Текст книги "1918: Весна империи"

Мы обменялись понимающими взглядами.

Тесть помолчал некоторое время, а затем подвел итог:

– А вообще, мои позиции сейчас сильны как никогда, а папа весьма заинтересован в экспансии католицизма на новых римских землях и вряд ли захочет слишком уж портить отношение со светскими римскими властями. К тому же, заняв излишне жесткую позицию, Святой престол может войти в конфликт и с тобой, а в Ватикане не могут не учитывать последствия для всего комплекса отношений. Тем более что впервые за много веков официальные отношения между Церквями стали как-то налаживаться, сняли взаимные анафемы и все такое прочее. Опять же, Болгария весьма важный член Новоримского Союза, и отношения с ней нужно всячески укреплять. Не стоит тут забывать и интересы черной аристократии, хоть и ориентирующейся на Святой престол, но имеющей свои финансовые интересы в твоей Империи Единства. А это значит, что на кону внушительные деньги. В том числе и деньги самого Ватикана. А Святой престол свои деньги считать умеет очень хорошо. Так что как-то переживу я давление из Ватикана в этот раз. А вот младших дочерей я как-то постараюсь убедить, что двух православных в нашей семье хватит. Да и союз с Францией надо укреплять.

Киваю.

– Да, Франция нам необходима.

– Ну вот. Так что буду потихоньку готовить почву для династического брака. Благо время еще есть. Или у тебя есть возражения против моих матримониальных планов?

– Ни малейших. У меня у самого есть подобные заботы. Особенно если вспомнить о дочерях моего брата Ники. Ну, это мы с тобой отдельно проговорим и разложим наш брачный марьяж. Так что ответить Маше, когда она заведет разговор о Мафальде?

Тесть развел руками.

– А что ты можешь сказать-то? Покивай да пообещай Иоле со мной аккуратно поговорить на эту тему.

Улыбаюсь.

– Хорошо.

– И я думаю, что надо организовать возможность Борису и Мафи где-то встретиться. На каком-нибудь мероприятии. Впрочем, думаю, что Иола к тебе с подойдет уже с готовой идеей на сей счет. И, кстати, имей в виду, что Мафи такая же заноза, как и Иола. На месте не усидит. И одной Болгарии ей не хватит – разовьет кипучую благотворительную деятельность от Атлантики до твоего Владивостока. И не только благотворительную, уж поверь.

– Охотно верю. Пример перед глазами.

Мы рассмеялись и чокнулись бокалами.

Текст Виталия Сергеева

Тезисы о современном политическом положении

Многократно уже указывалась в революционной печати и признавалась в официальных резолюциях органов высшей народной власти крайняя непрочность международного положения Мексиканской республики, окруженной империалистскими державами.

За последние дни, т. е. в первую треть мая 1918 г., политическое положение чрезвычайно обострилось как в силу внешних, так и в силу внутренних причин.

Во-первых, усилилось прямое наступление контрреволюционных войск (Вилья, Обрегон и др.) при помощи янки на севере и англичан на юге, а в связи с этим ряд признаков указывал на возможность соглашения всей империалистской коалиции на программе предъявления революционной Мексике ультиматума: либо верни контроль над заводами и фабриками буржуазии, либо нашествие бандерос при нашей помощи. Обострение борьбы в Европе, открытый конфликт России и Британии из-за поддержки революционной Турции, дает нам время, но не дает надежды на действительный раскол антимексиканского империалистического фронта.

(Прим. на полях: Эх, хорошо бы, чтоб британцы прищемили нос этому наполеончику Мишке Романову, ну и сами расшиблись о русскую колоду!)

Во-вторых, в североамериканской политике вообще взяла верх военная партия, которая с минуты на минуту могла бы и теперь взять верх по вопросу о немедленном общем наступлении против Мексики, т. е. совершенно отбросить другую политику буржуазно-империалистских кругов САСШ, стремящихся к новым аннексиям в Мексике, но на время к миру с ней, а не к общему наступлению на нее.

(Прим. на полях: Хоть Левушке[2]2
  Лев Троцкий – председатель Центрального совета Профессионального союза рабочих топливной промышленности (Мекспрофпетро), генеральный комиссар фабрично-заводских контрольных комитетов иностранных предприятий нефтяной и угольной промышленности.


[Закрыть]удалось успокоить этих гиен беззубостью рабочего контроля их предприятий его Мекспрофпетро, но эти акулы никогда не бывают сыты.)

В-третьих, реставрация буржуазно-помещичьего республиканизма в Монтерее, при поддержке конституциолистских элементов всемексиканской буржуазии, и при помощи канадских войск и техасских наёмников, не могла не обострить борьбы против контрреволюции у нас, не могла не окрылить планов, не поднять духа у нашей контрреволюции.

В-четвертых, крайне обострилась продовольственная разруха и грозящая уже привести к прямому голоду как вследствие того, что у нас на местах правят зачастую анархиствующие полубандитские элементы, и вследствие усилий мелкой буржуазии и капиталистов вообще сорвать хлебную монополию, при недостаточно твердом, дисциплинированном и беспощадном отпоре господствующего класса, т. е. пролетариата, этим стремлениям, усилиям и попыткам.

(Прим.: С товарищами, пустившими Махно в Наркомпрод, пора бы уже по-революционному разобраться!)

В-пятых, мы, к глубочайшему сожалению, не можем сейчас рассчитывать на помощь Европейского пролетариата. Завершение Мировой войны не принесло облегчения массам европейских рабочих. Они так же голодают, а всеобщая волна репрессий не даёт им нам действенно помочь. Обстановка в Англии, Австро-Венгрии, Голландии и странах Северной Европы ещё оставляет шанс на то, что рабочему классу удастся там устоять и добиться новых уступок от буржуазии. Но в остальной же Европе революционная волна задушена и не сможет подняться раньше следующего лета, когда неспособность и нежелание европейских монархий справиться с голодом и «американкой» станут всеочевидны, и троны начнут рушить уже сами поборники этих империй. Но нам главное этот год устоять.

В-шестых, революция здесь в Мексике испытывает острейший кадровый голод. Буржуазные специалисты активно бегут на север и из страны. Доступный нам местный и европейский революционный резерв практически полностью исчерпан. Оставшихся на свободе в Европе товарищей едва хватает, чтобы сохранить позиции для полулегальной борьбы. Североамериканские же и английские товарищи не очень рвутся к нам ехать, «чтобы не ослаблять местный фронт антиимпериалистической борьбы». Они, конечно, тормозят интервенцию и блокаду, дают нам время подготовится, но трудно успеть, когда некому учить массы основам социализма, направлять их в порывах революционной борьбы.

В-седьмых, нам брошен дерзкий идеологический вызов. В то же время в михайловской России революционное движение затерроризировано арестами, а трудящиеся массы обмануты пропагандой монархоосвобожденчества. Этот «богоизбранец» заткнул уши трудящихся обещаниями, а рты подачками. Всех же, кто мог думать и смел говорить, ссылает или вешает на площади! Кровавой рукой он отвел смуты, заставил буржуазию и дворянство подкинуть народу не только крошки, но и корочки со своего стола. Вернув самодержавие, он обещал осенью выборы в полной надежде на то, что из-за этих подачек холопы меж собой подернуться и ещё будут просить их рассудить «царя-батюшку». Освободив от турок Ромею, новоявленный базилевс посеял надежду на то, что земли, наконец, на всех православных хватит. А одному, без крестьянства, русскому пролетариату не победить. Даже пропаганда наших идей в России практически невозможна. Потому важно сохранить костяк партии, используя все возможности для легальной борьбы. Из михайловских застенков революции не сделаешь. Потому нужно предпринять все возможности для вывоза всех товарищей, которым угрожает арест, и вызволения арестованных и ссыльных. Сегодня это главный кадровый резерв нашего Интернационала, надежда нашей Социалистической Революции!

(Прим.: В России эти жертвы будут напрасны, а здесь без наших проверенных товарищей мы так и не сможем перебороть в иберийцах Кабальеро[3]3
  Ларго Кабальеро – сопредседатель Ревсоцинтерна и временный президент Мексики.


[Закрыть]веру в братство с анархистами ради общей борьбы.)

Уэрто и Каранса оставили рабочему классу в наследство страну, разоренную донельзя их грабительской, преступной и тягчайшей междоусобной войной, страну, ограбленную мексиканскими и иностранными империалистами дочиста. Хлеба хватит на всех только при строжайшем учете каждого пуда, только при безусловно равномерном распределении каждого фунта. Хлеба для машин, то есть топлива, тоже крайний недостаток: встанут железные дороги и фабрики, безработица и голод погубят весь народ, если не напрячь все силы для беспощадно строгой экономии потребления, правильности распределения. Катастрофа перед нами, она придвинулась совсем, совсем близко. За тяжелым маем идут еще более тяжелые июнь и июль.

Нужен массовый «крестовый поход» передовых рабочих, профессиональных борцов революции ко всякому пункту производства хлеба и топлива, ко всякому важному пункту подвоза и распределения их, для повышения энергии работы, для удесятерения ее энергии, для помощи местным органам крестьянско-рабочей власти в деле учета и контроля, для вооруженного уничтожения спекуляции, взяточничества, неряшливости. Эта задача не нова. Новых задач, собственно говоря, история не выдвигает, – она только увеличивает размер и размах старых задач по мере того, как увеличивается размах революции, растут ее трудности, растет величие ее всемирно-исторической задачи.

(Пометка для секретаря:

Хуэносу. Оставляю текст нас столе. Отдай тезисы в пишбюро, потом принеси на правку. Все встречи сегодня и завтра отложи. Понимаю, что всё срочно, но работать не могу. Товарищам сообщи, что у нас родились две девочки: Майя и Александра. Хожу как хмельной. Хорошо, что Федор[4]4
  Фёдор Арманд (1896–1936) – создатель КРКАФ, «пилот Революции».


[Закрыть]* вовремя прилетел из Тампико, всю организационную суету адресуй ему.)

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Малая каминная. 9 мая 1918 года

Отпив коньяк, Виктор спросил:

– Ты вчера встречался с Максом, насколько я знаю.

Любит римский император делать резкие повороты во время пьянки. Впрочем, я и сам такой же точно. В общем, грех жаловаться.

– Да. Предлагал поделить мир.

Виктор усмехнулся.

– Между кем и кем, если не секрет?

Удивляюсь.

– Какие могут быть между нами секреты, если мы практически одна семья, не так ли?

– Так.

Я ткнул пальцем в стоявший на камине инкрустированный глобус:

– Вот между как раз Германией, Америкой и Новоримским Союзом.

Кивнув, мой царственный тесть прокомментировал:

– Ну, что-то подобное я ожидал услышать. И что же он предлагал конкретно?

Я пересказал все подробно, с чувством, с толком, с расстановкой, заменив лишь «Россия» на «Новоримский Союз». А разве это не одно и то же?

Император римлян некоторое время молчал, обдумывая услышанное.

– Что тут сказать? Про Балтику и Скандинавию ничего не скажу, это твоя вотчина. По Африке я, в принципе, был бы не против. Разве что район Эфиопии для нас интересен, да и в Северной Африке немцам нечего делать. А еще очень важно выбить из Египта британцев, но так, чтобы туда не зашли германцы. Нам нужен нейтральный Египет, это вопрос безопасности римской Палестины, да и всего Ближнего Востока.

Пригубив коньяк, тесть продолжил:

– Кипр – грекам, как мы уже говорили. Пусть радуются и осваивают. И нам не мешают. Индия, Китай и Юго-Восточная Азия Риму как-то не очень интересны, как и Ирландия с Гренландией. Впрочем, противостояние вокруг Ирландии между британцами и американцами нам полезно. А вот касательно Австро-Венгрии, то я бы даже согласился с мнением Максимилиана.

– То есть?

– Здраво все обдумав, я пришел к заключению, что роспуск Австро-Венгрии нам более выгоден, чем ее сохранение. Огромная аморфная империя неизбежно попадет под влияние Германии. Твое влияние на славян будет ограниченным, а австрийцы и венгры будут видеть в Берлине опору для сохранения своего доминирования. В результате вся Австро-Венгрия ляжет под Германию. Если же разбить лоскутную империю на кучу мелких держав, то мы действительно можем обговорить с Берлином раздел сфер влияния. Например, австрийцев и венгров опекают германцы, а тех же славян опекаем мы. Заодно мы выступим гарантами мира, поскольку противоречий у них будет предостаточно. Та же Румыния, к примеру, захочет Трансильванию. И так далее.

Я ничего не ответил и ждал, пока Виктор раскурит свою папиросу.

Затянувшись, он продолжил свои рассуждения:

– Так вот, я прекрасно знаю выражение о том, что итальянская армия существует для того, чтобы и австрийцам было кого бить. Не буду комментировать спорность этого утверждения, поскольку в нашей истории мы воевали с австрийцами часто и приобретений у нас больше, чем у них, но не суть. А суть в том, что я предпочту иметь на своих границах хорватскую армию, чем австро-венгерскую. Да и тебе какая-нибудь словацкая армия под боком лучше. Посему…

Тут тревожной трелью затарахтел телефонный аппарат.

Не к добру это.

Беру трубку.

– У аппарата!

Выслушав, даю отбой и возвращаюсь в кресло. Тесть вопросительно смотрит на меня.

– Сообщают, что в районе Порт-Саида на мине подорвался британский эсминец HMS Lizard. Точнее, подорвался и затонул.

Глава XIV
Короны, пушки и зверушки

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Малая каминная. 9 мая 1918 года

Виктор затянулся и задумчиво кивнул:

– Как-то быстро.

Хмыкаю.

– Ну, оно и к лучшему. Сейчас вот прямо вовремя. Как на заказ.

– Согласен. Уверен, что твой «Краб» не обнаружили британские соглядатаи в Хайфе?

Пожимаю плечами.

– Не должны были. К тому же официально «Краб» вообще в другом месте, в тысяче миль от Хайфы и Порт-Саида. Вот он, полюбуйся.

Показываю Виктору сегодняшнюю газету, где на первой полосе размещена большая фотография церемонии возложения венков в бухте Баронессы де Боде.

– Вот на снимке я, вот Макс, а вон там, дальше, стоит у причальной стенки «Краб». А как известно сторонам, он у нас один-единственный. Так что алиби обеспечено.

Император римлян внимательно рассмотрел фотографию.

– Да, издали похож.

Киваю.

– Скажу больше, он и вблизи почти ничем не отличается. Даже название есть в наличии.

– Хм. Ну, допустим, операция прикрытия проведена качественно. Но британцы же все равно будут нас обвинять.

– Пусть докажут.

– Ну, они-то как раз не будут себя утруждать доказательствами. И ты это прекрасно знаешь.

Это да. Если что, то во всем на свете виноват Наитемнейший. В данном случае – я.

– Это я хорошо знаю. Но тем большим посмешищем выступит официальный Лондон для всех остальных стран Европы и мира. Истерика в британской прессе, конечно, будет, тем более что у них на носу выборы, но не более того.

Тесть затянулся папиросой, после чего уточнил:

– Значит, судоходство через Суэцкий канал все ж таки будет остановлено, пока они не протралят все?

Вновь пожимаю плечами.

– Не факт. Могут и в самом деле списать на случайную мину, мало их после войны осталось в Средиземном море и на Балтике? А вот если подорвется еще кто, тогда могут действительно начать тралить. В этом случае судоходство через Суэц придется им остановить на время работ тральщиков. А на сколько остановится движение, сказать трудно. «Краб» не делал минную постановку в одном месте. Могут все и не выловить. Но в любом случае, даже если они сейчас устроят усиленное траление акватории и выловят большую часть мин, то они все равно вряд ли докажут, что это наших рук дело.

Глава римлян помолчал, обдумывая складывающуюся ситуацию. Затем затушил окурок в пепельнице и кивнул.

– Ладно, посмотрим. Мой прогноз – британцы сделают вид, что ничего не произошло. Официально спишут на, как ты выражаешься, «эхо войны», а сами, под предлогом обеспечения безопасности судоходства, начнут усиленное траление и нагонят туда эсминцев, дабы не допустить повторной постановки. Если британцы поверят, что «Краб» стоит в бухте у Константинополя, то, значит, будут искать эсминец, который под покровом ночи поставил мины, усилят патрулирование, поднимут в воздух аэропланы.

Киваю.

– И сосредоточат усилия на том, чтобы удостовериться в том, что «Краб» действительно в бухте де Боде, а также будут стараться найти его на базе в Хайфе. Но даже если они его там найдут, то официально не станут поднимать скандал, слишком уж большой удар по престижу Великобритании.

– Да. Просто пощечина. А кабинет Чемберлена на грани падения. Да и, ты прав, у них выборы скоро. Так что да, думаю, что предпочтут замять это дело.

– Скорее всего. Главное, чтобы в Лондоне поняли намек.

Римский император покрутил в руках коробку с папиросами, задумчиво глядя в ночь за окном.

– Должны понять. К большой войне они не готовы. Более того, при нынешних раскладах они должны усилить группировку в районе Порт-Саида, дабы обеспечить охрану своих жизненно важных коммуникаций. А это значит, что сил для демонстрации мускулов в районе Хайфы и тем более Дарданелл у них будет еще меньше. В любом случае, пока у тебя в гостях монархи, премьер-министры, Маршалл и рейхсканцлер, начать активные действия они не рискнут. Кроме того, на стороне Ромеи и вон те дополнительные аргументы.

Он указал в окно, где на водной глади Босфора, невзирая на новолуние, были видны ярко освещенные судовыми огнями стоящие в ряд грозные туши боевых кораблей – русский линкор «император Александр III», ромейский броненосец «император Константин Великий» (бывший австрийский SMS Erzherzog Franz Ferdinand), римский линкор «Джулио Чезаре», греческий линкор «Лемнос», болгарский крейсер «Надежда».

И, в качестве вишенки на тортик, линкор «Нью-Йорк», на котором и прибыл в Константинополь вице-президент США Маршалл.

Усмехаюсь.

– Да, теперь вы у меня в заложниках.

Тесть усмехнулся. Наши бокалы звякнули.

Телеграфное агентство России и Ромеи (ТАРР). 10 мая 1918 года

КОНСТАНТИНОПОЛЬ. Как сообщается из Дворца Единства, сегодня ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВСЕСВЯТЕЙШЕСТВО И ВЕЛИЧИЕ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР Империи Единства России и Ромеи МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ выразил своему царственному собрату и племяннику Эдуарду VIII, а также всему народу Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии свое соболезнование в связи с гибелью британского эсминца «Лизард» в районе Суэцкого канала в Средиземном море.

«Эхо войны еще долго будет представлять опасность для судоходства в европейских морях и в мировом океане. Великие державы должны объединить свои усилия в обеспечении надежного и безопасного судоходства, выделив для этого достаточные силы для разминирования», – сказано в тексте высочайшего послания.

Напомним, вчера, 9 мая, на выходе из Суэцкого канала, в виду города Порт-Саид, на неизвестной мине подорвался и затонул британский эсминец HMS Lizard. Тринадцать членов экипажа погибли, трое считаются пропавшими без вести, 105 человек были спасены проходящими мимо судами.

Поиск пропавших без вести продолжается, но эксперты выражают сомнение в том, что трое пропавших будут найдены живыми, поскольку катастрофа произошла в условиях хорошей видимости и при минимальном волнении моря, а сам район имеет оживленное судоходство, что позволяет полагать, что все, кого можно было спасти, уже были спасены.

Мы будем следить за развитием ситуации в районе Суэцкого канала.

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Дворцовая терасса. 10 мая 1918 года

Мой царственный тесть уже изволил завтракать в саду, когда я подходил к беседке, где был накрыт столик на двоих.

– Августейше вас приветствую! Приятного аппетита!

Виктор усмехнулся и ответил тем же тоном, причем на русском языке:

– Аналогично!

Я даже запнулся, присев в кресло и пораженно глядя на него. Тесть рассмеялся, явно довольный эффектом от его домашней заготовки, а отсмеявшись, пояснил:

– Иола, по моей просьбе, назвала несколько твоих коронных фраз на русском языке. Язык я не выучил, да и не выучу, ибо стар для этого, но сюрприз сделать хотелось.

Усмехаюсь.

– Понятно-понятно! Источник утечки разведданных найден! Придется принимать меры и закручивать гайки!

Император римлян несколько секунд потратил на напряженное обдумывание моей последней фразы, потом его лицо посветлело.

– А, понял. Это образно сказано, так ведь? Что же касается Иолы, то тут ты неправ. Она даже в личных письмах нам избегает обсуждать дела, ну, разве что за исключением тех дел, про которые пишут в каждой газете. Так что не наговаривай на жену.

Мы смеемся.

– Так, а чем изволит завтракать глубокоуважаемый римский цезарь? Яичница с беконом и кофе с тостами? Воистину императорский завтрак. Иван Михайлович, организуйте и мне то же самое. И парочку плюшек!

Лейб-повар Иван Харитонов кивает, дает знак, и мне тут же приносят мою порцию. Вот за что я ценю Харитонова, так это за то, что он чаще всего точно угадывает мои предпочтения в те дни, когда я заранее не заказываю что-то сам. Нет, я знаю, что на кухне готовится несколько вариантов, но, как правило, один из этих вариантов и в самом деле оказывается мной востребованным. Конечно, бывают накладки, и тогда мне приходится выбирать из того, что есть, но такое случается не так часто.

Виктор, прожевав очередной кусок, поинтересовался:

– Как дела?

– Нормально. Выразил вот свои соболезнования Эдуарду. Можешь оценить.

Вынимаю из кармана сложенный лист бумаги и протягиваю тестю. Тот пробежал взглядом текст и заметил:

– Это похоже на издевательство.

Киваю.

– Да, это оно и есть. Хотя и прикрытое дипломатическими экивоками. А заодно и толстый такой намек.

– Ну, посмотрим. Кстати, перед завтраком просмотрел озвученные вами характеристики этого твоего «Краба». Интереснейший аппарат. Мне тоже такие нужны.

Улыбаюсь во все тридцать два зуба.

– За ваши деньги – любой каприз!

Тесть усмехнулся и кивнул.

– Это можно обсудить. Кстати, я слышал, что ты начал работы по значительному расширению мощностей верфей в Николаеве?

– Да, это так. Учитывая глубокий тыловой статус Николаева, было бы глупо не расширить потенциал верфей. К тому же помимо боевых кораблей нам нужно много транспортов. Очень много.

И подводных лодок. Очень много. В том числе таких, как «Краб».

Получив ответ, который он хотел, мой римский царственный собрат поинтересовался:

– Как там наступление Кемаля?

Пожимаю плечами.

– У него, судя по всему, сложности. Сегодня повторим налет на его силы, но и вчера их здорово потрепали, судя по докладам авиаразведки.

Виктор промокнул губы салфеткой.

– А не боишься слишком уж напугать Кемаля? Как бы он обратно не повернул. Насколько я понимаю, ситуация в самой Анкаре уже практически нормализована, и кемалисты стараются покинуть город. Во имя чего тогда Кемалю рваться вперед?

Жую ароматный кусок, после чего качаю головой.

– Нет, не думаю. Ситуация для него не настолько критична. К тому же в случае бесславного возврата его позиции в Карамании весьма серьезно пошатнутся, да и надежда на восстание мусульман на наших землях в Малой Азии и на Ближнем Востоке станет совсем уж эфемерной. Да и британцам его возврат к Караманию и прекращение всей заварушки в нынешних условиях совсем ни к чему. Так что Кемаль будет идти вперед, как мне представляется.

– Но налеты?

Киваю.

– Налеты – да, это серьезная для него проблема. Армия теряет людей, много раненых, падает моральный дух и все такое, что с этим обычно связано. Плюс наша авиация активно охотится за идущими позади караванами снабжения, а армия без снабжения, как ты понимаешь, уже не совсем армия. Но тут важно другое – Кемаль четко понимает, что большую часть пути по горам он уже прошел, а поворот назад не решит, а усугубит проблемы его войска, поскольку весь путь обратно мы будем продолжать его бомбить и обстреливать. Так что нет, не думаю, что он сделает подобную глупость. Что касается налетов, то думаю, что мы вынудим его перейти на ночные марши, когда наша авиация не сможет за ними охотиться. А ночные марши их сильно замедлят.

– А за это время нам удастся восстановить порядок в Анкаре и подготовиться к сражению за город?

– Да. Это будет эпическая битва.

Империя Единства. Ромея. Окрестности города Новый Илион. Военно-воздушная база «Троя». 10 мая 1918 года

– Ну, скоро там, Кузьмич?

Механик выглянул из-под крыла и буркнул:

– Ваше благородство желает помочь?

Баронесса Мостовская показала свои руки, которые она усиленно отмывала от краски.

– Я свое крыло уже покрасила, так что не надо тут умничать.

Кузьмич огрызнулся:

– Так может, и мне надо было вместо двигателя заниматься покраской?

Неизвестно сколько продолжалась бы пикировка, но тут появилась баронесса Галанчикова, вследствие чего Кузьмич предпочел вновь забраться под крыло самолета.

Командир критически осмотрела перекрашенные опознавательные знаки, затем распорядилась:

– Так, заканчиваете тут. Ольга, марш переодеваться. Через полчаса вылет.

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Малая каминная. 10 мая 1918 года

– Я доволен вашей службой.

Граф вытянулся по стойке смирно и четко выговорил уставное:

– Честь в служении на благо Отчизны, ваше императорское всесвятейшество и величие!

Откидываюсь на спинку кресла и подчеркиваю:

– Граф, все почести, громкие слова и уставные фразы остались там, за дверью. Я желаю настоящего серьезного разговора, а не трескотни официальных словесных конструкций. Вам все ясно, граф?

– Так точно! Прошу простить, ваше императорское величество.

– Вот и славно. Присаживайтесь, граф, присаживайтесь. Не стойте истуканом, не заставляйте монарха смотреть на вас снизу вверх.

– Благодарю вас, ваше величество.

Новоиспеченный граф Емец-Авлонский четко присел на край кресла, сохраняя при этом прямую спину.

Сегодня он был великолепен. Парадный придворный мундир с иголочки, украшенный богатой золотой вышивкой, щедро усеянный сверкающими орденами. В том числе и мегастатусным орденом Святого Архистратига Михаила 2-й степени на шейной ленте. Рядом шее блистают Анна 2-й степени с мечами и бантом, а также Станислав 2-й степени. А к ним еще на груди горят Михаил 4-й степени, Георгий 4-й степени да пламенеет там же Владимир 4-й степени с мечами и бантом. Ну и, конечно же, дополнял все Георгиевский темляк на рукояти церемониальной шпаги Золотого оружия, которая была дозволена удостоенным такой награды придворным.

В общем, новоиспеченный граф светился, словно новенький и очень сильно начищенный золотой империал. Куда там достославному дорогому Леониду Ильичу.

Кстати, вот что полагалось героям из героев в СССР? Медаль Золотая Звезда да орден Ленина? Прием у самого? Квартира в центре Москвы? Персональная дача и автомобиль? Домработница? Путевка на курорт? Льготы на проезд и квартплату? Нет, я все понимаю, социалистический шик и все такое прочее, идеологически выверенное. Вопросов нет. В той ситуации это было действительно круто и статусно.

Но у меня-то другая ситуация, я-то не ограничен социалистическими догматами и при всем официальном «освободеньжичестве» могу высочайше явить героям страны скромное обаяние монархии и империи, щедро даруя титулы и прочие приятственные излишества.

И, ко всему прочему, я не пожадничал и помимо блистательного родового титула пожаловал графу приличный особняк в центре Константинополя, элитную квартиру с личной террасой в возводимой высотке в Новой Москве и, собственно, роскошное имение на острове Авлония. Имение, которому позавидуют некоторые монархи.

Плюс весьма «немножко» денег.

Для хорошего человека мне не жалко.

Он заслужил. И пусть я терпеть не могу весь этот официальный пафос, но я обязан воздать почести герою, тем более что Емец и в самом деле герой.

Избавил меня от кровных врагов, многократно яростно пытавшихся меня убить, убивших множество людей, в том числе и близких мне, и пытавшихся нас с Машей убить снова и снова. Заодно новоиспеченный граф избавил мир от большого количества опасных кровососущих паразитов, без которых человечеству точно станет легче дышать.

Вот как я мог за это не отблагодарить?

Тем более что я имел привычку выплачивать комиссионные всем тем, кто помог мне заработать на каком-то громком деле. А имея инсайд о том, что в такой-то день и час Шиффы и прочая уолл-стритовская шобла могут немножко коллективно зажмуриться, я не мог не подсуетиться и не срубить на этом деле немножко бабла. Ну, как «немножко»? Множко! Весьма и весьма множко!

А на операции вокруг начала «американки»? Вот то-то же!

Что ж, позади весь официоз пожалования графского титула и почетной приставки к фамилии, вручения награды, высочайших производств и прочих пафосно-торжественных слов, которые полагались по случаю чествования героя.

И я надеялся на серьезный разговор.

– Итак, граф, как вам моя новая резиденция?

Анатолий прекрасно понял, что в вопросе кроется какой-то особый подвох, поэтому он ответил нейтрально:

– Вероятно, это один из лучших дворцов султана, ваше величество!

Киваю.

– Да, практически так и есть. Но я хочу спросить о другом. Вы прошли сюда и имели возможность оценить принятые меры безопасности. Вот вам две папки. Первая – то, что может понять внешний наблюдатель о том, какие меры приняты. Вторая – некоторые скрытие меры, которые внешнему наблюдателю не видны. Просмотрите эти папки и дайте предварительную рекомендацию.

Емец принял из моих рук папки и принялся их быстро просматривать, цепким взглядом выхватывая главное. Я терпеливо ждал. Минут через десять Анатолий закрыл последнюю папку и посмотрел на меня.

– Говорите, граф.

Тот кивнул:

– Что ж, ваше величество. Если вы хотите услышать мои рекомендации, то переезжайте из этого дворца. Обеспечить безопасность здесь очень сложно.

Киваю.

– Да, мне это известно. Но пока часть церемоний связана с Дворцом Единства, и я вынужден появляться здесь.

– Понимаю. В таком случае, ваше величество, я бы рекомендовал вам не появляться лишний раз в той стороне дворца, окна которой выходят на Босфор. Вид там, возможно, и красивый, но очень опасный.

Ну, ничего нового он мне пока, разумеется, не сообщил, но так просто отмахиваться от мнения специалиста я не собирался.

– Как бы вы покушались на мою особу, если бы были на месте наших врагов?

Емец покосился на лежащие на столе папки.

– Откровенно говоря, ваше величество, в нынешней ситуации подготовить операцию против вашего дворца значительно проще, чем приснопамятный сюрприз Шиффу и компании.

– Объяснитесь, какие есть варианты, на ваш взгляд?

– Вариантов много, даже если говорить навскидку. Есть все условия для успешного покушения. Например, снайпер из особого мощного оружия может сделать удачный выстрел.

Замечаю, указав на окно Малой каминной:

– Ключевые окна изнутри прикрыты бронированными ставнями, которые не позволяют осуществить прямой выстрел.

Емец усмехнулся.

– А ставни всегда закрыты?

Признаю.

– Нет, не всегда. Невозможно все время сидеть в бункере.

– Вот именно.

– Но я стараюсь не открывать ставни, когда внутри горит яркий свет.

Граф покачал головой.

– На самом деле, ваше величество, это лишь вопрос техники, терпения и случая. До того берега чуть больше полутора километров, а дворец как на ладони. Да, водная гладь будет сильно мешать, но это решается длиной ствола и мощностью патрона. И хорошая практика, разумеется. Хорошая мощная винтовка, опытный стрелок да место толково выбранное – вот и все, что необходимо.