Текст книги "Чёрный всадник"

7

От Белгорода до Чаги – один конный переход. Летняя ночь коротка: не успели всадники отъехать от Днестра верст десять, как на востоке заалело небо. Сначала посветлело, потом приобрело бурый, а вскоре розовый оттенок. И вот весь горизонт вспыхнул, запылал, из-за моря выкатился диск солнца и озарил все вокруг яркими лучами.

Степь ожила, зазвучала тысячами голосов – птичьим пением, стрекотом кузнечиков, свистом сурков и еще множеством звуков, заполнивших все вокруг.

Хотя у Арсена был в кармане ярлык мурзы, они с Романом условились объезжать всех встречных, чтобы не навести на свой след Чору, если бы он вздумал вдруг преследовать их.

Поэтому, завидев вдали отару овец и чабана с собаками, свернули в сторону и широкой балкой, делая крюк, поскакали на запад.

Вскоре впереди вынырнул хутор – несколько глиняных халуп, крытых камышом. Его тоже объехали и увидели небольшую степную рощу, раскинувшуюся под горой. Казаки повернули к ней, надеясь дать коням передышку.

Но когда до рощи осталось совсем немного, из нее внезапно выскочили несколько всадников.

– Спагии, чтоб им!.. – ругнулся Арсен, придерживая коня.

Даже думать о бегстве было нельзя. Спагии мчались прямо на них.

– Будем ехать своей дорогой, – сказал Арсен. – Может, они не тронут нас… А если что – молчи, Роман, как немой! Говорить с ними буду я…

– Кто такие? – спросил передний, кетхуда[66]66
  Кетхуда (тур.) – начальник, представитель османского сановника.


[Закрыть], наезжая конем на буланого Звенигоры.

– Мы спагии из от-кулу[67]67
  От-кулу (тур.) – отряд конницы.


[Закрыть] Гамид-бея, – сохраняя спокойствие, поведал на чистом турецком языке Арсен. – А вы?

Вместо ответа кетхуда указал пальцем на одежду казаков.

– Что это на вас?

Арсен осмотрел себя и Романа. Действительно, на спагиев они походили мало.

– А-а, это… – равнодушно протянул Арсен. – Мы были в плену у урусов и теперь, после подписания перемирия в Бахчисарае, нам посчастливилось вырваться от гяуров. Они обменяли нас на своих людей, которых раньше захватил ялы агасы…

– О! Значит вы едете из Аккермана? Так я понял? От ялы агасы?

– Самого ялы агасы мы, конечно, не видали, – замялся Арсен, не зная, к чему клонит кетхуда. – Кто нас, простых воинов, допустил бы к такому важному бею?

– Я не о том! Существенно то, что вы были в Аккермане, а мы направляемся туда… Очень спешно. Да вот досада – в этой проклятой степи, как на море, – ни дорог, ни отметок… Поэтому поворачивайте коней – будете мне проводниками!

– Но мы торопимся! – воскликнул с досадой Арсен. – Сколько времени отсутствовали дома!

– Успеете! – отрезал кетхуда. – Да все равно не попадете домой… Как только ступите за Дунай, вас сразу упекут в какой-нибудь отряд – и в поход!..

Арсен насторожился: запахло важными новостями. Но кетхуда замолчал.

– Поезжайте, никуда не сворачивая, на восход солнца – и попадете в Аккерман, – не хотел сдаваться Арсен. – А в степи повсюду пастухи. Если понадобится, они дорогу укажут…

– Я приказываю тебе, собака! – разозлился кетхуда. – Поворачивай!

Пришлось подчиниться. Арсен выразительно посмотрел на Романа и подстегнул коня.

Сначала ехали молча. Впереди кетхуда с Арсеном, за ними – Роман, позади растянулись спагии.

– Неужели опять запахло войной? – спросил Арсен, пытаясь завязать разговор. – Скажу по правде, надоела она мне хуже горькой редьки!

– Ты давно из дома? – уклонившись от прямого ответа, спросил кетхуда.

– Уже пятый год…

– А дом далеко?

– Про Кызыл-Ирмак слыхал?

– О, далеко!.. – посочувствовал кетхуда и добавил: – Что я могу тебе сказать? Ничего утешительного. Придется еще лет пять, а то и десять тянуть военную лямку… Сердар[68]68
  Сердар, или сераскер (тур.) – командующий действующей армией.


[Закрыть] готовит большое войско для войны с Австрией, потому что цесарь задумал отобрать у нашего падишаха Восточную Венгрию. Ну а наш падишах не прочь отобрать у цесаря Западную Венгрию. Вот уже полтораста лет – еще со времен султана Сулеймана Кануни[69]69
  Сулейман Кануни (1520–1566) – турецкий султан.


[Закрыть] – не решится тяжба между двумя властелинами из-за этой земли… Еще в сентябре тысяча пятьсот двадцать девятого года, после того, как была захвачена Буда, Сулейман осадил Вену, и полмесяца его стодвадцатитысячное войско штурмовало город, где было всего двадцать тысяч защитников. Но взять так и не смог, отступил ни с чем… Второй его поход тоже закончился несчастливо. Теперь наш богоданный падишах решил, что настало время, когда Аллах поможет ему сделать то, чего не сумел сделать Сулейман…

– Никогда так подробно об этом я ни от кого не слышал. Кетхуде великолепно известна история затянувшегося спора! – удивился Арсен.

– Еще бы! – произнес польщенный похвалой кетхуда. – Как я могу не знать ее? Я родился в Венгрии, там мой зеемат[70]70
  Зеемат (тур.) – помещичья усадьба, которую получали спагии за военную службу.


[Закрыть], а моя мать – мадьярка.

– Так ты венгр? – воскликнул Арсен.

– С чего такое взял? Я правоверный мусульманин. Мой отец был спагия, и я тоже спагия… Верный слуга нашего падишаха.

– Мне показалось, что ты не очень хочешь опять воевать…

– Можно подумать, что тебе не терпится поскорее сложить голову, – с раздражением бросил кетхуда. – Я и без войны проживу неплохо!

– Я по-другому думаю, – схитрил Арсен. – Тебе хорошо – имеешь небось большую усадьбу, душ двести райя[71]71
  Райя, реайя (тур.) – крепостной.


[Закрыть].

– Все пятьсот! – горделиво изрек кетхуда.

– Ну, вот видишь… А у меня ни одного. Руки да сабля, которой я добываю себе на житье…

Кетхуда подозрительно покосился на своего спутника, но ничего не сказал. Арсен тем временем продолжал:

– Потому мне и странно слышать, что спагия, кетхуда, который должен был бы, как пес, верно стоять на страже веры и падишаха, жалуется на судьбу и осуждает войну против неверных…

Кетхуда натянул поводья, гневно сверкнул глазами:

– Кто скажет, что я говорил такое? Никто! А ты, паршивый шакал, благодари Аллаха, только что сдержавшего мою руку, которая едва не снесла твою дурную голову! Прочь отсюда и не попадайся мне больше! Собака!..

– Благодарю, – поклонился вполне искренне Арсен, радуясь вполне его устраивающему повороту событий. – Езжайте прямо – до Аккермана уже недалеко… И пусть бережет тебя Аллах, высокочтимый ага!

Он кивнул Роману, и они, повернув коней, быстро помчались назад.

8

На Чагу прибыли на исходе дня. Небольшая степная речка извивалась меж рыжих, истоптанных овечьими отарами холмов, блестела золотистыми плесами под лучами красноватого предвечернего солнца.

Надеяться на счастливый случай, который помог бы разыскать аталыка Ямгурчи, было нечего: на это мог уйти и день, и два. Поэтому друзья решили расспросить чабанов.

Напоив коней, повернули вверх по течению, к кустарникам под холмом, где паслась отара и горел костер. У огня сидел старый-престарый чабан и длинной закопченной ложкой помешивал в казанке чорбу.

Оставив Романа с лошадьми на берегу реки, Арсен подошел к старику, поздоровался. Тот поднял на незнакомца выцветшие, слезящиеся от дыма глаза и надтреснутым, скрипучим голосом, заикаясь, прошамкал:

– Т-ты т-турок?… С-садись, г-гостем б-будешь!

– Откуда взял, старик, что я турок? – удивился Арсен.

– А-а, т-турка с-сколько ни учи п-п-по-нашему, все равно с-слышно… С чем п-пришел сюда, г-говори! Д-дорогу спросить?

– Как ты угадал?… Правда, хочу узнать про дорогу.

– Я в эт-той с-степи д-долго живу, не один д-десяток лет, и з-знаю, что п-путники обращаются к ч-чабану только т-тогда, когда не в-ведают дороги… Тебе к-куда?

– К Ямгурчи… Его улус где-то тут недалеко.

– К Ямгурчи? Это к к-какому – к Б-безухому или Хромому?

– Мне неизвестно, безухий он или хромой, знаю только, что он был аталыком Чоры, сына мурзы Кучук-бея.

– А-а-а, т-так бы сразу и сказал! Потому что э-т-то совсем д-другой Ямгурчи… Этот и не Б-безухий, и не Хромой, как я п-подумал с-сначала. – Чабан в улыбке показал беззубый рот. – Это Ямгурчи В-воронье Гнездо! Хе-хе-хе!.. Я тут в-всех знаю!

– Так где он живет? – Арсен начал сердиться на болтливого старика.

– Ж-живет он, д-да будет т-тебе известно, в урочище Г-глубокий яр. Это где п-проходит через Ч-чагу д-дорога из Бендер н-на Дунай… С-слыхал?

– Нет, не слыхал, старик… Благодарю тебя! Прощай!

– Б-будь здоров… П-поезжай б-берегом, берегом… До с-самого караван-сарая… П-потом сверни направо – да д-долиной, долиной… Т-так и доберешься д-до Г-глубокого яра. Т-там он и ж-живет, Ямгурчи В-воронье Гнездо… С-смекнул? – И старик для большей убедительности указал грязным крючковатым пальцем на север, откуда струилась тихая Чага.

Арсен еще раз поблагодарил старика, четко и зримо представляя себе, по его описанию, дорогу, которая должна привести к цели!

Ехали, объезжая ногайские кочевья, до сумерек. А когда стемнело, стреножили лошадей, пустили их пастись, а сами легли спать.

Встали с утренней зарей и снова тронулись в путь.

Все было так, как обрисовал старый чабан: и заброшенный караван-сарай возле брода через речку, и широкая долина, которая свернула направо от Чаги и вывела их к урочищу Глубокий яр.

Улус аталыка Ямгурчи был расположен в живописной балке с пологими склонами, кое-где поросшими кустами боярышника и бузины. Посреди балки, перегороженной плотиной, блестел на солнце небольшой пруд. Возле него стояло несколько юрт и кошар. На лужайке, у пруда, паслись гуси, вдали, где балка переходила в крутой яр, бродила на пастбище овечья отара… И ни одной живой души.

Казаки придержали коней.

– На хуторе, кажись, никого, – тихо сказал Роман. – Даже не верится, что где-то тут томится в неволе Стеха!

– И все-таки она здесь! – откликнулся Арсен, внимательно оглядывая все вокруг. – Чует мое сердце… Но еще остается нам самое главное – вырвать ее отсюда!

– Коль добрались сюда, увезем…

– Скажешь гоп, когда перескочишь, – охладил друга Арсен и тронул коня.

В это время, завидев незнакомых, залаяли собаки. И тут откинулись пологи юрт, и из них высыпали черноголовые дети, подростки, женщины. С любопытством уставились на чужаков… Потом вышел старый лысый татарин в красной рубахе и в пестрых цветастых шальварах. Он был, несмотря на годы, сильный, жилистый. На испещренном морщинами лице выдавался большой хрящеватый нос… Приложив руку ко лбу, чтоб защитить глаза от яркого солнца, старик старался узнать, кто такие неожиданно нагрянувшие к нему всадники.

– Эгей, шайтаново семя! – крикнул он на собак. – Разбрехались… Уймите-ка их!

Два паренька постарше метнулись с палками к собакам, и те, негодующе повизгивая, убежали за юрты.

– Вот и сам аталык Ямгурчи, – сказал Арсен, придерживая коней. – Он и вправду чем-то напоминает старого ворона – черный, худой, носатый…

Тем временем перед юртами установилась тишина. Все устремили взгляды на незнакомцев, которые внешне были похожи на гяуров, но по обычаю кочевников имели с собой запасных коней.

– Пусть бережет Аллах твой дом, Ямгурчи, – поздоровался Арсен, слезая с коня и отдавая повод Роману. – Желаем здоровья тебе и всем твоим домочадцам!

– Слава Аллаху, он милостив к моему роду, – степенно, с достоинством ответил Ямгурчи. – Пусть и вас бережет Аллах!.. Чем я заслужил честь видеть у себя таких высоких гостей? – И он пытливо, даже с подозрением посмотрел на приезжих.

Арсен не успел ответить: внезапно из одной юрты появилась тонкая девичья фигурка. С криком «Арсен! Роман!» девушка бросилась к ним.

Это была Стеха.

Забившись в неудержимых рыданиях, она не могла произнести ни слова и только припадала к обоим казакам, которые буквально остолбенели, никак не ожидая такой встречи. Они-то думали, что пленницу держат где-то взаперти и придется ее разыскивать, требовать, чтобы отпустили, а оказалось, девушка первая увидела их и сама выбежала им навстречу.

И у Арсена, и у Романа навернулись слезы. Они по себе знали, что такое неволя, и понимали, какие душевные муки пришлось вытерпеть девушке и какая теперь бушует в ее сердце радостная буря.

– Сестренка! – Арсен поцеловал Стеху в мокрые щеки. – Ну, как ты? Намучилась, бедненькая?

– Заберите меня отсюда! Заберите!

Она взглянула на Романа и, не стыдясь своего порыва, прильнула к нему.

– Солнышко мое! Ясочка! – гладил ее пышные косы Роман и шептал, утешая: – Уедем! Сейчас уедем! Мы здесь для того, чтобы вызволить тебя, отвезти домой… Мы истосковались, разыскивая тебя и Златку…

На некоторое время и Арсен, и Роман, потрясенные встречей со Стехой, выпустили из поля зрения старика Ямгурчи. Это было совсем короткое мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы хитрый старик дал знак своим домочадцам – и они окружили двух чужаков и девушку.

Ямгурчи одной рукой схватил Арсена за плечо, а вторую, с кривым ятаганом, занес над головой.

– Неверная собака! Признавайся, кто ты! – Глаза старика пылали злобой, крылья хрящеватого носа раздувались от возбуждения.

Арсен понял, что они попали в критическое положение и силой тут ничего не сделать. Оставалось лишь хитрить.

– Ямгурчи-ага, не к лицу правоверному так принимать гостей, будто они ворвались в твой дом, словно разбойники… Ай-ай-ай! А Кучук-бей, Чора и Варвара-ханум расхваливали тебя – умного, доброго и преданного их семье человека.

Эти слова на старика не подействовали. Он сурово сказал:

– И Кучук-бей, и мой воспитанник Чора, и Варвара-ханум, да будут благословенны их дни, не ошибались, когда так говорили… Но чем объяснить, что эта дивчина-гяурка узнала вас и обрадовалась, как братьям? А?

– Потому что мы и есть ее братья.

– Вот видишь!

– Но это вовсе не означает, что тебе надо нападать на нас…

Рослые юноши – а их было с добрый десяток – молча слушали разговор деда с чужеземцем, готовые в любую минуту пустить в ход короткие буджакские кинжалы.

– Я должен охранить себя и свою семью от беды, гяур!

– Какая тут беда? Нас всего двое, и мы приехали, чтоб повидаться с сестрой… Вот разрешение от Кучук-бея и Чоры. – Арсен достал ярлык.

Ямгурчи, увидев кусок пергамента с черными стрелами, тут же опустил руку, держащую ятаган.

– Тамга[72]72
  Тамга (тат.) – родовой знак.


[Закрыть] Кучук-бея! – вырвалось у него. – Почему ты сразу не показал ее, неверный?

– Не успел…

– Прости. Я не знал, что у тебя есть ярлык мурзы, – миролюбиво произнес старик и прикрикнул на своих: – Прочь отсюда и запрячьте свои ножи!

Домочадцы Ямгурчи проворно отбежали в сторону, сбились в кучу и продолжали рассматривать иноземцев.

– Незачем просить прощения, Ямгурчи-ага. Ты поступил так, как сделал бы каждый на твоем месте, – успокоил старика Арсен. – Мы не обижаемся на тебя… А вот если дашь нам напиться, будем благодарны.

Стеха метнулась было к юрте, но Арсен успел придержать ее за руку и шепнул:

– Будь возле нас…

Ямгурчи приказал:

– Принесите гостям воды! Да холодной… А вы, – напустился на женщин и детей, – прочь отсюда!

Майдан перед юртами опустел. Только любопытные подростки, поблескивая черными глазами, толпились поодаль.

Вдруг один из них вскрикнул:

– Смотрите! Смотрите! Кто-то еще скачет сюда!.. – и показал поверх голов.

Все повернулись в том направлении, куда указывал паренек. На противоположной стороне долины, примерно в двух-трех верстах от улуса, показался конный отряд.

Кто бы это мог быть? Арсен взглянул на Романа. Чора? Тот утвердительно кивнул. Безусловно, Чора! Это он, узнав, что исчезли два казака, причем один из них – брат Стехи, не мог не сообразить, куда они отправились, и помчался в погоню… Надо немедленно спасаться бегством!

Раздумывать некогда! Дорога каждая минута!

Воспользовавшись тем, что все, и Ямгурчи в том числе, забыли о них, пытаясь рассмотреть, кто приближается, Арсен подхватил Стеху и посадил в седло на запасного коня. В следующий миг оба казака оказались в седлах и стегнули коней.

– Стой! Куда? – завопил Ямгурчи. – Проклятье!.. Держите их!

Но было поздно. Кони вздыбились, вскачь вынесли всадников со двора. Подростки, чтоб не попасть под копыта, бросились врассыпную…

9

Арсен и Роман понимали: удачный побег в чужой стране – дело неимоверно трудное, особенно когда преследователи гонятся буквально по пятам. Тогда ты все время у них на виду. Малейшая задержка, глупая случайность – и все пропало! Сразу же попадешь врагу в лапы… Но с самого начала иного выхода не было. Если поспешное бегство из улуса давало хоть какую-то надежду на спасение, то перспектива оказаться в руках Чоры не предвещала ничего хорошего. Распаленный, разъяренный молодой мурза мог натворить много зла – беспощадно расправиться с ними, а Стеху оставить у себя навсегда. Поэтому Арсен нисколько не сомневался в необходимости продолжать бегство. Главное, чтобы выдержали кони. Не остановило бы их какое-нибудь непредвиденное препятствие. Надо суметь с ходу перебраться через Днестр!

Эти мысли все больше тревожили Арсена, когда усталые кони стали замедлять бег и нужно было им дать хотя бы небольшой отдых. Преследователям, видимо, тоже приходилось не легче: они мчались во весь опор от самого Аккермана, стараясь перехватить казаков, и их лошади были утомлены до предела.

Звенигора держался Каушанского шляха, который вел на Бендеры. Это была ближайшая, самая проторенная дорога. Чора, который, безусловно, знал здешние места лучше, чем беглецы, не мог обогнать их какими-то известными ему более прямыми тропинками.

Каушанский шлях был хорошо известен и Арсену, он не раз ездил по нему вместе с Хачиком, другом юношеских лет, и его отцом, варпетом[73]73
  Варпет (арм.) – мастер.


[Закрыть] Кероненцем, в Турцию.

Таким образом, те и другие всадники оказались в равных условиях. К тому же Арсен решил применить хитрость, на что он был большой мастак, как и каждый запорожец. Возникший у него замысел мог быть осуществлен лишь на оживленной дороге, где обычно встречается много людей и военных отрядов.

Боялся Арсен за сестру – выдержит ли она такую сумасшедшую скачку? Но Стеха, припав к луке седла и вцепившись в нее руками, ни на шаг не отставала от казаков, порою даже опережала их на своем быстроногом жеребце.

Миновали Каушаны без приключений, вихрем промчались по запыленной улице. Был как раз послеобеденный час, когда стояла нестерпимая жара и все живое либо попряталось в тени деревьев, либо укрылось под защиту прохладных глиняных стен и камышовых крыш. Только собаки пролаяли вслед да из-за глиняных оград выглянули черноволосые детские головки.

Но за Каушанами, с холма, откуда далеко просматривался шлях, они увидели большую группу всадников, медленно движущихся им навстречу. Арсен оглянулся – Чора со своими людьми выскочил из селения и, вздымая густое облако пыли, явно догонял их. Роман и Стеха тоже невольно оглянулись.

– Может, лучше свернуть в сторону, Арсен? – спросил дончак. – Как бы нас те, что впереди, не задержали.

– Не тревожься… Сейчас отстаньте со Стехой немного, а потом, когда я поравняюсь с ними, на полном ходу проскакивайте мимо нас и – вперед!

– А ты?

– За меня не беспокойся! Я вас догоню!

Арсен ударил своего уставшего, взмыленного коня и начал постепенно удаляться от Романа и Стехи, приближаясь к встречному отряду. Это были простые буджакские скотоводы, но, как всегда, они имели при себе оружие – сабли и луки.

Не доезжая до них шагов двадцать, Арсен выхватил из-за пазухи ярлык, поднял его вверх так, чтоб тамгу было хорошо видно, и, замедлив бег коня, крикнул:

– Ойе, правоверные! Дорогу гонцам прибрежного аги!

Чабаны мгновенно свернули с дороги.

Роман и Стеха, пригнувшись к конским гривам, окутанные тучей пыли, промчались мимо. Арсен привстал на стременах:

– За нами погоня молдавского властителя! Задержите нападающих! Их немного! – И огрел коня нагайкой.

Ошеломленные чабаны сгрудились, что-то загалдели, но Арсен не прислушивался. Главное, их не задержали, а если еще поверили ему и остановят преследователей, то удастся выиграть достаточно времени, пока Чора будет объясняться, кто он и за кем гонится.

Отъехав с полверсты, обернулся. На обветренном, запыленном лице расплылась радостная улыбка: чабаны окружили Чору и его людей. Арсену даже показалось, что на солнце сквозь пыль блеснули сабли, но это было не столь существенно. Несколько минут есть в запасе, а теперь – вперед! Быстрее к Днестру! Продержаться бы до вечера и удачно переправиться через быструю, капризную реку! Там ночь, мать казацкая, примет их в свои объятия, а дикая степь, раскинувшаяся от Днестра до Буга, поглотит их, как море щепку.

Однако радость Арсена оказалась преждевременной. Видимо, Чора ухитрился быстро доказать своим единоверцам, кто он, так как вскоре позади опять закурилась дорога.

Голодные, непоенные кони уже едва держались. Казалось, они вот-вот падут. Да и всадники, особенно Стеха, нуждались в отдыхе.

Солнце клонилось к западу. Жара стояла нестерпимая. Она изнуряла и людей, и лошадей, вытапливала из мускулов последние силы. Больше всего донимала жажда. Пересохшее горло, забитое пылью, требовало хотя бы глотка воды, но когда и появлялись по пути ручей или речка, они не могли позволить себе остановиться, подстегивали измученных коней и мчались дальше.

Ехать стало тяжелей еще и потому, что перед Днестром местность изменилась: вместо ровной степи здесь начались холмы, прорезанные ярами с узкими подъемами и спусками, глубокие долины, поросшие кустами овраги.

Арсен поглядывал на солнце: скоро ли оно сядет за далекий горизонт? Выдержат ли кони такой бешеный бег до ночи? Только в этом было спасение.

Чора по-прежнему настойчиво вел преследование. Хотя расстояние между ними не уменьшалось, оно и не увеличивалось. Когда беглецы с большим трудом взбирались на гребень холма, погоня спускалась в долину. Их разделяло расстояние в два полета стрелы.

Еле живая Стеха едва держалась в седле.

– Ой, нету сил! Не могу!.. – вскрикнула она, когда дорога пошла круто вниз.

С горы и опытному всаднику крайне трудно съезжать верхом на коне, особенно когда тот несется вскачь. Каково же было непривычной к долгой верховой езде девушке!

– Потерпи, милая, – шепнул Роман, который скакал рядом с ней.

Арсен тоже подбадривал сестру:

– До вечера недалеко! Ночью отдохнем!

С уклона выскочили в долину, по которой протекал большой ручей. Через него был перекинут узкий деревянный мостик. За ним, на другой стороне, раскинулась уютная лужайка, покрытая сочной зеленой травой. Солнце уже опустилось так низко, что скрылось за высоким, поросшим лесом холмом, и в долине царила приятная прохлада. Рай, да и только!

Этот рай показался беглецам страшнее ада: на зеленом лужке паслись оседланные лошади, ближе к дороге янычары ставили шатер, а по мостику в это самое время двигался тяжелый воз, покрытый брезентовыми попонами.

Дорога оказалась перегороженной!

Беглецы, внезапно вынырнув из-за рощи, едва не врезались в толпу янычар, которые стояли у дороги и наблюдали, как их товарищи поддерживают воз, под которым прогибались тонкие жерди настила.

– Ах ты черт! – выругался тихо Арсен, быстро оглядывая местность и ища выход из западни.

Выхода не было. Впереди – турки. Позади – Чора со своими людьми. Мост перекрыт. А берега ручья такие обрывистые, что перепрыгнуть или перебраться вброд нечего и думать!..

Сзади донесся глухой топот копыт. Через минуту-две Чора их догонит.

Арсен с тоской посмотрел на противоположный берег ручья. Неужели погибать здесь? Неужели это и есть та самая бессмысленная случайность, которой он так боялся?

Да, конец… Все пути отрезаны… Остается еще свернуть в лес, забраться в чащу, выиграть время до темноты. Надежда невелика, но все же…

– За мной, Роман! За мной, Стеха! – взволнованно крикнул Арсен, разворачивая коня.

Но в этот миг чья-то рука схватила коня за уздечку.

Рядом стоял молодой янычарский чорбаджия.