Текст книги "Портреты замечательных людей. Книга первая"

Звонарь

У коренастого монаха твердый взгляд, и я отмечаю про себя, что с ним можно было бы ходить в разведку. Монаху иногда достаточно переодеться, чтобы предстать воином. Они из одного теста. Мы знаем, что по благословению игумена монастыря монашеское облачение на доспехи ратников сменили Александр Пересвет и Андрей Ослябя. А вот знаменитый воин, флотоводец, адмирал Фёдор Ушаков, наоборот, закончил свои дни в келье Санаксарского монастыря.

На эти размышления навёл меня игумен Антоний, старший звонарь монастыря… Свято-Троицкой Сергиевой лавры…

* * *

– Отец Антоний, вы недавно ездили в Японию. С чем была связана поездка?

– Расскажу сначала предысторию. У нас в лавре жил иеромонах Герасим. Ему выпало послушание устроить монастырь в Японии. У японцев есть православная автономная церковь, она разделена на три епархии, но у них нет ни одного монастыря. Отец Герасим призван научить японцев монастырской жизни. Он выучил язык и служит пока в Токио, в Воскресенском соборе.

В прошлом году он пригласил меня посмотреть звонницу. Звона у них как такового не было, и никто не знал, как надо звонить. Я поехал, посмотрел.

В принципе у них приличные колокола: один старый и пять отлитых в 1928 году. Один колокол был треснутым, мы его сняли и заказали дополнительно 11 колоколов.

В этом году мы поехали, за три недели обустроили всю звонницу и показали, как звонить. Японцы – народ хваткий, они это дело переняли, и что-то у них уже получается, надо только потренироваться.

– Сколько это времени у них займет?

– У каждого свои способности, кто-то сразу начинает схватывать, а кому-то тяжело даётся, но в любом случае нужны годы.

– Где вы освоили искусство звонаря?

– Я учился здесь, в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. Дело в том, что когда я начал звонить, то не было никаких звонарских школ. А в лавру начал приезжать вместе с родителями. Звон мне с детства полюбился. На колокольню в качестве зрителя поднялся впервые в 1979 году, мне было тогда 13 лет. Потом познакомился с отцом Михеем, старшим звонарём, стал приезжать, ждал, когда звонари придут, и поднимался вместе с ними.

Первое время просто наблюдал, потом отец Михей сказал: «Давай учись, я буду старым, лазить не смогу, ты меня заменишь».

Сначала не очень получалось, но потом умение пришло, и настал момент, когда отец Михей серьёзно заболел, он лежал в больнице, и мне пришлось самостоятельно звонить. Мне было тогда лет 16.

После службы в армии – три года служил в морском флоте – поступил в Московскую духовную семинарию и продолжал ходить на колокольню. В 1991 году принял монашеский постриг, и стало у меня постоянное послушание звонаря. Тогда ещё был жив отец Михей, но ему уже стало тяжело подниматься на колокольню.

– Ваша должность так и называется: звонарь?

– Да, старший звонарь. Я стал пятым старшим звонарём за последние 100 лет. До революции у нас был старшим звонарём инок Сергий, он был слепой, и помогал ему подросток, Костя Родионов. В 1920 году лавру закрыли, часть колоколов позднее сбросили, а в 1944 году, когда стали вести переговоры об открытии монастыря, Костя Родионов, уже будучи взрослым человеком, узнал об этом и пришёл работать звонарём. Первый звон был на Пасху в 1946 году. 26 лет колокола молчали… Костю Родионова сменил монах Александр (Кумачев), он постриг принял уже перед смертью, а после него отец Михей был старшим звонарем…

– Вы знаете, я слушаю и что-то грустное улавливаю в вашей повести. Монашество – это радость или печаль?

– Монашество – это подвиг. Кто такой монах? Монах – это человек, который отрёкся от мира, от всех удовольствий мира и посвятил свою жизнь Богу.

– Как ваше мирское имя?

– Фёдор Зинин.

– Колокольный звон, тягучий и густой, как мёд, на слух воспринимается почти в одной тональности…

– В основном у нас торжественные праздничные звоны. Печальные звоны совершаются в Великую пятницу и на Успение Пресвятой Богородицы. И смерть кого-то из братии мы сопровождаем погребальным перебором. Праздничный звон всегда начинается с благовеста. Благовест – это три резких удара в большой колокол, и потом идут мерные удары, а дальше присоединяется трезвон, это когда звонят во все колокола, в малые и в средние.

Праздничным звоном встречают Патриарха Московского и всея Руси. Начинает «Царь» и звонит пять минут, потом подключаются ещё два больших колокола, и когда выходит патриарх на службу, то уже звонят во все колокола.

У нас сейчас полный набор, это 25 колоколов, и среди них «Царь-колокол», самый большой действующий колокол в России. Звоним мы в него редко, по великим праздникам. Весит он 72 тонны, и раскачивают язык колокола четыре человека.

Из других «тяжеловесов» у нас «Благовестник» – 35 тонн, «Первенец» – 27 тонн и «Лебедь» – 10 тонн. А самый древний колокол сохранился со времён преподобного Никона, он был подарен монастырю в 1424 году, скоро ему будет 600 лет. Это один из древнейших колоколов в России, весит он 60 пудов.

– Говорят, что колокольный звон воздействует на внешнюю среду…

– Я был бы осторожен, в плане мистики, со всем, что связано с колокольным звоном, но известны исследования, когда на колокольню во время звона поднимали пробирки с микробами – возбудителями инфекции, и при звоне колоколов микробы погибали.

– Опытного звонаря можно сравнить с музыкантом?

– В принципе некоторое сравнение допустимо. В колокольном звоне можно выигрывать мелодию, но звоны у нас ритмические, не мелодия идёт, а рисунки ритмические. Звонарь может быть и композитором, хотя звоны в общем-то передаются, но у каждого есть что-то своё.

– Вы каждый день на колокольню поднимаетесь?

– Да, но звоню только по праздникам. В будни выступаю регентом и управляю хором. Каждый день – это будничный звон в один колокол, с этим управляются мои помощники.

– Может быть у звонаря карьера?

– Мне выше некуда, у меня высота колокольни 88 метров, куда мне выше лезть…

2020 год

Последние из первых

Они росли в атеистической среде. Завет святителя Иоанна Златоуста «делать общее дело, не ища своего» был для них тайной за семью печатями. Но работа духа своё брала и служила компасом. Он не давал им сбиться и сойти с пути.

Здание Союза писателей России давно стало для меня сакральным, святым местом, и, прежде чем переступить порог, я по наитию перекрещусь.

Председатель Союза писателей России В. Н. Ганичев – один из тех, кто создаёт величие страны. Покоится оно на исполинах, среди которых в разные века были свои жрецы. Но понимают это после их ухода, когда видят, что образовалась пустота, и потерю так вдруг не восполнить, и замену скоро не найти.

* * *

– Валерий Николаевич, вехи вашей жизни и масштабы личности трудно втиснуть в одно интервью, но пробовать надо.

Союз писателей России образовался в 1958 году, вашими предшественниками на посту председателя Союза были Леонид Соболев, Сергей Михалков, Юрий Бондарев. Вы равновеликая фигура, но у вас от высоты не захватывало дух?

– Для меня это было никак не чиновное место, которое означало карьерный рост. Для меня это было место служения. У людей моего поколения выработалась потребность служить России. До этого я работал в издательстве «Молодая гвардия», был главным редактором «Комсомольской правды», возглавлял журнал «Роман-газета».

– Вам принадлежат слова: «История Союза писателей России – это история сбережения России». Но вот вопрос: что бережёт страну, штык или слово?

– Я не думаю, что тут надо противопоставлять, потому что бывают моменты, когда последнее слово остается за штыком, но армия не может быть не вдохновлена словом.

– Вижу, наяву вижу, как главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев в беседе с вами не без волнения говорит: «Разве забудется, как от имени писателей-фронтовиков легендарный 94-летний балтийский моряк Михаил Годенко за мужество и героизм в отстаивании отечественной истории и литературы вручил копию памятного знамени Победы Союзу писателей России, и вы коленопреклоненно приняли его».

Скажите, это был для вас какой-то знак?

– Знаете, это было для нас признанием той позиции, которую мы удерживали, продолжали, в общем, дело наших фронтовиков. Поэтому я стал на колено и поцеловал знамя, как положено по армейскому ритуалу. И это вручение можно отнести к ряду славных дат в истории Союза писателей России.

– Сколько сегодня фронтовиков в писательском строю?

– Их можно пересчитать по пальцам, но мы старались всегда, чтобы писатели-фронтовики были отмечены. В этом году перед 9 мая на встречу в Союз писателей пришли только двое: Михаил Годенко и Владимир Бушин. Юрий Бондарев, Семён Борзунов – я с ними говорил – в силу обстоятельств и здоровья не могли прийти.

– Копию знамени Победы фронтовики вручили в том числе за оборону дома Союза писателей России, и оборона эта, думаю, войдёт когда-нибудь в историю как оборона Дома Павлова в распятом Сталинграде.

– В нашем писательском доме всегда кипела жизнь, проводились встречи, семинары, чествования юбиляров. Но после развала СССР на дом клали глаз то жирные коты нашей жизни, то какие-то коммерческие структуры, то чиновники, решившие что-то отхватить в силу своих властных полномочий.

Однажды сюда вторгся вооруженный отряд во главе чиновников мэрии, которые потребовали здание освободить. Тогда кто-то из писателей, не помню кто, сказал: «Покажите документы, на основании которых вы вторгаетесь в наш дом». Ему протянули какую-то бумажку, он, не читая, разорвал и бросил: «Вон отсюда!» Они оторопели и убрались восвояси. А писатели забаррикадировали окна и двери, в ход пошли стулья и столы. Помню, Василий Белов сокрушался: «Какое варварство начинается». И это был не последний приступ и не последний налёт на Союз писателей России. Много посягательств было. Вызывали меня в министерство культуры и увещевали, что здание надо уступить.

– Во имя чего?! Это сродни тому, как отбирали церкви и монастыри. Союз писателей России славен многими людьми, здесь даже воздух в здании намолен!

– Нечего греха таить, многие из тех, кто так упорно добивался, чтобы нас отсюда выселили, уже уехали за границу, кто в Израиль, кто в Германию, кто в США.

Я обращался к святейшему патриарху Алексию II, и он написал письмо в нашу защиту. Потом и новый патриарх Кирилл нас поддержал. С нами было доброе высокое слово двух духовных пастырей России, и это слово превозмогло силы ополчившихся на нас.

– Русская культура в мировой истории представлена великими и признанными именами, и меня всегда коробило, когда министерство культуры возглавляли шуты.

– Знаете, я прожил большую жизнь, мне уже за 80 лет, и видел, что не только министерство культуры, но даже во главе страны стояли люди, которые не соответствовали назначению.

– Вам принадлежат слова: «Можно как угодно относиться к эпохе всемогущего флорентийского олигарха Медичи, но даже и олигарх, если он является частью своего народа, предпочтёт иметь дело с лучшим национальным художником Микеланджело, а не с каким-то примитивным дельцом», Вопрос: судя по тому, что Союз писателей сегодня бедствует, в России таких олигархов нет?

– Их до безобразия мало. Они очень далеки от страны. Кто-то нас поддерживает, и я им очень благодарен, но боюсь называть имена, потому что, может быть, им это навредит. Сегодня безопасней давать деньги на футбол или на шоу, чем поддерживать духовные своды страны. Необходимые средства мы вынуждены собирать всем миром.

– Приведу опять ваши слова: «А разве забудется один наш жертвователь, который из тюрьмы регулярно присылал тысячу рублей». Сейчас этот незадачливый жертвователь сидит перед вами и свидетельствует, что в тюрьме масса невиновных людей и ещё больше таких, чья вина раздута. И опять ваши слова, они бьют не в бровь, а в глаз: «Были у нас когда-то голодомор и война. Было так, что картофелину делили на троих, а сапоги носили на четверых. Но не вымирали. А сегодня, пока мы будем надеяться на нефтяную или газовую трубу, на нацпроекты, не затрагивающие главного – качества нашей духовной жизни, Россия не будет иметь будущего».

Вопрос: скажите откровенно, на ваш взгляд есть у России будущее? Мне всё больше кажется, что нет.

– Будущее у России есть, но не в таком, конечно, уродливом виде, как сейчас. Сейчас, по-моему, остался один фактор, который держит в единстве наш народ – это великая Победа, 70 лет которой мы только отмечали. И я скажу, что это самый важный фактор единения страны. «Бессмертный полк» своим грандиозным маршем это показал.

Качество духовной жизни составляется из веры, когда она является внутренним содержанием, а дальше идут культура и слово, почерпнутое не из словаря Эллочки-людоедки, а из языка Пушкина и Достоевского, Тургенева и Толстого, Чехова и Блока, Шолохова и Твардовского.

– А из социальной справедливости качество духовной жизни составляется?

– Обязательно, конечно составляется. И это не только вопрос социализма, это вопрос трезвого ума и сердца.

– Вам сказочно везло на встречи с людьми знаковыми: тут и маршал Жуков, и Гагарин, и Шолохов. Это всё государствообразующие имена. Приведу ваши слова: «Помню хорошую шутку Гагарина. Летели мы не на очень большом самолете. На первых сидениях Гагарин с Павловым (это секретарь ЦК ВЛКСМ), за ними сидел я. И тут, смотрю, стюардессы вокруг меня стали виться, столики свои подкатывают, все яства предлагают. Оказалось, они сначала, конечно, к Гагарину, понятно – кумир всей планеты. А он им: «Да ладно, девушки, что я! Вот за мной человек сидит, видите, – на Луну готовится! Первым полетит!»

Вопрос: каким вам запомнился Юрий Гагарин, какими штрихами можно набросать его портрет?

– Я думаю, что это в каком-то смысле еще недосягаемо. Вот когда мы были у скульптора Сергея Конёнкова, он назвал Гагарина небожителем. Вот это ёмкая, простая формула. Конечно, это человек, который уже ушел в века, и он, слава Богу, стал нашей опорой. Это живой, весёлый человек, и в то же время человек духовный. В 1965 году, прошу запомнить дату, в 1965 году – только что ушёл Хрущёв – не где-нибудь на кухне, а на пленуме ЦК ВЛКСМ Гагарин заявил, что надо восстановить храм Христа Спасителя, потому что он поставлен в честь победы над Наполеоном. И этот первый призыв к восстановлению храма прозвучал из уст Гагарина. Вот каким он был!

– Приведу фрагмент вашей беседы с маршалом Жуковым. На ваш вопрос «Почему мы всё же победили?» военачальник отвечал: «Действительно, почему? Немецкие генералы – лучшие. Мы у них учились. Прусские офицеры – военная косточка, отборная каста. Немецкий солдат уже несколько лет приучен был воевать и побеждать… Но мы победили, потому что у нас был идейный, духовный солдат».

Вопрос: на ваш взгляд, контрактная армия, которая сегодня формируется или сформирована, может быть идейной и духовной?

– Жуков был, как вы знаете, очень осторожен в формулировках, но ответил он именно так. А сегодняшняя армия, по-видимому, требует контракта, потому что на вооружении стоит высокотехнологичное оружие и призывник не в состоянии всем овладеть. Но в то же время необходимо, чтобы призыв в армию сохранялся и на службу призывали. Это обязанность каждого гражданина страны.

– Икона мировой литературы – Шолохов. Ваши встречи, ваши впечатления?

– Вы знаете, это, конечно, образное слово – икона, но сам Шолохов иконой не хотел быть, не хотел быть идолом и человеком для подражания.

Я знал его с 1967 года, бывал у него дома десятки раз, и никогда не возникало впечатления монументальности. Это было распахнутое поле. Сплав простоты и мудрости. Это отметил и Василий Шукшин. За 10 дней до своей гибели он приезжал после съёмок фильма и потом мне говорил: «Меня поразил Шолохов. Это мудрец, великий мудрец, и как видит зорко».

Шолохов многогранен. Я уже не говорю, что это гений и создатель лучшего романа 20 века.

– Вы историк по образованию, доктор исторических наук. Как вы оцениваете роль Петра I в истории России?

– Я лично считаю роль Петра I положительной при всех издержках и при том, что он всё делал через колено.

– Замшелых бояр Петр I учил уму-разуму, молодёжь отправлял учиться за границу, сам облачился в фартук, взял в руки плотницкий топор и стал прорубать окно в Европу. А сегодня это окно заложили мешками с песком и превратили в амбразуру.

– А что нам перенимать сегодня у Европы – гомосексуализм и однополые браки?

– Я думаю, по этим вопросам мы можем фору дать Европе. У нас своих гомосексуалистов хоть отбавляй, и «голубые» лобби существуют, только это всё не на виду, а разреши им проводить парады, и под радужные знамёна стекутся тысячи, десятки тысяч человек. И хрен с ними, мне до них нет дела. Угрозу для страны представляет социальная несправедливость, ложь, бюрократия, коррупция, засилье оборотней, осуждение невиновных людей, вынесение неправосудных приговоров… В трясине этой вязнет вся страна.

– Грехи наши, конечно, надо изживать. Грехи у нас есть, их много. И бахвальства тут не может быть никакого. Никогда Россия себя от всего мира не отгораживала. Русский человек – это всечеловек, как говорил Достоевский. Но Европа – это Европа, а мы – это мы. У нас есть своя сущность, своя вера, своя история, своя культура, и нам из этого надо исходить.

– «Слово о полку Игореве» называют памятником русской литературы, но мне кажется, что это не памятник, а кодовое послание, глас вопиющего в пустыне, который дошел до нас через века и свидетельствует о невозможности русского объединения или о возможности такого лишь тогда, когда уже земля разверзается под ногами. Спросите у любого, кто служил в армии, и он подтвердит, что у них в роте десять кавказцев объединялись и верховодили среди сотни разрозненных русских. И это не потому, что русские малодушны, а потому, думаю, что не русское, а российское преобладает у народа, он себя воспринимает некой глиной, которой лепится и крепится страна. Так определено свыше. Это народ великого терпения, высокой жертвенности, народ, для которого на миру и смерть красна. И в этом не слабость, а сила народа, и это, отдаю должное, хотя не принадлежу к его сторонникам, прозрел Сталин, когда поднял тост за великий русский народ.

Вы, видный представитель русской партии в России, что вы на это скажете?

– Мы думали об этом и раньше, когда у нас были какие-то попытки соединиться, а соединения русских людей не произошло. Гоголь в своё время отмечал, что на Руси любое дело должно получить одобрение Церкви. И вот Всемирный Русский Народный Собор, главой которого является патриарх Московский и всея Руси, объединил людей. Он образовался в 1993 году, а уже на следующий год под эгидой Собора в Свято-Даниловом монастыре собрались представители 25 партий, и это было крайне важно для страны после того, как общество раскололи события 1993 года.

Собор всегда в истории России играл значительную роль, и сегодня эта роль будет только возрастать. Я в этом убеждён.

– Вы скромно умалчиваете о своей роли, между тем в дни проведения Всемирного Русского Народного Собора место занимаете рядом с патриархом. Патриарх Русской Православной Церкви и патриарх литературы… В этом даже скрыт какой-то смысл.

– Вы знаете, кто-то уходил, кого-то уходили, а я, наверно, единственный, кто с первых дней существования Собора до настоящего времени был и остаюсь заместителем главы. Более того, соучредителями Русского Народного Собора стали православная церковь, Союз писателей России и журнал «Роман-газета», главным редактором которого я был. При этом патриарх всегда подчёркивал, что Собор – это общественная, а не церковная организация. И вот со дня формирования Собора, мне, я думаю, честь выпала быть заместителем главы.

– В книге «Росс непобедимый» вы себя проявили в органичном сочетании историка и художника. Книга это заняла по праву свою нишу в мировой литературе. Можно назвать её вашей главной книгой?

– Я бы скорее назвал её ключевой в моем творчестве. Впрочем, как и роман «Флотоводец». Работая над ними, глубоко изучил 18 век, и с этого потом пошло создание других произведений. Вот так бы я ответил на ваш вопрос.

– Идея о канонизации адмирала Ушакова принадлежит вам?

– Наверно, эта идея носилась в воздухе, а я первым высказался об этом в письме к патриарху. Оно было написано в 1995 году. До этого долго, больше четверти века, работал над образом Ушакова, изучал его во всех проявлениях, ипостасях и пришёл к выводу, что это подвижник веры. Он закончил свою жизнь в келье Санаксарского монастыря, раздав свои богатства солдатам и инвалидам, «сирым, бедным и убогим», как писал один из епархиальных владык. Помимо этого, оказывал помощь вдовам офицеров, выделял деньги на строительство госпиталей. Я говорил с монахами монастыря, и они меня укрепили в моих мыслях.

В 2000 году Синод и патриарх приняли решение прославить в чине святого Русской Православной Церкви адмирала Фёдора Ушакова. И сегодня Санаксарский монастырь – единственное место в мире, где покоятся мощи святого «в погонах», хотя не за погоны возводили его в ранг святых.

Не все знают, но мощи Ушакова обладают целительной силой. Об этом говорил настоятель монастыря. И что особенно удивительно, помогают женщинам, страдающим бесплодием. Это даже трудно себе представить, почему, как, но это святая сила. Адмирал ведь в браке никогда не состоял, у него не было семьи, не было детей, но поклонение его мощам избавляет женщин от бесплодия. И это, конечно, чудо.

– Вашу книгу «Росс непобедимый» я читал в тюрьме. Я был незаконно осужден по сфабрикованному от начала до конца делу. Мне было страшно горько, солнце не светило для меня в самый знойный день, но я хорошо помню живительную силу книги.

Вы знали, что книга будет этой силой обладать, или тут уместно вспомнить Тютчева: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся…»

– Правда тут за Фёдором Ивановичем Тютчевым. Я работал над книгой с 1981 по 1987 год, вкладывал душу, ведь писал действительно о человеке необыкновенном, но я не знал, как отнесутся и как примут книгу.

– Два слова про свою семью, Валерий Николаевич.

– Мне, конечно, повезло с семьей. Была жена Светлана, моя Света, мне казалось, что она будет всегда, а сейчас, когда она умерла, я не верю, что такая красота была со мной… Да нет, я не хочу про Свету говорить, не могу, не буду… Мы какой-то не создали, может быть, богатый клан, но в России Ганичевых знают. Мы несли служение и не помышляли о наживе.

– Спасибо, Валерий Николаевич. Спасибо за служение и за беседу.

2015 год