Текст книги "Уфолог"

8. Скучный выходной

От нечего делать, Макс зашёл в Альбинин салон. Он не знал, зачем туда забрел, просто ноги принесли. Двери салона были распахнуты настежь, но к верхнему косяку была подвешена табличка «ЗАКРЫТО». Макс приподнял табличку над головой и прошёл под ней. Кондиционер не работал. С силиконовых баб-манекенов были сняты парики и верхняя одежда, впрочем, немногие могли похвастаться и нижней. Зал был пуст, но за перегородкой кто-то разговаривал. Мужчина и женщина.

– Дорогая, я сам решу, чем тебе заниматься, – говорил мужчина. – Скажу, что здесь будет публичный дом – ты станешь директором борделя, мамочкой, так сказать. Скажу, что здесь будет публичная библиотека – будешь директором библиотеки.

– Серж, милый, – отвечала женщина. – Я вовсе не претендую на полную самостоятельность в бизнесе, но ты пойми: место раскрученное. Вся Москва знает, что на этой улице, в этом доме, салон «Альбина».

– Вот именно, «Альбина», а не Пелагея.

– Я же не виновата, что меня так родители назвали.

– Может быть, я виноват? Когда твои мама с папой решали, как назвать свою дочурку, я…

Запел сотовый.

– Подожди, – сказал мужчина собеседнице и через несколько секунд возмущённо закричал в трубку: – Ты чем слушаешь, когда тебе шеф говорит: не надо?! Я же ясно сказал: мне на хер не нужны эти акции. Пусть их Мансур скупает, если денег девать некуда… Ну и что, что дёшево?.. Что? Почём?!Конечно, покупай, придурок!..Когда?..Хорошо. Хорошо, буду… Через час… Хорошо, через полчаса… Всё. Так на чём мы остановились? – Это, по-видимому, уже Пелагее.

– На том, что меня зовут Пелагея, и что ты не хочешь оставлять профиль салона прежним, – с обидой в голосе сказала женщина.

Макс со вздохом щёлкнул резинкой от трусиков по впалому силиконовому животу манекена и деликатно кашлянул.

– А это ещё что за фигня? – зло проворчал Серж и вышел из-за перегородки.

Он оказался не совсем таким, каким представлял его Макс – быковатым, с толстыми и короткими пальцами веером, – то есть совсем не таким. Мужчина имел вполне респектабельный вид – был высоким и худощавым, упакованным в дорогой костюм. Но лицо при этом имел неприятное. Хотя издали его можно было назвать красивым. Но только издали и только тогда, когда Серж молчал. Едва он раскрывал рот, как вся респектабельность мигом улетучивалась.

– Тебя что, в школе читать не научили? – спросил он Макса тоном человека, привыкшего к подобному обращению с зависимыми от него людьми.

Но Макс от него не зависел, более того, он никому не разрешал так разговаривать с собой, даже тем, от кого зависела его карьера. Впрочем, те люди и не позволяли себе ничего подобного. Разве что Карачун, но ему Макс прощал многое, так как знал – полковничья грубость напускная, а внутри он добрый.

– Или ты шибко… – Серж осёкся на половине фразы, натолкнувшись на жёсткий взгляд Макса.

Из-за спины Сержа выглянуло лицо Пелагеи с азиатским разрезом глаз и пухлыми губами. Макс улыбнулся.

– Здравствуйте, сударыня. Я зашёл сюда в надежде встретиться с хозяйкой салона. Но… видимо, в её жизни произошли какие-то перемены.

– Да, – ответил за Пелагею Серж. – Альбина продала этот салон мне. Теперь тут будет новая хозяйка, моя жена.

– А вы знакомы с Альбиной? – Макс по-прежнему обращался к Пелагее, игнорируя Сержа.

– К сожалению, нет, – ответила Пелагея и снизу вверх посмотрела на мужа.

– Я хорошо знаю Альбину, – не унимался Серж.

– Да, действительно, жаль, что вы не знаете Альбину, – продолжал Макс диалог с Пелагеей. – Наверное, вы могли бы стать подругами… Ну, что ж, простите, что оторвал от дел.

Макс улыбнулся и галантно склонил голову. Направляясь к выходу, он думал о том, что этот хлыщ наверняка был одним из Альбининых поклонников, а может быть, и спал с ней. По сердцу Макса царапнула ржавая игла ревности.

– Чёрт знает что! – услышал он за спиной голос Сержа. – Ходят всякие мудаки! Как у себя дома.

Макс резко обернулся и прищурился.

– Я легко запоминаю внешность людей, – сказал он. – А вот ты… юноша, напрягись и запомни меня. Запомнил? Молодец. Постарайся не попадаться мне на глаза. Ради своего же здоровья.

Макс долго и бесцельно болтался по городским улицам и скверам. Делать было абсолютно нечего, идти некуда. Двое его друзей с семьями укатили в Италию, в Римини. Альбина наслаждалась жизнью в Лурпаке, а может быть, где-нибудь ещё.

Макс присел на скамейку, и, достав записную книжку, стал её листать, отыскивая среди многих женских имён, телефонный номер той, с которой сейчас можно было встретиться и оттянуться по полной программе. Позвонить, договориться о встрече, и, по возможности скорее заняться сексом. И не потому, что ему этого так сильно хотелось, а для того, чтобы заполнить вынужденную паузу, убить время. Потом можно посидеть в каком-либо баре, сходить на дискотеку или просто погулять, разговаривая о разных пустяках, и ни о чём. А потом купить чего-нибудь съестного и горячительного и забуриться в его холостяцкую квартиру. До утра.

Вдруг Макс осознал, что смотрит в записную книжку, не видя имён, и машинально листает страницы. Больше всего он хотел бы сейчас вызвать абонента, номер телефона которого ему не нужно искать в своей книжке. Вызвать и услышать протяжное: «Ало-о-у», а потом, улыбаясь долго слушать Альбинин речитатив и представлять себе, как она раскачивается, сидя на низком пуфике, закрыв глаза и облизывая губы. Не отключая телефона и не прерывая её монолога, поспешить к ней и позвонить в дверь. Альбина подойдёт, разгорячённая, в халатике на голое тело, откроет, и, как сомнамбула, двинется в спальню, не переставая говорить. Сумасшедшая… Сумасшедшая Машка! Они упадут на её шикарную итальянскую кровать и сольются в экстазе, забыв обо всём на свете. Они долго будут любить друг друга. Очень долго. Так долго, как в дни их первой встречи после детской разлуки.

Макс вынул телефон из футляра, пристегнутого к поясу и он, вдруг, заиграл знакомую мелодию.

– Машка?!

– Здравствуй, Максим.

– Здравствуй, Машка! Где ты?

– В Лурпаке, я же тебе говорила.

– Машка, я… – «Чёрт, в горле пересохло!» – Я… соскучился по тебе, Машка. Я… думаю о тебе. Постоянно думаю. Я… – «Чёрт, чёрт! Почему я не могу сказать этого слова?» – Может быть, ты вернёшься, Машка? Мне без тебя хреново.

– Мне тоже… очень хреново.

– Так в чём дело? Возвращайся.

– Не могу.

– Почему?

Молчание. Максу послышалось, что Альбина плачет.

– Машка!

– Я замуж выхожу, Максим… Я не вернусь. Никогда.

– Машка! – Максу вдруг сделалось холодно. – Ты хорошо подумала?

– Да, Максим. У меня было время подумать.

– Кто он?

– Он хороший. Он хочет детей. Он меня любит.

«Я тоже» – хотел сказать Макс, но подавился этими словами. Они застряли в его горле, как плохо прожёванный кусок. Я тоже?.. А что – он тоже? Тоже хороший? Или тоже, как и тот, неизвестный Максу Альбинин жених, хочет детей? Макс опять обошёл слово «любит». Он боялся этого слова?.. Да, боялся. Он даже мысленно никогда не произносил его. Почему?.. Может, ему пора к психоаналитику?..

– А ты его? – спросил Макс, опустив слово «любишь».

– Это неважно.

– Машка! – Макс не знал, что говорить, в душе было пусто и холодно.

– Прощай, Макс.

– Машка!!

В трубке раздались короткие гудки. Они больно били в ухо. Макс достал сигареты. Когда прикуривал, заметил, что пальцы слегка дрожат. С чего бы это? Неужели всё-таки он любит эту странную, взбалмошную, непостоянную Альбину. Машку…

Виски совершенно не пьянили, и Макс перешёл на водку.

Народу в баре было немного, но все столики были заняты. Макс сидел у стойки и пил. Бармен был рад такому выгодному для заведения посетителю, и, лихо жонглируя шейкером и бутылкой, ждал когда Макс прикончит рюмку, чтобы тут же подать следующую. Это превращалось в конвейер. Денег у Макса было, как у дурака махорки. Долг отдать возможности не представлялось по причине отсутствия кредитора. Кредитор выбыл из страны, возможно, поменял гражданство и возвращаться на Родину не собирался.

«Скорей бы на работу, – грустно мечтал Макс. – Это воскресенье чересчур затянулось. Не выходной – сущая каторга. Свихнуться можно от безделья!.. Ну, не беда, осталась только одна ночка, и я снова брошусь на поиски пропавшего уфолога… Вошкулат лёг на дно и чего-то выжидает. Может, ждёт, когда его перестанут искать, может, разрабатывает план перехода границы, а, может, находится в могиле и медленно разлагается. Но, если жив, он должен проявиться где-нибудь. И, скорее всего, в Лурпаке. А там его ждут ребята из ФАЭТ…

Теперь, когда данных набралось предостаточно, можно и поупражняться в выстраивании версий… Опустим события на симпозиуме. Пока опустим. Данович уверен, что Вошкулат завербован спецслужбой Лурпака и получил от них какое-то задание. Какое? Учитывая темы, инвестируемые Фондом, это задание связано с поисками альтернативного энергоносителя. Новый – сто двенадцатый – элемент, о котором мы пока ничего не знаем, в качестве альтернативного энергоносителя может вполне подойти. Если наука скажет нет, что ж, выстроим другую версию. А пока… Итак: Вошкулат получает задание, связанное с тематикой Фонда. И начинает рыскать по аномальным зонам России в поисках этого самого энергоносителя. Находит он его в Собачках. Но сначала находит «инопланетянина». Совершенно случайно…

Прежде, чем продолжать выстраивать версию, разберёмся с зелёным человечком. Комбинезон был Верой Верещак тщательно отстиран и отутюжен, но частички сто двенадцатого элемента полностью удалить не удалось, наши эксперты его нашли. Поехали дальше. Карачун выяснил в министерстве торговли, что подобная продукция Россией никогда не закупалась, а Данович разузнал всё про спецзаказ немецкой фабрике по пошиву спецодежды «Штанзе». Конечным потребителем оказался всё тот же Инвестиционный Фонд. Стало быть, суммируя все факты, можно предположить, что «инопланетянин» – шпион и занимался на территории России тем же, чем впоследствии стал заниматься Вошкулат – поиском альтернативного энергоносителя. Смелое предположение? Возможно, но красивое…. Инопланетянин погиб, но его дело продолжает другой. Другой шпион…»

Макс допил водку и затушил окурок. Бармен тут же подсунул следующую рюмку и поменял пепельницу. А Макс закурил новую сигарету.

«Выходит, что первооткрывателем нового элемента стали не трое школьных приятелей Карачуна, и не профессор Вошкулат персонально, первооткрывателем был маленький, позеленевший от усердия и от контакта с этим чёртовым веществом, сто двенадцатым элементом или альтернативным энергоносителем, «инопланетянин». А дальше всё просто. Вошкулат ищет месторождение этого нового горючего в Собачках, потому что, распотрошив труп зелёного человечка из Лурпака, понимает, где надо его искать. Первым делом он добивается, чтобы Собачки отдали университету, а потом, под вывеской изучения аномальных явлений, приступает к поискам этой шняги… Теперь можно вернуться к событиям, связанным с предательством Вошкулатом своих коллег на симпозиуме в Крафте. Как там Данович сказал?.. «Фонду зачем-то потребовалось, чтобы Вошкулат стал уфологом, и Вошкулат им стал». Вполне вероятно, что этот энергоноситель надо искать в аномальных зонах. Поэтому Вошкулат становится уфологом и специалистом по аномальным зонам. Так. И с этим разобрались. Что дальше на горизонте?..»

А на горизонте появились раскосые глаза и пухлые губки Пелагеи. Она, по-видимому, уже давно наблюдала за Максом, устроившись на другом конце стойки. Макс приветливо улыбнулся и поманил её пальцем. Девушка прихватила свой бокал, и, зажав сумочку под мышкой, послушно подошла.

– Здравствуй, Пелагея, – Макс сразу перешёл на ты.

– Здравствуйте. А я уже давно здесь, – девушка взглянула на миниатюрные золотые часики. – Целых пятнадцать минут. Сижу и смотрю на вас, а вы и не замечаете.

– Пелагея, ты это… давай без выканья, – предложил Макс. – Я Максим, – представился он, – но все зовут Максом.

– Почему? – наивно спросила Пелагея.

– Действительно… почему? – Макс пожал плечами.

– Ты кого-то ждёшь?

– До понедельника я совершенно свободен.

Пелагея прыснула.

– Смешного в моих словах ничего нет. – Максу почему-то вдруг захотелось быть откровенным. – Женщина, которую я мог бы ждать, – он вздохнул, – находится очень далеко, и я её, наверное, никогда больше не увижу. К тому же она выходит замуж. И, как это ни прискорбно, не за меня. Вот такая грустная история.

– Ты говоришь об Альбине?

Макс угрюмо кивнул, допил водку и щёлкнул пальцем, подзывая бармена, деликатно отошедшего в сторону.

– Водки. Заказать тебе что-нибудь?

– Нет, спасибо. – Пелагея подняла свой бокал, и, качнув им, сказала: – Это сок. Я не пью ничего другого. Только сок.

Макс внимательно посмотрел на девушку. Мила, сказать нечего. До фотомодели не дотягивает в связи с невысоким ростом, но сложена неплохо. И грудь хорошая. Максу захотелось протянуть руку и проверить – настоящая или силиконовая? Попытался определить визуально, но Пелагея отставила бокал с соком, и, сведя пальцы в замок, переместила руки на уровень декольте, перекрыв обзор.

Макс закурил.

– Скучаешь? – спросил он.

– Я поссорилась с Сержем, ну… с тем человеком, которого ты видел сегодня утром в салоне.

– Это печально, – согласился Макс. – Но не смертельно. Помиритесь.

– Не знаю… – задумчиво сказала Пелагея.

Она раскрыла сумочку, достала пачку сигарет. Сигареты были теми, что обычно курила Альбина. Макс щёлкнул зажигалкой, и когда Пелагея прикурила, вдохнул знакомый аромат.

– Её зовут Мария, – сказал Макс. – Она всегда была Марией, а потом решила стать Альбиной… Не меняй своего имени, Пелагея. Оно у тебя доброе. Не меняй, если даже муж будет настаивать.

– Серж не муж мне, – призналась Пелагея. – Он сделал мне предложение, и в качестве свадебного подарка оформляет на моё имя предприятие, которое будет находиться на месте салона «Альбина».

– Неплохой подарок, – кивнул Макс и залпом осушил поданную барменом рюмку, бармен тотчас налил новую.

– Ты много пьёшь, Максим, – сказала девушка.

Макс удивлённо посмотрел на неё, но ответить не успел – на плечо легла тяжёлая рука. Макс медленно повернул голову и увидел перед собой лицо, способное напугать до смерти кого угодно. Обладатель страшного лица был похож на древнего человека, первобытного обезьяноподобного предка. Рука, сжимающая плечо Макса, поросла густой чёрной шерстью. А глаза смотрели не зло, скорее, безразлично.

– Шагом марш в машину! – раздался знакомый голос справа от Макса.

К стойке подходил жених Пелагеи. Он сменил костюм на светлую ветровку и джинсы, а модельные коллекционные туфли на кроссовки, тонкую шею обвивал шёлковый стильный платок. Перемены во внешнем виде, однако, не коснулись его лица, оно осталось таким же неприятным, как и утром. Но сейчас оно было ещё более надменным и заносчивым.

– А этого козла, Григорий, – Серж кивнул на Макса, – надо проучить.

Пелагея жалобно, как побитая собака, посмотрела на нового знакомого, а он бодро подмигнул ей:

– Дождись меня на выходе. Я ещё должен выпить на посошок и расплатиться за выпивку. – И повернувшись к Сержу тихо, но весьма убедительно произнёс: – За козла ответишь… Сержик.

Жених Пелагеи зло посмотрел на Макса, и, грубо схватив невесту за руку, поволок её к двери. Макс не спеша выпил последнюю за этот вечер рюмку водки, бросил на стойку смятую купюру и повернул голову к горилле.

– Давай, Гриша, учи меня правилам хорошего тона. – И, не дожидаясь начала урока, прижал Гришину обезьянью кисть к своему плечу ещё крепче, нырнул под руку, и, оказавшись за спиной противника, ударил кулаком по вывернутому плечевому суставу.

Ударил не сильно. Руки телохранителей такого уровня – их главный рабочий орган, Макс не хотел лишать Гришу работы на длительное время. В конце концов, Гриша не желал ему зла, он просто выполнял свою работу.

Выйдя из бара, Макс увидел как Серж с помощью своего водителя, по внешнему виду мало чем отличающегося от Григория, пытается затолкнуть Пелагею в «Мерседес». Надо отдать Пелагее должное – сопротивлялась она отчаянно. У водилы на лице горело яркое пятно пощёчины, шейный платок Сержа был развёрнут кончиками назад.

– У вас совести нет, господа, – громко сказал Макс, направляясь к дерущимся. – Вдвоём на одну хрупкую девушку… Нехорошо.

– Ты?! – задыхаясь, вымолвил Серж. Глаза его налились кровью, как у разъярённого быка.

– Меня Максимом зовут, – преставился Макс.

– Разберись с ним, – приказал Серж водителю, а сам прикрылся Пелагеей, как щитом, сжав сзади её локти.

Вторая горилла, выполняя приказ хозяина, бросилась на Макса, сломя голову.

«Господи, – подумал Макс, пропуская его мимо себя, – на какой помойке Серж отыскал своих телохранителей? Ну, ничего не умеют, даже скучно как-то…»

Сзади загремело, наверное, пролетевший по направлению ко входу в бар водитель-телохранитель врезался в одну из высоких медных плевательниц, стоящих, как часовые, по обеим сторонам двери. Не обращая внимания на грохот, Макс медленно двинулся к Сержу, прикрывшемуся Пелагеей.

– Отпусти девушку, щенок, – грозно приказал он. – Она не желает с тобой ехать, неужели не заметил?

Пелагея приподняла свою красивую ножку и с силой воткнула каблучок в кроссовок Сержа. Серж охнул и ослабил захват. Пелагея вырвалась и бросилась к Максу, но тот мягко отодвинул её в сторону и подошёл к Сержу. В отличие от горилл, этого господина щадить он не собирался. Серж сунул руку за пазуху и вытащил газовик, но Макс легко отобрал пистолет у Сержа, и, не раздумывая, ударил его в лицо. Ударил коротко и жёстко, но чуть-чуть не так, как бьют, чтобы убить. И, всё же, пластическая операция Сержу была обеспечена. Побитый женишок сполз по капоту машины на асфальт.

– Ты его убил? – испуганно спросила Пелагея.

– Нет, конечно. Как я могу убить твоего жениха? – ответил Макс, но на всякий случай прикоснулся пальцами к шейной артерии. Пульс ощущался. – Ну, что, может быть, прогуляемся по ночной Москве перед сном?

– А, по-моему, нам не до прогулок, – ответила Пелагея. – Погляди назад.

Макс оглянулся.

На ступеньках перед входом в бар, тряся головой, сидел водитель-телохранитель. По его лицу текла кровь. В дверях стоял оправившийся от шока Григорий, и, кривясь от боли, тыкал непослушными пальцами в кнопки мобильника, видимо, вызывал подкрепление. За его широкой спиной толпился народ. Кто-то из посетителей бара, а может быть, и сам бармен, вызвал полицию, и уже были слышны приближающиеся звуки сирены.

– Бегом! – Пелагея схватила Макса за рукав и потащила за угол дома.

Там, за углом, был припаркован чёрный двухместный «Порше».

– Твой? – спросил Макс восхищённо.

– Мой. Садись. Куда за руль, пьяный! Я сама поведу.

Макс безропотно плюхнулся на мягкое пассажирское сидение. Пелагея дала задний ход, выруливая с парковочного места на проезжую часть, к счастью оказавшуюся свободной, и рванула с места, как заправская гонщица. Несколько секунд – и они уже были далеко от места происшествия.

– Куда ты меня везёшь? – поинтересовался он, глядя на мелькающие огни ночного города, и, ухмыльнувшись, предположил – К себе домой?

– Нет, к тебе.

– Тогда мы едем не в ту сторону… А почему ко мне?

– Я думаю, Серж станет меня искать.

– Это вряд ли. Ближайшие несколько часов его будут развлекать челюстно-лицевой хирург, стоматолог и терапевт. А потом Сержик будет нуждаться в покое, боюсь, что у него сотрясение мозга… Нет, ты не подумай, ради бога, что я против ночной гостьи. Напротив, я безумно рад…

– Ты есть хочешь? – спросил Макс, когда они вошли в его квартиру и расположились – Максим на тахте, Пелагея в кресле напротив.

– Ночь уже, – возразила Пелагея, но вдруг замолчала, прислушиваясь к своему организму. – А ты знаешь, хочу.

Максим подмигнул и отправился на кухню. Вчера вечером после продолжительной беседы с Карачуном он решил навести в своём жилище порядок – расставил все вещи по местам, протёр пыль и пропылесосил ковровое покрытие. Потом сгонял в круглосуточный супермаркет и накупил продуктов, которыми заполнил обычно пустующий холодильник под завязку. Весьма кстати, как оказалось. Теперь у него было много чего съестного: каралька полукопчёной и батон варёной колбасы, две вакуумные упаковки сосисок, несколько банок рыбных консервов, банка зелёного горошка, свежие овощи и консервированные фрукты. Стояла на нижней полке и коробка с яблочным соком, апельсиновый он терпеть не мог.

– Да… не густо, – Это замечание, прозвучавшее у него за спиной, оторвало его от любовного осмотра содержимого холодильника и привело в состояние искреннего изумления. Макс считал, что в его холодильнике царит райское изобилие.

Невеста покалеченного Сержа стояла в дверях и улыбалась, но в её улыбке Макс издёвки не заметил.

– Ты так считаешь? – хмуро спросил он.

– Прости, – девушка смутилась. – Я давно не ела простой пищи. Я…

– Не продолжай, – перебил её Макс. – Моя бывшая… подруга тоже предпочитала морепродукты, спаржу и фрукты. Но, как говорится, чем богаты, тем и рады. Сосисок отварить?

Пелагея подошла к Максу и прикоснулась губами к его щеке, встав на цыпочки. Этот по-детски нежный поцелуй Макса немного позабавил, но понравился.

– Прости, – вновь попросила прощенья Пелагея. – Я не хотела тебя обидеть…. Я буду сосиски. У тебя кетчуп есть?

– Кетчуп? – Макс почесал макушку. – Кетчупа нет, есть горчица.

Они ели сосиски с засохшей горчицей, зелёным горошком и чёрным Бородинским хлебом и запивали еду яблочным соком.

– А почему ты говоришь об Альбине в прошедшем времени? – вдруг спросила Пелагея. – Ты думаешь, что будущего в ваших отношениях не будет?

– Будущее – это то, о чём мы ничего не знаем, – философски заметил Макс.

– Значит, ты всё-таки надеешься на продолжение ваших отношений?

Макс отрицательно покачал головой:

– Машка выходит замуж. Кажется, я тебе об этом говорил… А слово «замужняя» означает для меня «неприкасаемая».

– Но ведь ты её любишь?

Макс кивнул и радостно подумал, что этого слова он не произносил, за него произнесла Пелагея. И тут же подумал ещё: «Да, дружище Макс, кушетка психоаналитика тебя заждалась».

– А она тебя?

Макс задумался.

– Мы никогда не говорили этих слов друг другу, – ответил он через минуту. – Мы не клялись друг другу в верности, да и не хранили её. Каждый жил своей жизнью. Встречались, когда хотели. И когда было время для встреч. А теперь, когда она уехала… мне стало чего-то не хватать, чего-то такого, что нельзя заменить другим. И ей, я думаю, тоже… Она плакала, когда разговаривала со мной по телефону, сегодня днём.

– Значит, она тоже любит тебя, – Пелагея сделала такой очевидный, как ей казалось, вывод. – Но тогда почему? Почему она выходит замуж за другого?

– Я не могу создавать семью, – ответил Макс. – Мне это противопоказано.

– Почему?

– Ты задаёшь слишком много вопросов.

– Ну, пожалуйста, – не унималась Пелагея, – ответь мне на последний вопрос: почему тебе противопоказана семья?

– У меня наследственность плохая, – брякнул Макс. – В родословной сплошные дебилы, психопаты и сексуальные маньяки.

– Не ври!

– Давай спать. Завтра мне утром на работу. У меня тяжёлая физическая работа, и я должен отдохнуть и набраться сил. Мне надо много работать, чтобы каждый день есть сосиски с зелёным горошком. Богатой невесты, которая могла бы меня содержать, у меня нет.

– И у меня нет богатого жениха, – тихо произнесла Пелагея, вставая с кресла и приближаясь к Максу, который тоже встал с тахты. – У меня вообще нет никакого жениха – ни богатого, ни бедного.

Она прижалась к нему всем телом, обхватила его шею руками и глядела, глядела своими азиатскими, чуть раскосыми, жгучими глазами в его глаза. И шептала что-то, Макс не мог разобрать слов, что-то, похожее на молитву или заклинание. Он почувствовал, что у него слегка кружится голова.

– Ты шаманка? – хрипло выдавил он.

– Да, – прошептала Пелагея. – В моей родословной сплошные шаманы, колдуны и маги…

Утром Макс проснулся от осознания опоздания.

Место рядом было пустым, но ещё тёплым. Однако ни журчания воды из ванной, ни запаха кофе с кухни до Макса не доносилось. Ночная гостья ушла, не попрощавшись. Макс встал и подошёл к окну. «Порше», который она ночью припарковала в кармане напротив его подъезда, не было. Его место занял серебристый «Фольксваген» соседа по площадке.

На журнальном столике Макс увидел записку.

«С наследственностью у тебя всё в порядке. Для дебила ты слишком умён. Для психопата излишне уравновешен. А вот сексуальный маньяк из тебя получился бы: в постели ты неистов!

Пелагея.

P.S. Постарайся не потерять ту, которую любишь. Ты всю ночь называл меня Машкой».

Макс грустно улыбнулся. Скорей всего, он больше никогда не встретит Пелагею. Она ушла, чтобы не вернуться.