Текст книги "Уфолог"

Макс закурил.

– А не придумал ли все этот… гений?

– Нет, – покачал головой Дантист. – Он не врёт.

– Откуда такая уверенность? – усомнился Макс. – Считаешь, что этот малохольный недостаточно хорош для нашего профессора?

– Он не имеет к Вошкулату никакого отношения.

– Откуда знаешь?

– Вижу.

– Ты кто? Экстрасенс? Медиум? Ясновидящий?

– В некотором роде. Давай об этом потом поговорим, ладно?

– Потом, так потом, – согласился Макс. Он бросил окурок под ноги и растёр его каблуком. – Что с этим… делать будем?

– По инструкции мы обязаны избавиться от нежелательного свидетеля, – сказал Харизма. – Меня он не узнает, а вот вас запомнил хорошо. Его обязательно надо прикончить. Если хотите, я это сделаю. Гений легко уйдёт, даже не поймёт ничего… В бассейне с пираньями он будет долго мучиться.

Макс ужаснулся от обыденности, с которой Харизма рассуждал о предстоящей смерти Линна Кресса и от предложения самому лишить человека жизни. А ведь парню всего четырнадцать!!.. Что с ним будет, когда душа его окончательно очерствеет?

– Он, конечно, сам выбрал свою судьбу, – сказал Дантист. – Но мы не вправе вмешиваться в естественный ход событий. Линн случайно оказался на нашем пути, это было и нашей ошибкой.

– Отпустить? – Теперь Макс был удивлён словами прожжённого шпиона, каким он считал старшего напарника. – Но тогда нам появляться в городе будет небезопасно.

– Я уберу наши образы из его памяти. – Дантист подошёл к хакеру и встал перед ним, уставившись своими холодными глазами в его лицо.

Он стоял так минуты три. Молча. Сначала Линн глядел на Дантиста с трепетом, надеясь на своё освобождение, потом занервничал и попытался отвести взгляд, но у него не получилось. А потом замер, как кролик перед удавом, и Макс увидел, как глаза Гения застыли и стали похожими на глаза замороженной рыбы. Дантист по-прежнему не произносил не слова, посылая в мозг Линна мысленные импульсы. Потом подошёл к Максу, забрал у него ключи от наручников, отстегнул Кресса, и, повернув лицом к дороге, легонько подтолкнул в спину. Гений Кресс, не оглядываясь, зашагал прочь. Двигался он, как сомнамбула по коньку крыши, осторожно и мягко ступая.

– Он придёт в себя минут через двадцать, – сказал Дантист.

– Уверен? – спросил Макс.

– Придёт.

– А что потом?

Дантист пожал плечами:

– Может быть, вернётся в Интернет-кафе и ограбит Шандора. Может быть, попадёт в полицейскую ловушку и сядет в тюрьму. Кто знает?

– Или прямиком в аквариум с прожорливыми рыбками, – сделал предположение Макс.

– Это его судьба…

Харизма молча собирал с капота и складывал в сумочку свой переносной антураж. Что будет с Гением Линном Крессом, молодого злодея совершенно не интересовало.

12. «Затмение голубой звезды»

– Мичманов Арнольд Святославович.

– Чем мудрёнее имя и отчество, тем больше путаницы в генах, – заметил Макс, разглядывая цветное изображение дружка Вошкулата на мониторе компьютера. – Что не Арнольд, то педераст, что не Ариадна, то лесбиянка… Харизма, а как тебя звать по-настоящему?

– Зови меня Харизмой. – Ядвига уже сняла с себя парик, переоделась и смыла косметику. Теперь за компьютером снова сидел наголо остриженный пацан с невыразительным лицом, облачённый в свободную серую рубашку и широкие брюки. От шикарной девицы не осталось и следа.

Лицо Арнольда Мичманова отличалось порочностью и слащавой – не мужицкой – красотой. Глаза масленые и нахальные, как у нализавшегося валерьянки кота, губы пухлые, слега тронутые гаденькой улыбкой, нос прямой с тонкими трепетными ноздрями, на щёчках румянец, а на подбородке ямочка.

«Вот гадость, какая!», – подумал Макс. Ему захотелось сплюнуть.

– Итак: Мичманов Арнольд Святославович. Временно не работающий москвич двадцати трёх лет, не женат, детей не имеет, и т. д. и т. п., – сообщил Дантист, уже изучивший текст, присланный вместе с фотографией. – Последняя любовь Вошкулата. Первый контакт между ними зафиксирован в декабре прошлого года. Познакомились в одном из московских гей-клубов. Встречались не часто, обычно Вошкулат из Степного приезжал в Москву, но иногда и Мичманов проведывал в Степном своего дружка. Установлено, что с двадцать шестого июня сего года по шестое июля Арнольд Мичманов пропадал неизвестно где, во всяком случае, в Москве его не было.

– Как это неизвестно? – вклинился Макс. – Очень даже известно. Помогал своему любовнику убивать Бугаева и Москаленко.

– Очень может быть, – согласился Дантист и продолжил: – Шестого июля Мичманов, как ураган, пронёсся по всем традиционно и нетрадиционно сориентированным друзьям-приятелям, навестил всех своих более или менее обеспеченных родственников, даже побывал у родителей в Пушкино, с которыми встречается очень редко.

– Прощался что ли?

– Деньги занимал. Кто-то дал, а кто-то послал куда подальше.

– Я знаю, куда его послали, – проявил догадливость Макс, ухмыльнувшись.

– Куда конкретно – ничего не сказано. Зато известно, что через неделю, тринадцатого июля, он самолетом авиакомпании «ЛурАэро» вылетел в Айзенбург. Харизма, будь добр, проверь списки постояльцев всех гостиниц, пансионатов и мотелей Бенкельдорфа.

– Этим я сейчас и занимаюсь, – отозвался Харизма из-за соседнего компьютера. – На всякий случай, помимо Бенкельдорфа, проверяю Айзенбург и другие города. Хотя, это лишнее, я думаю. Электронная переписка велась в Бенкельдорфе.

– Ты уверен? – спросил Дантист.

– Да, я установил ай-пи адреса компьютеров, с которых шли сообщения.

– И всё-таки… – усомнился Макс. – В Лурпаке расстояния между городами незначительные, а дороги… знаю, ездил. Стало быть, Арнольдик вылетел в Лурпак заранее, чтобы подготовить мягкую посадку для драгоценной задницы своего дружка. Могу предположить, что идея поторговаться с Йозефом принадлежит не Вошкулату, а его сладострастному другу.

– А какая разница, кому принадлежит эта идея? Главное сейчас найти эту сладкую парочку раньше, чем их разыщут люди Берга. Поверь, Макс, Берг, хоть и молод, но опыта ему не занимать. У него в России не один Вошкулат агентом трудился, запросто может вычислить нашего Арнольда, если уже не вычислил. Харизма, что у тебя по гостиницам?

– Пусто, – отозвался Харизма. – Один господин Мичаев в Айзенбурге и супруги Мичурины в Бенкельдорфе.

– Мичурины нам не нужны, – покачал головой Макс.

– У кого есть соображения, как нам отыскать уфолога и его дружка? – спросил всех Дантист.

– У меня есть идейка, – подал голос Харизма.

– Говори.

– Время сейчас подходящее, ночная жизнь только начинается. Прошвырнусь-ка я по гей-клубам. Будто бы ищу своего сбежавшего парня, возьму с собой фотографию Арнольда, буду показывать барменам. Чем чёрт не шутит? Голубые народ общительный. Если с ними по-хорошему.

– Неплохая идея, – похвалил Дантист Харизму. – Думаю, ты прав: Арнольд вряд ли удержится от соблазна проверить местную голубую тусовку… Мы с Максом составим тебе компанию.

– Вы? – удивился Харизма. – Да от вас неприязнью к голубым за версту несёт, особенно от Макса. Педики вмиг нас расколют. Да и прикида соответствующего у вас нет. Достать не проблема, но времени мало. Если хотите, поехали, но сидеть будете в машине, меня дожидаться. В клуб не ногой.

– Договорились, – согласился Макс. – А то я и впрямь могу какому-нибудь «противному» физиономию качественно помассировать.

– Тогда пойду, переоденусь. – Харизма спустился вниз.

На этот раз перевоплощение заняло у него минут десять. По лестнице поднялось существо, в облике которого сосуществовали одновременно признаки как мужского, так и женского пола. Рыжий кудлатый парик смахивал на львиную гриву, а косметика была наложена ярко и вызывающе. Приклеенные ресницы торчали, как у дешёвой куклы, а на мочках ушей висели кольца, похожие на браслеты. На Харизме было чёрное вечернее платье с разрезами вдоль стройных ножек, но было совершенно ясно, что это не женщина, а мужчина-трансвестит. На шее болталась маленькая бархатная сумочка.

Макс склонил голову набок, оценивающе оглядев юного спецагента, и сказал, причмокнув губами:

– Ты оправдываешь своё прозвище: харизма в тебе есть. Если бы ты не пошёл в шпионы, стал бы великим артистом.

Возле зеркальных дверей первого вертепа было полно полицейских и стояла карета скорой помощи, ожидающая выноса тела. Невдалеке от клуба небольшими группками стояли возбужденные «голубки» и что-то обсуждали. Харизма потёрся между ними минут пять, и вернулся к машине, которую Макс остановил, не доезжая с полквартала до гей-клуба, значащегося в их списке под номером один.

– Здесь облом. Полиции до утра работы, – сказал он, усаживаясь на переднее сидение рядом с Максом.

– Что случилось? – спросил Макс.

– Двое выясняли, кому достанется третий. Один другому разбил о голову бутылку шампанского, вмешалась администрация, против неё выступили друзья пострадавшего. В итоге две черепно-мозговых, одно проникающее в печень и один труп.

– Кто в роли трупа?

– Тот, из-за которого весь сыр-бор.

– Опасная у тебя нынче миссия. Не боишься, что на тебя западут сразу двое педиков и начнут выяснять, кому ты должен достаться?

– Я умею общаться с голубыми, – заверил Макса Харизма. – Поехали.

Макс отъехал от зачумленного объекта и спросил:

– Харизма, ты отметил на карте только три гей-клуба, а нелегальные притоны секс-меньшинств?

За Харизму ответил Дантист:

– В Лурпаке гомосексуализм легален. Тут даже однополые браки разрешены. Лурпак – рай для голубых и розовых. Под запретом только садомазохистские секты и так называемый «Легион тантрических либералов».

– А это ещё кто такие?

– У тантрических либералов много направлений. Есть любители флоры и фауны. Трахаются с растениями и животными.

– Значит, нам повезло, что наши клиенты более консервативны в своих сексуальных утехах.

Гей-клуб «Затмение голубой звезды» был вторым в списке. Харизма припудрил носик, развернув на себя зеркало заднего вида, поправил микрофон, спрятанный в рыжих завитках парика, и, подмигнув, выбрался из автомобиля. Макс посмотрел ему вслед, ещё раз поразившись тому, как точно копирует Харизма походку и ужимки гомика, и обернулся к Дантисту:

– Времени у нас полно. Может быть, расскажешь о своих экстрасенсорных талантах?

– Видишь ли, Макс, – ответил Дантист, закуривая, – я не знаю что это – экстрасенсорные способности, которыми практически каждый человек обладает потенциально, но не каждый может применить их на практике, или это интуиция, пришедшая с годами и развившаяся в результате такого образа жизни, как наш.

– Нет, Дантист, это не интуиция, – возразил Макс. – Интуитивно и я подозревал, что Гений не наш клиент. Но я подозревал, а ты был уверен, что он не врёт. Ты чётко просканировал его головешку.

– Меня, конечно, учили кое-чему. И в Агентстве и… другие. Я могу ощущать настроение человека, могу понять, лжёт он, притворяется, или говорит правду. Я не читаю его мыслей, я действую, как полиграф, детектор лжи.

– А зомбирование? Я видел, как ты его прозомбировал. Пошкандыбал Линн Кресс в гору, как кукла механическая.

– Не зомбирование, гипноз. Этому можно научиться. По возвращению домой ты будешь зачислен на спецкурс разведшколы ФАЭТ. Там тебя многому обучат.

– И долго мне в школярах придётся пробыть?

Дантист не успел ответить: в наушниках раздался приглушённый голос Харизмы:

– Арнольд здесь. Но не мы одни им интересуемся. Я срисовал двоих, но, возможно, их больше. Судя по стилю – не копы, работают профессионально.

– Оставайся там, – приказал Дантист. – Ничего не предпринимай. В заведении запасной выход есть?

– Наверняка, но я не знаю точно. Должен быть…

– Хорошо, сами проверим. Не ввязывайся ни во что, я тебя прошу. Если наметится какое-нибудь движение, сообщай немедленно.

– Понял. Конец связи.

Дантист на минуту задумался.

– Люди Берга? – спросил Макс.

Дантист кивнул:

– Как я и предполагал – Берг вычислил нашего Арнольда… Брать его не будут, доведут до логова профессора. Через запасной выход Арнольд вряд ли пойдёт. Но подстраховаться не мешает, вдруг он что-нибудь заподозрит?.. Сходи-ка, Макс, посмотри, есть ли из клуба чёрный выход и вообще – разберись, что к чему…

Харизма занял очень удобную позицию – в правом ближнем углу зала на небольшом возвышении одной из четырёх барных стоек. Рядом с ним за стойкой сидели ещё двое – трансвестит в кринолине и широкополой соломенной шляпе с цветами, и его дружок в художественно изорванных джинсах и короткой кожаной жилетке. Всё свободное от одежды тело гея было покрыто тату. Влюблённые держались за ручки, нежно глядели друг на друга и о чём-то перешёптывались.

Из подвешенных к потолку синих хрустальных шаров-светильников горели только те, что располагались в центре. Они освещали нежно-голубым светом медленно двигающиеся пары танцующих. Звучал негритянский блюз.

Арнольд сидел на высоком табурете за стойкой, которая располагалась по диагонали от Харизмы, и пил пиво из горла полупинтовой бутылочки. Его глаза блестели, наверное, он грезил сейчас той жизнью, которая начнётся после того, как он станет обладателем состояния в один миллиард американских долларов. Мичманов не глядел на танцующие пары и не замечал ничего вокруг. Не видел он ни внимательных глаз Харизмы, ни других, не менее внимательных взглядов. Он витал в облаках и не подозревал, что ему не суждено стать обладателем мифического миллиарда, что скоро ему вообще не нужно будет никаких денег. Жить Арнольду оставалось всего ничего…

Харизма помешивал соломинкой слабоалкогольный коктейль и мысленно взвешивал шансы на успех. А шансов было немного. Наверняка в клуб «Затмение голубой звезды» стягивались все свободные силы Инвестиционного Фонда «Энергия». Пока он засёк в зале только двоих – одетого в кожу с ног до головы бледного высокого блондина с множеством бриллиантовых серёжек в правом ухе и чернокожего здоровяка в белоснежной майке с тоненькими бретельками. Бижутерии на негре не было, но на чёрной, как смоль, кудрявой голове красовалась ажурная диадема. «Кожаный» и «Коронованный» изредка переглядывались, находясь по обе стороны от Арнольда, и иногда беззвучно шевелили губами. Оба делали вид, что увлечены созерцанием танцующих пар, но быстрые взгляды, которые они незаметно бросали на Мичманова, говорили о том, что из-под контроля они его не выпустят.

«Пока людей Берга только двое, – размышлял Харизма, – у нас есть реальный шанс взять Арнольда. То, что педик расколется после первого этапа допроса с пристрастием, сомнений нет. Если дожидаться, когда Арнольд покинет клуб и поспешит к своему любовнику, подтянутся другие и тогда у нас будет куча проблем…»

На самом деле людей из «Энергии» в зале было больше, но Харизма понял это слишком поздно.

Неожиданно «Татуированный» повернулся к Харизме и спросил, глянув ему в глаза:

– Не хочешь ли присоединиться к нам, крошка?

– Вам мало одной дамы, мужчина? – лукаво улыбнулся Харизма.

– А мы можем поиграть в одну забавную игру. Называется «Замкнутый круг». Чур, я буду замочком! – «Татуированный» положил тяжёлую мускулистую руку на тонкое запястье Харизмы. «Дама в кринолине» встал, и, обойдя Харизму, прихватил его за другую руку. Эти прикосновения нельзя было назвать нежными – словно холодные железные наручники сомкнулись на детских запястьях, Харизма понял, что попался. Краем глаза он заметил, что к «Кожаному» направляются два здоровяка, изображающие влюблённых педиков.

– Что это ты тут бубнил? – спросил «Дама в кринолине» и запустил руку в его парик. – Ого! Да ты, оказывается, радиолюбитель! – Он двумя пальцами раздавил горошину микрофона. Харизма пожалел, что не успел активировать наушник.

Его приподняли с двух сторон и легко, как пушинку, понесли в противоположный от выхода конец зала. «Кожаный», который, по-видимому, был здесь старшим, передав наблюдение подошедшей парочке, двинулся следом…

Макс миновал тёмную арку между домами и осторожно из-за угла осмотрел двор. К зданию, в котором находился гей-клуб, на уровне второго этажа был пристроен переход в виде стеклянной галереи, который вёл к другому дому в глубине квартала. Переход был слабо освещён. Посредине перехода во двор спускалась металлическая лестница. Других выходов из клуба Макс не заметил. Под переходом стояло несколько легковых автомобилей. Все они были пустыми, лишь в одном, в том, что стоял ближе других к лестнице, Макс увидел два сигаретных огонька.

Нужно было разобраться, кто это такие – педики, ожидающие товарища, или?.. Шаркая ногами по асфальту и покачиваясь, Макс двинулся по направлению к машине. Подойдя к ней со стороны пассажира, он облокотился на капот и постучал костяшками пальцев в боковое окно.

– Господа, – прохрипел Макс так, как когда-то на экзамене по инязу, который у него принимал Дантист, – не найдётся ли у вас огоньку? Представляете, украли зажигалку…

Человек в машине приопустил стекло и сказал, словно плюнул:

– Пшёл вон, придурок!

Макс бросил на него только один короткий взгляд, но и его было достаточно, чтобы понять – перед ним не педик, ожидающий дружка, а человек вполне определённой ориентации. И квалификации. Глаза злые, прищуренные. Рот – как бритвенный порез. Подбородок прямоугольный, слегка выдающийся вперёд. Нос, видать, парню ломали, и не раз…

– Почему придурок? – Макс изобразил крайнюю степень изумления и заявил, продолжая простуженно хрипеть. – Я профессор ботаники и биологии. Я доктор наук! – Он ударил себя кулаком в грудь. – Да я кавалер ордена «Рыцарь науки»!

Человек с ломаным носом повернул голову к водителю.

– Макс, – сказал он, – разберись с этим… рыцарем.

Тёзка Хабарова оказался огромным, но на поверку – рыхлым и неуклюжим парнем. Он грузно выбрался из машины и бросился на Макса, если это можно было назвать броском. Макс, изобразив пьяное покачивание, легко ушёл в сторону. Толстяк пролетел мимо, но, пролетев по инерции метра четыре, развернулся и повторил бросок, Макс снова уклонился. При этом он даже сделал вид, что чуть не упал, беспомощно замахав в воздухе руками. Новый бросок противника завершился новым промахом.

– Макс, ну что ты возишься с этим ботаником? – зло проворчал парень с ломаным носом, выходя из машины.

«Ну, теперь-то я вас, говнюков, сделаю» – подумал Макс и поменял тактику – из пьянчужки-профессора превратился в боевую машину.

Новый противник Макса так ничего и не успел понять, Макс даже не дал ему возможности попытаться ударить. Он быстро обездвижил его приёмом из арсенала боевого джиу-джитсу, и повернулся к своему тёзке. Рыхлый Макс доставал из-за пазухи пистолет с глушителем. Доставал он его очень медленно, словно в замедленной съёмке, во всяком случае, так казалось Максу, реакции которого ускорились до предела. Наконец толстяк достал пистолет, но выстрелить ему не пришлось, Макс был намного проворнее.

Оттащив в глубокую тень поверженных врагов, Макс поднял глаза и увидел, что по стеклянной галерее ведут Харизму со сбитым на глаза париком.

– Дантист, – шепнул он в микрофон, – Харизму взяли. Надо спасать парня. Двое дежурили во дворе, я их нейтрализовал. Арнольда бери сам. Если успею, подсоблю.

– Понял! Вариант «Б». – Дантист отключился.

Харизму грубо стаскивали по лестнице во двор два живописно одетых здоровяка. Мальчишка извивался, как уж, и мотал головой, чтобы сбросить с головы мешающий парик. Сзади шёл высокий блондин в кожаном костюме.

Когда все четверо спустились на землю и направились к автомобилю, Макс выскочил из тени, как чёртик из табакерки. Двумя выстрелами из пистолета рыхлого Макса он уложил конвоиров Харизмы. Блондина в кожаном костюме достать не получилось – на линии огня стоял Харизма, содравший, наконец, с головы ненавистный парик.

Вновь обретя способность видеть, и мгновенно оценив ситуацию, парень с разворота ударил ногой в лицо «Кожаного», попав каблуком в глаз. Каблук вошел в глазницу мягко, по самую пятку, и застрял в черепе. Харизма запрыгал на одной ноге и упал, увлекаемый падающим телом «Кожаного», застёжка на босоножке лопнула. Харизма поднялся с асфальта и снял второй босоножек.

– Людей Берга в клубе, как червей в банке у хорошего рыбака, – сообщил он Максу печальное известие.

– Почему-то я так и подумал, – кивнул Макс. – Тебе сматываться надо. Вот стоит вполне приличный «Гольф», ключи в замке зажигания. Садись за руль и давай-ка, парень, дуй отсюда, пока другие не подтянулись.

– А ты? – спросил Харизма.

– Вариант «Б».

– Хорошо, – согласился Харизма. – Я буду на пересечении сто четырнадцатой и первой кольцевой, как договаривались. Только вот… – Харизма поднял с земли парик и вытащил из него обломки микрофона.

– Возьми мой. – Макс снял с себя переговорное устройство и протянул парню.

– А ты? – снова спросил Харизма.

– Яс Дантистом буду находиться в прямом визуальном контакте.

Пройдя стеклянную галерею, ряд подсобных помещений, длинный полутёмный коридор и лестницу, ведущую в тамбур перед залом, где радовались жизни посетители гей-клуба «Затмение голубой звезды», Макс никого не встретил. Принимая во внимание его осторожность, можно предположить, что и он остался незамеченным. Из зала доносился гомон голосов и звуки весёлой зажигательной песенки о том, как славно быть голубым. Вход был занавешен плотной синтетической шторой. Макс пальцем отодвинул её край и посмотрел в зал. Дантиста он увидел сразу – тот стоял у парадного входа и пристально смотрел на кого-то, стоящего или сидящего спиной к Максу. Спроецировав взгляд Дантиста, Макс узнал Арнольда Мичманова, точнее, его кудрявый затылок. Дантист на мгновение оторвал взгляд от объекта, и, пристально посмотрев в щель между портьерами, за которыми прятался Макс, что-то шепнул в микрофон на воротнике – Макс заметил, как пошевелились его губы.

«Ага, ты меня засёк и сообщил, что намереваешься сейчас предпринять. Но микрофон-то свой я пацану отдал… И что будем делать, напарник? – мысленно обратился он к Дантисту. – Примой визуальный контакт – это просто замечательно, но я-то спецкурс по гипнозу и чтению мыслей не проходил, твоего указания не пойму…»

Макс пробежался взглядом по залу.

Рядом с Арнольдом сидели трое типов, явно его пасущих – как показалось Максу, несмотря на царящее в клубе всеобщее ликование, вели они себя нарочито спокойно. Наверняка здесь находились и другие люди из «Энергии», но угадать «ху из ху» было проблематично – все посетители одеты вычурно и весьма специфически, а выражения и даже черты лиц искажались голубыми сполохами зеркальных светильников. Лысоватый певец в облегающем лиловом трико вихлялся в центре зала и пел свою песенку, шлёпая себя по ягодицам в такт музыке. Зал ревел от восторга.

Арнольд раскачивался на стуле и томно посматривал по сторонам. Но вдруг, встретившись взглядом с Дантистом, замер и несколько мгновений сидел без движения. Потом встал, и, обойдя певца, направился к выходу.

«Ага, – понял Макс, – в дело снова вступила пресловутая экстрасенсорика…»

Трое «опекунов» Мичманова поднялись и двинулись следом. Дантиста в дверях уже не было. Макс ещё раз окинул взглядом зал; убедившись, что никто не смотрит в его сторону, он покинул укрытие и поспешил за топтунами. Выскочив на улицу, Макс увидел, что Дантист стоит у машины, открыв заднюю дверь, и ожидает, когда подойдёт Арнольд. Топтуны бросились Мичманову на перехват. Дверь микроавтобуса, припаркованного на противоположной стороне улицы, стала отъезжать в сторону, в щели показалась чья-то лысоватая голова.

Макс вытащил из-за пояса два пистолета с глушителями, которые забрал у поверженных врагов во дворе, и открыл стрельбу с двух рук. Пук! Пук! Пук! Топтуны упали на тротуар с пробитыми затылками. Дантист сел за руль, а Макс, подбежав к машине, принялся запихивать Арнольда на заднее сидение. Но тут раздалось ещё несколько глухих выстрелов. Одна пуля обожгла Максу плечо, вторая просвистела над ухом, а третья… она нашла свою жертву – тело Арнольда обмякло и стало вдруг тяжёлым, а на спине между лопатками расцвело кровавое пятно. Макс поспешно втолкнул Арнольда в салон автомобиля и сам плюхнулся рядом. В ту же секунду машина рванулась так, что Макса вдавило в спинку сидения. Вдогонку стреляли, но все пули пришлись в багажник.

– Что там?

Макс увидел настороженные глаза напарника в зеркале заднего вида и понял, что Дантист интересуется вовсе не его жизнью. Он дотронулся до шейной артерии Арнольда.

– Пульс есть, – Макс осмотрел бесчувственное тело Мичманова. – Но парень явно не жилец, надо бы поторопиться…

Огромная скорость, с которой они летели по ночным улицам Бенкельдорфа, судя по стрелке спидометра, чуть возросла, хотя визуально определить было трудно. Макс оглянулся: микроавтобус, тот, что стоял у клуба, преследовал их плотно – не отставал ни на метр. За микроавтобусом с той же бешеной скоростью мчались ещё две машины, и у Макса не возникло сомнений, что они не просто случайно едут в ту же сторону. Откуда-то сбоку выскочил полицейский «Мерседес», и, пристроившись в арьергард колонны преследования, замигал проблесковым маячком и затявкал (в Лурпаке сирены полицейских машин не выли и не скулили, а противно тявкали). Из мегафонов зазвучал настойчивый приказ всем машинам остановиться; Макс процедил:

– Да пошёл ты… – и сообщил Дантисту: – Харизма ждёт на пересечении сто четырнадцатой улицы с первой кольцевой дорогой.

Тот кивнул в ответ и активировал наушник…