Текст книги "Россию спасёт святость. Очерки о русских святых"

Всероссийский батюшка

Такое название получил отец Иоанн, когда в Кронштадт потянулась вся Россия. Письма батюшке шли тысячами. По его молитвам люди получали исцеление.

Вместе со славой за Иоанном Кронштадтским шли по пятам клевета и ненависть. Говорили о его богатстве. Через его руки в год проходило по миллиону рублей, сумма астрономическая. Но ежедневно отец Иоанн кормил тысячи нищих, выстроил «Дом трудолюбия» со школой, церковью, мастерскими и приютом. Под его руководством издавались церковные книги для детей и юношества. В родном селе основал женский монастырь, воздвиг великолепный каменный храм, в Санкт-Петербурге основал на речке Карповке женский монастырь.

Святой Иоанн очень много ездил по России, но основное место службы – Андреевский собор Кронштадта – всегда был полон народа. При таком многолюдии приходилось перед Литургией свершать общую исповедь. Бывавшие на ней вспоминают незабываемый облик пастыря. Вид его был светоносен. Слова исповеди были такими пронизывающими, такими грозными, что доходили до глубины сердца. Люди плакали, публично исповедовали свои грехи, уходили после причастия обновленные.

Приходит к батюшке купец, жертвует в конверте значительную сумму. Батюшка берет конверт и, не вскрывая его, отдает все деньги следующему за купцом крестьянину. Пораженный купец говорит:

– Батюшка, ведь там целая тысяча.

– А она как раз и нужна ему. У него дом сгорел и ребятишки на улице.

Причем ни купца, ни крестьянина до этой поры батюшка не видел. Отец Иоанн был таким бессребреником, что епархиальное начальство даже запретило выдавать ему зарплату на руки. Он ее не доносил до дома, раздавал бедным. Один раз даже вернулся домой босиком, снял сапоги и отдал разутому человеку. Батюшку вызывали для объяснений. Он смиренно отвечал, что у него были еще в запасе сапоги, а у этого человека их не было совсем.

Великим преподавателем был батюшка. Он преподавал Закон Божий в Кронштадтской классической гимназии двадцать пять лет. Ни разу никого не отчислил. Самые отъявленные хулиганы, нерадивые гимназисты учились у батюшки на «отлично». В чем был секрет? Секрета не было – батюшка любил своих учеников, и они это чувствовали. Он, при своей занятости, находил время навещать семьи неблагополучных учеников. Его уроки были живым общением отца и сыновей. Уроков его ждали, в его слова жадно вслушивались. Особенно любили дети чтение Житий святых. Отец Иоанн читал их так, как будто и сам вместе с детьми слушал их впервые. Он приносил и раздавал учащимся богослужебные книги, брошюры о праведной жизни, молитвословы. И хотя он не давал заданий на дом, дети считали себя обязанными прочесть и пересказать подаренные им книги.

Сутки пастыря

В три часа ночи начинался день батюшки. Молился, готовился к служению Божественной Литургии. В четыре отправлялся в собор. Здесь его с ночи ждали толпы паломников, чтобы получить благословение. Было и множество нищих. Конечно, были среди них и попрошайки, но отец Иоанн кормил и их.

В Андреевском соборе помещалось пять тысяч человек, но места всем все равно не хватало. Служба шла часов до 12 дня. Записки, телеграммы, письма-просьбы о помощи отцу Иоанну приносили прямо в алтарь, и он горячо за всех молился. Его молитва была живой, горячей, он предстоял перед Господом за всех молящихся вместе с ним. Иногда причащение продолжалось до двух часов из нескольких Чаш.

После службы, сопровождаемый тысячами верующих, отец Иоанн шел по вызовам в дома к больным, умирающим, исповедовал, соборовал. Часто ездил в Петербург по просьбам страждущих. Освящал дома, больницы. Раздавал милостыню. Редко когда он возвращался домой раньше полуночи. А что он ел в течение дня? Часто пил один чай. От обильных званых обедов он уклонялся. То есть находился на ногах около двадцати часов в сутки. Перед сном молился, а дальше – двух-трехчасовой сон. Вставал в три часа ночи. И все повторялось. Только Господь мог дать батюшке такие силы трудиться. При этом отец Иоанн писал книги, вел дневники, отвечал на бесчисленные письма.

Особенно досаждали батюшке те, кто преступал Божию заповедь «не сотвори себе кумира». Они, особенно дамы, превозносили батюшку, смотрели на него как на божество, всюду следовали за ним, бросались даже под карету, в которой ехал батюшка. Таких женщин прозвали «иоаннитками». Иногда поклонение батюшке походило на психоз. Когда он служил в Харькове, все кусты и цветы у собора были вытоптаны. Железные решетки сломаны. Народу на молебен собралось свыше шестидесяти тысяч.

Примерно то же повторялось в Самаре, Саратове, Казани, Нижнем Новгороде.

Последние дни императора

«Я не смел пригласить вас, – сказал смертельно больной Александр III отцу Иоанну. – Благодарю, что вы прибыли. Прошу молиться за меня. Я очень недомогаю».

Император говорил с трудом. Это было 12 октября 1894 года в Крыму, в Ливадии. Отец Иоанн преклонил колени перед святыми иконами. Император тоже встал на колени рядом с батюшкой. Ему даже помогли встать, поддерживали. После совместной молитвы императору стало намного лучше, он встал сам. А врачи думали, что он умрет с минуты на минуту.

Император прожил еще пять дней. 17 октября отец Иоанн исповедовал и причастил царя. Свершил также Таинство Елеосвящения.

Ранее Александр III говорил, что отец Иоанн – святой человек. Умирая, царь просил батюшку возложить руки на его голову. Последние слова царя были: «Когда вы держите руки свои на моей голове, я чувствую большое облегчение, а когда отнимаете, очень страдаю – не отнимайте их».

Отец Иоанн держал свои руки на голове умирающего царя и продолжал держать, пока царь не отдал свою душу Богу.

В те годы святой праведник писал: «Царство Русское колеблется, шатается, близко к падению… Если в России так пойдут дела, и безбожники, анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как другие царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония».

«Моя жизнь во Христе»

Главной книгой отца Иоанна Кронштадтского является его труд «Моя жизнь во Христе». Первое ее издание вышло в 1893 году. В книге было тысяча с небольшим страниц. Все вопросы духовной жизни, пути исцеления от греха, предостережения от падений были в этой книге жизни и любви. Книга сразу же стала любимой и священниками, и всеми православными. Ее переводили. Один английский священник называл ее настольной.

Иоанн Кронштадтский предчувствовал грядущие трагические события русской истории. Он сокрушался: «Бедное Отечество! Когда-то ты будешь благоденствовать?! Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к царю и Отечеству и чистоты нравов».

Две великие фигуры возвышаются в России в конце XIX – начале XX века. Это писатель Лев Николаевич Толстой и священник Иоанн Кронштадтский. Толстой постоянно упрекал батюшку, да и вообще священников, Православную церковь. Авторитет же его и влияние на умы было огромным и вредоносным. Без преувеличения можно сказать, что Толстой накликивал на Россию грядущую катастрофу октябрьского переворота.

Никоим образом не умаляя достоинств Толстого как художника, отец Иоанн и в проповедях, и в статьях говорил о губительности учения Толстого. Интересно, что Толстой с юношества носил вместо нательного крестика медальон с изображением Руссо – человека циничного и безбожного. Писатель противопоставлял анархию государственному устройству, создавал свою религию, основанную на своем разумении. И когда сейчас говорят, что Синод отлучил Толстого от Церкви, это неверно: Толстой сам себя поставил вне Церкви, дошел до того, что сочинял свое Евангелие. Гордыня Толстого была вселенской. Читать это Евангелие невозможно без содрогания: это пародия на Священное Писание.

Известна притча отца Иоанна. В аду два грешника – разбойник и писатель. Разбойник раскаялся в земных деяниях, искренне молится. Он получает облегчение и прощение. Но писатель не прощен, ибо если он и умер, то его труды продолжают губить людей. Конечно, статьи Иоанна Кронштадтского доходили до Толстого. Жаль, что не вразумляли его. Необходимо напомнить заключительные слова Определения Святейшего Синода о Толстом: «Посему свидетельствуем об отпадении его от Церкви, вместе и молимся, да подаст ему Господь покаяние и Разум Истины. Молимтися, милосердный Господи, услыши и помилуй, и обрати его Пресвятой Твоей Церкви».

Где тут проклятие, где хула? Тут братское увещевание, тут боль за отпадение овцы от стада, тут надежда на спасение заблудшего.

Последняя литургия

10 декабря 1908 года, собравши последние силы, служил отец Иоанн в Андреевском соборе. Тысячи раз служил он Литургию. Он говорил, что неспокоен, если не причащается ежедневно. Литургия для него была главная служба. Казалось, он будто парил над полом храма: Ангелы Божии помогали ему служить, выносить причастную чашу. В напряженной тишине собора был слышен его тихий, отчетливый голос:

– Верую, Господи, и исповедую…

Батюшка предсказал день своей кончины. И мирно, тихо, с молитвой, перекрестясь, отошел ко Господу в семь часов сорок минут утра 10 декабря того же, 1908 года. На всем огромном пространстве, от Кронштадта до Карповки, стояли толпы людей. Мороз испытывал их на верность, слезы замерзали на щеках. Похоронное шествие возглавляли священники с иконами и хоругвями, кадильный дым и молитвы восходили к Небесам. Военные оркестры исполняли духовный гимн «Коль славен наш Господь в Сионе». По всей дороге стояли войска, но не для охраны, а по их просьбе – все хотели проститься с любимым батюшкой.

«Плохо будет России без батюшки», – слова эти раздавались повсюду как горькое предчувствие тяжких испытаний для России.

Монахини Карповского Иоанновского монастыря встретили любимого покровителя рыданиями: «Кто придет теперь к нам, сиротам, на кого ты нас покинул? Закатилось наше солнышко!»

Нет, не закатилось. Море света от свечей, возжигаемых нескончаемыми идущими к батюшке, светит всегда. Зажжем и мы свою свечу.

День памяти Иоанна Кронштадтского – 20 декабря (2 января).

Святой равноапостольский Николай, архиепископ Японский

Николай, архиепископ Японский

Нет ничего неожиданного в том, чтобы встретить в Сергиевой Лавре православных японцев. Паломниками они прибывают и в Вифлеем, в храм Рождества Христова, и на Синай, где пророк Моисей получал Заповеди Завета от Господа. Их молитвенность и благоговение перед святыми местами Православия изумительны. Они – духовные чада святого равноапостольного Николая, архиепископа Японского.

В первую половину XIX века русское священство пребывало в бедности и издевательствах со стороны «прогрессивной общественности». В семье священников Бельского уезда Смоленской губернии родился мальчик Ваня. Полное имя – Иоанн Димитриевич Касаткин. Видел он тяжкую долю батюшки, но сомнений у него не было: пойду по отцовской стезе, буду служить Христу и России.

Первым этапом его духовного становления стала семинария. Иоанн закончил ее с отличием – и не только от усердия, но и от понимания, что средств к дальнейшему его образованию у отца нет, – и поэтому надеялся учиться на казенный счет как отличный ученик.

Надежда сбылась – он был принят в Петербургскую Духовную академию с присуждением ему пусть небольшой, но все же стипендии. Учился блестяще и в академии.

Поворот судьбы

Ничего случайного не бывает в жизни. Казалось бы, Иоанн Касаткин, студент четвертого курса, случайно прочел приглашение желающим занять место священника при русском консульстве в Хакодате. Да оказалось, что не случайно, а судьбоносно.

Он увидел приглашение, когда шел ко всенощной. И во время службы в храме вдруг стало ему совершенно ясно, что это его приглашает не консульство, а Сам Господь призывает к служению в далекой восточной стране.

Иоанн, студент академии, навсегда прощается со своим именем, становясь иноком Николаем. Тогда же, в 1860 году, он постригся в монахи, рукоположился в иеродиакона и иеромонаха. За короткое время он поднимается по ступеням церковной службы так быстро, как никто другой. Руководство академии давно видело и набожность Касаткина, и его недюжинные успехи в овладении богословскими и светскими науками.

В сибирском городе Новониколаевске (ныне Новосибирск) состоялась, прямо сказать, историческая встреча монаха Николая, будущего равноапостольного святого, и архиепископа Иннокентия, будущего апостола Америки и Сибири, митрополита Московского. Святитель Иннокентий задержал молодого монаха, посвятил во все сложности отношений России и Китая, России и Америки. Возложил на Николая в знак доверия и благословения бронзовый крест.

2 июля 1861 года иеромонах Николай прибыл к месту службы. Япония, до того наглухо закрытая для иностранцев, медленно и с трудом приоткрывалась. Иностранцев японцы ненавидели, забрасывали камнями, даже убивали.

Прежде всего иеромонах Николай взялся за японский язык. Язык очень трудный и в устной речи, и в письменной. Но чем далее углублялся Николай в совсем незнакомую стихию языка и культуры, тем более начинал любить страну, жить в которой определил ему Господь.

Савабэ приводит Сакая

Позднее он писал: «Моё воображение рисовало мне толпы отовсюду стекающихся слушателей, а затем и последователей слова Божия. Каково же было мое разочарование, когда я по прибытии в Японию встретил совершенно противоположное тому, о чем мечтал! Тогдашние японцы смотрели на иностранцев как на зверей, а на христианство как на злодейскую секту, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи».

Иеромонах Николай жил и служил в консульстве города Хакодате (остров Хоккайдо). К сыну русского консула приходил известный тогда фехтовальщик Савабэ. Он всегда злобно смотрел на священника. Священник молча кланялся, приветливо здоровался. Савабэ наконец не выдержал. Подошел и грубо, демонстративно положив правую руку на рукоятку сабли, заговорил:

– Вы варвары, вы вредны для Японии. Приезжаете высматривать нашу страну. Особенно вредна твоя вера.

– А что ты знаешь о ней и почему так о ней говоришь? – спросил отец Николай.

– Не знаю и знать не хочу.

– Но разумно ли, не зная чего-то, ругать?

С прежней надменностью Савабэ сказал:

– Ну и что за твоя вера? Говори!

– Изволь слушать, – ответил отец Николай.

Рассказ его был незабываем для Савабэ. Он впервые слушал о Боге Едином, о Творце Вселенной, о Боге – искупителе человеческих грехов, Боге милосердном и карающем.

«По мере того как я говорил, – вспоминал потом святитель Николай, – лицо его прояснялось. Он достал из-за пояса тушницу, отложил саблю, достал из рукава бумагу и стал записывать. Через час или полтора это был совсем другой человек.

– Поговорите еще, – просил он.

И стал приходить каждый день».

У Савабэ был образованный друг, конфуцианец Сакай. Савабэ пересказывал ему беседы с русским священником. Но Сакай только смеялся. Однажды Савабэ настоял, чтобы Сакай сам поговорил с отцом Николаем. И – вот великая Благодать Божия – Сакая тоже коснулось учение Христа и проникло в его душу. Со временем он стал великим постником и молитвенником. Потом старые японцы-христиане вспоминали, как Сакай во время службы повергался ниц перед иконами в молитвенном восхищении.

И Савабэ, и Сакай были не простыми японцами, а сизоку – дворянами. Около них образовался кружок желающих узнать новую религию. Отец Николай, замечательно владея к тому времени японской речью, не жалел времени на разговоры с молодыми людьми. Главное же в его жизни, как и всегда, были молитвы к Богу, мольбы о помощи приведения к Престолу Божию новых христиан.

В россию за помощью

Зерна веры Христовой давали всходы. Домовая церковь в консульстве не вмещала молящихся, требовалось новое церковное здание. Необходимы были и священники, ибо число желающих узнать о Святой Троице, о таинствах и обрядах Православия стало уже большим и все увеличивалось.

Помолясь, отправился иеромонах в столицу России. В Святейшем Синоде Петербурга он нашел полное понимание. Ему были выделены сотрудники, даны средства, достаточные для начала строительства.

Обратная дорога была вся заполнена занятиями с сотрудниками. Отец Николай учил японскому языку, рассказывал об истории Японии. Давно ли, вспоминал он, христиан в Стране восходящего солнца заворачивали в соломенные снопы, складывали в груды, сжигали. И это поощряло государство. Только в 1873 году были отменены эти антихристианские эдикты (законы).

Но уже в 1870 году стараниями иеромонаха Николая в Японии была открыта русская православная миссия. Именно это послужило прекращению гонений на христиан. То есть открытие миссии было следствием того, что японцы стали обращаться ко Христу.

Главой миссии был назначен отец Николай, но теперь уже в сане архимандрита. Церковь Христова из Хакодате пришла в город Синдай, а далее пошла по всей Японии. Проводились публичные диспуты о вере, создавались христианские общины, открывались школы. Проповедь православия стала гласной. В 1880 году архимандрит Николай второй раз едет в Россию. Через Москву в Петербург. Но теперь он уже едет не просить, он вызван Святейшим Синодом, который возводит его в сан епископа.

Епископ, преосвященный Николай, обходит святые места Петербурга, Москвы, заезжает для поклонения в Троице-Сергиеву Лавру и спешит в Японию – в свой, теперь уже навсегда, дом. Больше он в Россию не приезжал. Оставшиеся ему 32 года земной жизни он безвыездно прожил в Японии.

Выстроить православный храм в столице Японии Токио всегда было заветным желанием архипастыря. Он собирал на строительство пожертвования. И в России, и в Японии. К 1884 году набралась изрядная сумма – триста тысяч рублей.

Посреди Токио возвышался холм Суругадай. Он был приобретен, и на нем был заложен храм. Пришлось делать тяжелейшие насыпные работы и особенно тщательно созидать фундамент. Нельзя забывать, что землетрясения беспокоили Японию во все времена.

Но трудности строительства – ничто по сравнению с той кампанией вражды и клеветы, которая обрушилась на святителя. Говорили, что он шпион и что воздвигает храм недалеко от дворца императора, чтобы император был у русских всегда на виду. Были следующие предложения: насыпать гору между дворцом и храмом; купить храм за миллион рублей; снести его, взорвать, уничтожить…

Семь лет шла стройка. Поднялся на центральный купол освященный, сверкающий на солнце крест.

24 Февраля 1891 года

В этот день специально выписанный из России искусный звонарь ударил в колокола собора. Неслыханный звон как будто с Небес раздался над столицей Японии. Пораженные небывалым звоном, японцы стекались отовсюду. Святитель Николай не скрывал слез: всего ровно тридцать лет назад он приехал в Японию.

Было у него два ученика, теперь 216 общин, и в них почти двадцать тысяч человек.

Доселе храм этот японцы называют храмом Николая – «Сейдоо-Никорай».

«Собор этот будет памятен, – писал святитель Николай, – будет изучаем, подражаем, смело говорю, – сотни лет». Японцы гордятся храмом. Возле него выстроены духовная семинария, женское училище, миссионерское управление, типография, административное здание.

Это был тот центр, откуда по всей Японии лился свет Православной веры.

Святитель непрерывно ездил по стране. Всюду верующие прихожане с радостью встречали своего дайсимпу – епископа. Святитель служил Литургии, крестил, причащал, проводил беседы, всегда читал проповеди. Привозил с собою духовную литературу на японском языке. Он лично переводил на японский Священное Писание, богослужебные книги. И этот труд – огромная часть его жизни. Святитель прекрасно знал русский язык, церковнославянский, греческий, японский, и все – в совершенстве.

Из года в год, десятилетиями, исключая поездки, рабочий день святителя был не менее шестнадцати – восемнадцати часов (а в поездках – и все двадцать). Утром молитвенное правило, церковная служба, прием посетителей, писание служебных документов, писем, келейное правило. И неизменно в шесть часов вечера, минута в минуту, приходил к святителю специалист по переводам Накаи-сан. И до десяти часов ежедневно они трудились. Войти к ним мог только слуга Иван-сан, принести чаю.

«Хотя бы небо разверзлось, – говорил Владыка, – а я не имею права прекратить работы по переводам».

Его трудами был переведен весь круг богослужебных книг: «Октоих», «Триодь постная и цветная», «Православное исповедование святителя Димитрия Ростовского», «Катехизис», «Священная история» и многое другое. Святитель Николай основал православные журналы на японском языке: «Православный вестник» («Сэикео симпоо»), «Православная беседа» («Сэикео еова»). В них печатались переводы православных богословов, Жития святых.

И все это при постоянной скудости средств, в основном на иены прихожан.