Текст книги "Калейдоскоп"

Вторую неделю стояла не по-весеннему тёплая погода, а для средней полосы, можно сказать, аномальная. Перегретый, перенасыщенный пылью и выхлопными газами городской воздух заставлял работать мысль только в одном направлении: скорее на природу. Тем более что на лазурном небе не наблюдалось ни одного облачка, а молодая листва уже приняла изумрудный оттенок. К тому же день был памятный и в мозгу назойливо всплывала одна и та же картина: жара, река, девушка. Поэтому, несмотря на непомерную занятость, Вадим Николаевич решил всё-таки поехать за город.

Вадим вышел из электрички на позабытой давно станции и направился туда, куда понесли его ноги, толком не разбирая дороги, но в твёрдой уверенности, что выбрал правильный путь. Миновав полузаброшенную деревушку и забытые сельхозугодья, он вышел к редкому перелеску и начал искать симпатичную полянку для привала, но потом передумал и пошёл дальше. Пройдя ещё пару километров, он попал на открытую местность, заросшую степной густой и высокой травой. Вблизи блеснуло озерцо, а за ним, извиваясь, змеилась речушка. Он пошёл по направлению к реке, а затем вдоль пологого берега стал спускаться вниз по течению. Вода была почти прозрачной, можно было свободно любоваться яркими камешками, устилающими дно. В конце протяжённой косы он заметил человека и направился к нему. Когда приблизился, рассмотрел юную девушку, удобно расположившуюся на простеньком домашнем покрывале. В головах у неё была аккуратно сложена одежда, а рядом стоял допотопный транзисторный приёмник, издававший что-то отдалённо напоминающее музыку, и валялась пачка галет. Девушка лежала на животе, опершись на локти, и увлечённо читала книгу. Вадим Николаевич отметил точёный профиль с римским носом, стройность фигуры, покрытой первым загаром, и скромный старомодный купальник.

– Красавица, можно расположиться рядом с вами?

Купальщица оторвала взгляд от книги и посмотрела на него снизу вверх. Её глаза оказались пронзительного небесного цвета, и было ясно, что их хозяйка ещё где-то далеко и не совсем понимает, о чём её спрашивают. Взгляд медленно прояснялся, лицо хмурилось, очевидно, девушка была не слишком довольна тем, что её отвлекают от любимого дела.

– Пожалуйста, эта река не моя собственность.

– Вы очень расстроены, что я помешал вам?

– Честно говоря, немного.

– Я недолго отдохну и пойду дальше.

Девушка машинально выключила радиоприёмник.

– Я заметил, что вы увлечены книгой. Что вы читаете?

– Леонида Андреева.

– Странно.

– Почему?

– Сегодня, по-моему, этот автор не в чести.

– Я всегда читаю не то, что в чести, а то, что мне нравится.

– Кстати, Андреев – мой любимый писатель. Он – единственный в своём роде…

Мужчина осёкся, затем, после длинной паузы, спросил:

– Вы живёте в городе?

– Нет, я учусь в институте, а потом собираюсь вернуться сюда, хочу работать в школе.

– В школе работает ваша мама?

– Да. А как вы догадались? Мы живём вдвоём, отца я никогда не видела.

Вадим не мог больше разговаривать. Вежливо попрощался и ушёл, не оборачиваясь. Только сейчас он понял, почему попал именно на это место.

За вечерним чаем девушка сказала маме:

– У меня была странная встреча на реке. Какой-то мужик хотел познакомиться, кстати, неплохо сохранившийся, и, главное, его любимый писатель Леонид Андреев, он назвал его единственным в своём роде. Правда, потом почти сразу же распрощался.

Мама надолго задумалась. Тихо произнесла:

– Это был твой папа, девочка.

Он не сразу заметил это явление, а потом не сразу определил его природу. Просто, вернувшись после традиционного дневного моциона, комфортно расположившись в любимом кресле и укутав колени мохнатым пледом, однажды он ощутил некоторое неудобство, что-то неуловимо мешало полностью расслабиться и предаться ежедневным неторопливым размышлениям. На гладкой кожаной поверхности явно присутствовало инородное тело. Потом он с удивлением обнаружил на полу своей тщательно убранной холостяцкой квартиры посторонние мусоринки округлой формы. Но главное неудобство он испытал в постели: откуда могли взяться твёрдые крошки на хрустящих накрахмаленных простынях?! Он отловил одну из них и долго рассматривал слабыми близорукими глазами. Никакого сомнения – это была настоящая песчинка, коричневатая, мелкозернистая, с тупыми краями. Те же образования он выявил на подлокотниках кресла, на стульях, да и вообще по всей квартире. Пришлось устроить генеральную уборку. Но никакие гигиенические ухищрения уже не спасали, новообразования возникали как будто ниоткуда. Ночью он чувствовал себя принцессой на горошине, кресло не радовало и не приносило привычного отдохновения, даже во время приёма пищи что-то противно скрипело между вставными протезами. Прошло немало дней, прежде чем он наконец понял: песок сыпется именно с него и темпы осадконакопления увеличиваются в устрашающей прогрессии. К тому же он начал быстро усыхать, сбросил вес и не на шутку испугался за своё здоровье. Но процесс сделался необратимым и лавинообразным. Медицине сие явление было незнакомо, и методов борьбы с ним в природе не существовало. Коробка, в которой он на всякий случай хранил собранные частицы своего нестандартного организма, заполнилась почти до краёв. И тогда он, никогда не имевший семьи и, в сущности, не признававший детей, принял единственное, на его взгляд, логичное решение: ушёл на площадку в скверике перед домом и сел на край песочницы. Сначала мамаши, выгуливавшие своих чад, возмущались таким беспардонным вмешательством в их привычный замкнутый мирок, но постепенно, убедившись, что дефицитный песок не убывает, а только количественно увеличивается, смирились с присутствием странного пожилого человека.

Через несколько дней дворник забрал забытую кем-то на бортике детской песочницы одежду, одобрительно покачав головой и полюбовавшись свежим ровным, песчинка к песчинке, её наполнением.

Последнее время дела шли из рук вон плохо. Все только и рассуждали о кризисе и не ленились строить всяческие прогнозы. А Виктору было не до прогнозов, потому что постоянно на повестке дня стоял один лишь вопрос: где взять денег, чтобы обеспечить достойное существование самым близким и родным ему людям в этом несносном и непонятном мире? Когда было особенно тяжко, так что даже закрадывалась предательская мыслишка о суициде, стоило только вспомнить лицо кого-нибудь из домочадцев – и становилось нестерпимо стыдно за мимолётную слабость. Он не привык опускать руки, а посему каждое утро вставал в боевом настроении и торопился на работу, в полной уверенности, что именно сегодня произойдёт наконец исторический прорыв.

И в тот злополучный день Виктор бодро вышагивал по грязному асфальту, не обращая никакого внимания на окружающую действительность. А действительность в виде компактного грузовичка с полупьяным водителем за рулём на полном ходу вылетела с проезжей части на тротуар и, обдав брызгами перепуганных прохожих, ударила его в спину. Удар оказался такой силы, что, пролетев несколько метров, он врезался в стену и потерял сознание.

Жертву ДТП увезли на машине «Скорой помощи». Уже в больнице, после многочасовой операции, врачи констатировали смерть. Виктор же всё это время практически ничего не чувствовал, ему было не больно, а даже, можно сказать, уютно и покойно. Как бы со стороны он внимательно наблюдал за происходящим: какие-то люди толпятся вокруг него, подъезжает красно-белый фургон, его водружают на носилки, заталкивают в холодное брюхо автомобиля, везут по вонючим коридорам и перекладывают на стол под громадными, низко расположенными светильниками. Он ощущает остриё иголок и медицинских инструментов, запах лекарственных средств, слышит приглушённые голоса и внимательно наблюдает за происходящим. Затем видит тоннель, длинный и тёмный, но с необыкновенно мягким притягательным светом в конце. Его вдруг всё перестаёт интересовать, кроме этого чарующего света. Он устремляется к нему, передвигаясь очень медленно, постепенно наполняясь лёгкостью и предвкушением чуда. Он жаждет только одного – добраться до конца тоннеля. Но когда до исполнения желания остаётся буквально один шаг и его практически поглощает нестерпимо манящая субстанция, он резко останавливается, как будто наткнувшись на непреодолимое препятствие. Ещё один шаг – и он достигнет всего, о чём грезил всю сознательную жизнь, но… что тогда станет с его родными, как они проживут без него? И он представил себе нищих, оборванных, беззащитных, голодных самых близких ему людей. Никаких колебаний, никакой внутренней борьбы, никакой проблемы выбора, мгновенно развернувшись, преодолевая дикое сопротивление эфироподобной массы, он побежал назад. И бежал трудно, долго, но упорно. Казалось, что не будет конца пути, казалось, что не выдержат лёгкие, мышцы, нервы. Но Виктор бежал и бежал, наперекор чаяниям, мечтам, желаниям, надеждам, наперекор всему сущему и вымышленному.

«Смотрите, он дышит, он шевелится!» – в ужасе закричал санитар, сзади толкавший каталку, направлявшуюся из операционной в морг.

Она была безупречна с точки зрения женской красоты. Стройна, изящна, соблазнительна и, как принято сегодня выражаться, сексапильна. И в коллективе пользовалась непререкаемым авторитетом, то есть все сотрудники противоположного пола были от неё без ума как в переносном, так и в прямом смысле. Все, кроме одного. И это нарушало гармонию существования в окружающей среде и не позволяло завершить надёжно скомпонованную картину мира. Она слишком привыкла к вниманию, восхищению, обожанию, чтобы смириться с вопиющим равнодушием по отношению к себе со стороны этого странного загадочного существа, от которого в течение продолжительного времени их знакомства ни разу не последовало не только непристойного предложения, но даже сальной шуточки или масляного взгляда, как будто они были просто сослуживцами.

Дальше терпеть такое безобразие не было ни сил, ни возможности. Именно поэтому в тот день, напрочь разрушив планы на вечер и задержавшись на службе, она как бы между прочим попросила его проводить, если это возможно, даму до дома, сославшись на невиданные опасности, поджидающие одинокую честную девушку на каждом шагу. За непроницаемыми стенами здания на улице произошла любопытная метаморфоза: мужчина, всегда такой сдержанный, молчаливый, вдруг запел соловьём. Но поток нескончаемого красноречия направлялся отнюдь не на прекрасную спутницу, что было бы естественно и понятно, а на проблемы сугубо служебного характера. Пытаясь хоть как-то перенаправить этот бурный водопад в нужное русло, признанная всеми королева намекнула на небольшое, уютное местное кафе. Кавалер сначала уверил её, что совсем не голоден, но затем, осознав двусмысленность ситуации и несколько смутившись, принял приглашение. Однако в интимном полумраке современного заведения общественного питания производственная тематика не иссякла. Промаявшись ещё какое-то время, почти отчаявшаяся, несколько поблёкшая дама наконец спросила: «Ты не любишь женщин?» «Я люблю работу, – парировал сразу сникший попутчик, но, выдержав затянувшуюся паузу и увидев, в какую ловушку угодил, добавил: – Не в том смысле, разумеется. Женщины также способны доставлять незабываемые ощущения». – «Может быть, я тебе не нравлюсь?» – она не умела проигрывать. «Ну что ты! Разве ты можешь оставить кого-нибудь равнодушным?» – возмутился проснувшийся джентльмен. «Тогда почему ты раньше не признался?» – у неё забрезжила слабая надежда.

Туманный Альбион отличается несносным климатом, поэтому его коренным жителям, положившим начало благородному типу представителей сильной половины человечества, приходится постоянно держать себя в тонусе; наш же, отечественный джентльмен, как правило, бодрствует относительно недолго: «Женщина требует внимания, – гармонию затрясло, как Спитак, – времени, – мир дал трещину, медленно наполнявшуюся раскалённой лавой, – душевных сил, – хаос неотступно подминал под себя надёжно установившийся порядок. – У меня было много женщин, навряд ли я смогу узнать и пережить что-то новое».

Большой взрыв показался бы контрафактной китайской петардой в сравнении с тем, что происходило в её оскорблённой, отравленной, поруганной душе.

Он почти спал. Но сознание всё-таки работало, наподобие мигалки «Скорой помощи». Боль проникала абсолютно в каждую клеточку воспалённого мозга и в моменты включения лампочки отдавалась во всём теле. Несмотря на это, он уже несколько раз пытался пошевелиться, но при каждой попытке терял сознание. Проходило довольно много времени, прежде чем мигалка снова возобновляла свою деятельность. И с каждым разом периоды прояснения становились гораздо длиннее. Постепенно в общих чертах ему даже удалось восстановить картину произошедшей катастрофы…

Он едет по знакомой до последней выбоины дороге и почти не смотрит на ровное полотно. Руки сами собой крутят баранку, а мысли полностью сосредоточены на одной проблеме, которая не даёт ему спокойно жить последнее время: конечно же, пора кончать заниматься такой работой. Хотя дело выгодное и приносит немалый доход, но ему, человеку с блестящим образованием и хорошими данными, не пристало перевозить грязные деньги, зарабатывая этим на вполне приемлемую жизнь. Теперь он совсем перестал работать головой, и последствия не заставили себя долго ждать. Он сделался ленивым, вялым, безразличным. Полюбил лежать на диване, бездумно уставившись на экран телевизора. Его стали раздражать жена, друзья, вообще люди и шумные застолья. А ведь когда-то он был весёлым, жизнерадостным, любвеобильным. Наверное, деньги не всегда приносят покой и счастье. На протяжении длительного времени он почти физически ощущает внутреннюю пустоту. Для чего он ввязался в это тёмное предприятие?! Конечно, можно придумать тысячу оправданий, но все вместе они не стоят и ломаного гроша. Да, он сделал совершенно правильно, уже намекнув этим громилам, что хочет оставить сие занятие и вернуться к нормальной человеческой жизни. К тому же пришла одна любопытная мысль по поводу давнего научного проекта, в котором он принимал деятельное участие.

Он оглядывается по сторонам и долго всматривается в линию горизонта. Каждый раз его удивляет идеально гладкая поверхность, покрытая густой высокой травой, и как будто искусственные, горные вершины вдали. И ни одного живого существа вокруг. Несколько раз подряд он напрягает, а затем расслабляет мышцы рук, потом спины и, наконец, ног и чувствует приятное тепло, растекающееся по всему телу, тепло, происходящее от осознания своей молодости и силы. Да, ему удалось всё-таки сохранить упругую, рельефную мускулатуру, натренированную ещё со студенческих лет.

Он просто отдыхает, положив расслабленные руки на руль, иногда лишь чуть выправляя курс. В голове пусто, руки действуют самостоятельно. На какое-то мгновение он даже закрывает глаза. Машину слегка тряхнуло, но он нисколько не ослабил давление на педаль газа. Скорость оставалась всё такой же высокой. И вдруг, пока ещё очень далеко, он заметил два силуэта, расположенные по разным сторонам дороги, а за ними – тёмный контур автомобиля. Кого это чёрт занёс в это Богом забытое место? Если же это его встречают, то почему не в условленном месте? Вскоре он отметил, что один из мужчин поднял вверх руку, и сразу начал плавно притормаживать. Машина остановилась рядом с голосовавшим, которого он уже успел рассмотреть. Действительно, он узнал одного из своих работодателей, правда, никогда ранее не занимавшего определённого места в цепочке по переправке товара и перевозке денег, среднего роста парня с крупными чертами лица, как бы вырубленными грубой рукой каменотёса, напоминавшего простейшую геометрическую фигуру, ширина которой равна высоте.

Он открывает дверцу и медленно вылезает из машины, обменивается приветствиями и крепкими рукопожатиями, отмечает, что их взгляды чересчур пристальны, а глаза холодны. Второго встречающего он вообще видит впервые. Это эффектный, высокого роста молодой блондин в модной куртке и спортивного покроя брюках. Последнее, что он запомнил, – старый потрёпанный портфель, который он вытаскивает из багажника и передаёт, полуобернувшись, знакомому мужчине. В то же самое мгновение на его голову обрушивается что-то невообразимо твёрдое и огромное, и он успевает услышать треск костей собственного черепа.

Потом его накрывает мгла.

И снова он пробует пошевелиться. Боль опять наполняет его до краёв, но сознание не уходит. Он долго отдыхает. Затем пытается открыть глаза и с ужасом осознаёт, что они и так открыты, просто тьма не рассеивается. Может быть, уже наступила ночь? Он чуть-чуть поворачивает голову, но не замечает ни луны, ни звёзд, ни очертаний каких-либо предметов. Мир стал абсолютно чёрным. Вспышкой молнии высвечивает в мозгу мысль: он ослеп. Тогда, превозмогая дикую боль, он начинает двигать пальцами, и вот уже приподнимает руку, медленно подносит её к лицу, потом ощупывает рану. Ладонь становится липкой. Непослушные пальцы осторожно исследуют огромную опухоль и рваные края трещины. Он опускает руку и теперь уже окончательно осознаёт всю безысходность сложившейся ситуации. Мысли путаются, разбегаются, наваливаются и роятся. Потом остаётся только одно желание, одна всеобъемлющая, всепоглощающая мечта – скорее бы всё кончилось, быстрее бы прошёл этот кошмар и пришёл вечный блаженный покой. Он даже подумал, что неплохо было бы помочь смерти наконец вступить в свои права. И вдруг сознание стало раскручиваться в обратном направлении. Почему он должен умереть? За что с ним так поступили? Что будет с женой? Нет. Умирать – нельзя. Сначала нужно найти ответы на эти вопросы.

Интересно, сколько прошло времени с того момента, как он впал в беспамятство? Привычным жестом он высвободил часы на запястье и поднёс их к глазам. Чёрная стена. Рука безвольно упала вниз. Боль. Отчаянье. Часы холодят щёку. От земли веет холодом. Но мозг напряжённо работает. Ясно, что наступила ночь. А выехал он в начале дня. Значит, не менее восьми часов он провалялся без сознания. Что-то нужно срочно предпринять. Жена, наверно, уже не находит себе места. Никогда он не позволял себе задерживаться так долго. Необходимо что-нибудь придумать. Но что? Сколько времени он выдержит с головой, расколотой надвое? Да и лежать на этой дороге нет никакого смысла, бывает, здесь неделями не проезжает ни один автомобиль. Получается – ползти. Нереально. Слишком далеко.

Огромным усилием воли он заставляет себя перевернуться на живот и натыкается на жёсткие протекторы. Машина! Они оставили его машину! Теперь-то он спасён. Но ведь он ничего не видит. Господи! Где же выход? А может быть, всё-таки попытаться проехать – будь что будет. Медленно, очень медленно он подползает к тому месту, где должна находиться дверца, нащупывает её, открывает и с большим трудом забирается на сиденье.

Он отдыхает. Голова уже практически не кружится. Руки ощупывают приборную доску, рулевое управление, рычаг переключения передач, находят ключ зажигания. Ноги располагаются на педалях. Он поворачивает ключ, и двигатель начинает глухо урчать. Нужно развернуться. Хорошо, что вдоль дороги кюветы полностью уничтожены временем. Он включает заднюю передачу и начинает манёвр. Пот обильно выступает на лбу, струится по лицу, ладони все мокрые. Спокойно, главное – спокойствие! По шуршанию гравия и направлению ветра он определяет, что первая задача решена. Теперь вперёд, не торопясь, очень внимательно. Расстояние можно вычислять по времени. Но как следить за временем? Он будет считать вслух! И потом, почти до города дорога прямая, как стрела. Самое сложное – езда в черте города.

Сначала он движется медленно, очень медленно. Нужно привыкнуть. Но затем нога всё сильнее нажимает на педаль. Надежда на спасение проявляется всё отчётливее, а с ней приходит и уверенность. Колёса методично шуршат по искусственной насыпи, значит, он едет правильно. Голова пуста, как безвоздушное пространство. Он весь сосредоточен на движении. Уже давно перестал считать и едет, более полагаясь на интуицию. Иногда машину всё-таки немного подбрасывает на выбоинах, и тогда в голове вспыхивают обжигающие искры.

Он сразу почувствовал, когда выбрался на асфальт, сбросил скорость и резко повернул руль. Осторожно, прощупывая парапеты тротуаров, полагаясь только на механическую память рук и своё природное чутьё, он двигается по городу. Главное, чтобы впереди не было транспорта и пешеходов! И так он уже зацепил два автомобиля, припаркованных у обочины, рискнув даже предположить, кому те принадлежат, и вычислив своё местонахождение.

По сути дела, он даже не выбирал маршрут. Машина, как опытная лошадь, сама знала дорогу. Сколько раз он проделывал этот путь! Наконец он у цели. Его особняк – четвёртый от поворота. Он опять начал считать вслух, а сердце бешено колотится, временами кажется, что рёбра не выдержат столь мощных ударов. Вот и головная боль вернулась.

Он тормозит, практически уже потеряв сознание. Но тут открывается дверца и знакомый голос произносит: «Что случилось? Что-нибудь с машиной?»

Он проваливается в небытие.