Текст книги "Марсиане"

– Да, такая поездка была, я лично ее санкционировал, – ответил я.

– Причина?

– Эти ребята сделали интересные открытия, я надеялся, что они снова найдут что-то интересное, но теперь все будет под моим контролем и я не допущу самодеятельности.

– В письме написано, что они нашли «коммуникаторы». В ваших отчетах нет ничего про эти находки.

– Я не считаю, что «коммуникаторы» – это марсианские изделия. Я специально конфисковал на некоторое время один их этих предметов и считаю, что это может быть сделано у нас на земле. Это, возможно, просто излучатель радиоволн или инфразвуков, вызывающий галлюцинации.

– Какое ваше мнение о ночных «визитах» марсианки?

– Об этом я писал в рапортах. Это просто галлюцинации. По утрам мы обследовали спальни сотрудников, к кому «являлась» марсианка, и не находили никаких следов пребывания посторонних лиц.

– Что вы скажете о событиях в горной долине около Санта Фе?

– Там, возможно, все четыре «коммуникатора» начали работать одновременно, вошли в резонанс, их эффект усилился и все, кто там находился, начали галлюцинировать. Я не вижу никаких связей между Марсом и событиями в тот вечер. Те четверо, кто ушел от нас с Андреем, вероятно были наиболее подвержены воздействию «коммуникаторов». Кристина написала о своих «полетах» – это типичное искажение сознания под действием психотропиков.

На это разговор закончился. Я продолжал работать, как будто ничего не произошло. Джонни, если ты нарушил инструкции, то будь готов найти уважительные причины для таких нарушений.

…

Я часто думал о письмах Кристины. Если все, что там было написано, правда, то марсиане существуют. И все туннели «живые»: были знаки на стенах, потом исчезли. И Кристина в самом деле на какое-то время превратилась в нечто бестелесное, а потом вернулась в обычное состояние. Но это может быть и фантазией. Нет у меня надежных фактов, чтобы утверждать такие фантастические вещи.

…

Раз в месяц стал звонить Кристине. Мне хотелось понять: она немного сошла с ума и ей все привиделось, или тут есть что-то такое, что нужно исследовать. Кристина всегда была приветлива, даже радовалась моим звонкам. Говорила, что я остался один, с кем она может вспоминать нашу жизнь на станции. Она занимается физикой – наверстывает упущенное за время работы на станции. Чем именно? А всем! От астрофизики до элементарных частиц. Собирается ли она работать над какой-нибудь проблемой? Да, конечно, но сначала надо определиться с желаниями, а у нее, как у всякой женщины, желаний много, но все неосознанные.

…

Месяца через четыре после моего разговора с начальником я получил объемный официальный документ – отчет о работе научной экспедиции в горах Нью-Мексико. Двадцать дронов, и тридцать ученых с различной аппаратурой при поддержке альпинистов исследовали все вершины и гребни гор этого района. Никаких аномалий и непонятных образований обнаружено не было. Мне рекомендовали ссылаться на этот документ, если поползут слухи о «визите» марсиан или наличии некой марсианской базы на этой территории.

…

С моей печенью начали происходить странные вещи. Утихли боли, я могу теперь практически без последствий пить вино и есть жареное мясо. Улучшились анализы. Врачи считают, что помогают лекарства, но я знаю многих больных, которым эти лекарства не помогли. Ладно, будем жить дальше и не думать о плохом!

…

Очень мало работы. Как только прекратились публикации о марсианах, так сошли почти на нет обсуждения и споры о Марсе в социальных сетях и форумах. Внештатные агенты ВСБ докладывают, что сейчас все больше интересуются вкусовыми качествами и безопасностью искусственного мяса.

…

За мной установили «мягкую» слежку. Сначала деактивировали функцию отключения режима геолокации – теперь все мои перемещения контролируют компьютеры ВСБ. Я не исключаю, что все мои разговоры рядом с телефоном записываются и анализируются. Я также заметил, что увеличилось время доставки электронной почты. Раньше все письма приходили в течение трех секунд с момента отправки, теперь я вижу секундную задержку. Это значит, что письма проходят люстрацию и модерацию виртуальными роботами серверов.

Меня это не волнует. Никаких противозаконных действий я не совершаю. Если захочу, то могу легко обойти их слежку. Я ведь знаю все их технические приемы.

…

Моей работой довольны. Выразили благодарность и повысили уровень доступа во Всемирную библиотеку. У меня появилось много свободного времени, стал читать отчеты по марсианской тематике.

…

Наткнулся на любопытный документ. Текст странный. Довольно художественно, с примерами из древних книг приведено «доказательство», что развитие нашей цивилизации происходило под наблюдением и при поддержке неких «полувиртуальных существ». «Полувиртуальные существа» – это я цитирую дословно. Дескать, они в обычном состоянии невидимы, но если надо контактировать с людьми, то воплощаются в нечто материальное.

Таких документов существует много. Почти каждый сумасшедший считает своим долгом доказать, что именно он общается с неведомыми силами, диктующими ему сверхважные истины. Этот документ меня привлек тем, что там рекомендуется срочно создать комиссию из двадцати самых выдающихся ученых, чтобы понять цель этих «полувиртуалов». И если эта цель есть порабощение или уничтожение человечества, то надо срочно создавать специальное оружие и начинать с ними войну.

Я бы раньше посмеялся над таким текстом, но ведь он хранится в архиве ВСБ с довольно высокой степенью секретности.

…

Начал искать хоть какую-то реакцию на этот документ. Ссылок на него не было, но я сделал поиск по всем документам, помещенным в архив после опубликования этого призыва к войне. Никаких серьезных планов с временной сеткой, ответственными исполнителями и финансированием я не обнаружил. Обсуждения создания комиссий я тоже не нашел. Возможно, что такие документы существуют, но у меня не было к ним доступа. Я не стал обсуждать результаты поиска с кем-либо – не хотел привлекать к себе внимание.

…

Чувствую, что со мной явно хочет сблизиться один молодой сотрудник ВСБ. Зовут его Рихард, он из Германии, но давно живет в Америке. Мы с ним вместе ходим на ланч, беседуем на общие темы. Он настолько усердно старается избегать разговоров о Марсе, что становится ясно: именно это его интересует больше всего. Сам он из отдела, который занимается изучением инфекционных болезней.

…

Сегодня Рихард проговорился, что до Атланты работал в Париже. Я, конечно, сказал, что у меня был знакомый парижанин, с которым мы работали на марсианской станции. Рихард сразу назвал имя Анри, сказав, что он даже дружил с ним и был очень огорчен его смертью.

– А от чего он умер! – спросил я.

– Сердце остановилось, – как-то слишком быстро ответил Рихард.

– Так просто сердце не останавливается.

Рихард вздохнул и развел руками:

– Не знаю, так врачи сказали Франсине. Я с ней говорил после смерти Анри. И помогал ей переехать в новую квартиру.

– Как она сейчас?

– Замкнулась, перестала шляться по клубам. Устроилась на работу в какую-то фирму на окраине города. Туда и переехала.

…

Что-то мне последнее время не нравится Рихард. В разговорах ходит вокруг да около марсианской темы. Напрямую ничего не спрашивает, но умело поворачивает разговор так, что мне приходится рассказывать о работе на Марсе. Каждый день даю себе слово ничего такого не говорить, а вечерами кляну себя за несдержанность. Куда девался мой профессионализм?

…

Сегодня Рихард проговорился, что Анри был влюблен в Кристину, часто звонил ей и подолгу разговаривал. Однажды после очередного разговора он впал в жесточайшую депрессию, запил и умер через два дня. Рихард пристал ко мне с вопросами об их отношениях на Марсе. Я сказал, что личные отношения были вне моей компетенции. Этим занимались наши психологи.

…

Наши разговоры о Марсе теперь сводятся к вопросам о Кристине. Рихарду надо знать, чем она сейчас занимается. Опять же, все вопросы не напрямую. Дескать, его интересуют марсианские бактерии, а Кристина этим занималась. Рассказал, насколько опасны для нас внеземные микроорганизмы.

…

Рихард намекнул, что мне надо выяснить, над чем сейчас думает Кристина. Я спросил, кто дал ему задание направить меня на такое исследование. Рихард работает в другом отделе, никак не связан со мной по работе. Он мялся, потом признался, что Кристина в зоне интересов его отдела и просьба неформальная. Попросил по-дружески помочь ему в работе.

…

Сегодня короткий день перед праздниками. После ланча мы с Рихардом пошли погулять в парке. Он намекнул, что его начальство свяжется с моим и просьба о содействии станет официальным приказом.

…

Да, Рихард не обманул. Мне приказано связаться с Кристиной и осторожно спросить о роде её занятий. Завтра лечу в Варшаву.

…

Был у Кристины. Болтали о пустяках. Вспоминали прошлое. Я попытался расспросить её о приключениях в горах Нью-Мексико, но она говорила только о галлюцинациях. Точно так, как написано в отчете. Я сумел остаться один в ее комнате и сфотографировал листы с расчетами, лежавшими на ее столе. Передал начальнику. Мне выписали большую премию. Завтра с Дженни будем отмечать это событие в ресторане.

Джонни, не суди меня за это. Все, что касается вопросов безопасности человечества, вне этических норм. Я это сделал для тебя, чтобы твоя жизнь была спокойной и радостной. Ты не представляешь, какие беды могут обрушиться на человечество, если кто-то перейдет красную черту.

На этом дневник Майка обрывался.

Снежин

– И что ты по этому поводу думаешь?

Шеф отложил распечатку перевода дневника Майка и забарабанил пальцами по столу.

– Меня напрягло, что Анри и Майк умерли одинаково.

– И оба после общения с Кристиной.

– Да.

– Тут два варианта: или Кристина не такая простая, как кажется, или кто-то ее очень оберегает.

– Скорее второе. Этот «кто-то» считает, что у нее особая миссия, и сдувает пылинки, даже не успевшие сесть на ее плечи.

– ВСБ? Вряд ли. Это не их методы.

– Остаются марсиане?

– Нет тут никаких марсиан!

Шеф встал, походил по комнате, подошел к окну. На лице нет никаких признаков оживления, которые появлялись, когда он генерировал идеи.

– Марсиане остались на Марсе. Они там прекрасно себя чувствуют. Тут что-то другое. Ты говорил, что Кристина начала заниматься мозгом? Вот отсюда и надо плясать.

– Мозгом занимаются тысячи людей. И весьма успешно.

– Ради них никого не убивают. Кристине подсказали то, что входит в его планы.

– Чьи планы? – не понял я.

– Того, кто управляет марсианами и собирается управлять нами. ВСБ пытается с ним бороться. Ха-ха!

– Не понял, о ком ты?

– Я сам не понял.

– Тогда ВСБ логично убрать Кристину, чтобы нарушить эти планы.

– Нельзя, тогда никто не узнает, что это за планы. И тебя нельзя убирать. Ты много знаешь, можешь неформально общаться с Кристиной. За тобой надо следить, но не трогать, не мешать. Гордись этим.

Я не стал гордиться. Мне стало не по себе. Не так приятно оказаться в центре событий, в которых я ничего не понимал.

– И что мне делать? – я был совсем растерян.

– Ничего. Просто ждать. К тебе обязательно кто-нибудь обратится за помощью. Майка больше нет, ВСБ тебя найдет. Или найдет тот, кто управляет этими чудесами. А пока развейся – слетай на Урал, на станцию, которая собирает информацию от космических телескопов. Поговори там с ребятами о дальнем космосе, напиши пару очерков. Да, чуть не забыл – вот тебе карточка. У тебя сейчас допуск шестого уровня.

– Как вам удалось?

– Не твое дело, покупай билет и не задавай лишних вопросов.

В проходной долго проверяли мой допуск. Девушка, сидевшая за компьютером, пыталась шутить, что к галактическим тайнам допущены не все, чтобы я понял и набрался терпения. Наконец она улыбнулась и протянула мне карточку:

– Поздравляю, у вас есть допуск в главный зал. Вашим гидом будет Василий Снежин. Сейчас он выйдет.

Снежин был невысок, худощав, часто моргал слезящимися глазами. Спортивный костюм некрасиво висел на сутулых плечах.

– Здравствуйте, вы ко мне?

– Я корреспондент, хочу написать очерк о вашей работе.

– Хорошо, у меня есть час, мы успеем.

Главный зал находился глубоко под землей. Мы вошли в лифт, Снежин задумался, еще раз посмотрел на меня и нажал кнопку.

– А что конкретно вас интересует?

Я руками показал, что интересует меня всё.

– Я специалист по Солнечной системе. Земная орбита и галактики – это не ко мне.

– Отлично, – обрадовался я. – А Луна входит в Солнечную систему?

Вопрос был дурацким, но Снежин очень серьезно кивнул.

– О Луне я могу целую лекцию прочитать. Вы там были?

– Увы… – я сделал вид, что сокрушаюсь об этом.

– На Луне я провел месяц, на Марсе – год.

– Давно прилетели с Марса?

– Три месяца назад.

Я хотел выразить восхищение, но дверь лифта открылась, и мы вышли в длинный коридор, где меня оглушило отсутствие каких-либо звуков. Мягкий ковер, стенки из какого-то пористого материала. Услышал звон в ушах, хотел спросить, зачем тут так тихо, но пискнул в кармане телефон.

– Ты на месте? Все в порядке? – голос Шефа звучал необычно заботливо.

– Да, идем в главный зал центра. Со мной Снежин.

– Отлично! Это то, что нам нужно. Будь осторожен.

– Почему? – удивился я, слушая гудки отбоя.

Главный зал – небольшая комната, одну из стен которой заменял полукруглый экран. На экране звездное небо. Посреди стол, около него пять кресел. В углах небольшие металлические ящики. И никого.

– Все работают из кабинетов, – пояснил Снежин. – Тут собираемся, если надо что-нибудь обсудить. Таких центров на земле три: второй в Аризоне, еще один в Австралии. Мы собираем информацию со всех оптических и радиотелескопов в космосе и на Луне, обмениваемся данными, но анализируем независимо. Это нужно для более четких выводов. Данные с планетарных станций тоже обрабатываются тут. Центр контролирует космический мусор на земной орбите, солнце, все астероиды, планеты. Ну и дальний космос изучаем, конечно. Так что вас на Луне интересует?

– А где хранится информация?

Снежин показал на один из металлических ящиков.

– Первоначальная информация собирается тут. Остальные накопители дублируют уже отсортированные данные. Копии хранятся еще в пяти местах, разбросанных по всей Земле. Важнее этой информации нет ничего. Так что вам рассказать о Луне?

– Вообще-то меня интересует Марс, – я решил начать с главного, боясь, что у Снежина не хватит времени.

На экране появился огромный красный круг. Снежин поводил пальцами по столу, Марс приблизился, я увидел черные крыши зданий, прозрачные стенки оранжереи, вездеходы, стоящие очень параллельно, тень от человека, направлявшегося куда-то в пески, окружавшие станцию.

– Это последний снимок с орбитальной станции. Вот тут, в этом здании я провел год.

– Чем занимались?

– Изучал эволюцию марсианской атмосферы, контролировал появление опасных метеоритов, помогал геологам. Ну и сисадминил посменно главный компьютер станции. На Марсе все универсалы. Иначе туда не берут.

Я промолчал, вспомнив историю появления на Марсе моих друзей.

– А можно посмотреть кратер С55?

Снежин замялся.

– Можно мне взглянуть на ваш пропуск?

Долго рассматривал картонку, потом поднес к красному пятну на столе. Пятно мгновенно стало зеленым. Снежин облегченно вздохнул.

– У вас допуск почти высшей категории. Напомните, вы где работаете?

Я назвал журнал.

– Странно… Вы, наверное, внештатный сотрудник ВСБ?

– Нет, но я интересовался марсианской темой, дружил с теми, кто был на станции.

– Этого недостаточно. А кого вы знали со станции?

Я назвал Стаса, Майка, Кристину. Снежин молчал, его глаза стали слезиться еще больше. Он достал салфетку, промокнул, положил на стол и стал ее аккуратно складывать.

– Вы слышали о них? – спросил я, когда он убрал салфетку в карман.

– Это легенды станции. Я считаю, что им надо поставить на Марсе памятник.

– Так что в С55 сейчас?

Снежин провел пальцами по столу, на экране появился кратер. С одной стороны его прорезала дорога, в центре я заметил серебристые сферы.

– Сделали проход для вездеходов, поставили станции наблюдения, укрытия от радиации. В туннель провели освещение, поставили пункты питания и энергетические станции. Там постоянно кто-то работает.

– И?

Снежин покосился на зеленое пятно.

– И ничего. Пантеон остался, но мы его не трогаем. Стены чистые, параллелепипеда в кратере нет, статуи исчезли. Исследовали всю структуру вокруг туннеля – обычный грунт, никаких пустот. Никаких аномалий. Впрочем…

Тут Снежин оглянулся и понизил голос.

– К Марсу летел небольшой метеорит. Я рассчитал, что он должен упасть в пятистах метрах от С55. Мы решили, что это не помешает исследователям и на запустили систему уничтожения. Но метеорит исчез.

– Как это?

– Вот так. Летел, летел, а потом исчез с радаров. Как испарился.

– Кто-то заботится о безопасности С55?

– Да, такое впечатление. И еще мы заметили, что около С55 не бывает ураганов. В двух километрах ад кромешный, а там тишина, хоть белье на веревке суши.

– А как это объяснить?

– Как специалист по марсианской атмосфере, скажу – никак! Мой компьютер предсказывал скорость ветра с точностью метр в секунду и на расстояниях порядка ста метров. Помню ураган, который должен был занести песком это кратер. Мы объявили тревогу, эвакуировали людей, укрепили всё, что возможно. И ничего не было. С соседнего кратера летели камни, как щепки, а в С55 – полный штиль. Я честно скажу, сейчас половина станции изучает пятьдесят пятый, а вторая половина ищет что-то похожее по всей планете.

– И пока ничего нового?

– Ничего, никаких аномалий. Мертвая планета с кладбищем.

– А про ночные приведения слышали?

– Нет, а что это?

Я рассказал о ночных визитах марсианки, говорившей на всех земных языках.

– Верится с трудом. Это могли быть галлюцинации. Или сон. Я летел на корабле, который был забит самой современной аппаратурой. Исследовали весь диапазон радиоволн – ничего необычного. Со мной летел специалист-криптолог, он весь год пытался найти хоть что-то информативное в радиошумах. Улетел полный разочарования.

Снежин опять поводил рукой по столу, и мы очутились внутри кратера. Полное ощущение, что ходишь среди камней и разглядываешь окружающие скалы.

– Вот тут были статуи. Сейчас обычный гранит с примесью песчаника. Трещины, сколы – как будто миллионы лет его не трогали. Пробурили на несколько метров – ничего интересного. На месте параллелепипеда бурили на двести метров. Опять ничего! В туннеле вырыли боковые штольни, обогнули пантеон. Все тщетно. Никаких идей. Даже финансирование начали сворачивать, персонал сокращать. Заморозили постройку новых корпусов станции, свернули проект запуска второй орбитальной станции. Раньше сюда передавали фотографии кратера каждый час, сейчас – раз в сутки. Тишина на марсианском кладбище. Нет там никого. Поневоле поверишь, что марсиане на землю перебрались.

– Тут сейчас приятнее, конечно.

– Ага, а мы все потомки марсиан.

– Чем плохо?

– Ничем, но хочется понять. Мне все хочется понять. Например, откуда у вас такой допуск и почему вы так много знаете.

– Я долго общался с Кристиной. А про допуск ничего сказать не могу. Кто-то верит, что я не напишу лишнего.

– И как Кристина сейчас?

– Живет с мужем в загородном доме около Варшавы, получает пенсию, занимается наукой потихоньку.

– Чем именно?

– Об этом мы с ней не говорили. Стас исчез, Майк недавно умер.

– Не знал, жалко парня. Мне рассказывали, что он был демократичный начальник, не лез туда, куда не просят. При мне был зверь – контролировал каждый шаг, у всех браслеты, за отключение камеры на шлеме – штраф в размере месячной зарплаты. Дневники проверял у каждого. Писали по две страницы каждый день.

– Зато все остались живы.

– И ничего не нашли интересного. Самое важное начинается, когда выходишь за рамки инструкций. Как Стас, Кристина, Анри…

– Анри тоже умер.

– Это я слышал. Он был правой рукой Кристины. В боксе, где она жила, висят фотографии Анри и Кристины. Там никто не живет, аппаратура стоит.

– Ждут марсиан?

– Не знаю. Видел только датчики.

– Расскажу об этом Кристине.

– Не стоит, если не хотите неприятностей.

– Я пошутил, сам под колпаком, понимаю.

– Под колпаком все, кто знает чуть больше, чем написано в Сети. Мне, например, запрещено отключать геолокацию. Думаю, что пишутся все мои разговоры. В том числе и наш. Но сейчас я инструкцию не нарушал, у вас допуск.

Снежин посмотрел на часы.

– У нас есть еще пятнадцать минут. Пойдем ко мне пить кофе?

В лифте я рассказал о неудачном разговоре с Никаноровым в Нескучном саду.

– А что вы хотели? Показали бы допуск, он рассказал больше.

– Теперь буду хранить ваш пропуск.

– Не получится. Его отберут на выходе. Идите в ВСБ и получите карточку с чипом.

– Меня там прямо заждались.

– Не знаю, не знаю. Вы не такой простой, как я сначала подумал.

Мы поднялись на несколько этажей, вышли в такой же тихий коридор и подошли к двери, на которой не было никаких табличек. Снежин прикоснулся к замку карточкой, дверь загудела и открылась. Странно – я увидел коробки на стеллажах, остатки упаковочного пенопласта, устаревшие компьютерные мониторы. У стены стоял маленький диван, куда мы и уселись. Снежин достал телефон, поднял боковой валик, там открылось небольшое свободное пространство, куда телефон и перекочевал.

– Давайте ваш телефон, – скорее показал, чем сказал Снежин.

Когда телефоны были спрятаны, Снежин тихо сказал:

– Это место, где можно говорить откровенно.

Я напрягся, вспомнив предупреждение Шефа. Снежин продолжил:

– Я меня самый высокий код доступа к марсианским проблемам. Я читал вашу книгу, которые не разрешили публиковать. Простите, что разыграл вас в зале.

– Ничего, я понимаю, – прошептал я. – О чем вы хотели поговорить?

– Меня пригласили на заседание комиссии, где было вынесено решение о прекращении всех публикаций о марсианах. Там же было решено убрать из Сети все упоминания о Пантеоне и прочих загадках. Я голосовал «за».

– Я догадался. Чем могу вам помочь?

– Мне – ничем. Вы также не понимаете суть проблемы. Я знаю много больше и то не понимаю. Но вы можете помочь ВСБ, рассказав о Кристине.

– Вы уполномочены вести переговоры от имени ВСБ?

Снежин вынул из кармана карточку. Я взглянул, увидел его фотографию, буквы ВСБ и кивнул.

– Вам приказали?

– Нет, я же не знал, что вы приедете.

– Мне кажется, что знали.

Снежин усмехнулся. Глаза его высохли, лицо сделалось жестким.

– Не знал, мы вас не прослушиваем.

– Так вы ученый или сотрудник ВСБ?

– Ученый, понимающий опасность ситуации.

– И вы в курсе расследования?

– Конечно, я контролирую ситуацию и консультирую ВСБ по научным вопросам.

– О Кристине ничего добавить не могу.

– Но вы недавно встречались с ней?

– Да, вспоминали старые времена. Ничего нового она не рассказала.

Снежин отвернулся и поднял голову, показывая, что это он слушать не хочет.

– Вы понимаете, какую опасность она представляет?

– Не понимаю, чем опасна усталая женщина, выращивающая на огороде укроп.

– Укроп она больше не выращивает, это вы знаете.

– Я условно.

– Как хотите.

Он поднялся, достал телефоны и показал мне на дверь.

На улице я позвонил Шефу.

– Рассказать о результатах?

– Нет времени, приезжай, обсудим.

Через три часа мы сидели в его кабинете. Шеф молча выслушал мой отчет, спросил, о чем я собираюсь писать очерк. Я пожал плечами.

– Ладно, продолжай писать о генетиках, или что там у тебя в архиве. И запомни – по телефону о Марсе ни с кем не говори. Особенно со мной.

– Вы знали Снежина?

– Да, пройдоха еще тот. Я тебя к нему послал, надеясь узнать что-то новое. Но он хитер – с таинственным видом рассказал, что мы и так знали. Про ураганы и метеориты было интересно, но я предполагал нечто подобное. Ладно, зато ты посмотрел марсианские картинки. И то хорошо.