Текст книги "Марсиане"

– Надо лететь в горы Новой Мексики! Там будет понятнее. Если у них падает мощность передатчиков, то там, когда мы будем ближе, им будет проще с нами общаться.

– Хорошо, но дай мне подумать!

И только мы закончили разговор, как мне позвонил знакомый из Варшавского Информационного Центра.

– Кристина, я заметил, что в папке, которую ты смотрела, появился новый файл. Его открытие требует шестого уровня доступа, но я поговорил с Шефом, и он сказал, что разрешит мне открыть его на десять минут. Приедешь?

– Вацлав, милый, но ведь меня не пустят!

– Не пустят! Но я посмотрю его пять минут, перескажу тебе, ты задашь вопросы, и я его смогу посмотреть его еще раз.

– Все, лечу!

Не буду писать о том, почему Вацлав был так обязан мне. Это старая история, не имеющая отношения к моему рассказу. Я приехала в Варшаву, позвонила ему и села ждать на скамейке в парке около входа в Центр. Он появился довольно скоро.

– Кристина, файл оказался маленьким! Всего страница. Там написано, что исчезли рисунки на потолке в марсианских туннелях.

– Как исчезли?

– Никто не понимает. Вечером работали ученые, делали снимки при разных освещениях-облучениях, а утром пришли – потолок чистый.

– Вот те на! Есть гипотезы?

– Никаких! Охрану поставили круглосуточную.

– О, да! Она, конечно, поможет.

– Прости, что заставил тебя приехать, но сама понимаешь…

– Все хорошо, спасибо тебе!

Я ехала в машине домой. Шел дождь, на дороге желтели прилипшие к асфальту листья. Мирная, знакомая картина. Казалось, что так будет всегда. А где-то, за сотни миллионов километров отсюда, происходит что-то непонятное, что может изменить жизнь даже тут, среди зеленеющих еще полей, белых стволов берез, под серыми тяжелыми тучами… Стас, конечно, прав – надо ехать в горы. Да и эти исчезнувшие знаки… Неужели марсиане решили, что нас четверых достаточно для решения их проблем и теперь никакие намеки землянам больше не нужны? Но тогда на нашу четверку взвалена огромная ответственность! Анри вышел их игры, Стас без амулета, остались только мы с Иштваном… Я достала телефон.

– Иштван, знаки на потолке в туннелях исчезли!

– Так…

Я смотрела на его худое озабоченное лицо. Родной ты наш Иштван! Что бы мы без тебя делали на Марсе?

– Это знак не нам! – сказал Иштван после долгого молчания. – Ведь мы могли и не узнать об этом.

– Но что-то начало происходить!

Я рассказала о предположении Стаса. Иштван сделал мне знак подождать, отошел и вернулся через минуту.

– Погода на земной точке в Америке была все лето отличной! Дождей почти не было!

– Причем тут дожди?

– Я подумал, что у них кончилась энергия, которую они запасали от солнца. Ты сама об этом говорила на Марсе.

– Да, тут что-то другое.

– Возможно, они получили новые инструкции.

– Ты о чем? Какие инструкции?

– А ты не задумывалась, откуда на самом Марсе появилась жизнь? Допустим, на Земле они помогли. А кто помог им? Стас мне много рассказывал, что наука не способна объяснить самопроизвольное зарождение жизни.

– А ты понял?

– Вроде да!

– Шутишь?

– Нет, вполне серьезно. Свободного времени у меня много, я читаю, думаю… Стас мне пересказал, как ты объяснила, что даже в вакууме возможно образование сознания. Ты что-то про элементарные частицы говорила. Я деталей не понял, но кто мешает образоваться сознанию на уровне Вселенной? Там не нужны никакие ДНК и белки. Все почти виртуально, на уровне полей. И вселенных много, об этом я прочитал. Вот образуется Вселенная, и через миллиард лет у нее появляется сознание. Или быстрее. Что-то вроде Всемирного Разума! И он потом решает, каких помощников ему создать. Выбирается приличная планета, лепятся ДНК, первые клетки и запускается процесс эволюции. Потом, когда появляются разумные существа, им ускоряют технический прогресс, и они уже сами способны посеять жизнь на других планетах. По образу и подобию! И прогресс сводится к тому, что мы рано или поздно начинаем жить в виртуальном мире полей. Бессмертные, но уже по другому образу и подобию, – мы становимся частью Всемирного Разума. Но мыслим быстрее. У нашего главного хозяина расстояние между ячейками памяти огромное, сигналы медленно идут! А мы все быстренько можем, становимся его оперативными помощниками для решения вселенских проблем! Например, проблемы продления жизни Вселенной или борьбы с растущими черными дырами… Нам этого пока не понять, как не могут понять муравьи человека, который разделся и лег на муравейник, чтобы вылечить свой ревматизм. Кстати, недавно проанализировали зависимость от времени степени сложности живых организмов, построили графики и выяснили, что начало жизни было 13 миллиардов лет назад. То есть жизнь образовалась вскоре после Большого Взрыва – момента рождения нашей Вселенной.

– Иштван… – я не знала, что сказать. – А ты точно в тире работаешь?

Он повернул телефон и показал мне стену, увешанную старинными пистолетами.

– Вообще-то я изучал немного физику, но потом понял, что проблемы отношений между людьми меня интересуют больше. Я стал изучать психологию, но потом увлекся космосом. Реального образования у меня не было, но меня оценили, и я дорос до начальника службы безопасности на марсианской станции. Дальше ты все знаешь.

– Да… И ты говоришь, что марсианам послали сигнал?

– Почему нет? Им могли приказать ускорить процесс нашей эволюции, чтобы мы быстрее перешли в виртуальный мир. Подкинут знания, и мы начнем строить станции, где будут храниться наши индивидуальности. И мы станем бессмертными, нам не будут страшны эпидемии, вулканы и прочие напасти. Мы будем чувствовать себя как в раю и заодно помогать Всемирному Разуму. Прости, если высказался слишком красиво.

– А мои грядки?

Ничего более глупого я спросить не могла. Я поняла, что можно смоделировать всходы редиски, вкус первого весеннего салата, первый поцелуй, первую ночь, когда руки любимого ласкают тебя, а в окно льется лунный свет… И еще небо… то голубое, то покрытое дождливыми тучами. Все будет так, как мы захотим. А захотим, то полетим со скоростью света к далеким звездам, пусть они далеко, но ведь мы бессмертны, время для нас ничего не значит…

– А Стас прав, – сказал Иштван. – Надо лететь в Америку, там мы все узнаем.

– Подожди, – сказала я. – Мне надо подумать.

Бедный Марек! Я не устаю писать эти слова. Он не понимал, что со мной творится. Я старалась быть с ним ласковее, целовала его, иногда готовила ужины, но почти все время проводила у себя в кабинете, уставившись в экран компьютера. Я читала, писала уравнения, пытаясь понять, что же все-таки происходит. И с каждым днем все больше убеждалась, что Стас и Иштван бесконечно правы! В самом деле, во Вселенной мог спонтанно образоваться разум. Потоки частиц, электромагнитные и гравитационные волны и еще куча всякой премудрости… Вот! Первая ячейка памяти может возникнуть случайно, но дальше начинается что-то вроде цепной реакции. Из одной ячейки образуются две, потом четыре, потом восемь… И через миллиард лет вся Вселенная заполняется Всемирным Разумом! Ему мешают черные дыры и другие пакости, но зато он может сеять семена разума на других планетах – лепить первые клетки и ждать, когда эволюция даст всходы, готовые к употреблению. Так он выращивает себе помощников, как я выращиваю цыплят в своем курятнике. И наша судьба – это не любование восходами и морскими волнами, а блуждание в холодном, пустом пространстве в виде пакетов волн и исполнение приказов всесильного властелина Вселенной. Марсиане уже прошли этот этап, теперь очередь за нами!

Стас отнесся к этой идее весьма спокойно.

– Ты знаешь, – сказал он. – Я уже давно готов стать сновидением, которое само видит сны. Я не боюсь этого.

– А как же Вера? – спросила я.

– А Веру я возьму с собой! Я ее уговорю! Потом уговорю.

– Так ты готов ехать?

– Всегда! Я отправлю Веру в Москву и буду совсем готов.

Через пару дней позвонил Иштван.

– Кристина, а амулет живой!

– Как это? У меня все спокойно.

– Ты возьми его в руку и согрей. На шее он висит спокойно, а в руках оживает.

– И как он оживает?

– Я вижу все те же картинки. Ваш марсианский кратер, пустыню, потом полет на Землю, горы, сосны…

Я бросилась к столу. Да, Иштван был прав! Я еще раз посмотрела на рыжие горы, куда нам надо было лететь.

– Я приеду к тебе, и мы полетим вместе. Стас присоединится к нам в Санта-Фе. Это ближайший городок.

Наш вылет задержался на два дня. Мы узнали про смерть Анри, и Иштван полетел проститься с ним. Я не смогла. Я решила побыть последние дни с Мареком. Когда Иштван вернулся, я позвонила Стасу.

– Я готов! – сказал он. – Вера улетела, но мне надо еще раз попасть в Информационный Центр. Я хочу посмотреть трехмерную карту плотности пород.

– Зачем?

– Найти аномалии, там искали аномалии в виде геометрических фигур, а я понял…

– Стас, Иштван уже едет ко мне! Давай ты посмотришь это в Санта-Фе.

Мы встретились в небольшой гостинице на окраине города, арендовали большой автомобиль, забили его продуктами, спальниками, засунули в багажник огромную, но легкую палатку, и на следующий день поехали в горы. Там мы разбили лагерь и стали бродить по бесчисленным ущельям. Я не помню, сколько мы ходили, но помню, что мужчины стали раздражительными, хотя усердно пытались от меня это скрыть.

– Так можно бродить до весны! – сказал Стас. – Я поеду в Санта-Фе, посмотрю в Информационном Центре карту плотности пород. Теперь я представляю все местные ущелья и сориентируюсь. Ждите меня!

Мужчина сказал – мужчина сделал! Вернулся он поздно ночью, злой и голодный.

– Мне закрыли доступ, – сказал он. – Согрейте мне чаю, я устал.

А потом наступил вечер… тот самый, когда мы встретились. Мужчины сидели в палатке и что-то обсуждали, глядя на экраны планшетов. Я начала готовить ужин, как почувствовала, что амулет, лежавший у меня в кармане, стал теплым. Я достала его, он светился, как раскаленный кусок железа.

– Иштван! – закричала я. – Достань амулет!

– Оооо…!

Иштван выскочил из палатки, держа амулет в ладони.

– Ты видишь? – крикнул он.

Я видела. Сначала я увидела знакомые марсианские пустыни, но потом картинка сменилась, я увидела наш лагерь, себя и моих спутников, потом показалась тропа, с которой мы каждый день начинали наши поиски, потом…

– Они говорят нам, куда идти! – крикнул Иштван. – Бросаем все, идем!

И мы пошли! Андрей, я забыла, как мы шли. Шли долго, но дорога словно летела под нами. Иштван сначала пытался вспомнить, что именно показывали нам амулеты, но потом все упростилось. Мы просто шли, точно зная, куда нам надо идти. Как будто впереди шагал опытный проводник, показывающий нам дорогу! Я чувствовала себя уже наполовину в другом мире. Было легко, как-то отчаянно, бесшабашно! Мы шли, как дети за мамой, которая обещала покатать их на восхитительных каруселях!

А дальше ты знаешь. Мы вышли в долину, где увидели тебя, Веру и Майка. И не удивились! Как будто так было надо. Стас взял у Майка свой амулет без всяких эмоций. Мы просто почувствовали, что теперь все в порядке. Я слышала, как Стас сказал Вере:

– Ты пойдешь со мной? Это навсегда!

Вера заплакала и сказала, что пойдет.

Шли мы долго! Стас держал Веру за руку, и она становилась как мы. Я не смогу передать это ощущение! Сначала она была чужой, а потом стала своей. Я помню какое-то ущелье, потом мы шли вверх, по почти отвесной стене. Ноги едва касались скал, сами находили какие-то выступы, трещины, полочки…

Наверное, мы шли часа четыре. Или больше. Я обратила внимание, что потухли звезды и начало светлеть небо.

– Все, стоп! – вдруг сказал Стас.

Мы все поняли, что пришли. Не знаю почему!

Вокруг были только скалы. Они казались нам теплыми, несмотря на утреннюю прохладу. До самого горизонта громоздились причудливые вершины, похожие на башни. На востоке появилась розовая полоска, подул ветер. Мы сидели на каменной полочке и ждали, не зная, что произойдет, но были уверены, что ЭТО наступит довольно скоро.

– Я так и думал! – вдруг сказал Стас и показал рукой на ближайшую скалу, выступающую из большой плоской каменной плиты.

Очертания скалы расплывались, дрожали, было ощущение, что камни ожили. В лицо пахнул горячий ветер, стало трудно дышать плотным, вязким воздухом. Хотелось раздвинуть его руками, чтобы увидеть то страшное, что сейчас произойдет. На плите появились трещины, со скалы сыпались камни, с низким гулом дрожала вся гора, поднялась пыль, но она не оседала, не уносилась ветром, а зависала над плитой темным облаком с уродливой формой гнилого покосившегося гриба.

– Так вот он какой! – услышала я голос Веры.

Она обхватила руками локоть Стаса и смотрела, как под облаком пыли вдруг исчезли трещины, поверхность плиты выровнялась, заблестела, куда-то исчезли упавшие камни, на секунду вспыхнул и исчез голубой прямоугольник, как будто невидимый художник нарисовал его тонким огненным карандашом.

Из скалы медленно поднимался параллелепипед, словно выдавливаемый откуда-то из глубины мощным поршнем, огромным давлением адского огня, бушующего у нас под ногами. Пыль начала рассеиваться, гул под ногами стихал, уже не дул обжигающий щеки ветер, замерла скала, и сверкающий параллелепипед, точная копия марсианского, замер.

Была ли я удивлена? Нет! Я ждала чего-то подобного. Наступал главный момент, ради которого мы колесили по марсианским пустыням, задыхались и были готовы умереть в туннелях, проводили бессонные ночи в поисках ответов на вопросы, на которые у нас не могло быть ответов. Вот сейчас… Вот еще немного, и все станет ясно…

Мы подошли и положили ладони на теплую, гладкую поверхность. Я заметила, что мои руки помолодели, исчезли пигментные пятна, спрятались синие вены, заблестели ногти. Рядом со мной стояла Вера, ее пальцы дрожали, она прижалась лбом к плечу Стаса и закрыла глаза. Горячая волна побежала по рукам, груди, дыхание остановилось, сжалось и замерло сердце, перед глазами поплыл розовый туман.

И вдруг стало легко! Легкий, прохладный воздух заполнил легкие, радостно и гулко забилось сердце, мышцы налились силой, появилось желание бежать, прыгать, летать, радоваться каждому мгновению! И еще – любить! Любить серые камни, которые вдруг засияли тысячами красок, бездонное голубое небо, на котором вспыхнули тысячи звезд, далекий самолет, за которым тянулся огромный оранжевый хвост, горные вершины, ставшие вдруг синими, голубыми, алыми… Кто тот волшебник, выплеснувший краски на наш серый мир?

Но что это… Где мои друзья? Где волшебный параллелепипед? Куда меня уносит? Подо мной проплывают темные складки ущелий, сверкающие горные хребты, промелькнула широкая долина, заросшая изумрудной травой, синее озеро, в котором на секунду отразились белые облака. Потом горы стали ниже, земля выровнялась, и только местами из зарослей темных засохших кустов торчали причудливые скалы. Нет, не хочу эту пустыню, хочу увидеть море, огромное, бирюзовое, с бесконечным пляжем из белого песка.

Андрей, это был полный восторг! Мы живем как слепые котята! Только чувствуем тепло мамы-кошки и боимся сделать лишний шаг в незнакомый страшный мир. А он такой цветной и радостный! Мне как будто промыли глаза, и теперь я видела не только свет, но и тепло нагретого утренним солнцем песка, холод морского дна, мерцание воздуха, заполненного радиоволнами. Я ощущала, что меня пронизывают частицы, летящие из Солнца, из далеких звезд, из бесконечной черноты космоса. Так, наверное, чувствуют слепые и глухие, когда им восстановили зрение и слух.

На мне нет одежды, и это замечательно! Ничто не мешает бежать по берегу, перепрыгивать через отполированные бревна, принесенные шумным прибоем, перелетать через мелкие речки, вытекающие из зеленого радостного леса. И дышать, нет, не дышать, а наслаждаться воздухом, пахнувшим морем.

Но что это? Сейчас я иду и должна слышать скрип песчинок под ногами, но слышу только шелест прибоя. А где мои следы? Вот мокрый песок, который только что выровняла отбежавшая волна, и он остался таким же ровным после меня. Я как будто лечу над землей, чуть касаясь ее босыми ногами. Волна окатила мои ноги и прошла через них, как через тень.

А где моя тень? Вот мои руки, мое тело, можно потрогать разгоряченные щеки, погрузить руки в воду, почувствовать ее прохладу, камушки, приносимые прибоем, но не могу набрать воду в ладони, поднять большую розовую раковину. Я чувствую ладонью прохладу мокрого песка, но могу погрузить в него руку по локоть, как в густую, вязкую жидкость.

Ну и пусть! Теперь я такая, и мне это нравится! Мне не нужны следы и тень. Вот рядом села чайка, можно погладить ее скользкие перья, она не видит меня, не боится, спокойно расправляет крылья, отталкивается от земли и летит. И я лечу вслед за ней над волнами с пенистыми барашками, взлетаю ввысь к огромному белому облаку, потом вниз, быстрее, быстрее, теперь туда, в глубину, где плавают разноцветные рыбы и смешные огромные черепахи. Надо мной искрится поверхность моря, по дну прыгают желтые солнечные зайчики, качаются длинные водоросли. А можно сесть и смотреть на большого ската, деловито машущего своими крыльями в поисках чего-то съедобного среди круглых камней, обросших темным илом.

Вот я снова лечу над ослепительным пляжем, над кустами с жесткими круглыми листьями, над пальмами, склонившимися к воде, потом поворачиваю и парю над бесконечным тропическим лесом, над широкой, спокойной рекой. Рядом большая белая цапля, она не видит меня, я машу ей, кричу, а глупая красивая птица вытянула лапы и спокойно летит вместе со мной.

Я не понимаю, как у меня все получается. Хочу лететь – лечу, хочу повернуть – поворачиваю. Никаких усилий, только мое желание! Это чудо, хочется, чтобы так было всегда. Мне никто не нужен, я свободна, я все могу, у меня нет хозяина, нет забот, мне не хочется пить, не хочется есть, меня переполняет энергия. Я – молодая, прекрасная богиня!

Андрей, прости за эту неумелую «романтическую» вставку! Писала и переживала этот восторг еще раз. Удивительное было чувство – радость от одиночества, радость от легкости и желания увидеть как можно больше. Я могла лететь на запад и часами смотреть на бесконечный закат, на красное солнце, которое никак не могло опуститься за горизонт. А какое счастье летать среди грозовых облаков, заряжаться энергией от ослепительных молний! Фьорды Аляски, айсберги Антарктиды, барханы Сахары, водяная пыль огромных водопадов, сопки сибирской тайги, ночные города – светлые пятна посреди темной остывающей земли… Мне не хотелось спускаться на улицы, видеть тех, кому суждено мучиться и умирать, кто не может быть со мной рядом. Мне приятнее летать около телевизионных башен, среди цветных радиоволн, которые можно пить, как живую воду, дающую вечную молодость.

А потом я снова вернулась на берег океана, увидела бесконечный пляж из белого песка, темные волны, шипящие у моих ног, и небо с цветными звездами.

– А где Стас, Вера, Иштван?

– С ними все хорошо! – ответила я сама себе.

И была уверена в этом!

– А где Анри?

– И с ним все хорошо!

Я разговаривал сама с собой, но ясно ощущала, что говорю правду. Иначе и быть не могло!

– А как Марек? – спросила я.

И через мгновение оказалась в нашем саду.

Андрей, это была сказка, и это был кошмар, от которого можно было сойти с ума! Марек сидел на крыльце и курил. Грустный, похудевший… Шел дождь, ветер заносил капли под навес крыльца, волосы моего любимого намокли, прилипли ко лбу, но он этого не замечал.

– Марек, – прошептала я.

Он вздрогнул и стал оглядываться.

Я тронула его волосы, ощутила влагу, хотела их поправить, но не смогла. Я ощущала его кожу, капли на лбу, но не могла сдвинуть ни одного его волоска! Да, можно сделаться видимой, стоит лишь захотеть, но что толку от моей видимости, если он не сможет обнять меня, погладить мои плечи?

И я ему позвонила! Не знаю, как это у меня получилось! Просто увидела его телефон и вспомнила звук его звонка. Марек недоуменно посмотрел на темный экран и хрипло сказал:

– Алло!

Я сказала, что люблю его, и скоро мы будем вместе. Надо только немножко подождать, когда пойму что-то важное для нас обоих. Он бормотал что-то невнятное, потом сказал, что не может без меня, чтобы я быстрее возвращалась, что будет искать меня… Он не понимал, что та, которую он собирался искать, стоит рядом, плачет и не знает, что ей делать дальше.

И опять берег океана, бесконечный пляж, мокрый песок, вылизанный прибоем.

– Я больше не хочу! Верните меня! Я не хочу!

Кому я кричу? Кто меня слышит? Что я буду делать одна в бесконечной череде дней?

Что было дальше – не помню. Дни сменяли ночи, океан то затихал, то набрасывался на берег огромными пенистыми волнами. Я плакала, пыталась летать, но быстро возвращалась обратно.

– Верните меня! Я не хочу!

И я вернулась, оказавшись опять среди рыжих гор, блеклого неба и корявых сосен, растущих прямо из серых камней. Где я? Что это за ущелье? Мне надо быстрее выйти к людям! У меня нет воды, мне холодно, я голодна! Вот источник, но как противно пахнет вода, текущая по темно-зеленой слизи! И камни, они такие острые, у меня болят ноги, на мне легкие тапочки, в которых начала готовить ужин в нашем лагере! А где наш лагерь? Где наша палатка?

Я ходила по ущельям, которые казались мне похожими друг на друга, вышла к небольшому озеру, где умылась и немного выпила холодной воды, пахнущей пылью, снова ходила по тропам, возвращаясь к местам, где недавно уже была. Ночевала в каких-то пещерах, положив на холодную землю сосновые ветки.

Потом я встретила тебя. А ты помог найти Марека! Он приехал за мной, нашел наш лагерь, увидел мои вещи и решил оставаться в этих горах до тех пор, пока не найдет меня. Хотя, ты это все знаешь.

Ты меня спросишь, а где Стас, где Вера, где Иштван… Я думаю, что они рядом. И обязательно вернутся! Может, они будут без тени и не будут оставлять следов – ты этому не удивляйся! А может, они вернутся как я, усталые и голодные. И будут рассказывать, как хранить наши мысли в большой, умной машине. Или в куске камня, или в стакане воды. Мне этого не показали. А им покажут. И мы все будем идти по пути, который указал нам кто-то, кого мы не знаем, кого нам знать не положено!

А я буду просто жить! Марек смеялся и говорил, что его жена стала немножко ведьмой. И я правда стала ведьмой. Но только во сне. Там я летаю над безбрежным ночным океаном, хожу по искрящейся лунной дорожке и чего-то жду.

Ведьма стала еще немножко волшебницей. Теперь у Марека никогда не болит голова. Я кладу ладони на его лоб, он засыпает, улыбаясь во сне, и шепчет, что любит меня.

Я обязательно поеду к Майку и вылечу его печень. А если у меня это не получится, то привезу хорошего доктора из Варшавы. Он непременно ему поможет!