Текст книги "Портреты замечательных людей. Книга первая"

Война и человек

Человек уходит на войну, подвергает свою жизнь опасности. Иногда не возвращается с войны. Но из века в век всё повторяется.

Игорь Иванович Стрелков (Игорь Всеволодович Гиркин) прошёл не одну войну. Широкую известность получил как «министр обороны» Донецкой Народной Республики. Увлекается военной реконструкцией, и мне даже вдруг подумалось, что он возвращается домой как на побывку.

Такой вот человек. Плохой или хороший? Не берусь судить. Но, несомненно, думающий человек, и вопросы чести для него имеют очень важное значение.

* * *

– На встречу со мной, Игорь Всеволодович, вы добирались на метро и пользуетесь метрополитеном регулярно. Вас узнают, подходят с разговорами?

– Не часто, один раз в неделю кто-то, может быть, и подойдёт. Иногда подходят просто для того, чтобы сфотографироваться со мной.

– Как вы к этому относитесь?

– Как к неизбежному, по-философски.

– У вас присутствует во всём какая-то раздумчивость, на мой взгляд, свойственная шахматистам…

– В шахматы играть не с кем, на работе никто не играет.

– А вы хорошо играете?

– Ну не сказать, что очень хорошо, но люблю шахматы.

– Видел в интернете ваши интервью и обратил внимание на ваш язык. Думаю, что это плоды чтения. Подчас, вы говорите афоризмами. Один я даже записал себе: «В тепличных условиях личности не вырастают. Вырастают овощи». Вас можно назвать книгочеем?

– В общем да, когда-то я был книжным червём, любил очень читать; много в юности читал, читал взахлёб, когда учился в институте. Единственное – со временем я перестал читать художественную литературу и сейчас читаю в основном статьи научного, научно-популярного характера, но читаю постоянно, непрерывно.

– Вы окончили Историко-архивный институт, но вас всегда тянуло, скажем так, на подвиги, в горячие точки, на войну. Почему вы со своим характером сразу не пошли в Военное училище?

– Такие мысли я вынашивал со школы, но посадил глаза от неумеренного чтения, и мне в военное училище доступ был закрыт. А идти в военно-политическое училище, как мне предлагали, не хотелось: отношение к замполитам у нас в семье было, мягко говоря, не очень. Моим воспитанием по большей части занимался дед по материнской линии. Он прошёл всю Отечественную войну, служил в пехоте, был пять раз ранен, закончил войну командиром мотострелкового батальона.

– Как его звали?

– Иван Константинович Рунов. Он прививал мне все традиции и принципы, которые существовали в пору его молодости. Подлость, трусость и предательство были, к сожалению, всегда, но в наше время слово «честь» забыто так, что никто уже не знает, что это такое.

– Я долго думал, почему вы оказались в Донбассе, что вас привело туда, и понял вдруг, что ваше появление там было неизбежным. Больше того, думаю, что вы попали туда не по своей воле. Это была судьба, от которой, как известно, не уйдёшь. И точно так до этого вы воевали в Приднестровье, в Сербии, в Чечне.

– Может быть, не исключаю такого. Я не то чтобы фаталист, но на своих войнах убедился, что судьба имеет место быть.

– Вы знаете, что к вам относятся неоднозначно. Я не говорю об украинской стороне. В России тоже упрекают, например, за то, что вы оставили Славянск…

– Поскольку я командовал гарнизоном Славянска, то обвинение имеет право на существование.

От меня требовали держать город, а я принял самостоятельное решение на выход.

Почему? Потому что понимал, что попытка удержать Славянск закончится полным разгромом гарнизона и дальше оборонять Донбасс будет вообще некому.

Оценив общую обстановку, я принял решение спасти людей и сам город от окончательного разрушения, поскольку его варварски обстреливали из артиллерии. Я считал, что самые боеспособные силы республики надо было вывести и продолжить борьбу.

– В истории не раз такое было. Куту зов даже оставлял Москву, чтобы спасти армию.

– С военной точки зрения я уверен, что принял правильное решение. Из Славянска вышли подразделения, которые сумели отстоять Донецк, сумели выдержать серьёзные бои и продержаться до середины августа, когда наступил перелом.

Я убеждён, что если бы мы не вышли из Славянска в ночь с четвёртого на пятое июля, то Донецк бы пал уже к середине лета, потому что его никто не собирался защищать. Там сидел украинский мэр, который бежал в Киев на следующий день после того, как мы вошли в Донецк. Там была полиция, которая всё ещё подчинялась Киеву. И кстати говоря, тогда практически все, кто был в Донецке, в один голос говорили, что наш выход из Славянска был правильным и необходимым. Почему они потом стали говорить обратное – пусть это остаётся на их совести. По-видимому, кое-кто решил, что моя популярность становится опасной. Но если бы я остался на посту командующего ополчением ещё на две-три недели, то можно было очень много сделать, только это никому не было нужно.

– Попали вы, однако, в переплёт…

– Нормально. Я и не ждал, что будет легко, хотя, если быть честным, то не собирался изначально воевать, и если бы всё пошло, как я планировал, то никакой бы войны не было.

Это была спецоперация, которую я сам разработал и сам попытался осуществить. Смысл этой спецоперации состоял в том, чтобы не дать подавить народное восстание в Донецке и довести дело до референдума, как в Крыму, после чего должны были быть введены российские миротворцы, и никакой бы войны не было.

В Крыму я ведь тоже провёл очень важную работу. Я первым вышел на контакт с контр-адмиралом Березовским, он был командующим ВМС Украины. Не имея практически никаких полномочий, я провёл три четверти работы по переходу адмирала Березовского на сторону России. И всё это только по своей инициативе, поскольку хорошо понимал, как важна роль и позиция командующего военно-морскими силами. Я умею действовать самостоятельно, не забывайте, что я долгие годы проработал в Центральном аппарате ФСБ и, худо-бедно, у меня звание полковника.

Поэтому – возвращаясь к теме Донбасса – там всё должно было произойти, как и в Крыму. Тогда всё колебалось, и надо было бросить на весы немного решительности, воли, бескорыстия, ума немножко, и чаша склонилась бы в нашу сторону. Больше того, я считаю, что либо не надо было вообще ничего предпринимать, начиная с Крыма, либо надо было идти до конца. А сейчас мы попали в кровавое болото, из которого трудно выбраться и которое неизбежно закончится войной. При этом если мы проиграем войну в Донбассе, то отдадим не только Донбасс; если победит условный Киев, то распад России станет неизбежным, начнётся смута от Калининграда до Владивостока. Если победит Российская Федерация, а она может победить, только изменившись очень сильно в себе, тогда начнётся возрождение России. Но это не отменяет того, что сейчас не надо воевать против тех, кто в Киеве.

– Но тех, кто в Киеве, выбирал народ…

– Гитлера тоже выбирал народ. Но мы не против народа, а против тех нацистов, которые навязывают русскому Донбассу своё видение мира.

– Я понимаю ваши чувства, но смотрите, что у нас выходит. Крым за свою историю принадлежал самым разным государствам. Чьим он будет, скажем, через двадцать лет? Одному Богу известно. Но сегодня Крым стал яблоком раздора между двумя братскими народами.

– Нет вражды между народами, есть один русский народ. Идёт гражданская война. В Донбассе враждующие стороны говорят на одном языке – на русском. Сейчас происходит, собственно, распад империи. В 2014 году этот процесс можно было остановить и повернуть вспять. Этого не произошло. Поэтому распад будет продолжаться. Точка в этом деле далеко не зафиксирована. Русские воюют против русских. И закончить войну сейчас можно только одним способом: полной победой одной из сторон. Окончательной и бесповоротной.

– А «хотят ли русские войны», спрошу я у вас словами известной песни.

– Нет. Никто не хочет войны.

– Зачем же вы тогда все время говорите о войне?

– А как вы предлагаете?

– Я думаю, что у нас общие враги. Нам надо избавиться от нищеты, создать достойную жизнь людям. Вот за это надо воевать, и тогда мы победим.

– Замечательное предложение, но в нынешней реальной жизни это невозможно. Без национализации нам не сделать никогда страну такой, чтобы на неё смотрели с завистью и хотели присоединиться. А если попытаться провести национализацию, то нас атакуют со всех сторон, и Украина будет в первых рядах.

– Замкнутый круг получается? Да ещё на всём лежит какой-то отблеск апокалиптический?

– Да. Да. Да. Именно так. И мы сейчас как минимум наблюдаем предвестие того, что должно произойти. Я понимаю, что меня несёт этим потоком, остановить этот поток я не могу и наблюдаю за процессом, находясь внутри. Это позволяет мне немножко соблюдать спокойствие.

– Но Апокалипсис – это мировой сценарий, и прописан он не для одной России.

– Естественно. Естественно. Я уже вам говорил, что я верю в судьбу, верю в Бога, может, не так крепко, как хотелось бы, но тем не менее. И вот если меня в 2014 году не убили ни с той, ни с другой стороны, значит, я ещё для чего-то нужен. Поживём – увидим.

– А могли убить и с нашей стороны?

– Почти никого из командиров ополчения не убили украинские диверсанты. Арсена Павлова (Моторолу), может быть, и украинские спецслужбы убили, но без своих там точно не обошлось, потому что минировали лифт ровно на следующий день после того, как кто-то снял охрану МГБ с подъезда дома, где жил Моторола, и там точно без своих не обошлось.

Алексея Мозгового убили потому, что он представлял опасность для Плотницкого, для главы республики.

– Какую опасность?

– Он был честным человеком, пользовался авторитетом и популярностью, был одним из лидеров в Луганске с самого начала. И в глазах людей он был альтернативой Плотницкому, причем мог дать последнему сто очков вперёд во всех отношениях.

– Да, тяжёлый у нас состоялся разговор, но, наверное, не тяжелей, чем наша жизнь. Спасибо вам большое за беседу.

2021 год

По следам Истории

Что написано пером, не вырубишь топором. Вот и пословица пригодилась… Почти сразу после выборов президента Беларуси, которые прошли в августе 2020 года, в «Литературной газете» (№ 36) появился мой материал «Телеграмма Батьке». Приведу выдержки из него: «…Три дня отборные части оппозиции выходили на свои “мирные” акции исключительно по ночам, вооружившись булыжниками и железной арматурой, но осуществить блицкриг не удалось. Войска Белорусского фронта под командованием Лукашенко обратили вражеские планы в пыль… Александр Лукашенко – это Илья Муромец нашего времени. И не случайно, что возник на границе Польши и Литвы. Они во все века были враждебны. Сегодня у себя пригрели Тихановскую, как несколько веков назад беглого Отрепьева, которого потом, под видом Лжедмитрия, посадили на Московский трон».

Из вышесказанного однозначно следует, что я поклонник и сторонник Александра Лукашенко. Поэтому моё желание взять интервью у человека, который находился в оппозиции, меня, признаться, самого изрядно удивило.

Юрий Валерьевич Воскресенский – незаурядный человек. Он может ошибаться, как любой из нас, но ради него сам президент республики приходил в тюрьму.

* * *

– Юрий Валерьевич, пожалуйста, немного о себе, о своих корнях, о детстве…

– Родился в Минске, в 1977 году, в семье, как тогда говорили, ИТР (инженерно-технических работников). Имя мне дали в честь Гагарина, который был кумиром всех советских мальчишек. Папа – коренной москвич, мама – потомственная минчанка, перетянула папу из златоглавой в синеокую.

Прадедушка по отцовской линии, Василий Григорьевич Воскресенский, был основателем русского балета за рубежом, похоронен во Франции, на знаменитом кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Дедушка и бабушка по материнской линии были партизанами 37-й бригады имени Пархоменко, прошли вместе всю войну.

– Как здорово! Мой отец был тоже партизаном Белоруссии, воевал в отряде имени Чапаева, командовал группой разведки. Извините, я вас перебил, невольно вырвалось, как будто встретил неожиданно родного человека. Продолжайте, пожалуйста.

– С детства я получил высокую степень самостоятельности, конечно прежде всего из-за занятости родителей. Распад Советского Союза встретил семиклассником. После распада СССР вся семья оказалась на грани выживания. Папа с мамой вынуждены были подрабатывать продажей вещей на столичном стадионе «Динамо», а мы с одноклассниками ездили на поездах в Смоленск, возили с собой конфеты белорусской кондитерской фабрики «Коммунарка» и вкусный белорусский хлеб.

– Да, тогда все выживали, как могли, а многие так и не выжили. Ваши первые шаги в предпринимательстве были успешными?

– После оплаты всех расходов оставалось кое-что, сопоставимое с месячной зарплатой постсоветского инженера. И это за один рейс. Можно говорить о том, что в тот сложный период, будучи подростком, я в какой-то мере обеспечивал семью.

Началом моего вовлечения в общественную деятельность стали события 1993 года, которые произошли в России. Мне было всего-навсего 16 лет. Я приезжал к защитникам Белого дома, к Верховному Совету и до сих пор горжусь автографом генерал-полковника В. А. Ачалова, Царствие ему Небесное.

В Минске вступил в местный комсомол, потом в Компартию. После школы поступил в Институт парламентаризма и предпринимательства, окончил с отличием факультет политологии. Позже закрепил образование экономическим факультетом Белгосуниверситета и аспирантурой юридического факультета БГУ. Карьера по общественной линии привела меня к избранию первым секретарём ЦК ЛКСМБ и членом Политбюро компартии Беларуси.

Однако в начале 2000 года я ушёл со всех постов «по соглашению сторон» и занялся бизнесом, хотел улучшить благосостояние семьи. У меня жена и двое чудесных детей, мальчик и девочка. Учредил и возглавил ряд собственных фирм. При этом связи со своими приятелями, которые занимались общественной деятельностью, я никогда не терял, по возможности, помогал, считал, что «рождён для политики», и очень скучал по этой стезе.

Поэтому, когда в республике были объявлены очередные президентские выборы в 2020 году, я решил вернуться. Вошёл в штаб оппозиционного кандидата В. Д. Бабарико, он возглавлял «Белгазпромбанк», стал координатором по одному из районов Минска, а потом, после ареста Виктора Бабарико, курировал работу на этом же участке в рамках объединённого штаба оппозиции.

– Разве бывшему главному комсомольцу и члену компартии не логичней было бы войти в предвыборный штаб Александра Лукашенко?

– Меня туда никто не приглашал, хотя мне всегда импонировали лидерские качества Александра Григорьевича, его самоотверженность и умение брать ответственность на себя. Тем не менее я посчитал, что пришло время эволюционной трансформации власти, и пророссийский кандидат от «Газпрома» представлялся мне лучшей фигурой на должность главы государства.

Конечно, изучив штаб изнутри, я понял, что моё мнение о том, что Виктор Бабарико является пророссийским кандидатом, мягко говоря, является ошибочным. Тем не менее участие в избирательной кампании на первом этапе не вызывало у меня никаких сомнений, пока ситуация не начала приобретать бесконтрольный характер, а к широкой оппозиции не стали примыкать националисты и прочие радикалы.

– Думаю, что никогда сам по себе Виктор Бабарико не был пророссийским кандидатом, это только ход в игре, приманка от политтехнологов. Но если вы говорите о «пророссийскости» Бабарико, то невольно противопоставляете его Александру Лукашенко, так, во всяком случае, подразумевается в уме. Тогда, пожалуйста, скажите, в чём заключается «антироссийскость» Лукашенко.

– «Пророссийскость» Бабарико импонировала многим, уставшим от Лукашенко, и до 2020 года пророссийских кандидатов в президенты оппозиция не выставляла, поэтому не пользовалась популярностью.

Что касается «антироссийскости» Лукашенко, то это миф и обывательское восприятие части россиян его желания сохранить независимость и суверенитет страны. В этом желании Лукашенко опирается на подавляющее число жителей республики.

– Действительно, часть россиян, включая некоторых представителей искусства, журналистов и политиков, почему-то думает, что Лукашенко им чего-то должен, но, вне всякого сомнения, большинство российских граждан с одобрением относится к президенту Беларуси, а многие, к ним отношусь и я, вообще считают, что была Русь Киевской, была Московской, а теперь – пришла пора – должна стать Минской. Это будет справедливо и спасительно для всех славян. Однако мы уходим в сторону от разговора. Вас арестовали сразу после выборов?

– Меня задержали через три дня после выборов, вечером 12 августа я оказался в легендарном СИЗО КГБ, именуемом в народе «американкой». Своё название изолятор получил из-за дизайна, в стиле которого построены многие тюрьмы в США. Домохозяйка Тихановская в это время уже находилась в Литве, предварительно зачитав по государственному телевидению текст о том, что «народ сделал свой выбор». Предательство Тихановской своих сторонников уже на следующий день после выборов шокировало очень многих. Нынче её окружение пытается замолчать этот позорный факт её биографии, как и то, что Батька дал ей «на дорожку» 15 000 долларов США.

– Да, это известный факт. И думаю, она потом жалела, что продешевила: могла бы «срубить бабла» больше. Мне представляется, что у неё такой характер… Я вам задам вопрос, на который можете не отвечать. У меня нет сомнений, что вы на выборах голосовали за Тихановскую: положение вас к этому обязывало. Но вот ваши родители, что-то мне подсказывает, голосовали за Лукашенко. Я прав или нет?

– Так и было. Я голосовал за Тихановскую, мама – за Лукашенко. А папа умер в мае 2018 года.

– Замечу мимоходом: ваша мама не разочаровалась в своём выборе, а вы сами только что назвали Тихановскую предателем… Такие вот дела, Юрий Валерьевич. Арест для вас стал неожиданным или вы были готовы к такому развитию событий?

– Само жёсткое задержание, с выламыванием двери, мешком на голове и доставкой в Следственное управление КГБ, воспринималось как замедленная съёмка какого-то реалити-шоу. И только озвучивание обвинения в организации массовых беспорядков привело меня в чувство своими санкциями – до 15 лет лишения свободы.

Естественно, никаких массовых беспорядков я не организовывал. Скорее всего, поводом для тяжких обвинений стала моя активность в Фейсбуке и близость к штабу Бабарико, руководство которого потихоньку начало сбегать из страны.

Арест для любого человека, тем более для того, кто никогда закон не преступал, событие, безусловно, очень тяжёлое. Однако события 9–11 августа 2020 года, когда белорусские улицы захлестнули беспорядки, дали мне понимание того, что во имя сохранения страны власть пойдет на жёсткие, реакционные (по Ленину) меры. Теперь, спустя время, любой здравомыслящий человек понимает, что лучше тысячи синяков от омоновских дубинок, чем тысячи убитых от настоящих пуль. Иногда необходимо принять жёсткие решения ради сохранения страны. В такие времена и проверяются настоящие политические лидеры нации, способные взять на себя тяжелую ношу ответственности, но тогда, в горячке событий, такое понимание только начинало приходить.

– Вас арестовали 12 августа, а спустя два месяца, 10 октября 2020 года, президент Беларуси Александр Григорьевич Лукашенко посетил СИЗО КГБ, где встретился с вами и другими представителями оппозиции. Вас предупредили об этой встрече, чтобы вы могли хотя бы подготовиться, привести себя в по рядок?

– Президент Лукашенко явился к нам в СИЗО как снег на голову. Естественно, до последней минуты встречи с ним никто из участников «круглого стола в КГБ», как потом окрестили встречу журналисты, не знал о столь важном госте.

Войдя в небольшую переговорную следственного изолятора вместе с сыном Николаем, пресс-секретарем Натальей Эйсмонт, начальником службы безопасности президента Дмитрием Шахраевым и ещё одним охранником, президент шокировал нас всех своим появлением. Он положил мне руку на плечо и, обведя взглядом всех участников, сказал: «Если бы не Юра, я бы вообще сюда не пришёл».

Впоследствии эксперты связали эти слова президента с моим интервью, которое вышло в эфире государственного телеканала за два дня до визита главы государства в СИЗО КГБ.

– Хорошо, коль уж журналисты окрестили встречу «круглым столом», то назовите, пожалуйста, участников «круглого стола» от оппозиции.

– Со стороны оппозиции присутствовало 12 человек, некоторые из них были доставлены из других СИЗО. По именам – это Дмитрий Рабцкевич, Лилия Власова, Виктор Бабарико, Сергей Добролёт, Александр Василевич, Кирилл Бадей, Эдуард Бабарико (сын Виктора Бабарико), Виталий Шкляров, Максим Знак, Сергей Тихановский, Илья Салей, Юрий Воскресенский.

– Сергей Тихановский… Этот персонаж буквально сразил меня наповал. Так поражает Бармалей детское воображение. Фрагменты встречи выложены в интернете… Тихановский почему-то за столом сидел в головном уборе, но больше всего поразило то, что он озвучивал практически открытым текстом угрозы в адрес детей президента. Он был наполнен злобой до краёв, и злоба составляла его сущность. Мне он показался страшным человеком, этаким фюрером от оппозиции, но я, может быть, предвзято к нему отношусь. Интересно узнать ваше мнение о нём.

– Сергей Тихановский с первых минут вёл себя очень агрессивно, на голову напялил бейсболку и потребовал, чтобы его не показывали в эфире телевидения. Мне он показался неадекватным и невыдержанным человеком, и встреча чуть не была сорвана его усилиями.

По итогу встречи он попросил поговорить по телефону с женой, и его просьбу удовлетворили, однако в благодарность он напутствовал жену «быть жёстче».

– Да, это полюс вечной злобы, вечной мерзлоты души. И сам Тихановский, и оппозиция, которая выходила по ночам с железной арматурой, планировала убить президента и его детей… Говорите, пророссийские? Почему тогда бегут в Польшу и Литву?.. Скажите, пожалуйста, сколько длилась встреча с президентом?

– Четыре с половиной часа.

– Пожалуйста, дополните рассказ. Известно, что для вас потом организовали баню. Кто об этом попросил? Побольше, по возможности, подробностей.

– На встрече в СИЗО Эдуард Бабарико намекнул, что неплохо было бы организовать помывку, так как тяжело обсуждать вопросы гражданского примирения, не имея возможности ходить в душ…

– Как так?! Душ, «помывка» один раз в неделю – это распорядок обязательный для мест лишения свободы…

– Да, душ, «помывка» есть раз в неделю, но в период отключения воды вместо душа только жбан с тёплой водой, который надо распределить и на стирку.

Президент поручил организовать всем участникам баню. На следующий день конвой повёз нас за город, где, примерно в 10 километрах от Минска, на спецобъекте КГБ, нас ждала небольшая уютная баня и полный стол яств. В бане мы наконец смогли пообщаться без посторонних глаз, обменивались новостями, даже шутили и смеялись. Нас никто не торопил и после примерно четырёх часов этого праздника мы отправились по камерам. В тот же день, вечером 11 октября, меня освободили.

– Скажите, пожалуйста, как участники помывки оценили этот жест Президента.

– Жест не оценили, восприняли как должное.

– Грустно, когда мания величия доходит до смешного… Не случайно Лукашенко выделил вас одного. Представлял, как видно, с кем имеет дело. Кроме вас, ещё кого-то выпустили после встречи?

– Отпустили меня и айтишника Дмитрия Рабцкевича. Потом, по моему ходатайству, освободили Власову, Шклярова, Салея.

– На свободе, как я понимаю, вы снова принялись за старое, то есть за политику?

– На свободе я учредил Круглый стол демократических сил (КСДС). По моим представлениям, он должен стать фабрикой мысли и политическим инкубатором, который формирует новую реальность. Поначалу в конструктивную оппозицию вошёл я один, приняв на себя весь огонь, но сейчас уже выстроилась очередь из желающих формировать системную политическую силу.

– Может быть, имеет смысл на практике формировать новую реальность? Занять пост в правительстве, в администрации президента?

– Я не рассматриваю себя в качестве чиновника, а вижу себя политиком, который свободен в принятии решений и готов нести за них ответственность. Думаю, что мы сработаемся с президентом. На международных статусных мероприятиях мы проводим в кулуарах встречи и убеждаем наших собеседников, что санкции с республики необходимо снять.

– Это замечательно, но вы встречаетесь с людьми, которые наняты для участия в массовке и ничего не решают. Западу республика нужна как недостающее звено, чтобы замкнуть цепь вокруг России. При этом у отдельных государств есть свои шкурные интересы. Например, у Польши, которая спит и видит, как прибрать к рукам часть Беларуси… Ваша миссия поэтому невыполнима. Тут выходит, как у «дедушки Крылова»: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

– Я всё-таки считаю своей сильной стороной умение вести переговоры и думаю, что с помощью переговоров можно многое решить. Но ягненком Беларусь никогда не была и не будет; у нас каждый третий погиб во время войны – это уже о чём-то говорит.

– Чем вы, кстати, объясните протестные настроения, которые вывели людей на улицы Минска?

– Средний класс, который сформировался благодаря социально-экономической политике Лукашенко, выступил не на его стороне, возжелав себе нового лидера – банкира.

На умопомешательство ещё некоторой части общества повлиял коронавирус и нежелание Лукашенко вводить локдаун, а также зарубежные телеграм-каналы, полностью взявшие в то время под контроль медийное пространство.

– Вот вы сказали про локдаун, а я вспомнил парад Победы, который прошёл в Минске 9 мая 2020 года, в разгар пандемии, когда весь мир охватила паника… Я смотрел этот парад несколько раз и испытывал чувство огромной гордости за белорусов. Вы одни отважились на этот шаг, и несчётное число людей из самых разных стран были душой вместе с вами.

– Теперь, спустя время, все убедились в правильности решения не вводить локдаун, а ведь это было основным триггером, выведшим протестные настроения в тренд 2020 года.

– Убедились в правильности решения не вводить локдаун… А за долгие годы, что Лукашенко у власти, нельзя было убедиться, что за ним республика как за каменной стеной? Что он живёт не для себя, а для людей?.. Вот он сравнительно недавно заявил, что этот президентский срок будет для него последним. Может быть, в сердцах сказал – не знаю, но убеждён, что он должен оставаться у власти так долго, как это позволит ему здоровье. По примеру легендарного Фиделя Кастро, без твердого правления которого, Куба вряд ли бы устояла. Что вы думаете на этот счёт, Юрий Валерьевич?

– С учётом того, что Лукашенко является отцом-основателем первого независимого белорусского государства, его опыт, личные связи и потенциал могут и должны быть использованы на благо государства. В проекте Конституции, который планируется вынести на всенародное обсуждение (референдум) в феврале 2022 года, вводится новый орган высшей представительной демократии – Всебелорусское народное собрание. Мы будем просить Александра Григорьевича войти в состав и возглавить этот орган, который будет иметь высший юридический статус. Я согласен с мнением, что президент Лукашенко должен влиять на политические процессы в стране так долго, как это позволит здоровье.

– Зачем же вы тогда входили в штаб объединённой оппозиции?

– Для того чтобы понять глубину деградации политиков, провозгласивших себя «новой альтернативой», нужно было посмотреть всё изнутри и дойти до понимания того, что некоторая усталость общества от Лукашенко (всё же с 1994 года руководит!) могла привести к развалу страны.

– Возможно, усталость у части людей присутствовала, но когда в качестве альтернативы Лукашенко предложили Тихановскую, то даже и уставшие, здраво рассудив, пошли голосовать за Лукашенко, потому что у людей сработал инстинкт самосохранения…

– Это было голосование не за Тихановскую, а голосование против действующей власти.

– Спасибо вам большое за честный разговор, Юрий Валерьевич. Мы с вами потомки белорусских партизан, и это греет душу. Наполеон и Гитлер тоже замышляли «взять толпой», за собой вели едва не всю Европу, но у них не вышло ничего. И у нынешних тоже не получится. Жалко только, что людям принесут страдания и будет много жертв.

2021 год