Текст книги "Игра с летальным исходом"

В этот момент с шоссе в Главную аллею Измайловского парка на большой скорости влетел «джип». И Иван совершил еще одно бессознательное движение. Вернее, даже несколько движений.

Не вскидывая пистолет, прямо от бедра, Иван выстрелил по машине – пробил «джипу» колесо, и по водителю, через стекло, – пробил ему голову.

«Джип» снесло с аллеи, он пару раз вильнул, видно, тело водителя заваливалось на бок, а руль он не отпустил. И «джип» уже ехал, управляемый мертвецом.

Что можно ожидать от такого управления? Буквально через двадцать метров машина врезалась в дерево. «Мерседес» загорелся практически сразу. Дверки его раскрылись и с левой стороны из машины выскочил какой-то человек. Иван пулей остановил его стремительное приближение к себе. Одежда на человеке горела, но в руке он сжимал пистолет с последней цифрой «20» в серийном номере.

Добраться до горящих в машине мертвецов, чтобы проверить нет ли у них номерных пистолетов, было невозможно. Да и хрен с ними, подумал Иван, таскать их собой, еще успею. До понедельника времени много.

В этой группе преследователей, насколько помнил Иван, осталось четыре машины. Значит расслабляться нельзя, нет времени. Сейчас появятся и остальные.

Крепыш, стоящий у «мерседеса», в это время сделал какое-то движение, Иван даже не разобрал, угрожающее или нет. Может быть просто пот рукой вытер. Или сопли. Но среагировал Иван мгновенно. Рукоятка его пистолета врезалась сбоку в лоб крепышу. Тот от удара развернулся лицом к Ивану и сел на землю рядом с машиной.

– В машину, – заорал на него Иван. – Быстро.

Повторять не пришлось. Парень вскочил на ноги и юркнул в машину, на место водителя. Иван сел сзади. И вовремя. На шоссе показались три иномарки, которые тормозили, с явным намерением свернуть в парк.

– Гони, – приказал Иван. – На полную.

«Мерседес» рванул по Главной аллее вглубь Измайловского парка. Сидящий рядом с водителем застреленный Иваном парень качнулся назад и развалился на первом сидении с неестественностью мертвого тела. «Мерседес» быстро набрал скорость. Иван, неплохо ориентирующийся в Измайловском, заметил, что слева мелькнул поворот на Елагинский проспект.

Он посмотрел назад. Иномарки не отставали, хотя и не приближались на расстояние выстрела. Происшествие с «джипом», видно, вновь охладило охотничий пыл его преследователей.

– На дорогу смотри, – сказал Иван крепышу, заметив, что тот искоса поглядывает на Ивана. – Парк хорошо знаешь?

– Мой район, – тихо ответил крепыш.

– Тогда сам дорогу выбирай, – приказал Иван. – Вернемся обратно, на шоссе.

Крепыш-водитель гнал не сворачивая до Московского проспекта. Здесь «мерседес» резко свернул налево, через минуту пролетел Майскую аллею, и еще через пару минут вылетел на Народный проспект, едва не сбив какой-то ларек на одном из углов перекрестка.

– Ты, блядь, ездить не умеешь? – крикнул на водителя Иван. Ему вовсе не хотелось застрять на площади перекрестка, чтобы висящие на хвосте иномарки могли его спокойно расстреливать с нескольких стволов.

– Видно плохо, – буркнул водитель. Взглянув на него, Иван увидел, что лицо его залито кровью, которая натекла, и на глаза, и уже подсыхала, образую корку, мешающую смотреть.

– Протри глаза, сопляк, – разрешил ему Иван, поняв, что тот боится делать лишние движения руками, опасаясь вновь получить по морде.

Они выехали на перекресток аллеи большого круга. Ивану показалось, что крепыш бросил на него быстрый взгляд и какие-то сомнения родились в его голове. Что-то слишком поспешно свернул он налево, похоже на то, что кто-то ждет его там, куда он везет Ивана.

– А ну стой! – крикнул ему Иван. – Давай прямо.

– Куда прямо-то? – заупрямился водитель.

Иван сзади выстрелил в приборную панель и разнес спидометр.

– Я сказал – прямо, – повторил он.

«Мерседес» свернул на пешеходную зону, и помчался вдоль прямой стороны Круглого пруда, не разбирая дороги – по пешеходным дорожкам, газонам, ломая кусты и круша скамейки. Иномарки с охотниками следовали на порядочном расстоянии, в какой-то, как показалось Ивану, растерянности.

По крайней мере, никаких активных действий они не предпринимали.

Их машина вылезла, наконец, на перекресток аллей. Что обстановка здесь была какая-то неестественная, Иван почувствовал сразу. Чуть в стороне торчала какая-то «девятка», непонятно, что делающая в пустынном парке. Крепыш зачем-то направил «мерс» в ее сторону и даже зацепил ее левыми крылом.

«Сучонок, – подумал Иван, – наебать меня хочешь? Похоже, тебя тут ждали…»

– Вперед, – приказал он. – И на полную, с ветерком.

Машина рванула по пустынной Аллее Пролетарского входа в сторону шоссе Энтузиастов. Оглянувшийся посмотреть, как там иномарки, Иван с удивлением обратил внимания, что парни, сидевшие в «девятке» даже не вылезли из машины после того как левое крыло «мерса» продрало им боковые дверцы.

Но больше всего его поразило, что откуда-то сбоку к девятке подбежал мужик с телефоном в руке, в котором он узнал того ментовского пидора, который стрелял в него, в Ивана, во дворе дома Лещинского, в которого Иван стрелял тоже, но промазал.

– Вперед, – заорал он еще громче, хотя водитель и так гнал на полную, еле вписываясь в плавные повороты аллеи.

«Никитин, – всплыла в голове Ивана фамилия, которую называл в разговоре с ним Крестный. – Это его человек. Крестный сказал, „он сам тебя найдет“. Откуда он взялся? Ну теперь, паскуда, мы с тобой поговорим.»

Последняя фраза относилась уже к водителю-крепышу, вцепившемуся в руль.

«Мерседес» выскочил на перекресток с шоссе Энтузиастов у станции метро. Здесь было уже оживленно, и Иван приказал сбавить скорость, не желая привлекать лишнего внимания. Тем более, что от иномарок, они, похоже, немного оторвались, по крайней мере, ушли из зоны видимости.

– В центр, – скомандовал Иван, и «мерседес» влился в жиденький поток машин, следующих в сторону Площади Ильича. они прошли под железной дорогой, пересекли затем еще две ветки, уже перескочив их поверху вместе с трассой, справа мелькнуло метро Авиамоторная, перепрыгнули еще одну железнодорожную ветку.

– Налево, – скомандовал Иван, внимательно следящий за дорогой. – К кладбищу.

Водитель послушно свернул с шоссе. А что ему еще оставалось? Ему вообще уже осталось очень мало, подумал Иван.

У кладбищенской ограды Иван приказал остановиться, вышел из машины, открыл дверку со стороны водителя, вытащил его за шиворот из-за руля.

– Пошли, – сказал он.

Иван не знал, конечно, этот район Москвы досконально, но смутно представлял, что где-то прямо от кладбища, если стоять к нему спиной, должна быть станция Москва-Товарная. А вот она была ему хорошо знакома.

Именно там он когда-то проводил одну ликвидацию. Крестный тогда попросил его похитить одного из деятелей московского криминального мира, что-то там предпринявшего против него, Ивана подробности чужих отношений всегда мало интересовали. Так вот того деятеля Иван привез на Товарку, где Крестный сам с ним разговаривал, выяснял отношения. Но видно, так и не договорился ни о чем. Потому что сказал потом Ивану:

– Заткни его, Ваня. Он слишком воняет.

А теперь Иван сам вел туда же еще одного криминального деятеля, чтобы выяснить, откуда у них на пути возник сегодня тот фээсбэшник.

Иван не ошибся в выборе направления. Минут через десять они наткнулись на железнодорожные пути, а дальше разыскать знакомые места было совсем не сложно. Ивану удалось отыскать даже то самое, известное ему место, которое хорошо было тем, что находилось в закоулке между какими-то пакгаузами, да еще было заставлено вагонами, которые резко скрадывали и видимость и слышимость.

Увидев приоткрытый товарный вагон, Иван остановился.

– Лезь, – приказал он крепышу.

Тот затравленно оглянулся, но повиновался, поскольку Ивана боялся до ужаса. Вслед за ним Иван и сам залез в вагон.

– Итак, сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь от людях, которые ждали тебя у Круглого пруда. Если мне покажется, что ты врешь… Если мне только покажется! – ты умрешь.

Иван поставил его к торцовой стене вагона, лицом к себе, сам встал напротив, на расстоянии удара.

– Меня не ждал никто, – неуверенно пролепетал крепыш.

Иван тут же ударом пистолета сломал ему нос.

Парень упал на колени, зажав лицо руками.

– Ты все же решил умереть? – спросил его Иван, слегка наклонившись к нему. – Кто были это люди, в «девятке».

– Я не знаю их, – затравленным голосом, очень не вязавшимся с его крепкой борцовской фигурой, залепетал парень. – Какая-то центральная группировка. Они вызвали нас на переговоры. Я не видел никого из них раньше. Я не знаю, кто они. Мы хотели только пощупать их, посмотреть, кто они… Я ничего о них не знаю…

– Ты кто? – спросил Иван, сообразивший, что речь идет о каких-то преступных группировках, договаривавшихся между собой. Но откуда же тогда взялся Никитин со своими людьми, черт возьми?

– Из Балашихи я, – ответил парень. – Старшиной кличут…

– Салага ты, а не старшина, – отрезал Иван. – У них менты на хвосте, а перся к ним, как к маме родной.

Старшина с недоверием поглядел на Ивана.

– Думаешь, на понт тебя беру? Думай, как хочешь. Только ты мне сейчас скажешь, зачем пер прямо к ментам? Меня испугался? Или ты у них в агентуре? И меня к ним вез, а?

Старшина молчал, плохо понимая, о чем идет речь.

– Почему вы вообще около меня остановились? Ты со своими засранцами?

– Да мы поссать… – пробормотал парень, трогая пальцами то, что осталось от его носа. – Пива напились…

– Ты мне только в мозги не ссы, – ответил Иван. – «Поссать…» Трое уже поссали, сейчас и ты обоссышься.

Старшина, все еще не терявший остатки надежды, что его отпустят живым, напрягся. Иван хорошо видел, что он вот-вот бросится на него. Потому что, других вариантов спасти свою жизнь у него не оставалось. Так полагал Старшина. Он, правда, не знал, что у него не оставалось и этого варианта. Знал об этом Иван, который специально провоцировал крепыша на активные действия к своему спасения. Иван хотел, что тот проявил агрессию в отношении его. Потому что убивать дрожащую тварь было просто невыносимо скучно, даже рука не поднималась.

Не от жалости. Скорее – от лени.

Иван даже нарочно сделал вид, что отвернулся от Старшины, не теряя тем не менее того из вида. Он даже дал возможность Старшине толкнуть себя и ждал, когда тот нападет на него, ну хоть за горло Ивана схватит что ли. Потому что надеяться убежать мог только уж совсем пацан, чтобы освободиться, нужно было убить Ивана.

Другого пути не было.

Но Старшина, толкнув Ивана, бросился к двери. Иван даже не упал, поскольку ждал этого толчка и был готов к нему. Преодолевая раздражение и скуку, он всадил пулю Старшине в затылок.

Тот выпал из вагона.

Иван тоже выпрыгнул и зашагал по путям, размышляя над столь странно складывающейся ситуацией. От охотников он оторвался, последнего их них он убил совсем недавно, значит в запасе у него были почти сутки, которые можно было провести, никого их охотников не убивая, чтобы Крестный не посчитал его проигравшим.

Так много Ивану «свободного» времени не нужно было, но немного спокойно поразмышлять хотелось.

Откуда взялся Никитин? Это была загадка, над которой Ивану предстояло поломать голову, как он предполагал.

Не могло же это быть случайностью? Но ведь влез же Иван совершенно случайно в ту операцию Крестного, у гостиницы «Украина», когда ему пришлось взять на себя роль, отведенную Крестным кому-то другому, и расстрелять того толстяка с запорожскими усами? На ту случайность Иван тогда сам напоролся.

Мог же он напороться еще раз. В принципе, мог.

Иван решил избегать пока многолюдных мест Москвы, требующих особой концентрации внимания. В тихих окраинных районах он чувствовал себя гораздо спокойнее. Любого человека здесь можно было увидеть метров за пятьдесят, а то и за все сто, и пока он выйдет на позицию возможного выстрела, решить для себя – стоит ли его опасаться.

Размышляя, Иван шел какими-то переулками, внимание его было ослаблено ощущением собственной безопасности, и он не заметил, как, свернув за какой-то угол, оказался вдруг на большой, шумящей машинами улице.

Ощущение возможности направленного в него выстрела вдруг раскололось на тысячу осколков о притаилось в каждой проезжавшей машине, в каждом проходящем мимо человеке, в каждой подворотне, в каждом случайно брошенном на него взгляде.

Напряжение контроля за сложной ситуацией мгновенно вернулось к нему, вытеснив все остальные мысли. Он вновь видел каждое лицо, попадавшее в поле его зрения, открытое окно каждой машины, пролетавшей мимо, регистрировал движения всех проходящих мимо людей.

Он уже не мог думать ни о Никитине, ни о Крестном, его мозга просто не хватало на такой объем информации. Единственное, что осталось в его голове от всех предыдущих размышлений, что теперь ему надо так же по «заячьи» шарахаться и от ментов, которые прежде, еще сегодня утром, у него не вызывали опасения.

Но раз Никитин вышел на его след…

Иван поймал себя на том, что озирается по сторонам, как затравленный зверь. Это было хуже всего. Это привлекало внимание к нему даже тех, кто им не интересовался вовсе. Плохо понимая, что делает, Иван почти бегом заскочил в какой-то магазин.

Напряжение сразу ослабло. Два десятка покупателей, пять продавцов, вот, собственно, и все, за чем нужно было теперь следить. Внимательно осмотрев зал, Иван не обнаружил ничего для себя подозрительного.

Магазин оказался продовольственным. Яркие бутылки, упаковки, коробочки, пачки рябили в глазах на открытых стеллажах, между которыми бродили покупатели с металлическими корзинами. Иван взял корзину и прошел в зал.

«Надо что-то купить, – подумал он, – чтобы не привлекать внимания.»

Он минут пять побродил между стеллажами, бросил в корзину бутылку пива и пакетик чипсов, и понял, что пора уходить. Если он задержится дольше, то привлечет внимание персонала. А что предпримет этот персонал дальше, предположить трудно. Собственно – все, что угодно. Может вызвать ментов, а может устроить разборку силами собственной охраны.

Реальной опасности это не представляло, по сути дела, никакой, но главный враг Ивана был сейчас шум вокруг него. Можно даже сказать, что Иван больше всего боялся сейчас шума.

Он пошарил по карманам джинсовой куртки и с отвращением обнаружил сотню долларов десятками. Рублей не было. Еще один повод привлечь к себе внимание, подумал Иван. Хотя, конечно, тысячи москвичей ежеминутно пытаются расплатиться долларами, но Иван хотел бы сейчас принадлежать к тем миллионам жителей Москвы, которые долларов не имеют.

– Девушка, можно зелеными? – обратился Иван к продавщице, стоявшей за кассой у выхода.

Та мельком оглянулась и кивнула. Полезла в сумочку, достала свои деньги, отсчитала стоимость ивановых чипсов и пива. Иван протянул ей десятку.

– По четыре? – спросила она.

Несмотря даже на экстремальность своей ситуации, Иван не мог не удивиться.

– По четыре? – переспросил он.

– По шесть – в обменном пункте, – отрезала продавщица, отсчитывая ему сдачу рублями.

«Да хоть по два, только давай быстрее,» – думал про себя Иван. За ним уже стояли человек пять к кассе, и он чувствовал себя, как на сцене.

Бутылке пива он нашел применения тут же, едва сделав шаг из дверей магазина. Улица вновь навалилась на него множеством звуков и движений.

Услышав визг тормозов и звук открываемой дверки, Иван резко обернулся и увидел остановившийся у тротуара «опель» и вылезающего из него молодого мужчину, как две капли воды напоминавшего тех, кого он видел у Крестного на его «базе отдыха».

Машина остановилась прямо за спиной у Ивана.

«Охотник», – мелькнуло у него в голове. Откуда он мог взяться и как вычислил Ивана, размышлять было некогда. Иван коротко взмахнул бутылкой и обрушил ее на голову вылезшего из машины мужчины.

Не дожидаясь, пока тот упадет, Иван выхватил пистолет и выстрелил сначала ему в голову, а затем в салон автомобиля, не видя даже, кто там сидит, лишь автоматически целясь туда, где скорее всего могла находиться голова пассажира, сидевшего рядом с водителем.

Только сворачивая уже за ближайший угол Иван понял, что это был не охотник. Просто понадобилось мужику что-то срочно купить, да на свое несчастье затормозил он прямо за спиной у Ивана. Его смерть была случайна и бессмысленна.

Ивану стало плохо, словно, он предал кого-то, словно нарушил какое-то свое правило, свое обязательство перед кем-то.

«Я не могу убивать всех подряд, только потому, что они попадаются под руку, – подумал Иван. – Так я перестану быть профессионалом, я стану маньяком, который убивает, сам не зная, для чего.»

Иван вспомнил шутку Крестного, – как бы Иван не перестрелял пол-Москвы. Но ему, почему-то было совсем не смешно.

Крестный, по сути дела, придумал для Ивана испытание убийством. Тот кто его проходит – профессионал высшего класса. Те, кто не проходит, становятся или трупами, если их настигают охотники, или маньяками, если им удается от охотников уйти.

Был уже вечер вторника, первого дня игры. Впереди было еще шесть дней, сквозь которые нужно было пройти и не стать ни трупом, ни маньяком.

Иван блуждал всю ночь по пятачку Москвы, зажатый площадью Ильича, в районе которой его наверняка поджидают, если не охотники, так люди Никитина, Товаркой сзади, где на путях наверняка обнаружили уже труп Старшины и разыскивают убийцу, и многолюдной улицей слева, которая, как он потом сообразил была, конечно, Нижегородской, и которую он просто боялся, не зная сам, почему, может быть потому, что она так неожиданно на него свалилась. Не говоря уже о том, что и там он основательно наследил, оставив после себя один труп. А может быть и не один. Кто знает, что там с пассажиром машины стало после его выстрела.

У Ивана оставался один путь – к центру Москвы. Ему очень не хотелось двигаться в этом направлении. Там было гораздо больше людных улиц, охотник мог подойти к тебе вплотную, а ты мог и не заметить этого.

Но, главное, на многолюдной улице еще нужно было научиться существовать. Научиться принимать ее течение и маскироваться под него, под капельки людской массы, которые составляют потоки московских улиц. Для этого нужно было сохранять внешнее спокойствие, чтобы не выделяться из общей массы, и, кроме того, научиться следить за всей массой одновременно, не пытаясь регистрировать каждое ее движение, что было даже теоретически невозможно.

И все же двигаться к центру было лучше, чем кружить на окраине Таганского района, пугая редких ночных прохожих, и рискуя нарваться на какой-нибудь милицейский патруль.

Опять стрелять? Только для того, чтобы вновь убегать? Для того, чтобы ждать нового патруля и вновь поднимать пальбу? Иван еще не сошел с ума, чтобы считать такое поведение для себя привлекательными.

Поэтому где-то под утро он все же решил, что пора ему пробираться сначала к Таганской площади, а потом и дальше – в Замоскворечье.

Почему туда? Да черт его знает, почему? Он не мог ответить на этот вопрос. Единственное, что он мог сказать себе – если не туда, то куда?

Замоскворечье, по крайней мере, он знал хорошо. И помнил пустынные полянские и ордынские улочки и проезды, ему они сейчас казались такими спокойными и привлекательными.

На рассвете он заставил себя выйти на Садовое кольцо, на улицу Чкалова. Народу почти не было, Иван сидел на остановке и дожидался троллейбуса. Через полчаса к нему подсела кокая-то старушка, вида самого простого, из тех, что живут торговлей на базаре и сбором бутылок. Иван не почувствовал при ее приближении никакой опасности.

– Эй, мужик, – бесцеремонно толкнула она его в плечо, – ты куда едешь-то? Куда тя несет?

Иван не глядя оттолкнул ее руку.

– Нет, мужик, ты не прав! – заявила баба. Она была серьезно пьяной.

– Нет, ты скажи, на хрена тебе куда-то ехать, если тут рядом, все есть. Тебе же некуда ехать-то мужик! Не-е-ку-да!

Она погрозила Ивану пальцем, вновь схватила его за плечо.

– Пойдем со мной! – по пьяному убедительно и делово заявила она. – Нет! Не думай. Себя я не предлагаю.

Пьяная бабка кокетливо покрутила толстым безобразным задом.

– У меня там все есть. Все найдем. Были б деньги. У тебя есть деньги? А мужик?

Иван просто не знал, как от нее отделаться, и был в некоторой растерянности. Свернуть ей шею было проще простого. Без всякого шума. Но Ивану не хотелось этого делать! Он хотел одного – спокойно сидеть и ждать троллейбус. И если бы это спокойствие никем не нарушалось, он готов был просидеть так сутки.

– Ты че, глухой, да? – приставала бабка. – Деньги у тебя есть? Есть?

Иван сунул руку в карман, достал несколько бумажек, сунул их бабке. Та удовлетворенно мотнула головой, сделала шаг от остановки, посмотрела на бумажки, потом на Ивана, и спросила:

– Мужик, ты че, ебнутый?

Иван промолчал, не зная как отвязаться от назойливой бабки.

– Тогда давай еще! – заявила старуха, не дождавшись ответа.

Иван встал. Бабку как ветром сдуло.

Подходил троллейбус. Иван с удовлетворением отметил, что в нем всего человек пять, считая водителя.

«Чертова бабка, – думал Иван, проезжая Таганскую площадь. – Ведь червяк же! А почему-то не раздавил ее…» И без того подавленное настроение Ивана вконец испортилось.

Он проехал мост через Москву-реку, мост через Водоотводный канал, Павелецкий вокзал и вышел, не доезжая Добрынинской площади. Свернув направо, он углубился в лабиринт каких-то Монетчиковых переулков, которые он сначала считал, а потом сбился со счета и плюнул на это, потому что это было ему совершенно безразлично.

Потом он выбрел на какие-то Новокузнецкие переулки, обрадовался, что с ними тоже получится путаница, но Новокузнецких оказалось всего два, оба длинные и кривые и это немного разочаровало его.

Иван вышел на улицу Островского и когда добрался до ее конца, к Третьяковке, город уже проснулся.

И тут Иван вспомнил еще одно условие Крестного – если за сутки он не убьет никого из охотников, он проиграл.

Иван выматерился.

«Сопляк, салага херова, – ругал он самого себя, – разнюнился, тяжело, убивать ему не хочется… Крестный тебя с дерьмом смешает, если ты не выиграешь в эти его игрушки. Да ладно, Крестный, сам-то ты как?..»

Иван взглянул на часы. Охотника из «джипа» он убил, помнится, часов в десять утра. Значит у него осталось часа два, не больше, чтобы найти охотников. Хотя бы одного охотника.

Что делать? Нужна хоть какая-то идея, чтобы срочно разыскать кого-нибудь из них.

«Да, замаскировался с перепугу, – подумал Иван. – Так и проиграть недолго.»

Ему было немного стыдно, за свои волнения и метания прошедшей ночью. Толи он уже адаптировался немного, толи просто отдохнул, но Москва не вызывала ум него уже такого опасения и чувства тревоги, как еще совсем недавно.

Он чувствовал, что чем-то в этом ему помогла и та бабка, которая вымогала у него деньги на остановке троллейбуса, и которую он не захотел убивать. Хотя чем она ему помогла, он понять, конечно, не мог. Даже сейчас он вспомнил ее как какой-то бред.

Но он понял, что в Москве можно было жить без убийства, несмотря даже на то, что тебе приходилось быть то «зайцем», то «охотником», в Москве жили люди, которые были и зайцами и охотниками одновременно, но это не было их профессией, это просто были их условия существования.

Как же быть с охотниками? Эта проблема не давала Ивану покоя. Бегать по Москве и нарываться на случайный контакт? Так можно всю неделю пробегать. Слишком глупо.

Охотников надо искать. Целенаправленно искать. А сначала вспомнить все, что о них знаешь.

Иван закопался в свою память. Это было что-то вроде сканирования. В его голове мелькали картины всех контактов, которые когда-либо были у него с людьми Крестного. Но ничего существенно информативного он не находил. Единственное, что смог он вспомнить – как выглядят некоторые из тех, кто сейчас на него охотятся. Вернее, как они выглядели когда-то, когда Иван их видел.

Внезапно он понял, что у него есть зацепка.

Иван вспомнил свой приезд в Москву, первый день, когда он поднял стрельбу у гостиницы «Украина» и когда люди Крестного ждали, когда Иван запрыгнет к ним в машину.

«Илья! – вспомнил Иван. – Того высокого длинноволосого парня звали Илья! Это он впервые назвал имя Крестного. Вполне возможно, что он еще жив, ни на какой операции его не подстрелили, и что он сейчас – один из охотников. Даже, если его и нет среди них… Он мне что-то сказал перед тем, как я отказался идти с ними… Куда я отказался идти? Да в ресторан „Берлин“ же! Конечно. Туда мы и подъехали после того как долго мотались по Москве… Что он сказал? Что-то насчет портье… Спроси Илью, он сказал. У портье.»

Это уже было что-то. Не бог весть что, конечно, но почему бы не попробовать, раз уж других вариантов все равно нет…

У Ивана оставалось полтора часа. Он решил действовать в наглую.

Иван вышел на Большую Ордынку и поймал такси.

– «Берлин», – сказал он шоферу. – И побыстрее.

На того это не произвело никакого впечатления. Он не спеша трогался с места, приноравливаясь к неторопливой Большой Ордынке.

– Овес нонче… – нагло улыбнувшись, ответил водитель. – Овес да гаишники…

Иван пошарил в кармане. Было долларов пятьдесят, не считая рублей, полученных на сдачу в магазине. Он достал деньги, бросил рядом с ручкой переключения скоростей. Затем вынул пистолет, на глазах водителя проверил, сколько осталось патронов, хотя прекрасно помнил, сколько, сунул его опять в карман.

– Пятьдесят баксов, – сказал он водителю. – Через десять минут будешь там. Если хочешь заработать еще, подождешь меня минут пять.

– Понял, – отозвался сразу же повеселевший водитель, и газанул, вылетая на Большой Москворецкий мост.

До «Берлина» домчались за одно мгновение.

Иван вышел из машины молча, и не оглядываясь, направился к ресторану. Водителю он все уже сказал, хочет – пусть ждет, не хочет – обойдемся. Рассчитывать на кого-то, на чью-то помощь, было не в правилах Ивана. Он никогда не хотел ни от кого зависеть и рассчитывал только на себя. Правда, на всякий случай он для себя отметил, что звука отъезжающей машины он не слышит. Наверное – ждет все-таки вдохновленный долларами водитель.

Еще не спросив про Илью, Иван понял, что угадал с «Берлином». Портье просто застыл на месте, увидя Ивана. Его рука остановилась на полпути к карману, в котором, очевидно, лежал пистолет. Это продлило ему жизнь. Ровно на пять секунд, которые Иван внимательно смотрел ему в глаза. И успел прочитать в них все, что ему нужно было. Страх перед неизбежной уже смертью. Удивление наглостью Ивана, заявившегося туда, куда он не мог просто приходить, не должен был. И даже уважение прочитал Иван в этих глазах – уважение к профессионалу.

Иван молча ударил его пальцами в горло. Портье осел на пол, Иван подхватил его и отволок в какую-то каморку, обнаруженную им поблизости. Пощупал пульс и ничего не нащупал. Так и должно было быть, удар в нервный узел на шее у Ивана хорошо отработан. Пошарив у него по карманам, Иван с удовлетворением обнаружил пистолет с последней цифрой на нем – «31». Вспомнив о водителе такси, прихватил на всякий случай и пачку денег, также найденную им в кармане убитого.

Свою норму на среду Иван выполнил. Осталось позаботиться о четверге, назначить свидание.

Он подобрал какую-то бумажку, Иван вытащил из нагрудного кармана портье авторучку, пару секунд что-то соображал, затем написал: «Четверг. Казанский вокзал.»

Записку он сунул портье в рот, так, чтобы клочок ее выглядывал наружу, это сразу бросалось в глаза, при первом взгляде на убитого.

Иван взглянул на часы. Прошло минуты четыре, как он здесь появился. Можно еще успеть на такси, подумал он. Водитель ждал на том же самом месте.

– К трем вокзалам, – сказал он шоферу, сев с ним рядом. – И чем быстрее ты свалишь отсюда, тем будет лучше для нас обоих.

– Понял, – ответил сообразительный шофер, выруливая с Лубянской площади на улицу Кирова.