Текст книги "Русь между Югом, Востоком и Западом"

Моление о чаше

Заметное культурное влияние на Древнюю Русь оказала и Болгария, создавшая в эпоху Симеона Великого яркую культуру. Начальная летопись, правда, умалчивает о связях двух братских народов, чему причиной, вероятно, исчезновение к тому времени самостоятельного Болгарского государства. Однако сам факт распространения русских до нижнего Дуная (уличи и тиверцы) говорит об их интересе к Болгарскому царству (т. е. к Преслав-скому царству). Несмотря на всю сложность политических отношений внутри треугольника Киевская Русь—Византия– Болгария и даже учитывая жестокие походы Святослава, их очевидную трагичность, наличие постоянных торговых отношений у Киевской Руси с Балканами несомненно. Русские торговые ладьи, ежегодно хаживали в Царьград, останавливались на болгарском побережье Черного моря, при устье Дуная, Варны и др. Налаживались и обширные связи купцов и воинов с болгарским населением.

Румен Статков. Симеон I Великий

В процессе участвовали деятели культуры, болгарские переводчики составляли деловые письма и тексты русско-византийских договоров X в. Особо отметим просветительскую деятельность Кирилла и Мефодия. Появление «русских письмен» Кирилла и Мефодия положило начало делу просвещения на Руси. О со-лунских братьях говорим как об отцах славянской письменности. Напомним о событиях тех лет, обратившись к очерку В. Журавлева «Похвала Кириллу и Мефо-дию». В 863 г. братья Константин (в иночестве – Кирилл) и Мефодий «сложили письмена», изобрели славянскую азбуку, приспособленную для передачи речи славян. В то время как греческий и латинский языки несли в первую очередь светскую книжно-литературную нагрузку, книжно-славянский язык Кирилла и Ме-фодия «был создан специально для богослужения, как язык церкви», т. е. язык долгое время сохранял свою «богодуховную чистоту». М.В. Ломоносов писал, что язык наш впитал в себя «отменную красоту, изобилие и важность Елинского слова. На нем, кроме древних Гомеров, Пиндаров, Демосфенов, витийствовали великие Христианские Учители и Творцы, возвышая древнее красноречие высокими Богословскими догматами и парением усердного пения к Богу». Очевидно, наш язык впитал не все богатство греческой, тем более античной культуры в целом (на 9 тысяч слов древних памятников славянской письменности приходится 1–2 тысячи грецизмов). Однако даже такой контакт был чрезвычайно важен и полезен.

Свою апостольскую деятельность братья начали в крупнейшем государстве тогдашней Европы – Великой Моравии. Здесь они и занялись устройством славянской церкви, учили священников, организовали первые славянские школы, воспитывали учеников, готовили переводчиков, переписчиков славянских книг, проповедников. В число их учеников вошли не только мораване и солуняне, но и славяне Пан-нонии. Так, правитель Паннонии, князь Ко-цел выучился славянской грамоте, а перед тем Мефодий крестил и болгарского царя Бориса с семейством и боярами, а позднее еще и чешского князя Боривоя с его супругой Людмилой, даже польских князей. Обратим внимание на то, что решительным противником усилий Кирилла и Мефодия выступила тогда Римско-католическая церковь, стоявшая на позициях «триязычной ереси» (с Богом, согласно этой позиции, можно было общаться только на 3 древних языках – на греческом, на латыни или еврейском). Тем самым из числа «допущенных в Божье царство» напрочь исключались миллионы славян. Им предстояло прежде выучить один из трех языков – и лишь тогда, по мысли Рима, перед ними открылись бы источники «истинной веры». Это был признак явного культурного шовинизма со стороны Европы.

Кирилл и Мефодий

Потому Константин (Кирилл), не сдерживая возмущения, восклицал: «Горе вам, книжникам, присвоившим себе ключ разумения. Сами не входите и желающих не впускаете! Не на всех ли равно светит солнце? Не на всех ли равно идет дождь Божий? Как же вы можете признавать достойными только три языка, а все иные народы обрекаете на глухоту и слепоту?!» Правда, тогда удалось убедить Папу Адриана VI в допустимости славянского богослужения в славянских землях. Труд их был поистине апостольским подвигом. Выполнив свою миссию, Константин (Кирилл) скончался в 869 г. в Риме, где и похоронен в храме Св. Климента. Ме-фодий, став архиепископом Моравии и Паннонии, поселился в столице Моравии Велеграде. Там вместе с учениками он развернул большую работу по распространению славянского богослужения, славянских книг, письменности и школ. Вскоре выяснилось сугубо политическое значение всякой религии, ведь за спиной Бога стояла и стоит земная власть, т. е. вполне конкретные папы, патриархи, митрополиты, епископы, прелаты, а за ними, это ясно, кормящее их «божье стадо». И тут уж не до Бога! Надо отстаивать свои насущные земные, т. е. вполне конкретные меркантильные интересы. Немецкие епископы и прелаты были в бешенстве, ибо Кирилл и Мефодий отнимали и их паству (из числа славян язычников). В 870 г. Мефодия судили и два года держали в тюрьме (в тайне от Папы Иоанна VIII). Потом, правда, освободили, но на славянских землях восстанавливалось богослужение на латинском языке. Мефодий ослушался запрета и продолжал подвижническую деятельность. Вся его жизнь была борьбой за право славян говорить, думать и молиться на своем языке. Умер он в 885 г. в возрасте 60 лет. Панихиду и чин его погребения совершили на славянском, греческом и латыни. Перед смертью он пророчески предупредил славян: «Будьте осторожны, охраняйте сердца ваши и братьев ваших! Вы будете ходить средь козней. После кончины моей прийдут к вам лютые волки. Но вы им противствуйте!» Так и случилось… Гонения на славян со стороны католиков да и светской власти в Европе усиливались. Их вылавливали, зверски избивали, срывали одежды и «нагими влачили по терновнику, прикладывая к шеям мечи и подставляя к бокам копья, глумясь и муча. немцы бо», – говорится в «Житии Клемента», ученика Мефодия. Многих продали в рабство, на кострах горели славянские книги и символы.

Гонения католического Рима

Справедливо то, что в энциклике 1985 г. эти подвижники названы апостолами славян (ранее их удостоят титулов «сопокровителей Европы»). Так, уже на первых этапах христианизации кирилло-мефодиевская традиция утверждается в умах и сердцах русского народа. Найдены у нас и древние списки житий Кирилла и Мефодия, сказание Храбра о русских письменах. По словам Н.С. Трубецкого, «русский литературный язык в конечном счете является прямым преемником ста-роцерковно-славянского языка, созданного Кириллом и Мефодием в качестве общего литературного языка всех славянских племен… Это и обеспечивает ему устойчивость и относительную независимость от просторечной вариативности, вульгаризации и порчи». По подсчетам Л.В. Щербы и А.А. Шахматова, более 55 % всех элементов современного русского литературного языка восходят к церковно-славянскому, который сыграл, безусловно, заметную роль и при формировании русского литературного языка. На нем говорили потом и киевские ученые, выпускники Киево-Могилянской академии, лица духовного звания (Феофан Прокопович, Симеон Полоцкий и др.). В итоге принятия бесценного ковчега письменности Русь надолго стала объектом болгарской духовной эмиграции, а затем основным форпостом славянской цивилизации. При князе Святополке (894 г.) русские выступят в роли просветителей славян в Великой Моравии. Когда же Болгария подпала под оттоманское иго, этот процесс еще более ускорился. Память святых отмечается в древних русских, болгарских, сербских календарях, в чешских и хорватских глаголических рукописях. Первые церковные праздники, вошедшие в обиход многих славянских народов, также были связаны с их именами, деятельностью и жизнью: скажем, 30 января – это обретение в 861 г. в Херсо-несе Кириллом-Константином мощей Климента, Папы Римского, 14 февраля – день преставления Кирилла Философа (869 г.), 6 апреля – день преставления моравского архиепископа Мефодия (885 г.) и т. д. Во многом именно с Балкан шла на Русь и богослужебная книга – после принятия Русью христианства. Имел место и обратный процесс. Многое из культурного наследия болгар сохранилось благодаря русским. Н.К. Гудзий справедливо подчеркивал: «Можно сказать с полной уверенностью, что многое из произведений древнейшей болгарской переводной и оригинальной литературы не дошло до нас; многое, несомненно, погибло или было истреблено в обстановке тяжелых исторических катастроф, какими чревата была история Болгарии. Ни один памятник переводной и оригинальной литературы времени Бориса и Симеона не сохранился в болгарских списках; все они, как многие позднейшие, известны по русским и сербским спискам, обнаруживаемым вплоть до наших дней в различных книгохранилищах, преимущественно русских. Не сохранились и болгарские оригиналы Остроми-рова Евангелия и Свято-славова Изборника 1073 г., дошедших до нас в богато оформленных русских списках, очевидно, воспроизводящих внешнее оформление оригиналов».

Турецкие янычары

После сообщения о крещении Владимира, его сыновей и всея Руси, согласно летописцу, царь болгарский Симеон послал на Русь ученых иереев и «книги довольны». При организации своей церкви Владимир должен был искать православных священников на славянских Балканах, т. е. у болгарского царя Самуила и его Охридского патриарха, ибо от греков так и не получил обещанной церковной самостоятельности. Поэтому именно с благословения Охридского патриарха и была вскоре основана им Русская архиепископия.

Турок

Болгарка

В дальнейшем, в конце XIV в., после трехмесячной осады пало Тырново, и на землю Болгарии пришло 500-летнее оттоманское иго. Турки подчинили болгар, осуществили слом государственно-управленческого аппарата, сокрушили Православную церковь, взяли под стражу патриарха и выслали его из столицы. Таким образом, болгары оказались фактически под тройным игом – политическим, экономическим и духовно-религиозным. Турки не только подавляли все попытки вооруженного сопротивления, но и низвели болгар до уровня почти безгласных рабов. Чего стоило хотя бы введение налога «харач»! Каждый христианин должен был платить налог султану за одно лишь разрешение жить! При этом решение религиозных вопросов перешло в ведение Константинопольской патриархии, что вызывало у болгар естественное чувство протеста. Историк И. Калиганов пишет: «Но освободиться своими силами от ига столь многочисленных иноземных угнетателей болгары, разумеется, не могли, и поэтому среди них еще в XVI в. родилась легенда о деде Иване – могучем северном соседе, который освободит болгар и воздаст обидчикам покоренных южных славян по достоинству». Турецкое иго привело болгар к тому, что они стали забывать родной язык и свои духовные истоки, хотя они и были первыми из южных славян, кто создал свое государство, они же первые имели своих царей и патриархов.

Однако вернемся к византийскому влиянию на Русь. Могучим фактором воздействия выступали наука и техника. На протяжении тысячелетия византийская наука достигла успехов в разных областях, включая естественные науки: физика, химия (новые эмали, «греческий огонь»), зоология и биология («Физиологии», бестиарий Тимофея Газского, трактаты по разведению соколов, собак и т. п.), сельское хозяйство («Геопоники»), медицина, ботаника («Беседы на Шестоднев» Василия Великого), исследования в области акустики и теории гармонии (Иоанн Дамаскин), космология (сочинения Фо-тия, Феодора Метохита). Появились у византийцев новые строительные конструкции и приемы, что привело к экономии труда и средств. Успех врачей (Мелетиса, Дамнастиса, Магнитиса) сделали константинопольские клиники одними из самых благоустроенных. Главной тенденцией становится объединение техники и книжной учености, необходимое для прорыва в области экономики и науки.

Святой Иоанн Дамаскин

Большой интерес у просвещенной Руси вызывала культурная составляющая цивилизации. Ученый в Византии пользовался уважением. Глава Константинопольской юридической школы имел право личного доклада императору. Специалисты в области архитектуры и строительства освобождались от общих повинностей.

Двор византийского императора X–XI вв.

В высших школах преподавался цикл светских наук и военное дело. Государство обеспечивало контроль за уровнем подготовки и качеством выпускаемых «изделий». Ученые находились на государственной службе как преподаватели университетов или как члены церковной иерархии (своего рода «филиал государственной власти»). Связи Византии и Руси выстраивались в систему, что и отражено в работах ученых. И в России не случайно возникла одна из мощных мировых школ ви-зантинистики. Перечислить имена ее создателей просто невозможно. Упомянем лишь имя «корифея русских византинистов» И.Е. Троицкого (1832–1901). Среди десятков работ, посвященных византийской истории, укажем интереснейшие: «Вопрос о разделении церквей на политической почве»; «Национальные элементы в христианстве»; «Дело деспота Константина Порфирородного (картины византийской жизни и нравов)»; «Константинопольские патриархи»; «Византийская школа, история, внутренние порядки и др.»; «Византийцы в истории и в отзывах ученых»; «Суеверия византийцев» и т. п.

Культурные люди встречались и в высших эшелонах власти Византии, хотя и довольно редко. Одним из них был Юстиниан I Великий (482–565), редкая, в своем роде даже единственная фигура среди греко-римских императоров послекон-стантиновской эпохи. Он был племянником императора Юстина – совсем неграмотного солдата. При подписании важных государственных актов тот обычно использовал трафарет, золотую пластину со своим именем. Но Юстин, тем не менее, умел ценить просвещение, дав племяннику Юстиниану первоклассное образование, филологическое и юридическое. С тех пор традиция уважения к образованию и знаниям стала определяющей среди византийских василевсов. Затем, уже перед смертью, Юстин приобщил Юстиниана к власти, обеспечив ее преемственность (527 г.).

Император Юстиниан I (527–565)

Престол делила с ним жена Фе-одора – дочь хранителя зверинца на столичном ипподроме, в прошлом цирковая актриса. Эта яркая красавица встала на путь громких амурных похождений, но вдруг в ее поведении после встреч с фиваид-скими подвижниками наступил резкий перелом. Феодора вернулась в Константинополь иным человеком. Увидев ее, молодой Юстиниан влюбился и женился, найдя в ней мудрую советницу в вопросах церковной и имперской политики. Она известна тем, что ввела порядок иконопочитания на VII Вселенском соборе. Церковь в память о событии установила и празднование Торжества Православия, которое отмечается в первое воскресенье Великого поста. В кафедральном соборе острова Керкир до сих пор хранятся мощи византийской царицы Феодоры, почитаемые людом.

Икона св. Феодоры

Ярким примером византийского интеллектуала был ученый и политик XIV в. Димитрий Кидонис. Целью своих занятий он считал служение истине, которую вслед за Платоном ценил более всего на свете. Истина в его понимании выше даже самой замечательной личности («Я истину считаю выше Сократа»). Тот, кто не желает служить истине, писал он, тому следовало бы найти себе стадо животных, в котором «он будет жить, служа лишь страстям». Призывая решать возникшие в ходе дискуссий проблемы, он побуждал ученых спорить «без ссор, брани или раздражения в словах». В высшей степени дельным был его иносказательный совет – учитывать опыт и мнение тех, «кто совершил плавание до нас». В частности, задавшись целью изучить противоречия между западной и восточной церковью, ученый прочитал все, что было написано византийскими богословами за 500 лет. Ратовал он и за уважительное отношение к исследованиям предков, «которых мы должны, согласно божественным законам, спрашивать о том, чего мы не знаем». В то же время Кидонис предостерегал против любого слепого преклонения перед былыми знаниями и заветами.

Святая София в Константинополе

Среди просвещенных византийских интеллектуалов случались и дамы. Такова Евдокия Макремболитисса (1021–1096) – дочь вельможи Макремболита, игравшего важную роль в правление императора Михаила IV Пафлагонца. Евдокия была второй женой Константина Дуки, славилась красотой, ученостью и утонченным образованием. Позже (1059) ее муж под именем Константина X занял византийский престол. Перед самой смертью (1067 г.) Константин X назначил свою жену правительницей, взяв с нее письменное обещание никогда не выходить замуж (сей документ был передан в руки патриарха). К XIV в. в составе византийских интеллектуалов насчитывалось немало просвещенных людей. В основном, все они относились к придворным, клиру или к окружению какого-либо властного лица. Многие были историками или мемуаристами, входившими в круг влиятельных лиц, или сами занимали такие посты. Общее их число составляло примерно сто человек, а всего за тысячелетие история донесла до нас имена 435 византийских литераторов. Подчеркнем, что с падением престижа императорского двора в конце XIV в. деятели византийской культуры стали чаще эмигрировать, находя благодатную почву в Москве, Новгороде, Венеции, Болгарии и т. д. Реформой завершался почти столетний процесс христианизации народа, а значит, сближения русских с греками и итальянцами, а через них, несмотря на тернии, и со всей христианской Европой. Византийская теократия стала в силу ряда причин привлекательной для русов и восточных славян. Религия позволяла высшей власти поддерживать свой авторитет в народе. Возник институт посредника в лице епископа. Он играл важную роль при решении споров, тяжб и междоусобиц. Императоры были носителями некой верховной духовной силы. А.В. Карташев писал, что русы увидели для себя на примере Византии, как можно служить с пользой церкви и государству.

Собор Святой Софии в Константинополе

Вскоре церковь наряду с державной властью царей стала той мощной опорой, на которой будет зиждиться наше государство. Коли небесный владыка – Бог един, то и земной владыка должен быть единодержавным правителем. Заслуга церкви в воцарении идеи единоцарствия на Руси велика. Архиепископ Херсонский и Одесский Никанор, говоря об этих достоинствах церкви, категорично заявлял: «Православная церковь принесла на Русь из православной Византии идею великого князя, как Богом поставленного владыки, правителя, верховного судьи подвластных народов, идею государства. Церковь утвердила единство народного самосознания, связав народы единством веры. Церковь создала сперва одно, потом другое для народа святилище в Киеве и Москве. Церковь перенесла на Русь грамоту и культуру, государственные чины и законы византийского царства. Единственно церковь была собирательницею разрозненных русских княжеств. Церковь выпестовала, вырастила Московского князя сперва до великокняжеского, а потом до царского величия. Пересадив и вырастив на русской земле идею византийского единовладычества, церковь возложила и св. миропомазание древних православных греческих царей на царя Московского и всея Руси». Вряд ли мы вправе столь однозначно позитивно оценивать роль церкви в собирании государства Российского, ибо бывали такие случаи и примеры, когда церковные владыки, участвуя в закулисной борьбе, вели себя ничуть не лучше удельных князей, фактически разорявших и губивших Русь. Русская церковь стала митрополией (отделением) Константинопольской патриархии. Во главе Русской церкви константинопольским патриархом был поставлен и свой митрополит. Отдельные области Древней Руси возглавлялись епископами, им подчинялись священники в городах и селах, и на их содержание князь отдавал десятую часть собираемых налогов. На эти деньги была построена первая в Киеве церковь – Десятинная. История ее возникновения такова. Будучи язычником, князь Владимир пожелал принести Перуну человеческую жертву. Чтобы избрать человека для жертвы, бросили жребий, он пал на некоего Иоанна. Но когда обратились к его отцу Феодору с требованием, отдать сына на заклание, тот не только не отдал любимого чада, но и выступил с горячей проповедью об истинном Боге, с резким обличением язычников. Разъяренная толпа язычников в бешенстве разрушила дом Феодора, под обломками которого приняли мученический венец эти первые страстотерпцы на Руси. После своего крещения князь Владимир на этом месте выстроил церковь и отдал в ее пользу десятую часть своих доходов, отчего та и получила название – Десятинная.

Строили церковь с использованием материалов, вывезенных Владимиром из Херсонеса, где князь принял второе крещение. Корсуняне же составили и клир киевской Десятинной церкви. Сюда были переданы иконы, сосуды, кресты из Хер-сонеса, а рядом с церковью поднялись античные изваяния и квадрига медных коней. Тут обрели упокоение голова и мощи Климента Римского, якобы утопленного по велению римского императора Траяна в Херсонесе. В той церкви позже похоронят и самого Владимира – в мраморном саркофаге, вывезенном им когда-то из завоеванной Корсуни, рядом с женой Анной. Если учесть, что в Хер-сонесе (Корсуни) Константин-философ некогда впервые ввел в оборот русские письмена, понятно исключительное значение города одновременно византийской и русской славы.

В.И. Верещагин. Закладка Десятинной церкви в Киеве

Как относились к восприятию культуры наши люди? В различные времена по-разному. Русская народная духовность с первых шагов продемонстрировала несомненную тягу к мировой культуре, хотя тут была своя специфика – мы с известным недоверием относились к ученой схоластике. А.В. Юдин в книге «Русская традиционная народная духовность» отмечал, что с классической ученостью на Руси, как правило, дело обстояло неважно. Сохранялось крепко усвоенное недоверие к «западной» науке, которую на вооружение взяла католическо-протестантская церковь. Но ведь без научного метода не могла развиваться серьезная богословская, а затем и научная мысль. Отсутствие классического наследия на Руси не дало сформироваться и кругу его потребителей. В результате у нас долгое время не могла возникнуть оригинальная художественная литература, зато энергичными оказались взлет и подъем церковной архитектуры, иконописи, литургического пения и летописания. Русский летописец был не просто хронистом, но философом и историософом, объясняя современникам смысл истории. Быстрого расцвета достигли специфические литературные жанры – «слова», «поучения», появился писаный свод законов. Русская культура обретала все признаки культуры европейского типа. «Слово о законе и благодати» Илариона – на уровне лучших образцов мировой литературы. «Наша Начальная летопись хорошо знает народное единство всех славянских племен, населявших Россию. Мало того, она хорошо знает единство всех славянских племен, хотя они были и за пределами Русского государства… Наша Начальная летопись есть поистине величественный памятник славянского и русского сознания и в то же время памятник, несомненно, богатых задатков европейской цивилизации русского народа» (М. Коялович). Хотя культура усваивалась народом не сразу.

Киево-Печерская лавра

Храм Божий изначально рассматривался русским народом как своего рода духовно-просветительский центр. Уже то, что в первый период христианизации в одном только Киеве явились 600 церквей и 14 монастырей, говорит о многом (даже если это были совсем скромные и простые домашние молельни). В домонгольскую эру в Киеве было 14 монастырей, в Новгороде – до 20, а всего – около 50. Монастыри являлись первыми училищами веры, равно как и распространителями книжного учения на Руси. То были, по выражению Нестора, «светила, сиявшия на всю Русь». Их обитатели-насельники проводили время в трудах праведных – в молитвах, в «книжном почитании» и, конечно же, в заботах о хлебе насущном. Поистине древние монастыри, говоря словами Н. Погодина, «представляли лучшую, светлую сторону русской жизни и дорогое достояние отечественной истории».

Особенно же в то время славилась Пе-черская обитель Киева. Начало Киево-Печерскому монастырю положил преподобный Антоний, «первоначальник иноков русских» (1051). Митрополит Макарий пишет, что поставлен сей монастырь был «не от богатства, а слезами, лощением, молитвою, бдением». Однако одними слезами да бдением всенощным монастыря не построишь. А посему нужен «металл презренный». Золото и серебро лилось рекой. Ярополк Изяславич, князь Владимира Волынского, подражая отцу своему Изяславу в любви к Печерской обители, передал ей все свое достояние (1086), волости Небольскую, Деревскую, Лучскую и земли около Киева. В собственность переходили села с их обитателями. Хотя обитель не раз подвергалась разорению и разграблению (половцами, тюрками, берендеями, татарами), она выжила. Из Печерского монастыря «разносилось образование по областям русским с епископами, назначаемыми из иноков, и всякая новая епархия делалась новым учебным округом, новый монастырь – гимназией, новая церковь – народным училищем». Все это будет развиваться постепенно, не сразу, но фактом стало то, что исторически монастырь стал для русского человека и приютом, и крепостью, и школой, и убежищем в годину бед. В этой связи понятен и интерес к ним князей, как и пожертвования в их адрес. Дело ведь не столько во внешних признаках религиозности или благочестия, сколь в необходимости заполучить некий источник информации, общения со Всевышним, т. е. веры. Особенностью русской православной идеологии становится и ее морально-этический пафос (справедливость, патриотизм, святость, благородство, любовь к ближнему). Не случайно на Руси в большой цене иноческий подвиг. Известная пословица гласила: «Не стоять Руси без праведников!» Киево-Пе-черская лавра дала 50 знаменитых архиреев, выполнявших роли воспитателей народа. Святая проповедь велась и в монастырях, в этих благодатных просветительских центрах. «В этих монастырях библиотеки были наполнены книгами библейскими, богослужебными и отеческими, в особенности последними. Здесь, по руководству великих святых иноков. читались поучения братии к народу. Отсюда рассылались учительские послания в города, к вельможам, народу и вообще к православным русским людям». Все это постепенно оказывало влияние на народ, хотя имелись и проблемы при усвоении византийского наследия. Негативным моментом было то, что средь отброшенных «эллинских прелестей» оказалась светская школа. Д. Була-нин пишет: «В это время строгой цензуре подвергся круг переводов с греческого, и – что особенно важно – отказались от переноса на славянскую почву школы византийского типа».

Вход в дальние пещеры Киево-Печерской лавры

Велось и строительство: в Киеве с княжеским двором возник, по выражению историка, «собственный новый Кор-сунь». Строили греческие мастера, «ка-меносечцы», «зиждители палат каменных», которых Владимир пригласил из греческой земли. Украшали храмы греческие живописцы, хотя в строительстве, видимо, участвовали и русские. Одновременно Владимир выступил как духовный отец и «родитель нашей национальной культуры». Возник пример для подражания, явились новые возможности для обучения, чтения книг.

Наша культура в ту эпоху предстает, в основном, в религиозных одеждах. При всех трудностях и сложностях процесса вхождения в христианство и православие другого пути у Руси не было. Кстати, это общераспространенное явление. Большинство мировых культур, по замечанию П. Флоренского, начинали свой путь с «прорастания зерен религии». Во многом благодаря усилиям церкви на земле Отечества «и грамоте гораздых было много, и писцы, и певцы, и чтецы славны были по всей земле». Да и кто бы еще тогда вразумил темного отрока, у которого отсутствовала первоначальная потребность в просвещении и духовном становлении. Если древние греки были, по словам Аристотеля, животными политическими, то византийских греков можно было назвать церковными животными. Чтобы верно уяснить себе роль священнослужителя как духовного пастыря народа, упомянем вновь имя преподобного Илариона (с 1051 г.). Об авторе «Слова о законе и благодати» источники говорят, что он «муж благ, книжен и постник» (Повесть временных лет). Г. Федотов говорил о нем: «его следует признать неким гением» Руси.

В. Перов. Первые христиане в Киеве. 1880 г.

О художественно-полемическом даре Илариона можно судить хотя бы на основании трех дошедших до наших дней произведений этого писателя – «Слова о законе и благодати», «Молитвы» и «Исповедания веры». В наиболее известном из них, в «Слове», он сравнил русский народ с новыми мехами, которые и предстоит наполнить «вином христианства» – духовными лидерами и сильными правителями. Князь Владимир был им уподоблен христианским апостолам по мудрости; по величию и славе – римскому императору Константину.

Преподобный Иларион Великий

Тут же Иларионом дано и одно из первых идейных обоснований нравственной идеи правления и мироустройства. История делится Иларионом на три периода: языческий («идольский мрак»); иудейский («Иудейство от той поры пало, и Закон (их) после того, как вечерняя заря, погас. И рассеяны были иудеи по странам – да не вкупе злое пребывает! Ибо пришел спаситель, не принят был израильтянами»); христианский («Утверждение истины и благодати»). О Руси и князе Владимире Святом Иларион говорил с глубочайшим уважением и любовью:

 
Все страны, и грады, и люди
чтут и славят каждый – их учителя,
что научил их православной вере.
Похвалим же и мы, по силе нашей,
малыми похвалами великое и дивное
сотворившего
нашего учителя и наставника,
великого государя
нашей земли Владимира, внука
старого Игоря,
сына же славного Святослава.
Те в лета своего владычества
мужеством и храбростью
прославились
в странах многих,
и победами, и крепостью поминаются
ныне и прославляются.
Ибо не в худой и неведомой земле
владычествовали, но в Русской,
что ведома и слышима
всеми четырьмя концами земли.
Сей славный – от славных родился,
благородный – от благородных,
каган наш Владимир.
И возрос и окреп – от детской
младости
вполне возмужав,
крепостью и силою совершенствуясь,
в мужестве и силе преуспевая.
И единодержцем будучи земли своей,
покорил под себя окрестные страны,
те миром, а непокорные мечом…
 

Голос Илариона, яко кимвал звенящий, слышен всюду. Он не просто сочинял проповеди «от себя», а говорил от имени и во имя всех русичей («От всея земли нашия»). Русский народ впервые был поднят до уровня народа вселенского, народа, уже явно «слышимого» в мире. Такой глас особо нужен России во дни смуты и бед народных. Важно и то, что Иларион, бывший духовником князя Владимира, стал и первым русским митрополитом. Думы и размышления свои он доносил до народа в только что отстроенном Софийском соборе, в присутствии всей семьи Ярослава Мудрого. В его словах находим ощущение понимания им высокой миссии церкви, как и превосходства новой веры над старой. «Уже не зовемся более идоло-служителями, но христианами», «мы более уже не безнадежники», «не строим более капищ, но зиждем церкви Христовы; не закалаем бесам друг друга.». Однако не в этом главное содержание «Слова». Ведь он писал уже «не к неведущим людям, но к насытившимся сладости книжные», к князю Ярославу. Как бы мы ни подходили к факту восприятия христианства Русью, при любых оценках, в любом случае это явление замечательное, явление поистине вселенского масштаба. Однако что означало оно для Руси? Обретение общего языка верующих не только с Богом, а прежде всего с культурой, насчитывавшей пять тысяч лет. Это позволило Руси перенять важную часть мирового опыта цивилизации. Религия оказалась тем самым волшебным ковчегом, в котором был собран если и не весь, то самый нужный (на тот момент) инструментарий для государственного, общественного, индивидуального «строительства». Во многом именно церковь сплотила «тело нации». К тому же православная религия самым органичным образом может быть сопряжена как с Западом, так и с Востоком, что подтверждается усилиями нашей церкви.