Текст книги "Уфолог"

13. Здравствуй, мамочка!..

Харизма уже давно слышал звук приближающейся погони – рёв автомобилей, несущихся на предельной скорости, сигналы полицейских машин. Это место, пересечение улицы с кольцевой дорогой, он выбрал не случайно. Харизма давно изучил план Бенкельдорфа и знал его как свои пять пальцев. Он ориентировался в переплетении транспортных артерий города не хуже, чем в родном Саратове, на улицах которого провёл беспризорником десять лет. А, может быть, даже лучше. Харизма знал, что здания, расположенные на обеих сторонах улицы перед перекрёстком, находятся на реконструкции, облеплены строительными лесами, а сама сто четырнадцатая в этом месте сужена, практически до ширины одного автомобиля. Вариант «Б» предполагал погоню, и на этом перекрестке они должны от неё избавиться.

– Харизма, ты на месте? – услышал он в наушнике голос Дантиста.

– Всё нормально, – ответил Харизма. – Постарайся оторваться от погони хотя бы секунд на десять. Тормози только возле самого перекрёстка, и сразу направо. Но не останавливайся, чтобы меня подобрать, я сам доберусь до базы. Конец связи.

Харизма вышел из машины, достал из сумочки нераспечатанную пачку сигарет и сорвал с неё целлофановую обертку. Потом вытащил из пачки одну сигарету из заднего ряда, но только наполовину, повернул фильтр по часовой стрелке на пол-оборота и приготовился…

Водитель микроавтобуса, наступающего автомобилю-беглецу на пятки, не ожидал такого резкого поворота и проскочил мимо, но легковушки, следовавшие за ним и потому имеющие хоть и секундный, но всё же резерв по времени, свернули на сто четырнадцатую, повторив маневр Дантиста. Полицейский «Мерседес» заметно поотстал.

Макс ухмыльнулся, подумав:

«Ну, всё как у нас! У ментов самые старые и самые дерьмовые машины»

На финишной прямой Дантист выжал из мотора «Фольксвагена» всё, на что тот был способен, и понёсся, как аэроплан на взлёте. До перекрестка осталось метров пять, когда Дантист стал тормозить и выворачивать руль вправо – машину занесло и юзом проволокло до самой разделительной полосы. Они чуть не врезались задним левым крылом в большегрузную фуру, степенно ехавшую по встречке. Справа сзади ухнул взрыв и послышался грохот рухнувших двенадцатиуровневых лесов. Макс оглянулся и увидел, как из узкой щели сто четырнадцатой улицы выметнулся кудрявый столб огня и вылетели на перекресток обломки машин и покорёженные изогнутые элементы строительных лесов. Какой-то круглый предмет, возможно, чья-то оторванная взрывом голова, покатился по асфальту и хрустнул под задними колёсами проехавшей фуры.

Страшная мысль больно, как удар тонкого бича, хлестнула по нервам. Харизма?!!..Уцелел ли парень в этом чистилище? Если уцелел, то только чудом. Невозможно убежать от мгновенного взрыва нитроглицериновой гранаты на расстоянии броска. Макс посмотрел в зеркало и натолкнулся на взгляд мёртвых глаз напарника, таких мёртвых глаз на лице живого человека Максу видеть ещё никогда не приходилось.

– Мичманов жив? – спросил Дантист хрипло.

– Жив, паскуда!

– Это хорошо…. Успеть бы, довезти до базы. У Фридриха наверняка найдётся что-то реанимирующее, типа адреналина или ещё какой-нибудь дряни, – Дантист произносил эти слова только для того, чтобы не говорить о Харизме. – Как эти олухи умудрились его подстрелить?

– Случайно, наверное…. Не в него стреляли, в меня.

– Ты ранен?

– Ерунда, царапина, – отмахнулся Макс. – А ты?

– Меня пули не берут.

– Заговоренный, что ли?

– Не знаю… – Дантист щёлкнул зажигалкой, прикуривая. Он по-прежнему не снижал скорости, изредка бросал взгляд в зеркало, проверяя, нет ли за ними хвоста. – За всю службу одно прямое попадание в сердце, но… пуля угодила в медальон.

– Везунчик, – заметил Макс.

– Мне об этом уже говорили…

Погоня прекратилась, преследовать их оказалось некому. Видимо, Берг не до конца просчитал ситуацию. Естественно, он не знал, что Вошкулата ищет не только он. Не знал, но мог бы предположить… Если им и нужно сейчас кого-то опасаться, так только полиции, но Лурпак – государство, в котором преступность сведена к минимуму, так прописано в его Конституции, а посему полицейская служба Лурпака не отличалась большим количеством сотрудников.

Чтобы их не остановили на полицейском посту и не обнаружили полумёртвого пассажира, они свернули с кольцевой, и, попетляв по просёлочным и лесным дорогам, вскоре добрались до базы. С дороги Дантист позвонил Богеру и дал указания о том, что нужно подготовить к их приезду для реанимации раненного Мичманова.

– Вы одни? – спросил коротышка, ожидающий у шлагбаума. – А Харизма? Озорует где-то?

Дантист коротко рассказал Богеру о том, как они избавились от погони, и выразил обеспокоенность по поводу долгого отсутствия юного помощника. Он не один раз в дороге, пока они находились в зоне действия радиоустройства, пытался связаться с Харизмой, но слышал в наушниках только шум и сухое потрескивание.

– Ничего, – успокоил их Богер. – Если ваш отход был запланирован, а не явился экспромтом, Харизма наверняка себя обезопасил. Он хоть и молод, но на редкость рассудителен и достаточно осторожен. Я хорошо его знаю. Можете не волноваться, с парнем будет всё в порядке. – Несмотря на спокойствие, с которым коротышка произнёс эти слова, Дантист и Макс разглядели тревогу в его глазах.

На попытку реанимировать смертельно раненного Альберта ушло не меньше получаса. Несмотря на все усилия Дантиста и ассистирующего ему Богера, сообщник Вошкулата так и не произнёс ни одного слова. Он пытался что-то сказать, но вместо слов из его рта вырывался хрип, и текла кровавая пузырящаяся пена, ни малейшего понимания в глазах не появлялось. Вскоре он умер, захлебнувшись кровью.

– Надеюсь, вскрытия делать не будем? – тупо пошутил Макс. Он стоял возле трупа и с грустью думал, что единственная ниточка, связывающая их с Вошкулатом, потеряна. Что делать дальше?

– Вскрытия, как и заключения патологоанатома о смерти, нам не потребуется, – серьёзно ответил Дантист, – а вот осмотреть его карманы давно надо было.

Макс воспринял слова напарника как упрёк и ринулся было к трупу, но Дантист уже сам принялся выворачивать карманы одежды Арнольда и выкладывать содержимое на стол. Вещей, понятное дело, оказалось не так много:

– дешёвый портмоне из кожзаменителя, в котором лежал паспорт на имя Мичманова Арнольда, водительское удостоверение на то же имя и двести семьдесят евро с мелочью;

– початая пачка сигарет «Житан»;

– зажигалка «Ронсон»;

– контейнер из-под контактных линз;

– связка ключей с брелоком в виде человеческого черепа;

– мятный освежитель для рта;

– традиционная упаковка презервативов.

Макс, скептически посмотрев на выложенные в ряд предметы, изрёк:

– И что со всем этим делать?

Богер, стянув окровавленные перчатки, и бросив их на грудь трупу, взял в руки связку ключей и перебрал в руках. Выбрав один, плоский и блестящий, и внимательно его осмотрев, сказал:

– Этот ключик интересен тем, что подходит только к одному-единственному замку в мире.

– По идее, любой ключик должен подходить только к одному-единственному замку, ну, или к немногим. Иначе это не ключ, а отмычка, – хмуро возразил Макс.

– Я неточно выразился: этот ключик от замка марки «101 %», которые изготавливает фирма «Крустик» и такие замки вышеназванная фирма стала поставлять недавно. Изготовлена только одна партия, и эта партия полностью закуплена строительной компанией «Майер и сыновья». Вторая партия должна поступить в розничную торговлю, но, если я не ошибаюсь, ещё не поступала.

– А ты точно не ошибаешься? – заинтересованно спросил Макс.

– Это легко проверить, заглянув на сайт фирмы «Крустик». А что касается первой партии, в базе данных компании «Майер и сыновья» помечены все здания и коттеджи, где на дверях установлены подобные замки.

– И много таких замков установлено? – спросил Дантист.

– Партия была небольшая: тысяча двести штук, сто дюжин…

– Ого! – воскликнул Макс.

– …но установлено только сорок, – продолжал Богер. – Сорок замков, а не сорок дюжин, – уточнил он. – К тому же все сорок в одном месте – в коттеджном поселке «Гора Гора». Это совсем рядом.

– Так чего мы стоим? – удивился торопыга Макс.

– Не стоит торопиться, господа шпионы, – раздалось от входной двери.

Все повернулись на голос – у разъехавшейся в стороны кирпичной стены стоял улыбающийся Харизма. Рыжий парик был слегка подпалён, разрезы вдоль бёдер удлинились до самых подмышек, весь он был перепачкан засохшей зеленоватой грязью и дурно пах. Элегантная сумочка, которая в начале операции болталась на его шее, пропала, а макияж размазался по лицу. Короче, выглядел он, как бомж, точнее, как бомж-трансвестит, но глаза горели огнём лихости и отваги.

– Не надо никуда торопиться, – повторил Харизма. – Во-первых, как вы уже заметили, мне нужно привести себя в порядок, а потом мы изучим план посёлка и проанализируем списки владельцев коттеджей.

– Ты где шлялся, шалопай? – нарочито строго спросил Макс.

– Проверил работоспособность Бенкельдорфской канализации, потом немного побродил по подземным коммуникационным тоннелям, потом… долго ждал такси. Пойду, пожалуй, приму душ и переоденусь.

Харизма ушёл, а Макс увидел, как посветлели лица товарищей. Он и сам был несказанно рад, что парень жив и даже не утратил способности шутить.

– Шустрый паренёк, – сказал он.

– А я вам что говорил? – заметил Богер.

Харизма вернулся к ним минут через пятнадцать, бодрый, словно часы показывали не половину третьего ночи, а одиннадцать дня, и не было недавней схватки с агентами Берга и ещё одной – днём с копами, – взрыва на сто четырнадцатой, блужданий под землей, опасности и нервного напряжения. Даже двадцатидевятилетний Макс, сильный и тренированный физически и морально человек с девятилетним стажем работы, которую никак нельзя отнести к спокойной и размеренной, чувствовал себя немного уставшим. А пацан? Свежий, как огурчик! Всё ему нипочем. Впрочем, дети, они всегда восстанавливаются легче и быстрее взрослых.

Харизма присел за компьютер и застучал пальцами по клавишам, потом прервался и, поднеся руки к носу, понюхал, дёрнул худенькими плечами и продолжил.

На экране монитора возник план посёлка. Всего коттеджей сорок, и расположены они в шахматном порядке по обеим сторонам подковообразной дороги, ответвляющейся от внешней кольцевой магистрали Бенкельдорфа.

Харизма уменьшил и передвинул изображение посёлка в сторону и нашёл место расположения базы. Измерив расстояние между поселком «Гора Гора» и базой, сообщил:

– До посёлка двадцать километров с небольшим.

Потом Харизма вытащил откуда-то и вывел на экран список жильцов посёлка, который вроде бы на первый взгляд ни о чём не говорил. Фамилии – ни одной русской, тем более знакомой. Напротив каждой фамилии – номер коттеджа, в котором проживает этот человек, а может быть, и не этот. Ну, и что дальше?..

Харизма убрал список в угол экрана и стал вытаскивать из Интернета и открывать какие-то окна с реестрами, фотографиями и текстами. Возился он долго, минут двадцать. Макс с удивлением следил за тем, как одна информация на экране сменяется другой, не понимая, зачем Харизме понадобились файлы Лурпакского пенсионного фонда, запросы о заключённых в Лурпакских тюрьмах, расписания авиарейсов аэропорта Айзенбурга и многое другое, не относящееся, как ему думалось, к существу дела. Но у Харизмы была своя, не ведомая никому методика анализа и поисков.

– Думаю, что нас могут заинтересовать в первую очередь следующие домовладельцы, – сказал он, откинувшись на спинку кресла. – Госпожа Хельга Армитедж, коттедж номер четыре. Господин Гэндальф Мартинсон, коттедж номер пятнадцать. И госпожа Ева Шафи, коттедж номер тридцать три.

– Поясни, – попросил Дантист.

– Всё просто, – сказал Харизма. – Хельга Армитедж и Ева Шафи – дамы преклонного возраста. У Евы Шафи сын находится в заключении, отбывает срок за преследование собственной жены. Бывшей жены, само собой, разведены три месяца назад. Столько почти и сидит, и ещё будет сидеть столько же. Хельга Армитедж и вовсе одинокая старушка. И та и другая живут в городских квартирах, вполне возможно, что коттеджи сдают в аренду. Но данных о сдаче нет, вероятно, сдают втихую, чтобы налоги не платить.

– У меня нет слов, – удовлетворённо ухмыльнувшись, покачал головой Макс. – Законопослушные жители благословенного Лурпака, а ведут себя как какие-нибудь россияне!..

– Всё это началось, когда в здешнее налоговое законодательство были внесены значительные послабления, – сказал Богер.

– Жадность человеческая не имеет национальности. Единственное, что удерживает человека от преступления – боязнь наказания. Ну да ладно… А этот, с хоббитским именем? – спросил Макс у юноши. – Гэндальф Мартинсон, что ли?

– Если ты Макс имеешь в виду персонаж книги Толкиена о Властелине Колец, – с видом знатока заявил Харизма, – то ты ошибаешься. Гэндальф был вовсе не хоббитом…

– Тебе лучше знать, кем был Гэндальф, но у меня это имя ассоциируется именно с хоббитами. Хочу называть его Хоббитом. Есть возражения? – Макс обвёл взглядом присутствующих.

Харизма пожал плечами:

– Хоббит так Хоббит.

– Так что там с этим Хоббитом? – спросил Макс.

– Очень подозрительная личность, – ответил юноша. – Настоящее имя Геннадий Мартынов. Наш соотечественник. В миграционной службе Лурпака на него имеется досье, но в нём очень мало информации. Выехал из России два года назад по программе воссоединения семей. Но не с кем не воссоединился – живёт один, источник доходов не ясен. Сделать запрос в Центр?

– Сделай, – согласился Дантист, посмотрев на часы. – Но, я думаю, нам времени терять нельзя: как бы наш профессор, обеспокоенный отсутствием любовника, не наделал глупостей.

– Согласен, – поддержал Дантиста Макс. – Сгоняем, аккуратненько прощупаем Хоббита?

Возражений не нашлось ни у кого. Богер пообещал отделаться от тела Мичманова. Как – говорить о подробностях не стал.

Поселок «Гора Гора» был расположен западнее базы, на самой окраине Бенкельдорфа. Коттеджи змейкой обегали гору идеальной полусферической формы, поросшую тёмным кустарником. Улица, вдоль которой стояли дома, была ярко освещена, и, наверное, сверху выглядела как гигантская подкова, оторвавшаяся от копыта какого-то чудо-коня.

– Слышь, Харизма, – обратился Макс к юному шпиону. – А почему у посёлка такое странное название – Гора Гора?

– Поселок назван по названию горы, – ответил парень, – вон той, круглой, посредине. А кто такой Гор, я не знаю.

– Вот как? – удивился Макс. – А я считал, что ты тут знаешь всё.

– Пока не всё. Я в Лурпаке только второй месяц. К тому же этот Гор может не иметь к Лурпаку никакого отношения.

– Второй месяц, – как эхо повторил Макс, а про себя подумал: – «Ни хрена себе, второй месяц! А впечатление такое, что он здесь полжизни прожил, как минимум». – Вслух спросил: – Начнем с Хоббита?

Дантист не ответил, но тихо подъехал к коттеджу под номером пятнадцать и заглушил мотор. Коттедж небольшой, одноэтажный, типа бунгало. Окна в коттедже были тёмными, а дорожка к широкому крыльцу освещалась столбчатыми фонариками. Над дверью тоже горел фонарик.

– Харизма, страхуешь окна на фасаде, – тихо приказал Дантист. – Макс, обойди дом с тыла. Если что, стрелять только по ногам.

– Слушаюсь, господин Шульц, – с иронией в голосе отреагировал Макс, вылезая из автомобиля и демонстративно передёргивая затвор пистолета, Харизма выбрался наружу молча, оружия у него не было. Хабаров устыдился своего дурацкого поступка, и, поставив пистолет на предохранитель, сунул за пояс.

Прохладный горный воздух приятно освежал.

Дантист взошёл на крыльцо, и, убедившись, что друзья заняли позиции, дотронулся до дверной ручки.

Ключ, изъятый у мёртвого Арнольда, лежал у Дантиста в кармане брюк, но воспользоваться им он не мог, его нельзя было даже поднести к замочной скважине, потому что если ключ не родной, то в доме тут же прозвучит сигнал, предупреждающий хозяина дома о том, что дверь пытается открыть кто-то посторонний.

Дантист осторожно повернул ручку и слегка толкнул дверь плечом. Им повезло, дверь оказалась открытой. Впрочем, в Лурпаке редко закрывают двери на замок. Дантист бесшумно проскользнул в дом и замер, прислушиваясь. Тишина нарушалась только тиканьем настенных часов-ходиков с гирькой на длинной цепочке и окошком для механической кукушки. Такие часы можно было купить где угодно, не только в России, они продавались в специализированных магазинах всех городов и всех стран, но зачем они иностранцу, если он не бывший россиянин? Экзотика?.. А почему нет – украшают же стены европейских домов маски африканских вождей и бубны индейских шаманов.

Дантист видел и ориентировался в темноте почти так же, как при свете дня.

Прихожей в доме предусмотрено не было, сразу за дверью – большой зал с камином, телевизором и мягкой мебелью. На боковой стене напротив камина висели охотничьи ружья и большие ветвистые рога. Сомнительно, что олень был самостоятельно добыт хозяином в Лурпакских лесах, так как олени здесь перевелись лет сто назад. Скорее всего, рога покупные, или вообще – бутафория.

Стена напротив входной двери делилась арками на две части. Слева две невысоких ступени опускались на кухню, справа – две такие же поднимались в спальню. В спальне было тихо, но Дантист чувствовал присутствие человека. Он осторожно поднялся по ступеням. На широкой кровати с балдахином лежал человек, дыхание его было ровным и спокойным, как у младенца. Отодвинув тонкую кисею балдахина, Дантист убедился, что перед ним мужчина, мало похожий на Вошкулата – он был лыс, не имел ни бороды, ни усов. От растительности, конечно, можно легко избавиться, но нацепить на лицо искусственный нос таких впечатляющих размеров было бы верхом неосмотрительности. Подобная бутафория выглядела бы, как гротеск; естественным казался лишь настоящий нос. Тем более на ночь эдакий фальш-шнобель лучше снимать, чтобы ненароком не задохнуться.

Дантист повернулся и хотел уже уходить, как вдруг оголтелая кукушка вырвалась из окошка и четырежды кукукнула. Дантист замер, а Гэндальф заворочался на кровати, застонал и проснулся, увидав силуэт непрошенного гостя.

– Кто?! Кто это?! – испуганно воскликнул он и дёрнул за шнурок ночника. Спальня озарилась неярким светом.

Дантист повернулся к Гэндальфу Мартинсону и спокойно сказал по-русски:

– Дверь нужно закрывать, если боитесь ночных визитёров, господин Мартынов. Ну, что вы так испугались? Не бойтесь, с вами не произойдёт ничего ужасного, я просто задам вам пару вопросов и уйду. Даже не пару, а всего один.

Макс увидел, что в спальне зажёгся свет и подошёл к окну, встал на цыпочки и заглянул в щель между портьерами. Окно было плотно закрыто, и он ничего не услышал. Но увидел, что Дантист, сидя на пуфике рядом с кроватью, мирно беседует с толстым носатым дядькой лет шестидесяти-шестидесяти пяти. Дядька (им наверняка был господин Хоббит) выглядел до смерти напуганным, на его лысине матово поблескивали капли пота.

Дантист показывал Гэндальфу фото Вошкулата и Арнольда Мичманова, тот кивал и указывал большим пальцем руки себе за спину, и что-то бубнил, шевеля толстыми влажными губами. Дантист сидел спиной к окну, поэтому Макс не видел, что он сделал с Гэндальфом, заметил только, как его напарник слегка покачнулся вперёд. Хоббит откинулся на подушку и остался лежать совершенно неподвижно, а Дантист поднялся с пуфика, выключил свет и спокойно направился к двери.

Некоторое время Макс ожидал, следя за тем, не зашевелится ли на кровати Геннадий Мартынов, но тот лежал, как труп, и Макс покинул позицию.

– Ты его что, грохнул? – спросил он Дантиста, сошедшего в тень с освещённого крыльца, Харизма уже стоял рядом.

– Зачем? Отключил на время, – пожал плечами Дантист и повернулся к Харизме: – Твоё предположение, по поводу трёх наиболее вероятных коттеджей, оказалось неверным.

– И на старуху бывает проруха, – философски заметил юноша.

– Вошкулат с покойным Арнольдом обосновались в коттедже номер семнадцать, по левой стороне, через один коттедж от этого. Кому принадлежит тот дом, не помнишь?

– Конечно, помню, – уверенно ответил Харизма. – Дом зарегистрирован на семейную пару Роберта и Монику Либман. Но в последнюю неделю они никуда не выезжали…

– Всё правильно. Они никуда не выезжали. У них семейный бизнес – разводят пчёл и собирают мёд, поэтому большую часть года живут в трейлере где-то недалеко в горах, на пасеке, рядом со своими питомцами, а коттедж, чтобы не пустовал, сдают на это время.

– Значит, у них два семейных бизнеса, – уточнил Макс.

Дантист посмотрел на лица товарищей.

– Операция вступает в решающую стадию, – сказал он.

– Пора повидаться с профессором. – Макс тронул Дантиста за плечо: – Можно мне первому? Я просто мечтал об этой встрече. Я ведь первый начал расследование по делу «Уфолог», может быть, я его и закончу?

Дантист внимательно посмотрел на Макса и молча кивнул.

– Прикинусь Арнольдиком, не возражаешь? – Хабаров протянул руку, Дантист достал из кармана ключ от коттеджа и положил на ладонь Макса.

– Внутренняя планировка там, скорей всего, такая же, как в доме Геннадия Мартынова. – Дантист подробно описал план коттеджа, в котором только что побывал сам. – Постарайся сделать всё аккуратно. Учти, что Вошкулат, увидев тебя, может пальнуть. В тебя или в себя, что ничуть не лучше. – Макс уже не удивлялся, что его жизнь не волнует напарника абсолютно. – А может, у него ампула с ядом. Будь готов ко всему.

– Слушаюсь, ваш бродь! – тихо гаркнул Макс. Дантист улыбнулся.

Позиции повторили, только на этот раз за дом отправился Дантист. Макс постоял у двери с минуту, приводя себя в соответствующее состояние – обостряя реакции и мысленно проверяя работу мышц. Потом решительно сунул ключ в замочную скважину, ключ вошёл, как в масло.

Вошкулат сидел в кресле спиной к прогоревшему камину, в пол-оборота к входной двери, укрытый пледом до самого горла.

– Здравствуй, мамочка! – сказал Макс, и, заметив движение под пледом, кувырком через голову подкатился к креслу.

Этот маневр оказался правильным: в дрожащей руке профессора был зажат пистолет. Правда выстрелить из него Вошкулату не удалось, Макс легко завладел оружием.

Потом проверил воротник стёганого халата (не зашита ли ампула с цианистым калием или какой другой бякой), обшарил карманы, после чего посадил Вошкулата на пол и пристегнул взятыми у Харизмы наручниками к тяжёлой чугунной каминной решетке.

Заглянув в спальню и на кухню, убедился, что в доме нет ни единой живой души. Только после этого включил в комнате нижний свет, и, высунувшись за дверь, тихо позвал:

– Эй, мужики! Заходите, господин Вошкулат капитулировал.

Макс с улыбкой повернулся к профессору, и, увидев пленника при ярком свете, чуть не вскрикнул от неожиданности – перед ним на полу сидел сморщенный старичок с всклокоченными волосами и судорожно дёргающимся ртом, в котором узнать всемирно известного уфолога было практически невозможно. Лицо профессора было не просто бледным, оно было бледно-зелёным, а кожа сухой и тусклой.

«Ещё один зелёный человечек, – подумал Макс, – его бы побрить и постричь на лысо – вылитый инопланетянин. Не мудрено, что Верещак принял Малыша за представителя внеземной цивилизации».

Дантист и Харизма вошли в дом и тоже были поражены внешним видом Вошкулата. У Харизмы глаза сделались круглыми, как у чайки.

– Вы люди Йозефа? – хрипло выдавил из себя Вошкулат, переводя затравленный взгляд с Макса на Дантиста и на юного Харизму.

– Нет, мы служим в другой организации, – ответил Макс. – Но не думаю, Алексей Владимирович, что место нашей работы повлияет на характер вопросов, которые мы вам хотим задать.

Вошкулат закашлялся, и Макс понял, что причиной его кашля была вовсе не простуда от сидения под кондиционером, Вошкулата ожидала участь агента с оперативным позывным «Малыш».

– Где Арнольд? – выдавил из себя Вошкулат сквозь кашель.

– Арнольд мёртв, – сказал Макс и подумал, а правильно ли он сделал, сообщив профессору печальное известие о смерти его любовника. – Выражаю своё соболезнование.

– Вы его убили? – вопрос прозвучал сухо, без надрыва и горечи, что весьма удивило Макса. Ему даже показалось, что Вошкулат мстительно ухмыльнулся и удовлетворённо вздохнул, но, вероятно, он просто переводил дыхание между приступами кашля.

– Это сделали люди из Фонда «Энергия», – ответил он.

– Туда ему и дорога, – сказал Вошкулат и снова зашёлся в кашле.

– Вы не скорбите по поводу смерти близкого человека?

– Он пиявка, вампир, а не человек, – ответил Вошкулат. – Я знаю кто вы такие: вы – гэбисты.

– КГБ не существует без малого шестьдесят лет, – возразил Макс. – Вы запутались в реальности, профессор.

– Название не меняет сути.

– Вы не правы, но не будем тратить время на бессмысленные дискуссии. Нас интересует один вопрос: где находится найденное в районе Собачек вещество? Передадите его нам, и мы обещаем доставить вас в Москву, мне кажется, вам не помешает консультация лора.

– Отстегните меня от этого камина, чёрт вас подери! – раздражённо просипел Вошкулат. – Пистолет вы у меня отобрали, обыскали, чего ещё? Думаете, я в состоянии справиться с двумя молодыми и здоровыми гэбистами голыми руками?..

Макс взглянул на Дантиста, тот едва заметно кивнул, разрешая. Вошкулат перехватил взгляд Макса, и, увидев кивок Дантиста, усмехнулся:

– Значит, старший по званию – вы? А это, – профессор указал головой на Харизму, – ваш сын?

– Внук, – уточнил Дантист. – Макс, освободи господина уфолога.

Макс отстегнул наручники, и Вошкулат, кряхтя и покашливая, забрался в кресло и натянул на себя, повисший на подлокотнике, плед.

– Лор мне не поможет, – сказал он. – Угостите сигаретой.

– А вам хуже не будет? – спросил Дантист.

– Хуже некуда. Я присутствовал при вскрытии Малыша, видел, что у него внутри… Мне жить осталось максимум неделю. Но так мне и надо, я сам себя наказал.

Дантист полез в карман за сигаретами, а когда вытащил пачку, из кармана выпала фотография Арнольда Мичманова и спланировала на костлявые колени профессора, укрытые клетчатым пледом. Вошкулат взял фотографию в руки и долго рассматривал. Потом сказал грустно:

– А красив, мерзавец. Был…

Макс пожал плечами: о вкусах не спорят.

– Всё из-за него, из-за Арнольда, – продолжал Вошкулат. – Зачем мне этот миллиард?.. Да и вообще, всё из-за него. И уфология эта чёртова, и перпетуум-мобиле чёртов, и Йозеф чёртов… – Вошкулат выронил фотографию и запустил пятерни в редкие космы и сидел так, покачиваясь. – И Лурпак этот…

– Чёртов, – закончил за него Макс. – Где вещество, профессор?

– В Москве, – тихо сказал Вошкулат, – где же ещё? Что я, дурак, тащить его через таможню? Это Арнольд дураком был, жадным и развратным дураком… Я контейнер с обычным речным песком с собой взял, ему сказал, что космическое горючее. А настоящий контейнер в Шереметьево в камере хранения оставил. Я ведь уже тогда знал, что сдохну скоро, хотел Арнольда проверить – я ему нужен? Я в приложении с деньгами? Или одни лишь деньги, без приложения в виде больного старика?

– Проверили? – спросил Макс.

Вошкулат не ответил, поднял глаза на Дантиста, и, увидев протянутую сигарету, взял её и сунул в рот. Прикуривая, сильно закашлялся, но от сигареты не отказался – стал курить, делая мелкие затяжки. Докурил до самого фильтра, швырнул окурок себе за спину, в камин, но не попал.

Харизма поднял окурок и бросил туда, где тот и должен был оказаться.

– Ячейка 666, номер Х-666. Смешно?.. Символично. – (Дантист отошёл в сторонку и, достав мобильный, стал куда-то названивать. Макс сразу догадался, куда и зачем он звонит). – Какашка Дьявола – вот что такое, это космическое горючее. Я друзей своих убил! Своих лучших друзей! Кольку Бугаева дрянью, что мне Йозеф дал, уколол и живого под товарняк сунул. Арсена – из пистолета в затылок.

– А бомж, с помощью которого вы хотели инсценировать свою смерть? – спросил Макс, но Вошкулат только отмахнулся. Мол, что там какой-то бомж, так – расходный материал. Одним больше, одним меньше, кто эти отбросы когда считал?

– А за что? – продолжал он предсмертную исповедь. – За то, что Родину предавать не захотели. А мне Арнольд тогда дороже Родины был. Я ведь всё хотел ему отдать. Лишь бы он со мной был. Всё, что угодно, готов был для него сделать. Мать родную убил бы, если бы он попросил. Не верите?.. – Вошкулат поднял на них глаза, они были красными, по впалым бледно-зелёным щёкам текли слёзы, они казались крокодильими.

– И чем вас отблагодарил ваш друг? – спросил Дантист, он уже связался с кем нужно и теперь ждал момента, когда можно перезвонить и узнать результат.

– Только мы поселились здесь, как он забрал контейнер с космическим горючим… ненастоящим, естественно, и больше здесь не появлялся. Наверное, нашёл себе дружка из местных, и жил у него. – Вошкулат посмотрел на Макса и сказал: – А ведь я не в тебя, я в него хотел выстрелить…