Текст книги "Царский подарок"

Оказавшись без работы, не имея возможности оплачивать квартиру, Мария растерялась. Тут-то совершенно неожиданно и подвернулся Херсонцев. Именно он поддержал ее в этот момент, дал денег на первое время и подкинул идею заняться писательским ремеслом. Когда он только успел разглядеть в ней этот талант? Даже для самой Марии это было не совсем очевидно.

Однако случилось так, как он и предсказывал. Она написала роман, а Херсонцев стал ее литературным агентом и проводником в мир издателей. И вот сегодня она уже не просто безвестный редактор маленького издательства, а писатель, опубликовавшая свой роман и получившая достойное признание в виде престижной награды. А еще интервью с ней добивается журналист модного и популярного журнала.

Мария вдруг подумала о том, что если бы не Херсонцев, то ничего подобного в ее жизни не случилось. Скорее всего, пришлось возвращаться в свой родной городишко. И сейчас ее ожидала бы не встреча с журналистом, а вещи гораздо более прозаичные.

Определенно, вчера она перегнула палку и была слишком резка с Алексеем, подумала Мария. Надо будет позвонить ему после сегодняшней встречи с журналисткой и помириться.

6.

Однако Марии не пришлось ни звонить Херсонцеву, ни просить у него прощения. Херсонцев опередил ее. У него было чутье на такие дела и он, как никто другой знал, как наладить отношения с вспылившей женщиной. Вины за собой он никакой не чувствовал, но понимал, что нужно ехать или звонить первому и каяться перед ней.

Немного поразмыслив, звонить он не стал, а решил сразу ехать и на месте брать быка за рога. Он знал способность женщин делать из мухи слона и раскручивать из сущей безделицы чуть ли не вселенскую трагедию. Чтобы не дать возможность этому костру разгореться до небес, он решил¸ что надо как можно быстрей погасить, так неуместно промелькнувшую вчера между ними искру.

Для него стало полной неожиданностью то, что вчера она показала свой норов; раньше такого за ней не водилось. Если и дальше так пойдет, то она выйдет из-под его контроля. Поэтому такие бунты надо давить в зародыше. Надо сделать ее ручной и послушной, тогда все будет на мази, и его негласный договор с Лоцмановым обернется для него неиссякаемым денежным потоком. А для того, чтобы Мария больше не вздумала перечить ему, Херсонцев знал только один способ. Его-то он и намеревался осуществить, навестив строптивицу.

Херсонцев, как следует подготовился к своему визиту. Надел тщательно наглаженный костюм, свежую сорочку, манжеты которой застегивались не на обычные пуговицы, а скреплялись запонкамиc камнем из рубина. Эта рубашка у него была парадной, для особо важных мероприятий. Марии было это известно, и Херсонцев рассчитывал таким тонким образом дать ей понять, как для него важен визит к ней. Она женщина внимательная к таким мелочам, ему это было доподлинно известно, а потому его старания она должна оценить.

Еду он заказал в ресторане. Закуски, горячее, десерт – все самого отменного качества. И главное, не забыл ее любимое блюдо – куриные крылышки барбекю. Пусть почувствует, что он помнит о ее гастрономических пристрастиях. Хотя от этих провинциальных замашек надо ее постепенно отучать и прививать ей вкус к более утонченной столичной пище. Чтобы она почувствовала разницу, на горячее он заказал омаров с печеным картофелем и лангусты в соусе карри. За вином заехал в супермаркет и купил обычное белое шардоне, решив не сильно выпендриваться в этом вопросе, и немного сэкономить, зная, что Мария не большой знаток алкогольных напитков. И конечно, последний штрих, – огромный букет ее любимых роз. Херсонцев не сомневался, что это ее впечатлит больше всего.

Звонить заранее он не стал – вдруг она не захочет с ним разговаривать. Уж лучше действовать наверняка. Не выгонит же она его, раз он уже приехал и стоит под дверью.

Херсонцев подъехал к дому Марии около шести вечера. И уже через несколько минут жал на кнопку звонка. Однако дверь ему никто не открывал. Херсонцеву это показалось странно. Он никак не ожидал такого поворота событий. Может она в ванной? Он звонил снова и снова, но все было тщетно. За дверью стояла тишина.

Может ей позвонить и сообщить о своем приезде? Мелькнула в его голове мысль, но он тут же отмел ее. Нет, она может отказаться его принимать и тогда напрасны все его приготовления. Нет уж! Он ее дождется, чего бы это ему ни стоило.

Херсонцев спустился во двор и сел в свою машину. Он решил ждать Марию здесь до победного. Вернется же она когда-нибудь. Он настроил проигрыватель на любимую волну. Легкая мелодия заполнила салон. Херсонцев откинулся на спинку кресла и постарался расслабиться. Однако, сделать это ему никак не удавалось. Его преследовала одна и та же навязчивая мысль. Где она? Он просидел уже больше часа, а Марии все не было. Херсонцев разнервничался. А вдруг у нее появился мужчина? Нет, этого не может быть! Она все время на виду! Хотя, чем черт не шутит.

От этих предположений Херсонцеву сделалось жарко. Захотелось на воздух. Прежде, чем выбраться из салона, он открыл бардачок. Рука его потянулась к пачке сигарет. Вот уже три месяца он не курит. Но сигареты держал в машине на всякий случай. Мало ли, вдруг потянет. И вот, кажется, потянуло.

Херсонцев открыл пачку, достал сигарету и вышел из машины. Он вдруг почувствовал злость на Марию. Он понимал, что если сейчас закурит, то три месяца его героических усилий пойдут прахом. Но курить хотелось безумно. Херсонцев зажал сигарету зубами, крутанул колесиком зажигалки и поднес ее к лицу.

–Алеша!– услышал он голос Марии. Херсонцев резко оглянулся. Мария стояла перед ним и с удивлением смотрела на него.

– Ты что снова куришь? Ты же бросил!

– Бросил, но…, – Херсонцев смотрел на Марию, и обычное спокойствие постепенно возвращалось к нему. Он бросил на землю так и не зажженную сигарету и наступил на нее каблуком ботинка. – Чуть не начал снова.

–Что-то случилось? – В глазах Марии мелькнуло беспокойство.

– Случилось, – Херсонцев сделал шаг навстречу Марии, – Я жду тебя тут уже три часа, а тебя все нет и нет.

–Неужели это повод, чтобы закурить?

– Представь себе. Ты же знаешь, ты мне не безразлична. Еще секунда и я снова стал бы заядлым курильщиком.

– Я чувствую себя виноватой, – дотронулась Мария до его руки. – Наверное, я должна искупить свою вину и попросить прощения.

– Да, нет, не надо ничего просить, – Херсонцев поймал ее руку и поднес к губам.– Просто пригласи меня в гости, ведь я за этим и приехал к тебе.

– Конечно, пойдем, – обрадовалась Мария. – Я тебе сейчас расскажу, где я была! Ты удивишься.

– Надеюсь, ты была не с мужчиной?

– Глупый, – Мария рассмеялась. – Пойдем.

–Сейчас, – ответил Херсонцев, только прихвачу кое-что. Он пошел к машине, чтобы достать пакет с продуктами и розы.

7.

Мария поставила в вазу цветы. Бережно расправила стебли и окунула лицо в розово-ароматную свежесть.

– Как они чудесно пахнут. Спасибо тебе большое за эти розы.

– Ерунда, ты достойна большего.

–Уж не на миллион ли алых роз ты намекаешь?– Рассмеялась Мария. – Я не хочу тебя разорять.

– Зря смеешься.– Херсонцев сделал серьезное лицо. – Думаю, твои поклонники скоро завалят тебя цветами. Ставить некуда будет.

– Тебе бы все шутить.

– Вовсе нет. Ты талантлива. Это заявляю не только я, но и Лоцманов. А он в писательской братии разбирается, как никто другой. Так что запасайся вазами, чтобы было, куда цветы ставить. А сейчас предлагаю поужинать. Я чертовски проголодался, пока тебя ждал.

– Ой, а у меня холодильник совсем пустой. Я ведь не думала, что ты приедешь.

– Зато я думал. – Херсонцев раскрыл привезенный с собой пакет и стал извлекать из него еду.

– Неси тарелки, – скомандовал он.– И бокалы не забудь.

Мария принесла из кухни тарелки, два бокала и стала раскладывать еду.

– Откуда все это великолепие? – Удивлялась она.

–Специально в ресторане заказал для тебя.

–Зачем?

– Считай, что это компенсация за вчерашнее. Наш ужин в ресторане завершился не совсем хорошо. Ты убежала, так ничего и не попробовав.

Мария пожала плечами.

– Так получилось.

– Это я виноват. Не надо было настаивать, чтобы ты подписывала этот чертов договор. Извини. – Херсонцев подошел к Марии, взял ее за плечи, притянул легонько к себе и сразу же почувствовал ее сопротивление. Тело Марии напряглось, она резко отклонилась назад. Херсонцев разжал руки.

– Ты шарахаешься от меня, как от прокаженного. – В его голосе послышалась обида.

Марии сделалось неловко. Она подумала о том, что он, вероятнее всего прав и ведь столько всего сделал для нее… Она вспомнила вдруг о своем утреннем желании повиниться перед ним за вчерашнюю резкость. И вот он перед ней и чем не повод осуществить свое намерение. Но лишь только он к ней прикоснулся, как что-то внутри нее вызвало такой протест, что она не смогла с этим справиться.

– Давай лучше сядем, – Мария виновато улыбнулась, стараясь улыбкой немного сгладить возникшее напряжение.

– Твое желание для меня закон. Я всегда повинуюсь тебе. Цени, – многозначительно произнес Херсонцев. Он потянулся к бутылке вина, ловко откупорил ее и стал разливать напиток по бокалам. Отблеск света люстры вспыхнул на рубинах его запонок и приковал к себе взгляд Марии.

– В этой рубашке ты напоминаешь мне важную персону на праздничном ужине,– заметила она.

– Я надел это для тебя, чтобы подчеркнуть важность этой встречи. Я многое хочу тебе сказать…

–Подожди, не сейчас, – прервала его Мария, почувствовав, что услышит сейчас какое-то важное признание, на которое придется как-то реагировать. А ей не хотелось в данную минуту никаких сложностей, хотелось легкости и покоя.

– Хорошо. Тогда предлагаю выпить за твой успех.

– За наш успех, – поправила Мария. – Если бы не ты, не было бы в моей жизни такой победы.

– Верно. Но ты в нашем тандеме первична. Поэтому за тебя,–Херсонцев потянулся своим бокалом к Марии. Они чокнулись и выпили.

–А теперь налегай на еду. -Херсонцев пододвинул к Марии тарелку с омарами. – Это омары. Свежайшие.

–Спасибо. Я лучше вот эти крылышки, мои любимые.

– Вот потому я тебе их и привез, потому что знаю твои пристрастия.

–Ты знаешь обо мне все.

– Нет.– Херсонцев окинул Марию пронзительным взглядом. – Я до сих пор не знаю, с кем ты весело проводила время, пока я маялсяу тебя под окнами и мучился темными подозрениями.

– Ах, это! Я совсем забыла,– улыбнулась Мария и стала рассказывать Херсонцеву о встрече с журналисткой.

Он слушал внимательно, а когда ее рассказ подошел к концу, снова разлил вино по бокалам.

– Вот видишь, за тобой уже пресса охотится. Ты становишься настоящей знаменитостью. За это надо выпить.

Они быстро допили всю бутылку. Мария захмелела. Что нельзя было сказать о Херсонцеве. Он сознательно подливал ей больше и, зная, что она обычно мало пьет, ждал, когда сознание ее затуманится, чтобы возобновить свой натиск. Ему хотелось победы над ней, победы мужчины над женщиной, которая ему давно нравилась и, в которой он был заинтересован еще и как в деловом партнере.

Херсонцев внимательно посмотрел на Марию, и по ее слегка расфокусированному взгляду понял, момент настал.

Он подошел к приемнику и включил какую-то романтическую мелодию. По квартире поплыла музыка. Низкий женский голос пел что-то о неразделенной любви.

– Разреши пригласить тебя на танец? – Херсонцев взял Марию за кисть и притянул к себе. Мария положила ему руки на плечи. Херсонцев сильнее прижался к ней. Мария была податлива и расслаблена. Его пальцы скользнули к ее груди и медленно стали расстегивать пуговицы на блузке. Мария не помогала, но и не противилась его действиям. Она закрыла глаза и откинула назад голову. Этот жест Херсонцев расценил, как призыв к действиям. Их поцелуй был долгим и страстным. Когда они вдоволь насладились этим невинным развлечением, Херсонцев бережно подхватил ее на руки и понес, как свою добычу, в спальню.

8.

Мария проснулась от солнца, светившего прямо в лицо. Она разлепила веки и первое, что бросилось ей в глаза, рука Херсонцева, лежащая на ее обнаженной груди. Рука была тяжелой, и Марии захотелось высвободиться из-под этой непривычной для себя тяжести. Но она осталась лежать неподвижно и испытывать неудобство, лишь бы ненароком не разбудить его. Прежде, чем он проснется, ей хотелось обдумать все, что вчера между ними случилось.

Херсонцев давно к этому стремился, но надо отдать ему должное, он не пер, как танк напролом, а всегда отступал перед ее решительным нет. Мария так привыкла к этой его покорности, что считала его чуть ли не ручным. А вчера и вовсе, после нескольких бокалов вина, совершенно утратила бдительность. Нельзя сказать, что она напилась и полностью утратила контроль над собой. Она, конечно, осознавала, что между ними происходит. Но затуманенное алкоголем сознание превращало все происходящее в легкую и увлекательную игру. И она позволила ему все, в чем так долго отказывала. Сейчас же по пробуждению случившееся уже не кажется ей игрой, а скорее ошибкой с привкусом стыда и раскаяния.

Она понимала, откуда берет начало этот клубок эмоций. Все дело в том, что она не достаточно его любит. Она скорей воспринимала его, как друга и не хотела от него большего. Какой же она была наивной, если полагала, что он тоже согласен на эту роль. Она забыла о том, что между мужчиной и женщиной дружбы в прямом смысле этого слова не может быть. Наступит день, когда половые различия громко заявят о своих правах. И с этим придется что-то делать.

Мария смежила веки. Восходящее солнце уже сильно било в лицо. Ей захотелось встать и задернуть шторы. Мария попыталась осторожно высвободиться из-под руки Херсонцева, так чтобы он не проснулся. Повернувшись на бок, она хотела незаметно и тихо соскользнуть на пол. Однако рука ее ночного любовника вдруг ожила, пальцы его крепко сжали ее грудь так, что ее побег не удался.

– Куда ты? – горячо зашептал он ей на ухо.

– Я хочу встать.

– Лежи. Я уже соскучился за ночь.– Херсонцев притянул Марию к себе и жадно впился в ее губы.

Мария чуть не задохнулась. Она не отвечала ему, но Херсонцев не обращал на это никакого внимания. Его объятия становились все горячее, а руки все настойчивее. Мария с ужасом понимала, что от былой его покорности не осталось и следа, и вряд ли он и дальше будет оставаться ручным и податливым. Она сама все испортила. Собственными руками наделила его правом распоряжаться собой и своим телом. Что-то внутри подсказывало ей, что он вряд ли отныне станет мириться со своей привычной ролью, после того как освоил совсем другое амплуа.

Конечно, можно все сейчас резко прекратить и наложить вечное табу на их близость. Однако тогда прощай их сотрудничество и деловое партнерство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Хочет ли она этого? После того, как испытала триумф?

Мария вспомнила, как стояла на сцене, сжимая в руках свою награду, а зал стоя аплодировал ей. Надо себе признаться, что более сильных эмоций она не испытывала за всю свою жизнь. Даже близость с мужчиной меркнет по сравнению с тем экстазом, который она испытала в тот момент. Мария понимала, что однажды пригубив из этого кубка, она не утолила жажду, а лишь разожгла аппетит. И теперь хочет пить из него еще и еще.

Мария слышала раньше о том, что успех, слава это своеобразный наркотик, но не верила в справедливость этих слов…

Херсонцев не дал ей додумать до конца эту мысль. Тяжело дыша, он навалился на нее всем телом. Мария покорилась ему. Она хотела только одного, чтобы это скорее закончилось и, чтобы она могла встать и спокойно заняться своими делами.

Едва она так подумала, как раздался звук мобильного. Это звонил телефон Марии.

– Мне звонят. Пусти.– Мария попыталась освободиться из объятий Херсонцева.

– Кому надо перезвонит. – Он и не думал отпускать ее от себя в самый кульминационный момент близости.

– А если это Лоцманов?

– Подождет, – уже хрипел Херсонцев.

Когда он отпустил Марию, телефон зазвонил снова. Это сильно встревожило ее. Мария схватила аппарат. Звонила соседка из ее родного городка. Она сообщила, что ее матери стало плохо, и ее госпитализировали в больницу.

9.

Мария шла немного впереди, а чуть позади Херсонцев катил ее чемодан. Народу на перроне было много, и им приходилось постоянно кого-то обходить.

Мария остановилась у своего вагона и повернулась к своему немного отставшему спутнику, ожидая, когда он подойдет к ней.

– Давай чемодан, отнесу его в вагон и вернусь, – сказала Мария.

– Нет уж, раз я тебя провожаю, то и чемодан отнесу на место, – возразил Херсонцев.

Мария решила, что это не тот вопрос, ради которого есть смысл открывать дискуссию. Вместе они прошли в вагон. Херсонцев недовольно осмотрелся вокруг, тесный плацкарт ему явно не понравился.

– Почему не купила купе, тут же не разойдешься, – прошептал он ей на ухо.

– Ехать всего одну ночь с небольшим, как-нибудь перебьюсь. Зато деньги сэкономили, мало на что дома они понадобятся. Лекарство сегодня дорогие. Ставь сюда чемодан.

Херсонцев засунул чемодан под сиденье, и они двинулись к выходу из вагона.

– И все же напрасно ты не взяла купе, – снова вернулся к прежней теме Херсонцев. – Ты бы могла в спокойствии и тишине подумать о новом романе.

– Лешенька, у меня мама болеет, какой тут роман. Сначала надо выяснить, что с ней. А уж потом все остальное.

–Извини, я понимаю, что тебя сейчас заботит другое. Но ведь издатели не будут ждать, сегодня ты у всех на слуху, а завтра о тебе никто и не вспомнит. Я целиком на твоей стороне, но я не виноват, что уж так устроена жизнь. Она очень безжалостна.

– И ты тоже?

– Я – нет, я полностью на твоей стороне. Твои интересы – это и мои интересы.

– Спасибо, Лешенька, я это знаю и, поверь, очень ценю.

– Тогда подумай в дороге о романе.

– Опять ты за свое.

Херсонцев почувствовал, что его настойчивость встречает все большее сопротивление и решил, что пока не будет больше педалировать на эту тему. Иначе можно все и испортить.

– Мне будет тебя сильно не хватать, – вздохнул он.

– Надеюсь, что я еду ненадолго. Потерпи.

–Потерплю, куда же деваться. Хотя у меня были такие планы.

– Ты мне ничего о них не говорил, – удивленно посмотрела Мария на своего собеседника.

– Потому что не успел. Думал, как раз сегодня обсудить.

– У нас есть еще целых пять минут, – на секунду улыбнулась Мария.

– Я думаю о том, что между нами произошло. Для меня это очень важно. Я бы не хотел, чтобы это осталось без последствий.

– О каких последствиях ты говоришь?

– О тех, которые касаются самым непосредственным образом меня и тебя. Я понял, что ты та женщина, которую я искал.

– Это требует дополнительной проверки.

– Для меня – нет. Я бы хотел прожить с тобой всю жизнь.

Мария несколько мгновений сосредоточенно молчала. Ее вдруг охватило сильное беспокойство, хотя его природу она представляла не очень точно.

– Лешенька, милый, я тебе очень признательна за твои слова. Но я сейчас не готова к такому разговору, я думаю о своей маме. Давай к нему вернемся после моего возвращения. Только, не обижайся.

–Отъезжающие, попрошу войти в вагон, поезд отправляется через несколько минут, – раздался голос проводника.

Мария почувствовала облегчение, появилась естественная причина завершить этот разговор.

– Все, Лешенька, мне пора, – поспешно произнесла она. – Как приеду, я тебе сообщу.

– Обязательно, буду ждать.

Мария вошла в вагон, Херсонцев остался на перроне. Она поймала себя на том, что разделяющее их расстояние действует на нее успокаивающе.

Поезд вздрогнул и тронулся с места. Херсонцев стал ей энергично махать, Мария замахала в ответ. Состав с каждой секундой набирал скорость, перрон кончился и все, кто были на нем, исчезли из вида. Мария стала пробираться к своему месту. Несмотря на то, что повсюду ее окружали люди, она вдруг отчетливо ощутила, что находится одна. И это ее радовало.

10.

Районная больница представляла собой приземистое двухэтажное здание, построенное для этих целей почти сто пятьдесят лет тому назад на пожертвование местного купца. Об этом извещала полустертая доска на фасаде. Мария помнила ее еще с детства, когда приходила сюда к заболевшей воспалением легких матери.

С того момента прошло лет пятнадцать, и Марии показалось, что за этот период не только доска на фасаде осталось прежней, но и все остальное в больнице. Своей ветхостью она производила угнетающее впечатление. Второго мецената, который дал бы денег теперь уже на ремонт, за полтора века таки не нашлось.

В приемном покое Мария узнала, где лежит мать, и по скрипучим ступенькам, которые не менялись с момента постройки больницы, поднялась на второй этаж. Никакого контроля за посетителями тут не велось, любой желающий мог пройти в любую палату.

Мария постучалась и вошла в палату. Она была совсем крошечной, в ней умещалось всего две кровати. На одной из них лежала ее мать.

Анна Сергеевна, увидев дочь, тут же села на кровати и даже попыталась встать с нее, чтобы пойти навстречу Марии, но та успела добежать до нее первой. Она заставила мать снова лечь.

– Мама, что с тобой? Тебе плохо?

– Было плохо, стало лучше, – ответила Анна Сергеевна.

Но ее голос и вид говорили об обратном. Такой бледной, худой, измученной Мария мать еще никогда не видела. Сердце сжало плохое предчувствие, она решила, что обязательно поговорит с лечащим доктором.

– Мама, расскажи, что с тобой случилось? – Потребовала Мария.

Она слушала Анну Сергеевну и ясно видела, что та всячески смягчает ситуацию. Это вовсе не обычный сердечный приступ, а тяжелое заболевание. Мария не была врачом, зато хорошо знала мать. Даже по одним ее интонациям могла понять, что она говорит специально, чтобы успокоить дочь.

– Мама, я хочу, чтобы ты сказала мне правду о твоем состоянии. Умоляю, не надо меня обманывать, врач же все равно расскажет, как все обстоит на самом деле.

На глазах Анны Сергеевны внезапно появились слезы, и Мария окончательно поняла, что ситуация еще хуже, чем она предполагала. Она сама была готова заплакать, но осознавала, что это только пойдет во вред матери. Поэтому она из-за всех сил сдерживалась.

Мария видела, как стремительно иссякали силы матери, она уже не могла говорить, а только смотрела на дочь полными слез глазами. Наблюдать за этим было невыносимо, Марии хотелось выбежать из палаты и зарыдать.

Внезапно мать сделала жест, призывая дочь приблизиться к ней. Мария наклонилась к ее лицу. Губы Анны Сергеевны вновь зашевелились. Но стоило ей это больших усилий.

– Доченька, обещай мне, что выполнишь то, что я попрошу, – едва слышно произнесла Анна Сергеевна.

– Обещаю, мама, даже не сомневайся.

– Ты знаешь, что наша фамилия Сабуровы.

– Конечно, я знаю свою фамилию, мама.

– Наш род весьма древний. В честь него названа деревня Сабуровка. В ней до сих пор сохранилось наше родовое имение.

– Ты мне не говорила об этом, – удивилась Мария.

– Нужды не было, но теперь ты знаешь. В деревне возле церкви сохранились могилы наших предков. Их можно найти. В крайнем случае, священник покажет. Похорони меня там.

– Мама, о чем ты говоришь! Какие еще похороны. Даже не думай!

– Машенька, у меня мало сил, чтобы спорить. Просто слушай меня. Сунь руку под подушку.

Мария выполнила просьбу матери. К своему удивлению под подушкой она обнаружила какую-то старую шкатулку.

– Открой ее, – попросила Анна Сергеевна.

Мария открыла. На дне шкатулки она обнаружила медальон. Раньше она его не видела.

– Что это, мама?

– Медальон, он очень старый. Это семейная реликвия рода Сабуровых. Он передается по наследству. Я получила его от матери, моя мать от моей бабушки. Теперь я вручаю его тебе.

– Но что это такое, мама?

– Я расскажу тебе, что знаю о медальоне, но не сейчас. Я очень устала.

Анна Сергеевна закрыла глаза, и Мария поняла, что надо уходить. Внезапно мать как-то странно встрепенулась, ее округлившиеся глаза приоткрылись, она посмотрела на дочь так, что Мария догадалась, что она ее не видит.

Анна Сергеевна вдруг захрипела. Ее соседка по палате вскочила с кровати и подбежала к ней.

– У нее приступ, бегите за врачом! – Крикнула она Марии.

Мария в ужасе бросилась из палаты.

Глава 2.

1.

Мария очнулась после непродолжительного тяжелого сна, в котором ее мучили кошмары. Она приподнялась на своем диване, бросила взгляд на кровать, на которой много лет спала мать. На ней никто не лежал, вместо этого она была аккуратно застелена. И больше никто здесь никогда не будет спать, больно кольнула мысль. Мария упала лицом на подушку и зарыдала.

Прошло уже три дня после похорон, а Мария все никак не могла прийти в себя. Все это время она провела в каком-то полузабытьи, она вроде бы видела, что происходит вокруг, но при этом воспринимала реальность как-то отстранено. Словно бы все происходило с ней и не с ней. Периодически Мария впадала в состоянии ступора, которое затем сменялось на плач. Только сейчас она стала по-настоящему понимать, насколько дорога была для нее мать. Ведь по сути дела теперь у нее не осталось ни одного близкого человека. С родственниками они почти не общались, да и жили они где-тот далеко, от подруг детства она сама отдалилась. Иногда Мария вспоминала про Херсонцева, но почему-то долго о нем не думалось, он сам собой исчезал из ее мыслей.

Мария встала с кровати, машинально приготовила себе завтрак, так же машинально съела его без всякого аппетита. К ней вдруг пришла мысль, что пора хотя бы постепенно приходить у себя. Мать не вернешь, а у нее, Марии, впереди много дел. И надо ими постепенно начинать заниматься. Но пока она чувствовала, что не готова к этому, ей требовалось еще время. Сейчас же она снова поедет на свежую могилу, почему-то ее неудержимо туда влекло.

Взгляд Марии случайно остановился на старинной шкатулке. Боже, за всеми этими несчастьями она совсем запамятовала о последнем подарке матери. Тогда, перед самым приступом, ставшим для нее роковым, она говорила о медальоне, который наследуют представители их рода.

Впервые за все эти дни у Марии проснулось любопытство. Она открыла шкатулку, в ней лежал медальон. Он производил впечатление старинной вещицы. Он был выполнен в виде сердечка, посередине был вставлен рубин.

Мария открыла его, внутри она увидела портрет мужчины, выполненный в виде миниатюры. Несмотря на маленькие размеры его лицо было хорошо выписано. Шею подпирал воротник, ей показалось, что это часть военного мундира. Впрочем, она не была в этом уверенна, в таких делах Мария плохо разбиралась.

Мария вдруг решила одеть медальон. А теперь снова надо ехать на кладбище. Она посещала его каждый день, какая-то сила неудержимо влекла ее туда, хотя путь был не близкий, примерно двадцать километров.

До Сабуровки шел автобус, расписание она выучила наизусть. Если выйдет из дома прямо сейчас, то успеет сесть на него.

Мария стояла возле могилы, на которой еще не успели завять цветы. За эти дни она уже изучила все другие захоронения вокруг могилы матери. Кладбище было очень старым. Но самым удивительным было то, что многие погребения хорошо сохранились. Даже можно было различить надписи на памятниках, на многих из них была выбита фамилия «Сабуров или Сабурова».

Марию удивлял тот факт, почему она раньше ничего не знала об этом родовом захоронении. Мать ни разу не рассказывала о нем. Хотя Марию еще будучи девочкой удивляло то обстоятельство, что недалеко от города, где она родилась, располагалась деревня с названием похожим на ее фамилию. Она хорошо помнит, что когда задала этот вопрос матери, та ответила, что это не более чем совпадение. Почему она скрывала от нее эту тайну, Марии было сейчас непонятно.

Мария зашла в расположенную рядом церковь, купила свечку, зажгла фитиль и поставила ее в подсвечник. Она никогда не была религиозной, но всякий раз, как она это делала, у нее возникло желание молиться. Только вот она не знала нужных слов, а спросить у кого-либо стеснялась.

Внезапно она поймала на себе взгляд стоящего неподалеку пожилого мужчины. Его лицо ей показалось смутно знакомым. Она снова взглянула на него и заметила, что он смотрит не на ее лицо, а на ее грудь.

Мария возмутилась, нашел место, где рассматривать ее прелести. Как ему только не стыдно, ведь уже далеко не юнец.

Ей стало так неприятно, что она поспешно вышла из церкви. Но краешком глаза заметила, что мужчина последовал вслед за ней.

– Мария Юрьевна! – окликнул ее мужчина.

Мария невольно остановилась. Незнакомец приблизился к ней.

– Примите мои искренние соболезнования. Я хорошо знал Анну Сергеевну, и очень горюю по поводу ее кончины.

Произнося эти слова, мужчина то и дело посматривал на ее грудь. У Марии даже возникло желание дать ему пощечину, но она решила, что пока лучше от этого воздержаться.

– Спасибо, – ответила она. – Вы сказали, что знали мою мать, но я вас не знаю.

– Меня зовут Новиков Павел Васильевич, я местный краевед и по совместительству директор краеведческого музея.

Теперь Мария вспомнила этого человека, мама, в самом деле, несколько раз упоминала его. Да и сама она видела его в детстве, только забыла. Теперь все встало на свои места, кроме одного момента – почему он то и дело смотрит на ее грудь?

– Вы к могиле Анны Сергеевны? – спросил Новиков.

– Да. Я уже сегодня была у мамы, перед отъездом хочу попрощаться.

– Не возражаете, если я тоже посещу могилу вашей матери.

– Нет, конечно.

Они стояли возле могилы. Мария оторвала взгляд от засыпанного цветами холмика и посмотрела на Новикова. Она была потрясена трагическим выражением его лица, словно в этой земле лежал близкий ему человек.

Новиков поднял голову и посмотрел на Марию.

– Анна Сергеевна была очень хорошим человеком, это для всех нас большая утрата, – словно бы пояснил он, почему его лицо было столь трагическим. – Представляю, как вам не хватает ее.

– Это трудно представить, – возразила Мария.

Новиков взглянул на нее, но ничего не сказал. Мария вдруг почувствовала что-то вроде раскаяния. Он действительно искренне опечален смертью ее матери, а она отнеслась к нему недоброжелательно.

– Скоро будет уже девять дней после смерти мамы. Приходите ко мне, – сказала Мария.

– Обязательно приду. Для меня это важно.

Последние слова были для Марии не совсем понятны, но она решила, что сейчас не время что-то уточнять. Может быть, как-нибудь потом…

– Извините, мне надо идти, – сказала она и, не оборачиваясь, направилась к выходу с кладбища.

2.

Всю обратную дорогу из головы Новикова не выходил увиденный им медальон на груди дочери Анны. Он сразу же привлек его внимание. Во-первых, своей стариной, а в таких вещах он разбирался. Во-вторых, тем, что он нечто похожее уже где-то видел. Но вот где, вспомнить не мог.

Может это медальон матери Марии и он видел его у нее? Хотя он ясно помнил, что Анна никогда не упоминала при разговорах с ним об этой вещице. Хотя с другой стороны, подумал Новиков, возможно, для Анны такое поведение вполне естественное. Сколько он ее помнил, она всегда была скрытной, не любила говорить о своих чувствах. Возможно, это стало одной из причин, которая их развела.