Текст книги "Разбитый калейдоскоп. Современная версия «На дне»"

– Вот индус проклятый, – заскрежетал зубами сержант, – я тебе теперь устрою двери.

– Документы будете мои смотреть? – смело спросил Павел, протягивая пачку документов сержанту.

Но тот, небрежно рукой отстранил документы и подошел к столу, где спала Флёра.

– Давай её грузить в машину? – сказал он молчаливому милиционеру, – и начал её дёргать за пучок волос.

Та, приподняв голову, ничего не соображая, встала и, качаясь из стороны в сторону, сама пошла к машине. Красномордый водитель взял её за плечи, и втолкнул в бокс автомобиля.

– Не вздумай мне там опорожниться, не то всю машину заставлю вылизать, – крикнул он Флёре.

Уезжая, сержант подошёл к Павлу отдал честь и отчеканил:

– Прошу извинить меня? Я думал вы из их компании.

– Ничего я перетерплю, но хочу вам сказать, что руководству вашего управления хорошо известно из, какой я компании.

Сержант виновато опустил глаза и ничего не сказав сел в машину.

– Паха, ну ты даёшь. Вот загнул. Он, наверное, от страха в штаны наложил. Тем более базары, какие – то шли насчёт тебя, что ты важной персоной стал. Меня несколько раз спрашивали знакомые при встречах. Ты бы видал его лицо, когда про руководство управления сказал. Хуже, чем у Пургена было, после его проигрыша. Менты все кто дубинками размахивают, по породе трусливый народ. Когда в штатском на улице появляются нас за версту обходят. Я уж не говорю про молодых блатных. К ним эти менты и в форме не подойдут, а вызывают ОМОН. Ну а те без разбора всех молотят.

– А тебе доставалось от этого сержанта по горбу? – спросил Павел.

– Нет, когда мужиков здесь много менты боятся бесчинствовать. Тут моментально стихийный бунт поднимется. Враз всех затопчут. Но, по Ваську скажу, что это очень жестокий человек. Если бьёт отца, надо думать как он с арестантами обходится. Родного отца дубинкой бить, это ни в какие рамки не укладывается. Отвадил, Егора сюда ходить. Тот вечно раньше здесь ошивался. Вот его сынок нас и возненавидел. Каждое своё дежурство инспектирует наш двор. Думает, мы его папаше силком в рот водку заливаем и в карты обыгрываем. А сами они живут на Интернациональной улице.

– Кстати о папаше, – вспомнил Павел, – надо нашего отца навестить.

– Его в городе нет, он на лето уехал в Городец. Приедет только с холодами, – сообщил Николай, – я его бывает, годами не вижу. У него своя жизнь.

Увидав, что опасность миновала, мужики к этому времени начали стягиваться к столикам.

Павел положил вещи в машину:

– Поехали домой? Я не хочу больше, никакой ухи, – сказал он Николаю.

– Ну, ты, что? Ждали, ждали, и уехать, не отведав ухи, меня мужики не поймут. Не думай, я самогон пить не буду. У меня в салоне отличное вино осталось.

Тут во дворе показался Жига. Он сразу подошёл к своему сараю. Прикрыв сломанной дверью входной проём, сказал Павлу:

– Васька зуб давно на меня точит. Он два года назад начистил в ночь на десятое ноября ботинки форменные. К милицейскому параду готовился, а отец дядя Гоша, утром проснулся больным. Посмотрел на них и упаковал в пустую коробку. И быстро ко мне, на продажу. Он на картах был немного должен мне. Если бы в, то время у меня были деньги я бы без вопросов эту обувь оставил себе. Я то знал, что именно дяде Гоше надо. Короче сходил к сельской автостанции и загнал ботинки. К восьми утра дядя Гоша лежал готовый дома у Сирота. Там его Васька и нашёл. С применением дубинки сынок выбил чистосердечное признание у родителя. А толку то, что? Уехали ботинки в деревню, – в какую я не знаю. С того дня он придирается ко мне и по делу и без дела. Заставляет гад писать на меня соседей жалобы и заявления за разную мелочь. Но ничего я скоро соседей воспитаю. Съедут из моего подъезда, – после чего он сжал кулак и показал его на чьи то окна.

– Аккуратней надо быть с такими людьми, – посоветовал Павел, – если война с такими соседями идёт, надо или образ жизни менять или работать на опережение. Иначе при удобном случае, они тебя прикроют.

– Кишка у них у всех тонка. Батюшка говорит, что мы вечные, а ментов сейчас часто выгоняют из милиции. После сегодняшнего дня, отец Григорий напишет прокурору грамотную бумагу от моего имени. И посмотрим, чья возьмёт. Жига попросил у Николая сигарету и подкурил её.

– Ты – же не куришь? – заметил Павел.

– Я курю с семи лет. Это дядя Коля им дуру прогнал, чтобы остановить лиходеев, или время протянуть. Он знает, что у меня люк на крыше стоит.

Жига щелчком выкинул недокуренную сигарету и потянул воздух носом.

– Знать уха готова, пошли за сараи, – объявил он всем мужикам.

глава 27

За сараями на огне дымился большой котел, в котором варилась уха. Рядом стоял выпотрошенный кузов горбатого запорожца, на крыше которого возвышалась гора алюминиевых мисок и сложенные в стеклянную банку старые ложки. На газете лежала гора крупно нарезанного хлеба. Отец Григорий и Кирка сидели внутри ржавого запорожца, на досках установленных вместо сидения.

– Братья мои! – обратился батюшка ко всем, – приступайте, пожалуйста, к трапезе? Обслуживает каждый сам себя, но не искушайте себя излишеством, чтобы не пошло во вред. Не забывайте, что наше тело честно, а душа драгоценна. И не забудьте перекреститься перед причастием святой воды, и вознести хвалу господу богу, так, как каждый наступивший день, – это подарок божий. Когда мы с Господом, то и Господь с нами.

За мисками потянулись руки, разрисованные татуировками с тюремной и морской тематикой. Мужики, тихо без шума подходили к котлу, черпали ароматную уху. Усаживались все, кто, где смог. Это были и спиленные деревья, дырявые вёдра и другая утварь.

– Мальчишки подходим все ко мне? – объявила Кирка, – святой водой буду потчевать.

К ней выстроилась очередь, больше, чем за ухой. Она наливала самогонку вначале в мерный стаканчик, затем переливала в одноразовые стаканы. Жига взял три пустых миски наложил себе ухи и Николаю с Павлом и поставил их на сколоченную клетку для цыплят и настроился идти к Кирке за живительной влагой.

– Мы крепкое спиртное сегодня не употребляем, – сказал ему Павел. – Я за рулём, а у Николая вино есть.

– Употребляете, не употребляете, – это не разговор, а первые обязательные сто грамм я на вас получу, а уж пить или не пить это дело каждого, – ответил Жига.

– У вас, что здесь вроде дворовой коммуны, – спросил Павел у Жиги когда он принёс три стакана с водкой. – Всё таки толпа немалая, её прокормишь не легко.

– А вам, что дядя Коля не рассказывал?

– Немного, но я всё равно въехать не могу, – осмотрел Павел вокруг обжигающихся ухой мужиков. – Здесь я насчитал пятнадцать человек. Напоить и прокормить такую толпу, бабки приличные надо иметь.

– Это разве толпа. Половина мужиков у Колчака в деревне работают. А такая уха у нас бывает не каждый день, а в день богатого улова. Сегодня Лука с Сатином наловили восемь килограммов, а мужики ночью два вагона выгрузили с асбестом. Вот и организовались. Бывает, конечно, без работы сидим по несколько дней кряду. Но с голоду не пухнем. Лес и Волга кормят. У нас снастей много. И ещё отец Григорий мужикам постоянно подкидывает работу по ритуальным делам. В контору не каждому по карману обращаться. А наши мужики за небольшую мзду любую работу выполнят по похоронам, кроме обмывки покойника.

– А зимой как вы перебиваетесь? – поинтересовался Павел.

– Примерно по этой же схеме и в другие сезоны работаем, только разбиваемся по звеньям. Погрузочных работ в городе по горло, только не ленись. Мы чужаков близко к нашей работе не подпускаем. Да они и сами на наши объекты не суются. У нас и свой общак есть. В управлении юстиции документы готовые уже лежат. Для юридического адреса Батюшка в понедельник на общие деньги покупает недорогой дом с большим двором. Переоборудуем его в молельную избу. А во дворе наладим хозяйственное производство по изготовлению разнообразной ритуальной продукции. Мужики у нас имеют, каждый не по одной профессии. Народ копыта ежедневно откидывает пачками. Без денег сидеть не будем.

Их разговор прервал пронзительный крик Сироты:

– Смотрите, наглая рожа доктора Пургена появилась со своей тарелкой. – А ну вали отсюда дятел позорный, – угрожающе заорал он.

Все оторвались от своих мисок и устремили взоры на Пургена. Он стоял, прижав к груди глубокую тарелку, которую принёс из дома. На голове у него на этот раз была уже не панама, а соломенная шляпа с обгрызенными полями. Из верхнего кармана рубашки выглядывала деревянная расписная ложка. Его тщедушный вид взывал к жалости и милосердию.

– Негоже так поступать с братом заблудшим, – вышел из запорожца Григорий, – осуждать ближнего есть грех, а грех – мал – ли, велик – ли, есть язва для души. Подходи эскулап к общему котлу, и вкуси, чего бог послал рабам божьим? – показал он рукой на котёл.

Пурген подошёл к котлу, затем осмотрел всех присутствующих и спросил:

– А где Флёра?

– Флёру за твои грехи в удавские застенки увезли, – сказал батюшка. – Накладывай уху, и по началу подойди, причастись у Кирки. Ударь по безденежью русским самогоном. А с супругой твоей ничего не будет, к вечеру домой отпустят, но сто карбованцев, которые она не успела на алтарь положить, непременно отберут.

– Пурген, что действительно доктор? – спросил Павел у Жиги.

– Рентгенологи они оба, – утвердительно качнул головой Жига, – работали в бассейновой больнице. Он доктор Ершов, а Пурген конспиративная фамилия, – мужики нарекли. Пурген давно на пенсии – лет пятнадцать, наверное, а Флёра моложе его на десять лет, недавно работать прекратила. Стаж пития у них солидный с хвостиком. Сколько их помню, всю жизнь пили. С ними и дети, из – за их образа жизни не живут. Давно разлетелись по другим точкам земли, и в гости не показываются. Тут три года назад ночью бомжи вскрыли подвальные кладовки. А у докторов кладовки вообще нет, ни на улице, ни в подвале. Утром они спустились на дно кота своего искать и наткнулись на кладовку с открытой дверью. Фонариком посветили, увидали в уголке красивый сундучок стоит. Открыли его, а там снасти для подлёдного лова. Зная, что у нас каждый в доме рыбак, они прихватили сундучок с собой. Утром на грудь приняли, а к обеду денег уже не было. Вот и решили продать ящик со снастями. Пришли к Павлову домой. – Купи, говорят за литр вина. Тот и смотреть не стал, забрал свой сундучок и хай поднял. Побежал в подвал, ну и обнаружил, что у половины сараев замки валяются на полу. Милицию вызвали, начали на Пургена катить. Если бы не отец Григорий, под суд бы попали. Он их отбил грамотно. Но после этого случая менты всё равно к нам зачастили. Даже зимой по квартирам проверяют мужиков, думают, что там притоны. Какие притоны могут быть? – все мужики почти семейные. Павел доел свою уху и поблагодарил Жигу.

– Не за, что, – ответил он, – в следующий раз на машине не приезжайте, а приходите пешком.

– Обещать не буду, видно будет по обстоятельствам, – изрёк Павел, после чего они простились со всеми и покинули этот гостеприимный двор.

глава 28

– Как тебе показалась наша команда? – спросил Николай, как только уселся в автомобиль. Павел загадочно улыбнулся, положил на панель документы и завёл машину.

– Уха на самом деле отменная. Мне Жига накидал туда одной стерляди.

– Ты что глухой, давай не буксуй? Я тебя не об ухе спрашиваю, а о мужиках.

– За одну встречу, разве можно охарактеризовать людей. Могу только сказать, что индус мне симпатичен. Такие весёлые ребята всегда являются душой компании. К Кирке вчера у меня было отрицательное мнение, а сегодня поправилось в лучшую сторону. А отец Григорий мне кажется многоликий, поэтому до сих пор мне непонятен, но то, что он не подлый, а справедливый ясно, как божий день. Только я сомневаюсь, что он верит в бога. Не может так себя вести истинно верующий человек. Я, конечно, не особо понимаю его язык, но пошлостями он сыпет, как заправский уголовник. И ещё мне ясно, что в вашей компании на первом месте стоит не работа, а выпивка.

– Ничего ты не понял, – рассерженно бросил Николай, – вначале работаем организованно, а уж только потом пьём всем скопом организованно. К нам подтягиваются и другие мужики с города. Но отец Григорий, у всех просит справки с медкомиссии, на допуск работы грузчиком. Ему, зачем лишняя смерть. А на следующей неделе у нас будет свидетельство о регистрации общественной организации «Академии пролетарских докеров».

– Я знаю, что из этого роя у вас не будет ни суя, – иронизировал Павел.

– Поехали домой? Не надо мне настроение портить сегодня и убивать во мне веру в хорошее дело, – нахмурив лоб, сказал Николай. – Через полгодика приедешь, убедишься, как мы развернёмся.

Павел откровенно рассмеялся на весь салон.

– Чего смеёшься, или стерляди объелся? Смотри за дорогой, не то в столб влетишь.

– Я вспомнил фильм «Двенадцать стульев», когда Остап пришёл к застенчивому ворюге в попечительный дом. Там у него сидели сироты – мордовороты за обеденным столом и поглощали пищу, предназначавшаяся бабкам. И они жаловались на сирот Остапу, что сейчас всю капусту сожрут, и песни начнут орать. На секунду я представил вашу академию в похожем ракурсе вот и засмеялся.

– Слушай, Паша, хватит донимать меня и прекрати корчить из себя дворянина. Здесь есть ощутимая разница, там дом Старогородского собеса, находился у государства на иждивении. А наша академия города Зеленоборска будет самостоятельным органом. Который будет иметь свой офис и банковский счёт. Мы подберём себе в академию грамотных специалистов, как наш брат Валерка и вперёд. А тебе Паша я скажу, хоть ты и имеешь диплом Одесского института народного хозяйства, а мыслишь узко, я бы сказал шаблонно. Шире надо на мир смотреть. А у тебя, что не возьми одни скучные примеры с книг да кино. Утром у тебя Любовь и голуби. В обед – Двенадцать стульев. А на ужин про Колобка расскажешь. Ты сам можешь самостоятельную мысль родить?

– Могу как мать героиня! – важно сказал Павел, – но все мои примеры это стало классикой.

На тебя посмотришь, ты как будто из – за бугра приехал? Неужели ты не видишь, какой низкосортной кинопродукцией нас кормят. Она годна только немощным старикам, чтобы они быстрее в гроб слегли. Посмотри внимательно в ящик, все фильмы надутые и злые, от которых выть хочется. Одно враньё показывают. Большая часть кинопродукции это яд для народа. Пользы ноль, а точнее сказать порчу наводят на зрителя. И народ от таких фильмов умного ничего для жизни не черпает, только трусливей стал. Своими глазами видел как женщину с семилетним мальчиком мент угостил дубинкой. Ему, видите ли, она помешала, что пришла зимой поспать на вокзал, не имея билета на поезд. Вот это пример жестокости для подрастающего поколения. В защиту женщины и ребёнка никто слова не сказал.

– Если ты слишком смелый, почему несчастную женщину не защитил? – спросил Павел.

– Как раз я то один и вступился за неё, – с негодованием произнёс Николай, – но эта защита стоила мне двести рублей. Он наряд на подмогу вызвал. Заставили оплатить штраф, или бы на трое суток задержали. Пришлось раскошелиться.

– Нельзя на человека руку подымать, – согласился с ним Павел, а обозревать тем более. Не все же менты такие. Народ не должен это видеть. Вера должна быть только в добро. А твой знакомый мент, которому ты подарил 200 рублей конченый урод и ими занимаются серьёзное ведомство.

– Начинаешь умные мысли говорить, – вылезая из машины произнёс Николай.

Павел закрыл машину, и они поднялись в квартиру. По всему подъезду разносился запах жареной рыбы.

– Валерка, наверное, жарит? – открыл Николай дверь. Но на кухне находилась одна Лидия Степановна. На столе стоял большое блюдо заполненное жаренными карасями.

– А Валерка где? – спросил Николай.

– Не Валерка, а Валерий Викторович, – гордо сказала Лидия. – Не видишь, сколько карасей наловил, чтобы нас накормить. Он спит у тебя в спальне на полу.

– Может, вы ко мне совсем жить переедите? То ты задницей своей мнёшь мою постелю, то Валерка. Пора с вас квартплату уже брать, – добродушно проворчал Николай, – а на карасей мне и рот не хочется раскрывать. Стерляди до отвала наелся.

– В ресторане что – ли тебя стерлядей потчевали?

– Знаю, где, но тебе не проболтаюсь. Тебе скажи, ты совсем дом забросишь.

– Можешь не говорить, я знаю, что на Новой стройке.

– Если знаешь, чего спрашиваешь? – взял он руками, горячего карася и быстро обглодал его до костей, не забыв сжевать и хрустящую голову.

– А вкусные они пока горячие, – смачно причмокнул Николай.

Лидия Степановна выглядела свежей, будто и не пила накануне. Павел посмотрел на пол и увидал, что между стеной и газовой плитой стоит почти целая бутылка водки.

– Знать не дорвалась до бесплатного угощения, если водка почти не тронута, – произнёс Павел. – Буди Валерку, сейчас под водочку карасиков отведаем. – сказал Павел.

Валерка появился на кухне заспанный и помятый. Не умываясь, он сел за стол.

Они дружно накинулись на карасей, оставив после них груду костей. Павел не пил, но после карасей отправился спать. Проснулся он, когда Николай тряс его за плечо:

Хватит спать, вставай? Пора в гости собираться.

– Я наверное, не поеду, – сквозь сон сказал Павел.

– Ну, вот капризы начались, – начал он ворчать. – Валерка с Лидией Степановной пошли переодеваться. Давай и ты поспешай?

– Нет, не обижайся Николай? – категорически отказался Павел, – идите, а я лучше за вами приеду на машине, когда вы нагоститесь. Только на мобильник мне позвоните, когда вас забирать, и куда подъехать.

– Как хочешь, уговаривать не буду. Мы без тебя там управимся.

Павел вновь уснул.

глава 29

Проснулся он через час и включил телевизор. По телевизору гнали рекламу меховых изделий. Приглашали в Московские меховые магазины. Он тут – же вспомнил про наказ матери. Быстро открыл шифоньер и достал из кармана её шубы пачку от сигарет «Тройка», где находились её ювелирные изделия. – Надо будет тёще отдать на сохранение, или в машину положить на всякий случай, – подумал он. Мало ли что брату в голову придёт. Если продавал из дому крупные вещи с цацками церемониться не будет быстро в ломбард сдаст. Когда небо затянуло густыми чёрными тучами и, и в квартире сделалось темно, зазвонил телефон. Звонил Валерка, по его голосу было ясно, о его весёлом состоянии. Видимо к этому времени он хорошо был ужален спиртным. Его невнятная речь, которую Павел с трудом смог разобрать, сообщила о внезапных грядущих климатических изменениях в атмосфере. И что от надвигающегося катаклизма их с Лидией Степановной может спасти только Павел со своим автомобилем. Затем трубку взяла Лидка и прочитала адрес своей подруги, куда Павел должен подъехать. Совсем далеко раздавались отзвуки глуховатого грома, предрекая в скором времени нагрянуть грозовым ливнем и сюда. Ехать не хотелось, но он обещал. Взяв с холодильника ключи от машины Павел спустился вниз. На улице уже накрапывало. Редкие, но крупные капли больно хлестали по лицу. Он быстро спрятался в салоне и включил зажигание. Дождь усилился и уже сильно стегал по лобовому стеклу и крыше салона. Павел остановился около дома с указанным адресом. Это был дом средних размеров, но с красивой и богатой отделкой. По его затейливой архитектуре со шпилём на крыше можно было судить, что дом принадлежит состоятельным людям. Павел посигналил, но из дома никто не показывался. Из машины не хотелось выходить, так, как дождь уже окутал всё вокруг пронизывая все воздушные пространства. Никого, не дождавшись, он со спринтерской скоростью вылетел из салона и запрыгнул на крыльцо. Нащупав кнопку звонка, он надавил на неё большим пальцем. Звонок оказался голосистым, что его пение было слышно отчётливо и на крыльце. Вначале на крыльце загорелся свет и голос:

– Слышу, сейчас открою, – раздался за филёнчатой двойной дверью приятный незнакомый голос. – Вы что короткое замыкание хотите устроить? Уберите палец со звонка?

Открылась дверь, перед Павлом предстала интересная дама лет сорока пяти, одетая в красную с длинными рукавами блузку и такого – же цвета юбку. Сомнений никаких не было – это была младшая сестра Софы, но как её зовут Павел не знал. Он сразу отметил её пышные белокурые волосы, красивый рот с пухлыми губами и хорошо подобранную помаду.

«Никогда не думал, что помада может так привлекательно действовать на женщину» – промелькнуло у него в голове. И он не сдержавшись ещё раз глубоко взглянул в её накрашенные губы.

«Да помада удачно лежит на этих губках и действует по – волшебному, притягательно». – сделал он мысленный вывод. «Наверное, напрасно я отказался от предложения Софы и Николая», – подумал он и убрал палец со звонка.

– А Вы, зачем вместо звонка сирену с корабля поставили? – вместо приветствия спросил Павел.

– Может, вы Павел вначале поздороваетесь, а потом ради приличия пройдёте в дом. Выпьете чашку чая?

Женщина раскрыла дверь шире:

– Меня зовут Ольга, – представилась она.

– Здравствуйте Ольга, – не раздумывая, переступил он порог дома. Ольга без всякого стеснения взяла его за руку и потянула за собой по длинному и узкому коридору. Потом завела в большой холл, который по – видимому должен после отделки служить гостиной. Всё в этом доме говорило, что для жилья это помещение ещё не оборудовано. Судя по строительным материалам, которые были видны по всюду можно безошибочно судить что в доме идут отделочные работы. Он попытался освободить свою руку, но Ольга держала его крепко. Она влекла его за собой. Упёршись ещё в одну дверь, она его освободила и слегка подтолкнула второй рукой, которая оказалась протезом. Но это его не смутило. Они оказались в столовой, больше похожей на мебельный склад. Всё везде было нагромождено новой мебелью и стояло в магазинных упаковках. Только диван с холодильником были распакованы и установлены на своих местах.

К удивлению Павла, Николай выглядел собранным и ни капли в глазу. Он сидел около Софы на стуле и пил апельсиновый сок из небольшой банки. Валерка лежал, развалившись пьяным на диване с закрытыми глазами.

Лидия Степановна выглядела безобразно. В правой руке она держала стопку водки, в левой вилку с нарезкой колбасы. Увидав Павла, она начала будить Валерку.

– Рано будишь, – остановила её Ольга, – дай гостю хоть чаю выпить, а Валерий пока отдохнёт.

Лидка махнула на мужа рукой в которой была вилка и опрокинула стопку себе в рот.

– Хорошо хоть с опозданием, но ты приехал Павел, – сказала Софа. – Присаживайся? – подвинула она ему пуф.

Он присел и осмотрелся вокруг:

– Тут у вас одни лабиринты, – произнёс Павел, – а ночи где проводите?

– Будуары у нас с Ольгой оборудованы, по высшему классу, – хвастливо заявила она, и встав со стула, сказала:

– Пойдём ознакомлю? – подняла она Павла.

Она открыла перед ним двери двух жилых спален, которые обустроены были в стиле модерн. Там не было ни углов ни прямых линий. Даже кровати имели форму эллипса. В этих комнатах был идеальный порядок.

– Как нравится, – с гордостью посмотрела на Павла Софа.

– Класс! – оценил убранство комнат Павел, – интерьер со вкусом подобран.

– Усилиями моей Ольги. Она у меня дизайнер. На будущей недели коммуникации все подключат и будем жить со всеми удобствами полноценной жизнью.

Николай в это время находился за спиной Павла и тыкал его в спину, давая понять, чтобы он быстрее забирал родственников и вёз их домой. Павел намёк понял и стал быстро собираться, но Ольга насильно усадила его единственной рукой на стул и налила ему чаю, поставив перед ним тарелку с нарезанным рулетом. Он не мог противостоять настойчивому напору привлекательной хозяйки и взял чашку в руки.

– Павел вы будете смеяться, но я сегодня убила страшным известием вашего неприятеля, – улыбнулась Софа.

– У меня здесь нет врагов, – отхлебнув чай, ответил ей Павел, – и вообще я стараюсь обходиться по жизни без них. Спокойнее живётся.

– Мне Коля сказал, что сегодня вы имели счастье, познакомится с Ваською, который у меня вечно берёт под запись водку, и страдает хроническим склерозом при отдаче долгов. Рассчитываю, что в ближайшие дни, он излечится от непорядочной болезни. Он обомлел, когда я ему позвонила и в тактичной форме объяснила, кем работает Павел Алексеевич Тарасов в Кремле.

Павел поперхнулся обжигающим чаем, выплеснув, половину чашки себе на джинсы.

– Чтобы вы не сказали про меня сержанту, – это шутливая блажь Стаса, – произнёс Павел. – Я такой – же простолюдин, как и все вы. А понесло сегодня меня на версию Стаса лишь по одной причине. Уж больно хотелось приструнить наглеца и посмотреть на его реакцию. Думаю мне удалось. После моих слов я прочитал в его глазах панический страх.

– Ещё, как удалось, – засмеялась Ольга, – он обещал, и долг завтра занести сестре и дверь, отремонтировать, которую сломал сегодня кому – то.

Павел допил чай, и отправил своих родственников в машину. На Николая он внимания не обращал. Знал, что ночевать брату придётся в доме двух сестёр. Он поблагодарил Ольгу за чай и попрощался с обеими сёстрами на крыльце и пошёл садиться за руль.

глава 29

Дождь к этому времени немного утихомирился, но на улице было ужасное половодье, ступить некуда было. Валерка с женой сидели уже на заднем сиденье автомобиля и с применением пальцев языком жестов, как глухонемые о чём – то бранились. Вдруг Валерка, громко на весь салон крикнул:

– Крыса, выдра. Ты, чего меня позоришь сука такая?

– Это я для пельменей взяла в холодильнике, когда они пошли спальни разглядывать. Пельменей ещё много осталось, а майонезу нет, – оправдывалась она.

– Паха смотри, что эта тварь учудила? Своровала две пачки майонеза у сестёр и в лифчик спрятала. Это финиш. Со стыда сгоришь с этой курвой. Сука!

Раздался звонкий удар по щеке.

– Ах, ты ещё меня бить будешь за доброе дело, – взвизгнула Лидка, и вцепилась одной рукой Валерке в волосы, а второй била его дозировано по голове, – один удар в секунду:

– Сам курва и тварь, – приговаривала она, – бить любимую жену за две пачки майонезу. Я тебе сейчас покажу такую суку. Забыл, как сам у меня недавно по карманам шарил. К счастью Павел подъехал к дому и думал, что свара между ближайшими родственниками закончится, но он ошибся. Он попросил выйти их из машины. Лидия Степановна никак не хотела отпускать волосы супруга, хотя удары по голове прекратила наносить.

…Время было ещё не совсем позднее, но после дождя тучи стали ещё темнее. Тишина стояла, будь – то это не центр города, а глухая окраина. Двор словно вымер и весь был залит водой. Пришлось Павлу разуться, завернуть штанины и поставить машину под окна квартиры матери.

Он вышел из салона и открыл заднею дверцу со стороны где сидела Лидка. Взяв её за свободную руку начал вытаскивать из машины. Она, не сопротивляясь, вылезала из машины, тянув за собой Валерку. Не смотря под ноги, Лидия Степановна затащила мужа в объёмную лужу. Он был скован сильно её цепкой хваткой, и стоял, опустив руки ничего не предпринимая. А она, держа его голову на вытянутой руке, читала ему пьяным голосом семейный устав о любви и вежливости.

Павел, вначале смеялся над их чудачествами, потом понял, что упрямая Лидка ни за что Валерку не отпустит просто так. Он увидал на подоконнике первого этажа, вальяжно разлёгшегося жирного кота. Взяв его спокойно на руки, подошёл сзади спины Лидии Степановны и не вступая в лужу, прицельно бросил кота ей на спину. Кот летел по воздуху метра три сипло, мяукая, но когда приземлился на плечо истязательницы мужа, пропахал ей открытые места когтями, потом зацепился за подол платья и плюхнулся в лужу. От испуга или боли Лидка истошно заверещала. Мгновенно отпустила волосы мужа и тут же получила ладонью по лицу. После чего, взмахнув руками, упала навзничь в лужу. Валерка сделал шаг к ней, но она, уцепившись за его джинсы, утащила Валерку за собой в недавно образовавшийся водоём. Завязалась схватка, у неё из лифчика выпали пачки с майонезом, которые в пылу борьбы лопнули, и всё содержимое быстро расползалось по луже. Ситуация резко изменилась. Теперь уже Валерка держал жену за волосы, окунал её головой в лужу и называл её теперь не курвой, а почтенно, Лидией Степановной.

– Получи Лидия Степановна, пельмени с майонезом! Получи рассольник чувашский! А вот тебе бешбармак борский!

Напоив ёе досыта дождевой водой, вперемежку с грязью и майонезом, он словно блудливую козу потащил её к своему дому, не отпуская руки с головы и придавая босой ногой ускорение под зад.

Их обувь плавала в луже, это были мужские новые кроссовки и женские босоножки. Павел собрал их и бросил в багажник автомобиля. После чего закрыл машину, поднялся домой и первым делом залез в ванную.

глава 30

Брат появился дома рано утром на следующий день. Павел был уже на ногах и пересчитывал оставшиеся деньги. Отложив нужную сумму на товар и бензин, он обнаружил, что на карманные расходы, средств осталось мало а, сколько жить с братом до отъезда ему ещё было до сих пор не известно. Застав брата за пересчётом денег Николай произнёс:

– Здесь злой кощей, над златом чахнет, а брат родной с похмелья чахнет. Может, на бутылочку вина выделишь?

– А ты что в гостях не напился? – взглянул на него Павел.

– Нельзя в первый день знакомства показывать не одну из лучших своих привычек. Показаться надо было с лучшей стороны.

– И что показался?!

– Думаю у меня успех был оглушительный, – да и ты в стороне не остался. Ольга на тебя глаз положила. Когда ты покинул дом, она у меня про тебя всё выпытывала. Я правда тонкостей ей не говорил. Но сегодня утром сказал:

– «Интересно о нём узнать, сама его расспроси». Сказал, что ты у нас общительный парень. Короче она записала номер твоего мобильного телефона. Жди звонка.

– Притягательная женщина, – сказал Павел, – и без комплексов. И физический недостаток, никак не отражается на её привлекательности. Чудесная женщина!

– Эта чудесная женщина сама дом нарисовала. Она работает в проектном институте, и никогда не была в законном браке. Как Софа говорит, что женщина в Ольге не угасла!

– Глаза светятся, значит, и душа горит, – выдал свою теорию Павел и протянул Николаю деньги на вино.

– Всё это последний раз, – предупредил он брата, – я сажусь на пониженную материальную норму. Мне по работе нужно за товар оплатить, да на бензин оставить.

Николай взял деньги и убежал в магазин.

«Стаса бы ещё увидать и до Ореха доехать. Узнать подробности про его дело» – подумал Павел.

Николай обратился быстро. Зайдя на кухню, он налил себе в стакан вина и быстро опрокинул в рот. Что осталось в бутылке он спрятал в газовую плиту.

– Сейчас прибежит, умолять будет, – присел он на табурет и закурил.

– Ты кого – то ждёшь? – спросил Павел.

– Лидия Степановна, видела меня от своего подъезда. Валерка, видимо за грибами или на рыбалку умотал. Она сейчас к нашему стану прибьётся.