Текст книги "Танцы в лабиринте"

30

Уже в сумерках, благополучно миновав милицейские посты, белая «восьмерка» с выключенными фарами въехала в Сиверскую и, поплутав по поселку, остановилась, немного не доехав до участка, где за 'невысоким забором стоял старый, но все еще крепкий, одноэтажный деревянный дом.

– Здесь, – сказал, глядя в окно машины, мужик.

– Точно? – обернулся к нему Адашев-Гур-ский.

– Конечно. Я же вот этот вот забор починял.

Элис заглушила двигатель.

– Ты вот что… – сказал мужику Гурский. – Я тебя, конечно, и связать могу, если ты совсем придурок и задумал что-нибудь глупое, но…

– Да что вы! Я же вас сам сюда привез. Они меня теперь порвут, если… Я теперь с вами заодно. И бежать мне некуда. Что ж мне – квартиру бросать – и в бомжи? Нет, я теперь вместе с вами девушку выручать буду.

– Н-да?.. – задумчиво посмотрел на него Гурский. – Рассуждаешь вообще-то правильно.

– Ну-у. А то…

– Ладно, – Александр открыл дверь и вышел из машины. – Вылезай.

Мужик выбрался наружу и всмотрелся в сторону дома.

– Элис, – Гурский вынул из-под сиденья и протянул девушке обрез. – Знакома тебе такая система? Только осторожно, он заряжен. .

Она взяла оружие в руки, переломила, взглянула на курки и вновь защелкнула.

– Донт вори.

– Ну вот и хорошо, – Александр достал монтировку и, прикидывая ее на вес, поудобнее устроил в руке. – А мне и это сгодится.

Темнота сгущалась.

– А что это окна темные? – обернулся Гурский к мужику. – Нет, что ли, никого?

– Вот я и смотрю… Вроде и правда никого нету. Так оно и хорошо. Еще и лучше. Навряд ли они уже успели ее… это самое. Здесь погреб есть. Или еще где они ее могут прятать. Дом большой. А сами пока… вопрос решают. А покуда их нет, мы и… Я же говорил, торопиться надо.

– Торопиться мы будем, – Гурский смотрел на дом. – Но только не спеша. Пошли.

– Саша, – негромко сказала Элис, – мне нужен лента… такой… липкий.

– Зачем?

– Надо, – сказала она и вынула из кармана куртки небольшой, похожий на толстый маркер, фонарик.

Гурский обошел машину, открыл багажник, порылся в нем, захлопнул и, вернувшись, протянул девушке небольшой моток синей изоленты. Она наложила фонарик на стволы обреза сверху, быстро и ловко примотала его, оторвала ленту и, сунув оставшийся моток в карман, кивнула:

– О'кей, пошли.

Александр первым перелез через забор и остановился, оглядывая двор. Элис обернулась к провожатому и повела стволами обреза.

– Да-да, – кивнул он и перелез вслед за Гурским.

Машин во дворе не было. Из дома не доносилось ни звука.

Медленно и очень осторожно Александр подошел к дому, поднялся на крыльцо и потянул на себя ручку двери. Толстая, крепкая дверь была заперта на врезной замок.

– Стекло разве что выставить… – произнес у него за спиной мужик.

– Можно, – согласился Гурский. – Но не нужно. Хлопотно. Может, еще как-нибудь…

Он спустился с крыльца и прошел до угла дома, осматривая рубленные из толстых бревен, не обшитые досками стены. Затем огляделся.

– Слушай, – негромко окликнул он мужика. – Это, вон там, колодец. А сортир где?

– В доме.

– Без водопровода?

– Так яма же…

– А где?

– Там, с той стороны, сзади.

– Ага… – кивнул Гурский. – Ну-ка пошли. Проходя мимо Элис, он повел головой в сторону их спутника и тихонько сказал:

– Поглядывай.

Она, держа обрез стволами вверх, кивнула. Втроем они обошли дом (Элис, не спуская с мужика глаз, держалась чуть сзади) и подошли к маленькой дощатой пристройке, прилепившейся к задней стене.

– Ну-у, ребята… – Гурский шагнул к туалету, одной рукой приставил широкий расплющенный конец монтировки к стыку между двух досок и второй рукой, натянув на ладонь конец рукава, вбил ее в тоненькую щель. – Вот смотри, Алиса. Вот тебе очередная наглядная демонстрация непостижимости рассудком загадочной русской натуры.

Он пошевелил монтировкой, ударив правой рукой, согнал ее поглубже, поднатужился и сорвал широкую доску с державших ее ржавых гвоздей.

– Дом он себе строит такой, – продолжал Гурский, стараясь оторвать вторую доску, – что из пушки не разнесешь. "Дверь входную – тараном не проломишь. Опасается, выходит дело, чужого человека. Но… – Александр оторвал вторую доску, – но то, что чужой человек в его дом через сортир легко войти может, ему и в голову не приходит. И так во всем. Почему, а? А ведь именно таким вот образом в деревнях обычно избы и обносят.

Он подошел к Элис:

– Я сейчас туда схожу, посмотрю, а вы оба здесь подождите.

– Нет, – покачала головой девушка, – дом большой. Где можно… человьек прятать, он лучше знает. Он там был.

– Да, – подтвердил мужик. – Я был.

– Н-ну ладно, – согласился Гурский. – Но только так – сначала я, потом он, а потом уже ты. Ясно?

– О'кей, – кивнула Элис.

Гурский пролез внутрь дощатого туалета, приоткрыл дверь, выглянул в коридор и прислушался. В доме было темно и тихо.

– Давайте, – обернулся он. – Только осторожнее, не провалитесь тут…

Они стояли в конце длинного коридора. Элис включила фонарик и держала обрез наизготовку двумя руками, чуть подняв стволы вверх, чтобы отраженный от потолка свет позволял различать предметы.

– Ну? – спросил мужика Гурский. – И где здесь что?

– Там кладовки и лестница на чердак, – объяснял тот, указывая рукой. – Там, дальше по коридору, комнаты. А с этой вот стороны, вон там, еще одна кладовка, маленькая, и кухня. На кухне погреб. Надо в погребе смотреть.

– Пошли – двинулся по коридору Гурский. Мужик пошел за ним. Последней, подсвечивая всем дорогу, шла Элис.

– Это кухня? – тихонько указал на дверь Александр.

– Да, – кивнул провожатый. Гурский толкнул дверь, вошел на кухню и огляделся.

– А погреб где?

– Вы на нем стоите.

– Да? – Александр посмотрел под ноги, сделал шаг в сторону, наклонился и, ухватившись за кольцо, потянул на себя.

– Так не откроете, – подсказал мужик. – Там запор, нужно кольцо сдвинуть немного. В сторону.

– Ишь ты, – удивился Гурский. – Прямо зинлан какой-то.

Он всмотрелся, сдвинул кольцо вдоль небольшого желоба, затем потянул за него и наконец откинул тяжелую крышку.

– Эй! – негромко позвал он, наклонившись и заглянув в темную пустоту с уходящими вниз ступенями крутой лестницы. – Есть тут кто-нибудь?

– Псс-псс! – раздалось за его спиной. Гурский распрямился и обернулся. Элис стояла на пороге кухни и напряженно ослушивалась. Наконец она, пятясь и держа обрез в правой руке стволами кверху, сделала стоящему в коридоре, возле двери одной из комнат, мужику жест левой рукой. Затем шагнула в кухню, прижалась к стене возле дверного проема, присела на одно колено и неслышно взвела курки.

Мужик вопросительно взглянул на нее, Элис кивнула, и тот резко распахнул на себя дверь комнаты, спрятавшись за нею.

В ту же секунду из распахнувшейся двери прямо на Гурского, простодушно стоящего посреди кухни, с горловым рыком бешено рванулось что-то огромное, черное, с горящими в свете фонаря дикими глазами. Почти мгновенно сумеречная тишина дома взорвалась грохотом двух оглушительно прогремевших практически одновременно выстрелов, и последнее, что запечатлелось в сознании рефлекторно отступившего к темному провалу открытого погреба Александра, была широко раскрытая, сверкающая в пламени выстрелов белыми, влажными от слюны клыками, оскаленная пасть, которая летела ему прямо в глотку.

Чудовище обрушилось ему на грудь, смело в пропасть, и, уже летя в эту бездну, он крепко шарахнулся обо что-то башкой.

Тьма сомкнулась.

31

Возвращение из небытия к действительности обернулось для Петра Волкова страшной пыткой, ибо действительность была болью. Пульсирующей, горячей, багрово-красной болью с пляшущими перед глазами черными мушками.

Он с трудом разлепил глаза, но попытка сфокусировать взгляд была настолько болезненной, что он вновь чуть не потерял сознание.

Стиснув зубы и превозмогая себя, он, стараясь загнать эту боль обратно, куда-то в глубину ее логова, пошевелился и обнаружил, что лежит на полу и связан по рукам и ногам. Опять закрыл глаза и немного отдохнул. Затем напрягся всем телом, перекатился, сгруппировался и сел, привалившись спиной к стене, в самом углу пустой комнаты. Способность фокусировать взгляд и переводить его с предмета на предмет медленно возвращалась.

Петр огляделся.

Находился он в той самой комнате, куда зашел давеча за «презентом». За пыльными стеклами небольшого окна было темно.

«Во мудак… – подумал он. – Чего ж это я так лоханулся-то, а? Ну прямо как пацан какой-то, честное слово».

– Ну? – вошел в комнату Авдей и сел на единственный стул, стоявший у письменного стола. – Чего насупился? Обиделся, что ли?

– Да уж даже и плохо представляю себе… как правильно вести себя дальше, – слабо владея языком, ломким голосом произнес Волков.

– Веди себя естественно, не напрягайся. Петр машинально повел левым плечом и ощутил под мышкой непривычную пустоту.

– Тут она, тут, – Авдей вынул из стола пистолет и показал его Волкову. – Вот она, во-лына твоя. Пусть здесь полежит пока, до времени.

– Ей без меня скучно. Она чужих рук не любит.

– Пусть привыкает.

– И чего ты хочешь?

– По жизни? Виллу на Канарах, «феррари» и ляльку блондинистую.

– И все небось чужое и на халяву.

– Да, – кивнул Авдей. – Почему нет? А ты не хочешь?

– Не думал я об этом.

– А я думал. И думаю постоянно. И поэтому ты – там, – кивнул он на угол, где сидел на полу связанный Волков, – а я – здесь. Логично?

– Трудно сказать… И что дальше?

– Я, когда мне старик позвонил про фуце-нов этих, сразу все понял. А уж когда этот баклан про бабки брякнул, ну уж тут… – Авдей развел руки.

– Ты старика подставил?

– Они ведь меня не знают, только Витьку. Его они тебе и сдали. Сдали?

– А как же…

– Ну вот. А он меня сдаст.

– Так ты б его и грохнул. Меня-то хлопотно. За меня же встанут. Оборотку получишь.

– Конечно, – кивнул Авдей. – Вот поэтому ты еще и поживешь какое-то время. Знаешь… экспертизы сейчас, говорят, появились какие-то уж больно хитрые. Когда кто помер, чуть ли не до минуты установить могут. А мне надо, чтоб все натурально было. Без прокола.

– Без прокола не бывает.

– Думаешь?

– Знаю.

– Вот смотри, Витька сейчас сюда подъедет, он мне звонил, я его позвал. Так? В нем будет пуля из твоей пушки. А в тебе – вот отсюда, – Авдей выдвинул ящик стола и вынул из него «беретту». – Я ему в руку вложу. И уж даже и не знаю, чего вы тут не поделили?.. Только я здесь не при делах. Не спорю, при мне он приехал, я как раз машину загружал. Ушли вы с ним вместе сюда, а потом – бах! бах! – и два трупа. Я сам старику и позвоню, сразу же. А? А то ведь… ну грохну я его, и что? А вдруг ты до меня все равно доковыряешься? Может же такое быть?

– Всяко может быть.

– Ну вот. Что ж я, сам себе враг, что ли? Или придурок какой?

– А Валера?

– Валера мой человек. Верный.

– Не может быть у тебя друзей. Ты жадный.

– Знаешь… если мне друг понадобится, я себе собаку заведу.

– Она тебя порвет.

– А старика мне свалить надо. Поперек горла он у меня стоит со своими законами.

– А ты хочешь, чтобы вообще без законов…

– У меня свои.

– Иди ты?

– И по этим законам я всегда прав. Потому что они мои собственные интересы блюдут. И больше ничьи.

– Не получится у тебя.

– Почему?

– Потому что ты говнюк.

– Валера! – крикнул Авдей, обернувшись к двери.

– Чего? – вошел в комнату Валера.

– Раздражает он меня… – кивнул Авдей на Волкова.

– Сколько ж его убивать-то можно? – Валера вынул из кармана дубинку.

– А пока не подохнет.

Вторичное возвращение в действительность было менее болезненным.

«Начинаю привыкать, – подумал Волков. – Надо же…»

На этот раз в помещении бывшей конторы, помимо Авдея и Валеры, присутствовал еще один персонаж. Это был мужчина средних лет, аккуратно одетый и с несколько растерянным выражением на ухоженном лице. Он стоял над Волковым и внимательно на него смотрел.

– Мужчина, – сказал ему Петр, – и чего это вы на меня таким вот образом смотрите? Я вам не клумба, и цветы на мне не растут. Вы на мне, пугаюсь я, своим этим взглядом дырку протрете.

– Мужчина, обернувшись, взглянул на Авдея.

– Ага, – кивнул тот. – Это вот он тебя и вычислил. А представляешь, что бы с тобой было, если б он успел тебя старику сдать? Представляешь хоть на одну минуту?

– Мужчина зябко передернул плечами.

– На, – Авдей протянул ему «беретту». – Имеешь полное право.

– Я?.. – изменился тот в лице. – Н-нет… зачем же…

– Ага, – еще раз кивнул Авдей. – Это ведь я должен все делать, я и забыл. Тему подсказать, клиента жирного подогнать. Все я, да? А ты только пацанов малолетних в жопу трахать. Так, что ли?

– Нет, ну…

– Ну а что «ну»? Что «ну»?

– Мужчина, – слабым голосом произнес Волков. – Он вас сейчас убьет. Если вам, конечно, интересны мои слова… И тебя, Валера, кстати, тоже. Ему свидетели не нужны. Ему на Канары надо. У него там лялька. Блондинистая. И «феррари».

– Видал? – кивнул на Петра Авдей. – Рыбина какая… Это он нас поссорить пытается. Их так учат. Чтобы выжить. Чтоб шанс поиметь.

– А что, – сказал Волков – я вру? Ты же мне сам говорил, пока их тут не было. Разве нет? Я за слово отвечаю.

– Я могу, – Авдей, положив «беретту» на стул, вынул из кармана пачку сигарет. – Я все могу. Сам. Но мне просто интересно… Ты-то сам хоть что-нибудь толком сделать можешь? Нашел придурков каких-то, этот гандон их мигом вычислил, взял, они тебя ему и сдали с потрохами. И теперь я же его еще и кончать должен? А потом я не досмотрю, ты опять на чем-нибудь проколешься и уже меня сдашь? Так, что ли?

– Ну что ты…

– А что? – Авдей обернулся к Валере. – Как думаешь, сдаст?

Валера угрюмо смотрел на мужчину и перекатывал желваки.

– Ребята, – слабым голосом сказал Волков, – он вас обоих сейчас убьет. Отвечаю.

– Папа, раздражаешь ты меня… – Авдей протянул руку к лежащей на стуле «беретте». В то же мгновение дверь, с грохотом ударившись о стену, отлетела в сторону, и в комнату влетели двое с пистолетами в вытянутых руках.

– Леша, – тихо сказал Волков, – чего так долго-то?

– Извиняй, Сергеич, пробки на дорогах… Небольшого роста, но очень широкий в плечах, Леша стоял напротив Валеры, направив на него пистолет. Тот, успев в свою очередь неуловимым движением выхватить откуда-то ТТ, держал его двумя руками, направив на Лешу. Другой из ворвавшихся в комнату держал на мушке Авдея, который от неожиданности упал на стул. Виктор стоял над сидящим на полу Волковым с поднятыми вверх руками.

– Хреново выглядишь, Сергеич, – не шевелясь и не спуская глаз с Валеры, сказал Леша.

– Да я и чувствую себя хреново, – ответил Волков. – Голова болит.

– Отдай, а? – сказал Леша Валере. – Не дай Бог стрельнет. А я тебя отпущу, если командир мой, конечно, не против. Сергеич, ты как?

– Да хрен с ним.

– Вот видишь? А то ведь… помирать-то ни мне, ни тебе не хочется, правда?

– Давай вместе, – сказал Валера.

– Давай.

– Только медленно.

– Как скажешь, – Леша стал очень медленно, миллиметр за миллиметром, опускать пистолет. Валера делал то же самое. Наконец, руки их опустились.

– А теперь брось, – сказал Леша.

– А ты?

– Мне, браток, не положено. Оно у меня казенное. Но тебя я отпущу. Слово даю. Валера бросил пистолет на пол.

– В сторонку отойди, а? А то, может, ты каратист какой.

Валера отошел от лежащего на полу пистолета на пару шагов. Леша засунул свой ствол под мышку, в оперативную кобуру, и наклонился за ТТ. Его 'товарищ подошел к Волкову, склонился над ним и стал развязывать веревки.

Дальнейшие события заняли не более двух-трех секунд. В кино, наверное, это можно было бы продемонстрировать с достаточной долей достоверности, но, поскольку мы с вами общаемся посредством печатного слова, обстоятельства вынуждают описывать происшедшее пространно и несоотносимо с реальным временем.

Итак.

Затхлый воздух бывшей конторы заброшенного склада вдруг взорвался грохотом выстрелов и криками. Связанный по рукам и ногам, Волков беспомощно втянул голову в плечи. Лешин напарник рухнул на Петра, закрыв его своим телом. Леша в другом конце комнаты подмял под себя Валеру.

Проморгавшись, Волков встряхнул головой, болезненно сморщился и произнес в пространство:

– Что это было?

– Да ну их, – пробормотал, поднимаясь с пола, Леша. – Я хотел по-людски…

Петр, прижатый к полу телом товарища, шевельнул коленом:

– Игорек, ты на мне ночевать собрался?

– Вот еще… – буркнул тот, вставая на ноги.

Волков сел и осмотрелся.

На стуле, опрокинувшись спиной на письменный стол, полулежал Авдей. Стена за ним была забрызгана кровью и еще чем-то белесым, все это медленно стекало по грязным обоям. В дальнем конце комнаты, раскинув руки и скребя ногтями по доскам пола, лежал Валера. Из его горла торчал нож. Валера хрипел и сучил ногами. Возле Петра, прижимая обе руки к груди, сидел на корточках Виктор. Игорь, напарник Леши, болезненно морщился и держался за бедро.

– Может быть, меня кто-нибудь хоть когда-нибудь все-таки развяжет, в конце концов? – сказал Волков.

– Щас, Сергеич…– Леша наклонился над Валерой, вытащил из его горла нож и пошел к Петру. Валера дернул ногами и успокоился.

– В больницу… меня…– прошептал Виктор, у которого на губах пузырилась розовая пена.

Леша разрезал веревки на руках и ногах Волкова, тот поднялся на ноги, пошатнулся и повернулся к Виктору:

– Деньги где?

– В больницу меня…

– Ты мне говоришь, где деньги, я везу тебя к доктору.

– На даче…

– Адрес?

Виктор что-то прошептал, и пена на его губах сделалась обильнее.

– Что? – склонился к нему ухом Волков. – Не слышу…

Виктор, еле шевеля посиневшими губами, чуть слышно что-то зашептал ему на ухо.

– Ясно, – сказал Петр, распрямившись.

Затем он опять наклонился, вынул у Виктора из кармана связку ключей и повернулся к Алексею:

– Давай-ка, берем его аккуратненько и… в машину ко мне.

Вдвоем они склонились над раненым, осторожно попытались его приподнять, но тот вдруг закашлялся, горлом у него с бульканьем хлынула кровь, глаза закатились, и он обмяк.

– Все, Сергеич, – Леша вынул носовой платок и вытер им кровь с руки. – Аут. Отъехал пассажир.

Игорь, расстегнув ремень, спустил с себя брюки и рассматривал жирную царапину на бедре.

– Зацепило? – подошел к нему Леша.

– Слушай, у нас там, в машине, аптечка. Йод и пластырь принеси, а?

– Ну вот еще, машина у нас аж за воротами. Сергеич, у тебя аптека в тачке есть?

– На, – вынув из кармана, Волков протянул Леше ключи. – В багажнике.

– Я мигом, – обернулся к Игорю Леша. – Потерпи.

Волков подошел к письменному столу. В самой середине лба у Авдея была аккуратная дырочка с чуть припухшими, начинающими чернеть краями.

– Вот тебе и Канары, – тихо произнес Петр. – И «феррари», и какава с чаем…

– Петр Сергеич, – привалившись спиной к стене и опираясь на одну ногу, Игорь продолжал разглядывать рану, – а сигареткой не угостите?

Петр закрыл Авдею веки, выдвинул ящик стола, вынул из него свой пистолет, засунул в кобуру и, обернувшись к парню, взорвался:

– А какого хера вы все у меня постоянно стреляете?! А? Что, денег на сигареты не хватает? Я что – самый богатый? И стреляют, понимаешь, и стреляют!.. И стреляют, и стреляют! Спасу же нет никакого! Это все когда-нибудь закончится?! А? Я вам кто? Мама я ваша, да? Я всех вас титькой своей должен кормить, да?!

Игорь, приподняв колено и вытянув губы трубочкой, дул на рану.

– Нет, ты мне ответь, – шагнул к нему Волков, – я всем вам кто – мама?!

– Нет, – подняв на него глаза, улыбнулся Игорь, – вы всем нам папа, Петр Сергеич.

– А Дед, – сказал, входя в комнату с автомобильной аптечкой в руках Алексей, – всем нам дедушка.

– О… – переводя взгляд с одного на другого, сказал Петр. – Умничают они у меня здесь. Каламбурят, видите ли.

Леша подошел к Игорю, положил аптечку на пол, открыл ее, достал ампулу с йодом, надломил и обильно залил рану. Затем наложил бактерицидный пластырь, достал из кармана нож, нажав на кнопку, раскрыл его и, отхватив острым лезвием кусок бинта, замотал сверху.

– Бинтом-то уж не надо было, – сказал Игорь.

– Ну да, штанами грязь еще занесешь.

– Штаны теперь выкидывать…– посмотрев на дырку, вздохнул Игорь.

– А ты что за моду взял? – повернулся к Алексею Петр. – С ножом ходить… Ты что – шпана? Тебе ствола мало?

– Так… это ж не мой. Это его, – кивнул на Валеру Алексей. – Он у меня шпалер свой выбил и… это… короче, пришлось его же ножом его и… А чего делать? Я же хотел с ним по-людски, но… жить-то хочется. Тем не менее.

– Так… – Волков обвел взглядом комнату.

– Леш, дай закурить, – попросил Игорь.

– На, – Петр бросил ему пачку, и Игорь, вскинув руку, легко поймал ее на лету.

– Кто куда стрелял? – спросил Волков.

– Я в этого, – указал рукой на Авдея Леша.

– А я вообще никуда не стрелял, – сказал Игорь. – Я только и успел, что на вас упасть.

– Хорошо, – задумался Волков. – Значит, ты грохнул этого. А Виктора кто?

– Он, – показал на мертвого Авдея Леша. – Когда Игорек тебя развязывать стал, он волыну откуда-то выхватил…

– Она у него под жопой на стуле лежала.

– Кто ж знал… ну, короче, он в вашу сторону и шмальнул. А я как раз «тетешник» с пола поднимал. Ну и… я его завалил, а этот, – он кивнул на лежащего в дальнем конце комнаты Валеру, – у меня ствол выбил и… это… резкий очень оказался.

– А убивать его обязательно нужно было?

– Так ведь… азарт, Сергеич. Я машинально.

– Ладно, – Петр отошел к входной двери и взглянул на расположение тел с режиссерским прищуром. – Давай-ка этому, который у нас Валера, «тетешник» в руку вложи. Это ведь его волына?

Леша аккуратно протер платком пистолет и вложил в руку Валере, сильно прижав его остывающие пальцы к черной стали.

– Хорошо, – сказал Волков, – значит, этот – этого, а тот – его. Допустим, похоже, но…

– Что? – поднял на Волкова глаза Леша.

– А он-то что, сам потом зарезался? Как царевич Дмитрий?

– Ну вот еще… – Алексей вынул из кармана нож, раскрыл его, обтер рукоятку и вложил в руку мертвому Виктору. – Вот так вот дело было. Примерно…

– Логично, – кивнул Петр. – Ну что? Поехали?

Игорь закурил сигарету, вернул Петру пачку, надев, застегнул штаны и, прихрамывая, пошел к выходу. Все направились за ним. В дверях Волков обернулся и напоследок еще раз окинул взглядом мизансцену.

– И уж даже и не знаю, – тихо сказал он, – чего они тут не поделили?..