Текст книги "Истреби в себе змею"

Холодноглазая молчала, но Змея чувствовала, что она внимательно рассматривает пленницу и следит за малейшими изменениями её мимики и выражения глаз.

– Люди-индиго, – пояснил Энней, – будущее этого мира. Их мало – их надо беречь. Поэтому мы союзники, а не враги.

– Кто это мы? «И этот тип совсем не прост, хоть и одет в униформу штампа. И он не штамп – далеко не штамп…»

– Гремлины.

– Гремлины? Но ведь «гремлины» – это…

– Нам известно, что «гремлинами» твои люди назвали автономные энергетические сгустки, которые вы запускали в компьютерные сети. Забавное совпадение. Но настоящие гремлины – это мы, чёрные индиго. А ваша идея свести с ума все компьютеры интересна по замыслу и изящна по исполнению – мы будем иметь её в виду. На будущее.

– Моих посланцев остановили вы? – Серпента видела ауру Эннея и понимала: да, это действительно человек-индиго. Сильный противник. Или всё-таки союзник?

– Мы. Это было непросто. Но наши труды окупились сторицей – мы вышли на тебя по следу твоих «гремлинов»: отследили точку их рождения и пришли навестить родителей. И к нашему величайшему удовольствию, у колыбели оказалась и ты.

– Удовольствию? Шестеро твоих, Энней, – так тебя зовут? – за это удовольствие…

– Может, хватит изощряться в остроумии? – похоже, генералу надоело изображать из себя гостеприимного хозяина. – Не забывай, Серпента, – мы сильнее. Ты без наручников, но попробуй-ка зацепить хоть толику энергии!

«Уже попробовала, – зло подумала Змея. – Обошлась и без твоего напоминания!». Она действительно попробовала – сразу же, как только к ней вернулось сознание. И второй раз – уже здесь, в этой комнате. И оба раза испытала сильную боль, словно на её тянущуюся к оружию руку грубо наступили кованым солдатским сапогом. Сначала Змея подозревала, что тут замешана техника, однако увидев гремлинов и поняв, кто они такие, догадалась: против неё работает магия.

– Так, – повторила она, сохраняя равнодушный вид. – Перейдём к делу? Что тебе от меня нужно и о чём мы можем говорить? Если можем, конечно.

– Всё очень просто, – лорд-протектор жестом остановил Эннея, снова пытавшегося что-то сказать. – Твоя концепция – очистить эту планету от обезьяноподобных для истинно новых людей – мне известна. Ты очень удивишься, но я добиваюсь того же самого – да, да, того же самого! Критерии отбора несколько иные, но задача – та же. А теперь, когда эти славные молодые люди, – генерал показал на гремлинов, – изъявили желание сотрудничать со мной, моя – наша – доктрина доработана и приобрела законченный вид. А у тебя нет выбора, неистовая амазонка: или ты с нами, или… Твои ньюмены разобщены, мои гремлины собраны в ударный кулак. Они могут выслеживать твоих бойцов гораздо эффективнее, чем самая лучшая аппаратура, и располагают надёжным укрытием. Исход противостояния – если оно будет продолжаться – не вызывает никаких сомнений: вы будете истреблены. Но зачем, когда можно встать плечом к плечу? Я предлагаю тебе и твоим людям перейти на нашу сторону: цели, повторяю, у нас общие. Ты обратишься к своим и объяснишь им ситуацию – думаю, к твоему голосу прислушаются самые непримиримые.

– А где гарантия, что это не ваша хитрая уловка? – Серпента прищурилась. – Мы умеем сражаться, и твоим гремлинам придётся дорого заплатить за победу! А если я приведу своих воинов на плаху?

– Ты до сих пор жива – разве это не гарантия? Хотя я понимаю твои сомнения, и не буду торопить тебя с ответом. Подумай, Серпента. И согласись, – генерал тоже прищурился, – ты ведь наверняка прикидывала такой вариант. Мне почему-то кажется, что ты хотела встречи со мной – иначе почему ты не убила себя, воительница? Я прав?

«А ты не так примитивен, Джейк Блад, – особенно для обезьяноподобного. Я действительно искала встречи с тобой. Ну что ж…» – подумала Змея и сказала, старательно изображая колебания (хотя уже приняла решение с быстротой, присущей людям-индиго):

– Хорошо. Я… подумаю. Но для начала, – она испытующе посмотрела в глаза лорду-протектору, – я хотела бы поговорить с тобой наедине. Для пущей гарантии – в знак доверия. Или ты опасаешься будущего союзника?

Серпента не сомневалась, что Блад обязательно примет меры предосторожности – не настолько же он глуп, чтобы совать голову в змеиную пасть! – но ей важна была его реакция: что он на это скажет?

– Охотно, – без промедления ответил генерал. – Сегодня же, только чуть попозже – у меня много дел. А пока отдохни – тебя проводят.

Предводительница ньюменов опустила глаза и послушно поднялась со своего кресла. Она не заметила искорку, промелькнувшую в глазах красивой женщины, сидевшей рядом с Бладом, – Змее было уже не до того. Она привычно коснулась змеиной головки на ожерелье – слава Творящим Миры, её талисман при ней; значит, и удача тоже.

А Стэрди, не произнёсшая за это время ни слова, видела всё. «Джейк, – думала она, – ну, с ним ясно: наш неугомонный бабник заинтересовался новой юбкой. А вот Энней… Что-то странно он смотрел на эту Серпенту и… на меня – словно сравнивал… Знать бы ещё, что на уме у этой убийственной красотки, которая полностью соответствует своему имени…»

* * *

– Можно считать, что соглашение достигнуто, господин Селим-уль-Захр-ибн… «Чёрт бы побрал эти ваши имена!» … и мы можем оформлять документы?

– Конечно, – кивнул безукоризненно одетый моложавый араб с чуть порывистыми движениями. Он достал изящную ручку-факсимилятор, воспроизводящую неподделываемую подпись идентифицируемого по множеству параметров владельца этого микрокомпьютера, и коснулся ею первой страницы договора.

Глава совета директоров транснациональной корпорации «Global Technology» Михаэль Клейн затаив дыхание следил за шелестящими белыми листами, на которых появлялся автограф одного из богатейших людей планеты. «Невероятно, – думал он. – Такая удачная сделка! Они получают контрольный пакет? И что из этого? Акционерам нужны дивиденды – им плевать, кто является собственником компании! В глобализированной экономике подобные мелочи не имеют никакого значения. Зато мы получим…»

– Поздравляю! – с чувством произнёс господин Клейн (подавив невольное желание добавить: «И себя тоже!») – И трансфер будет осуществлен…

– Простите? – Брови Селима слегка дрогнули. – Мы ведь с вами предварительно уже обсудили это вопрос. В условиях общей нестабильности в мире ни одна из мировых валют не может рассматриваться в качестве надёжного средства платежа – да ещё в таких размерах. Одни только дневные колебания курса съедят несколько миллионов долларов! Мы выплатим вам всю сумму золотом.

«Миллиард долларов! Двадцать одна тонна золота! – промелькнуло в голове Клейна. – Я сплю? Фантастика!»

…Эта сделка была далеко не единичной. Элегантные и вежливые смуглокожие люди оформляли покупки международных холдингов в Европе и Азии, в Америке и на райских островах. По законам бизнеса подобные грандиозные сделки окутывала завеса секретности: имена истинных покупателей держались в тайне, документы оформлялись на всевозможные «дочерние» и «сыновние» фирмы и фирмочки, возникавшие со скоростью пузырей на лужах во время сильного дождя, а просачивающиеся в средства массовой информации слухи тут же опровергались пиар-менеджерами, ревностно оберегавшими реноме своих концернов.

Контрольные пакеты акций добывающих, обрабатывающих и производящих компаний переходили в другие руки – долевое участие сменялось безоговорочным главенствованием новых хозяев. Кое-кто из прежних владельцев колебался, но уж больно соблазнительными выглядели предложения: все сделки оплачивались не бумажками, за которыми стоял только авторитет печатавших их государств, а золотом – основным мерилом ценности всего и вся с незапамятных времён. Блеск жёлтого металла завораживал даже самых матёрых монстров большого бизнеса.

Золотые ручейки, превращавшиеся в полноводные реки, втекали и в другие сферы: в транспорт и телекоммуникации, в империи развлечений и шоу-бизнеса. И криминальные боссы, контролировавшие тайные потоки «прелести» и «блаженства», активно потребляемых боящимися завтрашнего дня людьми, тоже уступали соблазну: зачем хвататься за оружие и отстаивать своё право потихоньку выкачивать прибыль, когда тебе предлагаю всё и сразу? И не в каких-то там долларах, евро, юанях или динарах – в золоте!

Через Атлантику шли, раскачиваясь на штормовых волнах, новые «золотые галеоны». Только шли они не из Нового Света в Старый, а в обратном направлении: время повернуло вспять. Бесценный груз принимали на борт боевые корабли – доверять десятки и сотни тонн золота трюмам торговых судов казалось верхом безумия. Конвои щетинились орудийными стволами и установками ракет класса «поверхность-поверхность» и «земля-воздух»; за ними следили всевидящие глаза орбитальных спутников. Над ними барражировали истребители, а под водой двигались параллельными курсами субмарины – если появились новые «золотые караваны», то могут появиться и новые флибустьеры.

В оцепленных многорядными кордонами портах назначения увесистые контейнеры перегружались на бронированные транспортёры и под усиленной охраной направлялись в подземные хранилища Манхэттена и в пещеры Форт-Нокса в Кентукки, на территорию, опоясанную проводами с напряжением в пять тысяч вольт, просматриваемую всеми видами наблюдения и простреливаемую пулемётами, автоматически берущими на мушку любую цель.

– Интересно, откуда у этих rag heads[21]21
  Rag heads – тряпичные головы (англ.). Презрительное прозвище, данное американцами арабам.


[Закрыть] столько золота? – задумчиво спросил молодой полицейский, кивнув в сторону небольшой группы людей, наблюдавших за выгрузкой. Он и не заметил, как у одного из них, услышавшего эту фразу, чуть дрогнули ресницы – невдомёк было доблестному стражу порядка, что этот плотный человек с хищным лицом свободно говорит не только на английском, но и на французском, испанском и русском языках.

– Нефть, наверно, – пожал плечами его пожилой напарник, – у них этой нефти – хоть залейся. А она всем нужна, и все готовы за неё платить. А может, они нашли пещеру Али-Бабы, – полисмен усмехнулся, вспомнив книжку, увиденную им в руках своей шестилетней внучки. Читающий ребёнок – большая редкость, и поэтому название книжки запомнилось. Счастливый дедушка и не подозревал, как он близок к истине.

– Ничего, – резюмировал молодой, – пусть везут. Было их – стало наше. Чем больше золота, тем оно лучше, верно? Золото – это ведь золото…

Вопрос «Откуда?» приходил и в другие головы, гораздо более умные. И эти же головы отметили планомерность и целенаправленность сделок: складывалось впечатление, что кто-то, располагающий поистине фантастическими финансовыми возможностями, постепенно занимает господствующие высоты в мировой экономике – она давно уже стала практически единой.

Этот бесспорный факт вызвал тревогу Правителей, тем более что данные аналитиков показывали: концы с концами не сходятся – с Востока уже поступило больше золота, чем его было им закуплено за все годы нефтяного бума, а золотой поток, размывавший твердыню Запада, и не думал ослабевать. Велись переговоры о передаче под контроль таинственных инвесторов ключевых секторов национальной экономики; чуя неладное, Правители тянули с окончательным ответом – они опасались оказаться на обочине большого бизнеса, и в то же время магическое слово «выгода» гипнотизировало их, как удав кролика. Геополитические интересы вторичны, если речь идёт о прибыли, – в конце концов, Америка продолжала торговать с Германией и Японией даже тогда, когда «камикадзе» таранили американские авианосцы, а немецкие лодки торпедировали транспорты под звёздно-полосатым флагом.

– Может быть, надо довести наши выводы до сведения генерала Блада? – осторожно предложил один из мессиров.

– И чем он сможет нам помочь? – саркастически осведомился другой. – Экономика – не его конёк. Пусть возится со своими индиго, и… – мессир хотел было добавить: «И пусть этот солдафон не суёт свой нос во все щели – он и так забрал слишком много власти!», но поостерёгся. Соратники покойного Эссенса недолюбливали выскочку, но кто его знает – а вдруг кто-нибудь из них возьмёт и доложит лорду-протектору о нелестных высказываниях в его адрес?

Решено было «подождать окончательного прояснения ситуации» – ведь каждый день увеличивал и увеличивал золотой запас первой страны мира.

* * *

– И о чём же ты хотела со мной поговорить? – спросил Блад, как только за его спиной закрылся входной проём камеры пленницы. Впрочем, камерой это помещение вряд ли можно было назвать: уютная жилая комната с мягкой мебелью меньше всего походила на мрачный тюремный карцер.

– Прежде всего мне хотелось узнать, – ответила Серпента, вставая навстречу генералу с широкого дивана, – насколько отважен лорд-протектор и спаситель нации. Решится ли он встретиться с глазу на глаз с ведьмой, способной его заколдовать?

– Ну и как? – Джейк спокойно присел на край дивана, словно явился в гости к старому приятелю. – Узнала?

– Узнала. «Да, твоих гремлинов рядом с тобой нет, хотя они наверняка притаились поблизости, – подумала Серпента. – И система наблюдения включена – меня нейтрализуют прежде, чем я успею выбраться из этой комнаты. Осторожен наш лорд-протектор… Но смел – этого у него не отнять. Ведь знает, что я могу с ним сделать даже на тех крохах энергии, которые мне сейчас доступны, и всё-таки пришёл. Надеется узнать что-то важное, или…?».

– И то, и другое, – спокойно ответил генерал. – Нет, я не умею читать мысли – я ведь не индиго. Просто эта комната перекрыта аппаратурой контроля психополя, а у меня на руке, – он показал крохотный дисплей, похожий на обыкновенные ручные часы, – дешифратор. Ход твоих размышлений я примерно представляю, так что могу разобраться в импульсах, высвечиваемых на этом экранчике. Будем считать, что обмен любезностями состоялся, – перейдём к делу? Так что ты хотела мне сказать?

– Две вещи, генерал. Первое – я была в южных Катакомбах – полагаю, ты знаешь, что это за экзотическое место, – и знаю, чего можно ожидать от их обитателей. И могу сказать – твоими союзниками они не станут, как не стали моими. С ними тебе – нам – общий язык не найти.

– Небезынтересно, – Блад на секунду задумался. – Хотя я не считаю эту информацию заслуживающей грифа «Top secret». А вторая вещь?

– Вторая… Ньюмены станут твоими союзниками, но – самостоятельными.

– Поясни.

– Охотно. Никакого подчинения гремлинам – командовать моими людьми буду я. Под твоим началом, разумеется. Это в твоих интересах, Джейк Блад, – неплохо иметь под рукой силу, по меньшей мере равную чёрным индиго, а? Был такой древний девиз: «Разделяй и властвуй!».

– Да… Вот это уже серьёзный разговор, Серпента. Я согласен. Могу лишь повторить уже сказанное: ты дьявольски умна и… чертовски красива.

– А хочешь, Джейк, – Змея как-то сразу оказалась рядом с генералом – так близко, что он ощутил тепло её тела и дыхания, – я скажу тебе ещё одну вещь?

– Скажи.

– Я знаю, чего ты хочешь, Джейк Блад, и давно хочешь: с того самого момента, как ты впервые увидел меня на видеозаписи.

– Ты действительно ведьма…

– Ты хочешь меня, Джейк Блад, как не хотел никогда ни одну женщину. А я…не вижу причин отказывать победителю…

С этими словами она скинула жакет и одним движением раскрыла шов-«сезам» своей модной блузки-«ракушки» – сверху донизу…

«Вот гадина! – мысленно выругалась Стэрди, наблюдая на мониторе, как Блад сгрёб в объятья предводительницу ньюменов. – Вот гадина! – повторила она, когда экран потемнел – генерал блокировал системы слежения. – Впрочем, этого и следовало ожидать: мужчины слишком часто прислушиваются к голосу из штанов… Ладно, не всё так сумрачно, хотя эта Змея чуть ли не вдвое меня моложе, – нас с Джейком связывает не только постель. Хотя… Серпента может попытаться занять моё место – с неё станется. Серьёзная девушка…».

Закусив губу, «роскошная смерть» некоторое время размышляла, а потом решительно набрала на сенсорной клавиатуре код, известный в Центре только ей и лорду-протектору.

– Энней!

– Да, леди Стэрди, – командир гремлинов отозвался тут же, словно ждал вызова.

– Я хочу тебя видеть. Немедленно.

– Мне прибыть к вам, леди Стэрди?

– Нет. Я приду к тебе.

«Ну что, опять ставим на победителя, крошка? – думала Стэрди, торопливо шагая по коридору уровня «Z». – Всё повторяется в этом мире… Джейк ревниво следит за всеми конкурентами из числа мессиров и хайерлингов, но он забывает, что конкурентом может стать и женщина – обиженная женщина!».

– Нам надо поговорить, – бросила она Эннею, оказавшись в его апартаменте.

– Я слушаю вас, леди Стэрди, – гремлин чуть склонил голову в знак почтения.

– Оставь этикет! Ты что-то говорил о моём прошлом – реинкарнационном прошлом. Ты говорил, что есть какой-то след. Ты можешь прочесть этот след?

– Не уверен, леди…

– Я же сказала!

– Не уверен на сто процентов. Но могу сказать, что вы некогда были одной из – или одним из – чёрных эсков. Когда? Не знаю. Вероятно, много тысяч лет назад: след очень слаб. Но он есть.

– Значит, я могу быть законной правительницей нового гнезда этих эсков?

– В какой-то степени – да.

– В какой-то степени… Не слишком определённо, но у Блада нет и таких прав.

– Да, леди Стэрди, – бесстрастно подтвердил Энней.

– А можно ли как-то поточнее определить этот инкарнационный след?

– Среди нас есть умеющие читать ленту прошлых жизней. Как правило, это женщины.

– Женщины?

– А чему вы удивляетесь? Ведь мы же люди, бывшие воспитанники Приютов. И среди нас есть девушки, и немало. Вы разве не смотрели информацию с того кристалла, который я передал лорду-протектору? Их укрывали среди обслуживающего персонала инкубаторов и среди пробных партий так называемых гейш – профессор Чойс ведёт работы и по созданию идеальных женщин для будущей элиты. А теперь они все здесь – в разных… ипостасях.

– Смотрела, но… Ваши имена – по ним не различить пол, а я как-то упустила из виду эту деталь. Ну да, конечно, вы ведь люди… Есть женщины, которые станут матерями новых поколений людей-индиго. И есть мужчины, которые станут отцами, – такие, как ты, Энней. – Она подошла к гремлину и в упор посмотрела ему в глаза. – Ведь ты… мужчина?

– Да, леди… Стэрди.

Голос Эннея изменился почти неуловимо, но «роскошная смерть» это заметила и внутренне возликовала: «Ага, и в твоей непробиваемой броне можно найти трещинку!».

– А если ты мужчина, – без обиняков заявила она, кладя ему руки на плечи, – тогда, может быть, ты поможешь мне освободиться от лишних тряпок? Или я должна раздеваться сама, не дожидаясь твоей помощи?

– Стэрди… Вы… – ладони молодого гремлина почти непроизвольно легли на талию женщины. – Ты… Я… Стэрди…

– И блокируй системы слежения – я не хочу устраивать по всему Головному Центру просмотр порнофильма с моим участием. Только не говори мне, что отключение этих систем не положено хайерлингу третьего ранга по статусу – считай, что я тебе разрешила.

* * *

– Итак? – голос генерала был тих, почти вкрадчив, и это означало, что лорд-протектор доведён до последнего градуса бешенства и сдерживается только усилием своей железной воли. – Допрыгались? И что теперь? Будете ждать, пока новые хозяева вежливо – или не очень вежливо – попросят вас с насиженных мест? Властители мира… Завтра же правительство объявит мораторий на передачу стратегических секторов экономики иностранцам. Более того, все уже купленные нашими врагами компании будут национализированы. Так, и только так – это война!

– Но, лорд-протектор, это же… – осмелился подать голос один из мессиров. – Это же нарушение принципов бизнеса – принципов, на которых стоит мир! Неприкосновенность частной собственности и свобода предпринимательства – это основа основ! В России более ста лет назад посягнули на эту святыню, и вы знаете, чем это кончилось…

– Засуньте эту вашу свободу себе в задницу! – Блада прорвало. – Нашли «священную корову»! Мусульмане не едят свинину, но эту «говядину» они слопают, не моргнув и глазом! Вы что, не видите дальше собственного носа? Вы, мессиры! Или вас ослепил блеск золота? Я всё сказал, и будет так, как я сказал! Приходит время мечей – запомните это!

Он резко поднялся, почти вскочил, и быстро покинул экстренное заседание Совета Правителей, сопровождаемый Стэрди и четырьмя бесстрастными гвардейцами-гремлинами.

В зале Совета повисла гробовая тишина…

На следующий день на другом конце планеты повелитель ифритов Джелаль ас-Масуд выслушал сообщение, транслировавшееся вне сетки вещания по всем каналам, усмехнулся и выключил стереовизор. Затем он молитвенно сложил руки и прошептал:

– Да благословит Всевышний наше начинание…

…Мир залихорадило – такого ещё не было никогда. Непонятно откуда кто-то швырял и швырял на рынок золото – тысячи, десятки тысяч тонн золота. На биржах царила паника, котировки акций и курсы валют метались вспугнутыми крысами. Как выяснилось, за время «золотого прилива» в золото были превращены огромные суммы денег, и теперь эти деньги превращались в пыль – цена на золото стремительно падала. Обесценивались золотые запасы ведущих стран мира, и владельцы золотых слитков лихорадочно искали, во что бы им превратить «дьявольский металл» – цены на недвижимость и на землю летели вверх. Паника захватила и широкие слои населения – те, кто припрятывал золотое колечко «на чёрный день», спешили теперь продать его хоть за пару истёртых мелких купюр. Но крупные дельцы держались – чёрт с ним, с золотом, есть ведь и другие привычные ценности! И тогда ас-Масуд нанёс следующий удар…

– В чём тут дело? – размышлял Джейк Блад вслух. – Не пойму… Цель-то понятна, но вот откуда взялись средства?

– Ты же умный парень, Джейк. Неужели ты до сих пор не понял, тем более, – Стэрди бросила двусмысленный взгляд на Серпенту, – имея такой богатый опыт общения с людьми-индиго? Я права, Энней?

Все четверо сидели в командном бункере головного центра перед стереоэкраном. С тех пор, как Змея приняла предложение генерала и обратилась к ньюменам, в Центр прибыло свыше двухсот взрослых индиго и около тысячи детей. Лорд-протектор своё слово сдержал – воины Серпенты образовали отдельное подразделение, пользовавшееся теми же правами и привилегиями, что и гремлины. А Энней и Серпента стали кем-то вроде приближённых «королевской четы», как называли здесь Блада и Стэрди. Генерал подозревал (а «роскошная смерть» знала наверняка) и о другом статусе этих приближённых, но внешне всё выглядело предельно благопристойно – двое «новых» и двое «старых» людей стоили друг друга.

– Вы совершенно правы, леди Стэрди, – отозвался гремлин.

Он прикрыл глаза и сжал кулак. Энней сидел так с минуту – можно было подумать, что чёрный индиго задремал, если бы не капелька пота, скатившаяся по его виску. Потом он глубоко вздохнул, открыл глаза и бросил на стол коротко звякнувшую новенькую монету в двадцать пять центов.

– Это выглядит примерно так, – пояснил командир гремлинов, – только масштабы другие. Наши сородичи с Востока явно преуспели в этом деле.

Блад взял монету, повертел её и вопросительно посмотрел на Серпенту.

– Да, мой лорд, – почтительно ответила предводительница ньюменов на этот немой вопрос, – Энней прав. А я могу за двадцать минут сотворить пачку стодолларовых купюр – показать?

– Не надо. Верю, – отрывисто бросил Блад. – Надо выяснить, откуда ползёт эта зараза, и выжечь её калёным железом, – генерал умел быстро принимать решения. – Думаю, у нас хватит для этого сил и средств.

– Разумно, но, – Стэрди горько усмехнулась, – бесполезно. Прецедент создан. Люди-индиго – они ведь есть везде. Какой соблазн для правительств всех стран усадить всех этих уникумов за работу по творению золота, других ценных металлов, алмазов, бумажных денег – словом, всего, что может служить той самой условной единицей, на которой стоит весь наш условный мир… Это катастрофа, Джейк, по сравнению с которой Апокалипсис – всего лишь детская шалость.

Оба индиго молча кивнули, соглашаясь с Правительницей: Энней – равнодушно, Змея – с нескрываемым злорадством. А на экране появился седобородый человек в чалме.

– Слушайте меня, и внемлите, – заговорил он. – Настал Судный день, и вы заплатите за грехи ваши и ваших отцов, дети уродливого мира! Вы молились на вами же созданного Золотого Идола, а теперь этот идол повержен, он рассыпался на куски, и шакалы догрызают его смрадную плоть. То, во что вы верили тысячи лет, оказалось пылью, по которой нельзя и шагу ступить без боязни испачкаться. Ваше богатство – прах, ваше золото – оно грязь под вашими ногами, ваши разноцветные бумажки с портретами давно истлевших мертвецов – мусор. Попробуйте жить в этом вашем пустом мире, в котором больше нет места вашему богу, – очень скоро вы будете ждать смерти, как величайшего благодеяния!

– Вот только пророчеств нам сейчас и не хватает, – прошипел Джейк и активировал связь. – Электронщики! Спите, fuck you… Убрать из эфира и из Сети эту гадость! Любым способом! Джефферсон, если передача идёт через спутник, сбейте его к чёртовой матери! Да оторвите же наконец ваши ленивые задницы от насиженных мест – неужели вы не видите, что происходит?

…На страну обрушилась вторая волна безумия, и кровавое безумие «охоты на ведьм» казалось теперь, когда пришёл настоящий тайфун, только лёгким ветерком – не более.

Сложнейшая и отлаженная огромная машина ещё катилась какое-то время по инерции, а потом начала останавливаться, скрежеща всеми своими необратимо теряющими смазку сочленениями и с треском ломая шестерёнки. Рвались связи, соединявшие всю планету в единое целое – бессмысленными становились все системы платежей, сметы финансирования, инвестиционные проекты: за словом «деньги» больше не стояло ровным счётом ничего. Экономика впадала в коллапс – как человек, из жил которого выпустили кровь.

А люди – люди оглядывались и с изумлением обнаруживали, что все их мечты, так или иначе связанные с деньгами – накопить, заработать, украсть, а потом купить дом, шикарную машину, завести собственное дело, жить в своё удовольствие, – развеивались дымкой, таяли, как мираж в пустыне. Никто не хотел ничего продавать – разве можно обменивать канистру бензина или хотя бы банку «кока-колы» на клочок бумаги, когда неизвестно, действительно ли это клочок вышел из-под государственного печатного станка или десять минут назад материализовался из ничего на ладони человека-индиго?

Те, кто многие годы работали, ненавидя свою работу, работали только потому, что им за эту работу платили, поняли, что дальше работать ни к чему – традиционный вопрос: «И что я с этого буду иметь?» стал риторическим. А те, кто считали себя благополучными и вполне устроенными в этой жизни – легионы банковских служащих и полчища дилеров, брокеров и биржевых спекулянтов всех мастей и калибров, армии юристов, чувствовавших себя в мутных омутах финансовых махинаций как рыба в воде, – вдруг увидели, что они никому уже не нужны. Они стали лишними – куда более ценной с точки зрения насущных потребностей сделалась самая обычная проститутка (хотя даже проститутки отказывались теперь трудиться за деньги, предпочитая мясные консервы).

И люди поняли – оказывается, их ничто, кроме денег, не связывает. Понятия любви и дружбы, чести и совести, привязанности, чувства долга десятилетиями вытравливались из сознания людей: слишком уж трудно было оценить эти понятия в условных единицах. Люди привыкли смотреть друг на друга только с точки зрения полезности и вредности – поможет ли он (она) добыть как можно больше денег или будет врагом-конкурентом в беспощадной борьбе за место под солнцем и за жирный кусок, с урчанием вырываемый из чужой глотки?

Величественное здание «предельно совершенного общества тотального потребления» было выстроено из мокрого песка. Вода высохла, и здание обвалилось: рухнули роскошные фронтоны, изящные башенки с флюгерами, колонны с затейливыми резными капителями. И всё это превратилось в груду серой пыли, размётываемой набиравшим силу ветром…

…Ветер нёсся по пустынной улице, тоненько завывая и стукаясь в окна домов. Ветер нёс зелёные бумажки, похожие на до срока облетевшие листья, и никто из редких прохожих не удосуживался нагнуться, чтобы собрать эти листья…

…Старик в плаще сидел на скамейке парка, ссутулившись и втянув голову в плечи; в глазах его застыло безумие. Резкий порыв ветра бросил ему в лицо грязную бумажку – она прилипла к щеке человека, сидевшего неподвижно. Старик деревянным движением отлепил от лица мокрый клочок бумаги и равнодушно бросил его в лужу. И на взъерошенной ветром мутной воде закачалось изображение глаза в треугольнике, пристально взирающего на мир с вершины усечённой пирамиды…