Текст книги "SWRRF. 20?? (воспоминания из будущего). Кн. 6. Часть 1"

Успели ещё до всех тех «заварушек» раза три съездить Мейнхорст. На экскурсию в Индустриальный музей. На концерт какого-то фестиваля, проводившимся тамошней музыкальной школой. Потом на художественную выставку, организованной местной художественной школой… Собирались вывести их и на большой осенний фестиваль на Замковом острове. Долго к этому выезду готовились, изучая и историю этого праздника, и саму историю Менхорста…

Но тот выезд неожиданно «сорвался». Они, конечно же, расстроились. Но ненадолго.

Вместо поездки в Мейнхорст они совершили путешествие по Большой Реке на двухпалубном кораблике, который тогда показался Александру огромным, в ещё одну их коммуну на берегу моря в паре десятков километров от устья Большой Реки. Правда, тогда за время почти четырёхчасового плавания они нигде не останавливались…

А ещё были поездки к руинам средневекового монастыря на окраине леса, в природный заповедник с болотистым лесом у большого озера…

И сейчас он удивляется: неужели все эти поездки занимали один-два дня… Столько впечатлений они приносили…

В общем, у Александра и его друзей не было никакого ощущения закрытости, оторванности их жизни от Большого Мира. Было ощущение постепенного расширения границ своего мира…

По мере взросления этого становилось мало. Ты нарывался на свои первые «настоящие приключение». Такое первое приключение случилось с ним, когда ему было лет десять.

Спровоцировала его «побег» та самая поездка в заповедный болотистый лес, который находился, буквально, в десяти километрах севернее того городка, возле которого когда-то располагалась лошадиная ферма Саймона.

Для них, естественно, в заповеднике организовали экскурсию, предупредив, при этом, что, хотя состав группы будет достаточно молодой – девять-десять лет, – но «дети хорошо подготовленные и любознательные». И попросили хорошо подготовленного экскурсовода. Экскурсовода – высокую молодую женщину с короткой, «в каре», стрижкой русых волос и в очках, – действительно для них подобрали хорошего. Она «информативно» и, в то же время, увлекательно рассказывала о всём, что попадалось на их пути…

Но проблема заключалась в том, что к тому времени Александр, в основном, уже определился со своим приоритетным интересом – биологией. И в то время его особенно занимала ботаника. Большая часть растений заповедника была ему хорошо знакома по растительности их «деревеньки» и её ближайшим окрестностей. Но попадались и такие, которые он «вживую» видел впервые. И тут он начинал доставать экскурсовода вопросами по их морфологии, физиологии… геоботанике, флористике… всем тем разделам ботаники, которые его тогда особо занимали. А ещё норовил, быстро «сфоткав» заинтересовавшие его растение, зарисовать его. (Он тогда был увлечён рисунками Геккеля, и для него в домашней типографии, даже, специально сделали точную копию его «Красоты форм в природе» тысяча девятьсот четвёртого года издания, которая в то время стала одной из его «настольных книг»).

Среди остальных участников той их экскурсии, больше не было ребят, столь глубоко интересовавшихся ботаникой. Но кого-то заинтересовывали пояснения, которые они получали по заданным Александром вопросам, кто-то, просто, терпел из уважения к товарищу… Но у экскурсовода скоро терпение лопнуло. Не из зловредности. Более того, ей самой, очевидно, нравились и заинтересованность Александра, и возможность больше рассказать о том, чем она сам была увлечена… Но вся их экскурсия был рассчитана на целые день и чётко расписана: где, сколько времени проводят, где устраивают остановки на отдых, «перекус»… Но после первых трёх-четырёх вопросов Александра, ей стало ясно, что их экскурсия может закончится глубоко затемно, далеко перейдя за все допустимые временные рамки…

…Она, вдруг, не выдержала и для начла поинтересовалась, сколько Александру лет. Услышав, что через месяц ему будет десять, улыбнулась и сказала что-то вроде того, что многие, учившиеся с ней на первых курсах колледжа, могли бы позавидовать его познаниям в ботанике… А потом предложила «договориться». Он свои вопросы будет задавать во время остановок на отдых. И по завершении экскурсии. И, не подумавши, сказала что-то вроде: если тебе всё это так интересно, ты можешь в любое время сюда ещё приехать. Лучше в какое-нибудь другое время года. Ей самой здесь больше всего нравится ранняя осень…

Предложение было стандартной формальной «фразой вежливости». Но Александр, совершено тогда не знакомый с обычаями ТОГО мира, понял эту фразу как личное приглашение «фроляйн Абигайл» ещё раз приехать к ней на экскурсию в любое удобное для него время…

С «фроляйн» там тоже всё было забавно. Экскурсовод, как положено в начале представилась своим полным именем – «Abigail». Задавая свои вопросы, Александр неизменно обращался к ней: «fräulein Abigail». Та поначалу на такое обращение хмурилась и просила называть её «просто Abi». Но в то время они проходили обязательный курс традиционной этики. И так обращаться к молодой женщине, с который только что познакомился, он просто не мог себе тогда позволить. Поэтому Abi, услышав в очередной раз «fräulein Abigail», дальше просто смеялась…

В общем, тогда Александр решил, что он получил от fräulein Abigail приглашение приехать ещё раз. И лучше это сделать ранней осенью…

…Как-то в начале сентября того же года, Александр вспомнил это приглашение. И решил в ближайший «выходной» рвануть в тот заповедник. Вообще-то выходных в понимании ТОГО мира у них не было. Тогда Александр даже слова такого не знал. У них использовали те же летоисчисление, деление на месяцы, дни недели… Но слова «суббота», «воскресенье» и, кое-где уже тогда, с внедрением «четырёхдневки», «среда» – не несли для него никакого особого смыла. Их «выходные» отличались тем, что во второй половине дня – между обедом и ужином и между ужином и отходом ко сну, – ты сам выбирал, чем заняться, и в какой компании ты этим будешь заниматься. И тебе ещё на это время предлагали список организуемыми другими дел и занятий, к которым ты мог присоединиться.

Александр рассказал о своём плане троим приятелям, с которыми он чаще всего вдохновенно возился на клубах, грядках и в теплицах. Те тоже увлекались биологией. И, как выяснилось, тоже побывали в том заповедники, но в других группах (стандартные их группы «для выезда» были – шесть-восемь человек в сопровождении одного-двух взрослых). И экскурсоводом у них была та же молодая женщина. Но, очевидно, друзья Александра были не такими «доставучими», как он, и «персонального приглашения» от неё не поучили. Но с радостью приняли предложение воспользоваться приглашением, полученным Александром…

Утром Александр, как обычно в таких ситуациях, на всякий случай предупредил папу, что на ужин может задержаться. Если бы в тот день дома была бы мама, он, наверняка, поинтересовалась, чем таким он собирается заняться, что не придёт на ужин. Но мама была тогда «по работе» в отъезде на пару дней. А папа тогда только напомнил, что на вечер у них приглашение его учительницы музыки. Та ещё несколько дней назад пригласила своих учеников с членами их семей, «у кого будет возможность», на «джем», устроенный ею ради одного из своих учеников, которым очень гордилась. Александр сказал, что пока точно не знает, пойдёт он на «джем» или нет: может опоздать. На что папа возразил, что они уже обещали и, вообще, будет неуважительно по отношению к его учительнице…

В этом споре как-то сам собой замялся вопрос, чем будет заниматься Александр между обедом и ужином…

…Александр встретился со своими друзьями у ИХ Школы Верховой Езды, обустроенной на месте былой лошадиной фермы Саймона. Там был самый удобный выезд на федеральный автобан, по которому они собирались проехать большую часть пути к заповеднику.

Но, едва они успели проехать с километр по велодорожке вдоль автобана, как рядом с ими, как из земли, выросла машина дорожной полиции, и их попросили остановиться.

К тому времени уже, в основном, сформировалась система Идентификаторов, Модулей Безопасности, Терминалов Контроля за ними ^[12]. Сеть терминалов контроля тогда было очень неравномерной, в зависимости от «уровня потенциальных угроз» и финансовых возможностей в каждом конкретном месте. Но на федеральных автобанах они уже везде стояли, по крайней мере, на въездах и выездах во все населённые пункты вдоль автобанов. К тому же вся эта история происходила, как Александр теперь понимает, за пару месяцев до «попытки захвата власти» в Мейнхорсте. И, хотя, тогда в самом Мейнхорсте, и во всей ближней и дальней округе всё было спокойно и не предвещало никаких «социальных катаклизмов», но в крупных городах уже во всю разгоралась «Революция бездельников», все силовые структуры были на особом положении, а автобаны под особым контролем, чтобы предотвратить перемещения смутьянов…

Перед въездом в городок, через который Александр с друзьями собирались проехать по пути в заповедник, стоял терминал контроля Идентификаторов и Модулей Безопасности. Он зафиксировал перемещение четырёх человек без Идентификаторов на «транспортных средствах», которые тоже не имели Идентификаторов.

…Из машины вышли двое полицейских с какими-то приборчиками (забегая вперёд поясним, что это было мобильные терминалы глубокого сканирования Идентификаторов и Модулей безопасностей). Они обошли пару раз вокруг Александра с друзьями. Причём один направлял свой приборчик на их велосипеды, а второй – на самих ребят.

– Где украли велосипеды? – наконец, строго, но вежливо спросил первый.

Александр онемел от удивления и возмущения. Переглянулся с друзьями. Те тоже были в растерянности и недоумении.

– Ничего мы не крали – наконец, смог выдавить из себя Александр. – Это наши велосипеды…

– Со своих велосипедов никто не будет снимать Идентификаторы…

– Сигналы персональных Идентификаторов тоже корректно не дешифруются. Наверное, поддельные, – добавил второй полицейский.

Очевидно, за сигнал Идентификатора он принял сигнал геопозиционирования их Медицинских модулей. В самом Familiendorf’е – как и во всех их коммунах, – не использовались система Идентификаторов и Модулей Безопасности ТОГО МИРА. Их безопасность строилась по совершено другому принципу: внутри их поселений не было случайных людей. Идентификаторами и Модулями Безопасности они пользовались исключительно при выездах в ТОТ МИР. И Терминалы контроля этих «дивайсов» стояли только по внешним границам ИХ поселений.

Для постоянного ношения внутри их поселений у них были обязательны только Медицинские модули. Основной крепился у левого плеча. Могли быть дополнительные в зависимости от предписаний врача. Детям в обязательном порядке надо было носить второй компонент Медмодуля в виде почти невесомого браслета на запястье левой руки (или правой для левшей). На браслете был передатчик показаний твоего «состояния здоровья» и датчик геопозиционирования. Они нужны были для того, чтобы передавать сигнал тревоги в случае появления каких-то «опасных симптомов», при травмировании, если входил в зоны повышено риска: приближался к глубоководным водоёмам, поднимался на высоту, падение с которой было опасно… Пересечение границ поселений тоже относилось к категории «зон повышенной опасности», причём для детей, самой высокой. Сигнал тревоги передавался в ИХ центр безопасности, и на режим постоянной работы включался датчик геопозиционирования, чтобы тебя оперативно можно было разыскать…

Очевидно, полицейские и приняли сигналы этих датчиков, за сигналы Идентификаторов.

– Придётся Вам проехать с нами – сказал первый полицейский.

Но не торопился исполнять свою угрозу. Он несколько раз переглянулся со вторым полицейским и задумался. К ним в машину можно будет посадить только троих. Автопилот, если посадить четвертого, просто отключит двигатель. Значит, надо вызывать ещё одну машину. Чтобы забрать велосипеды нужно вызывать какой-нибудь фургон… Столько суеты ради дела, которое – судя по внешнему виду ребят и, как подсказывал «внутренний голос» – яйца выеденного не стоит. Может, ребятам только недавно купили эти велосипеды, не успели должны образом их зарегистрировать, а мальчишки, не уведомив родителей, решили их испробовать…

– А мы можем связаться с ваши родителями? – спросил второй полицейский.

«Да, конечно» – уверенно закивали головами Александр и его друзья.

Но у них ничего не выщло.

Персональные средства связи – вроде тамошних когда-то смартфонов, затем коммуникаторов, – «на себе» никто у НИХ не носил: бесполезные, отвлекающие, вносящие лишнюю суету предметы. Серьёзные вопросы у них решались через терминалы доступа к ПИАКсам, «Эдвайзерам». Для экстренных случаев можно было воспользоваться любым электронным устройством, как говорится, хоть, «утюгом», хоть «кофеваркой»…

Все эти устройства входили в свои сети, а те на разных уровнях между собой взаимодействовали. По соответствующему коду такие «бытовые устройства» переходили из своей рабочей «дефолтной» сети в другую, нужную для контакта сеть. Ты мог сразу установить связь через ближайший «утюг». Но если ничего такого ты сам сразу обнаружить не мог, тогда выручал «тревожный чип» медмодуля. Он тоже работал в своей сети. Но по коду сам на другую сеть не переключался, а посыл поисковый сигнал, помогавший тебе найти вблизи тебя устройства, с которых ты мог установить нужные тебе контакты. Для серьёзных вопросов такой вариант не использовался. И в подавляющем большинстве случаев в таком варианте контакта ты выходил на «секретарскую» подсистему чьего-то Эдвайзера или на дежурного бота экстренных служб…

Если бы они поехали на великах «общего пользования», которыми могли пользоваться «гости» и «временно работающие»… местные тоже, если ты куда-то пришёл пешком, а тебе, вдруг, срочно потребовалось куда-то далеко переместиться… На таких великах стояли модули геопозиционирования, для того, чтобы при необходимости их можно было оперативно найти, а потом «поставить на место». И они, как правило были с электромоторами. И через то, и через другое можно было выйти на нужный контакт. Но Александр с друзьями был на собственных великах. Геопозиционирование им было не нужно. А на электробайках среди пацанов ездить считалось зазорным. Это было для слабаков…

Как они не понуждали свои медмодули найти каналы связи – ничего из этого не вышло.

Полицейские без особой радости уже склонялись к мыли, что придётся их «доставлять в участок», но тут сразу за полицейской машиной остановилась как-то проезжающая машина.

Вообще-то, в то время волна апатии, равнодушия, безразличия к другим людям, а то и настороженная агрессивность становились всё более массовым явлением. Но, в основном, в крупных городах. «В провинции» сочувствие, сопереживание, взаимовыручка или, хотя бы, просто интерес к тому, что рядом с тобой происходит – всё ещё было достаточно широко распространено. Особенно, среди тех «кому за сорок»…

Из машины вышел мужчина лет сорока пяти-пятидесяти. Позже к нему присоединилась женщина, очевидно, его жена, когда поняла, что разговор затягивается.

Мужчина поинтересовался «в чём проблема» и не нужна ли его помощь. Полицейские, предварительно просканировав Идентификатор его машины, и Идентификатор с Модулем Безопасности его самого, коротко обрисовали ситуацию и с надеждой спросили: может, мужчина знает Александра или кого-то из его друзей.

Мужчина признался, что видит их в первый раз, но, как вскоре выяснилось жил где-то рядом, и потому сразу догадался, кто они и откуда.

И задал вопрос, который полицейские до сих пор не сообразили задать: А где вы живёте?

Александр махнул рукой в сторону видневшегося невдалеке съезда к комплексу Школы Верховой Езды.

Мужчина удовлетворённо кивнул головой: его предположения подтверждались, и посоветовал полицейским:

– Вам имеет смысл съездить с ними на ферму (местные их конную школу продолжали называть «фермой Саймона»).

Полицейские такое предложение сочли вполне разумным и спросили не сможет ли мужчина уделить десять минут, потому что они сразу не могут всех четверых посадить в свою машину. Мужчина не возражал. Но опять всплыла проблема велосипедами…

Пока мужчины между собой обменивались соображениями насчёт велосипедов, свой вопрос задала женщина:

– А куда вы ехали?

Александр с готовностью тотчас ответил: В Заповедник, к фроляйн Абегайл.

При слове «fräulein» полицейские переглянулись и сдержанно хихикнули. Мужчина с женщиной тоже переглянулись и благодушно заулыбались.

Полицейские тут же поинтересовались, знает ли Александр «айдишник» коммуникатора этой «fräulein». Александр этого не знал. Они тогда не знали, даже, что такое «коммуникатор» и его «айдишник».

Но тут женщина задумчиво сказала:

– Абегайл? Это не дочка (не буду сейчас врать, что точно помню эту фамилию, скажем, Кригер), тех, что магазин «Gemütlichkeit. Alles für Haus und Garten» держат? Они же, помнишь, хвалились, что их дочь учится в Гановерском университете Лейбница.

– Так это ж было лет десять назад.

– Правильно, а потом года два или три назад кто-то мне говорил, что она как раз и устроилась на работу в какой-то заповедник неподалёку…

Тут уж полицейские стали приставать к женщине насчёт «айдишника» коммуникатора Абигайль. Его у женщины не было. Но у неё была вся контактная информация того магазинка Gemütlichkeit и его хозяев…

Минут через пять выяснения отношений на экране коммуникатора женщины Александр увидел немного растерянное и озадаченное знакомое лицо. И тут же радостно воскликнул: Это фроляйн Абигайл!…

Камеру коммуникатора навели на Александра, и стали допытываться у Абигайл, знает ли она этого молодого человека?

Перед экскурсоводами проходят сотни, тысячи людей. И всех они, конечно же, не могут помнить. Но, очевидно, и «Аби» Александр запомнился, и она тут же его признала:

– Да я его знаю. Его, кажется, зовут Алекс. Он был весной у нас в заповеднике…

Тогда у неё спросили, приглашала ли она Александра с друзьями к себе в гости?

Аби засмеялась:

– Можно сказать и так… Только не подумайте ничего такого…

Последнюю оговорку Александр тогда совсем не понял. Она стал понятно ему много позже, когда он стал знакомится с «заморочками» ТОГО МИРА.

Полицейские уверили Аби, что «ничего такого» они и не думали, поблагодарили за помощь, и сообщили, что сегодня ей не стоит ждать Александра с друзьями: надо будет решить ряд формальностей.

Аби послала Александру в камеру коммуникатора воздушный поцелуй:

– Приезжайте в другой раз… Но, лучше, сначала «созвониться»…

Инцидент, вроде бы, был исчерпан. Мужчина предлагал отпустить Александра с друзьями, но проследить, что они вернуться на «ферму». Но полицейские мялись. Им нужно было соблюсти какие-то свои формальности…

Тут все увидели, что со стороны «фермы» кто-то несётся к ним электробайке, явно превышая допустимую скорость.

Это был отец одного из приятелей Александра.

При пересечении официальных границ их «деревеньки», с медмодулей был считан соответствующий сигнал. Он, как положено, был передан в автоматизированную систему безопасности «деревеньки». Но это не был какой-то чрезвычайный «форс мажор». Правда, когда тут же выяснилось, что выехали дети девяти-десяти лет, система стала искать их родителей, чтобы уточить, согласован ли был с ними этот выезд. Все были заняты своими делами, поэтому на запрос системы родители смогли ответить минуту через десять. Потом родители «созванивались» между собой, чтобы определить, кому проще и быстрее можно добраться до места, которое определялось чипами геопозиционирования медмодулей ребят… На это ушло минут двадцать-двадцать пять…

…Дальше всё как-то быстро разрешилось. Узнав, что подъехал один из отцов горе-путешественников, полицейские пустили по боку вопрос о его нарушении скоростного режима. Проверили Идентификатор его эклектробайка, потом его Идентификатор и Модуль Безопасности. Всё было в порядке. Узнали первичные регданные Идентификаторов и Модулей Безопасности других родителей. Тут тоже всё сошлось. По ходу дела уточнили данные самих горе-путешественников. Всё было в порядке. И, даже, оказалось, что у всех путешественников были законно зарегистрированные Идентификаторы. Модулей Безопасности не было. Но это было не обязательно для детей до двенадцати лет, если они живут с родителями…

Полицейские раздосадованные, что они впустую потратили столько времени, стали наседать на родителя, примчавшегося к ним на выручку: почему велики без Идентификаторов, почему сами дети без Идентификаторов и всё такое. Родитель как мог оправдывался…

За это время по служебным коммуникаторам полицейских, висевших у них на груди, прошло несколько сигналов, которые, очевидно, означали, что этих полицейских ждут на месте какого-то другого «ЧП». Наконец, видимо, дежурный офицер, не выдержал и вышел на полицейских по громкой связи: Что там такое стряслось, что они так долго толкутся.

Услышав какой-то сбивчивый рассказ, дежурный офицер быстро понял суть проблемы, и, поскольку, очевидно, имел лучшее, чем патрульные, представление об их «деревеньки» и тех, кто там живёт, тут же приказал не тратить времени на ерунду, Александра с его товарищами отпустить и только проследить, чтобы они вернулись восвояси.

И их отпустили и, даже, штрафа никакого не выписали. Хотя, за транспортное средство без Идентификатора на первый раз полагался очень даже приличный штраф (в зависимости от его категории). При повторении такой ситуации, это транспортное средство, просто, конфисковывали…

Приехавший родитель, соблюдая «политес», стал извиняться за причинённое беспокойство. Патрульные только махнули рукой: Побыстрей уезжайте все домой, чтоб вас тут через минуту и след простыл…

И, даже, не стали ждать, чтобы удостовериться, что они «вернулись восвояси»…

Мужчина, обеспокоившийся судьбой Александра и его друзей, хотел было тоже сказать что-нибудь назидательное. Но передумал. Взъерошил Александру волосы и сказал примчавшемуся родителю:

– Славные у вас мальчуганы…

Потом, всё-таки, не стерпел и добавил:

– … но шустрые. За такими глаз да глаз нужен…

…В тот заповедник Александр попал в следующие раз только через несколько лет. И «фроляйн Абигайл» уже там не работала…

А тогда эта их попытка «побега» убедила его, что в ТОТ мир так вот, «с бухты-барахты», без подготовки соваться не стоит. И, лучше, пока это делать в компании родителей…

Этого настроя ему хватило, как раз года на два, до того времени, как он «пошёл в школу»…

Так что, рассказать что-то о тех «эпохальных событиях» Александр ничего не мог. Он их не видел. И, даже, не подозревал, что они где-то происходят.

Впрочем, север Нижней Саксонии «массовые беспорядки» тех лет лишь слегка зацепили.