Текст книги "Авторитарная Россия. Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия"

В промежутке между первым и вторым турами голосования Ельцин перенес сердечный приступ и уже не появлялся на публике. А после переизбрания ослабленный Ельцин оказался не в состоянии управлять своим окружением, и процесс «дележа добычи» по итогам выборов свелся к вознаграждению постами участников кампании. Чубайс возглавил Администрацию президента, Лебедь на некоторое время занял пост секретаря Совета Безопасности (но через три месяца был отправлен в отставку), ряд влиятельных постов получили и предприниматели, спонсировавшие кампанию Ельцина. Некоторые из них, как Борис Березовский, играли значимую роль в борьбе различных группировок за сферы влияния в Кремле и активно влияли на ряд ключевых политических назначений[166]166
  Подробнее см.: Авен П. Время Березовского. – М.: АСТ, Corpus, 2017.


[Закрыть], а также на перераспределение активов в ходе приватизации – такого рода политика получила название «захват государства»[167]167
  Hellman J. Op. cit.


[Закрыть].

Черномырдин, сохранив пост главы правительства, был при почти полной поддержке оппозиционной Думы вновь утвержден на своем посту. В правительстве было создано 10 должностей вице-премьеров, представлявших разные политические группировки и клики. Ну а Ельцин осенью 1996 года перенес тяжелую операцию на сердце. Длительная болезнь вывела его из строя более чем на полгода, и позднее он уже никогда не смог восстановить былого физического здоровья и политического влияния.

Так или иначе, президентские выборы 1996 года сыграли ключевую роль в сохранении статус-кво. «Любой порядок» снова оказался лучше «любого хаоса»: хотя ни один значимый актор и не мог быть удовлетворен существующей ситуацией, никто не был способен односторонне изменить «правила игры» в свою пользу. Такое временное и неустойчивое равновесие политических сил вскоре привело к весьма пагубным последствиям.

«Война за ельцинское наследие», часть 1

После переизбрания Ельцина на второй срок «выигрышная коалиция» вокруг него оказалась по-прежнему рыхлой и неустойчивой. Для физически и политически ослабленного Ельцина встала задача подбора преемника, способного обеспечить гарантии безопасности ему и его окружению. В то же время общая неудовлетворенность положением дел в стране вынуждала его к смене правительственного курса и к проведению более активной политики. В марте 1997 года Ельцин предпринял попытку развернуть ситуацию в этом направлении. Он провел реорганизацию кабинета Черномырдина, в котором ключевые посты первых вице-премьеров заняли «молодые реформаторы»: Чубайс и бывший нижегородский губернатор Борис Немцов, который рассматривался в качестве возможного преемника Ельцина на президентском посту.

Это решение устраивало далеко не всех представителей российских элит. Многие заинтересованные группы, пользовавшиеся в своих целях близостью к власти и доступом к принятию решений, не желали лишаться привилегированного положения, а попытки правительства избавиться от «захвата государства» представителями крупного бизнеса (олигархами) встретили с их стороны жесткое сопротивление. Конфликт вокруг приватизации предприятий вскоре приобрел более ожесточенный характер: телеканалы ОРТ и НТВ, контролируемые олигархами (соответственно, Березовским и Владимиром Гусинским) начали кампанию по дискредитации новых претендентов на лидерство.

Влияние «молодых реформаторов», во многом основанное на их поддержке президентом, оказалось подорвано, а многочисленные планы по проведению реформ налоговой системы, жилищно-коммунальной и социальной сфер, бюджетного устройства, отношений Центра и регионов так и остались нереализованными. Чубайс и некоторые из его соратников были обвинены в получении крупных сумм в виде гонорара за еще не написанную ими книгу о приватизации в России и в результате лишились своих ключевых постов[168]168
  См. Шевцова Л. Ук. соч. – С. 316–349; Согрин В. Политическая история современной России. 1985–2001: от Горбачева до Путина. – М.: Весь мир, 2001. – С. 198–202.


[Закрыть].

Фактически острый конфликт элит был обусловлен борьбой за передел сфер влияния и началом «войны за ельцинское наследство». Российский политический режим все чаще стал обозначаться как «олигархия» в связи с ролью, которую стремились играть олигархи в борьбе за власть. Другим ключевым термином в описании российской политики того времени стало понятие «семья», обозначавшее не только непосредственно членов семьи Ельцина, но и все его окружение, ставшее символом неэффективности управления и коррупции[169]169
  См.: Хоффман Д. Ук. соч.; Авен П. Ук. соч.


[Закрыть].

В преддверии цикла парламентских и президентских выборов 1999–2000 годов уход Ельцина с поста главы государства становился неизбежным. Дело было не только в ограничении сроков президентских полномочий. Даже здоровье Ельцина не являлось в этом плане совершенно непреодолимым препятствием. Но вновь, как в 1996 году, добиться поддержки Ельцина среди избирателей было уже нереально. Уровень недовольства россиян экономической ситуацией в стране, политическим режимом и лично главой государства был очень высок на фоне продолжавшихся хронических задержек с выплатами пенсий и зарплат работникам бюджетных учреждений, фактического выхода многих регионов из-под контроля Центра и нерешенных проблем упадка правопорядка и законности в стране.

Недовольство нарастало и в российском политическом классе, представителям которого сильно надоели и «загогулины» президента, и неэффективность управления в целом. Но цена поста президента была столь высока, что сам вопрос о том, станут ли выборы механизмом смены власти в России, и если да, то как именно этот механизм может сработать, приобретал особое значение. Ни разу прежде за всю историю России ни один глава государства не покидал свой пост в результате выборов. Между тем даже лояльные прежде Ельцину политики, в том числе Черномырдин и мэр Москвы Юрий Лужков, заявляли о своем намерении участвовать в намеченных на 2000 год президентских выборах.

Отсутствие координации между ними усиливало неопределенность, и ни один из претендентов не мог, да и не хотел дать необходимых гарантий политического и физического выживания представителей ельцинской «семьи». В марте 1998 года Ельцин неожиданно для большинства наблюдателей принял решение об отставке правительства Черномырдина и выдвинул на пост главы правительства 35-летнего министра топлива и энергетики Сергея Кириенко, всего лишь за несколько месяцев до этих событий занявшего свой пост.

Отставку кабинета и назначение Кириенко представители российских элит восприняли негативно. Государственная Дума утвердила его кандидатуру лишь после того, как Ельцин в третий раз представил его депутатам, угрожая в противном случае роспуском нижней палаты. Не обладавший достаточным авторитетом и влиянием, Кириенко мог проводить в жизнь свои решения, опираясь лишь на поддержку президента. Его кабинет имел не политический, а чисто «технический» характер, будучи призван решать тактические задачи. Правительство было в очередной раз реорганизовано на фоне крайне низких цен на нефть и разразившегося финансового кризиса в странах Азии, помноженного на фискальный кризис (неспособность собирать налоги) внутри России.

В результате такого развития событий правительство оказалось не в состоянии удерживать контроль. Вскоре рост пирамиды российского государственного долга приобрел угрожающие масштабы. Власти действовали с запозданием, сталкиваясь с сопротивлением в Госдуме и за ее пределами, и не обладая достаточной политической поддержкой[170]170
  См.: Алексашенко С. Битва за рубль; Гилман М. Дефолт, которого не могло не быть. – М.: Время, 2009.


[Закрыть]. 17 августа 1998 года правительство и Центральный Банк с согласия Ельцина вынуждены были объявить о девальвации рубля и о замораживании финансовых обязательств российского государства перед отечественными и зарубежными кредиторами. 23 августа Ельцин подписал указ об отставке правительства Кириенко, после чего экономический кризис в России перерос в политический[171]171
  См. Шевцова Л. Ук. соч. – С. 365–378.


[Закрыть].

Кризис не только нанес сильный удар по многим компаниям и обесценил сбережения граждан, породив волну массового недовольства. Он резко увеличил уровень неопределенности, всерьез и надолго дискредитировав и «молодых реформаторов», и в целом либеральные реформы в России. Оказалось довольно сильно подорвано влияние олигархов, которые лишились не только немалой части своих активов, но и возможностей для «захвата государства»[172]172
  Паппэ Я. Олигархи: Экономическая хроника 1992–2000. – М.: ГУ-ВШЭ, 2000.


[Закрыть]. Ряд региональных лидеров требовал от Центра большей самостоятельности по распоряжению ресурсами. Партии и думские фракции, как левые, так и правые, не без оснований возлагали вину за кризис на Ельцина (и без того крайне непопулярного в глазах россиян), а тот, в свою очередь, временно возложил исполнение обязанностей премьер-министра на возвращенного из отставки Черномырдина, вновь угрожая Думе роспуском в случае отказа утвердить его премьером.

Такое развитие событий не могло устраивать российские элиты. Черномырдин был непопулярным среди населения политиком, который, по мнению и избирателей, и элит, нес ответственность за экономический кризис. Его перспективы не могли внушать оптимизм. Никто не верил в способность кабинета Черномырдина переломить негативные тенденции в экономике и управлении страной, а его возвращение на пост премьер-министра означало бы фактическое признание его преемником Ельцина. Черномырдин в преддверии выборов мог получить контроль над государственным аппаратом, что не устраивало других потенциальных претендентов.

После того, как кандидатура Черномырдина была дважды провалена в парламенте, Ельцин оказался перед сложной дилеммой: представлять вновь ту же самую непопулярную кандидатуру, а затем идти на роспуск Думы и новые выборы, или найти иную, приемлемую для депутатов кандидатуру премьера. Внеочередные выборы на фоне масштабного кризиса могли еще больше навредить Ельцину, поэтому Кремль не был заинтересован в их проведении. Так Ельцин был вынужден пойти на компромисс: на пост премьер-министра была предложена кандидатура 69-летнего министра иностранных дел Евгения Примакова, который не был связан ни с одной из конкурировавших за влияние в Кремле группировок, не нес ответственность за кризис в экономике и не идентифицировался с коррупционными скандалами. В сентябре 1998 года Примаков стал главой кабинета при поддержке подавляющего большинства депутатов Госдумы.

И сама фигура Примакова, и связанный с его назначением компромисс рассматривались многими лишь как временное и частичное решение. Согласно российской Конституции, правительство страны не было самостоятельным, являясь не более чем командой наемников-профессионалов, которые несли ответственность лично перед президентом. Но правительству Примакова удалось, опираясь в том числе на согласие почти всех фракций парламента, добиться первых успехов: ситуация в экономике через несколько месяцев стабилизировалась, и после болезненного дефолта вскоре начался экономический рост, позднее принявший устойчивый характер.

Между тем по мере приближения электорального цикла смена власти в Кремле воспринималась как неизбежная, и Примаков в этом свете все чаще рассматривался как весьма перспективный кандидат на пост главы государства. Он был приемлемым для ряда партий, региональных лидеров, части экономических элит и общественного мнения. Но кабинет Примакова оставался заложником Ельцина – его политический курс вступал в явное противоречие с интересами «семьи» и связанных с ней группировок бизнеса, стремившихся добиться передачи президентской власти в руки приемлемого кандидата. Идея Примакова о заключении «пакта» между президентом, правительством и палатами парламента по поводу моратория на отставку правительства, на роспуск Думы и импичмент президента вплоть до очередных выборов (то есть временное сохранение статус-кво до выборов с последующим перехватом позиции доминирующего актора самим Примаковым) была однозначно отвергнута Кремлем.

В стране в это время усиливались требования отставки Ельцина и проведения досрочных президентских выборов. Еще весной 1998 года Государственная Дума по инициативе КПРФ создала комиссию по подготовке импичмента президента, обвинив его в совершении ряда тяжких преступлений, включая роспуск СССР, расстрел парламента в 1993 году и ведение войны в Чечне. Угроза импичмента долгое время служила лишь средством политического давления на Кремль и не воспринималась всерьез (по Конституции приведение этой угрозы в действие было крайне затруднительным). Но в мае 1999 года большинство депутатов (284 из 450) проголосовало за импичмент, обвинив Ельцина в развязывании войны в Чечне.

Этого числа голосов оказалось недостаточно для начала процедуры отстранения Ельцина от власти (по Конституции было необходимо не менее 300 голосов), но жертвой этого демарша оказался Примаков: накануне голосования по началу процедуры импичмента Ельцин без каких-либо публичных объяснений отправил его в отставку. Главой кабинета стал прежний министр внутренних дел Сергей Степашин, который был без дискуссий утвержден на этом посту Думой в качестве «технического» премьер-министра. Но и Степашин, который пытался маневрировать между различными группировками и не имел собственной политической повестки, не устроил «семью», и в августе 1999 года он был внезапно заменен главой Федеральной службы безопасности (ФСБ) Владимиром Путиным, которого Ельцин публично представил согражданам как будущего президента России. Казалось, что политический кризис в стране в преддверии выборов достиг своего предела.

«Война за ельцинское наследие», часть 2

Одновременно с назначением Путина на пост главы правительства Ельцин подписал указ о новых выборах в Государственную Думу в декабре 1999 года. Само расписание выборов предполагало, что они станут прелюдией к очередным президентским выборам 2000 года, и их результаты становились ориентиром как для избирателей, так и для элит: победитель этих выборов фактически получал все козыри в борьбе за президентский пост, цена которого была исключительно высока.

К этому моменту конфликт между бывшими участниками «выигрышной коалиции» вступил в открытую фазу. Общественное мнение уже списало Ельцина почти со всех счетов и явно поддерживало его предстоящий уход с политической сцены. Но «негативный консенсус» по отношению к сложившемуся статус-кво преобладал среди российских политических и экономических акторов. Те формальные и неформальные «правила игры», которым они следовали ранее, показали свою неэффективность в ходе кризиса 1998 года. Неудивительно, что среди российских элит отмечался «запрос на рецентрализацию» государственного управления[173]173
  См.: Митрохин С. Предпосылки и основные этапы децентрализации государственной власти в России // Люхтерхандт-Михалева Г., Рыженков С. (ред.). Центр – регионы – местное самоуправление. – М.-СПб.: Летний сад, 2001. – С. 74.


[Закрыть]. Одновременно с этим критики Ельцина, от КПРФ до «Яблока», ставили в повестку дня вопросы об усилении полномочий парламента, ограничении президентской власти и консолидации партийной системы. Этот критический фон определял и настрой на перемены в стране в ходе выборов.

В преддверии электорального цикла 1999–2000 годов начала складываться довольно рыхлая коалиция региональных лидеров и олигархов, стремившаяся к победе на думских выборах и последующему захвату позиции доминирующего актора. Ее основным создателем выступал Лужков, которому удалось привлечь на свою сторону некоторых влиятельных региональных лидеров, включая президента Татарстана Минтимера Шаймиева под флагом сперва объединения «Отечество», а затем и созданного на его базе блока «Отечество – вся Россия» (ОВР). Однако для успеха в масштабах страны этого было явно недостаточно. Осторожные региональные лидеры не слишком стремились брать на себя обязательства перед московским мэром, да и настрой представителей бизнеса был по большей части выжидательным.

Однако после того, как Лужкову удалось привлечь на свою сторону Примакова, популярность которого после отставки резко возросла, лагерь потенциальных фаворитов выборов обрел лидера. Предполагалось, что успех ОВР на думских выборах приведет к выдвижению на президентских выборах Примакова как единого кандидата, который будет поддержан различными сегментами федеральных и региональных элит. Примаков, с его успешным опытом руководства правительством, казался именно таким кандидатом: многие наблюдатели полагали, что в случае участия Примакова в президентских выборах он мог бы заручиться поддержкой и со стороны КПРФ. Лужков рассматривался как потенциальный кандидат на пост премьер-министра России. К лету 1999 года политические конфликты российских элит, казалось, приобрели характер открытой электоральной конкуренции, когда борющиеся за власть и влияние группировки элит оказались вынуждены идти на выборы, создавая свои партии и в ходе этой борьбы привлекая на свою сторону сторонников как из числа влиятельных акторов в Центре и в регионах, так и среди избирателей.

В преддверии выборов, стремясь дистанцироваться от непопулярного Ельцина, лидеры ОВР резко критиковали его самого и его администрацию. Казалось, что Кремль был не в силах что-либо противопоставить этой критике[174]174
  См.: Макаренко Б. «Отечество – Вся Россия» // Макфол М., Петров Н., Рябов А. (ред.) Россия в избирательном цикле 1999–2000 годов. – М.: Гендальф, 2000. – С. 156–158.


[Закрыть]: лишь в ходе кампании был создан лояльный Кремлю избирательный блок «Единство», который возглавил министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу. Но его шансы на первых порах выглядели весьма незначительными.

Однако вскоре ситуация резко изменилась, выйдя за рамки предвыборной борьбы. Еще весной 1999 года федеральные силовые структуры начали подготовку к силовой операции в Чечне против неподконтрольных Кремлю чеченских вооруженных отрядов. В августе 1999 года группы боевиков прорвались на территорию Дагестана, вступив в бои с местной милицией. После того, как к боевым действиям подключились регулярные армейские подразделения и части МВД, боевиков удалось вытеснить в Чечню и начать их преследование.

В начале сентября в Москве и в Волгодонске произошла серия взрывов жилых домов, которые унесли несколько сотен жизней. Эти события потрясли страну: угрозы безопасности превратились из весьма абстрактного термина в часть повседневности россиян. Спустя несколько дней в одном из домов в Рязани был обнаружен мешок со взрывчаткой, после чего представители ФСБ заявили, что проводили там контртеррористические учения, а мешок был будто бы наполнен сахаром. В связи с этим выдвигались даже версии о причастности к взрывам российских спецслужб, но доказательств этому не было представлено, и реальные виновники взрывов не установлены и по сей день.

Массовое восприятие, в том числе и под воздействием политиков и СМИ, возлагало ответственность за взрывы на чеченских террористов. Это обусловило перелом в общественных настроениях по отношению к событиям в Чечне. Если во время первой чеченской войны 1994–1996 годов ее оценки россиянами были главным образом негативными, то после взрывов в Москве требования возмездия стали всеобщими. На этом фоне Путин продемонстрировал решительность и жесткое намерение уничтожить боевиков, и даже заявил в одном из интервью о намерении «мочить в сортире» террористов, если придется. В октябре 1999 года в Чечню были введены российские войска, что положило начало второй чеченской войне. Уже на первом этапе она принесла федеральным войскам видимые успехи: боевиков удалось вытеснить из равнинных районов республики, а концу 1999 года в руках федеральных войск оказались столица Чечни – Грозный и большинство других населенных пунктов республики.

Успешная военная кампания позволила добиться мощного укрепления политического авторитета и влияния Путина[175]175
  См.: Согрин В. Ук. соч. – С. 201–223.


[Закрыть]. Речь шла не только о его массовой поддержке, но и о смене настроений элит по ходу избирательной кампании. Взрывы в Москве нанесли сильный удар по авторитету лидеров ОВР, подорвав веру элит в их способность обеспечить защиту от новых угроз. В ситуации, когда от претендентов на руководство страной нужна была демонстрация способности к решению внезапно возникших и ставших наиболее острыми проблем, ОВР как «партия будущей власти» оказалась весьма уязвимой. Примаков, не обладая властью, не имел возможности влиять на ход событий. Лужков же, ранее не без оснований гордившийся экономическим благополучием столицы, оказался под огнем критики и обнаружил себя в положении «завхоза, не способного обеспечить порядок в своем хозяйстве»[176]176
  См.: Петров, Н., Титков А. Выборные хроники // Макфол М., Петров Н., Рябов А. (ред.) Россия в избирательном цикле 1999–2000 годов. – М.: Гендальф, 2000. – С. 21.


[Закрыть].

На фоне укрепления позиций Путина эти обстоятельства были использованы Администрацией президента в борьбе против ОВР. По ходу кампании «Единство» все чаще ассоциировалось с поддержкой Путина. Сам популярный премьер-министр объявил Шойгу одним из своих лучших друзей и заявил, что будет голосовать за список «Единства». Вскоре после этого уровень массовой поддержки «Единства» резко возрос, что послужило сигналом для различных акторов (включая региональных лидеров), которые на глазах начали стремительно перебегать из лагеря поддержки ОВР на сторону потенциальных победителей. Да и сами лидеры блока демонстрировали полную лояльность Путину.

Главным орудием в ходе кампании стали каналы телевидения, которые для большинства избирателей были основным источником информации о партиях и кандидатах. Самые главные общероссийские каналы, ОРТ и РТР, подвергли ОВР уничтожающей критике, вплоть до обвинений в адрес Лужкова о соучастии в заказных убийствах. В то же время они «продвигали» «Единство» с помощью косвенной рекламы и односторонней подачи новостей. Там, где местные телеканалы контролировались ОВР, картина новостей была противоположной, но аудитория и ресурсы местных каналов явно уступали федеральным.

«Информационные войны», по оценкам исследователей, оказали значительное влияние на голосование избирателей, подорвав поддержку ОВР[177]177
  Enikolopov R., Petrova M., Zhuravskaya E. Media and Political Persuasion: Evidence from Russia // American Economic Review, 2011, vol. 101, № 7. P. 3253–3285 (https://www.nes.ru/files/Preprints-resh/WP113.pdf).


[Закрыть]. Но они сами по себе являлись лишь отражением конфликта элит, в ходе которого блок ОВР стремительно терял очки, причем быстрота разрушения его электоральной базы даже обгоняла темпы формирования электорального потенциала «Единства». Этой ситуацией успешно воспользовался Союз правых сил (СПС), созданный при активном участии либеральных политиков, входивших в состав прежних правительств. Как и «Единство», он пользовался поддержкой президентской администрации и ведущих телеканалов.

Итоги выборов продемонстрировали новую расстановку сил. КПРФ с 24,3 % голосов вместе со своими союзниками получила 130 из 450 мандатов в Думе и не могла претендовать даже на роль «группы вето». Зато «Единство» с 23,3 % голосов стало главным победителем выборов, разгромив ОВР (13,3 %), которое вскоре пережило фактический распад. Буквально сразу после выборов ряд региональных лидеров, входивших в ОВР, заявили о безусловной поддержке ими Путина, дезавуировав прежние претензии ОВР на превращение в партию.

Результаты парламентских выборов создали возможности для неожиданного для многих шага Ельцина. Накануне Нового года, 31 декабря, он выступил по телевидению с заявлением о своем уходе в отставку с поста президента России. Согласно Конституции, Совет Федерации назначил внеочередные президентские выборы на 26 марта 2000 года. До проведения выборов президентские полномочия исполнял премьер-министр Путин, первым же своим указом предоставивший гарантии неприкосновенности Ельцину и членам его семьи. Фактически Ельцин назначил Путина своим преемником, передав ему всю полноту президентской власти.

Это заявление было встречено благожелательно и общественным мнением, и элитами: сам факт, что Ельцин, утративший и популярность, и способность к управлению, наконец-то покинул свой пост, воспринимался позитивно. Президентский пост занял фактический победитель парламентских выборов, которого элиты, да и общественное мнение готовы были признать в качестве доминирующего актора. Выборы в этом плане играли роль инструмента легитимации уже принятого политического решения, и режим пережил «критический момент» преемственности власти, избежав рисков открытых конфликтов.

На фоне и без того высокой популярности Путина его шансы на победу на внеочередных выборах были велики. Экономический рост, приобретавший все более уверенный характер, усиливал поддержку нового лидера. Перед другими потенциальными кандидатами встал выбор между участием в выборах без серьезных шансов на победу и отказом от борьбы. Коалиция Примакова – Лужкова распалась, ее вчерашние участники предпочли кооптацию в состав теперь уже новой «выигрышной коалиции» вокруг Путина. Примаков вынужденно объявил о своем отказе от участия в выборах, а вскоре и блок ОВР поддержал кандидатуру Путина на выборах.

Сама кампания на фоне скандальных думских выборов проходила достаточно вяло. Путин в основном использовал свой ресурс как действующего главы государства, опираясь на поддержку общественного мнения, которая значительно возросла после его назначения исполняющим обязанности президента. По ходу кампании в лагерь сторонников Путина переходили все новые организации и публичные деятели, региональные лидеры и представители бизнеса. Хотя все эти акторы серьезной роли в ходе кампании не играли, их позиции носили знаковый характер, демонстрируя обществу консенсус, сложившийся вокруг фигуры нового лидера.

Его возвышение оказалось безоговорочным, и речь о каких-либо обязательствах Путина по отношению к выстроившимся в очередь союзникам даже не шла. Характерно, например, что Путин отказался представить свою предвыборную программу, заявив, что в этом случае она подвергнется критике со всех сторон. Голосование продемонстрировало безоговорочную победу Путина: он набрал 52,9 % голосов избирателей, и эти результаты выборов не были оспорены никем из кандидатов, а их исход не вызывал сомнений. 7 мая 2000 года Путин официально вступил в должность президента России. Так, вместе с периодом «лихих» 1990-х «война за ельцинское наследство» завершилась приходом к власти нового главы государства. Неудавшаяся демократизация страны подошла к своему окончанию.