Текст книги "SWRRF. 20?? (воспоминания из будущего). Кн. 6. Часть 1"

А потом по миру прокатилось цунами второй волны, Большой Обвал долговой пирамиды, бездумно возводимой в течение полувека, глобального фондового кризиса, в ходе которого акции почти всех компаний, гособлигации превратились в мусор. Былые «фондовый рынок», «кредитно-финансовая система» были уничтожены…

…Всё это для девяноста девяти процентов населения Земли было настоящим бедствием, жизненными крахами, личными трагедиями…

Но для немногих это была давно готовившаяся, спланированная бизнес-операция…

Как во всех подобных случаях, которые знает история – всех этих мировых войн, переделов мира…, – люди, проводившие эту операцию, в реальности не предвидели все её последствия, тем более, что уже при планировании той операции, у них не было полного согласия по её конечным целям… И эти «вершители истории» всё более утрачивали контроль за развитием событий по мере разворачивая спровоцированного ими Обвала…

В том числе не совсем так, как они ожидали пошёл процесс «кластеризации» мировой экономики.

…Все «земли», «регионы», «округа», «коммуны»… – «тянули одеяло на себя». Если на их землях появлялось, хоть, что-то, создававшее «зоны экономической и социальной стабильности», – им предоставлялся полный карт-бланш, плюя при этом на терявшие смысл законы и предписания вышестоящих властей.

И все эти вышестоящие власти – земельные, федеральные, «евросоюзные»…, – долго ничего с этим не могли поделать. Они утратили все реальные «инструменты влияния». Административные, но, главное, финансовые.

Евросоюз изначально не имел сколько-нибудь эффективных, значимых наднациональных органов. Это была громоздкая бюрократическая структура, преимущественно, занимающаяся изготовлением множества всевозможных регламентов. Единственным инструментом, обеспечивающим долгие годы «европейское единство» было распределение всяких «квот», субсидий, льготных кредитов… Но в условиях, когда европейский центробанк, как и все, объявил о своём дефолте, а все торговые связи, производственные цепочки непонятным образом перестраивались – евробюрократия утратили и эти реальные инструменты влияния.

Национальные Власти, давно потерявшие в глазах большей части населения интеллектуальный, моральный авторитет, тоже лишались и каких-либо финансовых, экономических средств влияния на развитие ситуации в своих странах. В Германии всей внутренней жизнью до того, по сути, «рулил» Минфин, контролируя выпуск и распределение пакетов акций, определяя налоги и льготы, напрямую согласовывая, «дирижируя» работой крупнейших компаний… Но сейчас все эти инструменты контроля и регулирования тоже надолго были ослаблены, а то и утрачены. Вынуждено пришлось «отыгрывать назад», запуская масштабные программы денационализации…

К тому же, одним из сценариев избавления от накопленных долгов предусматривалось провоцирование сепаратистских движений, развал национальных государств. В этом хаосе распада не понято было, кто кому что должен, у какого какие долги. И их проще было списать. А заодно национальные государственные структуры утрачивали реальную власть. И та легко перехватывалась наднациональными глобалистскими «элитами» ^{[Приложение]}

Всё скатывалось в хаос борьбы тех, кто стремился к деглобализации и локализации производств, с восстановлением национальных цепочек поставок продукции, структур управления потреблением, – и «игроков», ориентирующихся на транснациональные корпорации, наднациональные кланы, союзы семей…

Возможности применения «силовых рычагов» тоже существенно уменьшались.

Их применение само по себе требует немалых средств, которых становилось всё меньше. А, главное, на каких основаниях? Местная полиция не горела желанием лезть в дела благополучных территорий пока там всё было благопристойно. Если ты сам не создаёшь законных поводов вмешиваться в твои дела, никто в них вмешиваться и не будет. Если на вас никто не жалуется, если дороги, дома, машины, велосипеды и все прочее, что подлежит тому или иному регулированию, соответствует всем формальным требованиям, то зачем на вас тратить время. Более того, всю каждодневную рутину местная полиция с радостью передала созданным в ИХ городках «командам правопорядка». Так, раз в одну-две недели заезжал к старостам какой-нибудь инспектор поинтересоваться, не нужна ли какая-нибудь помощь. Узнав, что не нужна, перекусив за дружеским обедом или ужином, – с лёгким сердцем уезжал ещё на пару недель. А когда появились Идентификаторы и Модули Безопасности, они стали приезжать и того реже. Без того хлопот хватало. Главное, чтобы в положенных местах стояла и исправно работала соответствующая контрольная аппаратура. И «дебет» с «кредитом» сходился. То есть, число въехавших по данным контроля Модулей Безопасности в соответствующий контрольный участок, совпало в конечном счёте с числом покинувших этот участок. И никаких «противоправных действий» системами контроля на участке зафиксировано не было.

Привлекать более солидные силовые ведомства – спецслужбы, армию…, – тогда просто не было возможности: сил и средств не хватало на всё множащиеся и расширяющиеся проблемные и неблагополучные места, зоны нестабильности, особенно когда началась «Революция бездельников». Кроме того, власти вынуждено теряли монополию на насилие, передавая всё больше своих функций силам безопасности крупных, системообразующих корпораций…

Так что ALS со своим посёлочком и Familiendorf жили своей жизнью, в которую ни местные, ни земельные власти никак не вмешивались. Правда, эти власти, очевидно, вначале воспринимали ALS и Familiendorf, как обычный FC ^[8], которые тогда стали интенсивно плодится. Но, даже, когда стало ясно, что это не обычный FC, когда были официально признаны Свободные Коммуны, и Familiendorf оформлен, как одна из таких коммун, – это ничего не меняло в сложившимся status quo: раньше просто не вмешивались в дела Familiendorfа из прагматических соображений, теперь для такого вмешательства у местных властей не было никаких юридических оснований. При этом «приграничные» городки, сохранили официальную принадлежность коммуне Верде и Мейнхорсту. И такое двойственное положение всех устраивало. Местные власти, потому что они полагали, что таким образом контролируют такое странное и подозрительное образование, как Свободная Коммуна, а ИМ это было выгодно, так как эти официальные городки, коммуны были удобными «точками выхода» в ТОТ мир…

Familiendorf. Первые годы

Попав в Familiendorf, когда ему не было и пяти лет, Александр до одиннадцати лет, как и все его друзья и приятели, почти не покидал территорию Familiendorf’а. Тогда это во многом определялось соображениями безопасности. Именно на эти годы пришёлся пик экономических, социальных, политических конфликтов, разборок «переустройства» и нового «передела мира». Но не только. И потом, и сейчас до десяти-двенадцати лет ИХ дети очень редко и ненадолго покидают Familiendorf.

В начале жизни, на самом деле, совсем не важны поверхностные разнообразие и невнятная новизна, так называемой ТАМ, «информации». Хаос впечатлений, которые несформировавшееся сознание неспособно переварить. Более того, такое перенасыщение разнообразием и новизной в первые лет десять жизни вредно для развития ребёнка. Большая часть всего этого разнообразия почти тут же забывается, вытесняясь новыми впечатлениями. И реально мало что даёт для образования, развития. Потом во взрослой, сознательной жизни очень немногое из того помнится и как-то значительно влияет на твою жизнь, твоё понимание жизни. В конечном счёте, это вредно для детского сознания. Формируются поверхностное мышление, неспособность на чём-то долго концентрироваться, неспособность к глубокому пониманию и, даже, нежелание что-то глубоко понимать.

В раннем детстве важна интеллектуальная, духовная насыщенность окружающей тебя жизненной среды. «Круг общения» и «круг дел», «поле деятельности», их богатство и глубина. Богатство, которое ты сразу полностью не можешь понять и охватить. Глубина, которую ты до конца не можешь постичь. Но ты чувствуешь ощущаешь и эту глубину, и скрытое в этих глубинах богатство. Они тебя увлекают и затягивают. И ты каждый день погружаешься в мир открытий и увлекательных дел. Ты познаёшь глубину мира. И через эту глубину его широту, безграничность, необозримость…

В одном мгновенье чуять вечность,

Огромный мир – в зерне песка,

В единой горсти – бесконечность

И небо – в чашечке цветка.

На самом деле тебе поверхностное перенасыщение разнообразием и не ненужно. Ты ещё психологически к этому не готов. При всех попытках с трёх-четырёх лет заявить о свой самостоятельности, для тебя в эти годы, всё равно, самым главным остаётся «ближний круг». Семьи, близких друзей семьи, первых собственных друзей. И ты этот круг долго не торопишься расширять, делаешь, это неспешно, осторожно и, даже, с опаской.

В реальную, «пространственную», широту и разнообразие мира ты входишь постепенно, последовательно его осмысливая и осваивая.

ИХ система образования и воспитания никогда не была сводом формальных правил. Единственное, что изначально тщательно продумывалось и организовывалась, – это «информационная среда».

Как он сейчас понимает, именно эта правильно организованная «среда» была главной «линий защиты», оберегавшей его «мир детства».

К тому времени эта «информационная» и «медийная», как любили когда-то выражаться, среда, основанная на Интернете, телевидении и, так называемой, мобильной связи деградировала и разваливалась. Совсем не исчезла, но уже влачила жалкое существование на задворках. Глубокий кризис этой системы ясно обозначился уже на рубеже двадцатых, когда стало совершенно ясно, что она не только не способна выполнять функцию обеспечения её пользователей достоверной, полезной информацией, проверенными точными знаниями, давать доступ к достижениям подлинной культуры, но стала явно превращаться в систему, сознательно предоставляющую преимущественно недостоверную, ложную и опасную информацию, пропагандирующей суррогатную псевдо культуру. Эта «среда» стала пространством самоутверждения закомплексованных недоучек, средством манипулирования сознанием людей, решения экономических, политических задач тех скрытых сил, которые эти системы создавали и контролировали ^{[Приложение]}.

Попытки отдельных людей, социальных групп, профессиональных сообществ противостоять этому деструктивном информационному давлению через создание закрытых сообществ, своих сайтов, мессенджеров, социальных сетей, баз данных, выстраивания защитных фильтров, шлюзов и тому подобное существенного эффекта не давали. Эти усилия почти никак не влияли на общие принципы функционирования этих систем. Все эти попытки напоминали попытки искупаться в реке, заполненной густым слоем дерьма. Ты разгребаешь перед собой небольшой участочек чистой воды, но он ту же заполняется нахлынувшими новыми волнами дерьма…

Не говоря уже о том, что все те «глобальные сети» создавали всяким проходимцам безграничные возможности для того вас грабить, шантажировать вас, манипулировать вами… и, вообще, ставить под угрозу вашу жизнь, атакуя системы жизнеобеспечения разного уровня и разной функциональности, от вашего «умного дома», автопилота вашей машины, до энергетических, транспортных систем, систем водоснабжения отдельных городов, регионов и целых стран… «Возможности», которые предоставлялись теми информационными сетями, построенных на, так называемых, «Интернете» и «мобильной связи», не компенсировали всё возраставшие угрозы, проблемы безопасности, которые эти сети создавали…

Кризис той информационной системы уже в начале двадцатых стал настолько очевиден, что ею вынуждено озаботились и те, кто всю эту систему создавал, и кто ею реально рулил. Доверие к информации в этой системе, её новостному и прочему «контенту» стремительно падало. Соответственно, падали прибыли. Тогда МонстрПрограммирования, ГлавныйПоисковик, «социальные сети» вроде ЛицомкЛицу и прочие решили выставить себя борцами с ложью и манипуляциями общественным мнением… Всё это делалось на модной тогда технологии «блок-чейн». Она позволяла достаточно быстро определять источник недостоверной, опасной, вредной информации. Это само по себе на деле мало что давало: взамен «загашенных» файковых источников, продвинутые боты, подстроенные под «хитрости» блокчейна, тут же создавали несколько новых. Но, главное, право определять, что достоверно, ложно, опасно эти заправилы той «информационной среды» оставляли за собой. К тому же, именно они были главным поставщиком ложной и опасной информации, главными инструментами манипулирования общественным сознанием в интересах тех кланов, что за ним стояли… Так что, в конечном счёте, ничего путного из этой затеи не вышло…

Ясно было, что нужен фундаментально иной принцип. Отбросить всю эту лабуду про «открытое информационное пространство», «свободу информации» и «право на самовыражение», – и создавать автономные сети различной функциональности, а «пользователям» дать возможность выстраивать свои сети из источников, которые они сами отбирают, которым доверяют.

Решение этой проблемы упиралось в технологические возможности: скорость и «широту» каналов связи, их автономность, мощность серверов, дата центров, системы адресации…

Технологические прорывы двадцатых создали необходимые условия для создания «физически независимых» сетей, со своими каналами связи, своей системой адресации, компактными мощными информационно-аналитическими комплексами и дата-центрами, со своими «мозгами», системами организации и хранения информации, алгоритмами обработки запросов, системами шифрования … – Полноценные независимые автономные информационно-аналитические структуры.

При всём том, что создание таких автономных структур становилось всё более дешёвым и доступным для всё более широкого круга лиц, позволить себе такое мог не каждый, особенно, в начале. Первые – помимо военных, властей разного уровня, систем жизнеобеспечения и тому подобное, – такие информационные структуры стали создавать крупные научные, исследовательские и образовательные центры. Но добило «Интернет» и «социальные сети» в «развитых странах» создание автономных информационных структур платёжных, торговых систем, а затем систем Потребительских модулей ^[12]. Весь Интернет держался на явной и срытой рекламе, втюхиваемой «юзерам», навязываемых в сети услуг. Теперь всё это ушло в системы платёжных модулей, «открытые, общедоступные» базы данных товаров и услуг… Былой Интернет как-то выживал во «freetowns» и «отсталых странах»…

Основателями в самом начале проектирования их мира в качестве одной из его главных основ была заложена своя независимая автономная информационная сеть. Правильнее будет сказать – сеть знаний. Потому что всё, что туда попадало, проходило жесточайший отбор на достоверность и значимость. Проблемы возникали при получении и осмыслении новой информации, поступавшей из ТОГО мира, потому что всё, что было создано и накоплено за тысячелетия развития мировой культуры, Основателями было отобрано, собрано и «разложено по полочкам».

Ничто из ТОГО Мира в эту сеть «напрямую» не попадает. Только через, так называемых, «информационных агентов». Это – виртуальные личности, создаваемые внутри их сети. Все он имеют реального «прототипа» в ТОМ Мире, какого-то учёного, аналитика, «деятеля культуры», корреспондента… Источник обязательно должен быть персонализированным. Большая часть таких «агентов» выявлялись интеллектуально-аналитическим комплексами, которые непрерывно шерстили «информационное поле» того мира, отделяя зёрна от плевел. Сразу такие «агенты» получали «не верифицированный статус». И могли в таком статусе находится довольно долго. Пока информация этого «агента» не заинтересовывала кого-то из их специалистов. И он подтверждал значимость и достаточно высокий уровень достоверности этой информации. Тогда этот источник информации получал статус «верифицированного агента». Ну, а дальше шло наращивание его верифицированности, надёжности, по мере того, как всё больше их специалистов обращалось к информации этого «агента» и подтверждали надёжность и значимость предоставляемой им информации.

Некоторые «агенты» сразу вводились как верифицированные. Это были те, кого «заводили» кто-то из «местных», рекомендуя как достоверные источники своим друзьям, знакомым, коллегам из «внешнего мира», с которыми уже имели опыт совместной работы…

Новая информация из «сферы культуры», практически, вся «заводилась» по личному выбору «источников информации», определялась «личным знакомствами» в ТОТ мире; при этом часто и свои сами выступали в роли «информагентов» по сферам их интересов.

ИХ Единая автономная сеть, объединяла автономные сети их коммун, принадлежавших или контролировавшихся ими сети научных, исследовательские центров, производственных комплексов, со своими дата центрами, аналитическими комплексами…

Единство ИХ общей сети обеспечивалось надёжно защищёнными, «физически независимыми» каналами инфообмена, со своим системами адресации, шифрования…, надёжно изолированными от любого доступа извне.

Все знания в ИХ сети самым разнообразным образом структуировались в виде каталогов, поисковых систем… Начиная от традиционных классификаций наук, направлений искусства, цивилизаций и исторических эпох и тому подобное, «актуальных проблем» и «перспективных направлений»… – до индивидуальных систем, создававшихся разным их специалистами, исследователями, рабочими группами… И, само собой, по уровням «посвящённости»…

Но со всем этим ты сталкивался только после двенадцати-четырнадцати лет. До этого ты пользовался парой десятков общедоступных образовательных информационно-аналитических комплексов, с их каталогами, поисковыми системами под различные возрастные группы, сферы интересов. И «подборками» родителей, своих учителей и наставников. Все остальные от тебя никто не скрывал. Но, во-первых, никто не отменял регулирование и выстраивание выдаваемых данных по твоим запросам в твоём ПИАКСе, учебных эдвайзерах ^[10]. А алгоритмы обработки таких запросов лет до двенадцати определяли родители, учителя и наставники. Преимущественно, в те детские годы Александр с друзьями получали всю нужную им информацию в первом поколении «эдвайзеров» – ПИАСах, персонализированных интеллектуальных аналитических системах, которые настраивалась с помощью учителей и наставников под твою программу, сферы интересов, увлечения… И ты, пока, в этом – настройке запросов, – совсем не разбирался. А право на формирование своего «эдвайзера» ты получал не раньше двенадцати лет. А во-вторых, в том возрасте это было и удобнее, потому что эти «подборки» были подогнаны под задания, проекты, которые тебе давали…

Особо тщательно «просеивалась» новостная информация из «внешнего мира». Опять же, это была, прежде всего, научная информация и информация о значимых событиях «культурной жизни». Всё, что касалось массовой культуры, «светской хроники», всевозможных сплетен и тому подобного информационного мусора, – всё это, практически, полностью блокировалось. Также блокировались почти все текущие «общественно-политические новости», весь тот вал безумия, насилия… Такая «инфа» выкладывались в особых разделах лишь в форме аналитических обзоров, в которых передавался основной смысл происходивших событий и полностью блокировался тот океан лжи, ненависти, насилия, бесчеловечности, который заполнял ежедневные новости того мира. Поэтому ни Александр, никто из его друзей ничего не знали ни о «Революцию бездельников», ни о каких-то других тогдашних «эпохальных событиях».

Что такое социальные сети – этот главный рассадник пошлости, агрессивности, глупости и прочих «прелестей» ТОГО мира, – до тех же лет четырнадцати-шестнадцати они понятия не имели. Знакомство с ними получали по мере легализации. И здесь действовал «обратный» принцип: они выступали в этих социальных сетях, мессенджерах, в виде виртуальных личностей, которые создавались под легенды, под которыми они «выходили» в ТОТ мир.

У них – как к тому времени было принято в сохранявшихся нормальных школах разных стран ТОГО МИРА, – действовал принцип: на учебных занятиях никакой личной электроники. Просто, у них этот принцип применялся последовательно. И не только на учебных занятиях. В их Familiendorf’е все, их родители, знакомые, учителя, гости не носили при себе никакой персональной электроники, кроме медицинских модулей и модулей экстренной связи. Только прямое личное общение. На тот случай, если при обсуждении с друзьями, в спорах тебе требовалась дополнительная информация, нужно было что-то просчитать или смоделировать, или просто тебя посещала интересная мысль, которую надо было просчитать и зафиксировать, – на эти случаи везде, в особых беседках парков, в кафе и клубах, в концертных и выставочных залах, и, само собой, в образовательных и исследовательских центрах были разбросаны персональные терминалы доступа к ПИАСам, а позже к «Эдвайзерам». Причём связь между терминалами, ПИАКами, дата центрами, аналитическими комплексами осуществлялась по подземным защищённым сетям коммуникаций. Маломощные, с минимальным уровнем «электромагнитного загрязнения», «эфирные» сети использовали только для передачи данных медмодулей, экстренных вызовов и датчиков геопозиционирования.

Ну и, естественно, такие терминалы были на учебных и рабочих местах. Они были во всех учебных классах, лабораторных, мастерских… Но ты особенно старался им не злоупотреблять. На всех занятиях использовали обычные бумажные тетради с обычными ручками – до восьми лет только «перьевые», – и одну общую электронную тетрадь. Объяснение нового материала никогда не записывалось. Ты должен был внимательно слушать и вникать. В зависимости от изучаемого «предмета» и темы, при объяснении, конечно же, использовали разнообразные средства визуализации, моделирования… Потом в обычной тетради записывал решения учебных заданий. И в это время на дисплее, которым могла быть вся поверхность учебного стола, ты мог «прокручивать» только что прослушанное объяснение темы. Если при проверке выполненных заданий, выяснялось, что ты что-то не так или не до конца понял, тебе твои слабые места растолковывались. И уже эти разъяснения и растолкования ты записывал в электронную тетрадь, для самостоятельного повторения. А потом эти записи использовали после прохождения темы для загрузки информации по этой теме в твой ПИАКС…

……………………………………………………………………………………………..

…И потом, лет с двенадцати, когда ты начинаешь искать свой путь, проверять мир и себя на прочность, лучше, чтобы тебя окружали сверстники, более старшие друзья, новые авторитеты, которые продолжали бы обеспечивать глубину и насыщенность твоей жизненной среды, твоего расширяющегося мира… А, когда ты таким образом проживёшь и переживёшь свои первые лет шестнадцать, реально станешь на свои ноги, ты сам уже будешь искать такое глубокое и насыщенное окружение и создавать его. Потому что в другом мире – поверхностном, …., – тебе будет скучно жить. Ты не сможешь там жить…

Конечно, они получали начальные представления и о широте, многообразии «большого мира», изучая историю и географию. Совершали индивидуальные – только после восьми лет, – виртуальные путешествия в разные уголки мира и разные исторические эпохи. Более интересными были групповые экскурсии в 3D визуализаторах. Эти устройства тогда были небольшими. Одновременно там могло находится пять-шесть учеников с одним учителем. Качество, конечно, с современными не сравнить. Но для того времени они были лучшими и обеспечивали достаточно достоверное погружение в реальность. Может, только с недостаточной глубиной виртуальной среды, скоростью её обновления, особенно на уровнях индивидуализации. И, решив как-нибудь отойти от маршрута основной группы и при этом ещё слишком быстро двигаясь, ты, вдруг, для группы терялся, а сам на несколько мгновений оказывался в пустоте, а потом в течение нескольких секунд наблюдал, как вокруг тебя прорисовывалась реальность. Но, всё равно, было очень увлекательно и познавательно. Он до сих пор помнил те путешествия…

Конечно, всякий раз после таких виртуальных путешествий возникало желание увидеть всё «вживую». Они доставали учителей и родителей вопросами, когда они смогут поехать в эти места. Им говорили что-то уклончивое, типа: «вот немного подрастёшь…» Но эта пауза в задержке удовлетворения твоего любопытства, это любопытство только подстёгивало. И ты в свободное время старался побольше узнать об этих заинтересовавших тебя местах. И этот подход теперь у них у всех «в подкорке». Прежде чем куда-то поехать на экскурсию, отдохнуть, ты стараешься побольше об этом месте узнать. И, когда приезжаешь, проще во все окружающее вжиться, глубже и точнее понять. Для него странны до сих пор практикующиеся в ТОМ мире путешествия «по историческим местам и достопримечательностям». Час-два на «достопримечательность», а то и десять-двадцать минут. Зафиксировал своё «приобщение», и ты не хуже всех, и есть о чём поговорить в пустопорожней «светской беседе». Впрочем, сколько людей в ТОМ мире и как часто могут позволить себе даже такие путешествия?

При этом у них – Александра и его друзей, – совершенно не было ощущения закрытости, «запёртости», насильственного ограничения их права на «перемещение в пространстве».

В самом принципе той или иной формы изоляции центров образования от окружающего мира, вроде бы, нет ничего принципиально нового. Так создавались ещё первые средневековые университеты. Этот принцип сохраняется в «старых университетах» и «элитных школах». Но там во всём присутствует некая двусмысленность и ущербность. Эти заведения, вроде бы, подчёркнуто отгораживаются от внешнего мира, противопоставляются ему, но при этом в них сохраняется множество социальных и иных предрассудков, официальных и неофициальных каналов проникновения, инфильтрации всевозможных «веяний», умонастроений – часто не самого лучшего свойства, – внешнего мира (так что, порой, там такое происходит…). При этом чёткие и жесткие правила выхода «за стены» – реально существующие или виртуальные, – провоцируют естественное чувство протеста и исподволь формируют понимание, ощущение некой неполноценности жизни в этом замкнутом мирке….

У НИХ ничего этого не было. Не было искусственного разграничения на мир, где тебя образовывают и воспитывают, и мир, где ты реально живёшь и будешь жить. Это был цельный, полноценный, увлекательной мир ИХ жизни. Мир всех тех, кто жил и работал в Familiendorf’е.

Да и мир их Familiendorf’а на деле был не таким уж тесным. Полсотни с лишним квадратных километров, даже, когда тебе десять-двенадцать лет – не говоря уже о более раннем возрасте, – это не так уж мало. Собственно, только лет к двенадцати Александр достаточно хорошо этот мир освоил, постепенно расширяя, осваивая всё новые места Familiendorfа, выстраивая там свои маршруты, создавая свои миры на том пространстве. К тому же, в годы его детства многое ещё только формировалось и отстраивалось. Да и потом у них всё постоянно меняется, трансформируется, обновляется. Даже, сейчас, когда он, в принципе, знает, где что расположено, что где можно видеть, где чем можно заняться, кого где с большой вероятностью можешь встретить, – даже, сейчас он постоянно совершает разные маленькие открытия. Особенно много было таких открытий, когда он гулял, путешествовал по их «деревеньке» со своими подрастающими детьми….

Не было никаких официально очерченных границ, запретных «красных линий», за которые тебе запрещалось заходить. Они формировались естественным образом. Свободным временем, которое у тебя оставалось от насыщенных увлекательных дел и занятий, которыми были заполнены все их дни. Твоими чисто физическим возможностями куда-то самостоятельно добраться. Естественно принимаемыми в «возрасте послушания» правил, куда ты может пойти сам, а куда – с родителями, их друзьями, соседями, учителями…

Да и сами границы их «деревеньки» были естественными. На «западных границах» ты упирался в прозрачную стену. В ней были проходы. И ты без проблем мог ими воспользоваться. А дальше что? Через автобан ты просто не мог перейти, потому что все въезды и съезды были с противоположной стороны. Через «железку», которую нельзя было назвать очень загруженной, перебраться было проще. Но зачем? Там не было ничего необычного: поля, фермы…

По городкам на «восточной границе» они могли свободно разгуливать. И это на первые три-четыре года удовлетворяло их потребность в поисках приключений и открытий. Но за самими этими городками, за дорогой, вдоль которой они вытянулись, были чужие поля и фермы, куда вход был заказан: чужая частная собственность. Было там ещё Большое Озеро с широким лугом и леском по его дальнему берегу. Пройдя лесок, можно было увидеть Большую Реку. И на другом её берегу, на горизонте – окраины Бринне. Но пройти к Большой Реке там не было не какой возможности: надо было пробираться через крохотные озерца, протоки с болотистыми берегами и многочисленные овраги… Лучше было туда не лезть…

На южных границах ты спокойно мог перейти в пригород Мейнхорста. Но там – тихие улочки с похожими одно-двухэтажными домами. Пройдя или проехав на велосипеде метров двести-триста, тебе становилось скучно, и ты поворачивал назад… А могли и завернуть. Если у крыльца домика или в его переднем садике оказывался кто-то из взрослых. Он тебя обязательно остановит. Спросит, кто такой и откуда. Посоветует возвращаться домой и вдогонку назидательно скажет, что таким детям положено ходить в сопровождении родителей или учителей…

Чтобы попасть в Верде надо было перебираться через территорию завода и посёлка при нём. И, хотя, никаких запретов на то не было, Александра и его друзей почему-то этот путь не привлекал. Да и смотреть в Верде особо не было нечего. Кирха, ратуша, вокзальчик. Всё вокруг небольшой площади. Десяток квартальчиков стариной исторической застройки… Чтобы всё это изучить, хватало трёх-четырёх поездок с родителями и учителями… Остальное – те же тихие, похожие друг на друга улочки, на которых и делать-то особо нечего…

Чтобы дать им эмоциональную встряску, раз в два-три месяца для них организовывали экскурсии в ближайших окрестностях их Familiendorf’а, постепенно расширяющие границы познаваемой ими реальности.

И, хотя, эти путешествия были в радиусе трёх-четырёх десятков километров от Familiendorf’а, и проходили они обычно в течение одного дня, реже – двух, каждое из них тогда было событием. За пару недель объявлялась дата вылазки. Её начинали планировать. Готовиться к ней. С нетерпением её ждать. Потом был вечер сбора в путешествие. Потом выезд. Дорога. Потом целые день открытий и приключений. Потом дорога домой. Многие из этих путешествий он до сих пор хорошо, в деталях, помнит.