Текст книги "Истреби в себе змею"

– Со мной пойдут Родион, Добрыня и Ставр, – распорядился вождь. – Остальным: разбить временный лагерь. Старшим оставляю Руслана. Не забудьте про экранное поле-кокон – уровень радиации здесь высок. Час-полтора можно пробыть без защиты, а вот больше – опасно. На этом пока всё. Пошли.

…Сторожа вовремя заметили чужаков, и Родриго тут же известил Старших.

«Кого ещё там принесло на нашу голову? – думал Рохо, поднимаясь наверх. – Друзья? Это вряд ли, нам в последнее время куда больше внимания уделяют враги…».

К счастью, Диего ошибся – он понял это, как только увидел этих четверых, спокойно ждавших возле главного входа. То, что они – люди-индиго, было ясно с первого взгляда, а со второго чётко различался дружелюбный оттенок их аур.

– Мы приветствуем почтенных хозяев, – вежливо и с достоинством произнёс молодой светловолосый и сероглазый парень при виде Диего и Мерседес. – Ведуны пришли с миром. Издалека – из России.

– Мы приветствуем почтенных гостей, – Рохо-Краснову пришлось сделать над собой усилие, чтобы унять яростно заколотившееся сердце. – Что привело вас сюда?

– Голос беды. Меня зовут Всеслав.

– Диего и Мерседес, Старшие горного клана, рады видеть тебя и твоих спутников. – В сознании Рохо зазвучал тихий шёпот: «Эти чужаки не лгут – их мысли открыты, и в них нет зла» – ведуньи Камиллы сноровисто прощупывали пришельцев. – Приглашаю вас к трапезе, – последнюю фразу Диего-Игорь произнёс по-русски и с удовольствием отметил удивление, мелькнувшее в глазах Всеслава.

– Слава Вечнотворящему, мы успели, – напрямик заявил ведун, когда гости и хозяева – Старшие ортов оставили при себе Камиллу и Родриго – расположились в гостевой пещере, освещённой ровным живым светом. – Нам кажется, что скоро здесь у вас могут появиться и другие гости, не столь дружелюбные.

– Мы догадываемся об этом, – невозмутимо отозвалась Мерседес.

– …особенно после того, что случилось, – добавил Диего. – Вы сами видели, что там, наверху.

– Не сочтите за невежливость, – Всеслав встретился глазами с Родриго, безошибочно определив в нём военного вождя, – но ваша стража… Не стоило подпускать незнакомцев так близко к вашим жилищам, магия – она может быть очень разрушительной.

– Мы видели, кто вы, – в голосе Камиллы проскочила лёгкая тень обиды – этот ведун что, принимает её за глупую девчонку?

– Однако спасибо за совет, – спокойно сказал Родриго, – мы примем это к сведению.

…Разговор был долгим, но собеседники хорошо поняли друг друга – мысли не лгут. Да, их можно скрыть, но тогда это настораживает – значит, собеседникам есть что скрывать. А когда сознания распахнуты навстречу друг другу, тогда понимание приходит быстро. Рохо и Мерседес не умели читать мысли, но Камилла добросовестно помогала Старшим. К тому же столом занимались Эстрелла и Наташа, и они тоже помогали. Юных магинь разбирало любопытство, и Диего счёл нелишним поручить роль помощниц именно им: они немногим уступали взрослым девушкам-ведуньям, а кое в чём даже превосходили их.

– Да, вы знаете о северных индиго куда больше нас… – задумчиво сказал Всеслав, выслушав рассказ о визите Серпенты. – Откуда у неё такая сила? Обычно злоба мешает развитию магических способностей. Странно, очень странно…

– Значит, повторной бомбардировки можно не опасаться? – спросил Диего.

– Думаю, Блад не решится на это – он достаточно умён и понял, что мы не шутим. А вот эта ваша Змея… Назовите это предчувствием, но она не преминёт ужалить! Если вы позволите, мы хотели бы остаться здесь на несколько дней – перенесём наш лагерь поближе и поможем вашим воинам охранять Катакомбы. Заодно займёмся дезактивацией – там, за рекой, выжившие люди нуждаются в помощи. А спасти их кроме нас некому…

Была и ещё одна причина, заставившая Всеслава просить разрешения задержаться, но об это причине он не проболтался бы даже под страшными пытками. А возникла эта причина в тот миг, когда ведун встретился глазами с Наташей, менявшей блюда.

Когда взгляд Всеслава коснулся серых глаз девочки, ведуну показалось, что в грудь ему ударила стрела, мгновенно обернувшаяся жидким огнём. Он даже осёкся на полуслове, и торопливо глотнул вина, чтобы скрыть смущение. Слава Вечнотворящему, Добрыня и Ставр в это время вели жаркий спор с Родриго об эффективности следящих заклятий, способных трансформироваться в боевые, и мгновенное смятение вождя ведунов осталось никем не замеченным – никем, кроме… самой Наташи.

Девочка-индиго почувствовала взгляд пришельца – очень симпатичного пришельца, она это отметила, – однако только скромно потупилась, подумав про себя: «Ах, если бы на меня так смотрел Хайк!». Но семя было брошено, и оно должно было прорасти…

…Ведуны освободили от Проклятья большой участок земли вверх по склону, до самого подножья гор. Диего предложил гостям устроиться в пещерах, благо места было достаточно, однако Всеслав предпочёл организовать свой лагерь наверху. Ему почему-то казалось, что так будет лучше, а молодой ведун привык доверять своим ощущениям.

Спасать за рекой было почти некого – на самолёте вывезли лишь несколько десятков чудом уцелевших. Пережившие взрыв ушли в джунгли – руины Пуэбло-дель-Рио опустели. Дезактивация сотен квадратных километров земли требовала времени и сил – Всеслав понял, что с горстью людей-индиго за несколько дней он почти ничего не сможет сделать. Поэтому ведуны и орты сосредоточились на очистке левого берега Магдалены, чтобы хотя бы возле выходов из Катакомб и у реки можно было находиться, не закутываясь в защитные коконы.

А вечерами ведуны приходили в пещеры Миктекасиуатль – люди-индиго с разных континентов быстро нашли общий язык. И наступал час древнейшей человеческой магии – магии любви. Плечистые светловолосые русичи не оставили равнодушными смуглокожих красавиц, и Камилла с видимым неудовольствием перехватывала красноречивые взгляды Родриго, устремлённые на статную зеленоглазую Ольгу, – в отряде Всеслава были четыре девушки.

Поначалу дочери Диего просто льстило внимание Всеслава – Наташа знала, что добрая половина орт ей завидует, – но уже на третий вечер девочка почувствовал, что её тянет к этому парню, и что она ждёт не дождётся, когда солнце начёт скрываться за цепью гор. «Как же так? – растерянно думала Наташа. – А как же Хайк? Я ведь люблю его! Люблю?». И тут она вдруг поняла, что это утверждение всё больше становится вопросом, причём вопросом, ответ на который скорее всего будет отрицательным.

…Они сидели у входа в пещеры – здесь уже было чисто, и Наташа даже заметила первые зелёные побеги, робко проклёвывающиеся из мёртвой земли.

– Знаешь, – сказал Всеслав, глядя на звёзды, усыпавшие чёрное южное небо, – когда я был мальчишкой, я хотел туда полететь. Там, думал я, на далёкой-далёкой планете живёт девушка, которая тоже смотрит в небо и ждёт меня.

– А теперь что, уже не хочешь туда полететь? – спросила Наташа, искоса посматривая на ведуна.

– Хочу. Но вот насчёт девушки… Мне почему-то кажется, что лететь туда за ней мне уже необязательно.

Взгляды их встретились, и дочь русского моряка поспешно опустила глаза. Сердечко её трепыхалось пойманной птичкой, и Наташе даже пришлось накинуть на свои мысли вуаль – она не хотела, чтобы Всеслав узнал, о чём она думает.

А вождь ведунов даже подумать не мог, что эта сероглазая девчонка была в прошлом воплощении галактианкой, погибшей на борту корабля-разведчика Технодетей в неравной схватке с Черным Магом-Разрушителем не так далеко от этих гор и от этой реки.[24]24
  Роман «Криптоистория Третьей планеты».


[Закрыть] Всеслав не умел читать ленту реинкарнаций.

* * *

Десантный катер-амфибия, похожий на диковинную пучеглазую рыбу с причудливыми кольцеобразными хвостовыми плавниками, внутри которых бешено молотили воздух винты, мчался вверх по реке. Амфибия шла под флагом UN, но «голубых касок» на её борту не было. Там вообще не было обычных людей – в бронированном теле катера сидели двадцать гремлинов и двадцать ньюменов: отряд специального назначения, высадившийся утром с десантного корабля в устье Магдалены неподалёку от Барранкильи.

Серпента сумрачно смотрела на мутную воду, несущуюся навстречу амфибии. Берега реки казались вымершими, и по дороге не встретилось ни корабля, ни лодки – всё живое покинуло зону разрушений. Ничто не говорило о том, что «миссия Объединённых Наций» привлекла чьё-то внимание, однако у Змеи имелись причины для мрачного настроения.

Перед самой высадкой с корабля к ней подошли двое ньюменов, Роберт и Нэнси. Серпента тщательно подбирала рейдеров, и она никак не ожидала того, что ей пришлось услышать.

– Предводительница, – начала Нэнси, – мы верили тебе и шли за тобой, пока ты вела нас против обезьяноподобных…

– …и мы поверили тебе, когда ты перешла на сторону генерала Блада, который был нашим врагом, – продолжил Роберт. – Ты убедила нас в том, что наши цели совпадают: он тоже хочет очистить этот мир от несовершенных – так ты сказала. Мы верили, но теперь мы спрашиваем: против кого ты ведёшь нас теперь?

Змея была ошеломлена – её преданные воины, лучшие из лучших, задают ей такой вопрос! – и молчала, не зная, что сказать.

– В Катакомбах живут люди-индиго, – Нэнси не спрашивала, она утверждала, – и нам они не враги. И мы говорим тебе, предводительница: мы не будем обнажать против них оружие…

– …первыми, – добавил Роберт. – Мы будем защищаться, если они нападут, но сами нападать не будем.

– Я хочу… говорить с ними, – произнесла Серпента севшим голосом, лихорадочно закутывая свои мысли защитным пологом. – Я ошиблась – Джейк Блад был и остался нашим врагом, и нам, ньюменам, нужно новое убежище.

– Не старайся, – усмехнулась Нэнси, – мы знаем, что у тебя на уме. Да, мы не против сменить подземелья Головного Центра на горные пещеры, но мы не перешагнём через кровь наших собратьев. Если удастся договориться – мы с тобой и за тебя, предводительница, но если ты хочешь силой проложить туда дорогу, тогда…

– …не рассчитывай на нас, – подытожил Роберт. – Людей-индиго слишком мало – мы не должны убивать друг друга.

– Хорошо, – Серпента умела владеть собой, – останетесь на борту катера. В резерве. Надеюсь, вы не бросите меня умирать на берегу, если пещерные индиго окажутся не такими щепетильными, как вы?

– Не бросим, – заверила Нэнси. – Ты наша предводительница, и мы тебе ещё верим…

– …пока ещё верим, – уточнил Роберт.

«Итак, – размышляла Змея, глядя на реку, – я могу рассчитывать только на гремлинов… Ну что ж, по крайней мере, чёрные индиго не будут забивать себе голову высокоэтическими соображениями. Для них любой противник Разрушения – враг, и они будут с ним сражаться. Гремлины получили приказ, и они будут его выполнять».

Серпента привычным движением коснулась змеиной головки своего ожерелья, и холод металла успокоил предводительницу ньюменов: её талисман с ней. Змея не знала о приказе, полученном офицерами-гремлинами Эргом и Терром лично от леди Стэрди, настоявшей на том, чтобы в спецотряд вошли не только ньюмены, но и чёрные индиго. «Серпенте больше нет места в этом мире!» – гласил этот приказ, и гремлины ответили: «Повиновение Воплощённой!».

…Когда на правом берегу появились почерневшие останки Пуэбло-дель-Рио, похожие на редкие гнилые зубы, и груды смятого железа, оставшиеся от судов, стоявших в недобрый час взрыва у причалов, Змея была спокойна и готова ко всему. Она сумела даже задавить леденящую мысль: «А что если я ошиблась, и те двое магов живы?», не дав ей укорениться. Если старик и ведьма живы, бой будет очень коротким, вот и всё. Отступать поздно, да и некуда.

«К бою!» – мысленно бросила Серпента, почувствовав тончайшие незримые щупальца, протянувшиеся к амфибии с левого берега, и с удовлетворением отметила, как подобрались её бойцы – все, включая ньюменов.

Катер выскочил на берег, убрал воздушную подушку и замер, задрав тупой нос. Берег круто уходил вверх – дальше надо было идти пешком.

«Вперёд! – скомандовала Змея. – Скользящий бег и защитное поле! Вперёд!».

…Родриго учёл совет Всеслава – воины-орты встретили гремлинов на полдороге, когда до входа в пещеры было ещё далеко. У военного вождя было около тридцати бойцов: дети Катакомб превосходили незваных пришельцев числом – все ньюмены остались на борту амфибии. Однако воспитанники матери Эухеньи считали жизнь величайшей ценностью и промедлили с ударом – промедлили какую-то долю мгновения, всё ещё надеясь на мирный исход.

Серпента не колебалась. Как только перед ней возникли фигуры стражей, она тут же выбросила вперёд невидимый разящий клинок.

Гонсало умер мгновенно, а через полсекунды рядом с ним в неуклюжей позе смерти лёг Фернандо. Змея узнала воина, не пустившего её под своды пещер, и испытала острое наслаждение, сравнимое с пиком любовного блаженства.

«Она всё-таки переступила через кровь…» – с горечью подумала Нэнси.

Гремлины шли клином, сминая сопротивление защитников Катакомб, и Серпента была остриём – или жалом – этого клина. Чёрные индиго убивали холодно и беспощадно – их вёл тёмный зов Разрушителей.

Родриго оказался достойным вождём. Он сумел преодолеть краткое замешательство, охватившее было ортов, и на склоне столкнулись две волны магии. Воздух выл, сотрясаемый буйством энергии, влитой в убийственные мыслеформы, и горела земля, ещё не залечившая раны, оставленные Адским Пламенем. Падали орты, но падали и гремлины – весы качнулись и замерли в неустойчивом равновесии.

Змея получила ослепляющий удар, едва сумев погасить рушащуюся на неё огненную стену. К предводительнице ньюменов метнулась быстрая тень, но тут же переломилась и осела – Терр расчётливо разрезал атаковавшего орта пополам.

Из дыма и огня появилась рослая фигура. Серпента не знала Родриго в лицо, но поняла, что перед ней вождь горных индиго. Она лихорадочно стягивала тугой клубок Силы, надеясь покончить с ним одним ударом, и не успевала – никак не успевала.

Её спас Эрг. Гремлин помнил приказ Воплощённой, но приоритетным счёл другой приказ. Змея умрёт, рассудил он, но сейчас надо победить. И Эрг закрыл собой Серпенту.

Поединок длился доли мига, однако Змея запомнила его до мельчайших подробностей. Она видела, как в руках орта родилось сверкающее льдистое остриё; видела, как с него сыпятся искры, выбиваемые отчаянными ударами Эрга, пытающегося остановить оружие врага; видела, как голубое остриё с почти слышимым хрустом вспороло защиту гремлина и разорвало его тело. К ногам Серпенты подкатилась оторванная голова чёрного индиго, а в следующее секунду сотворённый Змеёй стилет проколол энергетический щит вождя ортов и вонзился в горло Родриго.

Дети Катакомб дрогнули. Серпенте надо было подавить сопротивление и продиктовать побеждённым свою волю – она вовсе не собиралась устраивать в Катакомбах поголовную резню. И весы качнулись в её сторону – Змея это чувствовала. А вход в пещеры – вон он, его уже видно.

И в это время откуда-то сверху прямо в гущу боя скатилась золотистая волна.

«Что это?» – ошеломлённо подумала предводительница ньюменов.

Волна распалась, рассыпалась потоком сверкающих искр, открыв шеренгу воинов с пылающими нестерпимо ярким белым огнём мечами.

Ведуны с ходу врезались в чёрный клин. Они владели магией Меча и знали, как сделать так, чтобы призываемая сознанием энергия потоком хлестала с клинка, служащего отправной точкой творения разрушительных заклятий, и сметала всё на своём пути.

«Кончено, – пронеслось в сознании Серпенты. – С этими нам не справиться. Но я не отступлю…». Её обдало пышущим жаром, однако она по-змеиному извернулась и кинулась ко входу в пещеры. «Прорваться… Подчинить себе сознания детей – взять их в заложники. А потом – потом мы поговорим по-другому…».

…Внизу, под гулкими сводами Зала учеников, было тихо, но от напряжения трескались камни. Диего видел глаза подростков и читал их мысли – он всё-таки умел видеть, слышал Крик, да и многолетнее общение с мудрой ведьмой и детьми-индиго не прошло бесследно.

«Отец! – беззвучно кричал Андрей. – Там гибнут наши! Позволь нам выйти наверх!»

«Отец Диего! – в мыслеголосе Эстреллы звенела боль. – Пусти нас – ведь мы многое можем!»

«Отец Диего! Отец Диего!! Отец Диего!!!!»

«Нет, – думал Рохо. – Детей не бросают под танки, – мелькнула когда-то услышанная или где-то прочитанная мысль, – даже если эти дети способны останавливать танки голыми руками…».

И тут он почувствовал – наверху что-то изменилось, и понял, что именно.

«Всеслав… Спасибо, русич…».

А через секунду в сердце ему воткнулась ноющая боль, и Диего увидел…

…ко входу в Катакомбы летел отравленный наконечник стрелы, готовый отравить всё живое в пещерах Миктекасиуатль, и Рохо знал имя этого наконечника: Серпента.

«Она всё-таки вернулась – со Злом…».

«Отец Диего! Оте-е-ец!»

«Нет! – приказал Старший. – Замкните Кольцо и закройте вход Трясиной – пусть враг увязнет в ней, как муха в патоке! Наверх не выходить – никому! Смерть – удел воинов, а ваш час – он ещё впереди».

В Зале заметался энергетический вихрь. Индиго послушались Старшего, замкнули Кольцо и принялись закупоривать Катакомбы вяжущим заклятьем, сковывающим движения и отсекающим доступ к энергии для попавшего в сферу его действия. Послушались все – все, кроме двоих.

«Я иду наверх, – подумала Мэй. – Я долго шла рядом со Змеёй и знаю, на что она способна. Её надо остановить, и я это сделаю».

«Я иду с тобой» – отозвался Хайк – разве могло быть иначе?

Они переместились в кольцевой коридор и к выходу очень быстро, – Трясина ещё не успела загустеть, – и встретили Серпенту на том самом месте, где три месяца назад снова нашли друг друга, и где мать Эухенья сказал Змее: «Уходи. В тебе слишком много зла».

– Вот мы и встретились, сестрёнка Мэй, – шелестящим голосом сказала Серпента. – Я вернулась, как и обещала.

– Уходи, – спокойно ответила девочка. – В тебе слишком много зла.

Глаза Змеи полыхнули холодным злым огнём, и она ударила – не колеблясь и не задумываясь. Ударила – и встретила непробиваемую стену, о которую бессильно разбился её удар.

«Да что же это такое! – в отчаяньи подумала предводительница ньюменов. – Я ведь могу раздавить любого из этих двух щенят мимоходом, а тут…».

«Закон Парности, – всплыло вдруг в её сознании. – Помнишь, что сказала старая ведьма? «Их нельзя разлучать» – верно? Эти двое дополняют друг друга, и тебе с ними не справиться, пока они вместе».

В грудь Серпенты уперлась могучая каменная ладонь. Она давила с непреодолимой силой, и Змея попятилась. Она несколько раз пыталась раскрошить или хотя бы оттолкнуть эту давящую длань – тщетно.

«Проклятье небу! Они просто оттесняют меня, прогоняют, как докучливую муху, не удостаивая даже боя!».

Серпента отступала шаг за шагом, а державшиеся за руки мальчик с девочкой шли за ней по пятам, не давая вздохнуть. Бой затихал – последние гремлины падали под взмахами магических клинков в руках ведунов. Чёрные индиго умирали, но не просили пощады, хотя Всеслав уже дважды предлагал им сдаться, – наследники Разрушителей разрушались сами.

Змея споткнулась о мёртвое тело – они уже дошли до того места, где пролилась первая кровь. Она увидела трёх или четырёх гремлинов, из последних сил отбивавшихся от ведунов и воспрянувших духом ортов, увидела катер-амфибию и неподвижные фигуры ньюменов – её ньюменов! – наблюдавших – только наблюдавших! – за всем происходящим.

И тогда Серпента плюнула ядом.

Дымящееся облако окутало Хайка и Мэй, растекаясь плёнкой по силовой скорлупе. И яд нашёл маленькую, почти незаметную трещинку в энергетической броне – юные маги были ещё слишком молоды, а молодость очень редко не делает ошибок.

Отыскав уязвимое место, управляемый волей Серпенты яд стёкся к нему, сжался в иглу и хлестнул внутрь. Жёлтая струйка, стиснутая до размеров лазерного луча, полоснула по груди Мэй и прожгла её с такой же лёгкостью, с какой раскалённый железный прут прожигает лист бумаги. Девочка покачнулась и упала навзничь – молча, даже не вскрикнув.

– Мэ-э-э-э-эй!

Серпенте показалось, что на неё рухнуло небо. Каменная ладонь обернулась тяжким кулаком, отшвырнувшим Змею вбок, к самому краю крутого обрыва – берег здесь обвалился под натиском перепрыгнувшей реку ударной волны ядерного взрыва. Если бы Хайк хоть чуть-чуть сконцентрировал удар, Серпенту попросту размазало бы в кровавую кашицу, но мальчик лишь инстинктивно оттолкнул Змею, спасая гибнущую на его глазах любимую. Но уже в следующий миг…

…глаза Волчонка сузились, и верхняя губа дрогнула почти забытым движением, обнажая зубы. Сила послушно ложилась к нему в ладонь, превращаясь в карающий меч. Серпента попыталась прикрыться, но у неё ничего не вышло. «Магический вывих – я теперь бессильней новорождённого младенца» – обречённо подумала она. Хайк поднял руку, и…

«Нет, Хайк, нет! – услышал он знакомый голос – мыслеголос Мэй. – Она побеждена – оставь её Высшей Справедливости. Истреби в себе змею – это главное. И тогда – тогда я вернусь…».

Серпента видела, как в глазах Хайка и в его ауре плещутся вперемежку ненависть и боль, и ждала – ждала удара. Змея оставалась Змеёй – она тут же сообразила, что ещё можно сделать.

«Ну, ударь! – заклинала она. – Ударь! Метни молнию, сноп огня, вызови каменный ливень! Сожги, разорви, уничтожь меня, убившую твою любовь! И тогда ньюмены вступят в бой – они не дадут мне умереть на их глазах. И мы ещё посмотрим, кто кого – мои воины полны сил, а ваши – измотаны. Ударь, ударь, ударь!».

Но Хайк не ударил – рука его опустилась. Он слушал беззвучный голос Мэй.

«Истреби в себе змею… И тогда я вернусь…»

«Сопляк, мальчишка, щенок, – шипела Змея. – Ударь!!!»

«Истреби в себе змею…» – всё тише и тише звучало в сознании Хайка.

Стоявшие у борта амфибии ньюмены молча смотрели на них.

«Слепые Силы! – мысленно закричала Серпента, падая на колени. – Вы уже услышали меня однажды и отозвались! Придите вновь! Возьмите меня, но явите гнев свой и сокрушите тех, кто стоял на моём пути! Услышьте меня, Слепые Силы!»[25]25
  Роман «Криптоистория Третьей планеты».


[Закрыть]

Молчание. Бесконечное, ледяное молчание пустоты, в которой плавают звёзды…

Серпента почувствовала, что ей трудно дышать – ожерелье-талисман сдавило горло. Нет, уже не ожерелье – металлическая змейка ожила, сжалась в кольцо и молниеносным движением вонзила свои крошечные, но острые зубы в тоненькую голубую жилку, трепетно пульсирующую на шее Серпенты. Не спускавшие глаз со своей предводительницы ньюмены окаменели.

«Слепые Силы…»

Змея дёрнулась и повалилась лицом вниз на чёрную выжженную землю. Её мёртвое тело миг лежало неподвижно, потом шевельнулось, покатилось к краю обрыва, сорвалось с него и с плеском исчезло в мутной воде.

…Последний гремлин – Терр – упал к ногам Всеслава, и ведун опустил меч. «Доброе оружие, – подумал он, – не буду его развоплощать – оставлю на память. Или нет, подарю его Диего – то есть Игорю». Русич перевёл взгляд на неподвижных людей, стоявших вдоль борта катера. «А эти что, тоже хотят биться? Ну что ж, давайте, пока руки ещё зудят!»

«Нет, – услышал он чужую мыслеречь, – мы не будем биться. Мы будем говорить»

«Хорошо, – согласился вождь Ищущих Ответы, – мы будем говорить. Потом, а пока – ждите: нам надо проститься с павшими»

Возле него как из-под земли выросла Наташа.

– У тебя кровь! – встревожено сказала она, протягивая ладонь к лицу Всеслава.

– Где? «И верно… А, это прощальный подарок от этого, – ведун посмотрел на тело Терра. – Метнул в меня напоследок «ежа», знаем такие штуки. Многомерная мыслеформа с множеством режущих кромок – опасная вещь даже для тонкой материи. Вот и поцарапал, аспид». – Он поймал теплую ладошку Наташи, но девочка сердито вырвала руку.

– Стой спокойно, торопыга! Дай посмотреть, не порвали ли тебе чего…

Руки Наташи уверенно и умело прошлись по ауре Всеслава, и ведун ощутил, как его усталое тело наполняется силой. А кроме того, ему было приятно – невыразимо приятно.

– Я согласен каждый день биться с нечистью, – сказал он, – лишь бы после этого ты вот так лечила меня, маленькая ведунья.

– Не такая уж и маленькая! – вспыхнула Наташа. – А шрам на лице я тебе убирать не буду – так красивее. – Она хотела ещё что-то добавить, но вместо этого просто уткнулась в грудь Всеслава, и молодой ведун осторожно и бережно опустил свою тяжёлую ладонь на русые волосы девочки.

…Хайк сидел у холодеющего тела Мэй. Мир исчез – осталось только заострившееся личико Мэй, с которого уже ушёл свет жизни. Волчонок хотел заплакать и не мог – слёз не было.

Закатное небо было багровым, и чёрные пики гор казались окровавленными. А в руины Пуэбло-дель-Рио уже вползала ночная тьма, выстилая Развалины длинными серыми тенями. В Мёртвой Пустыне родился Горячий Ветер, поднявший тучу пыли, праха и пепла. Темная пелена застилала горизонт и будущее, скрытое за горизонтом.

Будущее оставалось смутным.

Конец второй книги

Санкт-Петербург, июнь-август 2006