Текст книги "Телебайки. Занимательные истории из жизни съёмочной группы ТВ"

_{АЛЯСКА. ЛАБОРАТОРИЯ ДЖОНА. ДЕНЬ ВТОРОЙ}

Итак, дорогие друзья, описываю второй день своего пребывания в гостях у Джона. Должен вам сказать, что впечатлений этот день принёс не меньше, чем день первый. Но все по порядку.

После завтрака, доставленного предупредительным Гарри, мне позвонил Джон. Он сообщил, что ждёт меня в блоке №2, на лечебную процедуру. События первого дня были столь ошеломляющими, что у меня совсем выпало из памяти вчерашнее предложение Джона. Ну да, конечно же! Ведь он говорил о каком-то чудодейственном препарате, избавляющем от никотиновой зависимости. Подойдя к блоку №2, я нажал кнопку звонка. Джон провёл меня в помещение, усадил в кресло и протянул карточку с магнитной полоской.

– Это чтобы ты не трезвонил каждое утро в дверь. Ключ электронный. Вставишь в щель, и дверь откроется.

– Линза, от кого вы тут закрываетесь? Кто в эту скалу может проникнуть?

– Владик, не забывай, я тут веду секретные разработки. Никто не должен знать, чем мы тут занимаемся. У меня потому и охранников-то нет – лишних глаз и ушей. «Бережливого – Бог бережёт!». Так у вас, кажется, говорят?

– Вообще-то, – «бережённого».

Я огляделся. Помещение было заставлено, буквально нашпиговано всевозможной аппаратурой. С одним из таких приборов, непонятного назначения, возился доктор Алекс, тыча пальцем в клавиатуру. Сначала он обследовал меня на томографе, и взял кровь на анализ. Потом ввёл антиникотиновый препарат в вену. Джон сказал, что пока я у него в гостях, он всерьёз займётся моим здоровьем, поэтому томограф будет каждый день, и каждые три дня мне нужно сдавать кровь на анализ. Мой протест, что я вполне здоров, был пресечён на корню.

– Линза, я что, сюда лечиться приехал? Я здоров!

– Владик, у нас, в таких случаях, говорят: «Экономь воду – разбавляй её!»

– А у нас в таких случаях говорят: «Фильтруй базар!»

– Да послушай! Глупо, пробыть месяц в уникальном геронтологическом центре и не воспользоваться его возможностями. К тому же у меня есть к тебе одно предложение.

– ???

– У меня выбыл из строя лаборант. Воспаление аппендикса. Не мог бы ты его подменить на месяц? Работа несложная, не более часа в день. Но без выходных.

– Джон, я с удовольствием тебе помогу, вот только, справлюсь ли с обязанностями?

– Да ничего сложного! Мне нужно завершить свои исследования с оставшимся биологическим материалом. Это: мыши, кролики и другие животные. Но с ними контактировать ты не будешь. К тебе в блок доставят специальный порошок и электронные весы. Твоя задача, каждое утро, развешивать препарат в миллиграммах и рассыпать по пакетикам. Вот и все! Тысяча долларов в день тебя устроит?

– Линза, не надо мне ничего платить. Я готов работать на общественных началах. Бесплатно.

Джон недовольно поморщился.

– Владик, не ставь меня в неловкое положение. Так дело не пойдёт! Вот здесь в конверте пятьдесят тысяч долларов, вместе с премиальными. Я всегда плачу вперёд! Только очень тебя прошу, не пробуй препарат на язык! Хорошо?

– А что может случиться?

– Да ничего особенного. Рога вырастут!

Джон рассмеялся, но как-то не очень весело.

С таким, вот «юморным» послевкусием в душе и с пухлым конвертом в руках я отправился в свои апартаменты. Неплохая прибавка к моей российской пенсии! Не правда ли?

А следом явился доктор. Он поставил передо мной небольшие электронные весы и пластиковую банку с каким-то веществом. Я надел резиновые перчатки и принялся специальной ложечкой расфасовывать белый кристаллический порошок по пакетикам. На каждом пакете было указано количество вещества в миллиграммах. Вся манипуляция заняла не более получаса. Ещё через полчаса, насвистывая арию «Риголетто», вошёл Джон.

– Как успехи? Что, уже закончил?

– Все как в аптеке, Линза!

Джон взял из лотка один из пакетиков, с надписью 135 мг, бросил на весы и удовлетворённо хмыкнул:

– Действительно, как в аптеке. Тебе можно доверять, Владик!

– А то! И что мне дальше-то делать?

Джон снова поморщился:

– Да ничего! Отдыхай, смотри телевизор, заглядывай почаще в холодильник, в общем, чувствуй себя, как дома.

При этом он, почему-то, неприязненно, покосился на мой ноутбук.

– Курить ещё хочется?

– Да курю пока. Но удовольствия от процесса уже не получаю.

– Ничего, завтра ты сам выбросишь свои вонючие, раковые палочки. Я к тебе загляну вечерком. Извини, много работы.

Итак, я снова остался один. Надо себя чем-то занять! Пошёл в тренажёрный зал, побегал по дорожке, позанимался с гантелями. Да, видимо, до меня тут дела никому нет. А на что я, собственно, рассчитывал? Что меня будут каждый день развлекать, водить по экскурсиям? Приняв душ, и слегка перекусив, я вышел в коридор и огляделся.

Мой блок №12 находился в конце тоннеля, напротив холла. Несколько раз прошёлся по коридору, из конца в конец, дошёл до входной двери. Она оказалась закрытой. Впрочем, и все другие двери тоже, кроме моих апартаментов и холла.

Меня разбирало любопытство: что там, за этими дверями? Скорее всего, подопытные животные – генетический материал, по выражению Джона. Но что мне до всего этого? Что я всюду свой нос сую, куда не просят?! Это, даже, как-то неприлично с моей стороны!

В тоннеле, едва ощутимо, гулял освежающий ветерок, сопровождаемый лёгким гулом кондиционеров. Сверху от световых панелей лился слегка подсинённый, приятный глазу свет. Но какая-то странная, необъяснимая тревога переполняла мою душу!

Я впервые почувствовал себя крайне неуютно в этом замкнутом пространстве. «Как в подземной тюрьме!» – мелькнуло у меня в голове. Не хочу здесь больше находиться! Да я тут помру от тоски! Ну, зачем, зачем я дал втянуть себя в эту авантюру?!

Потом вспомнил о конверте с деньгами. Да, деньги надо все же отработать. Месяц поскучаю, зато смогу оплатить жене поездку в Иерусалим, по святым местам, да и всем родным и друзьям подарки сделаю.

К себе я не пошёл, решил заглянуть в холл, отвлечься от мрачных мыслей. Но полюбоваться на рыбьи пляски не удалось. Вместо рыб, я увидел наверху аквалангиста. В левой руке у него был шланг, из которого, под большим напором била струя сжатого воздуха, а в правой – щётка. Таким манером он чистил стеклянный купол снаружи.

Водолаз, заметив меня, приблизился; сквозь маску я разглядел знакомое лицо. Им оказался мой недавний приятель Майкл Нельсон, с которым я познакомился в местной церквушке. Тот самый Майкл, у которого два года назад пропала дочка Саманта. Мы помахали друг другу руками, в знак приветствия. Вот так встреча! Вскоре аквалангист уплыл, и его сменили осетровые рыбы. Две крупные особи дефилировали параллельным курсом, демонстрируя свою красу. Чешуя их искрилась в лучах прожекторов. Завораживающее, должен заметить, зрелище!

Полюбовавшись на рыбьи игрища, я вспомнил про «вечную розу» и решил её навестить. Интересно, чем закончился этот варварский эксперимент, предпринятый профессором? Горшок с покалеченной розой Джон отнёс вчера в подсобку, что находилась в моем блоке. Если он меня не разыграл, то изменения, хотя бы частичные, должны уже произойти. Линза назвал этот процесс регенерацией. Посмотрим, что за регенерация такая?

Зайдя в свой блок, я сразу направился к чулану. На стеллаже, среди разбросанных кусков поролона, стоял знакомый горшок. На дне его лежали смятые, пожухлые лепестки, сорванные вчера с этой злосчастной розы. Но, когда я нагнулся пониже – у меня мурашки побежали по спине. Я смотрел, недоумевая, не вполне доверяя глазам, как из завязи цветоложа пробиваются свежие, алые лепестки, наивно нежные на вид. Так, я своими глазами увидел чудо! Чудо воскрешения! «Да, этот Джон, явно не шарлатан!» – пронеслось в голове. – «Похоже, мне довелось встретиться с гением!»

Да, дорогие друзья, судьба предоставила мне исключительную возможность увидеть то, что мы называем чудом! Она подарила мне встречу с удивительным человеком…

Вечером пришёл Джон.

(Далее привожу диктофонную распечатку нашей беседы)

– Линза, за время твоего отсутствия я пережил два потрясения. Самое сильное – это, конечно же, чудо воскрешения твоей розы. А ещё – неожиданно встретил Майкла Нельсона, про которого тебе рассказывал. Он в акваланге чистил стеклянный купол в холле.

– Да, Майкл работает у меня. Каждый вторник он очищает стекло от ила. Сегодня, правда, не вторник, сегодня он чистил стекло для тебя, по моей просьбе. Я рад, что ты воочию убедился в действенности моего метода, а главное, в его реальности. А ты ещё сомневался!

– Извини, Линза; теперь мои сомнения рассеяны полностью. Я сегодня прогулялся по тоннелю, – там много разных помещений, за закрытыми дверями. У меня к тебе один нескромный вопрос: что там находится?

– Подопытные животные там находятся. Держу их под замком, чтобы не путались под ногами! Кстати, у меня к тебе, тоже есть вопрос. Он давно меня занимает, с тех самых пор, как я стал экспериментировать с живностью: почему Бог, будучи любовью, сотворил змей, скорпионов, клопов, комаров и прочую нечисть? Вот вы, православные, как это объясняете?

– Не знаю, что тебе на это ответить…. Святой Макарий Александрийский говорил: «Все земные вещи есть самое слабое отображение Небесной реальности. Как бы её тени». Видимо, святой имел в виду земную красоту, которая есть – ничто по сравнению с красотой Царства Небесного. Но, если эту мысль продолжить, то, может статься, что Господь показывает нам эту «нечисть», как самое слабое отражение ада? Как бы в назидание нам? Я знаю только одно: до грехопадения человека все Божьи твари были совершенны.

– Владик, я понял! Их теперешнее состояние – есть некая форма разочарованности. Форма протеста. Своего рода месть человеку за нарушенное им Единство! За первородный грех.

– Может, и так… Всё сущее – это формы Божьей любви. В том числе и животные. Даже, вот это яблоко, что лежит перед нами на столе. А высшая форма Божьей любви – человек!

– Тогда ответь мне на другой вопрос. Никак не могу его разрешить… Почему Бог допускает смерть невинных младенцев? Опять-таки, если признать, что Он есть Любовь?

– Линза, что ты ко мне прицепился со своими богословскими вопросами?

– Да вот решил попробовать на зуб твёрдость твоих убеждений. К тому же мне действительно интересно знать, как православие объясняет столь явное несоответствие сего действия образу Божьему?

– Мне тоже долго не давал покоя вопрос о невинных детских страданиях. Ответ на него я нашёл у известного российского богослова Осипова. Православие учит, что люди – не отдельные горошины, а клеточки единого организма. Мы все – одно тело. Уколи одну клеточку – весь организм ощущает боль, все тело содрогается. Ты хочешь нанести себе рану? Тогда оскорби другого человека! И ты запихнёшь себе иголку под ноготь, образно говоря. Укради у другого человека – ты себя обворуешь! Основной Божий закон – есть Закон Любви. Нарушать его крайне опасно!

– Владик, это мне понятно. Хотя все делаю наоборот! Как всё же профессор объясняет смерть невинных детей и страдания безутешных родителей?

– Семья это тоже единый организм – и ребёнок, и мама, и папа. Ребёнок – самый чистый, самый невинный сосуд, по сути, – самый сильный перед Богом. И ребёнок берет на себя основную ношу страданий, которые неизбежно должны последовать за грехи его близких, его окружения. Господь принимает только чистую жертву. Таков Закон Любви. Только такие чистые, сильные, достойные существа, как дети, способны взять на себя страдания, которые проистекают из грехов, преступлений и бессовестности тех, с кем они связаны самыми тесными узами.

– Владик, тут я полностью согласен с вашим профессором. Так всегда было в истории. Кто первым отдавал свою жизнь? Герои! Они страдали за людей. Самые чистые, самые лучшие – они оказывались чистейшими жертвами за свой народ, за свою семью, за своего собрата. Всегда это была жертва любви! Христос сказал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». А мы часто слышим глупые речи: такой прекрасный человек и – погиб! А рядом мерзавец, живёт – и ему ничего!

– Да, Джон, любовь жаждет действия, жаждет своего проявления. Любви свойственно самопожертвование. Влюблённые часто готовы жизнь отдать за своих любимых. Доказать свою любовь каким-либо подвигом… Так же и дети жертвуют собой, за своих близких. Ребёнок этого не осознает. Он просто страдает. Но вот он оказывается в ТОМ мире… И тогда ему открывается подлинная суть вещей. ТАМ эти дети будут вечно благодарить Бога, за то, что Он дал им возможность совершить этот акт самопожертвования во спасение других.

Нет невинных страданий, с православной точки зрения. И не бессмысленны они, а спасительны. На всё надо смотреть «с точки зрения вечности!». Страдания эти имеют колоссальный смысл, который выражается одним словом – Любовь!

Что же касается родительских страданий…. Часто это является тем вразумляющим божественным средством, когда родители, вообще не думающие ни о каком Боге, становятся верующими людьми и, в корне меняют свою жизнь. Вот, скажем, твой работник Майкл Нельсон, у которого два года назад пропала дочь. Ведь он был закоренелым атеистом…

Джон изменился в лице:

– Вот ты говоришь, что на том свете нас ждёт рай или ад. А вдруг все это не так? А что, если там всего лишь… чёрная дыра? И все! И больше ничего! Эта потусторонняя реальность очень сомнительна… моё же бессмертие – реально! «Лучше синица в руках, чем журавль в небе» – не так ли у вас говорят?

– Это вопрос веры. В таком случае детские страдания и смерть – жуткая бессмыслица! Как, впрочем, и все остальное в жизни. Тогда нам остаётся лишь безысходное отчаяние! Что же касается земного бессмертия… приведу тебе высказывание Исаака Сирина: «Кого назову разумным? Только того, кто помнит, что есть предел его жизни!»

_{АЛЯСКА. ЛАБОРАТОРИЯ ДЖОНА. ДЕНЬ ТРЕТИЙ}

Проснулся под утро, от нестерпимой зубной боли. Никогда, в своей жизни, я не испытывал такой острой боли: казалось, что болели все зубы сразу, да так, что сводило челюсти.

Я стал судорожно искать аптечку, чтобы найти, какое-нибудь обезболивающее средство, но обшарив всё, включая чулан, никакой аптечки не нашёл. Боль была такая, что хотелось лезть на стену. Звонить Джону, будить его в столь ранний час, казалось крайне неприличным, но в данный момент было не до приличий! Джон на звонки не отвечал, и, вконец отчаявшись, я помчался, зачем-то в холл. И (о, радость!) увидел там Джона. Он сидел, откинувшись в кресле, и отрешённо смотрел в потолок.

– Как хорошо, что ты здесь, Джон! У меня ужасно разболелись зубы! Дай мне какое-нибудь обезболивающее. Поскорее!

Казалось, сообщение о моих разболевшихся зубах, его ничуть не удивило. Как будто он ждал этого.

– Ох уж эти зубы, зубы… следуй за мной!

Мы вышли в коридор.

– Знаешь, Владик, что первым делом, делали ваши знаменитые артисты, когда приезжали к нам на гастроли? Всемирно известные скрипачи, пианисты, артисты балета…

– ???

– Первым делом, получив гонорар, они вырывали все свои зубы и вставляли металлокерамику. В советское время, у вас, о таких зубах только слышали, да ещё видели на обложках журналов. Помнишь выражение: знаменитая американская улыбка? Как раз с такой ослепительной улыбкой ваши артисты возвращались на родину.

– Линза, надеюсь, ты не станешь лишать меня всех моих зубов?

– Как раз собираюсь! Ты тоже обретёшь красивую улыбку. К тому же – бесплатно! Будешь, как с булавочки!

Наверное, он хотел сказать: «как с иголочки», но мне было не до поправок.

– Джон, делай со мной, что хочешь, я тебе верю, только избавь меня от этой жуткой боли!

В операционной профессор уложил меня на узкий стол и вызвал доктора Алекса. Потом была маска со снотворным, и я провалился в небытие. Сами понимаете, друзья, что вырвать у человека зубы под наркозом – дело нехитрое.

Очнулся я в своей спальне. В голове слегка шумело, но боль ушла. Пришла мысль: привезли, как свою подопытную собаку, и бросили тут одного! Потом пришла другая: эти люди оказали тебе экстренную помощь, избавили от мук, можно сказать – спасли, а ты ещё, кочевряжишься! Какая чёрная неблагодарность!

Я осторожно попробовал языком, сначала верхнюю десну, а потом нижнюю. Зубов не было, что, впрочем, и следовало ожидать. Но, что это? Я явственно ощущал кончиком языка, выступающие из дёсен острые края… У меня резались зубы!

У МЕНЯ РЕЗАЛИСЬ НОВЫЕ ЗУБЫ!

Мне потребовалось немало усилий, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями. Было от чего прийти в шок! Главное сейчас – трезво оценить создавшуюся ситуацию.

Я отодвинул в сторону, оставленный мне молочный коктейль с соломинкой и достал из холодильника запотевшую бутылку русской водки. Я не ощутил её вкуса, хотя залпом выпил целую кружку.

Итак, трезво разберём ситуацию. Что произошло?

Ясно, что надо мной, обманом, можно сказать – насильственно, был проведён медицинский эксперимент. Под видом антиникотинового средства, профессор ввёл мне свой омолаживающий препарат.

Я подошёл к овальному зеркалу в ванной, перед которым брился, и всмотрелся в своё отражение. Сразу бросилась в глаза пробившаяся чёрная щетина на щеках, без обычной прореживающей проседи. Сетка морщин вокруг глаз исчезла. На лбу и у кончиков губ остались едва заметные прочерченные линии: морщины, как бы расправились. Да и зрение заметно обострилось, будто кто-то, незаметно, подправил фокус на объективе.

В голове что-то зазвенело, точно струна лопнула, видно, от волнения подскочило давление. «…Может, я это, только моложе. Не всегда мы себя узнаем!» – пронеслось в сознании. Откуда эти слова? Ах, да! Это же слова из известной песни Александры Пахмутовой.

Я снова посмотрел на своё отражение: да, явно моложе… и, похоже, этот процесс только начинается. В этом можно было не сомневаться. Вот тебе и регенерация!

Я побрился и, машинально, расфасовал препарат по пакетикам. Вскоре вошёл Гарри, со своей неизменной тележкой. В ассортименте – картофельное пюре, какой-то жареный фарш, соки, в общем – еда для беззубых.

Отодвинув в сторону тележку, я достал из холодильника баночку икры, и пригласил работника присоединиться к трапезе. Гарри сначала отнекивался, но пред «рашен» водкой не устоял, и, закусив бутербродом с икрой, ушёл восвояси, прихватив лоток с препаратом.

Мне не терпелось поскорей объясниться с Джоном, но этот кудесник, явно не торопился. Я решил посетить холл в надежде увидеть его там, и вышел в коридор. Внимание моё привлёк переносной мусорный ящик, который стоял у выхода. Видимо, его забыл Гарри, будучи «под градусом», когда выходил наружу.

Повинуясь какому-то неясному предчувствию, я открыл крышку ящика и заглянул вовнутрь. Там, поверх всякого мусора, банановых шкурок, лежали знакомые мне пакетики. Достав один из них, я увидел надпись: «160 мг», и дату, написанную моей рукой.

Я поспешно вернулся в свой блок, открыл банку с препаратом, и положил один кристаллик на язык. Это была обычная поваренная соль!

«Интересно, как ты все это объяснишь, Линза? Зачем нужно было загружать меня бессмысленной работой? Да ещё и оплачивать её?!»

Размышляя над этой ситуацией, я пришёл к выводу, что целью Джона было связать меня некими обязательствами и, тем самым, нейтрализовать мой возможный протест – желание вырваться отсюда. Нужно ли мне говорить об этом Джону, раскрывать свои карты? Или в моих интересах лучше скрыть, запрятать в рукаве этот джокер?

Я вытащил из подсобки цветочный горшок и поставил на стол в гостиной. Роза полностью восстановила лепестки и умиляла своей красой, напрочь, забыв о совершённом над ней насилии. «Как хороши, как свежи были розы…», – вспомнилось Тургеневское. За этим занятием и застал меня Джон. Блистая фирменной улыбкой, он, как ни в чём, ни бывало, непринуждённо развалился в кресле.

– Как самоприятие, Владик? Что такой хмурый?

– Похоже, я уже не Владик! Скорее, я твоя роза номер два!

– Ты не роза… ты теперь бессмертный человек. Бессмертный! С чем я тебя от души поздравляю! Это и есть мой подарок тебе – обещанный сюрприз.

– У нас за такие сюрпризы за яйца подвешивают! Ты вообще-то спросил у меня, хочу ли я твоего бессмертия? Хочу ли я быть Кощеем Бессмертным?!

– Владик, ну кто же не хочет вечной жизни? Быть бессмертным – мечта каждого человека! Давай-ка, лучше отметим это событие. У тебя же было четыре бутылки водки. Давай, доставай свои припасы. На сегодня все запреты отменяются!

Я разлил по чашкам водку и открыл икру. Тост за вечную земную жизнь я отклонил.

– Линза, вот ты превозносишь своих предшественников – выдающихся учёных, а знаешь ли ты, что учёные эти ставили опыты, прежде всего, на самих себе, а не на своих друзьях? Я, что тебе: крыса бесправная? Подопытное бессловесное животное? Между прочим, отец у тебя, весьма преклонного возраста. Ты говорил, что ему девяносто четыре года. Но ты не захотел подвергать риску ни себя, не своего престарелого отца!

– Владик, к сожалению, отец мой не дождался положительных результатов исследований. Я единственный наследник его миллиардного состояния. И там не один миллиард! Но, чтобы вступить в права наследства, необходимо, по закону, выждать определённое время.

Мне сейчас омолаживаться нельзя, до получения наследства. Представь – приходит некий молодой человек и начинает качать права. Как тут докажешь, что я это я?

– Линза, а как Я докажу жене и детям, что я это я? Об этом ты подумал? Подумал о том, что в результате твоего опыта я лишаюсь всех своих родственников, друзей, да и вообще – выпадаю из общества??? Я даже пенсию не смогу получать! И потом… видеть, как у тебя на глазах стареют и умирают твои дети, внуки… Такого и врагу не пожелаешь!

– А вот тут ты ошибаешься, Владик! Открою тебе одну тайну… Через два-три года все человечество обретёт бессмертие. Все до одного! И к тому же, не думай, что ты у меня первый.

– И какой же я по счёту?

– Ты второй! И я вас скоро познакомлю… Налей-ка ещё немного.

Мы снова выпили. При этом я демонстративно взял из банки щепотку соли и бросил в рот.

– Мы, русские, за неимением солёных огурцов, любим, закусывать солью!

– Что ж, Владик, попробуем закусить солью. Тут ты меня поймал… Как догадался про соль?

– Это неважно. Ты лучше скажи, когда у меня зубы отрастут?

– Знаешь, я специально ждал тебя утром в холле. Знал, что твои новые, растущие зубы встретят препятствие, в виде зубных протезов и начнутся муки. Поэтому, подготовил все заранее. Ты обзаведёшься новыми зубами через трое суток.

– Как… трое суток – и новые зубы?

– Владик, ничего тут сверхъестественного нет. Все закономерно! Вот грибы, например. Они же вырастают всего за одну ночь. Вечером – дождь, а утром уже грибы на подбор. Главное было все эти генетические механизмы выявить и, так сказать, – приручить, заставить служить людям. Извини, что обманным путём ввёл тебе омолаживающий препарат. Я ведь прагматик! Представляешь, месяц пришлось бы тебя уговаривать, доказывать очевидные истины. В конце концов, ты бы все равно согласился, но время… оно было бы упущено. Понимаешь? У нас всего лишь месяц, на все про все. А эта соль… просто, мне нужно было как-то нейтрализовать твой возможный бунт. Пойми, эти мои, внешне неприглядные действия, в твоих же интересах!

– Ты самоуверенная свинья, Линза! Откуда тебе знать о моих интересах? К твоему сведению, я не цепляюсь за земную жизнь, и не хочу бесконечно тут прозябать. Настоящая жизнь не на земле, а на Небесах! Я требую немедленно прекратить этот варварский эксперимент! И забери эти деньги…

– Владик, я вот что тебе скажу… Человек – странное создание. Ну, не верит он в свою будущую смерть, хоть убей! Теоретически, конечно, её признаёт – видит, что люди вокруг умирают: соседи, родственники, его друзья. Но, применительно к себе – никак не может принять эту очевидную реальность. Да и как её принять?

Вот человек живёт, строит планы, осуществляет свои мечты, и что в итоге? В итоге все оказывается МЫЛЬНЫМ ПУЗЫРЕМ! Со смертью все уплывает из его рук. Все, что он так ценил, любил в своей жизни: семья, комфорт, власть, деньги, работа, любимая рыбалка… Он-то думал, что все это ему принадлежит вечно, дано навсегда! А что получается? Дали подержать некий «бриллиант», а потом говорят: «Все, пора отдавать!» Можно ли человеку примириться с таким сознанием? Да смерть просто перечёркивает смысл всей его жизни! Поэтому человек не верит, вернее, не хочет верить в конечность своего бытия. Вот я и хочу помочь такому человеку. Тебе, в частности…

– Линза, вечная жизнь – это не та самая жизнь, что мы сейчас влачим на земле, лишь помноженная на бесконечность. Это иная жизнь! Как сказал Блаженный Августин: «Для земного человек омертвел, для Града Небесного он созревает!» Смысл земной жизни – в подготовке к жизни Небесной. Это своего рода школа для человека, где он, проходя уроки Божьи, обретает необходимые качества души… те самые свойства, без которых невозможно вписаться в новую среду – в Царство Небесное. Святые отцы называют этот процесс «обожением». Ты же предлагаешь людям вечно оставаться «за школьной партой», оставаться вечными второгодниками. И, вообще, твои рассуждения – бальзам на душу атеисту, который ни в какую загробную жизнь не верит. Или не желающему каяться греховоднику, который всеми правдами и неправдами надеется избежать вечных мук, обвести Бога вокруг пальца! Но все это – не более чем иллюзия, человечество все равно обречено. Оно сгорит вместе с планетой! И это факт неоспоримый!

– Владик, пока это случится, можно пожить в своё удовольствие. И, заодно, хорошо подготовиться нам, как ты говоришь – шкодникам (школьникам?) к экзамену перед Богом.

– Линза, только Бог решает, когда остановить человека на его земном пути. И когда принять у него экзамен на человечность. Здесь человек иссяк и исчерпался! Перед ним открывается иная – «взрослая» жизнь. И тот, кто уходит, уже не захочет вернуться назад.

Захочет ли бабочка, вкушающая нектар снова стать гусеницей? А здесь, на земле, мы все гусеницы! Вот только одни кушают листочки понежней, а другие – погрубей. Но разве можно это сравнить с Небесным нектаром? И с возможностью летать, а не ползать?

Дальнейший разговор не был травоядным. Но на этом я, пожалуй, остановлюсь, очень устал.