Текст книги "Час-корень"

Глава 8

Ровно в восемь утра Роберт Александрович, коллежский асессор и учитель Усть-Кумской мужской гимназии, спустился по лестнице с четвёртого этажа, где располагалась его скромная, но опрятная трёхкомнатная квартира. В доходном доме имелся лифт, но молодой жилец из принципа его игнорировал, полагая, что ежедневная ходьба по ступенькам приносит заведомо больше пользы, поскольку является очевидной и надёжной альтернативой гимнастическим упражнениям.

Утренняя зарядка с гантелями, которой так увлекались многие сверстники, его совершенно не привлекала. Говоря откровенно, господин учитель имел врождённую, хоть и несколько постыдную склонность к лени и сибаритству. Склонность эту, однако, он старался не афишировать, ведь она пребывала в явном противоречии с его успехами на профессиональном поприще и карьерными устремлениями.

– Доброе утро, Роберт Александрович, – обратился к нему консьерж. – И снова погода летняя, извольте полюбоваться. Как на открытке.

Консьерж был почтенно-благообразен и опытен в своём деле. Он давно подметил, что педагог не чужд либеральных веяний, а потому коммуникация протекала непринуждённо, без переизбытка условностей. Обращение «ваше высокоблагородие», соответствовавшее чину жильца, почти не звучало.

– Здравствуйте, – кивнул учитель, – вы правы, лето упорствует. Впрочем, на той неделе обещали кратковременный дождь. По дальневидению был прогноз.

– Что ж, будем надеяться. Этот зной уже утомил порядком.

Выйдя во двор, жилец рассеянно огляделся. Дорожки были чисто выметены, цветочные газоны политы. Жёлто-персиковый фасад доходного дома эффектно выделялся на фоне утренней небесной лазури; по бокам его обрамляла зелень деревьев, а в самом центре, в стеклянной выносной шахте, двигался лифт.

Роберт Александрович не спешил. Времени до начала занятий оставалось более чем достаточно – он всегда выходил из дома заблаговременно. Чин коллежского асессора в его годы доставался отнюдь не каждому; имелись все предпосылки, чтобы карьера и впредь развивалась по восходящей, и было бы глупо ронять себя в глазах гимназического начальства, опаздывая на службу.

– Роберт!

Он обернулся. К нему, улыбаясь, подошла дама в элегантном коротком платье и с лёгким кружевным зонтиком, оберегавшим её от солнца.

– Вы чудесно выглядите, Ирина, – сказал он, прикоснувшись губами к её руке. – Впрочем, как и всегда.

– Обожаю ваше столичное воспитание. Вы меня покорили тем, что не забываете делать мне комплименты – вполне заслуженные, скромно замечу в скобках.

Он притворно опечалился:

– Вот как? А я-то надеялся, что вас покорил мой энциклопедический ум.

– Не обольщайтесь. Не столь уж он энциклопедический.

Они рассмеялись. Подобные пикировки происходили при каждой встрече. Роберт Александрович, переехавший в Усть-Кумск полгода назад, и Ирина Васильевна, обитавшая тут с рождения, чувствовали друг к другу симпатию, которая постепенно перерастала во что-то большее. Местная публика, наблюдавшая за их отношениями, нисколько не сомневалась, что дело идёт к помолвке. Партия, по общему мнению, составилась бы достойная. Господин учитель, будучи с этим вполне согласен, охотно бывал у Ирины в фамильном особняке на соседней улице.

– Но позвольте, – сказал он, – почему вы сегодня встали в такую рань? Вам ведь не надо ходить на службу. Я бы на вашем места бесстыдно пользовался таким преимуществом.

– Совершаю утренний моцион, неужели не очевидно? Доктора утверждают, что солнце в эти часы полезно. Так что пробую себя в роли ранней пташки, жертвуя сном.

– Самоотверженное решение.

– А ещё я хотела напомнить вам, что сегодня – городской праздник. Вы, петербургский сноб, вполне могли и забыть, ведь для вас это – пустяк, мелочь. Но у нас тут свои провинциальные радости, поэтому я вам ставлю условие – ближе к вечеру мы отправляемся в парк. И не вздумайте отвертеться!

– Даже и пытаться не буду. Ваш ультиматум меня сразил.

– То-то же! Жду вас к пяти часам.

Она, быстро оглянувшись, чмокнула его в щёку и направилась к перекрёстку; каблучки задорно и звонко цокали по тротуарным плитам. Он проводил её взглядом, ещё раз улыбнулся невольно и пошёл в противоположную сторону, к зданию гимназии – трёхэтажному и скучно-помпезному.

В классе всё было, как обычно. Солнечные пятна лежали на подоконнике, а с портрета, висящего на стене, благосклонно взирал император Юрий. Над доской был закреплён картонный мини-плакат с хрестоматийной фразой Столыпина: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».

Роберт Александрович по привычке заглянул в расписание, хотя помнил его и так. На первом уроке ему предстояло работать с юношами, у которых он был классным наставником. Собственно, они уже стягивались в аудиторию и занимали места за партами. Антон явился одним из первых и, едва поздоровавшись, поинтересовался:

– А вы проверили наши письменные работы?

– Антон, вы слишком нетерпеливы. Будьте сдержаннее, пожалуйста. Я оглашу результаты сразу, как только сочту это необходимым. Не обязательно на этом уроке.

Дождавшись звонка, он обратился ко всему классу:

– Доброе утро. Мне сейчас только что напомнили о городском торжестве. Поэтому хочу вас поздравить – вы живёте и взрослеете в маленьком, но по-своему замечательном городе. Он – лишь крошечная точка на карте, но из таких вот точек и складывается страна. А из местных, локальных хроник складывается большая история…

Сквозняк прошелестел вдоль доски, легонько хлопнула оконная створка. Роберт Александрович машинально повернул голову и ощутил мимолётное дежавю – словно всё это уже было с ним в какой-то другой, приснившейся жизни. Отогнав наваждение, он продолжал:

– Порой, однако, история балансирует буквально на грани. И нельзя предсказать, по какому вектору она двинется в следующую секунду. Один из ярчайших тому примеров – драма, произошедшая сто девять лет назад, тоже в начале осени. Главным действующим лицом стал тогдашний премьер-министр Пётр Столыпин, автор изречения, которое вы видите перед собой каждый день.

Учитель указал на плакат и выдержал паузу, чтобы старшеклассники ещё раз перечитали написанное.

– На Столыпина было совершено покушение, стрелял анархист Богров. Первая пуля попала в руку, а вторая – в живот. Премьер-министр оказался между жизнью и смертью. Но, вопреки опасениям врачей, через трое суток его состояние начало улучшаться. Он пошёл на поправку, а вернувшись к работе, стал ещё настойчивее и жёстче проводить экономические реформы, прежде всего – аграрную. Параллельно ужесточался политический сыск. Организации, выступавшие за насильственную смену режима, были разгромлены подчистую.

Ещё одна пауза – возможность осмыслить сказанное.

– Деятельность Столыпина воспринималась крайне неоднозначно. Противники называли его вешателем, обвиняли в уничтожении гражданских свобод. Споры продолжаются до сих пор. Ясно одно – Россия в те годы была в полушаге от революции. И многие историки полагают – именно Столыпин внёс решающий вклад в то, что революция так и не состоялась.

– А вы как считаете? – сразу спросил Никита.

– Я не берусь судить однозначно. Лишь предлагаю задуматься, как всё повернулось бы, если бы Столыпин не выжил. Роль личности в истории – неисчерпаемая, сложнейшая тема. Надеюсь, вы сможете составить собственное мнение и аргументировать его должным образом. Но сначала вам нужно усвоить материал, который предлагается по программе. Напоминаю – история России в двадцатом веке станет предметом нашего пристального внимания на ближайшие месяцы…

После уроков Роберт Александрович зашёл в ресторанчик с кавказской кухней. Расположился в плетёном кресле на тенистой летней веранде, перебросился парой слов с добродушным хозяином-усачом. Взял горячий лаваш и порцию шашлыка; от вина отказался – не любил употреблять до наступления вечера. С ролью освежающего напитка прекрасно справилась местная минералка.

Мимо веранды прошли три девушки в лёгких форменных платьях – воспитанницы женского пансиона. Среди них была Таня, сестра Ирина Васильевны. Она помахала Роберту Александровичу и что-то прошептала подружкам; те захихикали.

Он развернул газету, лениво пошелестел страницами. В политике, как и в южной погоде, всё ещё продолжался дремотный летний застой. Императорская семья отдыхала в Ливадийском дворце; фотографы-папарацци запечатлели великую княгиню Кристину во время конной прогулки. Визит германского кайзера находился в стадии предварительного согласования и ожидался ближе к зиме.

Впрочем, в газетах, как ни крути, содержалась вчерашняя информация. А господин учитель был убеждён, что историю следует наблюдать не только в прошедшем, но и в настоящем времени. Поэтому, вернувшись домой, он добросовестно включил дальновизор.

В эфире был обзор экономики. Бегущая строка сообщала курсы валют – немецкая марка, британский фунт, североамериканский доллар. Ведущий с унылой физиономией зачитывал выдержки из всеподданейшего доклада министра путей сообщения – на тему очередных переговоров с Китаем о совместном использовании Маньчжурской дороги. Потом на экране возник эксперт с всклокоченной шевелюрой и начал рассказывать, почему государство выкупило контрольный пакет у нефтяной империи Нобелей.

Роберт Александрович переключил программу и с некоторым изумлением услышал:

– Отлично! Баба в окошке выбита с полукона…

Как выяснилось, он угодил на второсортный спортивный канал, который решил показывать игру в городки – то ли от избытка патриотизма, то ли от недостатка средств на более дорогие трансляции. Понаблюдав, как городошники швыряются битами, заскучавший историк хотел снова переключиться.

И засомневался.

Что-то его тревожило.

Откуда-то возникла уверенность, что следующий канал – не такой, как все. И если его включить, то увидишь нечто запретное…

Но Роберт Александрович отмахнулся от этой мысли и надавил на кнопку.

На экране возникло распаханное бескрайнее поле. Судя по всему, вещала региональная студия. Дикторша рассуждала за кадром об озимых и яровых, о засушливом лете и ценах на удобрения.

Он выключил дальновизор.

Для прогулки с Ириной выбрал неформально-курортный стиль – светлую рубаху без пиджака и галстука. Это, конечно, не добавляло ему солидности, но работало на либеральный образ (имидж, как выразились бы англофилы), а главное – подходило к здешнему климату.

К особняку Ирины Васильевны он подкатил на таксомоторе. Шофёр посигналил – она любила, когда её вот так вызывают, привлекая внимание целой улицы. Через каких-нибудь пять минут (ничтожный срок для модницы) она вышла через калитку и устроилась на заднем сиденье. Полюбопытствовала невинно:

– Роберт, а вы не думаете купить собственное авто?

– Думаю. Смущает, правда, что городок слишком маленький, особо не покатаешься.

– Вы слишком узко мыслите. Есть же губернский город, куда можно съездить. Есть море, в конце концов, до которого пятьсот вёрст или даже меньше. А какой автомобиль вы хотите?

– Пока не определился.

– Тонкий намёк – мне нравятся белые кабриолеты с открытым верхом.

Пожилой шофёр деликатно сдержал усмешку. Роберт спросил его:

– А вы бы что выбрали?

– У меня-то малолитражка, «дукс». А вам бы что-нибудь посолиднее. «Пузырёвские Машины» сейчас неплохую технику делают. «Пума-дюжина» – вариант, по-моему, вполне. Верх там, правда, не открывается.

– Протестую, – заявила Ирина.

В парке было шумно и людно. По дорожкам фланировали туристы и горожане; лодки скользили по чистой глади пруда. На импровизированной сцене выступал казачий ансамбль – парни в папахах и девицы с пёстрыми шалями. Залихватское уханье, усиленное микрофонами, разносилось по всей округе.

Ирина Васильевна первым делом потребовала мороженого. Роберт Александрович направился к будке с нарисованной льдиной – и столкнулся с одним из своих знакомых, механиком завода по розливу минеральной воды. Поздоровался и, пользуясь случаем, спросил:

– Ну, как там у вас дела с расширением производства? Весь город ждёт новостей.

– Вы про сладкий источник?

– Да, разумеется. Ему, согласитесь, пора на серьёзный рынок. Разливать в бутылки – и продавать, как остальные сорта. Спрос будет по всей России, нисколько не сомневаюсь. Вода-то – просто нектар, другого слова не подберёшь. А городскому бюджету лишние деньги не помешали бы.

– Боюсь разочаровать, – сказал механик со вздохом. – С массовой добычей «нектара» у нас ничего не выйдет. Скважина – недостаточно мощная. Так что придётся нам довольствоваться бюветом.

Они, не сговариваясь, посмотрели на постройку за парком – та нарядно блестела чистыми окнами, вокруг толпились гуляющие.

– А других таких скважин нет? – спросил Роберт Александрович.

– Искали долго, поверьте. Безрезультатно.

– Обидно. Я никого не знаю, кому эта вода не нравилась бы.

Механик усмехнулся:

– Ну, критики всё-таки попадаются. Даже составилась эдакая группка сопротивления. Пишут петиции на имя градоначальника, требуют запретить «кислятину».

– Гм, курьёзно. И кто у них верховодит?

– Одна из ваших коллег, представьте себе. Как бишь её? Людмила Константиновна, кажется. Преподаёт математику.

– Кто бы мог подумать…

Роберт Александрович прервался на полуслове, заметив укоризненный взгляд Ирины. Извинился перед механиком, быстро купил два рожка с пломбиром и вернулся к спутнице. Та пожаловалась:

– Совсем вы меня не любите. Забыли сразу, едва нашёлся собеседник поинтереснее.

– Нет, я помнил и тосковал.

– Так я вам и поверила. И вообще, вы намерены меня развлекать?

– Хотите на лодку?

– Нет, это скучно. Почему у них тут нет танцплощадки? Прямо даже неловко перед туристами… Ладно, давайте вокруг пруда прогуляемся, пока мороженое едим.

Они медленно зашагали вдоль берега и через пару минут подошли к дорожке, которая вела от пруда к источнику. В этот момент налетел вдруг ветер – горячий, резкий. Ирина Васильевна, вздрогнув от неожиданности, выронила остатки пломбира. Ойкнула и полезла в сумочку за салфеткой, чтобы вытереть руки. Роберт Александрович между тем, посмотрев в сторону бювета, сказал:

– Ирина, я вас оставлю ещё на одну минуту. По школьному, служебному делу. Вы не будете возражать?

Спутница кивнула с лёгким недоумением. Он благодарно коснулся её плеча и ступил на дорожку. Впереди, шагах в десяти, стояла девушка-старшеклассница, высокая и красивая. Даже очки с диоптриями совершенно её не портили – наоборот, придавали шарм. Она задумчиво листала блокнот.

– Здравствуй, Ольга.

– Здравствуйте, – растерянно ответила девушка, подняв взгляд. – Мы знакомы?

– Ну ты даёшь. Я твой классный руководитель, забыла? Подошёл спросить, почему тебя сегодня не было на занятиях.

– Простите, вы что-то путаете. Я из женской гимназии, у нас другие преподаватели.

Он нахмурился, потёр лоб:

– В самом деле… Какое-то помутнение… Прошу извинить, сударыня…

– Погодите… – она всмотрелась в него. – Да, я припоминаю… Сочинение на прошлом уроке…

Ветер взвыл, толкнул её в спину. Она пошатнулась и рефлекторно схватила Роберта за руку. Ощущение было, будто его ударило током. В воздухе запахло озоном, раздался сухой отчётливый треск. Свет потускнел – и мелькнула мысль, что это похоже на старый кинематографический трюк, когда затемняют кадр в конце эпизода.

Глава 9

Затмение длилось секунд пять-десять. Голова кружилась – настолько сильно, что Роберт чуть не упал. Но всё же устоял на ногах и сохранил сознание. А когда в глазах прояснилось, перевёл дыхание и огляделся.

Парк стал другим.

Исчезла сцена с ансамблем, музыка смолкла. Пропали лодки и ярмарочные будки. Людей значительно поубавилось, а возле бювета теперь и вовсе никого не было. Сам бювет обветшал, растратил праздничный блеск; асфальт у крыльца растрескался.

Усть-Кумск вернулся в привычное состояние.

Ирины тоже не было видно.

Ольга по-прежнему цеплялась за Роберта, а глаза у неё были пустые, жуткие.

– Оля! – позвал он. – Оля, слышишь меня? Очнись!

Она вздрогнула, моргнула несколько раз. Взгляд снова стал осмысленным, и она, запинаясь, проговорила:

– Роберт Александрович? Это вы?

– Да, не волнуйся. Как себя чувствуешь?

– Слабость…

– Пойдём на лавку.

Он довёл её до скамейки, усадил и тоже сел рядом. Обратил вдруг внимание, что девушка одета иначе, чем ещё минуту назад. Там она была в платье, а здесь – в дешёвых джинсах и майке. И очки куда-то пропали.

– Зря ты очки не носишь, – сказал он. – Тебе идут.

– Да?

– Угу…

Они замолчали. При других обстоятельствах Роберт наверняка решил бы, что случившееся ему померещилось. Привиделось, например, после солнечного удара. Но сейчас он был почему-то совершенно уверен – всё происходило в реальности. Пусть даже не в этой, а в параллельной, фантастической, сказочной…

– Оля, когда в Усть-Кумске день города?

– В октябре, через месяц.

– Но ты ведь видела сейчас праздник?

– Да, видела…

Он подумал – логику, в принципе, можно найти и тут. История изменилась – а вместе с ней и дата основания города…

– А раньше ты бывала в том мире? В другом Усть-Кумске?

– Мне кажется – да, хотя не уверена… Это так странно, в голове – путаница… Я позавчера написала вам сочинение, потом о нём думала… А сегодня проснулась – и даже не удивилась, что вокруг всё другое… Пошла в гимназию, как будто так и должно быть… И только теперь вот вспомнила, когда вас увидела…

– Давай с самого начала, всё по порядку. Ты в сочинении фантазировала, какой была бы Россия без революций, это понятно. Молодец, кстати, мне понравился текст…

– Спасибо.

– У тебя там, правда, не упомянута переломная точка. Несостоявшееся убийство Столыпина, после которого история изменилась. Не успела написать на уроке?

– Убийство Столыпина? – переспросила Ольга. – Я вообще про него не думала. И про переломную точку тоже. Просто воображала другую жизнь…

– Так, подожди.

Он снова принялся размышлять.

Значит, у Ольги – чистый полёт фантазии, без привязки к реальным историческим вехам… Но ведь в мире, который она придумала, такая привязка существовала, причём однозначная и конкретная! Роберт сам о ней рассуждал в гимназии…

Ну и вообще, драма со Столыпиным – очевиднейший вариант. Первый, который приходит в голову, если подбирать момент для развилки. В фантастике эту тему окучивали задолго до Роберта. В девяностые, например, была известная повесть – «Седьмая часть тьмы» или как-то так…

Да, если бы Роберта попросили назвать момент, когда история могла раздвоиться, и дали пять секунд на раздумья, он ответил бы – покушение на Столыпина.

Гм, секунду…

В том-то и дело – так ответил бы он, любитель исторических парадоксов.

Он, а не Ольга!

Получается, Роберт дополнил мир, придуманный ею. Конкретизировал, помог закрепить во времени и пространстве. Так, что ли?

Ну и ну…

– Я в том мире была как дома, – сказала Ольга. – Как будто именно он – настоящий, а не вот этот. Но подсознательно всё-таки что-то помнила… Про вас и про сочинение… Было чувство – я что-то важное записала, но забыла, где именно… Поэтому сейчас пересматривала блокнот…

– Верно, – подтвердил Роберт, – я перескочил в ту реальность, как только прочёл твой текст. Он сработал как ключ…

Мелькнула мысль – хорошо, что мир придумала Ольга, интеллигентная и добрая девочка. Получилось наивно, немного приторно («хруст французской булки», как выражаются на читательских форумах), но всё равно приятно.

Да, она обеспечила фон, канву. Но многие детали явно привнёс он, Роберт. Новости по ТВ и в газете, чины и автомобили. Знакомство с Ириной, в конце концов, про которое Ольга знать не могла…

Далее. И учитель, и ученица любят сладкую минеральную воду, поэтому в придуманном мире бювет ухожен и популярен. Хотя с массовым сбытом за пределы Усть-Кумска так и не получилось, вся вода остаётся здесь…

Это, кстати, интересный момент. Фантастический мир будто ограничен одним-единственным городом. Умещается в локальные рамки – как и пресловутая аномалия с воем и радиопомехами.

Да, и вот ещё что…

– Оля, как ты относишься к Людмиле Константиновне? К вашей математичке?

– А почему вы спрашиваете?

– В твоём мире её упомянули в довольно негативном контексте. У тебя с ней конфликт? Проблемы?

Ольга поколебалась:

– Конфликта нет, просто… Как бы вам объяснить… Вот есть, например, пожилые учителя – наш бывший классный или русичка. Они нас не понимают, но честно стараются, потому что очень ответственные. А математичка – она другая. Смотрит на нас, как будто всё поняла, и при этом, ну… Вроде как презирает, но вмешиваться не хочет…

– И на тебя так смотрит?

– Я не жалуюсь, вы поймите, она мне ничего плохого не сделала. Пятёрки ставит, не придирается…

– Всё-всё, Оля, не волнуйся, я тебя понял. А одноклассники согласны с твоей оценкой? Что говорят?

– Не знаю, я в классе мало общаюсь…

Видя, что тема ей неприятна, Роберт не стал продолжать расспросы. Но сделал зарубку в памяти – вопрос с Людмилой Константиновной следует прояснить. Есть ощущение, что математичка сыграет не последнюю роль во всей этой свистопляске.

– Ольга, ты отдохнула? Давай я тебя отведу домой.

– Не надо, Роберт Александрович, я сама. Мне уже нормально, честное слово. Я тут рядом живу, два шага.

– Да уж, у вас в Усть-Кумске всё в двух шагах… Не обращай внимания, это я так, решил побурчать немного. Зря, что ли, меня в твоём сочинении обозвали столичным снобом? Ладно, тогда до завтра.

– Завтра у нас истории нет. И обществознания тоже.

– А, ну да. Приятно поговорить с отличницей – сразу поправит, выдаст подсказку.

Она неуверенно улыбнулась. Похоже, ей и впрямь стало лучше. Роберт поднялся, помахал на прощание.

По дороге домой он снова вспоминал сцены из выдуманного мира. Хотел бы он там остаться и жить, если бы ему предложили? Выглядит, конечно, заманчиво. Там, в той сказке, школьный учитель, даже провинциальный – не лох со смешной зарплатой, а солидный, обеспеченный человек. И местная красотка-звезда, живущая в фамильном особняке, охотно принимает его ухаживания.

Может, судьба ему таким способом намекает, что и в реале надо наладить отношения с Ирой? Разрешить недоразумение, которое между ними случилось. Объяснить, как он, едва сойдя с поезда, сразу окунулся в местные тайны…

Вот тоже любопытный вопрос. В альтернативной истории Роберт прибыл в Усть-Кумск не три дня назад, а на полгода раньше. Почему так?

Догадка, впрочем, имеется.

Здесь, в настоящей жизни, он после универа не сразу начал преподавать. Сначала устроился менеджером в торговую фирму, вообще не по специальности. Исключительно из-за денег. Но через полгода плюнул и уволился нафиг – офисная бодяга достала. Пошёл в одну из питерских школ, поработал там, а теперь вот перебрался в Усть-Кумск.

А в сказке он, судя по всему, в торговлю даже не лез. Сразу начал работать по основной профессии – и, соответственно, сюда прибыл тоже с опережением. Снял скромную трёхкомнатную квартиру в доходном доме, где консьерж обращается к нему по имени-отчеству…

– Куда ты прёшь, дятел? Жить надоело?

Он вздрогнул, поднял глаза – и понял, что, замечтавшись, чуть не угодил под машину. Водитель затормозил в последний момент и теперь, приоткрыв дверцу, жёг его уничтожающим взглядом.

– Извини, – сказал Роберт, сделав шаг обратно на тротуар.

– Совсем охренели, мля. Накурился, что ли?

Роберт предпочёл промолчать – оправдания насчёт экспедиции в альтернативный мир вряд ли были бы встречены положительно. Водитель высказал ещё несколько ценных мыслей об умственных способностях пешехода, хлопнул дверцей и укатил.

Пристыженный историк через минуту добрёл до дома. С некоторой тоской оглядел облупленный грязновато-серый фасад, поздоровался с бабулькой возле подъезда и поднялся к себе в квартиру.

Телефон зазвонил, едва он успел умыться.

– Роберт Александрович, – сказала трубка голосом завуча, – хорошо, что я вас застала. У вас расписание под рукой?

– Сейчас, секунду…

– Значит, смотрите. Если по обычному графику, то завтра вам – ко второму уроку. Но у нас тут перестановки, так что придётся всё-таки к первому. Поняли?

– Понял, поспать не выйдет. А что случилось?

– Людмила Константиновна приболела и отпросилась. Поэтому перетасовали, чтобы дети не болтались без дела. Все изменения вывешены на стенде, завтра увидите.

– Спасибо, учту.

Он положил трубку, снова задумался. Значит, как только он захотел поговорить с математичкой всерьёз, та ушла на больничный. Нет, понятно, что это может быть простым совпадением, но как-то не очень верится…

Ладно, какие планы на сегодняшний вечер?

Продолжаем чтение сочинений и смотрим, в какие миры они заведут?

Да, само собой, но чуть позже, перед сном.

А пока…

Он включил телевизор и сразу, не отвлекаясь на другие программы, вышел на спортивный канал. Комментатор бубнил, объясняя, почему судьи не оценили чей-то прыжок с десятиметровой вышки в бассейн. Роберт приглушил звук, мысленно собрался – и переключился туда, где прятались тайны, окутанные помехами.

Но вместо помех увидел местные новости.

Самые заурядные – про то, как озеленяют город и укладывают асфальт.

Подождал минут десять – никаких изменений.

Что за фигня?

С чего вдруг сеансы кончились? Должна же быть какая-то логика…

Последний сеанс, если память не изменяет, состоялся позавчера – Роберт увидел карту с компасной стрелкой. Вчера он не включал телик – бродил по городу, пробовал сладкую минералку…

Так, стоп.

Может, дело именно в этом?

Он выпил воды из источника – и телевизор сразу прекратил свои фокусы.

Зато Роберт лично перескочил в параллельный мир.

То есть телевизор уже не нужен. Больше нет смысла подглядывать в сказки через экран – теперь в эти сказки можно погружаться по-настоящему, физически, во плоти. Вода показала путь, сочинения дали ключ…

– Логично, – похвалил Роберт сам себя.

Ну хоть что-то стало понятно.

Жаль, что не всё.

Есть ещё, например, какая-то ведьма, к которой ходят десятиклассники. Она тут при чём, хотелось бы знать? Надо было Ольгу о ней спросить, пока сидели на лавке. Не сообразил, к сожалению…

Ладно, проехали.

Хватит рассуждать на сегодня, а то голова взорвётся.

Он сделал себе бутерброд с колбасой, сжевал его без особого аппетита. Плотный обед, которым его угостили в сказке, ещё не переварился. Что, кстати, лишний раз подтверждало – тот мир был не менее материален, чем этот.

Роберт сел на диван и взял сочинения. Интуиция подсказывала – читать надо не больше одного текста за вечер, тогда эффект будет правильный.

Он выбрал Антона.

Почерк у фэнтези-корифея был простой и разборчивый, без завитушек и прибамбасов. Зато правок было просто немерено, особенно поначалу. Слова зачёркивались, над ними вписывались другие, после чего забраковывалась вся фраза, и между строчек втискивался чистовой вариант.

Продираться через эти текстовые завалы удавалось с большим трудом. Но, проявив терпение, Роберт всё же вычленил смысл.

«Есть такая шутка. Сказочный способ решить проблемы в России – напрячься и поработать, а реальный – получить помощь из космоса. Выбираю реальный способ! И представляю, как это может быть».

Следующие абзацы давались Антону легче. Он, видимо, убедил себя, что фантазировать действительно можно без риска получить двойку. И начал пользоваться сюжетом, который придумал уже давно.

«Люди раньше считали, что кометы – это что-то магическое. Когда комета появлялась на небе, паниковали. Или гадали, что она предвещает. А что если они были правы? Если кометы несут в себе магию? Тогда надо её использовать! Как у нас, например, используют нефть. Мы строим нефтяные вышки, чтобы брать топливо из земли, а можно строить кометные».

Роберт подумал – теперь понятно, что это была за башня по телевизору. Уловитель комет, ага. Скромненько и со вкусом.

«Представим себе – все главные страны договорились и подобрали место, где эту вышку надо построить. Необитаемый остров в океане. Строили много лет. И вот она наконец готова. Её протестировали, теперь хотят запустить. Но не все довольны проектом. Некоторые говорят, что он может быть опасен…»

Роберт хмыкнул. Да неужели? Поймать комету – это же проще пареной репы. Чего тут, блин, опасаться? Трусливые паникёры…

«А ещё они говорят, что кометы – плохая магия, её использовать вредно. Вместо неё надо применять всякие зелья и заклинания, как в древние времена. Поэтому противники башни стали заговорщиками. Собираются сорвать запуск. За ними начинают гоняться по всему миру, идёт расследование. Один из следователей – из России, вырос в Усть-Кумске…»

И опять Роберт усмехнулся. Антон, очевидно, вспомнил, что сочинение должно иметь привязку к родному городу, хотя бы самую минимальную. Ну и приплёл быстренько местного уроженца. Молодец, сориентировался.

«Следователь считает, что вышку надо запустить вовремя. Тогда жизнь улучшится в каждом городе. В Усть-Кумске – тоже. И пока готовится запуск, он возвращается в родные места. Думает, что найдёт здесь подсказки в своём расследовании».

Какие конкретно подсказки тут могут быть, Антон не успел придумать, поэтому повествование обрывалось.

Роберт задумался, формулируя впечатления, потом написал: «Спасибо, Антон. Прежде всего, хочу похвалить за смелость. Ты фантазировал, не стеснялся, и это – в плюс. Но замечания всё же есть. Даже фантастическое произведение должно иметь свою логику. Я, к примеру, не очень понял – а откуда люди узнали, что кометы и правда разносят магию? Как это было проверено? Впрочем, ладно. Может, ответ у тебя имеется, просто остался за скобками. Меня, как историка, больше заинтересовало другое…»

Роберт взял ещё одну паузу. Подумал – не проще ли всё высказать устно, на следующем уроке? Но интуиция, не желая угомониться, твердила ему – пиши, не ленись. Облекай свои мысли в текст, господин учитель, это тебе поможет…

И он продолжил: «У тебя сказано, что проект совместно осуществляют все ведущие страны. Как же они сумели договориться? Печально, но в современных условиях именно это выглядит как фантастика. То есть, конечно, и в настоящей жизни бывают международные исследовательские проекты – адронный коллайдер, например, или МКС. Но когда от чистой науки переходят к экономике и политике, разногласия сразу же нарастают. Найти взаимопонимание всё труднее. Как это преодолеть? Не знаю. Может, ваше поколение что-то придумает. В любом случае, разговор о современной геополитической обстановке нам ещё предстоит на уроках. Но это позже, не сразу».

И чтобы не слишком загружать пацана, добавил в конце: «А вообще, как простой читатель, я прямо заинтригован – что дальше? Какие подсказки следователь может найти в Усть-Кумске?»

Отложил ручку, чувствуя уже знакомую тяжесть в мыслях и во всём теле. Методика, похоже, сработала. Новый текст-ключ вошёл в замочную скважину, и дверь в другую реальность приоткрывалась.

Ветер дохнул в лицо – то ли оттуда, из соседнего мира, то ли просто сквозняк с балкона. Этого Роберт уже не понял.