Текст книги "Авторитарная Россия. Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия"

Российская политика: Путь в тупик

Успешное строительство авторитарных режимов и обеспечение их выживания – задача куда более сложная, чем успешное строительство демократий. Потенциальные автократы, стремящиеся захватить и длительное время удерживать собственную монополию на власть, вынуждены одновременно решать три взаимосвязанные задачи. Во-первых, они должны если не полностью избавиться от вызовов со стороны политических конкурентов и сограждан, то минимизировать эти риски. Во-вторых, они должны предотвратить угрозы, исходящие от тех сегментов элит, которые стремятся захватить господство разными способами (начиная от военных или «дворцовых» переворотов и заканчивая присоединением к оппозиции, которая выступает против режима).

Эти задачи решаются с помощью двух ключевых инструментов в руках автократов – «кнута» и «пряника». Важнейшими механизмами, посредством которых поддерживается авторитарное господство, служат силовое подавление (репрессии), с одной стороны, и кооптация (включение части потенциальных конкурентов в состав «выигрышной коалиции»), с другой. Наконец, в-третьих, для обеспечения устойчивости режима автократы должны эффективно использовать инструменты управления, опираясь в разных сочетаниях на государственный аппарат (бюрократию), армию («силовиков») или доминирующую партию. Многие авторитарные режимы сталкиваются с вызовами как в случае, если они управляют своей страной крайне неэффективно и доводят ситуацию до полного упадка, так и в случае, если в результате успешного развития и роста экономики в стране усиливаются требования ее демократизации[119]119
  Huntington S. The Third Wave. P. 55.


[Закрыть]. Постсоветскому авторитарному режиму пока удается успешно решать эти задачи.

Российский авторитаризм, основания которого сложились в 1990-е годы и оформились в 2000-е, смог достичь консолидации в 2010-е, используя несколько механизмов. Прежде всего, он смог адаптировать к своим нуждам весь набор созданных в 1990-е годы демократических институтов (выборы, парламент, партийная система, конкурентные выборы), поддерживая их форму, но всячески выхолащивая или извращая их содержание. Такая практика «потемкинской демократии»[120]120
  Clark W.A. Russia at the Polls: Potemkin Democracy // Problems of Post-Communism, 2004, vol. 51, № 2. P. 22–29 (https://www.academia.edu/6909743/Russia_at_the_Polls_Potemkin_Democracy).


[Закрыть] призвана обеспечить не только внешнеполитическую мимикрию, но и кооптацию реальной или потенциальной оппозиции, да и общества в целом.

Российский политический режим не был, да и сегодня (пока что) не является высокорепрессивным: он обеспечивает большинству своих граждан немалый набор индивидуальных, да и гражданских, свобод, но при этом серьезно ограничивает их политические свободы. Политические преследования противников режима по большей части имеют «точечный» характер и применяются скорее в отношении конкретных лиц и организаций, а не широкого неопределенного круга лиц. Такой подход, как мы обсудим в главе 5, отчасти служил репликой нормативных идеалов позднего СССР, но он использовался и прагматически, позволяя минимизировать риски внутриполитических конфликтов и решать задачи «мимикрии» и кооптации.

Еще одной важной чертой российского политического режима стало весьма низкое качество государственного управления, которое я ранее охарактеризовал как «недостойное правление»[121]121
  См.: Гельман В. «Недостойное правление».


[Закрыть]. Детальное обсуждение этих аспектов могло бы увести нас далеко в сторону от основного сюжета книги, но важно подчеркнуть, что извлечение ренты и высокий уровень коррупции на фоне низкого качества государственного регулирования – не просто «дефекты» российского политико-экономического порядка, а его ключевые и фундаментальные основания. Грубо говоря, можно утверждать: российские правящие группы управляют страной для того, чтобы расхищать ее как можно дольше и как можно больше.

В силу этого лояльность авторитарному режиму оказывается выгодна с точки зрения доступа к извлечению ренты, а правящие группы успешно используют этот «пряник» для вознаграждения своих сторонников. Напротив, нелояльность может стать основой для жестких селективных репрессий в отношении как противников режима, так и представителей правящих групп[122]122
  Rogov K. The Art of Coercion: Repressions and Repressiveness in Putin's Russia // Russian Politics, 2018, vol. 3, № 2. P. 151–174.


[Закрыть]. Электоральный авторитаризм в России создает питательную среду для «недостойного правления» в гораздо большей мере, чем многие другие типы авторитарных режимов, включая советский. Хотя политико-экономический порядок «недостойного правления» – большое препятствие для экономического роста и развития страны, в политическом плане он выступает важным инструментом поддержания статус-кво.

Почему и как был создан авторитарный режим в посткоммунистической России? Почему и как он менялся со временем, почему и как он может измениться в будущем? Развернутый ответ на этот вопрос будет представлен в последующих главах книги, однако в самом общем виде он выглядит так.

Когда в 1991 году произошли крушение коммунистического режима и распад СССР, это не означало, что в России сама собой установилась демократия. Демократические институты (конкурентные выборы, формировавшиеся новые политические партии) возникли в стране еще в последние годы СССР, на волне демократических преобразований, которые были инициированы Михаилом Горбачевым. Они сохранились после смены режима «по умолчанию», но от этого не стали «правилами игры», признанными российскими элитами и массами в качестве единственно возможных и неустранимых. В этот период Россия столкнулась с другими проблемами, которые воспринимались куда острее, чем строительство демократии.

Страна оказалась в крайне тяжелом экономическом кризисе, который был вызван непродуманной и непоследовательной политикой советского руководства в предшествующие годы[123]123
  Гайдар Е. Гибель империи.


[Закрыть]. Помимо этого, российское федеративное устройство, сложившееся во времена СССР, находилось в «подвешенном» состоянии; угроза сепаратизма и этнополитических конфликтов на территории России была велика, и риски распада страны рассматривались как вполне реальные[124]124
  Petrov N., Treivish A. Risk Assessment of Russia's Political Disintegration / Segbers K., De Spiegeleire S. (eds.). Post-Soviet Puzzles, vol. 2. Baden-Baden: Nomos, 1995. P. 145–176.


[Закрыть]. Неудивительно, что в такой ситуации российские лидеры не имели сильных стимулов к дальнейшей демократизации страны. Строительство новых демократических институтов как минимум не было их приоритетом. Более того, придя к власти в ходе распада советской системы, они отнюдь не были заинтересованы в том, чтобы по доброй воле создавать условия для конкуренции за голоса избирателей.

Сложившаяся в России в ходе распада Советского Союза в 1991 году «выигрышная коалиция» оказалась непрочной. Вскоре на фоне глубокого экономического спада и высокой инфляции возник острый конфликт российских элит, которые группировались вокруг Бориса Ельцина, с одной стороны, и вокруг Съезда народных депутатов и Верховного Совета России, с другой. Их разногласия по экономическим вопросам быстро переросли в жесткую борьбу за захват позиции доминирующего актора. Но соотношение сил было заведомо неравным: Ельцин обладал куда большими ресурсами, чем его противники, он пользовался более высокой массовой поддержкой и был способен подавить своих конкурентов.

После того, как Ельцин объявил о роспуске парламента, а тот отказался подчиниться и объявил ему импичмент, здание парламента подверглось обстрелу из танковых орудий, и противники Ельцина вынуждены были сдаться. Исход конфликта по принципу игры с нулевой суммой («победитель получает все») привел к тому, что Ельцин вскоре добился принятия на референдуме своего проекта Конституции страны. Главной особенностью новой Конституции стал весьма широкий объем полномочий главы государства и отсутствие сбалансированной системы сдержек и противовесов.

Вместе с тем принятие новой Конституции в декабре 1993 года отнюдь не означало, что российская «демократия по умолчанию» сменилась «авторитаризмом по умолчанию». Хотя Ельцин обрел большой объем полномочий, его политической монополии препятствовали слабость российского государства и его фрагментация на федеральном и региональном уровнях и глубокий и длительный экономический спад, помноженный на низкий уровень поддержки президента. Эти причины обусловили дальнейшую фрагментацию российских элит, и «выигрышная коалиция» вокруг Ельцина распалась на несколько конкурирующих клик. В этих условиях Ельцин вынужден был прибегнуть к кооптации ряда политических акторов «второго эшелона», в том числе части своих бывших оппонентов.

Несколько региональных лидеров, готовых обменять лояльность Ельцину на различные блага, подписали двусторонние договоры с федеральным центром о разграничении полномочий (согласно этим договорам, регионы получили значимые привилегии в части налогов и прав собственности). Отдельные бизнесмены смогли получить контроль над прибыльными государственными предприятиями. Оппозиционные партии и политики тоже опасались выступать против режима, в целом они не создавали угрозы его подрыва. Однако цена президентских выборов 1996 года для Ельцина и его окружения была крайне высока: их проигрыш повлек бы за собой как минимум потерю власти, если не угрозу преследования.

Накануне выборов вероятность поражения Ельцина казалась очень высокой, ставя под вопрос гарантии его личной безопасности. Организаторы кампании Ельцина всерьез рассматривали варианты отмены выборов или непризнания их результатов в случае поражения, и даже пытались осуществить новый роспуск парламента. Однако цена выживания правящей группы путем отказа от выборов и силового подавления конкурентов была слишком высока: это могло усилить конфликт элит еще глубже, чем в 1993 году, и повлечь за собой непредсказуемые последствия. В конце концов, команда Ельцина вынуждена была добиваться сохранения статус-кво любой ценой. Выборы прошли явно несправедливо, однако они не встретили сопротивления со стороны оппозиции, которая признала их итоги. Так был сделан еще один шаг в сторону от электоральной демократии.

После президентских выборов наспех сколоченная «выигрышная коалиция» сторонников Ельцина снова распалась: ее участники, обретя дополнительные ресурсы, вступили в новый раунд конфликтов. Они вспыхнули между акторами, претендовавшими на то, чтобы прийти к власти на смену Ельцину. В преддверии очередного цикла выборов 1999–2000 годов стихийно сложившаяся новая коалиция из числа региональных лидеров и «олигархов» была готова к захвату позиции доминирующего актора, пытаясь победить на (вынужденно) конкурентных выборах.

Этому сценарию препятствовало соотношение сил, которое стихийно сложилось в ходе «войны за ельцинское наследство». Сторонники передачи власти от Ельцина к Владимиру Путину, обозначавшиеся в российском политическом сленге термином «семья» (в нее входили члены семьи Ельцина и связанные с ними лица), смогли привлечь на свою сторону разные группы элит, игравшие ключевую роль в борьбе. Одержав победу на выборах и заняв пост президента весной 2000 года, Путин не просто захватил позицию доминирующего актора, но и смог добиться монополизации власти, которая Ельцину не могла даже присниться. Для этого он приложил немалые усилия по четырем ключевым направлениям: нейтрализовал конкурентов, переформатировал «выигрышную коалицию», обеспечил себе поддержку общества и изменил «правила игры».

Слабость государства и неэффективность режима в 1990-е годы не позволяли поддерживать устойчивость «картельных соглашений» российских элит. Они весьма быстро распадались, а их участники выходили из-под контроля доминирующего актора, неспособного обеспечить собственный контроль. Путин смог резко изменить эти условия в свою пользу. Благодаря в целом успешной силовой операции в Чечне и рецентрализации управления страной Путин смог восстановить административный потенциал государства. Высокие нефтяные цены и проведение ряда реформ обеспечили ежегодный экономический рост на уровне 6–8 % вплоть до глобального кризиса 2008 года.

Безусловная победа на президентских выборах давала Путину карт-бланш на любые шаги во внутренней политике, и он воспользовался этими возможностями, чтобы урезать автономию подчиненных акторов. Государственная Дума поддерживала большинство президентских законопроектов, созданная Кремлем «партия власти» «Единая Россия» смогла взять под контроль большинство мест в нижней палате парламента. Лидеры ряда регионов, которые прежде почти бесконтрольно распоряжались своими «вотчинами», оказались серьезно ограничены, а в верхней палате парламента их сменили назначенные чиновники.

Одновременно Путин начал атаки на независимые СМИ. Многие из них вскоре оказались вынуждены прибегнуть к самоцензуре, а критиковавший его телевизионный канал НТВ перешел под контроль «Газпрома». «Олигархам» вскоре было сделано «предложение, от которого невозможно отказаться». Путин заявил о «равноудаленном» подходе государства к бизнесу в обмен на его отказ от влияния на принятие важнейших политических решений. Несогласные с этим предложением «олигархи» были подвергнуты преследованиям. В течение нескольких лет после прихода к власти Путин установил полный контроль над «выигрышной коалицией» и смог ослабить всех своих реальных и потенциальных конкурентов.

Вскоре Путин как доминирующий актор сконцентрировал контроль над таким большим объемом ресурсов, что смог без особых усилий подавлять своих оппонентов. В 2003 году с согласия Путина глава крупнейшей российской частной нефтяной компании ЮКОС Михаил Ходорковский был обвинен в уходе от уплаты налогов и других нарушениях закона, а вскоре – осужден на длительный срок. Его бизнес захватила государственная компания «Роснефть». Тогда же «Единая Россия» получила свыше двух третей мандатов в Государственной Думе, после чего остальные партии утратили значение.

В 2004 году по инициативе Путина были отменены всеобщие выборы глав исполнительной власти регионов: они стали фактически назначаться по предложению президента. Реформа партийной системы, которая ужесточила правила регистрации политических партий, и изменения избирательной системы (повышение заградительного барьера для партий до 7 %) резко усугубили положение оппозиции в России, исключив любую нелояльность Путину со стороны официально зарегистрированных партий. Уже к 2007 году «Единая Россия» включила в свои ряды большинство губернаторов, ее поддерживали многие влиятельные представители бизнеса, и партия претендовала на господство на политической арене страны в среднесрочной перспективе[125]125
  См.: Сурков В. Суверенитет – это политический синоним конкурентоспособности // Выступление перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров ВПП «Единая Россия», 2006, 7 февраля (www.politnauka.org/library/public/surkov.php).


[Закрыть]. Эти шаги уже не просто уводили Россию все дальше от демократии, но все сильнее продвигали ее по пути строительства авторитаризма.

Авторитарное институциональное строительство 2000-х годов в России было призвано не только закрепить статус-кво, но и исключить любые возможные альтернативы, сделав их цену для всех потенциальных «несогласных» запредельно высокой. Даже исчерпание срока президентских полномочий Путина в 2008 году прошло довольно безболезненно. Он передал пост главы государства своему лояльному преемнику Дмитрию Медведеву, который не имел ни стимулов, ни ресурсов для существенных изменений статус-кво. Сам Путин занял пост премьер-министра России. Именно в период президентства Медведева были приняты поправки в Конституцию, которые продлевали срок полномочий президента и Государственной Думы и были направлены на сохранение режима электорального авторитаризма в неизменном виде. Более того, по признанию Медведева, они с Путиным заранее договорились о том, что, пробыв на президентском посту один срок, Медведев уступит этот пост Путину, а сам займет должность премьер-министра. Эта «обратная замена» была анонсирована накануне парламентских выборов осенью 2011 года.

Намеренно осуществлявшееся в 2000-е годы систематическое «отравление» российских политических институтов привело к тому, что российские правящие группы закрепили свое монопольное положение, минимизировав риски для участников «выигрышной коалиции». Таким образом, тяжелые «детские болезни» российского политического режима периода 1990-х годов в результате этих усилий переросли в хронические заболевания.

В 2010-е годы российский авторитарный режим вступил в стадию своей консолидации. Хотя на парламентских выборах 2011 года «Единая Россия», неожиданно и для самой правящей группы, и для представителей оппозиции, согласно официальным данным, набрала лишь 49,3 % голосов избирателей. Многочисленные данные говорили, что реальная поддержка «партии власти» была существенно ниже. На фоне недовольства обратной заменой Путина и Медведева на посту главы государства это спровоцировало волну доселе невиданных массовых протестов с требованиями отмены результатов выборов и более широкой демократизации всех аспектов политической жизни страны. Протесты вынудили власти к частичной либерализации некоторых «правил игры», но последствия этих событий оказались не слишком кардинальными. Вскоре после того, как в 2012 году Владимир Путин вернулся на пост главы государства, в стране началось более серьезное «закручивание гаек» и усиление репрессий, призванное не только нанести удар по реальным и потенциальным противникам режима, но и продемонстрировать российским гражданам, что цена их противостояния властям может оказаться слишком высока.

В феврале 2014 года в Украине после массовых протестов пал режим президента Виктора Януковича, а сам он вынужден был бежать из страны. Российские власти вступили на путь острой внешнеполитической конфронтации. Буквально через несколько недель территория Крыма была взята Россией под контроль и включена в ее состав по итогам прошедшего в Крыму референдума. Параллельно на Юго-Востоке Украины начался силовой захват части территории вооруженными формированиями, действовавшими при явной поддержке российских силовых структур. В ответ на эти действия России США и страны Европейского союза ввели санкции против российских чиновников и организаций. В ответ на это российские власти вскоре сами ввели запрет на поставку продовольствия из этих стран.

Конфликт вокруг Украины, принявший затяжной характер, распространился на все сферы российской внешней политики. Имел он и значительное внутриполитическое измерение. С одной стороны, присоединение Крыма вызвало резкое повышение уровня массовой поддержки Путина и его внешнеполитического курса (специалисты называют это явление «сплочение вокруг флага»)[126]126
  Greene S., Robertson G.B. Explaining Putin's Popularity: Rallying Round the Russian Flag // The Washington Post, 2014, 9 September (https://www.washingtonpost.com/news/monkey-cage/wp/2014/09/09/explaining-putins-popularity-rallying-round-the-russian-flag/).


[Закрыть]. С другой, на фоне международного конфликта прежняя политика «закручивания гаек» лишь усугубилась. Конфронтация со странами Запада была чрезвычайно дорогостоящей для российской экономики, наряду с другими факторами она способствовала вялому экономическому росту на фоне снижения реальных доходов. Но эта конфронтация стала важным инструментом консолидации российского политического режима. Путин смог без особого труда переизбраться на новый президентский срок в 2018 году, а преобладание «Единой России» в Госдуме лишь упрочилось.

По мере приближения 2024 года, когда должны были истекать президентские полномочия Путина (ограниченные нормами принятой в 1993 году Конституции), стремление сохранить политический статус-кво любой ценой и не допустить перемен в стране в обозримом будущем все более преобладало в действиях, которые предпринимали Путин и его окружение. В январе 2020 года был начат процесс внесения в Конституцию многочисленных поправок, важнейшей из которых стала новая норма об «обнулении» предыдущих сроков президентских полномочий. Она позволяла Путину находиться у власти на протяжении как минимум еще двух сроков, вплоть до 2036 года.

Представители правящей группы не скрывали своих намерений «зацементировать» страну[127]127
  Поправки в Конституцию «зацементируют» положение России // РИА Новости, 2020, 20 июня (https://ria.ru/20200620/1573236667.html).


[Закрыть] так, чтобы ни у представителей элит, ни у граждан даже не возникло мысли о том, что во главе России может стоять кто-либо иной, кроме Путина. Эти поправки, несмотря на многочисленные возражения, не встретили сильного противодействия со стороны россиян. На всероссийском голосовании, которое состоялось летом 2020 года на фоне пандемии и сопровождалось большим количеством злоупотреблений, пакет поправок получил одобрение большинства российских избирателей.

Так окончательно завершился длившийся почти три десятилетия путь России от советского к постсоветскому авторитаризму, от господства коммунистического режима к персоналистскому режиму Владимира Путина. Процессы трансформации российского режима закончились полным отказом правящих групп от дальнейших преобразований, своего рода тупиком, в котором они намерены оставить страну на максимально долгий срок. В известном смысле метафора Фрэнсиса Фукуямы о «конце истории» и о полном триумфе демократии после краха коммунистической системы[128]128
  Fukuyama F. The End of History and the Last Man.


[Закрыть] тридцать лет спустя обернулась в случае России своей противоположностью: ее современная история закончилась полным отказом страны от демократии.

Мы не знаем и не можем знать будущего. Мы не в состоянии оценить ни вероятность того, что нынешний политический режим в России сохранится на протяжении следующих десятилетий и переживет своих создателей, ни вероятность и направленность политических перемен, если и когда они произойдут. Однако в заключительной главе книги мы обсудим возможные варианты дальнейших преобразований российского политического режима, их шансы и перспективы. А пока обратимся к анализу того, почему и как российская политика за три десятилетия проделала свой нынешний путь от краха одного авторитарного режима к строительству и консолидации другого, и обсудим, какие уроки наша страна может и должна извлечь из недавнего опыта. Речь об этом пойдет в трех последующих главах.