Текст книги "1918: Весна империи"

Возражаю:

– Насколько мне известно, нет таких винтовок, чтобы попасть над водной гладью в окно с полутора километров.

Емец кивает.

– Да, серийных винтовок таких нет. Ни армейских, ни охотничьих. Поэтому это пока теоретическая возможность. Но возможность. И ставни не спасут.

– И где бы взяли такую винтовку?

– Заказал бы. Есть немало сумасшедших оружейников, достаточно гениальных, чтобы сотворить такого монстра. Особенно если стоимость такого оружия не имеет никакого значения. Длинный тяжелый ствол на сошках, мощные, особо точные штучно изготовленные патроны. Обеспечить же невозможность стрельбы с того берега не удастся никакими мерами, поскольку протяженность берега велика, местность холмистая, точек, откуда можно вести огонь и при этом быть необнаруженным, великое множество. Впрочем, имея такое оружие, я бы нашел место и поближе. Вот в Доме империи все организовано правильно и выстрелить в ваше величество снаружи Кремля никак не получится. Разве что из гаубицы. Здесь же это сделать не так трудно. Да и ставни, при определенных условиях, вряд ли спасут.

– При каких условиях, например?

– Например, можно использовать автоматическую пушку. Как вариант, можно использовать нашу 76-миллиметровую зенитную пушку Тарновского – Лендера, со скорострельностью 12 выстрелов в минуту. Но я бы предпочел немецкую 20-мм пушку конструктора Рейнхольда Беккера со скорострельностью триста выстрелов в минуту. Правда, с последней может возникнуть проблема, ведь ее еще надо где-то найти и доставить в Константинополь…

Мы, кстати, захватили несколько образцов этой пушки, которая стала в моей истории прообразом знаменитого «Эрликона». Сейчас наши оружейники пытаются на основе этих трофеев создать что-то свое. Мы также вели переговоры с немцами о покупке лицензии, но пока в Берлине сопротивлялись. Придется лично поговорить с Максимилианом Баденским.

Емец, меж тем, продолжал перечислять способы моего убиения.

– …Установить такую пушку на том берегу или даже на проплывающем мимо дворца транспорте. Последний вариант подходит при наличии информации о совещании у вашего величества. Тут, при определенном везении, можно просто в упор расстрелять весь дворец. Тут даже качка не сильно спасет. Шанс не стопроцентный, конечно, но он есть. Во дворец попасть не сложно. Вспомним выстрел из орудия Петропавловской крепости по Зимнему дворцу. Тогда ваш царственный брат лишь чудом не пострадал. Вместе со всем августейшим семейством. Впрочем, имея такое оружие, я бы нашел место и поближе, чем тот берег. Или можно набить динамитом какой-нибудь невзрачный баркас, коих тут полно в порту и около прочих мест причаливания. А подходы к берегу в районе дворца никак не прикрыты со стороны Босфора. Так что да простит ваше величество меня за дерзновенный совет – переезжайте отсюда.

Интересуюсь:

– А если просто перебраться в те залы, окна которых выходят во двор?

Анатолий указал на лежащую на столе карту окрестностей дворца.

– В этом случае можно обойтись и без воды, поскольку с обратной стороны дворца под вашими окнами проходит набережная Единства, а значит, дорога, по которой ездят все подряд. Грузовик с ящиками взрывчатки в кузове, будет прекрасно смотреться под вашими окнами.

– Ну, до моих окон от дороги больше ста метров, и большая часть прикрыта стеной или строениями, а остальное скрыто за деревьями парка.

Емец кивает.

– Да, ваше величество, со стороны двора дворец защищен лучше, но я бы добавил строений и поднял бы стену, прикрыв ее со стороны двора живописной насыпью, которая, если что, примет на себя основную ударную волну возможного взрыва грузового автомобиля с динамитом. Да и сотня метров парка между дворцом и стеной действительно позволит ощутимо снизить силу поражения. А что касается снайперов, то тут задача ИСБ и полиции следить за возможными местами, откуда можно вести огонь, а дворцовой службе безопасности обеспечить прикрытие мест, где вы можете находиться или прогуливаться, посредством деревьев и прочего, что будет препятствовать эффективному прицеливанию.

Он говорил, говорил, перечислял, показывал, указывал. Что ж, очевидно султан Абдул-Хамид II тоже о чем-то таком подозревал, когда принял решение перебраться отсюда в дворец Йылдыз, мой нынешний Малый императорский дворец.

Киваю.

– Хорошо, граф. Напишите подробно свои соображения, моя служба охраны изучит возможности этому противостоять.

– Тут возможностей не так много, ваше величество. Тут не возведешь кремлевские стены, не устроишь отбойник от взрыва между дворцом и Босфором, не запретишь плавание в виду дворца. Это золотая клетка, а не цитадель. Даже Шиффы были лучше защищены, и если бы не юбилей на яхте, то даже не знаю, как бы мы к ним подобрались в их небоскребе, так, чтобы всех сразу накрыть. Небоскреб снизу не взорвать, от снайперов они были эффективно прикрыты, а штурмом брать такое здание – себе дороже. Разве что самолетом с динамитом на борту, но я не представляю, какого размера должен быть тот самолет, сколько нужно динамита, да еще и как точно нужно попасть в нужный этаж.

Что ж, я себе это вполне представлял. Впрочем, как говорят злые языки, взорвать башни-близнецы 11 сентября не смогли бы никакие самолеты. Так, локальный пожар на нескольких этажах и не более того. Как там называлась фирма, которая потом якобы отвечала за разбор завалов? Которая как раз специализировалась на сносе небоскребов под ключ. «Контролируемое разрушение» или что-то такое? Как-то красиво слишком те башни сложились, не причинив особого ущерба окружающим небоскребам. И, кстати, где обломки самолета, который врезался в Пентагон?

Черт его знает, как оно там все было на самом деле. Может, так. Может – сяк. А может, и наперекосяк.

В общем, политика – грязная штука. И не всегда контролируемая.

С волками жить – по-волчьи выть.

Как-то так.

– И тем не менее. Мне интересен ваш взгляд, как специалиста по особым операциям, а моей службе безопасности будет полезно слегка прищемить нос. Так что пишите.

Емец кивнул.

– Как изволит ваше императорское величество.

– Что ж, идем дальше. Итак, Анатолий Юрьевич, вы назначены мной на должность егермейстера двора.

– Это честь для меня, ваше величество…

Но видя, что я нахмурился, Емец тут же смолк, демонстрируя живейший интерес, явно понимая, что вспомнил я об этом не просто так.

Повторяю, явно показывая, что без дозволения меня прерывать крайне не рекомендуется, поскольку сие может повлечь за собой повышенный травматизм на производстве.

– Итак, Анатолий Юрьевич, вы назначены мной на должность егермейстера двора. Это не просто почетная должность и тем более не синекура для удалившегося от дел генерала.

Емец молча слушал. А он, кстати, теперь лицо третьего класса «Табели о рангах», равное по положению генерал-лейтенанту. Так что я ничуть не преувеличивал, называя его генералом.

Да уж, какой головокружительный взлет! Меньше чем за год подняться с уровня простого капитана Сил специальных операций аж до егермейстера двора и стать обладателем графского титула, да еще и, судя по всему, отхватить себе при этом одну из самых завидных невест Единства! Впрочем, как говорится, они два сапога пара, поскольку нынешняя баронесса Иволгина будущему мужу под стать и добилась не менее головокружительного роста. А может, и более, учитывая более низкие стартовые позиции и более молодой возраст.

Продолжаю меж тем.

– От дел вы не удаляетесь. Скорее наоборот. Вам предстоит возглавить опеку над Императорскими зоопарками России и Ромеи.

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Вам, Анатолий Юрьевич, поручается забота об обеспечении наших главных зоопарков самыми редкими животными со всего мира. Для этой цели под вашим руководством создается Экспедиция Службы егермейстера двора, куда должны быть набраны лучшие специалисты в сфере отлова и доставки редких животных Африки, Ближнего Востока, Индии, Южной Америки, Китая, Японии, того же Афганистана. И пусть в Афганистане не так много редких животных, но там всегда тоже найдется какая-нибудь редкая скотина, которая может быть нам полезна, не так ли?

Граф позволил себе кивнуть, не рискнув при этом что-то сказать.

– Как вы понимаете, это легальное прикрытие для нашей разведывательной деятельности, точно такое же, как использование путешественников или тех же археологов для прикрытия операций военной разведки. Но подчеркиваю, вы и ваша ЭСЕД подчиняетесь мне напрямую, минуя военную разведку и вообще военное ведомство. Это ясно?

– Так точно, ваше величество.

– Хорошо. Идем дальше. Конечно, редких животных хватает и на территории Единства, поэтому поле деятельности вашей новой конторы чрезвычайно обширное. Мне нужна оценка ситуации в тех или иных регионах России и мира, налаживание контактов с вождями местных племен и прочими влиятельными лицами, по возможности, вербовка наших будущих агентов влияния и поставщиков интересующей нас информации. Под вывеской ЭСЕД открывайте представительства и опорные пункты в разных странах и на разных континентах. Действуйте открыто, активно, ведите переговоры о покупках животных…

Замечаю невысказанный вопрос.

– Вы что-то хотели спросить, граф?

Емец кивнул.

– Так точно, ваше величество. Возможно, было бы полезным расширить сферу деятельности ЭСЕД не только обеспечением зоопарков редкими животными? Думаю, что подданные вашего величества с восторгом будут посещать и разного рода Императорские ботанические сады, обеспечение которых редкими растениями значительно расширит географию и возможности деятельности ЭСЕД по всему миру.

Вот же шельмец.

– И бабочек с жуками не забудьте. Нашим подданным они тоже очень любопытны.

Граф склонил голову.

– Непременно, ваше величество. Я подготовлю свои предложения на сей счет.

– Хорошо. Отдельной структурой под вашим руководством станет Императорский Охотничий союз. Разумеется, у нас есть стрелковые союзы, есть стрелковые тиры и клубы при Корпусе служения, но наша задача – охватить основную массу охотников, особенно тех, кто остался вне всех этих клубов, союзов и обществ. Особенно в той же Сибири. Проводите всякого рода конкурсы и прочие соревнования, назначьте приличные призовые, разверните агитацию и все, что потребуется для привлечения. Нашей армии нужны кадры, тысячи, десятки тысяч снайперов, уже подготовленных к мобилизации. Германские снайперы отлично показали себя в минувшей Великой войне, а включение в каждую роту пяти-шести снайперов серьезно осложняло жизнь их противникам, то есть нам и союзникам.

Емец делал пометки у себя в блокноте. Дождавшись, когда он поставил на бумаге последний знак, я завершил высочайшую аудиенцию:

– И будьте готовы передать привет Шиффам в любом месте мира. Так что жду ваших предложений по организации всего, что я вам повелел создать и возглавить.

А как он хотел? Я не раздаю титулы и должности только за прошлые заслуги. Эффективные инвестиции во все – вот то, чем я занимаюсь все последнее время. Не только в технологии, промышленность и экономику, но и в людей.

В первую очередь в людей.

Константинополь. Район Фанар. 10 мая 1918 года

– Борис, разрешите вам представить сестру моей августейшей супруги принцессу Рима Мафальду Савойскую.

Болгарский монарх склонил голову.

– Очень приятно познакомиться, сударыня. Я много наслышан о вас.

– Правда? И что же, если не секрет?

– Только хорошее, уверяю вас, только хорошее!

Судя по тому, что Борис Болгарский начал путаться в речах, Мафи его таки добьет. Ну, да ладно, дело молодое, хорошее и политически правильное.

Я ненавязчиво отошел в сторону, предоставив их самим себе. Впереди меня ждал очередной день всяких церемоний и прочего протокола.

Сейчас мы собрались всей монаршьей толпой на церемонию подписания Акта передачи одного квадратного километра Константинополя Греции. Затем мы проследуем в церковь Марии Монгольской, где будет пышная церемония коронации Константина Первого короной императора Эллинской империи и провозглашение этой империи, как таковой. Вероятно, новоявленный император толкнет какую-то торжественную речугу, после чего подпишет высочайший Манифест о восшествии на престол и о переименовании бывшего района Фанар в новый город Эллинской империи – Константинополь-Эллинский (чем бы дитя ни тешилось, лишь бы было счастливо).

От идеи обменять Фанар на пару островов я отказался, посчитав, что щедрый жест в виде дара даст больший положительный эффект на отношение греков к России и Ромее и позволит нам активнее влезать в их дела.

Костик, правда, рвался тут же объявить о немедленном переносе столицы из Афин в Константинополь-Эллинский, но я ему этого делать не советовал, предложив вынести вопрос на всенародный референдум. Заигрывания с народом полезны, особенно когда ничем не рискуешь.

Я вот, к примеру, не стал просто переименовывать Петроград обратно в Санкт-Петербург, а устроил организацию в Северной Пальмире инициативных групп, которые собрали подписи и вышли на вашего покорного слугу с общественной челобитной. Нужно ли говорить, что я отказался? Сказал, что мои возлюбленные верные подданные в Северной столице должны сами принять решение о том, как должен именоваться этот город.

Нужно ли говорить о том, что в Питере сейчас шла ожесточенная грызня во всяких интеллигентских и прочих сборищах на открытом воздухе (соблюдая дистанцию и масочный режим, разумеется), как сейчас беснуются местные газеты?

При том всем, что лично мне все равно, каков будет в итоге результат. Вот абсолютно. Главное, что все при деле и все заняты.

Эгейское море. В виду Дарданелл. Линкор HMS Indomitable. 10 мая 1918 года

Их эскадра все так же крейсировала, не предпринимая никаких активных действий. Из Лондона то и дело приходили какие-то запросы, какие-то ненужные распоряжения и противоречивые команды, что свидетельствовало о полном непонимании адмиралтейством не только обстановки, но и ситуации в целом.

Имея основной целю демонстрацию флага и давление на русских с итальянцами, их эскадра совершенно не годилась для каких-то серьезных действий в этом районе.

Адмирал Джон Де Робек мрачно смотрел в сторону Проливов. Да, когда он командовал союзной эскадрой в битве за Дарданеллы, они тут потеряли пять кораблей, но успеха так и не достигли. А за прошедшее время русские весьма усилили оборону и самих Проливов, и островов, которые их прикрывали. К тому же непосредственно у Дарданелл сейчас крейсировала русско-итальянско-греческо-болгарская эскадра, пусть и уступающая по силам британцам, но получившая преимущество за счет береговых батарей и в придачу имеющая возможность активно маневрировать, прикрываясь островами и минными полями.

Так что если из Лондона поступит идиотский приказ начать активные действия, то потери в его эскадре как бы не были больше печальной Дарданелльской операции. Это если еще не вмешается какой-нибудь дополнительный фактор.

– Сэр! Наблюдатели докладывают о приближении со стороны суши большого количества тяжелых аэропланов. Они идут прямо на нас, сэр!

Глава XV
Парад лжецов на фоне Моонзунда

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Посольский зал. 10 мая 1918 года

– Вы прибыли, чтобы вручить нам ноту об объявлении войны?

Сэр Колвилл Баркли запнулся, но тут же овладел собой.

– Нет, ваше императорское величество. Для начала я хотел выразить глубочайшую признательность за согласие дать мне аудиенцию.

Холодно киваю.

– Пустое, господин посол. Давайте к сути, у меня сегодня очень много дел.

Британский посол склонил голову, изображая глубокое почтение.

– Понимаю. Я не отниму у вашего императорского величества много времени. Правительством его величества Эдуарда VIII мне поручено узнать ваш ответ на британские предложения по обеспечению безопасности в районе Восточного Средиземноморья.

В Зале послов хорошо слышен голос тенора:

 
– Sempre un amabile,
Leggiadro viso,
In pianto o in riso, – è menzognero[5]5
  Джузеппе Верди. Rigoletto («Сердце красавиц»).


[Закрыть].
 

Энрико Карузо, которому я оказал честь, выделив комнаты во дворце, репетировал перед завтрашним выступлением на торжествах в честь 2600-летия Константинополя. И слова песни прозвучали к месту, как никогда. «Всегда милое, любезное лицо. Что в слезах, что в смехе – лживо».

Впрочем, посол не улыбался. Как и я.

Как-то не очень эта аудиенция походила на встречу дорогих и верных союзников.

– Если вы об ультиматуме, то ответ на него был нами дан незамедлительно. Россия, Ромея, Рим и остальные наши партнеры по организации Новоримского Союза не имеют интересов в Египте и никоим образом не посягают на интересы Великобритании в районе Суэцкого канала, в Аравии, а также и на тех территориях, которые находятся под британским мандатом. Однако наши собственные интересы в пределах международно признанных границ на Ближнем Востоке, а также в Малой Азии и в прочих местах мы, совместно с нашими партнерами, будем защищать так, как сочтем нужным, и будем предпринимать все необходимые меры для обеспечения безопасности этих территорий. Мы не только не нуждаемся в чьих-либо советах на сей счет, но и не потерпим ни малейшего давления на нас, с чьей бы стороны такое давление ни исходило. Не потерпим и будем жестко пресекать всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами. Так и передайте правительству моего царственного собрата и племянника Эдуарда VIII.

И убедившись, что мою мысль он уже усвоил, жестко интересуюсь:

– На случай такого нашего ответа у вас, случайно, не заготовлена нота об объявлении войны?

Сэр Колвилл лишь холодно склонил голову, после чего заговорил, чеканя каждое слово:

– Возьму на себя смелость напомнить вашему императорскому величеству, что Россия и Соединенное Королевство являются союзниками по Сердечному согласию, а значит, должны всемерно избегать всякого рода конфликтов и недоразумений между нашими великими державами. Однако сложившееся положение создает неопределенность в регионе, которая ставит под угрозу стабильность судоходства через важнейшую для Великобритании водную артерию, коей является Суэцкий канал. И определенное понимание наших интересов, которые, по нашему мнению, могли бы быть безболезненно учтены Россией, помогло бы совершеннейшим образом разрядить возникшее между нашими странами напряжение.

Отрезаю:

– Интересы Великобритании Империя Единства и весь Новоримский Союз учитывают в полной мере, как я уже сказал минутой ранее. Не заставляйте императора дружественной, как я надеюсь, Британии державы повторяться.

Резкое:

– А базы в Хайфе и Газе?

Я посмотрел на него еще более жестко.

– Это надуманные требования со стороны Великобритании. Мы или союзники, или враги. Третьего не дано. Точно так же ваш Чемберлен может требовать, чтобы наши дирижабли класса «Империя» не приближались ближе Сибири. Они ведь, обращаю ваше внимание, господин посол, могут бомбить Лондон уже сейчас.

Сэр Колвилл ответил холодно и непоколебимо:

– Уверен, ваше величество, что до этого дело не дойдет.

Жесткая отповедь:

– До требований или до наших бомбежек Лондона?

– Ни до того, ни до другого. – Сэр Колвилл продолжал гнуть свою линию: – Но дух взаимопонимания и партнерства, который заложен в самой сути Сердечного согласия, требует от всех участников этого соглашения учета интересов союзников.

Нотка иронии в глыбе льда.

– А не ваш ли премьер-министр заявил о том, что Антанта фактически перестала существовать как геополитическая реальность?

Не имеющий эмоций дипломатический ответ, за которым слышен лязг стали:

– Премьер-министр Великобритании Джозеф Чемберлен лишь выражал беспокойство действиями некоторых членов Антанты, которые, игнорируя общие интересы, пытаются действовать в ущерб Великобритании.

Я мог лишь удивляться тому, что окна в зале еще не покрылись морозными узорами.

Лед. Лед. Лед. Девять кругов льда.

Лед, покрывающий броню линкоров, бронепоездов, танков и гаубиц, направивших свои орудия друг на друга. Армады и необозримые поля орудий, холодный блеск миллионов наконечников снарядов, пуль и бомб.

Войска, которые выдвинулись на исходные позиции.

Руки офицеров с сигнальными пистолетами, которые смотрят в синее небо.

Неотвратимое тиканье хронометра.

Звенящая тишина.

– Вы напрасно занимаете мое время, господин посол. Мы ответ дали, а вы его получили. Мы всем сердцем за дружбу с Великобританией, но дружба не предполагает диктата и принуждения. Базы из Хайфы, Газы и вообще откуда бы то ни было убраны не будут, мы их и впредь будем размещать там, где сочтем нужным, а движение любых наземных, морских или воздушных средств, которые без разрешения вторгнутся в наше пространство, будет незамедлительно пресекаться. Это же касается и полетов в мятежную Караманию, которая по международному соглашению между Единством, Римом, Элладой и Османией полностью закрыта для любых полетов воздушных аппаратов третьих стран. Всего хорошего, господин посол. Аудиенция окончена.

Сэр Колвилл Баркли склонил голову и, холодно простившись, направился к выходу из зала.

Холодно провожаю его взглядом.

Передай твой король мой ледяной привет.

Через час те, кто останутся в живых, позавидуют мертвым.

Телеграфное агентство России и Ромеи (ТАРР). 10 мая 1918 года

КОНСТАНТИНОПОЛЬ. Сегодня в Зале послов Дворца Единства ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВСЕСВЯТЕЙШЕСТВО И ВЕЛИЧИЕ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР Империи Единства России и Ромеи МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ принял посла Великобритании сэра Колвилла Баркли по его просьбе.

На встрече были обсуждены вопросы безопасности и меры, направленные на преодоление возникшей между Империей Единства и Соединенным Королевством напряженности. В ходе переговоров, проходивших в конструктивной атмосфере, стороны пришли к согласию относительно того, что восстановление доверительных отношений и духа братского сотрудничества должно быть основано на взаимном уважении границ и интересов друг друга.

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Ситуационный центр. 10 мая 1918 года

На планшете дежурные офицеры двигали указками фишки, обозначавшие британские и наши корабли, две дивизии подводных лодок, изготовившихся для внезапного удара, а также приближающуюся со стороны берега воздушную армаду из почти полусотни самолетов. Сам же оперативный зал Ситуационного центра гудел, словно тот растревоженный улей – стучали телеграфные ключи, шелестели ленты сообщений, тарахтели печатные машинки, записывались телефонограммы, звучали приглушенные доклады, отрывисто доводились распоряжения.

Конечно, спутниковой группировки у меня по-прежнему нет, как нет и интернета с компьютерами, но я уже как-то научился обходиться тем эрзацем, который могла мне предоставить эта эпоха. Большей ведь частью проблема нынешнего времени, как и в случае с кино или радиовещанием, вовсе не в том, что «Это самое» (пусть и эрзац-«Это самое») невозможно осуществить технически, а в том, что нет глубинного понимания, зачем это все надо и как именно потом «Этим самым» пользоваться. Даже не так: нет понимания того, что же ты хочешь получить в итоге и какие свойства у этого итога должны быть в результате.

Вот как, к примеру, объяснить нынешним полководцам, что спутники, GPS и прочие интегрированные системы могут совершеннейшим образом изменить не только сам характер боя, но и само понимание его? Ведь они не могли себе даже представить все то, о чем я знал и с чем сталкивался в армии, не говоря уж о том, сколько всего я читал о новейших разработках и системах, которые должны стать основой для армии грядущего. Того грядущего, которое было грядущим и для 2015 года!

Конечно, у меня здесь нет спутников, самолетов дальнего обнаружения, беспилотников, экипировок «Ратник», нашлемных и нагрудных камер, нет автоматизированных систем обработки огромного массива информации. Но, во-первых, тут и нет такого массива информации, во-вторых, как-то частично заменить спутники и беспилотники можно оснащенными радиостанциями самолетами-разведчиками, а в-третьих, на борту каждого командира эскадрильи была радиостанция. Естественно, радио было и на кораблях нашей союзной эскадры, доклады также поступали с наблюдательных пунктов на многочисленных островах. Депеши поступали регулярно, вся информация обрабатывалась и суммировалась, и на оперативном планшете изменения вносились уже практически в режиме реального времени. Ну, насколько это вообще возможно в таких условиях.

Скажу больше, система, которая столь эффективно себя показала при Моонзунде, за прошедший почти год была переосмыслена лучшими умами Генштаба, творчески и технически доработана (не без помощи Теслы со товарищи), в нее были внесены нужные изменения, так что я и в 1918 году имел вполне сносную систему управления полем боя, которая организационно намного превосходила все то, что было принято в этой эпохе.

– Доклад по Балтике!

Адмирал Бахирев доложил:

– Государь! Британская эскадра пассивно крейсирует восточнее острова Готланд. Наши подводные и надводные силы выдвинулись на исходные позиции по плану «Дубль». Воздушные силы в Прибалтике в пятиминутной готовности к взлету.

Ну, пятиминутная – это относительно их аэродромов, поскольку ко мне сигнал от них ретранслировался через радиостанции Твери, Харькова и Севастополя, и точно таким же образом поступит обратно на аэродромы Курляндии отданный мной приказ на взлет. Да, это замедляло процесс, но в любом случае мы успеем быстрее британцев, которые подобного централизованного управления войсками не имеют.

– Хорошо. Ждем тогда.

Виктор завороженно следил за происходящим. Затем наклонился и тихо поинтересовался:

– А Иола была здесь?

Я удивленно поднял на него взгляд.

– В смысле? Где «здесь»?

Он обвел взглядом зал, который был виден за стеклянными стенами «Аквариума».

– Ну, в таком центре.

– А. Да, конечно была, у нее же неограниченный доступ. Скажу больше, именно из такого центра в Крыму она сама и управляла ликвидацией последствий взрывов на артиллерийских складах в Пскове в прошлом августе.

– И она знает, как это все устроено?

Усмехаюсь.

– По крайней мере, то, как этим всем пользоваться, она знает довольно хорошо.

Тесть засмеялся.

– Ну вот, а ты на жену наговаривал! Я вот про это все, – Виктор обвел пальцем Ситуационный центр, – вообще не был в курсе! Восхитительно! Словно в будущее попал!

Ну, или будущее попало к тебе, что почти одно и то же.

Нет, я вполне отдавал себе отчет в том, что утечки об организации всей системы неизбежны, и даже если в Лондоне еще не имеют значительного объема информации об этом всем, то получат его в самое ближайшее время. Так что мое ноу-хау вскоре станет классическим секретом Полишинеля. Другое дело, что косность мышления еще никто не отменял и генералы с адмиралами имеют неистребимую привычку готовиться к прошлой войне.

Но это все будет в условном завтра, а сегодня у нас наш маленький Карибский кризис.

Пожимаю плечами.

– Мне кажется, что пришла пора интегрировать наши системы военного управления, поскольку Единство и Рим являются основой безопасности всего Новоримского Союза. Но об этом поговорим потом, мне кажется, что события начинают входить в решающую фазу.

Император Рима внимательно посмотрел на меня, кивнул, после чего сказал:

– А мне кажется, что я начинаю понимать, как ты победил при Моонзунде. Просто взошло солнце, и наступил завтрашний день. Вот и все.

Ну, может, и так.

Эгейское море. В виду Дарданелл. Линкор HMS Indomitable. 10 мая 1918 года

Адмирал сэр Джон Де Робек быстро вскинул свой мощный бинокль. Со стороны берега, минуя русскую эскадру, к ним медленно приближалась настоящая воздушная армада идущих стройными рядами тяжелых бомбардировщиков S-22 «Muromets». И было в этом строю что-то несуразное, необычное, неверное, что мешает глазу на таком расстоянии определить, в чем же подвох.

– Сэр! Русская эскадра разжигает свои котлы!

Резкий бросок бинокля к поверхности моря. Действительно, вяло крейсировавшая эскадра русских и их союзников вдруг пришла в движение, а из труб усиленно повалил черный дым, явно показывая, что котлы прогреты на всю мощность.

Русские явно готовились к маневру, и одному Богу известно, что у них там в голове!

– Боевая тревога! Котлы на полную мощность! Противоаэропланные пушки и пулеметы к бою! Огня без команды не открывать!

По палубе и сходням забегали вышколенные английские матросы, спеша исполнить приказание своего адмирала.

В бинокль Де Робек следил то за приближением русских аэропланов, то за начинающими перестроение кораблями… кого? союзников? противников? Как определить? Ведь вся ответственность сейчас на нем, на сэре Джоне Де Робеке, адмирале и баронете. И в далеком Лондоне именно его сделают козлом отпущения за любой промах, даже если он лично к нему не будет иметь никакого отношения.

Вот что ему сейчас делать?

Русская эскадра явно выстраивается в боевой порядок. Наверняка орудия береговых батарей уже готовы открыть огонь. Одному Богу только известно, сколько в здешних водах подводных лодок, где границы минных полей и прочее. Одному Богу!

И русским.

Адмирал спешно отдавал команды по кораблям эскадры, старясь успеть перестроить ее в боевой порядок на случай, если русские начнут бой. В принципе, расстояние достаточное, и вряд ли их накроют первым же залпом, а эсминцы вряд ли так уж безнаказанно подпустят к линкорам и броненосцам вражеские подводные лодки. Единственное, что вносило неопределенность в общую позицию, так это как раз вот эти аэропланы в небе. От них можно ожидать чего угодно. И беда как раз в том, что не знаешь, чего и ожидать.

А аэропланы все ближе и ближе.

Эгейское море. В виду Дарданелл. Линкор «Император Николай I». 10 мая 1918 года

Вице-адмирал Саблин проводил взглядом удаляющуюся воздушную армаду и вновь обратил свой взор на британскую эскадру. Зашевелились британцы, зашевелились. Но и союзная эскадра уже выстраивалась в боевой порядок.

У британцев эскадра больше и объективно сильнее. Мало того что сильнее, но и едина сама по себе. Союзники же представляли собой достаточно разномастную группировку, которая толком не прошла боевое слаживание, что в случае боя всегда негативно сказывается на своевременности и согласованности выполнения приказов и в конечном итоге на итогах сражения в целом. Да и не было у Михаила Павловича уверенности в надежности и устойчивости союзников, если дойдет до решительного боя. Те же греки могли подвести в любой момент, отказавшись стрелять по британцам, ведь фигура бежавшего в Лондон опального премьера Венизелоса все еще весьма популярна среди офицеров и адмиралов эллинского флота. Да и с ближайшими союзниками итальянцами не все так хорошо, как это можно было бы вообразить, глядя на их линкоры, броненосцы и крейсера. Ведь ни для кого не секрет, что качество итальянских кораблей самым негативным образом компенсировалось качеством выучки и моральной устойчивости их экипажей.