Текст книги "Не служил бы я на флоте… (сборник)"

ПАМЯТЬ

Не всегда так весело в этой жизни, как хотелось бы. Не служил бы я на флоте, если бы не было смешно – такая вроде поговорка ходит среди нас? Вспомнилось трагическое. И это закономерно при воспоминаниях о днях службы, потому что, каждый из нас, прослужив 15–20 лет на флоте, всегда сталкивался с экстремальными и аварийно-трагическими ситуациями. И дней рождения у большинства из нас по два-три. У меня – три, основное в январе, когда на свет появился, остальные в июле и августе (пожар в отсеке и поступление забортной воды с хреновыми последствиями, но выжил, значит, родился заново). 1982 год. До конца автономки трое суток. Сегодня наша боевая смена готовит пельмени на весь экипаж. Я подошел под самый конец, сел рядом с Володей Рыбальченко (ИГДУ, командир 8 отсека), слепил десяток пельменей, попал на фотоаппарат ЗКПЧ и появился на фото в стенгазете, как самый ярый ударник коммунистического труда по лепке пельменей. Действительно, надо вовремя оказаться в нужном месте.

Ночью получили радио: вам коридор глубиной 120 метров, скорость 24 узла и все это на оставшиеся трое суток. КДД и механик садят меня на Пульт ГЭУ бессменно на все это время (мол, больше опытнее нет никого), я выжимаю из обеих установок все возможное и невозможное, и мчимся через Фарреро-Исландский рубеж похлещще «Катти Сарк».

Перед обедом (питание мне на Пульт приносили) в 8 отсеке вырывает прокладку циркуляционного насоса главного конденсатора. Вода в отсек, насосы с откачкой не справляются, а всплывать нельзя! Запустили все насосы ГОН, да еще насосы ракетчиков на осушение восьмого. Только тогда вода начала держаться в трюме 8 отсека на пайолах постоянно, причем только при круглосуточной работе насосов.

Так прошли трое суток. По просьбе механика командир принимает решение при всплытии на перископную глубину (давление забортной воды снизится) заменить разорванную прокладку циркуляционного насоса. Всплываем на перископ. Механик дает команду при падении давления заменить прокладку. Давление забортной воды упало, но все равно вода просачивается. Механик (сын степей) дает команду создать противодавление в отсеке и работать дальше. Создали давление 0.8. Вода не поступает. Заменили прокладку.

У меня на пульте начинают скакать все приборы по конденсатно-питательной системе, грозя сбросить АЗ реактора. Все это от избыточного давления в 8 отсеке. Механик дает команду запустить компрессора на снятие давления из восьмого. Запустили. Не справляются. Дает он следующую глупейшую команду – в восьмом открыть переборочную дверь между 8 и 7 отсеками, стравить давление. Старший лейтенант Рыбальченко и матрос Мухамметдинов открыли ее со второго раза, пользуясь рычагом. О том, что не могут открыть переборку, Рыбальченко докладывал в ЦП.

Открыли и улетели в седьмой. Тела их превратились в мешок костей. Вот так они и погибли за сутки до возвращения в базу.

Подумал бы своей головой мех и не давал бы эту команду, на открытие переборочной двери, явившуюся смертным приговором ребятам. Механика совесть не мучила. На партсобрании долго искали виновного в аварии, пока я не встал и не сказал «Хватит Му-Му сношать! Виновен в гибели ребят командир БЧ–5 капитан 2 ранга Мустафин! Вот его и посылайте сопровождать «Груз–200». Сил у меня больше не хватало ни на что, и я прямо после своих слов ушел с партсобрания, не ожидая его завершения. Через полчаса догнали меня мичмана и офицеры экипажа и, выражая слова благодарности за то, что я один из сорока семи членов КПСС подводной лодки сумел сказать правду в лицо, увели поминать погибших.

Может быть, за это мне НачПО три года препятствовал назначаться на штатную должность помощника командира атомной подводной лодки? А механика наказали: отправили продолжать службу старшим военпредом на родину в Башкирию…

БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ

И еще одна история, грустноватая, но не очень. 1977 год. Сдача задачи №-2 в море. Эти выхода заматывали всех: каждые два часа учебная тревога и всплытие на сеанс связи.

В очередной раз, сменившись по тревоге с ПУ ГЭУ, бегу в восьмой отсек. Прибегаю, докладываю в ЦП: «8-й отсек к бою готов, присутствуют все». Сажусь на Пульт ППУ, вахтенного отправляю осмотреть нижнее помещение отсека. Личный состав отсека также примчался по тревоге и тут же попадал, продолжая спать. Возвращается вахтенный и говорит: «Товарищ старший лейтенант! На верхней палубе под пайолами вода!». Я с воплями: «Опять забыли закрыть манометровый клапан теплого ящика!», бегу смотреть, в чем же дело. Да, вода в два сантиметра толщиной под пайолами. Что-то меня дернуло, сунул я палец в воду и в рот затем. Е-мое, забортная!!! Сел на задницу, взор мой поднялся вдаль и вижу струю воды той же толщины, бьющую в ГРЩП №-2. Первая мысль: «Пиzдец! Сейчас короткое, и пожар в отсеке обеспечен». Уже пошло парение от поступления воды под давлением.

Бегу к «Каштану», пиная всех спящих и крича: «Аварийная тревога! Поступление забортной воды в отсек!». То же самое кричу в Центральный пост по «Каштану». Центральный мне в ответ: «Задрал ты нас своими отработками личного состава. Днем отрабатывайся». Но магическое слово «ФАКТИЧЕСКИ» после моего повторного доклада об аварии сработало. Пошли играть аварийную тревогу по ПЛ, старшина команды прибежал на пульт ППУ, а я рванул к струе воды.

Прибегаю, по пути обесточив ГРШП №-2 и вижу картину: прорвало точно посредине заглушку ВОГа по забортной воде. И струя бьет в щит. Уже легче стало – щит – то обесточил. Начинаю разбрасывать ящики с ЗИПом, которых и так до хрена в турбинных отсеках, а по закону подлости в этом месте их еще больше. Разбросал. Перекрыл вентиль, поступление воды прекратилось.

Всплыли в надводное положение, тихо так, слышно как вода за бортом обтекает корпус. Меня колотит, но заглушку эту снял, кричу, чтобы искали такую же. Сыграли отбой аварийной тревоги. Почему-то первым прибежал в отсек ЗКПЧ, забрал заглушку и со словами: «Помещу в музей в ДОФе, а тебя представлю к медали «За боевые заслуги» убежал обратно. Привели отсек в порядок, правда, я все эти ящики с ЗИПом, которые разбрасывал, поднять сам уже не смог.

Наградить меня не наградили обещанной наградой. Наградила меня потом общественная организация «Постоянно действующий Президиум Верховного Совета СССР», намного позже (да и за это спасибо). А ЗКПЧ через полгода вручили орден «Боевое Знамя», на что старпом отреагировал следующим образом: «Заму? «Знамя»? Да зачем мы тогда служим?» И ударом кулака по столу вдребезги разнес стекло на нем.

ГОЛОВА

Неделя до завершения автономки. Все боевые части готовятся к прибытию. Второй дивизион (электрики) обнаруживает, что не взяли с собой разъемы питания с берега (иначе называемые «головами»). На докладе о готовности из уст комдива – 2 прозвучала фраза: «Второй дивизион к приходу в базу готов, но вот «голов» у нас нет, товарищ командир, на берегу оставили». На что командир заорал благим матом: «А члены свои тоже на берегу оставили?».

ЭКЗОТИКА – 1

После той аварии с гибелью двух человек хотели экипаж К–426 расформировать, но стало не хватать пушечного мяса в стране, и дали нам 24 суток отдыха и все. По прибытию в базу отправили нас в Среднюю Азию за призывниками, то есть «на охоту за тушканчиками». Я со своей группой попал в Бухару. Жили в гостинице «Интурист», днем питались как в столовой, а вечером ресторан и бары до утра. Военкомат дал неделю на: «…гуляй рванина, от рубля и выше…», а за это время обещали в горах отловить необходимое количество призывников.

Однажды утром сидим в ресторане на первом этаже, завтракаем. Доктор (начальник службы «М», иначе в шутку называемой мною «помощником смерти») Саня находится в состоянии возвращения из знаменитой страны Бодун, все остальные более-менее, но все как один не прочь бы и здоровье поправить.

Доктор не выдержал первым, подозвав официанта, говорит ему: «Сын степей! Принеси-ка пару банок водки!». Улугбек побежал выполнять желание клиента. Долго его не было, наконец, появился, но к столу подходить боится, стоит вдалеке. Док подзывает его, где, мол, водка, басурманин?! На что последовал ответ: «Понимаете, смотрел в магазине, на складе, бегал в соседний магазин, но нигде нет водки в банках – только в бутылках…».

Потом он всю неделю носил нам в номер водку в бутылках.

ЭКЗОТИКА – 2

Пятый день в Бухаре. Гуляем по Бухаре, любуемся достопримечательностями города. Забрели на местный восточный базар. Это что-то неописуемо: экзотика, фрукты в декабре, верблюды, канатоходцы и все, что душе угодно.

Заинтересовали нас шашлыки. Решили попробовать. Магазин с водкой в начале рынка, там и взяли пару банок. Тут же шашлык. Вкусно и весело.

Идем дальше. Опять шашлык. За водкой пришлось уже возвращаться. Сбегал молодой старлей Саня. Принес. Пустили под шашлык. Вкуснотища! Шашлык конечно.

Пошли дальше. Снова наталкиваемся на мангал. За водкой бежать далеко, нет уже желания ходить. Док (все тот же Саша Жилинский) обращает внимание на торговца вином в белом халате. Подходим. Вино белое сухое с каким-то штампом на этикетке.

Док вопрошает Улугбека: «А водка, то есть?» (из-за непривычного для нас привкуса в вине и пиве из-за каких-то особенностей местной воды мы пили только водку, «Пшеничную», московского разлива). Улугбек говорит, что водка есть, но только без печатей! Чепуха какая, говорит док, давай я тебе проштампую. Сын степей достает из-под прилавка ящик «Пшеничной», Саня на все бутылки ставит свою личную медицинскую печать «Врач А. Жилинский», берем пару бутылок с собой и снова шашлык и кайф.

На досуге поняли, что Улугбек торговал от ресторана вином, а навар себе делал на водке из-под полы. Получилось, что наш лодочный доктор ему узаконил спекуляцию чистой воды.

СИЛА ЕСТЬ…

Начало 80-х. Санаторий «Подмосковье». Отдыхаем после очередной автономки. Природа хороша, слов нет. В лесу в то время водились вепри (дикие кабаны) и вокруг санатория были горы земли вырытой ими и, лежащие сломанные деревья, подрытые ими же.

Продолжив отдых вечером в близлежащей деревне Паведники, оставшись на ночь, утром с Толей Елисеевым (старшина команды электриков, песня «размером семь на восемь» это о нем) возвращаемся в номер. Анатолий, увидев разрытую землю и поваленные деревья, спрашивает у меня: «А это Николаевич, кто сделал?». На что я не преминул ответить: «Да ты, Толик вчера еще, когда шли в деревню». Сел он на пенек и сказал: «Все, Николаевич, мне больше не наливай, а то еще что-нибудь разрушу».

В автономках я втихаря пришивал на РБ Анатолия боевой номер «Пидарюга» (это было его любимое выражение). Ходил он с таким БН недели полторы, не замечая и недоумевая, почему все смеются, когда кто-нибудь попадается, идя ему навстречу.

Представителю Особого Отдела КГБ пришивал бирку «Старшина команды СМЕРШ». Этого «товарища» хватало на пять дней.

О ВРЕДЕ ПРОСРОЧЕННОГО ПИТАНИЯ

Срочная служба. После оккупации нами Чехословакии служу радистом 2-й минометной батареи в/ч 35057 – К. Казарменное помещение – бывший рыцарский замок на окраине г. Млада – Болеслав (40 км от Праги). Красота! В казарме, правда, мало жили, в основном в лесу, в палатках летом и зимой. Или на колесах в движении, очаги контрреволюции погашать. Это тогда так нам говорили, а сейчас оказывается, мы демократию душили.

Однажды зимой сыграли очередную тревогу рано утром, впрыгнули мы в машины и вперед. Я всегда в кузов брал с собой матрац – положишь в носу кузова ГАЗ-66 на сиденье, с одной стороны борт, с другой бочка с бензином – как в купе, и тепло вдобавок. В районе сосредоточения нас покормили каким – то неизвестным продуктом из походной кухни, похожим на картошку урожая 1912 года. Снова на машины и – вперед. Я уже наловчился даже спать на ходу. А что? Наушники радиостанции на уши – ничего не слышу, шапку на лоб, шинель да еще одеяло на себя, и спится на матрасе будь здоров.

Просыпаюсь от какого-то странного запаха. Не открывая глаз – принюхался. Пахнет дерьмом! Открываю глаза и вижу перед собой на расстоянии вытянутой руки голую задницу Толика Никифорова на каске. Присматриваюсь дальше и вижу картину: кузов ГАЗ-66, а в нем сидит семь человек взвода управления минометной батареи, и все, как один, голыми задницами на солдатских касках.

Только расхохотался до коликов, как почувствовал первые позывы к походу в туалет, которые начали усиливаться. На автомате пытаюсь вырвать каску у Анатолия. Он кричит: «Не хватай – убью! Я еще не закончил, свою бери». Он двумя своими руками держит каску под попой, а я пытаюсь своими руками ее забрать. В это время машина останавливается, вылетаю пулей из кузова, на ходу снимаю брюки и усаживаюсь под первым же кустом. Рай! Благодать!

Сделал дело и вижу всю минометную батарею вместе с командиром и командиром взвода управления гадящими дружно! Полсотни человек в один присест! Больше в жизни своей такого не встречал. И здесь ларчик просто открылся: как известно, о внезапной тревоге знают все и вся за трое – двое суток до ее начала. Повара пронюхали о ней раньше и, чтобы не мучаться в пути, сварили кашу в расположении полка. Тревогу отменили, сыграли ее внезапно через полторы недели, а кашу они не выбрасывали (съэкономили, блин!), разогрели в районе сосредоточения и скормили ее нам. Голодный воин все сожрет!

Два месяца нас дразнили «Обосравшаяся 2-я минометная», пока такую же штуку не учудили с мотострелками во время очередной «внезапной тревоги». Тогда только отстали от нас.

НАХОДЧИВЫЙ САЧЕК

Из этой же оперы: весна, в Чехословакии это время года почти лето. Уход за материальной частью. Минометчики стволы чистят, а я, отнеся аккумуляторы на зарядку в мастерскую, сижу – курю. Промелькнула мысль – а не поваляться недельки две, а то и больше в лазарете? Отдохнуть от службы праведной.

Подхожу к расчету миномета, предлагаю помощь в откручивании предохранителя с трубы 120 мм миномета (предохранитель весит примерно 30 кг). Получив утверждение, откручиваю его и роняю на ногу себе (т. е. рядом с ногой на землю) Начинаю орать истошным воплем и скакать на одной ноге, так как якобы эта стальная болванка разбила ступню ноги.

Тут же был отправлен в лазарет со срочной госпитализацией. Через две недели, не обнаружив существенных повреждений ноги, медицина благополучно выписала меня обратно в часть. Но отдохнувшего!

МОЛОДО – ЗЕЛЕНО

Лейтенантом, только пришедшим на атомоход, принимаю 8-й отсек по акту приема-передачи. Акты напечатаны все под одну гребенку, то есть: что для торпедного отсека, что для ракетного, что для турбинных отсеков – все одинаково.

Наталкиваюсь в пункте 32-м на слово «пипифаксник». Пипифакс – это вроде бы понятно, туалетная бумага. А что же такое «пипифаксник»?

Спрашиваю у таких же балбесов, как и сам. Никто и ничего. У ребят постарше спросить стесняемся. Еще лейтенантский гонор не выветрился. Что же это слово значит?

Дня через три все-таки спросил у сдающего мне дела командира отсека, «пятнадцатилетнего капитана» (на флоте тогда так называли офицера в звании «капитан-лейтенант», прослужившего в этом звании пятнадцать лет). Тогда узнал, и запомнил на всю оставшуюся жизнь, что «пипифаксник» – это проволока или штырь, на который навешивается туалетная бумага в лодочных туалетах.

Сами ли подводники придумали или это настоящее название – не знаю, но до сих пор продолжаю держалку для бумаги у себя в туалете называть «пипифаксником».

ЧК НЕ ДРЕМЛЕТ

Конец 80-х. Возвращаемся из очередной автономки. Неистребимое шкурное племя замполитов пускает по экипажу опросной лист и один из вопросов этого листа можно понять как кто чем недоволен, попросту говоря. То ли пищей, то ли кинофильмами, взятыми в море, то ли литературой, то ли еще чем-то.

На Пульте ГЭУ (Пульт ГЭУ на всех проектах атомоходов – сборище лучших умов, мозг и кладезь мыслей) горячо обсуждаем прокламацию зама. Еще бы – три дня до прихода в базу, а здесь такое развлечение.

Прикомандированный к нам для выполнения задач БП, а прикомандированным в море ходить – манна небесная, Павел, психанув, написал в замовском листе: «Я, капитан-лейтенант Голландский, не доволен Советской властью!». Паша, кстати, прославился в 19 ДиПЛ тем, что при разборе на партсобрании за пьянку, в заключительном слове сказал: «Товарищи коммунисты! Да, я могу предать себя, жену, но вас и Родину – никогда!». После его слов даже резолюций не принимали, а все встали и разошлись.

Так вот, посмеялись мы тогда над его записью, и забыли. Но не забыл ЗКПЧ и Особый Отдел. На третьи сутки по приходу в базу, Павел был исключен из рядов КПСС и уволен из рядов Вооруженных Сил чуть ли не за попытку свершения государственного переворота! Полный абзац!!!

Нечего мы сделать не смогли. Правда, в начале 90-х, когда СССР развалился, Павел приехал к нам и был полностью реабилитирован, как пострадавший от коммунистического режима. Здесь хоть правда восторжествовала.

А я, когда ходил прикомандированным с другим экипажем, первым делом заму говорил, что у меня день рождения через двадцать пять дней и получал испеченный торт или пирог на именины, который под чай на ПУ ГЭУ и уничтожали. Вторым делом, писал табличку «По тревогам не кантовать, при пожаре выносить первым!», и вывешивал на шторке койки в каюте.

ЧК НЕ ДРЕМЛЕТ – 2

Не восторжествовала правда в другом случае. Служил у нас секретчиком мичман Сергей Зубко. Нормальный и честный парень. Вот честность его и подвела. При очередном оформлении допуска он в графе «Ближайшие родственники» упоминает тетку свою родную, которая живет в Федеративной Республике Германии. До этого лет десять при оформлении допусков он о ней и не упоминал.

За трое суток Серега был уволен в запас (из КПСС, правда не исключили) и отправлен на родину в Донбасс. Навещаем его с Саней Кириченко, который служил со мной техником-дозиметристом, а по совместительству медбрат при операциях медицинских, если таковые случались. У него в дипломе по окончании Ждановского зоотехникума в графе специальность было написано «Зоотехник-осеменитель»!? Вот где повод для шуток!

Работает Серега на шахте в Горловке на поверхности, электриком. Спрашиваем, а почему не в шахте, больше платят там, да и подводник ты, не привыкать ведь к замкнутому объему? На что Сергей отвечает «Спустился я в шахту. А там +40 по Цельсию, грязь и мрак, намного хуже, чем в подводной лодке. Ну ее на хрен, эту шахту, лучше бы я на лодке так и служил».

ЧК НЕ ДРЕМЛЕТ – 3

Учился у нас в роте Александр Щерица. На вопрос «Кто Щерица?» всегда отвечал «Я Щерица!», поэтому Ящерицей и кликали в шутку мы его.

Чудом, окончив училище, попал Шура на Камчатку и через год загремел по большому кругу. Уже, будучи старлеем в Пальдиски после парада 7 ноября прилично набравшись, с флагом РСФСР бродил по ночному городку с призывом «Бей лесных братьев!».

Уволен был в запас без промедления, но чувство юмора сохранил и по сей день, как его жизнь не била по голове. В училище прославился тем, что первый на третьем курсе ввел обычай пить вино бабки Лютиковой (вино было знаменито тем, что через пять минут приема этого знаменитого пойла, мозги поворачивались на 180 градусов) из чайника за столами во время обеда или ужина – якобы пьем компот или чай.

ЧК НЕ ДРЕМЛЕТ – 4

В начале 80-х на атомную подводную лодку Северного Флота прибыли для дальнейшего прохождения службы два однокашника по Севастопольскому ВВМИУ Александр и Владимир, оба из роты Максимыча. Александр на должность командира I дивизиона электромеханической боевой части, а Владимир – оперуполномоченным особого Отдела КГБ. Служили не тужили, в автономки вместе ходили, о том, что они однокашники, знал лишь очень ограниченный круг сослуживцев. Однажды, переодеваясь на СРБ, Александр обнаружил на соседнем шкафчике записную книжку офицера, хозяином которой оказался минер, командир БЧ-3. Положив ее себе в карман с мыслью вернуть хозяину, Саня пошел на подводную лодку.

По пути на корабль в его голове созрел план шантажа хозяина записной книжки. Спустившись в прочный корпус, он позвонил минеру и сообщил ему, что вроде бы особист нашел его записную книжку и начал вести расследование по утере документа для служебного пользования. Минеру уж очень не хотелось гондурасить на Колыме (как он выражался – лучше колымить на Гондурасе) и он умолял Александра забрать записную книжку у своего друга однокашника-особиста и замять дело. Саня, не долго раздумывая, запросил три литра «шила» на утряску вопроса. Через десять минут трехлитровая банка спирта стояла на пульте ГЭУ, записная книжка офицера вытащена из кармана и вручена хозяину.

Минер затем долго сокрушался, какой же он чудак на букву «М»…