Текст книги "Один на дороге"

III

Экскаватор и бульдозер были уже убраны. На площадке проложили легкие рельсы, и по ним передвигалась странного вида тележка – рельсовый дефектоскоп, как нам объяснили. Около него возились двое штатских, а двигали тележку по рельсам два солдата. Интроскопия производилась путем радиолокации; использовать ультразвук было проще, но слишком опасно. Мы постояли минут десять, наблюдая; Лидумс заметил солдатам, чтобы катили равномернее, хотя они и так двигали тележку достаточно ровно;.начальство не может не давать указаний, иначе зачем оно? Сопровождавший нас майор, тот самый, вчерашний, сказал:

– Здесь все идет нормально, только на экране ничего не понять, тут надо быть специалистом. Дешифровку делают у нас в штабе.

Мы, все трое, по очереди поглядели на экран, – гражданские специалисты были с нами не очень любезны, мы им явно мешали, – и убедились, что понять что-то в неразберихе темных и светлых пятен было действительно нелегко. Тогда Лидумс сказал:

– Дешифровку посмотрим потом. А сейчас погуляем по этим местам – может быть, вы, Августа Петровна, что-нибудь вспомните, знакомая обстановка иногда помогает.

– Я бы не назвала это очень знакомым, – усмехнулась она. – В последние дни меня здесь уже не было.., Но попробуем.

Мы вышли за оцепление и пошли не торопясь, местный майор держался чуть сзади. Майор Иванова поглядывала по сторонам, на лице ее была грусть. Человек встречался с какой-то, пусть и не первой, но все же своей молодостью…

– Трудно узнать, – сказала она со вздохом. – При мне все тут еще стояло на своих местах. Пока проезжали центр, я опознала, по-моему, всего два здания… – Она остановилась. – Да, кажется, точно: дойти можно было вот до этого места, а тут, – она показала куда-то в небо, – висели знаки для автомобилей. В этом доме была парикмахерская, а чуть дальше перекресток – такая узенькая улочка…

Перекрестка не было, и улочки тоже – просто чуть заметные возвышения, поросшие травой.

– Как на кладбище, – пробормотала Иванова.

– Таких мест немного осталось, – сказал сзади майор, обидевшийся, наверное, за город, в котором ему привелось служить. – Построено уже много, и еще строится. Тут просто такой глухой район…

– Конечно, – откликнулась Августа Петровна. – Не зря они именно тут и разместили это… Лавка моя наверняка тоже не уцелела. – Она усмехнулась. – А что, я была неплохой бакалейщицей, торговать мне даже нравилось, в этом есть свой азарт… – Она остановилась. – А в каком же направлении жил мой автовладелец? – Повертев головой, она сокрушенно признала: – Забыла, понимаете, забыла – а думала, что профессиональная память не подведет. Годы… В той стороне, кажется… или там?

Она покачала головой и двинулась дальше.

– Машину, Августа Петровна? – спросил Лидумс.

– Нет, благодарю… Знаете, все-таки обстановка помогает. Потом можно будет проверить в архивах, но мне кажется, сейчас я верно вспомнила, утром не могла никак, а вот сейчас, здесь… Я ведь говорила, что была в городе не до самого конца. Но было еще довольно далеко до конца, когда здесь произошли, я уверена, какие-то изменения. Я говорю так – «уверена», – потому что внешне все оставалось как будто таким же, висели те же знаки, но что-то было не так, что-то не так…

Она остановилась, схватила себя пальцами за худой подбородок. И вдруг резко повернулась, пошла, почти побежала назад, развевая полы плаща. Лидумс поднял брови – медленно, подчеркнуто, как он умел, я пожал плечами, мы повернулись и пошли за старухой. Когда мы настигли ее, она стояла, тяжело переводя дыхание, там, где мы проходили пару минут назад.

– Вот теперь я совершенно вспомнила! – удовлетворенно сказала она. – Вспомнила, потому что мы тогда шли с той стороны, а я так никогда не ходила, там же было запретно, и у меня немного спуталось…

Она вытянула руку.

– Мы сейчас шли оттуда, не так ли? И дом, под которым находится подземелье, стоял там?

– Видите солдата из оцепления? – спросил Лидумс. – Он как раз на траверзе того дома.

– Да, – сказала Иванова, – совершенно верно. То был высокий дом, он возвышался над этим, – она повела рукой, словно приближая что-то к себе, – два его верхних этажа были видны отсюда. И вот в последний раз, когда я была тут, этих этажей уже не оказалось. Это было на следующее утро после сильной бомбежки… Помню, я еще подумала, не досталось ли и моему шоферу, подумала именно тем утром, когда увидела это: во время бомбежки бомбы падали совсем в другом районе. И автомобилист, с которым я все-таки встретилась в тот день, только позже, подтвердил, что в их районе бомбы не падали, кроме, может быть, одного раза, когда был близкий взрыв – но ручаться он не мог, он был, конечно, в бомбоубежище. Я решила тогда, что одна бомба заблудилась. Но теперь думаю… Странное совпадение, не так ли? Именно этот дом… Тогда я ведь не знала, что как раз он скрывает что-то, и поэтому не могла так подумать. Но ведь возможно, что они сами взорвали дом? Взорвали заблаговременно, понимаете? Ведь то было время, когда многие еще верили, что война может кончиться иначе, а бомбежки еще не были такими сильными, как позже, когда наши уже наступали. Может быть, они сами взорвали дом, чтобы скрыть вход в подземелье? Как вы думаете? С точки зрения специалистов по взрывам можно отличить, рухнул дом в результате попадания бомбы или снаряда – или его подорвали случайно?

– Можно, – хмуро сказал Лидумс, – если посмотреть как следует. Но мы, к сожалению, в натуральном виде этого не застали. Весь мусор к нашему приезду успели уже, видимо, сгрести в воронку или просто вывезти. Хотя… – Он взглянул на меня. – Велика ли была воронка? Вообще – откуда она? От бомбы? Сомнительно…

– Понятно, – сказал я. – Надо вернуться и посмотреть. – Я обернулся к майору – он, не отставая больше, чем на шаг, следовал за нами. – И хорошо бы вызвать кого-нибудь из строителей, кто занимался тут с самого начала, прораба, видимо. Пусть расскажет, как там выглядело перед началом работ.

– Вас понял, – сказал майор.

– Пошлите за ним машину, – посоветовал Лидумс. – Будем беречь время. Нас еще дешифровальщики ждут.

Мы вернулись на площадку. Рельсы успели перенести на новое место, и солдаты опять толкали тележку на низеньких колесах. Один из специалистов обернулся к нам:

– Переключились на другой уровень, – сказал он. – Там это подземелье в несколько этажей – похоже, что не менее трех.

– Выше или ниже туннеля? – спросил Лидумс.

– Выше.

Я подошел поближе – туда, где грунт уступал место мусору. Потом прошелся по всей площадке, бывшему двору, вглядываясь; видно было, где верхний слой почвы сняли ножи бульдозеров, а где он остался нетронутым, и там потихоньку увядала низкорослая травка. Так я бродил, пока не приехал прораб. Он подошел, что-то дожевывая.

– Зарез со временем, – сказал он, поздоровавшись. – Минут через пять вы меня бы не нашли уже, суета и всяческая суета. Чем могу помочь?

– Припомните: как выглядело здесь перед тем, как вы начали работу? Ну, по сравнению с другими развалинами.

– Развалин я навидался, – пробормотал он. – А здесь что же, здесь все было аккуратно. Красивые такие развалины, компактные, в куче. Почти весь двор оставался свободным, сразу можно было задействовать технику. Кто же думал, что так получится…

– Остатки стен были? – спросил Лидумс. – Разбирали, взрывали, ломали?

– А их практически и не было. Холмик, под травой – мусор. Прямо подъезжай и грузи на самосвалы.

– Воронка была глубокой?

– Какая воронка, если здесь была куча? Я же говорю: подъезжай и грузи.

– Не было ли там чего-либо интересного, в мусоре? – спросила приблизившаяся Иванова. – Остатки станков, приборов…

– Ничего вроде бы, – пожал плечами прораб. – Обычный лом. Может, что-нибудь и было, но металл старались собрать раньше, уже давно…

– Ну, понятно, – сказал Лидумс. – Что ты думаешь?

– Очень аккуратно, – сказал я. – Взорвано было профессионально. Ничего лишнего. Просто уронили стены внутрь, крыша, видимо, упала поверх.

– Черепичная была крыша, – вспомнила Иванова. – Да, именно.

– Обломки красной черепицы были, – подтвердил прораб. – Довоенной, настоящей.

– А тогда послевоенной еще не было, – сказал я. – Да, думаю, они здесь не спешили. Грамотно рассчитали и хорошо выполнили. На пятки им тогда не наступали.

– Значит, своевременно вышли из игры, – сказала Иванова. – И аккуратно укрыли все свое хозяйство. Основательно законсервировали.

– Видно, – сказал Лидумс, – они и внизу не спешили.

– Интересно, – подумал я вслух. – А ведь при всем при том шахта лифта осталась свободной. Взрыв можно было рассчитать и так, чтобы ее засыпало доверху, тогда мы до нее вообще не добрались бы: кому взбрело бы в голову вытаскивать мусор с двадцатиметровой глубины? Засыпано – и слава богу, и возвели бы здание на пороховом погребе. Рассчитать такой взрыв было не очень сложно. Да и без специального расчета туда насыпалось бы обломков… – Я повернулся к прорабу. – Как выглядела шахта, когда вы ее обнаружили?

– А мы ее потом обнаружили, – сразу же ответил он. – На нее упал большой кусок стены и очень аккуратно ее накрыл. Словно специально. Все остальные стены были – вдребезги, а в этом месте она упала внутрь большим блоком. Только в одном месте треснула, а так – монолит. Да ведь это была какая кладка, не современная, дом-то был старый, кирпич первоклассный, и раствор такой, что легче было разбить кирпич, чем отколоть от блока. В старину понимали в растворах, и денег не жалели, замешивали с яичным белком… Мы стали эту глыбу раскалывать, и тогда только усекли, что под ней – пустота. Зачалили и сдвинули двумя тракторами…

– Да, – сказал я. – Торопиться они не торопились, это верно. Только интересно: почему они не взорвали и все остальное – там, внизу? Чего ждали? На что рассчитывали?

– Ну, тогда, может быть, как раз еще и рассчитывали, – сказала Иванова. – Надеялись вернуться. Предполагали, что город удержать не удастся, но рассчитывали вернуться.

– Это одна версия, – дополнил Лид уме. – Могло быть и по-другому. Боялись слишком сильного взрыва, все-таки поблизости жили люди. Или в соседних домах еще оставалось что-то нужное. Или же – хотели взорвать, но что-то не сработало между поверхностью и подземельем. Но почему не сдетонировало? Акимыч, а может быть все-таки, мы пустоты боимся? Почему не сдетонировало? – Я хотел было ответить, но он тут же понял и сам. – Хотя… серия небольших, направленных взрывов… не одновременных… соответствующий выбор взрывчатки для нижних зарядов… Да, пожалуй, это объяснить можно.

– Это не значит, что сейчас не сдетонировало бы: времени прошло достаточно, – предостерег я на всякий случай. – Но что касается взрыва, то думаю, что подземелье они почему-то взрывать тогда не хотели. Были причины.

– Придется помыслить, – проговорил Лидумс, выкатывая глаза. – Ну что же, кажется, пока все. Едем в штаб, посмотрим, чем порадуют нас дешифровальщики.

Я взглянул на часы. Время летело катастрофически. Я представил, как Ольга, сердитая от голода, расхаживает по номеру, отпуская по моему адресу не очень-то комплиментарные определения. А может быть, она и не голодна вовсе? Сама собой нарисовалась картинка, несколько кадров из немого кинофильма: Ольга стоит у приотворенной двери номера, ожидая, пока кто-нибудь пройдет по коридору. Вот он идет. Мужчина. И не простой, а кто-нибудь из тех, что торгует цветами и гранатами на рынках и в Риге, и в Москве, и, наверное, во всех сколько-нибудь заметных городах страны. Ольга обращается к нему, протягивая на ладошке мелочь. Мужчина пренебрежительно поднимает брови, затем изображает дружескую улыбку – а быстрые глазки его успевают в это время уже погладить шею, забраться под блузку, ловко расстегнуть лифчик, скользнуть по животу… Не переставая улыбаться, он кивает в сторону лифта, приглашая в ресторан. Ольга, улыбаясь в ответ, качает головой, объясняя, что не может оставить номер, потому что дожидается звонка из Москвы, Ленинграда, Владивостока… Тогда мужчина кивает, поворачивается и уходит. Через десять минут он стучится в дверь номера, в руках его пакет со всякими деликатесами, из кармана пиджака выглядывает бутылка с целым созвездием на ярлыке. Они ужинают. Ольга ради приличия садится не на диван, а в кресло, но бутылка пустеет, и вот она оказывается уже на диванчике, рядом с ним. Играет музыка – в своем номере он захватил магнитолу, а может быть, просто включил мой «Сони»… Я вытер проступившие на лбу капли пота. У молодых теперь все это просто. Ну и ладно, ну и черт с ним, мне-то, собственно говоря, что за дело?

IV

Дешифровальщики нас порадовали, хотя и весьма своеобразно. Они успели уже вычертить два этажа и теперь, по мере того, как поступали сведения с интроскопа, разбирались с третьим. Конечно, лучше было бы запустить эти данные в компьютер, он мог бы нарисовать более точную картину; но это можно было сделать только в Риге, да и времени потребовало бы немало, а нам сегодня особая точность не требовалась, главное – получить хотя бы общее представление о том, что там находится.

Оба этажа были почти квадратными в плане. Посредине каждого проходил, видимо, неширокий коридор, а пространство справа и слева от него было разгорожено на небольшие помещения. В конце коридора, противоположном шахте, помещалась, похоже, лестница, соединявшая этажи. Я предполагал, что из всего этого комплекса должен быть еще один выход, однако никаких намеков на него не обнаружилось; надо полагать, туннель, в котором мы побывали, был единственным путем сообщения подземелья с поверхностью. Интересно: почему он помещался не сверху, а проходил под всеми тремя этажами, к чему было при сооружении объекта задавать себе лишнюю работу? Решение, видимо, могло быть одно: в случае взрыва все, что находилось в этих этажах, должно было осесть и накрепко закупорить собой туннель, лишая кого бы то ни было возможности проникнуть внутрь. Или, наоборот, спастись, выбраться из подземелья наружу.

Это наводило на другую мысль: если возможность уничтожения объекта таким путем была запланирована уже при его создании, то размещение подрывных зарядов должно подтвердить предположение: взрыв направлен вниз. Следовательно, заряды находятся на полу нижнего этажа или заложены в нижнее перекрытие.

Дешифровальщики могли объяснить нам далеко не все, да и то, что они говорили, можно было принимать лишь с определенной долей вероятности. Они растолковали нам, что внизу было довольно много металла; судя по конфигурации, это могла быть мебель: столы, шкафы. В каждой комнате их было самое малое по Одному, в некоторых – по два. Местами располагалось группами множество маленьких металлических предметов; лежали они на равном удалении друг от друга, в несколько слоев, и слои тоже были удалены один от другого. Я поинтересовался величиной промежутков между ними, прикинул: металлические штучки вполне могли быть капсюлями-детонаторами в медных или алюминиевых гильзах, ввинченных во втулки. Все вместе напоминало контактные заряды, сосредоточенные в неметаллической оболочке. Были ли они кумулятивными и куда направлялся взрыв – судить трудно. Располагались заряды в нижнем ярусе, и было их много; кроме того, они находились и близ ворот, отделявших подземелье от туннеля, но там их значительно меньше, и предназначались они, видимо, для защиты входа, а не для подрыва всего объекта. Однако сегодня надо было считаться с возможностью детонации при взрыве даже одной единственной шашки. На втором ярусе зарядов не было – капсюли там не просматривались. Относительно третьего, самого верхнего, пока ничего сказать было нельзя.

– Ну, ладно, – сказал с неудовольствием Ли думе. – А чем же они там, в конце концов, занимались? Дешифровалыцик пожал плечами.

– Этого мы вам сказать не можем. Вот если бы просвечивали ультразвуком… (Лидумс пожал плечами, усмехнулся.) Такая мебель могла быть и в медицинском учреждении, и в административном, но скорее полевого типа, и в мастерской. Мы же не спецы по тем временам. Станков там нет, это точно. Множество мелкого металла, возможно, инструментов, но каких – мы не знаем, разрешающая способность нашего прибора для этого недостаточна. Много проводки, труб, водопроводных или газовых, или тех и других, с выходами в каждой комнате. Канализационные трубы просматриваются до определенной точки, видите? – дальше, видимо, идут не чугунные, а керамические, вообще неметаллические. Много электромоторов, два больших, остальные поменьше. Электрический кабель. Источники воды, газа, энергии находятся вне пределов кадра, можем только указать направление, где искать. В первом этаже в одной из комнат – одиннадцать крупных предметов, мы старались взять их наискось, и получилось что-то, похожее на стандартные газовые баллоны. Какие-то круглые металлические предметы в каждом помещении. Это могут быть кастрюли, могут быть противотанковые мины, может быть еще что-нибудь, для нас они – просто отрезки цилиндров, закрытые с одной стороны. Кажется, такие есть и на третьем этаже, но с ним мы еще не разобрались…

– Ночные горшки, – с удовольствием сказал Лидумс. – Кстати, а как там насчет вентиляции?

– Для вентиляции служат, надо думать, вот эти трубы – тут, на изгибе, видно, что они квадратного сечения. В каждой комнате моторчик, а здесь, на выходе – большой мотор. Это уже третий этаж. Что выше – не знаем, но вентиляционная шахта уходит вверх.

– Человек в нее пролезет? – задумчиво спросил Ли-думс.

– Пожалуй… только назад его придется вытаскивать на веревке. Кроме того, одну предохранительную решетку мы там, кажется, засекли – в самом начале шахты.

– Мощная вентиляция, – сказала Иванова. – Видимо, не только по температурным соображениям. Значит, там работали над чем-то таким…

– Вы вот что, – сказал Лидумс командно. – Когда закончите с третьим этажом, пройдитесь и по всем остальным слоями, до самой поверхности. С интервалом не более метра. Даже, пожалуй, меньше.

Значит, им нужно было сделать еще не менее десятка съемок, и это вряд ли могло дешифровальщикам понравиться. Спорить их старший не стал, и лишь интонацией своего «понятно» смог выразить неудовольствие. Зачем это Лидумсу понадобилось, я не понял, однако вреда от этого не могло быть никакого.

– И еще, – добавил я. – Долго вы еще будете разбираться с третьим этажом? – Я перевел взгляд на Иванову – она устало потирала лоб. – Вам пора, пожалуй, отдохнуть.

– Нет-нет, – вежливо отказалась она, но Лидумс сказал:

– Сейчас вас отвезут в гостиницу. Я распоряжусь. А мы с тобой, – он повернулся ко мне, – обедать, что ли, пойдем?

– Я не голоден, – отказался я. На самом деле просто не хотелось терять времени. – Я лучше посижу сейчас с этими двумя этажами. Поразмышляю в тишине… Время-то идет.

– Да, – невесело подтвердил Лидумс; но, по-моему, на этот раз мы с ним имели в виду разные вещи.

V

Я все же выскочил в забегаловку и подкрепился двумя чашками скверного кофе, потом вернулся в штаб, в отведенную Лидумсу келью, разложил на столе полученные у дешифровальщиков схемы и стал прикидывать примерный вес запасенной в подземелье взрывчатки, и – что было не менее важно – направление возможного взрыва, те разрушения на поверхности, к каким он мог привести. Похоже, подтверждалось первоначальное предположение: основная сила взрыва будет направлена вниз, чтобы обрушить туннель; еще несколько зарядов поменьше должны были, как я решил пока, привести в негодность все, что находилось в помещениях, разнести переборки, перекорежить металл оборудования, взломать бетон междуэтажных перекрытий. Вертя схемы так и этак, я заметил, что металлические предметы обстановки часто совмещались с зарядами – следовательно, заряды могли размещаться под столами или койками; но и под шкафами тоже? Под шкафом хорошего заряда не разместишь, и оставалось допустить, что взрывчатка была заложена в перекрытия, то есть заряды были внутренними, а не контактными. Заложены они были, вернее всего, уже при постройке объекта. А это о чем-то говорило. О чем же? Я попытался понять, и вдруг с удивлением констатировал, что думается мне хорошо, легко, и нахожусь я в том прекрасном настроении, когда приступаешь к решению нелегкой задачи с заранее возникшей уверенностью, что какой бы сложной она ни была, ты все равно решишь ее легко и блистательно. Это, по-моему, и есть вдохновение, не знаю только, откуда оно взялось, а впрочем, вдохновение – понятие не уставное, так что судить всерьез не берусь.

Итак, возможность уничтожения объекта была предусмотрена с самого начала. Необычная толщина перекрытий была, видимо, тем и вызвана, что в них предусматривались полости для заполнения взрывчаткой, которая и была заложена на определенном этапе строительства, то есть еще до войны: рассказ Ивановой о том, как все тут выглядело до разрушения, убедил меня, что сооружение было создано достаточно давно, не на скорую руку, и не в предвидении возможного вторжения неприятеля на свою территорию. Возможность уничтожения с самого начала… О чем это говорило? Не о той ли степени секретности, какая предусматривается, скажем, в случае проникновения вражеского разведчика, – ликвидировать весь объект вместе с ним? Ерунда: в таком случае достаточно уничтожить разведчика. А может быть…

Но это «может быть» лишь проблеснуло, не успев оформиться в слова, потому что зазвонил телефон и я схватил трубку с прытью, удивившей меня самого.

Но это был Лидумс. Да и кто другой это мог быть?

– Ты в каком состоянии? – спросил он.

– В абсолютно рабочем.

– Тогда жди. Буду через тридцать минут.

– Есть, – ответил я и снова уткнулся в схемы.

…Сейчас я смог разглядеть Лидумса как следует. Он выглядел не очень свежим; синие полумесяцы под глазами свидетельствовали об усталости, но я знал, что в таком состоянии он способен работать долго и продуктивно.

– Вот третий этаж, – сказал он. – И то, что над ним. Образно выражаясь, чердак.

Он расстелил схему. Я всмотрелся.

– Скорее не чердак, а камера, – высказал я свое мнение.

– И не пустая.

– Видимо, тоже заряды?

– Похоже на то. А разницу улавливаешь? Я вгляделся повнимательнее.

– Это не внутренние заряды.

– Кажется, ящики просто сложены на полу, – подтвердил он.

– Но не как попало, – уточнил я, потому что общая конфигурация заряда сразу же подсказывала определенные выводы.

– Вот именно. Прикинь-ка направление взрыва. Это было несложно.

– Все вверх.

– Да, на выброс. Ну и, само собой, пролом перекрытия: для перекрытия это ведь является контактным зарядом.

– Значит, практически все, что лежит выше, будет поднято в воздух…

– И никак иначе. Но подсчитать ты еще успеешь. Посмотри еще, не жалей времени, я эти картинки рассматриваю уже целый час. Чем еще отличается этот верхний заряд от того, нижнего? Сделай вывод, прояви военную смекалку…

У него самого вывод наверняка уже созрел, но я не мог позволить, чтобы Сулейманыч подсказывал: в конце концов, теоретиком я всегда считался более сильным, хотя у Лидумса была железная логика.

– Что же тут такое? – подумал я вслух. – Перекрытие явно послабее нижних… Да и стены тоже. Бетон жидковат. Значит… – Я помедлил, потом поднял глаза на Лидумса, – Очень возможно, что все это делалось уже потом. Не одновременно с объектом, а впоследствии.

– Мася, – одобрительно сказал он. – Мыслишь, мася. Вообще, с самого утра хочу сделать тебе комплимент: ты нынче какой-то приятственный. Похож на живое существо. Что, приятное знакомство?

– Да брось, – сказал я.

– Иначе с чего бы ты так спешил? И звонил?

– Могут быть разные причины. Я же тебе говорил…

– Ладно, дознание вести я не собираюсь. Вернемся к делу. Можно предположить, что верхняя камера с зарядом, рассчитанным на выброс, сооружена уже впоследствии, к этому выводу пришли мы оба. Почему? Иное качество работы. Смотри, – Лидумс показал, – с третьего этажа наверх, в эту самую камеру, ведет пролом. Не оборудованный с удобствами люк, а просто пролом неправильной формы.

– Значит, тут они уже спешили, – сказал я. – Внизу все было сделано и предусмотрено заранее: уничтожить начинку, чтобы не оставалось следов, и обрушить туннель так, чтобы туда и не добраться было, чтобы, скорее всего, никто и не предположил, что там занимались – тем, чем они занимались. Я тут прикинул: при осуществлении нижнего взрыва оседание почвы не было предусмотрено. Смотри: самое мощное перекрытие – над третьим этажом. Собственно говоря, это крыша. Такая толщина рассчитана не только на то, чтобы выдержать давление грунта сверху: тут хватило бы и меньшего слоя, и перекрытие в таком случае сделали бы сводом, более или менее выраженным. А здесь скорее наоборот: нижние перекрытия плоские, а верхнее – с ощутимым прогибом вниз. И это явно не деформация от тяжести: прогиб слишком велик. Значит, напрашивается вывод: перекрытие должно было выдержать максимальную нагрузку снизу. То есть, противостоять взрыву.

– А это реально? При таком заряде сейсмическое воздействие…

– Ты не забудь, что взрыв направленный, – напомнил я.

– Допустим. Значит, первоначально они собирались уничтожить в случае необходимости все внизу так, чтобы наверху никто ничего и не заметил. Пока вроде бы все логично. Идем дальше. Незадолго до финала их намерения почему-то изменились. И, кроме уничтожения объекта, они почему-то решили отбросить и десятиметровый слой земли, отделяющий объект от поверхности и таким образом маскирующий его. То есть, как бы решили показать: вот здесь нечто было, мы это уничтожили, пожалуйста – смотрите, ищите, думайте… Или возможны другие причины?

– Не знаю, – сказал я. – Пока ничего не приходит в голову.

– Думай. Надо думать. Что-то в этом есть – и, наверное, достаточно серьезное. Потому что пока мы этого не поймем – вряд ли сообразим, можно ли с легкой душой осуществлять подрыв, или придется выуживать оттуда тот самый клочок истории… А пока ничего конструктивного нам в головы не пришло, давай-ка…

– Одну минуту. Мне кажется, сейчас нужно приблизительно определить величину верхнего заряда, а потом вычислить комбинированное действие обоих взрывов.

– Это несложно, если бы знать: рассчитаны они на одновременное действие, или один из них – замедленный.

– Что ж, придется рассчитать все три варианта: оба заряда взрываются одновременно, затем – верхний действует с замедлением, и наконец – с замедлением срабатывает нижний. Я могу заняться этим сейчас.

– Придется подождать. У нас тут есть еще одно дело, – Лидумс громко втянул воздух носом, – хотя я, откровенно говоря, никаких особых благ от него не жду. Побеседуем с одним товарищем. Он только что прибыл. Жил тут до войны. И во время войны тоже, хотя и не все время: в сорок четвертом его поставили в строй, и он двинулся сокрушать «еврейских плутократов» в Арденнах. Сейчас он благополучно живет в ГДР, как видишь, и наша служба, и берлинская сработали оперативно и точно.

– Если он жил тут, это вовсе еще не значит, что у него есть хоть малейшее представление…

– Думаю, что они восприняли нашу просьбу не как приглашение на экскурсию. Если бы речь шла просто о бывших жителях этих мест, они прислали бы нам их значительно больше. Видимо, что-то он все же знает.

– Интересно.

– Вот и начнем удовлетворять твой интерес.