Текст книги "Портреты замечательных людей. Книга первая"

Вера. Надежда. Любовь

Всё в этом доме сделано с любовью, но сгусток боли почему-то выжигает меня до сих пор, как шаровая молния.

Этот детский дом-интернат открыли в Сергиевом Посаде в 1962 году, но целый год он пустовал, потому что сотрудники проходили подготовку для работы со слепоглухими детьми.

Интернат слепоглухих для детей и молодых инвалидов давно притягивал меня, занимал мои мысли, но я боялся ранить душу и обходил его стороной.

Я не видел этих детей, но пытался поставить себя на их место. Попытки мои были безуспешными, и я суеверно повторял: «Господи, не приведи».

Но однажды, посреди зимы, собрался с духом. Без проволочек приняла меня директор интерната Галина Константиновна Епифанова, и я понял, что она привыкла жить открыто.

* * *

– Трудно без надрыва говорить на эту тему, но ваш детский дом, Галина Константиновна, стоит особняком в ряду других.

– Это единственное такого рода учреждение в нашей стране, и к нам приезжают дети со всей России. Мы принимаем только детей-инвалидов. Это мальчики и девочки, но мальчиков почему-то больше, примерно на 15 процентов.

Это дети-сироты и дети, у которых есть родители, но родители не знают, как с ними общаться, как их воспитывать и обучать, поэтому обращаются к нам.

Как у ребенка появляется речь? Мама наклоняется к нему и говорит «агу, агу», и ребёнок, глядя на маму, двигает губами и повторяет, как по образцу. Но наши дети не слышат, они глухие, хотя в шесть месяцев они гулят, как обычные дети, но потом у них это проходит, и они не говорят.

Мы с ними работаем. После установки слуховых имплантов у кого-то из детей может появиться речь. Они не начинают говорить автоматически, этому надо учить. Мы их учим говорить, но речь их отличается от нашей, она не такая внятная.

– Сколько у вас детей и какого они возраста?

– У нас, значит, сейчас 200 детей. Это дети от трёх до 23 лет, нам разрешено, чтобы воспитанники находились до такого возраста.

– А что потом?

– Потом – большая проблема. Потом мы всегда очень переживаем за них, что с ними будет. Именно за тех, у кого нет родителей или родители отказались от них. Вот последний случай. Слабовидящему мальчику дали квартиру, ему 18 лет, а он боится переезжать, говорит: "А что я буду один делать?"

Представьте, они приехали сюда, им было три годика, они говорить не умели, некоторые ходить не умели, есть не умели, всему их научили здесь, и видели они только наших женщин. Они очень привязаны к детскому дому, меня мамой многие зовут (у Галины Константиновны блеснули слёзы на глазах), мы для них родные…

– Кто им даёт квартиры?

– Квартиру даёт тот регион, из которого ребенок приехал. Этим занимается опека. Мы с ними постоянно в контакте.

– Среди ваших детей есть такие, кто не может жить самостоятельно и после достижения возраста, который позволяет им пребывать в детском доме?

– Конечно, есть такие, кто жить самостоятельно не сможет никогда. Во-первых, у нас есть родительские дети, которых родители могут забрать домой, и они могут жить с родителями.

Родители, к слову сказать, могут навещать своих детей в любое время, наши двери всегда открыты, но часто это делать тяжело, многие живут далеко. И у нас есть дети, у которых нет родителей, и самостоятельно они не могут жить. Таких мы переводим в интернаты. Недавно вот перевели воспитанницу в Красноярский край, откуда она к нам приехала.

– Хочется задать страшный вопрос, Галина Константиновна, не знаю даже, как его поставить… Ваши дети, такие дети, как у вас, бывают склонными к самоубийству или, может быть, напротив, они жизнестойкие?

– Я таких случаев не знаю, хотя работаю в детском доме давно. У нас был один случай, когда подросток, слабовидящий, глухой, он был лидером в коллективе у ребят, вдруг полностью потерял зрение, стал тотально слепоглухим. Вот он, конечно, очень переживал, но узнали мы о том, что у него были мысли о самоубийстве только из его рассказа. Этот рассказ он написал после детского дома и вспоминал, что у него были моменты, когда он не хотел жить. Мы его тогда окружили вниманием, и он вышел из этого состояния. И сейчас он женился на девушке, она тоже инвалид, колясочница, они живут вместе, вдвоём. У них своё хозяйство. Он сам рубит дрова.

– Слепоглухой?

– Тотально слепоглухой.

– Сам рубит дрова?

– Да.

– Такое возможно?

– Да. Существуют специальные приёмы обучения, которыми владеют наши педагоги, знают, как это делать. Он сам ходит в магазин, всё сам. Всему этому его научили в детском доме, потому что он как приехал сюда в три года, так и жил здесь до двадцати лет.

– Среди ваших детей шкодники бывают?

– Конечно, как у обычных детей, у нас есть и шкодники, и хорошие ребята есть. Но у нас старшие не обижают младших, а слабовидящие помогают обязательно слепым. Это у нас правило. И не курят наши дети, мы стараемся их так воспитывать. На территории детского дома всем запрещено курить.

– Как давно вы здесь работаете?

– Я работаю в детском доме 36 лет, последние 16 лет – директором.

– Коллектив у вас большой?

– 360 человек. Это администрация, бухгалтерия, это рабочие, которые занимаются зданием, это педагоги, воспитатели, учителя, медицинские работники, врачи и санитарочки, которые обслуживают детей.

– Как устроен быт ваших детей?

– У нас созданы очень разные условия для детей. Дети дошкольного возраста живут отдельно. Группы у нас небольшие, по четыре человека. Когда детям исполняется восемь лет, они переходят в другие отделения, по уровню развития.

Дети старшего возраста живут в общежитии квартирного типа. Условия очень хорошие, они сами на свой вкус оформляют комнаты, и им это очень нравится.

Подъём у всех детей в половине восьмого. У нас такая философия, что дети должны быть заняты в течение всего дня. Первую половину дня они учатся в учебном отделении. Каждый день у них по шесть уроков. Дело в том, что мы осуществляем общеобразовательную деятельность, но неполное среднее образование, конечно, получают не все, в силу своего развития.

Вторую половину дня дети заняты, как правило, ручным и творческим трудом. У нас работают разные мастерские. Дети занимаются художественной самодеятельностью, танцами, хореографией, обязательно все слышащие дети учатся играть на музыкальных инструментах, с ними занимаются вокалом.

У нас есть ансамбль, где слепые дети поют, а глухие дети жестами сопровождают пение. Ансамбль называется «Преодоление». Это очень востребованный ансамбль. Я помню, наши дети участвовали в рождественском фестивале, который проводит Духовная академия, на этом фестивале присутствовал патриарх Алексий II, и он сказал: «Вот эти дети нам показали дорогу к Богу».

У нас есть свой бассейн. Бассейн небольшой, но нам хватает. Для маленьких мы заливаем низкий уровень воды. Все дети посещают обязательно бассейн.

Многие ребята увлекаются голболом. Это игра с мячом для слепых. Участвуют наши воспитанники в международных соревнованиях.

Вечером мы приучаем к бытовым мероприятиям, учим обязательно детей стирать носки и трусики; у нас есть прачечная, но мы учим чистоте, учим детей быть самостоятельными.

– Я вас слушаю, Галина Константиновна, и сердце разрывается от жалости, а вам каждый день ходить сюда, по частицам отдавать себя, потому что нельзя тут иначе. Довольны вы своей работой?

– Я никогда об этом не задумывалась. Это моя жизнь. Я очень рано с этим детским домом познакомилась. Мне было 12–13 лет, когда я сюда пришла и привела свой класс. В школе я была активная. Мы с подружками и какие-то мальчишки наши ходили и общались с этими ребятами. Мы с ними дружили. Для них ведь очень важно общение с ровесниками. Среди них были ребята, которые потом как раз стали знаменитыми выпускниками – это Юра Лернер, Саша Суворов, Сергей Сироткин, Наташа Корнеева. Они все четверо слепоглухие тотально, но после дополнительной подготовки поступили в Московский государственный университет. Двое из них потом защитились. Саша Суворов стал доктором наук, а Сергей Сироткин защитил кандидатскую диссертацию. Юра Лернер, он был скульптором, но его сейчас нет в живых, он умер. Наташа Корнеева после университета вышла замуж за видящего и слышащего человека и занималась воспитанием своих детей. Дочери её не ходили в школу, она сама с ними занималась, и они экстерном сдали школьную программу.

– Это, конечно, выше всякой похвалы и почти из области фантастики, но почему вас в детстве потянуло к ним? Вам их было жалко?

– Вы, знаете, я никогда их не жалела, просто общалась с ними. Не нужно их жалеть, им жалость не нужна, совсем, понимаете?

Жалость ничего им не даёт. Только плохо для них делает. Им важно, чтобы с ними наравне общались. С маленькими, может быть, как с любыми детьми, нужно поиграть, а уже подростки – они именно хотят, чтобы с ними как со взрослыми общались. Не жалость им нужна, а вера, надежда, может быть, на исцеление.

У нас есть храм, где дети на глазах преображаются. Он был построен 10 лет назад по инициативе настоятеля Свято-Троицкой Сергиевой лавры. Это храм в честь Явления Божией Матери преподобному Сергию Радонежскому. Настоятелем храма является отец Феофилакт, очень хороший батюшка, просто замечательный. Он монах, духовник самый настоящий, скромный, порядочный. И дети – они тянутся к нему, они его понимают, они его уважают, он их понимает, владеет жестами, что очень важно для них.

Зайдите, обязательно зайдите. Это особенный храм. Много икон для незрячих, одну икону нам подарил патриарх Кирилл, низко расположены подсвечники, чтобы дети могли сами ставить свечи. И я вам скажу, что удивительные вещи происходят в храме. У нас был мальчик, он не говорил, хотя был слышащий, у нас есть такие дети, особенно слепые, и мы заметили, что во время службы, когда в храме пели, он вдруг неожиданно для самого себя присоединялся к пению. Мы начали с ним на этой основе работать, и у него появилась речь, он стал говорить. Даже мама его не верила, что так могло быть.

– Предвижу, что найдутся умники, которые начнут ворчать по поводу того, что Церковь вмешивается в воспитание детей и лезет не в своё дело.

– Понимаете, мы светское учреждение, всё равно, но наша работа с Церковью, наша совместная работа, даёт положительные результаты. 8 октября 2017 года к нам приезжал патриарх Кирилл. Он освящал камень, который установили на месте строительства будущего Центра постинтернатного сопровождения. Сейчас делается проект и задача поставлена, чтобы к 2020 году Центр был построен, он будет расположен по соседству с нами.

У нас очень хорошие отношения со Свято-Троицкой Сергиевой лаврой. Два мальчика у нас работают в монастыре, мы их туда устроили, и им очень нравится, они работают в керамической мастерской. Настоятель лавры, владыка Феогност, с большой душевной теплотой к нам относится, он бывает в нашем храме, служит в храме.

Вместе с монахами лавры наши дети два раза в год отправляются в Италию, в Бари, где в базилике города хранятся мощи святителя Николая Чудотворца. Вместе с монахами они были в Иерусалиме, на Святой Земле.

Лавра нам подарила дом на своём подворье в Геленджике, и мы каждый год возим туда наших ребят, в основном детей-сирот, они проводят там каникулы…

– Вы, Галина Константиновна, так говорите, словно бы спешите оправдаться, а вам оправдываться не в чем. Вы делаете вместе с Церковью великое, благое дело, и вам за это надо низко поклониться…

…Долго я осмысливал материал, но так и не постиг великой тайны. Кто знает, почему мы, зрячие, ведём себя в жизни, как слепые, а слышащие остаются ко всему глухи?

2016 год

Послужной список

Всё-таки трудно увидеть живого человека за скупыми строчками послужного списка. Но службу можно обозначить вехами, а с человеком – по душам поговорить.

Юрий Васильевич Приходько из тех людей, кто не шёл на сделки с совестью и добивался в жизни всего сам. Основательный, надёжный человек. Генерал-лейтенант полиции. И мне хотелось этим интервью отдать должное работникам милиции (полиции), которые себя ничем не замарали.

* * *

– У каждой реки есть исток, а истоком человека называют детство. С него, пожалуй, и начнём наш разговор.

– Родился я в Казахстане, в Кустанайской области, в селе Тарановское, село было районным центром, а жили мы на станции Тобол.

Отец прошел три войны – финскую, Отечественную, японскую, был четырежды ранен, награждён медалями и орденами. После войны работал в милиции, начальником паспортного стола. Мама была домохозяйкой. В семье было пятеро детей, все мальчики.

– Как величали родителей?

– Василий Иванович и Анна Федосеевна. Они уже ушли из жизни.

– Вы в Казахстане выросли, учились?

– Да. Активно занимался спортом. После школы почти год работал каменщиком, даже успел получить значок «Ударник коммунистического труда». По тем временам это было почётно. У меня была мечта стать машинистом башенного крана. Осенью призвали служить в армию. Во время службы в армии стал коммунистом, и после армии райком партии направил меня в органы милиции.

– Ваша работа в милиции началась в 1971 году?

– Да, в январе. Начинал постовым милиционером на станции Тобол. Прослужил неполный год, и меня направили учиться в Караганду, в Высшую школу милиции. Школу закончил с отличием, и меня, молодого лейтенанта, назначили заместителем начальника линейного отделения милиции на станции Караганда. Три года успешной работы, и перевели в Целиноград, на должность начальника отдела БХСС. Это была должность полковника, а я был старшим лейтенантом. Два года поработал, и направили учиться на первый факультет Академии МВД СССР. Первый факультет – это подготовка высших руководящих кадров для УВД, ГУВД и центрального аппарата.

– Вы ведь из простой семьи и свою карьеру, надо думать, сами делали?

– Конечно. Отец, если бы и захотел, то не мог бы оказать реальной помощи, мы жили очень бедно, но дело даже не в этом. Отец по внутреннему содержанию был настолько честным человеком, что он бы в жизни не подумал попросить кого-то за меня.

– Сколько лет учились в Академии?

– Два года. После окончания учёбы меня пригласили в Главное управление на транспорте МВД СССР, и началась моя служебная деятельность в Москве. Это уже 1984 год.

– В Москве вы начинали оперуполномоченным отдела БХСС, были начальником отдела БХСС Московского УВД на железнодорожном транспорте и через четыре года стали кандидатом юридических наук. Как вы успели?

– Я защищался как соискатель. Над диссертацией работал по ночам и в выходные. Это был опыт моей работы и в Целинограде, и в Москве. В моей практике были очень интересные дела. На базе этих дел я написал методические рекомендации, которые были внедрены в масштабе Советского Союза, и по ним выявили много преступлений. Эти рекомендации легли в основу диссертации, и её защита прошла на отлично.

– Много лет и в Казахстане, и в Москве вы работали в БХСС, имели дело с расхитителями. Вам часто предлагали взятки?

– Систематически. Если не напрямую, то намёками, но происходило это систематически. Практически, наверно, ни одного дела не было, чтобы не пытались взятку дать. Но никто, ни один фигурант уголовного дела не может похвастаться, что он меня купил.

– В 1995 году вы уже были заместителем начальника Главного управления на транспорте МВД СССР, а на следующий год стали генералом. Родители ваши были живы?

– Да.

– Значит, успели порадоваться за вас?

– Это была огромная радость для родителей, конечно. Отец восхищался, что у него вырос такой сын.

– Отец у вас был в каком звании?

– Отец был капитаном.

– Вы приезжали домой в форме?

– Да, я приезжал к родителям в форме. Не было в нашем селе и по сей день нет людей, которые стали генералами, и земляки, конечно, радовались за меня, вся деревня гудела.

– А вы мечтали, думали, что генералом станете?

– Нет, конечно. Когда я начинал работать, то не думал даже, что стану полковником, не то что генералом. После того как закончил высшее учебное заведение, появились какие-то мысли о карьере, а на первом этапе, когда работал постовым милиционером, какие могли быть мечты о генерале…

– Какие качества вам помогли стать генералом? Как вы думаете?

– Самое главное качество – это недовольство собой. Я всегда был собой недоволен. Я не сидел без дела и сегодня не могу сидеть и ничего не делать. Ну и, конечно, спортивная злость нужна. Она нужна в работе, как и в спорте. Спортивная злость является серьёзным двигателем, потому что, если ты спортсмен и у тебя нет злости, ты никогда не выиграешь соревнования.

– Как сложилась судьба ваших братьев?

– Один брат умер в двухлетнем возрасте, другой погиб во время срочной службы в армии. Старшие были простыми рабочими, водителями, они работали на БАМе, строили эту магистраль.

– У вас в послужном списке значится работа в Северной Осетии. С чем это связано?

– Можно сказать, что это была командировка. В 1997 году постановлением правительства я был назначен заместителем полномочного представителя президента в республиках Северная Осетия – Алания и Ингушетия.

В то время не утихал конфликт между осетинами и ингушами, который длился уже несколько лет, и накопилось много вопросов, которые нужно было решать.

Происходили захваты заложников, взрывы автобусов, убийства, людей похищали и требовали за них выкуп.

В составе представительства был мобильный отряд милиции. Это был сборный отряд. Он состоял из работников милиции, которые были присланы из разных регионов на определенное время. Отряд обеспечивал охрану представительства и выполнял особые задачи по пресечению преступности.

Поработал я полгода и после окончания командировки указом президента Республики Ингушетия был награждён орденом «За отвагу», указом президента республики Северная Осетия – Алания меня наградили медалью «Во славу Осетии». Это республиканские награды. И указом президента Российской Федерации за работу по разрешению конфликта я был награжден орденом Дружбы.

– Сколько у вас всего наград?

– У меня два ордена, 29 медалей, включая юбилейные, и дважды меня награждали именным оружием. (Приходько, что-то вспомнив, улыбается.) Значок «Ударник коммунистического труда» я в этот список не вношу, он государственной наградой не является, но для мальчишки он был сродни ордену.

– Как складывалась служба после Северной Осетии?

– После командировки вернулся на свое место в Главное управление МВД СССР на транспорте, два года поработал, и в администрации президента мне предложили должность начальника Главного управления в налоговой полиции. Там я проработал практически три года, получил звание генерал-лейтенанта, а потом, когда налоговую полицию расформировали, преподавал в Академии и ждал новых назначений. Но предложения, которые мне поступали, мне не нравились, и я ушёл на гражданку. А в 2014 году был приглашен на работу в структуру Управления делами президента, где и работаю по сей день. Это очень ответственная работа.

– Вы не жалели никогда, что пошли в милицию?

– Я ни одного дня, ни одной секунды не сомневался в своем выборе. Путь, который я прошёл, считаю очень счастливым для меня, и другого пути мне не надо. Я свою работу ни на что не хотел бы поменять. И могу сказать, что на всём служебном пути мне встречались очень порядочные командиры. В Высшей школе МВД начальником курса был потрясающий человек, подполковник Зарайский Николай Дмитриевич, которого я очень уважаю и люблю. Когда я работал в Целинном УВД на транспорте, начальником УВД был Голинка Анатолий Васильевич, недавно ему было 80 лет и я летал к нему на юбилей. Он был очень доволен, сказал, что самый лучший для него подарок – это то, что его ученик стал генералом. В Главном управлении МВД на транспорте работал уникальный человек, таких людей уже, можно сказать, практически нет. Это генерал-лейтенант Ромахов Анатолий Васильевич. Он был начальником Главного управления МВД СССР на транспорте. Это очень порядочный, очень искренний, очень честный человек и огромный профессионал. После службы много лет он был председателем совета ветеранов…

– Когда вы были у себя, в родных краях, последний раз?

– Летом этого года. Это была встреча с выпускниками средней школы на станции Тобол. Я был приглашён на эту встречу, и сложно было узнать своих одноклассников по истечении 50 лет.

– Ваша семья?

– Супруга Валентина Ивановна, мы всю жизнь вместе, 46 лет. Поженились 22 мая 1971 года. Я был постовым милиционером, она училась в дорожно-технической школе, где готовили специалистов связи. Потом она поступила в институт, я учился, она училась, дети рождались, трое сыновей у нас.

– Вот как! У вашего отца были сыновья и у вас три парня! Кто-то пошел по вашим стопам?

– Старший сын сразу сказал: «Папа, я сапоги носить не хочу». Он закончил финансовую академию и занимается успешно бизнесом. Младшие работали одно время в МВД, но служба оказалась не для них, и я настоял, чтобы они ушли.

– Ну вот… Обычно тянут своих детей за уши, а вы поступили с точностью до наоборот.

– Я посчитал, что так будет правильно.

– Напоследок приберёг вопрос. Нас с вами книга познакомила, и я знаю, что вы книгочей. Что предпочитаете читать?

– Я очень люблю исторические книги, всегда любил, очень много читал и сейчас стараюсь читать. Выписываю много лет «Литературную газету». Не один раз перечитывал Карамзина. Это не только один из первых обобщающих трудов по истории России, не только исторический труд, но и полноценное художественное произведение, поэтому читать интересно и легко. Я никогда не отдавал предпочтение кому-то из писателей, но, например, Лев Толстой, его повесть «Хаджи-Мурат» на меня произвела большое впечатление. Потрясающая книга. Я был в Дагестане, практически был в тех местах, которые описаны в книге. Впечатления остались у меня неизгладимые.

2017 год