Текст книги "Исполнитель Желаний"

мол, пусть лежат, кому они тут мешают, в тёмном-то углу… И сейчас она тоже собралась с досадливым

вздохом задвинуть ящик, ну вот, опять не хватило духу избавиться от хлама…но её внимание вдруг

привлекла одна из фигурок, всегда казавшаяся ей немного жуткой, изображавшая сиамских близнецов-

девочек, тела которых разделялись выше пояса, словно две ветви, растущие на одном стволе. Близнецы

смотрели в разные стороны; у одной из них в руке была раскрытая книга, а другая держала на ладони

крохотную монетку, поставленную на ребро.

Кирочка некоторое время задумчиво вертела статуэтку, рассматривая с разных сторон, пока не

заметила впервые на нижней стороне дощечки-подставки довольно мелко нацарапанное слово: судьба. И

тогда её недавнее прозрение относительно Крайста вновь вспыхнуло в сознании своим страшным холодным

светом. Неужели всё могло так закончиться? Навсегда. И она, Кирочка, была на волосок от того, чтобы

потерять…

Перед её внутренним взором проплыла безжалостно и неотвратимо – как крышка гроба –

захлопывающаяся дверь гостиничного номера…

Нет!

Кирочка вздохнула с тем же непередаваемым оттенком облегчения, с каким вздыхает человек,

только что чудом избежавший смерти.

– Господи! – прошептала она, порывисто прижимая к груди свою странную жуткую статуэтку, -

Господи!

Кирочка никогда не обращалась к Богу; мать её верила, отец был атеистом, поэтому, всегда

находясь где-то ровно посередине между ними, дочь пыталась вообще об этом не думать, чтобы избавить

свой разум от неминуемого противоречия. Но сейчас Кирочку переполняло такое невероятное

ошеломляющее чувство благодарности, что она просто не могла не выразить его. А кому ещё подобную

благодарность можно адресовать?

– Господи! Боже мой… Какое же это счастье, что не-судьба…

5

Аль-Мара родилась на берегах почти горячего сапфирового южного моря недалеко от крупного

портового мегаполиса, в небольшом поселении полудикого кочевого племени джанги. Внешне Аль-Мара с

малолетства сильно отличалась от своих сородичей: её глаза, льдистые, серо-голубые – небывалое явление

среди смородиновых или тёмно-вишнёвых глаз соплеменников привлекали к себе не всегда

доброжелательное внимание. И такого медного оттенка мелко вьющихся волос не было ни у кого больше -

соплеменницы все как одна были темноголовы, косы у них ниспадали почти до пят: тяжёлые и жёсткие как

конские хвосты. Ростом Аль-Мара была почти на голову выше других девушек – сложение у женщин

джанги было коренастое, налитое – они походили на добротные глиняные кувшины, прочные и

приземистые. Смугла кожа их блестела на ярком солнце как лакированная.

– И в кого ты такая уродилась… – вздыхала мать, пришивая к подолу своих старых девичьих юбок

для рослой дочери дополнительные воланы.

Когда Аль-Мара появилась на свет, родственники сильно удивились – никто из них не посмел

усомниться в честности её матери – и глядели на неё как на чудо. Ведь неоткуда было взяться среди этих

смуглых насквозь прокопчённых солнцем людей таким большим и круглым светлым глазам, такой нежной

бледной коже – словно малюсенькая капелька чужой крови, когда-то давно попавшая в жилы далёкого

предка, долгое время путешествовала по ним, не растворяясь, передавалась из поколения в поколение в

неизменённом виде, пока, наконец, не проявилась удивительными льдистыми глазами Аль-Мары, холодной

белизной её тела… Это имя на странном отрывисто-певучем наречии джанги означало – "как море."

Всех девушек племени с раннего детства обучали древнему искусству предсказания будущего -

любая из них умела превосходно гадать на картах, свечном воске, пепле или по руке. Несмотря на свою

внешнюю чуждость сородичам и Аль-Мара достигла определённых успехов в этом непростом ремесле. С

его помощью взрослые более опытные соплеменницы зарабатывали в большом городе – они приподнимали

перед “шакки” – так назывались на их родном языке цивилизованные люди – туманную завесу грядущего и

потом приносили домой – маленькая Аль-Мара ещё не знала, как это называется – красиво разрисованные

хрустящие бумажки, которые можно было обменять на всё что угодно: и на сладкий изюм, и на красивые

ленточки или бусы.

На заработки отпускали только достигших совершеннолетия девушек – считалось, что это очень

опасно – людей, обитающих в большом городе джанги не жаловали. Наставница, обучающая юных девушек

ведовству часто рассказывала про них совершенно жуткие вещи. Сверкая из под высохших век

немеркнущим глянцем непроглядно-чёрных глаз она говорила, что шакки "нашли способы травить

младенцев во чреве матери, особыми стальными крючьями на куски их рвать и извлекать прежде срока,

чтоб они не родились и не жили, не зная ни о Цветке Времени, распускающемся в момент зачатия, ни о том,

чем отличается смерть Малая от смерти Большой…" Зловеще понижая голос старая наставница ещё

рассказывала, будто бы шакки "изобрели такое дьявольское оружие – Бегущий Огонь, более жаркий, чем

само адское пекло, который разносится на огромные расстояния в один миг, уничтожая всё живое – остаётся

там где он прошёл лишь чёрная мертвая земля, вода делается ядом, и долгое время спустя в этих местах

умирают от мучительных болезней люди, а дети родятся уродами – кривыми, трёхрукими или

одноглазыми…" Джанги привыкли считать, что шакки обладают Силой, не ведая Мудрости, а это – говорила

наставница – самое страшное, ведь "всякая сила – есть прежде всего ответственность за последствия её

применения…" Джанги верили, что есть Большая смерть и Малая – Малой смертью умирает старик, который

уже успел всё отдать миру, сколько смог повидал и испытал – он уходит спокойно, радостно, освободившись

от желаний и отдав долги… А Большая смерть – это уничтожение жизни на корню, уничтожение

сознательное и чем-то оправдываемое, "законное"… Большая Смерть – есть сама идея убийства человека

человеком…

– Мара, почему ты никогда не говорила мне о том, что была гадалкой?

– Откуда ты знаешь? – встревожилась рыжая.

– От Крайста.

– Наша наставница Магар-ра говаривала, что настоящему мужчине боги дают одну из этих двух

вещей – симпатичную рожу или длинный болтливый язык – когда хотят наказать или испытать его дух, так

они предупреждают мужчину, что в следующем воплощении он может родиться женщиной, если не

признает своих ошибок; Крайст, по-моему, как-то особенно умудрился разозлить богов, ибо у него есть и то,

и другое … – Аль-Мара скорчила такую мину, что Кирочка не смогла удержаться от улыбки.

– И всё-таки почему? – Кирочка смотрела на подругу требовательно.

– Может, ты мне, конечно, и не поверишь, – смутилась рыжая, – но я боялась твоей зависти… Вдруг

ты решила бы, что я чем-то лучше тебя оттого, что умею… что вижу… иногда…и не стала бы со мной

общаться.

Кирочка ощутила трепет в груди – будто птица вылетела из солнечного сплетения. Вот она,

настоящая подруга. Существо, которое слышит твои чувства. Способное твою радость принять с радостью,

а твою беду – без злорадства. Нетта, сколько Кирочка ни вспоминала, своими разговорами пыталась только

вызвать зависть к себе и утвердить своё превосходство…

– Только пообещай мне, – продолжала Аль-Мара со взволнованным придыханием, – что ты никогда

не будешь мне напоминать об этом, я не хочу возвращаться, хочу забыть…

– Хорошо-хорошо, – без раздумий пообещала Кирочка.

ГЛАВА 7. Волосы и кинжал

1

Кирочку всегда интересовало, как живут люди за пределами Города. В детстве мама говорила ей,

что там никого нет. Но Кирочке почему-то в это не верилось. Официально, разумеется, за крайней границей

коттеджных посёлков, предназначенных под дачи, не разрешено было находиться без специального

разрешения. Город окружал по периметру высокий бетонный забор, продолженный сверху несколькими

рядами колючей проволоки. За забором существовали только хозяйственные сооружения. Заводы, склады и,

конечно же, Оранжереи, где выращивались продукты питания. Чтобы покинуть Город нужно было

предъявить на одном из круглосуточных КПП специальный пропуск. Он позволял осуществлять выезд на

междугородние скоростные автотрассы, которые тянулись, если смотреть на карту, от границ Города в

разных направлениях подобно лапкам огромного паука. Обнесённые на всём своём протяжении

пластиковыми заграждениями многополосные шоссе пересекали хозяйственную зону, санитарную зону,

представленную бескрайними свалками отходов человеческой жизнедеятельности, и продолжались дальше,

вдоль заросших лесом, согласно документам диких, никем не заселённых мест.

Стемнело. Дальний свет лежал на асфальте зыбким золотистым пятном. Служебный автомобиль,

миновав КПП, выехал на внешнее скоростное шоссе, окаймлённое гирляндами белых фонарей.

Кирочка ёрзала на сидении в предвкушении головокружительных приключений. Приятное волнение

охватывало её. Радостное нетерпение порхало где-то в глубине живота. Первое настоящее задание! Кирочка

и прежде ощущала нечто подобное: перед выступлением в школьном актовом зале, когда нужно было петь

песню, перед экзаменами, к которым была готова.

– И куда же мы едем? – спросила она Крайста; он невозмутимо курил, опираясь локтем на

опущенное стекло, и придерживая другой рукой руль с небрежной уверенностью опытного водителя.

– В замок потомственных языческих шаманов.

– Они что-то натворили?

– Не совсем так. Им нужна наша помощь.

– Помощь? Но ведь Особое Подразделение вроде как борется со всякими колдунами, шаманами и

прочей нечистью?..

– Ну ты хватила, – рассмеялся Крайст, – Не боремся мы ни с кем. Мы же не инквизиция, в конце

концов. Наша деятельность несколько тоньше – мы не стремимся уничтожить или искоренить, мы скорее

очищаем магию, пресекаем злонамеренное колдовство. Только и всего. Да и это не основная наша

функция…

Кирочка посмотрела на Билла вопросительно.

– Главное в нашей службе – оберегание Тайны. Мы трудимся для того, чтобы простые люди могли

жить спокойно и счастливо, сохраняя за собой законное право – не верить ни в какие сверхъестественные

силы, считать, что ведьмы, колдуны, привидения – это сказки для малышей. Наша цель – отгородить их мир

прочной стеной неведения, чтобы они ничего не боялись, трудились, любили друг друга, воспитывали

детей, строили города и космические корабли… Мы призваны сохранить за ними СВОБОДУ ВЕРЫ .

– Но зачем? – удивилась Кирочка.

– Неверие защищает людей от огромного количества страхов и соблазнов. Проще говоря, от них

самих. Представь, что творилось бы вокруг, если бы все поголовно были осведомлены о возможности

трансформировать реальность с помощью магии? Люди бы ежеминутно подозревали друг друга в

манипулировании сознанием, чтении мыслей или проникновении в сновидения. Кроме того, многие из них

наверняка бы попытались реализовать с помощью колдовства свои не слишком безопасные для равновесия

и гармонии окружающего мира властолюбивые, корыстолюбивые или сластолюбивые помыслы. Начался бы

хаос. Ты же сама, наверное, понимаешь, Сила должна быть в руках тех, кто способен разумно ею

распорядиться. А ящик пандоры страхов и желаний человечества лучше держать закрытым. Для этого и

существует Особое Подразделение.

– Но ведь мы с вами тоже только люди… Какое у нас в таком случае оружие против магии?

– Вот именно, Кира. Мы – люди. Это и есть оружие. За нами всегда останется право сомневаться.

Именно в возможности неверия и заключается наша сила. Постарайся вспомнить, тебе когда-нибудь

приходилось усомниться в существовании сверхъестественного?

– Конечно! Когда мне было три года, я случайно узнала, что это не Дед Мороз, а мама кладёт

подарки под Новогоднюю ёлку. Она думала, что я уже сплю и ничего не слышу…

– Вот видишь! И такие моменты – маленькие грустные открытия, разочарования, крушения пусть

наивной, детской, но всё-таки веры, есть у каждого человека! Поэтому люди не могут поверить во что-то

абсолютно… Но это, я полагаю, устроено в нас очень мудро… Ведь обладай разум таким свойством -

способностью к слепой и безграничной вере – человечество перестало бы развиваться. Ведь именно

сомнение делает нас существами познающими…

– И как же можно воспользоваться неверием в схватке с реальным колдуном?

– О! У вас впереди ещё целый курс лекций «Базовые приёмы самообороны». Забегая вперёд, скажу.

Всё очень просто. Ты смотришь колдуну прямо в глаза, не отводя взгляда ни в коем случае и по

возможности даже не моргая, помни, ему иногда достаточно мгновения, чтобы освободиться, ты смотришь

и думаешь о том, что все его сверхъестественные способности – это всего лишь порождение твоей фантазии,

игра воображения; ты внушаешь колдуну изо всех сил, что он выдумка, сказка. Такой трюк способен

парализовать его магическую волю. Но только при одном условии: твоё неверие должно оказаться сильнее

веры мага в себя… Именно так мы действуем при арестах.

– А если неверие окажется слабее?

– Ну… Тогда пиши пропало. Чаще всего маги убивают «серых». К людям они ещё иногда бывают

милосердны, но к нам… Ведь, становясь посвящёнными в Тайну, мы в каком-то смысле перестаём быть

просто людьми… Поэтому они и называют нас «серыми».

– Ой! Вот как, оказывается… Я-то думала – из-за формы!

Билл рассмеялся.

– Да нет. Это форма задумана в соответствие с этим прозвищем. Командование решило, что нам не

следует его стыдиться.

Заметив небольшой пролом в пластиковом ограждении, Билл свернул с шоссе на глухую одичалую

просёлочную дорогу.

– Кажется, здесь.

Машина мягко покачивалась на рессорах, попадая колёсами в рытвины мокрой глинистой почвы.

Фонари остались далеко позади, и вокруг сгустилась синяя весенняя ночь. Ближний свет фар выхватывал из

темноты зеркальца небольших луж, придорожные кусты и камни. Зеленоватый край небосвода был срезан

зубчатой кромкой леса.

– Мы почти на месте.

Мало-помалу Кира начала различать в глубине надвигающегося леса мелькающие огни.

Приглядевшись она догадалась, что это – освещённые окна огромного здания – дворца или даже, пожалуй,

настоящего замка.

– Приехали, – произнёс Билл, глуша мотор, – дальше дороги нет. Придётся нам немного прогуляться

пешком по болоту…

– Не беда! – с весёлой готовностью воскликнула Кирочка, распахивая дверцу и восторженно вдыхая

свежесть ночного весеннего леса.

– Конечно, – шутливо проворчал Крайст, – С твоими-то лосиными ногами! Только по болотам и

носиться.

– Да когда ты уже перестанешь меня подкалывать? – рассердилась Кирочка.

– Когда ты начнёшь адекватно реагировать, – с усмешкой ответил Билл, – как Куратор я призван

оберегать вас от различных опасностей, от ложных важностей в том числе; запомни, люди говорят тебе о

твоей внешности либо то, что им выгодно, либо то, что они думают. Ни то, ни другое не должно нарушать

твоего душевного равновесия.

Кирочке почему-то сразу вспомнилось, как Нетта при любом удобном случае напоминала ей о её

росте и нескладности. “Чёрт его знает, шутит он, или говорит серьезно…» – подумала она с досадой.

– Я считаю, что у тебя очень красивые ноги, – бросил он, удаляясь в темноту, – но этому, как я уже

сказал, не следует придавать большого значения.

2

В замке их, по-видимому, ждали. Внешние ворота отворились почти сразу после того, как Билл

трижды стукнул в них тяжёлым железным кольцом.

Высокий, но очень сутулый пожилой человек с необыкновенно длинными серебристо-седыми

волосами, по всей вероятности, слуга, не говоря ни слова, повёл гостей по садовой дорожке к дверям замка.

Вокруг стояла удивительная мягкая ночная тишина, лишь мелкий гравий похрустывал под ногами.

Поднявшись по широкой парадной лестнице вслед за молчаливым спутником, Билл и Кира

очутились в громадной гулкой зале с двумя рядами окон – вдоль каждой из боковых стен. Эта зала была

одновременно и проходом из переднего крыла замка в заднее.

В центре её был установлен длинный, как и сама зала, но очень низкий стол. На ярко-оранжевой

скатерти была расставлена нетронутая глиняная посуда. Вокруг стола на полу, поджав под себя ноги,

расположилось несколько человек.

Один из этих людей, сидевший ближе к дверям, ловко встал и направился к вошедшим.

– Славная ночь, не так ли? Община Детей Солнца приветствует вас.

Говоривший был белолиц, светловолос, в отличие от сопровождавшего гостей молчаливого старца

очень коротко стрижен. На лбу у него была широкая расшитая бисером лента, в центре которой красовалась

блестящая нашивка в виде большого круглого солнца с короткими и загнутыми таким образом лучами, что

казалось, будто оно вращается по часовой стрелке.

– Лейтенант Крайст и курсант Лунь, Особое Подразделение. – сказал Билл, протягивая руку.

– Прошу меня извинить, но рукопожатия у нас не приняты. Внутри общины мы здороваемся

объятиями, а с чужими телесные контакты стараемся по возможности исключать.

– Как вам будет угодно.

Кирочка тем временем разглядывала сидящих у стола людей. Они все были разные – мужчины и

женщины, совсем молодые и пожилые, светлокожие и смуглые, длинноволосые и стриженые – но одно их

объединяло: у каждого на лбу была широкая лента с вращающимся солнцем в центре.

– Присоединяйтесь к нашей общине. Мы будем рады разделить с вами трапезу. – с эффектным

приглашающим жестом произнёс человек, только что отвергший руку Билла.

– А зачем вы едите ночью? Это же не слишком полезно для здоровья, – неуверенно продвигаясь

вперёд, спросила Кирочка.

– Мы едим только ночью, – ответил шаман. – таков обычай. Лишь когда Священного Солнца нет на

небосклоне мы можем позволить себе удовлетворить низменные телесные потребности – дабы не

осквернить взор Его.

– Какой кошмар! И это в век информационных технологий, глобальной автоматизации и активного

освоения космического пространства… – со смешком шепнул Кирочке Билл.

– Да уж… – отозвалась она.

За столом можно было сидеть только на полу. Ни стульев, ни чурбаков, ни даже подушек нигде

поблизости не наблюдалось. Да и сам стол был едва ли выше лестничной ступени.

Делать нечего. Подражая хозяевам замка, Билл и Кира устроились возле странного стола на

коленях. Молодая женщина, блондинка с янтарным отливом в золотых волосах, дружелюбно улыбаясь,

поставила перед ними глубокие глиняные чаши. На дне каждой обнаружилась малюсенькая горстка

холодных варёных бобов.

– И они считают, что это ужин? – с насмешливой досадой шепнул Билл Кирочке в самое ухо, – Я бы

сейчас не отказался от хорошей отбивной с картофелем или здоровенного сандвича с салатом, курицей или

креветками.

– Я вообще не ем после шести часов вечера, – буркнула она в ответ, – Тем более такую гадость.

– Вы привыкли получать максимум удовольствия от жизни, а мы служим Свету. – спокойно

произнёс сидящий рядом с Биллом человек, который, по-видимому, случайно расслышал обрывок их

разговора.

Кирочке стало очень неудобно. А Билл моментально нашёлся и ловко отпарировал:

– У нас просто свои обычаи, сын Священного Солнца.

Шаман в ответ на это полушутливое подражание своей манере общения вежливо поклонился.

Златояра, девушка с янтарным блеском в волосах, которая тоже, по-видимому, заметила некоторое

неудовольствие гостей, слегка брезгливо прокомментировала:

– Да, наша пища проста, и не так питательна и разнообразна, как ваша, но мы не употребляем,

подобно вам тела убитых, мы не плотоядны, мы берем в пищу лишь то, что вбирает в себя лучи Солнца. Мы

проповедуем ненасилие.

Билл с натугой проглотил тугой жёсткий боб и произнёс:

– Я не могу сказать, что на каждом шагу встречаю тех, кто открыто проповедует насилие. Конечно,

история таких товарищей помнит, но насколько я знаю, все они кончили плохо…

Златояра вскинулась:

– Проповедовать можно и не произнося ни слова. Проповедь в настоящем понимании – есть твоя

жизнь, твой след, твой пример. Вы едите убойную пищу и, значит, тем самым одобряете убийства.

– Ну, знаете… – Билл попытался подавить улыбку, – ворон, выклёвывающий глаз мёртовому лосю не

проповедует насилие. Он просто ест. И для меня, например, все куры, лежащие на прилавке в супермаркете

просто умерли, я их не убивал, потому, собственно, и не могу возложить на себя вину за их смерть.

– Если бы никто не ел кур, их бы не убивали, – чуть побледнев, с поджатыми губами, процедила

Златояра.

– Животные не понимают, что такое смерть, поэтому к ним неприменимо понятие насилия, – не

унимался Билл, – я в детстве смотрел какую-то передачу о природе, я плакал тогда над ней, там показывали,

как молодая зубрица почти три дня пролежала возле тушки своего погибшего зубрёнка, она регулярно

облизывала его, пыталась растормошить, приносила ему какую-то пищу и клала возле мордочки. Сам факт

смерти не был ею осознан, и она до последнего надеялась, что зубренок встанет, если к животным

применимо понятие "надежда"…

– Отчего же вы плакали? – спросила Златояра почти злорадно. По её лицу было понятно, что

некоторое время назад она сделала свои выводы о Билле Крайсте как о личности, и вряд ли что-либо могло

уже повлиять на них, – Вам было жаль зубрёнка?

– Нет, мне было жаль материнских иллюзий. Такое трудно выразить в двух словах.... В общем, это

всегда больно, когда кто-то на твоих глазах не способен принять очевидное…

Остальные сидящие за столом не обращали на их разговор никакого внимания, не вмешивались в

него. Каждый был занят своими бобами.

– Вы, – снова заговорил Билл после паузы, несколько изменив тон; теперь в его глазах, мгновение

назад глубоких и почти страшных, запрыгали весёлые чёртики, – вы сами, я уверен, не вполне скрупулезны в

исполнении вашей концепции о ненасилии. Ведь, к примеру, вам не приходит в голову, когда вы едите мёд,

что он тоже является продуктом насилия, – все вегетарианцы и прочие натурофилы, каких развелось

видимо-невидимо, я знаю, очень любят мёд – так вот, довожу до вашего сведения, что любой, кто добывает

это золотистое тягучее лакомство для вас совершает поистине ужасное насилие над пчёлами! Просто

варварство! Он пугает их дымом из дымаря, сея среди них панику, выгоняет из улья, и, в довершении всего,

лишает бедных насекомых честно запасенной на зиму пищи, заменяя её самым обыкновенным дешёвым

сахаром…

Златояра молчала, глядя на Крайста как на врага. Другие шаманы тоже отвлеклись от плошек и

подняли глаза на чужаков. Кирочке стало неловко под этими устремлёнными на неё со всех сторон

взглядами; опустив голову, она уставилась в свои бобы.

– Приятного аппетита, товарищи, – сказал Крайст, по-видимому, догадавшись, что возмутил

общественность, и умолк, отправив в рот скудное угощение солнечных братьев.

Бобы брали руками. По одному. Потом долго и тщательно пережёвывали. Прошло около получаса,

прежде чем нудный обряд поедания бобов подошёл, наконец, к своему завершению. Кира и Билл вздохнули

с облегчением, когда одна из девушек унесла куда-то их глиняные плошки. Златояра тоже встала и

принялась суетиться вокруг стола.

– Перейдём теперь к сути дела, сын и дочь Тёмного Неба, – обратился к гостям шаман, что

приветствовал их первым при входе в залу. Он был здесь, по всей видимости, главный.

– Как… как вы сказали? – удивилась новому обращению Кирочка.

– Мы всегда обращаемся так к чужим, не обижайтесь, – мягко ответил Верховный Шаман и

продолжил начатую речь, – Мой старший сын Светозар попал в беду. Поэтому вы и приглашены сюда. Его

невеста сможет лучше ответить на некоторые вопросы. Расскажи нашим гостям всё, Златояра.

Величественным кивком головы Верховный Шаман указал на шустро снующую туда-сюда

девушку. Взмахнув лёгким как бабочкино крыло подолом из нежно-голубой полупрозрачной ткани,

янтарная блондинка порхнула поближе к нему и грациозно уселась на пол.

– Ведьма похитила его в то самое утро, когда мы должны были сочетаться браком перед лицом

Священного Солнца… – сказала Златояра и покраснела.

– Обряд бракосочетания в нашей общине совершается самим Солнцем, – благородно избавляя

стыдливую невесту от необходимости сообщать подробности, пояснил Верховный Шаман, – Как правило,

это происходит поздней весной или летом. Жених с невестой на рассвете отправляются в лес, находят

живописную полянку, залитую светом первых золотых лучей…

Златояра опустила глаза долу, сверкающие пряди светлых волос упали ей на лоб; по виду девушки

нетрудно было догадаться, в чём именно состоит обряд.

– Мы поняли, – сказал Крайст, сделав знак Верховному Шаману, что он может не продолжать

объяснения.

– И что же произошло? – бережно поинтересовалась Кирочка, обратившись к Златояре.

– Когда мы пришли в лес, налетел вдруг необычайно сильный ветер, ураган, меня сбило с ног и

понесло… Я не помню ничего. А когда я очнулась, Светозара со мною уже не было. Он исчез!

– Очень интересно. И что же, по вашей версии, это могло быть?

– Не что, а кто, – произнесла девушка едко, – Я практически уверена: это была она. Аннака Кравиц,

Магистр Песчаной Розы. Самая могущественная из ныне живущих ведьм, способных управлять силами

воздушной стихии. Она уже не первый раз крадёт жениха из нашей общины… Никто из похищенных ею

юношей не вернулся. Мы ничего не знаем о судьбе наших несчастных братьев… Возможно, коварная

колдунья умертвляет их при исполнении своих отвратительных ритуалов!

– Зачем она их похищает? У вас есть предположения? – спросила Кирочка.

– Солнце ведает, что ей нужно… Шаман-Отец думает, что она похищает их волосы… – тихо сказала

Златояра.

– Волосы? – переспросил Билл. – На кой они ей? На парики что ли?

– Как вы несерьёзны… – янтарная девушка посмотрела на него с осуждением.

– Почему эти волосы так важны для вас? – спросила Кирочка.

– Длинные волосы символизируют чистую мужскую энергию. В нашей общине мальчика не

стригут с рождения до тех самых пор, пока Священное Солнце не сочетает его браком с возлюбленной

женщиной, которую он выбрал спутницей своей жизни. После этого жена сама срезает мужу волосы

специальным ритуальным кинжалом. Считается, что только тогда вся жизненная энергия молодого

мужчины ни на что не растрачивается, не распыляется и полностью уходит на строительство семьи. Каждый

юноша получает ритуальный кинжал из рук отца в день своего семнадцатилетия. Подарить его девушке -

означает предложение вступить в брак.

– И сколько раз можно так жениться? – поинтересовался Билл.

– Только один, – твердо ответила Златояра, – и только по любви.

– Второй раз совсем нельзя? – осторожно спросила Кирочка.

– Это называется – блуд. Он влечёт за собой смерть.

– Эх… сколько же раз я уже должен был сдохнуть… – шепнул Билл Кирочке, озорным жестом

слегка ткнув её локтем.

– Разве родители не говорили тебе в детстве, Крайст, что хвастаться – не лучшая привычка, – ехидно

заметила в ответ она тоже шёпотом, дабы пощадить столь трагически серьёзное отношение ко всему этому

Златояры.

– Вы что, казните их? – спросила Кирочка уже серьёзно у Дочери Солнца.

– Нет. Они умирают сами. Их опаляет внутреннее Солнце.

– Что вы имеете ввиду?

– Совесть, – ответила золотоволосая девушка.

– В таком случае, дочь Священного Солнца, что требуется от нас? – деловым тоном спросил Билл.

– Я прошу вас вызволить моего жениха от Магистра Песчаной Розы. И как можно скорее.

– Пока он ещё с волосами, верно? – с едва заметной ехидцей уточнил Билл.

Златояра кивнула.

– Мы сделаем всё возможное, но обещать ничего не можем… Впрочем, волосы не зуб…

Кирочка ощутимо ткнула Крайста, дав ему понять, что не все здесь способны оценить его

своеобразное чувство юмора.

– Теперь, если позволите, мы хотели бы отдохнуть, – вежливо обратилась она к Златояре.

– Конечно, – кивнула девушка. – до рассвета есть ещё время. Идёмте, я покажу вам спальню.

– Одну на двоих? – с неприятным изумлением в голосе переспросила Кира.

– Что же в этом странного? – спросила блондинка.

– У нас так не положено… – Деловито уточнила Кирочка. – Обычаи, принятые под Тёмным Небом,

предписывают предоставлять разнополым субъектам разные комнаты.

Она взглянула на Билла – от сдерживаемого смеха ярко синие глаза его сверкали.

– Понимаю, – гордо ответила Златояра, – Многие люди настолько испорчены, что боятся самих себя.

Но сделать ничего не могу. У нас в замке только одна гостевая зала. Это значит, что сегодня у вас появится

необыкновенная возможность научиться целомудрию у Священного Солнца и очиститься от блудных

мыслей.

– Превосходно, – недовольно пробурчала Кирочка.

Солнечная блондинка провела гостей сквозь анфиладу небольших комнат, расположенных в

боковой части заднего крыла замка – он, если смотреть сверху, напоминал букву "Н". Миновав длинный

прямой коридор без окон, они очутились в невероятно просторном помещении, освещённом

стилизованными под свечи бра.

В центре залы, прямо на каменном полу, на небольшом расстоянии друг от друга лежали два

соломенных матраса. Ни одеял, ни подушек предусмотрено не было.

– До встречи с Солнцем, – сухо простилась с гостями Златояра и вышла, бесшумно затворив

тяжёлую дверь. Несколько мгновений спустя в зале погас свет.

– Забавное приключение, не находишь?

– Я в восторге, – угрюмо заключила Кирочка и принялась оттаскивать свой матрас подальше от

матраса Крайста.

Постелив его в углу, она улеглась, естественно, не раздеваясь, и, отвернувшись к стене, закрыла

глаза. Девушке было настолько неудобно на жёсткой колючей соломе, что она мысленно попрощалась с

возможностью выспаться этой ночью.

В зале было так тихо, что не взирая на всю её огромность, можно было слышать дыхание человека,

находящегося в противоположном углу.

Кирочка повернулась и взглянула на Крайста.

Он лежал на своём матрасе навзничь, положив одну руку под голову, и неторопливо курил, глядя в

потолок.

– Тут разве можно? – спохватилась Кирочка.

– Табличку не повесили, пусть пеняют на себя, – спокойно ответил Крайст, выпустив струйку дыма.

Кирочка отвернулась и заёрзала, снова пытаясь устроиться на неуютном матрасе. Она положила

руку себе под голову и закрыла глаза. Но сон не приходил. В гнетущей тишине залы чувствовалось

присутствие Крайста. Его соломенный матрас тихонько похрустывал при каждом движении, он тоже не

спал, гостеприимство шаманов, видимо, и ему не пришлось по вкусу.

Повернув голову, Кирочка снова вгляделась в глубину залы.

– Ну что, блудные мысли покоя не дают? – насмешливо поинтересовался Билл, услышав шорох. Он

так и лежал на спине; тусклый огонёк сигареты, как маячок, плавал в сумрачной голубизне. За большими

окнами простиралось ночное небо.

– Даже если и так, – отпарировала, подражая его манере, Кирочка, – можешь не волноваться, Крайст,

они не о тебе…

– Слава Богу, – рассмеялся он.

– Знаешь, мне кажется, что эти солнцепоклонники немного чокнутые, – заговорила она снова после

небольшой паузы.

– Разумеется, – согласился Билл, – в каком-то смысле каждого можно назвать чокнутым. Все мы на

чём-то повернуты…

– И всё-таки… – Кирочка приподнялась, опершись на локоть, – мне не дают покоя рассуждения этой