Текст книги "Русь между Югом, Востоком и Западом"

Подводя итог деятельности князя, митрополит Иоанн (Снычев) дал Андрею Бо-голюбскому позитивную оценку, делая упор на «святость». Истовое служение князя вере трудно было не заметить. Современники видели в Андрее набожного, благочестивого человека, его часто можно было встретить в храме на молитве со слезами умиления на глазах. Нередко по ночам он входил в храм, сам зажигал свечи и долго молился перед образом. Оттого память народа и закрепила за ним прозвище – Боголюбов (любящий Бога). Конец его тем не менее трагичен. Окружение решило покончить с князем по причине, которую сегодня домысливать не будем. Полагаем, многим тогда был неугоден князь. Это была личность! И.Е. Забелин не случайно сказал: «Задача истории – государство. Моя задача – личность». В спальню к Андрею Боголюбско-му ворвались ночью и после жесточайшей схватки убили.

Смерть князя Андрея Боголюбского в 1174 году

Конечно, деятельность такого яркого и сильного политика не могла не вызвать широкого сопротивления со стороны различных сил. Боголюбский создал себе немало врагов среди киевской, ростовской, суздальской, новгородской и псковской знати. Словно Александр Македонский, некогда решивший одним ударом загадку «узла», он пытался точно также разрубить тугой и сложнейший узел междоусобиц и конкуренции. Ситуация на Руси тогда складывалась столь трагично, что во имя единства отечества надо было действовать решительно и твердо – слишком дорогой ценой обходились людям вечные притязания и распри князей.

Убийство жидовствующими князя Андрея (1174)

Оплакивая своего господина, верный слуга Кузьма говорит: «Бывало, придет гость какой из Царьграда… или латынин… даже поганин какой если придет, князь сейчас скажет: поведите его в церковь, в ризницу, пусть видят истинное христианство и крестятся; так и случалось: болгары и жиды и всякая погань, видя славу Божию и украшение церковное, крестились и теперь горько плачут по тебе.» Узнав об убийстве князя, владимирцы взбунтовались, лишь крестные ходы по улицам города с чудотворной иконой Богоматери Владимирской якобы предотвратили кровопролития. Ревностное стремление к единству не могло не встретить сопротивления со стороны антиправославных и антидержавных сил. Летопись подчеркивает религиозный характер кончины св. Андрея. «Главное лицо среди «начальников убийства» – ключник, иудей Анбал Ясин». Совет злоумышленников летопись уподобляет совещанию «Иуды с жидами» перед «предательством Спасителя». «Со временем мартиролог «умученных от жидов» православных христиан рос, это не могло вызывать (к ним) на Руси никаких симпатий». Княжеско-бояр-ское ушкуйничество, не говоря о прочих мучителях и гонителях, было пострашнее. Виновницей заговора часто называют супругу Андрея; та мстила за убийство отца, боярина Кучки, отцом Андрея, Юрием Долгоруким. Тверской летописец XVII в. отмечал: «…убиен бысть благоверный великий князь Андрей Юриевичь Боголюбский от своих бояр, от Кучкови-чевь, по научению своеа ему княгини». Сохранилась и память о семье боярина Кучки. После убиения Андрея Боголюбского ходили легенды о Кучковичах, записанные не позже середины XV в. Рассказывали, что Всеволод Большое Гнездо отомстил за убитого брата: «Кучковичей поймал, и в коробы саждая в озере истопил». Предание о гибели Кучковичей прочно держалось в людской памяти, и даже в XIX в. поблизости от Владимира показывали болотистые озера, по поверхности которых передвигались плавучие торфяные островки, коробья с останками «проклятых Кучковичей». М.Н. Тихомиров пишет, что во второй половине XII в. Москва носила двойное название: «Москва рек-ше Кучково».

Св. благоверный князь Андрей Боголюбский (1110–1174)

Мученическую кончину князя православная церковь отмечает особо, свидетельствуя о богоугодности трудов великого киязя, прославив его как святого. В заслугу ему ставят широкое церковное строительство: кроме Успения, и другие церкви поставил он в камне, монастыри создал, на весь церковный синклит и церковников обратил милостивый взор. Взяв в руки чудотворный образ Владимирской Божией Матери, святой князь как бы благословил им отныне и до века главнейшие события русской истории. 1395 г. – перенесение Владимирской иконы Божией Матери в Москву и избавление столицы от нашествия Тамерлана (празднуется 26 августа); 1480 г. – спасение Руси от нашествия хана Ахмата и окончательное падение монгольского ига (празднуется 23 июня); 1521 г. – спасение Москвы от нашествия крымского хана Махмет-Гирея (празднуется 21 мая). Молитвами святого Андрея сбылись над Русскою церковью его самые заветные чаяния. В 1300 г. митрополит Максим перенес Всероссийскую митрополичью кафедру из Киева во Владимир. Успенский собор, где покоились мощи св. Андрея, стал первопрестольным кафедральным храмом Русской церкви, а Владимирская чудотворная икона – ее главной святыней. Когда общерусский церковный центр сместился в Москву, пред Владимирской иконой совершалось избрание митрополитов и патриархов Русской церкви. Так, в 1448 г. пред нею был поставлен Собором русских епископов первый русский автокефальный митрополит – святитель Иона… 5 ноября 1917 г. пред ней прошло избрание Святейшего патриарха Тихона – первого после восстановления патриаршества в Русской церкви.

Однако при самом благожелательном отношении к князю понимаем: народу тягостно было любое правление – в Киеве, Новгороде, Москве, Твери, Владимире. Смертоубийство же в Киеве, учиненное князем в 1164 г., когда он не щадил женщин, стариков, детей и храмов, также никак не могло служить основанием для причисления его к святым. То, что после его смерти народ стал грабить подчистую княжескую собственность, тоже знак. По словам летописца, «народ грабил и бил посадников и тиунов, не зная, что, где закон, там и обид много; эти слова показывают, что при Боголюбском, точно, было много обид.». Как видим, картина с грабежами знатных лиц на Руси одинакова во все времена. При всех достижениях и победах, тяге Андрея к знаниям и культуре нельзя не отметить его «половецкого» коварства и жестокости. «Так-то, – говорит летописец, – князь Андрей какой был умник во всех делах, а погубил разум свой невоздержанием».

Лукина Н.И. Собор владимирских святых князей

И в самом деле, современники хорошо видели, что неудачи Андрея под Новгородом и Киевом произошли не из-за недостатка материальных средств, а порой из-за упрямого нежелания князя вести гибкую политику. При всем уме и изворотливости, Андрей не смог установить прочный порядок в русских землях. Однако было бы нереально от одного московского князя требовать того, что не удавалось киевским или новгородским князьям за два-три века их правления. Вряд ли можно согласиться и с тем, что, якобы, главным побуждением деятельности князя было властолюбие. Более всего на свете хотел он спаять воедино Русскую землю. Действовал жестко? Так ведь иначе было нельзя. Д.И. Иловайский писал: «Андрей был первый из русских князей, который решился начать борьбу с волостною системою; так в собственной земле он не раздавал волостей ни братьям, ни племянникам, ни сыновьям и княжил в ней единодержавно; кроме того, он явно стремился подчинить себе и другие русские области. Когда был завоеван Киев, Боголюб-ский вступил в борьбу с Новгородцами: поход его войска на Новгород окончился неудачею; но великий князь прекратил подвозы хлеба из волжских городов, и Новгородцы смирились.» Это политика достижения цели любой ценой, но стоит ли цель таких жертв? Сегодня мы, бывшие свидетелями самой грозной за всю тысячелетнюю историю попытки расчле-ненения и уничтожения единой Российской державы (многие и сейчас не вполне это понимают), можем предположить: будь у власти двадцать лет назад личность подобная Андрею Боголюбскому, возможно, не последовал бы трагический крах и распад великой державы.

Владимиро-Суздальская Русь

Несколько слов о ядре Русской земли, известном как Владимиро-Суздальская Русь, в рамках которой и образовалась земля Московская. М.Н. Тихомиров в своем классическом труде «Древняя Москва» отмечал: территория Москвы заселена с древнейших времен, но в письменных источниках она появляется поздно, в середине XII в. Первые известия говорят о ней как о небольшом окраинном пункте на западной границе Владимиро-Суздаль-ской земли. К середине XII в. Москва была не только заселена, но и вступила в торговый обмен с волжскими областями, в этом нас убеждают находки в разных концах города арабских дирхемов IX в. «Это раннее заселение объясняется тем, что район Москвы представлял собой значительные удобства для поселенцев. Вдоль реки здесь тянулись большие заливные луга, в густых лесах водились дичь и дикие пчелы, реки и озера изобиловали рыбой. Территория Москвы напоминала как бы небольшой остров среди дремучих лесов и болот, окружавших ее со всех сторон. Эта компактность московской территории, как будет видно далее, имела немалое значение для экономического развития Москвы, которая естественно сделалась центром большой сельскохозяйственной округи». По бассейну Москвы-реки переселенцы, идя с юга, оседали густыми массами в Московском княжестве. Шли переселенцы из других областей Руси. К этому их подталкивало отсутствие в Московском княжестве междоусобиц и татар. Люди приносили князю немалые доходы, московские князья употребляли полученные средства на покупку городов и выкуп из Орды пленных, которые селились в Московском княжестве. Срединное положение Москвы-реки между Новгородом и востоком (Рязанью) также имело большое значение. Если взглянуть на географическую карту, видно, что Москва-река сокращала водный путь между Новгородом и Окой, следовательно, Москва лежала на торговом пути и Новгорода, и Рязани. Срединное положение Москвы было важно и для церкви. Митрополиты перешли из Владимира в Москву, желая быть в центре земель между севером и югом Руси. Главное условие возвышения Москвы, по мнению С.М. Соловьева, срединность положения, дававшая ей политические, торговые, церковные преимущества. Он указывает и на другие условия, содействовавшие успеху Москвы (личность князей, деятельность бояр, сочувствие общества и так далее), но при оценке разных фактов он выделяет в качестве первой причины усиления и возвышения Москвы – благоприятные природные условия, помогавшие этому усилению. Мы же – характер народа.

Историк Н.И. Костомаров

Украинофил Н.И. Костомаров, говоря о возвышения Московского княжества, объяснял усиление Москвы содействием татар, он даже саму идею самодержавия и единодержавия трактует как заимствованную от татар. К. Бестужев-Рюмин счел, что положение князей (зависимость великого княжения от Орды) развило в князьях политическую ловкость и дипломатический такт.

Историк Д.И. Иловайский

Так завоевывались милость и благосклонность хана. Московские князья умело прибегали к «византийским приемам» при получении великокняжеского титула. Усилению Москвы помогало и духовенство, которому при владении большими вотчинами было выгодно отсутствие междоусобиц в Московском княжестве. Власть московского князя соответствовала представлениям о единодержавной власти государя, вынесенным из Византии. Деятельность бояр была направлена на помощь московским государям. Что же до срединного положения Москвы, то К. Бестужев-Рюмин считал это причиной второстепенной. И. Забелин видел главное условие возвышения Московского княжества в поддержке народом хозяйственной деятельности московских князей. Народ, отягченный татарским погромом и непрерывными междоусобными распрями, не мог не отнестись сочувственно к конструктивной деятельности московских князей. В образах, нарисованных историками, Москва часто выглядит как скопидом, «первый капиталист» на Руси, который прибирает к рукам все, что лежит плохо. В.О. Ключевский характеризует москвичей как гибких и сообразительных дельцов. Московские князья под его пером – не добры молодцы и ратные удальцы, а жадные и смелые хищники. Д.И. Иловайский видел главную причину роста Москвы как политического центра в пробуждении народного инстинкта. Народ почувствовал смертельную угрозу в лице татаромонголов и просто обязан был сплотиться. Он выделял следующие причины, способствовавшие усилению Московского княжества: 1) географическое положение, дающее политические и торговые выгоды; 2) личность князей и их политика (князья сумели сделать татар своим орудием); 3) поддержка линии Москвы теми же татарами; 4) сочувствие боярства и духовенства; 5) правильный порядок престолонаследия. Д. Иловайский подметил, что «Север представлял более тишины и безопасности от русских междоусобий и половецких набегов, а также и более простора для княжеской власти, чем города Приднепровья». Тут было куда больше покоя и меньше искушений, связанных с киевским первородством. Татарское же иго, по мнению Н.М. Карамзина, начало «новый порядок вещей» в жизни русского народа, изменив отношение князей к населению и отношение князей друг к другу. Оно поставило князей в зависимость от хана и этим оказало влияние на весь ход развития. Если Н. Карамзин считал, что «Москва обязана своим величием ханам», то Н. Погодин, возражая Карамзину, поражался счастливым совпадениям «случайностей», которые слагались в пользу возвышения и усиления Московского княжества. Однако же борьба за первенство меж княжествами все никак не утихала.

В.М. Васнецов. Успенский собор при великом князе Иване I Даниловиче Калите

Тенденция к единству возобладает при Иване III и наследниках («Разъединенное самодержавие совокупилось»). На Руси явились люди, которые думали не только о своей вотчине, но об интересах всей земли Русской, всего народа. Князь Иван Калита был одним из самых успешных собирателей русских земель. Длившаяся много лет распря князей кончится победой московского князя Ивана Калиты, утвердившегося в 1328 г. с помощью Орды на великокняжеском престоле. С тех пор великое княжение осталось за Москвой. А между тем всего за тридцать лет до 1328 г. Москва была, казалось, ничтожным уделом: Даниил еще не владел ни Можайском, ни Клином, ни Дмитровом, ни Коломной, распоряжаясь ничтожным пространством между этими пунктами. Да и Калита в 1328 г. имел, помимо Москвы, – Можайск, Звенигород, Серпухов, Пере-славль, т. е. пространство меньшее, чем нынешняя Московская губерния. Что дало возможность Москве получить великое княжение и увеличиться и каким путем шло это возвышение? Историки на этот вопрос, как мы уже видели, отвечали по-разному. Впрочем, имеются конкретные, четкие понятные причины, которые привели не только к возвышению Москвы, но к восприятию всеми этих мест как сердца и души будущего Русского государства. Обратимся к В.О. Ключевскому, этому Нестору отечественной истории, который удивительнейшим образом соединил в себе глубочайшее знание и понимание историка с мастерством истинного художника и мудростью философа. Здесь мы выделим тот человеческий тип, который явился в заросших непроходимыми лесами, усыпанных озерами и озерцами, болотами и топями пространствах Среднерусской земли. Стойкостью он походил на жителя Азии, который выживал в суровых условиях пустыни, а своим бесстрашием и свободолюбием – горца.

Русские купцы в Средней Азии

Различными были и экономические условия существования. В Киевской Руси, как, впрочем, и на Севере, главной пружиной народного хозяйства являлись внешняя торговля, разного рода промыслы и проч. Это вело к тому, что народ скапливался в городах, мелких и крупных, служивших центрами торговли. Новгород с Киевом были традиционными, хотя и не всегда устойчивыми и надежными посредниками в той торговле, которую вела остальная Русь. Поэтому люди здесь имели особый склад характера, который более расположен к торговле, быстрым деньгам, когда средства жизни добываются путем денежных или товарных оборотов, а то и разбоя или грабежа. Иная обстановка сложилась в верхневолжской Руси. Эта земля была удалена от приморских рынков, от Европы, богатых городов да и от тех путей, по которым шли торговые потоки в Азию. Вначале это было именно так – имелось сравнительно малое число городов, сельское население заметно преобладало над городским. Образ жизни земледельца иной: приходилось изо дня в день годами отвоевывать у леса и болот кусок земли, пригодной к земледелию. Тяжкий и каторжный труд, который необходимо затратить, прежде чем отвоюешь у природы участок земли, засеешь его и затем соберешь урожай. К удивлению, этот очевидный факт игнорировался и ведущими историками. Тот же Ключевский писал: «Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс; но нигде в Европе, кажется, не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному постоянному труду, как в той же Великороссии». Да, «умеренного труда» тут, как правило, и быть не могло, ибо приходилось работать с утра до зари. И правы те, кто обращает внимание на разность природных условий. Как писал И. Комов, «в Англии под ярь и зимою пахать могут». В таких условиях труд и становится выгодным и производительным, поэтому в Англии под ряд культур в конце XVIII в. пахали по три-четыре раза (на песчаных почвах), а на глинистых – и до шести раз. И хотя низкие урожаи на Руси во многом имели причиной вынужденно низкую агрокультуру крестьянского земледелия, все же в гораздо большей степени все трудности имели причиной природные условия. Например, в Подмосковье лето обычно начиналось в июне, так что на труд в благоприятную пору оставалось менее полугода. Затем необходимо было еще и продать урожай купцу из Киева, Новгорода, Пскова или той же Москвы. Но через шесть-семь лет почва истощалась, приходилось все бросать и идти на новое место – и вновь начинать все сначала. Таким образом, крестьянин шел дальше и дальше на северо-восток. Новые земли давали возможность заработка путем развития так называемых кустарных промыслов. Но и этот труд был нелегок. Это и создало тип сильный, трудолюбивый, волевой, мужественный, надеющийся в жизни лишь на себя самого, на свои силы и труды.

Однако к XV–XVI вв. ситуация заметно меняется. М.Н. Тихомиров пишет: «Краткий очерк тех путей, которые вели к Москве, показывает нам, что Москва XIV–XV вв. принадлежала к числу крупнейших торговых центров Восточной Европы. Благодаря центральному положению она выделялась среди других русских городов, имела несомненные преимущества и перед Тверью, и перед Рязанью, и перед Нижним Новгородом, и перед Смоленском. По отношению ко всем ним Москва занимала центральное место и одинаково была связана как с верхним течением Волги, так и с Окой, имея своими выдвинутыми вперед аванпостами Дмитров и Коломну. Можно сказать без ошибки и без преувеличения, что ни в каком другом средневековом русском городе мы не найдем такого пестрого смешения народов, как в Москве, потому что в ней сталкивались самые разнородные элементы: немецкие и литовские гости с Запада, татарские, среднеазиатские и армянские купцы с Востока, итальянцы и греки с юга. В главе об иностранцах мы увидим, как этот пестрый элемент уживался в нашем городе, придавая ему своеобразный международный характер в те столетия, когда Москва изображается порой только небольшим городом, о котором толком ничего не говорится даже в специальных исторических трудах». Москва неудержимо влекла к себе все народы.

Историк М.Н. Тихомиров

В XVI в. Иовий в сочинении «Книга о Московитском посольстве» описывал Москву: «Это самый славный изо всех городов Московии как по своему положению, которое считается срединным в стране, так и вследствие замечательно удобного расположения рек, обилия жилища и громкой известности своей весьма укрепленной крепости. У самой главной части города впадает в реку Москву речка Неглинная, которая приводит в движение зерновые мельницы. При впадении эта речка образует полуостров, на краю которого воздвигнута искусством итальянских зодчих удивительно красивая крепость с башнями-стрельницами. В прилежащих к городу полях водится невероятное количество диких коз и зайцев, но на них никому нельзя охотиться ни с сетями, ни с собаками, и на это удовольствие государь соизволяет разрешение только самым приближенным к нему лицам или иноземным послам. Почти три части города омываются реками, остальная же часть окружена очень широким рвом, обильно наполненным водою, проведенною из тех же самых рек. И с противоположной стороны город защищен другою рекой, которая называется Яузой: она также вливается в Москву немного ниже города». Итак, еще раз отметим: природные условия существования тут были не очень благоприятными, а труд людей был весьма тяжким. Ключевский писал: «В Европе нет народа, менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого». Человек, который обитал тут, был стоек, как никто другой, он готов был сражаться, топором или вилами, с кем угодно – с зарослями густого леса, с пнями, с медведями, с врагом. Он и при неудачах и поражениях не сгибался и не сдавался, а при успехах и победах был внешне спокоен, скромен, непривередлив, по-житейски мудр. Это удивительно жизнестойкий тип. И мы решительно не согласимся с В.О. Ключевским в отношении данной выше характеристики: «Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великорос; но и нигде в Европе, кажется, не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии». Безусловно, отдельные проявления этих черт у нас можно встретить и поныне («русская лень»). Но справедливо ли выносить такой вердикт в отношении всей деятельности народа?! Ведь народ этот покрыл весь континет дивными городами и храмами, раздвинул границы от моря и до моря, от океана до океана. Народ, сумевший победить в страшных битвах самые организованные, умелые, трудолюбивые и храбрые народы Европы и Азии, народ высокой культуры, большого таланта – и это «народ наскока», игрок, действующий «на удачу», «на авось». Подобное представление о русских далеко от действительности! Жертвой заблуждения, кстати сказать, стали многие европейские «сверхчеловеки» и наши отечественные «оракулы». Историк прав, говоря, что «великоросс лучше великорусского общества», которое часто является таковым разве что по названию. Сегодня надо уже «с колыбели» воспитывать поколение великороса.

Возвышение Москвы

Смысл историософских сочинений не в том, чтобы дать читателю новую фактологию. Главная задача заключается в ином: осмыслить глубинную суть давних или современных исторических явлений, установить меж ними причинную взаимосвязь, вскрыть скрытые пружины явлений и событий, найти ответы на некоторые вечные вопросы. Историософия – прежде всего политическая наука, она во многом определяет судьбы мира и народов. У В.О. Ключевского среди его афоризмов и мыслей встречаем следующее определение: «Политика должна быть не более и не менее как прикладной историей. Теперь она не более как отрицание истории и не менее как ее искажение». Эта современно звучащая фраза применима по отношению ко всем исследованиям. Прошлое нами не только плохо изучено, но и, что гораздо опаснее, совсем не осмыслено, т. е. не понято должным образом в свете событий недавнего и нынешнего времени. А ведь многое из прошлого актуально. Внимательный наблюдатель, включая и государственных мужей, мог бы найти в прошлом ключи и методы, позволяющие решать и самые современные проблемы. К такой истории отнесем историю былых сражений и взаимоотношений русских с монголотатарами.

Спас Нерукотворный

Иногда кажется, что это воля Господня сокрушает одного за другим соперников Москвы за владение Русью – Киев, Новгород, Тверь, орден, Орда, Польша, Литва и т. п. Может, возвышение Москвы и в самом деле было «нерукотворным делом»?! То география, то хитрость и коварство московских князей, то всесильные татары, а то и просто воля Божья взяла да и вознесла Москву из небытия на вершину невиданного тогда могущества. При подобных умозаключениях (что, вообще говоря, довольно странно для умных и уж тем более ученых людей) совершенно в стороне оказывается среднерусский народ, который не только создал могучее государство, но и смог оное защитить, когда Русь испытала «внезапный натиск роковой». Иные мнения хотя частично и верны, но они не раскрывают того, что многие назвали «чудом». Истинный виновник «чуда» – русский народ, который после уроков половцев, татаромонгол, поляков, литовцев, немцев, шведов не сразу, но все же усвоил одну исключительно важную истину – выжить и победить можно лишь сообща, сражаясь в едином строю, стойко защищая вместе общую родную землю.