Текст книги "Древний Рим"

Открытие мавзолея Адриана

Адриан бесспорно был одним из величайших императоров. Более того, его можно назвать мудрецом во власти. Французский историк античной культуры Пьер Адо писал: «Мудрость рассматривается во всей античности как способ бытия, как состояние человека, существующего совершенно иначе, нежели остальные люди, и являющего собой своего рода сверхчеловека». Однако в любые времена (и тем более в сфере политики) таких людей мало. К их числу можно отнести и императора Адриана… Говорить мудрые и верные вещи – это одно, а претворить идеи в жизнь в большой стране – совсем иное. Адриан мудр потому, что основу успехов своей политики видел и искал не за рубежом (что делали и делают российские цезари последних двух десятилетий), а у себя дома, в своей стране, в разумной внутренней социальной политике… В частности, он «запретил хозяевам убивать раба; их могли приговорить к смерти, если они ее заслуживали, только судьи». Он же запретил продавать своднику или ланисте раба или служанку, и уничтожил эргастулы. Адриан даже отправил на пять лет в изгнание одну римскую матрону за жестокое обращение с ее рабами. Раб при нем мог обратиться к префекту города, если хозяин был безжалостен, проявлял жестокость, морил раба голодом или понуждал к развратным действиям. С него начинает меняться в несколько лучшую сторону жизнь рабов в империи. Хотя говорить о какой-то кардинальной перемене в положении рабов не приходится. Но все же по рескрипту императора Антонина Пия власти могли заставить жестокого хозяина продать рабов. Все больше образованных рабовладельцев стали прислушиваться и присматриваться к гневным строкам Ювенала, словам Сенеки о высокой душе, что может быть и у раба, к опыту Плиния Младшего.

Кое-что изменилось при нем и в общественных нравах. Ранее Рим все время жил в обстановке страха. Императоры считали, что без него нельзя управлять порочным чиновно-олигархическим государством. Ничего другого чиновник не понимает и понимать не хочет. Однако у страха есть и своя гибельная логика. Возможно, он сдерживает преступников (это так), но он же сдерживает творцов, сковывая созидательные и активные силы общества. Всего труднее завоевать на свою сторону разные слои общества. Адриану это почти удалось. Не упуская из виду ничего, что могло доставить ему расположение (народа), – писал историк Спартиан, живший в III в. н. э. и оставивший нам его краткое жизнеописание, – он простил частным должникам императорского казначейства как в Риме, так и в Италии неисчислимые суммы, которые за ними числились, а в провинциях также огромные суммы оставшихся недоимок, а чтобы еще больше укрепить общее спокойствие, он велел сжечь на форуме божественного Траяна все долговые расписки. Имущество осужденных он запретил забирать в свою частную казну, зачисляя все суммы в государственное казначейство. Мальчикам и девочкам, которым еще Траян назначил питание, он сделал щедрые надбавки. Состояние сенаторов, которые разорились не по своей вине, он пополнил до размеров, полагающихся сенаторам, в соответствии с количеством их детей, причем очень многим он без задержки выдавал средства с таким расчетом, чтобы их хватило до конца их жизни. Не только его друзьям, но и большому количеству людей из числа тех, кто проявил себя на ниве служения Римской империи, его щедрость открывала путь к исполнению почетных должностей. Поддерживал он и некоторых бедных женщин, лишившихся кормильцев, выдавая им деньги на прожитие. Он устроил гладиаторские бои, продолжавшиеся непрерывно в течение шести дней, и в день своего рождения выпустил тысячу диких зверей. На каменной плите из форума Траяна имеется надпись в честь деяний Адриана, где сказано: сенат и римский народ выражают признательность Адриану. О нем у римлян сохранилась добрая память.

Пантеон. Разрез

Рим. Пантеон. Внешний и внутренний вид

Хотя вряд ли сенаторы так уж нуждались в этих дополнительных средствах, как и римляне – в гладиаторских боях. Но то, что он облегчил благодеяниями и щедротами положение городов в Кампании, то, что был внимателен к людям, посещал не только пиры и приглашал на увеселения, но и лично наведывался в больницы, в этом видится глубокая человечность, гуманность и порядочность. Особо надо отметить его политику в отношении рабов (просто невиданную для Рима). «Адриан запретил господам убивать рабов и предписал, чтобы судьи (а не господа) выносили обвинительные приговоры, если рабы того заслужили. Он запретил продавать без объяснения причин раба или рабыню своднику или содержателю гладиаторской школы. Он упразднил рабочие тюрьмы для рабов и свободных людей. Согласно его предписанию, если господин был убит у себя в доме, следствие производилось не обо всех рабах (как ранее), а только о тех, что, находясь поблизости, могли что-либо услышать». Проявлял щедрость он и в отношении деятелей искусств и культуры. При нем Афины пережили золотой век. Так как Грецию Адриан любил больше иных мест и поклонялся ее гениям, он отстроил новую часть Афин. В Афинах построил храм Зевса Олимпийского, начатый в давние времена (так и не законченный), воздвиг триумфальную арку.

При нем город Рим строился как никогда. На месте сгоревшего при пожаре в 125 г. Пантеона по сути построили новое здание. Новое здание представляло собой ротонду, увенчанную грандиозным куполом. Собранием шедевров стала и знаменитая вилла Адриана. В вилле в Тибуре (Тиволи) по его указанию воспроизвели различные архитектурные стили и воссоздали уголки различных стран. Им были построены: по образцу Афин – Академия, Пританейон (дом, где хранились государственная печать и ключ от казны), Пестрый Портик; город Каноп в Египте был представлен длинным каналом с храмом Сераписа, так же была представлена Фессалия – искусственной долиной Темпы. Говорят, чтобы ничего не пропустить, он приказал сделать на вилле подземное царство (Inferi). Им были созданы две библиотеки, два театра, украшенные множеством статуй и другими произведениями искусства. В последние годы жизни он стал возводить грандиозный мавзолей, представлявший собой окруженный колоннадой цилиндр, увенчанный статуей Адриана на квадриге. Император спроектировал и построил храм Венеры и Ромы (121–135). В храме нашли отражение греческие и римские вкусы. Омрачает эту постройку один эпизод. По словам Диона Кассия, император послал план храма Аполлодору Дамасскому на отзыв. Тот совершил непростительную глупость, заметил, что статуи слишком велики по отношению к нишам: «Если богиня захочет встать, то не сможет этого сделать». Нет ничего опаснее, чем делать замечание властителю империи и тирану, который мнит себя великим художником или писателем. За смелое суждение беднягу казнили.

При всем при том Рим он не любил, бывал там редко, проводя в провинциях больше времени. Адриан посетил острова Эгейского моря, Британию, Галлию, Германию, Испанию, Африку, Малую Азию, добрался даже до берегов Евфрата. Всюду его сопровождали художники, инженеры, землемеры и архитекторы (он и сам порой выступал в качестве архитектора). К заслугам Адриана можно отнести и то, что благодаря его увлечению греками до наших времен дошло немалое число копий с греческих оригиналов. И хотя те во многом и уступали греческим подлинникам, но все же хотя бы дают представление о творениях великих мастеров. В противном случае они вообще могли исчезнуть. Правление Адриана, писал Зелин-ский, стало новой эрой расцвета культуры и искусства. Разрушаемая варварами вилла в новое время стала подлинной сокровищницей музейных произведений. Там было обнаружено в земле около трехсот статуй, а внушительные руины виллы до сих пор привлекают сюда путешественников… Добавим, что при нем были достигнуты немалые успехи в области кодификации гражданского права (благодаря усилиям известного юриста Сальвия Юлиана). В правление Адриана расцвет императорского Рима «достиг своей вершины».

Вилла Адриана. Канопа

Завершал «золотой век» Римской империи великий римский стоик – Марк Аврелий (121–180 гг. н. э.). Его семья – испанского происхождения. Император делал все от него зависящее для восстановления морального, культурного, правового оздоровления империи. Если некто захотел бы выбрать пример для подражания, вероятно, им скорее всего мог бы стать Марк Аврелий. Императором он стал в 161 г. То было время, когда Римская империя достигла наибольших размеров, но сопротивление германцев, парфян усиливалось. Пришлось послать войска на Восток для обуздания Армении (166 г.), затем направить в Придунайские земли, где начиналось великое переселение народов. В это время германцы перешли в наступление, к ним присоединились и многочисленные славянские племена.

Перед этим человеческим потоком, казалось, будет бессильна римская армия. «Для меня, как Антонина, град и отечество – Рим, как человека – мир. И только полезное этим двум градам есть благо для меня». Он и прожил, служа двум этим градам. Поэтому едва ли не вся жизнь Марка Аврелия прошла в боях и походах, хотя он не любил ни того, ни другого. Он писал: «Паук гордится, когда поймает муху, а тот – зайца, тот – сардинку, тот – кабанов, а тот – сарматов. С точки зрения принципа, все – разбойники». Аврелий сумел очистить эти земли от варваров, применяя тактику противопоставления одних варваров другим, сохранив границы империи в крепости и нерушимости. Более всего на свете он любил находиться в обществе ученых и философов, а вечера коротал наедине с любимой книгой «Беседы Эпиктета». Император-философ был последователем Эпиктета (50—140 гг. н. э.), следуя завету поздней Стои: «Нельзя заботиться зараз и о душе своей, и о мир-ских благах. Хочешь мирских благ – откажись от души; хочешь уберечь душу – отрекись от мирских благ. Иначе ты будешь постоянно раздваиваться и не получишь ни того ни другого». Эпиктет, будучи фригийским рабом, сознавал, сколь сурова жизнь. Его девиз: «Терпи и воздерживайся». Жил он скромно. Единственным имуществом, оставшимся от него после смерти, была дешевая глиняная лампа. Но свет от его философии был ярок и доходил до многих. Эпиктет любил повторять: «Я могу, умирая, стать духом своим выше смерти, показать и себе и людям, что смерть не имеет надо мною никакой власти. Я могу, если придется, умереть за правду и этим содействовать тому, чтобы она укрепилась в людях». Во многом этой философии и следовал Марк Аврелий. Вероятно, в годы военных походов начал император вести интимный дневник, который затем воплотился в известнейший труд – «Наедине с собой».

Конная статуя Марка Аврелия

Об этой книге Э. Ренан напишет… Божественной, душевной чистотой дышит каждая страница. Никто не писал проще для самого себя, с единственной целью излить душу, без какого-либо свидетеля, кроме Бога. Ни тени системы. В сущности, Марк Аврелий не держится никакой философии, хотя почти всему обязан стоицизму, переработанному римским разумом. Он не принадлежит ни к какой школе. Книга Марка Аврелия не имеет никакой догматической основы и потому вечно будет свежа. В ней могут найти поучение все, начиная от атеиста или воображающего себя таковым до человека всего более преданного особым верованиям культа. И заключает: «Это самая чисто человеческая книга из всех существующих… Итак, Марк Аврелий не есть свободно мыслящий; едва ли он даже философ в специальном смысле слова». Его философия – это воззрения воина и мудреца, главы могучей империи, вступавшей в закат «золотого века».

Марк Аврелий

Высшим благом для себя он считал жизнь согласно природе. Как и Эпиктет, был уверен, что истинная сущность людей заключена в духовности. Благодаря ей мы подобны Божеству. Марк Аврелий – один из наиболее просвещенных и умных людей своего времени. По его словам, сердечностью и незлобивостью он был обязан деду Веру, родителям – скромностью и мужественностью, матери – благочестием, мудростью, воздержанием и простым образом жизни, далеким от роскошества. Он не посещал публичных школ, имея счастливую возможность пользоваться услугами прекрасных учителей на дому; знал Гомера, Гесиода, Софокла, Еврипида, Аристофана. У знаменитых ораторов учился риторике. В жизни привык, как видим, довольствоваться малым. От брата своего он усвоил любовь к домашним, к истине и справедливости. Рим представлялся ему как государство с равным для всех законом, которое управляется согласно законам равенства и равноправия. Марк Аврелий почитал философию, был постоянен в проявлениях щедрости, верил в любовь друзей и исполнен был самых благих надежд и намерений. Зная, что время человеческой жизни – миг, а сущность ее – вечное течение, он понимал и то, что дух нужно взращивать, чтобы победить в жизненной борьбе. Но ради чего? Ради власти? Нет, – во имя истины. Поэтому призывал сохранять ум, простоту, добропорядочность, серьезность, скромность, приверженность к справедливости, честность, благочестие, благожелательность, любвеобилие, твердость в исполнении надлежащего дела. «Употреби все усилия на то, чтобы остаться таким, каким тебя желала сделать философия», – писал он.

Капитолийская площадь с копией статуи Марка Аврелия

У Марка Аврелия было сердце республиканца под тогой цезаря. Видимо, так надо понимать предостережение: «Не иди по стопам Цезарей». Империя обрела в его лице не только философа на троне, но что важнее, нужнее для государства, – правителя научно-прагматического склада, обладающего к тому же высоким интеллектуальным уровнем. Это не какой-то случайный проходимец, занявший место цезаря на волне переворота или поднявшийся на гребне удачи. Он ценил настоящий ум. Среди консулов и проконсулов мы видим многих его учителей и просто умных людей. Вместе с тем, понимая, что достойная философия должна стать законом повседневной жизни, он отдавал себе отчет и в том, сколь труден путь достижения гармонии и сколь непросто достичь баланса между высшими моральными и интеллектуальными истинами и тем, что люди обычно называют «прозой жизни». Это был прагматик самой высшей пробы, причем с Богом в душе. Он считал, что человек является хозяином своей судьбы. Многое можно изменить, если собрать в один кулак всю волю, напрячь ум, заковать себя в узду железной дисциплины. И тогда, говорил он, ничто и никто не в силах помешать тебе. Ты будешь подобен гранитному мысу, о который разбиваются все, даже самые свирепые волны. Вместе с тем он считал всех людей членами единого сообщества, братьями и сестрами, которые должны понимать и любить друг друга. «Люди существуют друг для друга, – утверждал он, – чтобы друг друга улучшать и возвышать!» Не случайно иные, рисуя портрет (особенно раннего периода), сравнивали его с изображением «святого в церкви». И хотя святым он, конечно, не был, но его правление (как и правление Луция Вера, соуправителя) отмечено многими достижениями в области внешней и внутренней политики.

Удивительнее всего то, что цезарь, который был по складу души философом, а не воином, проявил себя и как прекрасный полководец. Он не увлекался боями гладиаторов, не любил войн, невысоко ценил военную славу, считая, что война – это всегда разбой, как ни смотри. Однако именно Аврелий мобилизовал силы Империи для отпора самому мощному напору германских племен и союзников. Те проникли в Северную Италию, разрушили город Опитергий, осадили Аквилу и угрожали Вероне. Такого страха римляне уже не испытывали со времен войн с Ганнибалом. Не случайно Маркоманнские войны сравнивали с Пуническими. Под его руководством были проведены мощные и победоносные наступления за Дунаем (172–175 гг.). Но это была одна из последних победных страниц римского воинства.

Луций Вер

Он расширил созданные еще при Траяне специальные фонды по воспитанию бедных детей. С этой целью он ужесточил систему фиска, реквизируя средства у богачей. Он вообще не терпел богачей и финансистов (возможно, потому и не любил евреев, среди которых уже тогда встречалась масса ростовщиков). Рассказывают, пишет Марцеллин, что когда Марк Аврелий на пути в Египет проезжал через Палестину, то, «испытывая отвращение к вонючим и нередко производившим смуты иудеям, скорбно воскликнул: «О маркоманны, о квады, о сарматы! Наконец я нашел людей хуже вас»». Редко кто из римлян позволял себе говорить столь прямо.

Рейнская граница Римской империи

Римская знать обижалась на него, когда он отослал гладиаторов на войну, не разрешив им погибать на потеху пресыщенной публике. Элита ворчала: «Он хочет отнять у нас развлеченья и заставить нас философствовать». Однако он понимал границы возможностей ума обывателя, который одинаков всюду: что в Риме, что в России… Поэтому он напутствовал политиков: «Как жалки все эти преисполненные самомнения люди, мнящие, что они по-философски ведут дела государства!.. Чего ты хочешь, человек? Делай то, чего от тебя требует в настоящее время природа. Не надейся осуществить республику Платона и будь доволен движением вперед хотя бы на один шаг – и не считай этот успех маловажным. Кто может изменить образ мысли людей? а без такого изменения что может быть, кроме рабства, стонов и лицемерного повиновения?» Он не болтал «о светлом будущем», не обещал народу «реформ» или «райских кущ» (в результате чего жизнь становилась бы все хуже и хуже), но действовал, стараясь всеми силами сохранить остатки республиканского строя, да и вообще устроить жизнь хотя бы с каким-то подобием справедливости. Уже при Нерве и Траяне созданы были основы общественной благотворительности. Возникли фонды, которые предназначались на покрытие издержек по воспитанию бедных детей.

Кружок философов. Сцена с египетского саркофага

Марк Аврелий расширил полномочия заведующих фондами прокураторов, сделав их одной из высших должностей в империи. Он сознательно пошел и на крупные фискальные мероприятия во имя бедных, сирот и детей. Расширены были им и права женщин. Немало было сделано и для облегчения участи рабов (неприкосновенность личного имущества, запрет посягательства на их жизнь и семью, ограничение продажи рабов в роли жертв зверей – на потеху праздной публики, улучшение положения вольноотпущенников и т. д.). При Аврелии в праве возникло понятие, что рабство нарушает естественное право человека, чего не помышляли даже Платон с Аристотелем. Он добился, чтобы во время зрелищ было меньше крови и увечий (приказал притупить оружие бойцов и стелить матрасы под канатами акробатов). Марк Аврелий – почти единственный цезарь, вознесший на первое место ученых и мыслителей перед воинами и солдатами: Диогена, Гераклита, Сократа – перед Александром и Помпеем. Он всей душой ненавидел слепую и бессмысленную жестокость, и даже в отношении врагов избегал вероломства.

Птолемей – теоретик гармонии

Если в эпоху античности у Греции и Рима на вершине власти (среди цезарей) и был человек философского склада, то таковым безусловно был Марк Аврелий. Его жизнь представляет яркий пример того, как следует относиться к людям, будь то друзья или враги, как воспринимать жизнь и превратности своей судьбы, как относиться к долгу и своим обязанностям, как оценивать свои поступки и т. д. и т. п. Следует помнить, что жил он во времена жесточайших битв и чудовищных преступлений. Но при этом он советовал не отвечать злом на зло: «Лучший способ оборониться – это не уподобляться обидчику», ибо «даже ненавидящие тебя по природе твои друзья». «Не живи так, точно тебе предстоит еще десять тысяч лет жизни. Уж близок час. Пока живешь, пока есть возможность, старайся стать хорошим». Выполняй долг и будь что будет. «И каждое дело исполняй так, словно оно последнее в жизни». Но именно неординарность этой фигуры сделало оценку ее столь сложной в истории. Одни называли его праведником и святым, равным которому не было, «образцовым и полным мудрости императором», самым «лучшим из отцов». Все последующие императоры утверждали, что будут брать пример с него. Его считали даже христианином: «Перед нами человек, полный глубочайшей любви к людям, кротости и смирения. Подчас, если бы мы не знали имени автора, мы готовы были бы поклясться, что строки эти писал христианин, притом христианин истинный, не на словах только, а на деле. Какой подлинно христианской кротостью проникнуты его слова». (Т. Бобровникова) Но, как заметил А. Лосев, его философия возникла «из чувства полной беспомощности, слабости, ничтожества и покинутости человека, доходящей до совершенного отчаяния и тоски». Это и понятно: редко кому из смертных доставался столь тяжкий груз жизни (разгульная жена, строившая за спиной козни и заговоры, распутный бездельник-брат, неумный и жестокий сын-наследник, предательство друзей, коих он облагодетельствовал, собственные физические тяготы и многое-многое другое). Можно согласиться с тем, что у этого человека был не только щедрое и доброе сердце, но и «железный дух». Правда, остается фактом и то, что Марк Аврелий не только никогда не был другом христиан, но и преследовал их. Он предписал освободить ренегатов и предать смерти упорствующих христиан. При нем Малая Азия обагрилась кровью христианских мучеников, а епископ Самосский Поликарп «кончил жизнь на костре». В его глазах христиане были людьми суеверными, далекими от знаний. В культе этих упорствующих иудеев Марк Аврелий видел моральную опасность и вред. Он вообще, по словам Марцеллина, относился к ним с брезгливой враждебностью. Религии он предпочитал философию, окружив себя философами, сделав старых наставников государственными людьми, консулами и проконсулами (Ирода Аттика, Юлия Рустика, Фронтона, Клавдия Севера, Прокула). Трудно представить себе, чтобы сегодня где-либо нашелся такой президент, который вдруг решился бы окружить себя столь яркими и талантливыми людьми.

Во время путешествий он также убедился, сколь велико значение Римской империи для мира и процветания подчиненных ей народов и для развития наук. Посетив египетскую Александрию, тогдашнюю лабораторию идей и верований, центр передовых научных исследований и технологий, он смог, вероятно, познакомиться с великим трудом Клавдия Птолемея, составившего на основе тригонометрических расчетов карту неба и земли, а также вычислившего земной меридиан. В год его визита минуло всего 10 лет со дня смерти ученого. В зале Мусейона он мог увидеть и удивительные аппараты изобретателя Герона, современника Марка Аврелия. О его визите в Египет Капитолин запишет: «Марк Аврелий у египтян в их собраниях, храмах и повсюду вел себя как гражданин и философ». Иные считают, что он посетил и Долину Царей. Что его подвигло к посещению долины мертвых? Возможно, к этому его подталкивали мысли о приближающейся кончине и необходимости передать власть наследнику, «цыпленочку», порфирородному отроку Коммоду. Однако несмотря на то, что был добросовестным правителем, он не мог себе представить, что конец Империи не так уж далек, говоря: «Не иди по стопам цезарей».

Это он первым допустил германцев в римские легионы. Несмотря на то что в отдельных случаях имели место преследования христиан, христиане называли его не иначе как «великий и добрый». Даже завистливые и жадные до почестей патриции и сенаторы поняли, сколь велик и благороден был цезарь. Полагаю, что не случайно сенат, римский народ его единственного наградят после смерти титулом «Бог благосклонный» (Deus propitius). Культ его был столь высок, что народ осуждал всех тех, у кого дома не видели изображения императора. Марк Аврелий пытался оздоровить империю. Вряд ли это было возможно. Нам же он оставил книгу «Наедине с собой». Там есть некоторые советы, которым не грех следовать и ныне: 1) лишь дух принадлежит нам; 2) готовь себя к тому, чтобы свершить кажущееся невыполнимым; 3) в жизни ставь перед собой великие цели, даже если те кажутся тебе недостижимыми. Такой человек бесспорно прожил жизнь не зря.

Важнейшим следствием «золотого века» Римской империи (II век н. э.) стало и то, что бывшие провинции были уравнены в правах с метрополией (Италией). Многие знатные провинциалы вошли в римский сенат, остальные жители стали римскими гражданами. Такое решение оказалось притягательным для граждан провинций, бывших почти что независимыми, но тяготевших к Риму по многим причинам экономического и культурного характера. Греческий писатель Элий Аристид сказал, обращаясь к римлянам: «При вас все для всех открыто. Всякий, кто достоин государственной должности, перестает считаться чужеземцем. Имя римлянина стало достоянием всего культурного человечества. Вы установили такое управление миром, как будто он является одной семьей». Так ведь и у нас была одна семья и одна судьба. Ничтожества и твари нарушили естественный ход событий. Задача грядущих поколений – вернуть утраченное единство наций. За внешними призраками успеха и процветания великой Римской империи уже явственно виделись первые следы декаданса, которые в дальнейшем усилились.