Текст книги "Портреты замечательных людей. Книга первая"

Ревнитель веры

Храм Христа Спасителя – главный храм Русской Православной Церкви – над Москвой-рекой стоит, как корабль под парусами. А на противоположном берегу – храм другой постройки. Его возводили на века, и в богоборческие времена молитва чья-то спасла от порухи. Он и сейчас как будто прячется в тени, словно не пришел в себя от лихолетья.

С игуменом Кириллом мы беседовали после общей трапезы. Настоятель храма, крупный от природы человек, представлялся мне подчас почти что невесомым: какая-то воздушная, может быть духовная субстанция временами словно подменяла плоть.

В гостиной было тихо и величественно, как в музее. Патриарх Кирилл, как Пастырь, кажется, вот-вот сойдёт со своего портрета на стене. Другую стену занимают фотографии вождей Белого движения и фотографии семьи последнего царя. В небольшой рамке на столе выразительный портрет опричника Скуратова – и через пять веков не глянешь без опаски на него.

* * *

– Отец Кирилл, расскажите, пожалуйста о себе, о своих родовых корнях.

– Я уроженец Донбасса, Луганской области, родился в небольшом шахтёрском городке Артёмовске в 1957 году. Отец, Сергей Яковлевич, из крестьянской семьи, закончил всего четыре класса и после службы в армии приехал в Луганскую область на заработки. Он работал на шахте. Мама, Евдокия Ивановна, работала в столовой.

– Они были верующими людьми?

– У отца был страх перед какими-то высшими силами, но он не был воцерковленным человеком, конечно, и в церковь не ходил.

Мать крестила меня на ночь, в доме были пасха и куличи, но церковь она оставляла на потом, когда выйдет на пенсию. Ну и действительно, потом она усердно посещала храм.

– Что же привело вас в церковь?

– В школе я любил историю. В учебниках истории было много фотографий с видами храмов, и они меня завораживали, находили отклик в моей душе, звучали для меня небесной музыкой.

Церковь представлялась мне таинственной, окном в иной мир, влекла к себе, и подростком меня потянуло в храм.

Храм находился в соседнем городке, сейчас он называется Алчевск, и неотмирность храма мне запала в душу. Добирался я автобусом, старался никому не попадаться на глаза, и долго это было моей тайной, но однажды, что, конечно, было неизбежно, тайна всё равно открылась.

Отца это насторожило. Он пошел к директору школы, и директор ему сказал, что тоже обратил на меня внимание. На следующий день, когда был разбор наших письменных работ по обществоведению и очередь дошла до моего изложения, директор с удивлением возвысил голос: «Вы представляете, у нас в классе есть ученик, который слово Бог пишет с большой буквы?!» И все как засмеялись. Директор должен был по должности отреагировать и вызвал меня на беседу. Это было уже в десятом классе.

– Сверстники не задирали в школе, не дразнили вас?

– Нет, этого не было. Отец только добродушно, но и не без раздражения называл меня «дьячком».

– Что было после школы?

– После школы поступил в МГПИ имени Ленина, на исторический факультет.

В институте угнетала бездуховность, уже было время позднего брежневизма, уже шло разложение и не было идейной крепости. Во время учёбы активно посещал московские храмы.

После института по распределению попал в Белгородскую область, в сельскую школу. Буквально две недели поработал, стало известно, что посещаю храм. Пошла молва. Вызвали в отдел районного образования и предложили уволиться по собственному желанию. Я рассчитался, порвал комсомольский билет и поехал домой. Примерно месяц пожил дома и затем отправился в Почаевскую лавру. Сначала меня взяли трудником, но скоро дали мне подрясник, и я стал послушником.

В лавре пробыл меньше года. Приехала комиссия из Киева, стали шерстить молодых, и благочинный посоветовал мне не идти на собеседование. Я собрал вещи, пошел на автовокзал, по дороге надумал поступать в семинарию, вернулся обратно в лавру, попросил благословения, и духовник меня благословил.

– Что необходимо для поступления в семинарию?

– Необходимо пройти собеседование и знать основные молитвы. После семинарии в Загорске, так назывался тогда Сергиев Посад, я оказался в числе насельников Данилова монастыря. Это первый монастырь, который открыли в перестроечное время, и древнейший монастырь Москвы. Князь Даниил, сын Александра Невского, основал этот монастырь в 13 веке.

– Вы монах?

– Да, я принял постриг в 1984 году и пребывание в монастыре совмещал с учёбой в Духовной академии.

– Вы уже 33 года живете по строгому обету. Монашество не тяготило никогда?

– Отец был против того, что я пошел в монашество, а мать не говорила ничего. Ну а потом, конечно, они смирились со всем.

Дело в том, что монашество – это призвание. «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал», – сказал Господь. В монашестве есть что-то сокровенное, но, конечно, если Бог не даст силы, если Бог не станет вести и ограждать, то монашество будет очень жалко выглядеть.

– Монахи, как известно, день рождения не отмечают, но всё равно, скажите, пожалуйста, кто вы по гороскопу и верите ли вы в связь судьбы человека с местом и временем его рождения?

– Вообще и для обычных христиан день ангела является приоритетным над днём рождения. У нас членов общины чествуют именно в этот день. У монахов это день святого, имя которого они получили при постриге.

Гороскопов мы чураемся, потому что это противоречит принципам христианской веры. Для христиан понятно, что ничего случайного в жизни не бывает, но определяющим является воля Божья, а не расположение звёзд.

– Как давно вы стали настоятелем?

– Я здесь с 1991 года. Храм святителя Николы на Берсеневке – это древнейший храм Замоскворечья. На этом месте был сначала монастырь. Нынешнее здание храма было построено в 1657 году, и это был домовый храм Малюты Скуратова.

– Вот оно что! А я голову ломаю, почему его портрет на столе стоит.

– Портрет – это дань истории. Я точно не скажу, кто автор портрета, но усадьба, где мы находимся, была поместьем Малюты Скуратова, а сам он, как известно, погиб во время Ливонской войны, на ратном поле под стенами одной из крепостей в Прибалтике.

– Настоятель храма, игумен Кирилл… Как это надо понимать? Растолкуйте, может быть, для людей, далёких от церковной жизни.

– Настоятель храма – это административная должность, а игумен – звание духовное. Оно примерно соответствует званию майора в армии. Иеромонах – лейтенант, игумен – майор, архимандрит – полковник, а уже дальше идут архиерейские чины – это генеральские звания, и, стало быть, патриарх по такой аналогии – маршал.

– Ваши родители были у вас в храме?

– Да. Они неоднократно приезжали сюда. Отец говорил, что легче перекидать машину угля, чем выстоять одну службу у нас в храме. Самое трудное – это молиться Богу и ухаживать за престарелыми родителями. Отец тут очень много и активно потрудился, сад посадил своими руками. Мать жила по нескольку недель. На службу приходила раньше всех и уходила позже других. Она умерла за год до отца, оба похоронены в Артёмовске.

– У вас есть духовный отец?

– Конечно. Это один из насельников Данилова монастыря. И так в идеале должно быть у каждого христианина, причем на всех уровнях: и мирянин, и священник, и епископ, и патриарх должны иметь духовника. Святые отцы сравнивают духовника с капитаном корабля и учат, что с опытным капитаном корабль минует рифы и достигнет берега.

– Ваш храм является приходом РПЦ, но службы вы проводите по старому обряду.

– Что касается нас и вообще всех желающих практиковать старые обряды, то для этого есть все канонические основания. Поместный Собор РПЦ в 1971 году признал равночестными и равноспасительными старые и новые обряды. В лоне Церкви есть те, кто стремится к более строгой модели служения, к корням, и нужно предоставить этим людям нишу в нашей церкви, чтобы они не уходили никуда, – так рассуждал покойный патриарх Алексий II.

У нас в храме уже 25 лет службы проводятся по старому обряду. Это было пожелание наших прихожан. Дониконовский богослужебный уклад – это живой голос Средневековья. Россия утеряла соборность в церковном пении, в приходских храмах и монастырях привыкли к партесному, почти оперному, пению, поют «партиями», как в миру. А в знаменном распеве мы слышим хор, который не поёт, а молится, истово и строго.

Что касается перстосложения, то двуперстное крестное знамение выражает ту же самую истину, что и троеперстие, только в другой комбинации пальцев. Но двуперстие является более древним и более глубоким по содержанию.

У нас в храме в основном все крестятся двуперстно, но новичков, когда они приходят, мы не заставляем сразу переходить на старый обряд. При наличии внутреннего догматического единения некоторые разнообразия во внешней обрядовой форме вполне допустимы, такова официальная позиция.

– Как жалко, что к такому разумному и простому решению не пришли в 17 веке, когда произошёл церковный раскол.

– В ряде случаев Церковь, в лице иерархов, причастна к кровавым гонениям на старообрядцев, которые имели место быть, и первое, что приходит на ум, – это необходимость принести покаяние за обиды, которые были в прошлом старообрядцам нанесены.

Русская Зарубежная Церковь показала пример этого. Клятвы, которые были в 17 веке наложены на старый обряд, сняли, и следующим шагом должно стать покаяние. Это моя позиция. А моя главная задача, как я её вижу и чувствую, – это воздействовать на РПЦ в плане её возвращения к старому обряду, к исходным уставам и традициям.

– Возможно ли, что после покаяния произойдёт объединение церквей?

– По-человечески, я думаю, что невозможно, и маловероятно, что это произойдёт. Покаяние не приведёт к объединению, но разрядке в наших отношениях послужит. И я при общении со старообрядцами стараюсь испрашивать у них прощения.

– Много сегодня храмов в РПЦ, где богослужения проводятся по старому обряду?

– Сейчас в Москве три таких храма и примерно 30 приходов по стране.

– Вы член Союза писателей России?

– Меня приняли четыре года назад. Я издал пять книг, это воспоминания, и сейчас на подходе шестой том.

– Кого из писателей вы выделяете в ряду других?

– Из духовных писателей мне импонирует архимандрит Рафаил Карелин, он живет в Грузии, у него очень образный язык, а из светских – это Валентин Распутин и Владимир Крупин.

– Вы привыкли к обращению «батюшка», «отец Кирилл», а по имени, по имени-отечеству вас кто-то называет?

– Александр Сергеевич – это мое гражданское имя, оно, конечно, очень редко фигурирует. Например, когда я бываю в больнице на лечении, вот там обычно обращаются по имени-отчеству, но это редко бывает, и я от этого имени отвык. Правда, отец покойный говорил мне так: «Как я тебя называл Сашкой, так и буду называть, хоть ты меня убей».

– Как вы относитесь к людям, которые не верят в Бога?

– Ну во-первых, с недоумением. Мне кажется, что логика рассуждений должна прямо приводить к признанию Творца. А второе – это сожаление, жалость, что они лишены этого познания.

Богопознание предполагает наличие чистоты сердца. Бог открывается людям, которые живут в простоте, в чистоте, в духовном опыте, а размышления о Боге за чашкой кофе и с сигаретой в руке – это ложный путь.

У верующего человека намного больше стимулов делать добрые дела. Память о посмертном воздаянии, по выражению Иоанна Златоуста, она как узда, которая удерживает человека от греха.

Мы созданы Богом по образу и подобию Его, мы призваны прославлять Творца, благодарить Его, обращаться к Нему с просьбами, а если мы этого не делаем, то проявляем, стало быть, неблагодарность.

– Спасибо за беседу… У меня едва не вырвалось: Александр Сергеевич, да вовремя прикусил язык. Спасибо за беседу, отец Кирилл.

– Спаси Господи.

2017 год

Дорога к жизни

Долго и безуспешно пытался набросать литературно-художественный портрет отца Моисея, он монах и врач по образованию, но, увы, не вышло ничего. Меня не покидало чувство, что я с ним беседую наощупь. Он истончился в плоти, будто растворился в воздухе или стал каплей в океане, и выделить его в отдельную субстанцию было нельзя.

* * *

– Врачи встречаются среди монахов, это не такая редкость, возможно даже, их число растёт. Как вы, отец Моисей, считаете?

– Сегодня около десяти человек в монастыре – это врачи по образованию, некоторые и сейчас работают по специальности. И во все века среди монахов были врачеватели. Из ближних к нам – это святитель Лука (Войно-Ясенецкий), врач, профессор, прошел ссылки, лагеря, создал бесценный труд «Очерки гнойной хирургии». Это настольная книга каждого хирурга.

Он был архиепископом и погребён в Симферополе, в Троицком соборе.

Врачеванием занимались практически все святые, хотя они не имели медицинского образования. Иоанн Кронштадский имел особое дерзновение к Богу, обладал даром выпрашивать у Бога многих людей, которые были обречены.

– Как врачи становятся монахами?

– Пути Господни неисповедимы. Что касается меня, я закончил в 1985 году Днепропетровский медицинский институт, больше десяти лет проработал офтальмологом, делал операции на глазах в центре микрохирургии, оперировал за рубежом. В храм ходил редко, поставить свечку и выйти. Родители не были воцерковленными людьми. Но у нас в семье была глубоко верующая бабушка, Александра Тихоновна. Она умерла в 1997 году, и есть такое устойчивое мнение, что когда люди праведные покидают этот свет, они имеют возможность испросить у Бога что-то для своих родных. И вот вскоре после смерти бабушки я вдруг ощутил в себе потребность познакомиться с духовным миром. Зачастил в храм, стал много читать духовной литературы, и у меня возникло желание получить православное образование, поступить в Свято-Тихоновский институт, он больше ориентирован на мирское духовное образование.

Поехал в Москву, подавать документы и первым делом посетил Свято-Троицкую Сергиеву лавру, а там произошло то, что в мои планы не входило. Приложился к мощам преподобного Сергия, выхожу из Троицкого собора, навстречу монахи, один из них спрашивает у меня: «Куда идёшь?»

– Он вас знал?

– Нет, не знал, и я был очень удивлен этим вопросом. Ответил, что поеду сдавать документы в Свято-Тихоновский институт. Он спросил: «А ты у старца получил благословение?» Услышав отрицательный ответ, сказал, что отведет меня к отцу Кириллу, он был тогда духовником монастыря.

Я поздоровался с отцом Кириллом и почему-то попросил благословения не для поступления в Свято-Тихоновский институт, а благословение на то, чтобы остаться в лавре.

– Почему вы так внезапно передумали? Что произошло?

– Это для меня загадка до сих пор, потому что раньше я не думал никогда, чтобы жить в монастыре. Но отец Кирилл благословил, и я сразу понял, что это Божья воля прозвучала из уст старца.

– Сколько вы уже в монастыре?

– В 1998 году я стал послушником, а в 2001 году принял постриг и никогда не сожалел, что ушел в монастырь, у меня есть только благодарность, что живу в таком святом месте.

– Ваше мирское имя?

– Александр Дроздов.

– Вы бываете в Днепропетровске?

– За время монашества один раз был дома, надо стараться поменьше выходить из монастыря, ибо все эти выходы мешают монашеской жизни.

– Вы являетесь в монастыре руководителем оздоровительного центра. Что он представляет из себя?

– Монастырский оздоровительный центр «Дорога к жизни» был создан в Свято-Троицкой Сергиевой лавре в 2014 году. У нас работают терапевты, фармакологи и другие специалисты, всего несколько врачей, работают монашествующие и мирские врачи, но достаточно воцерковленные, и мы принимаем пациентов, которые приезжают к нам из самых дальних мест, практически со всего света.

Работа у нас строится на вековых традициях траволечения, то есть мы специализируемся на травах: рекомендуем травы, различные сборы трав, в разных формах, в том числе в таблетках, бальзамы, продукты питания лечебного действия. И для многих людей эти травы являются часто более важными и действенными, чем основное лечение. С помощью трав можно лечить даже диабет.

Сам я проходил по фитотерапии соответствующие курсы, много лет приобретаю знания в течении лечебной практики и дополнительно, по понедельникам, как офтальмолог принимаю всех желающих.

Мы непрерывно учимся, постоянно посещаем различные курсы, которые проводят ведущие фитотерапевты, собрали массу замечательных рецептов, проработали рецепты с опытными травниками, среди которых травники во многих поколениях. У нас трудился монах-травник Андрей, большой знаток своего дела. Он даже преподавал фитотерапию в одном из учебных заведений.

Фармакопея использует около 100 видов трав, но на самом деле трав целебного воздействия гораздо больше. Это великая сфера знаний, и нельзя называть себя травником только потому, что ты завариваешь чай из трав. Травы способны не только лечить, они могут навредить здоровью. Недаром слово «отравление» имеет корень – трав-. Только люди знающие могут применять на практике чудодейственный потенциал фитотерапии.

– На чем вы строите свои рекомендации?

– Рекомендации построены на том, что человек трёхчастен: дух, душа, тело. И это то, чего недостаёт современной медицине. Мы замечаем, что с каждым годом к нам приходят все больше людей с психическими заболеваниями. Раньше чётко представляли, что можно называть душевной болезнью, а что – психиатрической. Существовала «проба десяти стаканов». Человеку предлагали на выбор 10 стаканов, среди которых девять стаканов были со святой водой, а один – с обычной. И как бы стаканы ни меняли местами, ни переставляли, бесноватые всегда безошибочно выбирали один-единственный стакан с обычной водой.

Мы должны не забывать, что идёт духовная война. Она шла всегда. Поэтому так важно, чтобы человек был защищён на всех уровнях.

– У вас прием платный?

– Прием ведём бесплатно, каждый день после 13 часов, но травы приобретаются за деньги, потому что травы изготавливаем не мы сами, они производятся на предприятиях Алтая, Башкирии, Крыма, Кавказа, и никто свою продукцию бесплатно отпускать не будет.

– Много у вас пациентов?

– Мы не ведём статистику, но это несколько тысяч человек за год.

– Напоследок хочется задать вопрос: кто тот монах, который много лет назад вас остановил? Вы его встречали? Меня одолевает любопытство.

– Он у нас в монастыре, он иеромонах, но я думаю, не надо называть его имя, он не хочет популярности.

– Но почему он вас остановил? Одного, среди других паломников? Вы спрашивали у него?

– Он сам не знает.

– Почему-то вспомнилась трагедия Шекспира «Гамлет»: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…» Спасибо вам большое за беседу.

2018 год

Судьба монастыря

После возвращения Свято-Данилова монастыря Русской Православной Церкви наместником монастыря назначили отца Евлогия (Смирнова), который позже в своей книге вспоминал: «Возрождение Даниловой обители было, несомненно, чудом нашего времени, ибо не только засияли обновлённые монастырские стены и храмы, не только начались богослужения, но и произошло движение в душах людей, народ по-новому взглянул на вещи, обесцененные временем».

Не будет преувеличением сказать, что архимандрит Евлогий, ныне он митрополит Владимирский и Суздальский, по сути, поднимал обитель из руин.

Сегодня наместником Данилова монастыря является архимандрит Алексий (Поликарпов). В этом году ему исполнилось 70 лет, но от детской непосредственности он, похоже, не избавился. Взгляд у него живой и любознательный.

* * *

– Какой вопрос вы ожидаете услышать первым от меня, отец Алексий?

– Я думаю, поскольку я по должности являюсь наместником московского Данилова монастыря, то это, конечно, вопрос о нашей обители.

– Считайте, что я вам уже задал такой вопрос…

– Это первый монастырь, который образовался на Московской земле. Тогда это была южная окраина Москвы. Основан монастырь в конце 13 века святым благоверным князем Даниилом. Мы знаем, что в православии христиане имеют покровителей из числа святых, и покровителем князя Даниила был преподобный Даниил Столпник, во имя которого и основали монастырь.

Князь Даниил родился в 1265 году. Он был сыном великого князя Александра Невского. При разделе отеческого наследства князю Даниилу досталось слабое и бедное Московское княжество.

Это было время монголо-татарского ига, время братских междоусобиц и сыновья Александра Невского не всегда жили в мире между собой. Князь Даниил, будучи младшим из братьев, был самым мудрым из них. Он положил начало объединению русских земель вокруг Москвы.

– Во времена монголо-татарского ига не возбранялось строить храмы и монастыри, что, на мой взгляд, приближало конец ига. Много позже правнук князя Даниила, князь Дмитрий Донской, получил благословение в Троицкой обители и на Куликовом поле положил предел владычеству монголо-татар.

– Русь в этом плане могла развиваться, может быть, в условиях стеснённых, но тем не менее строились храмы, открывались монастыри; с умножением святынь росло благочестие в народе, и мы знаем, что русские князья отстаивали свою веру, вплоть до смерти.

– Как судьба монастыря складывалась при советской власти?

– Данилов монастырь был закрыт последним из монастырей, в 1930 году. Настоятель обители, архиепископ Феодор (Поздеевский) и большинство братии были впоследствии расстреляны. Больше 50 лет в стенах монастыря находился приёмник-распределитель для малолетних преступников, беспризорников, тут были устроены склады и гаражи. Когда архимандрит Евлогий – он был назначен наместником обители – первый раз пришёл сюда после возвращения монастыря Русской Православной Церкви, то из окон ему кричали: «Поп, дай закурить!» Ещё вот эти малолетние преступники находились тут, но они уже готовились к отъезду. Возрождение Даниловой обители последовало тоже при советской власти. Это произошло в 1983 году и было приурочено к предстоявшему в 1988 году празднованию 1000-летия крещения Руси.

Состояние монастыря было ужасным. Территория завалена мусором. Не было верхней части колокольни, она была надстроена потом. Храмы были перестроены до неузнаваемости, а монастырские стены подпирались брёвнами. Покойный патриарх Алексий говорил: «Было разрушено всё, что можно разрушить». Он в то время, будучи митрополитом Таллинским и Эстонским, возглавлял комиссию по реконструкции и строительству Данилова монастыря.

Приходили люди, помогали, чем могли, трудились безвозмездно на восстановлении обители, с большим восторгом и духовной радостью они восприняли открытие монастыря. И вот буквально в эти дни мы праздновали знаменательное событие: 10 лет назад вернулись из Америки колокола Данилова монастыря.

– Это, получается, в 2008 году?

– Да, в 2008 году, после долгих и трудных переговоров. В 1930 году даниловские колокола купил у советской власти американский меценат Чарльз Крейн. Он подарил колокола Гарвардскому университету, где они и находились до 2008 года. Американцы согласились возвратить колокола при условии, что мы им изготовим точные копии. Условия американцев выполнили, и Данилов монастырь услышал редкий звон своих родных колоколов. Подбор колоколов Данилова монастыря считался одним из лучших в дореволюционной России.

– В каком году вы стали наместником монастыря?

– В 1992 году. К этому времени он был благоустроен, основное было сделано. Нам оставалось только это благолепие поддерживать, мы занимаемся ремонтами и благоукрашением.

– Довольно долго вы являетесь наместником монастыря…

– Очевидно, святейшему патриарху известно, что я больше пользы принесу на этом месте. В монастыре находится резиденция патриарха, его рабочий кабинет. Здесь он встречается с деятелями церковными, светскими, ведёт большую созидательную работу.

– Сколько насельников в монастыре?

– Около 70 человек.

– Вы, отец Алексий, родились в Первоуральске, в рабочей семье, выросли в атеистическом советском обществе, и оказались вдруг в монастыре…

– Плохо или хорошо?

– Удивительно.

– Да, удивительно. Но события в жизни каждого человека слагаются иногда неожиданно для него самого. Родители у меня не были воцерковленными людьми, но иконы в доме у нас были. Первый раз я пришёл в храм, наверно, в конце средней школы. Работал после школы слесарем. В возрасте 21 года собрался в Сергиев Посад, он тогда назывался Загорском, поступил в Московскую духовную семинарию и одновременно стал послушником. 23 года провел в Троице-Сергиевой лавре. Недолгое время был помощником духовника монастыря, отца Кирилла. Всем известно, что он был на фронте, на войне, вернулся и пошёл в монастырь. Он был воплощённая любовь, пообщавшись с ним, люди уходили от него со спокойным умиротворением.

– Монахами рождаются?

– И рождаются, и становятся. Как же? Человека воспитывали родители, может сама жизнь какие-то уроки давала ему, он боролся с самим собой, это вполне возможно, и часто так бывает.

– Посещаете родной Первоуральск?

– Несколько лет назад был по делам на Урале. Родители уже умерли, и нашего дома не осталось…

– Грустно завершили разговор… Спасибо вам, отец Алексий, за беседу.

2019 год