Текст книги "Чудеса в решете"

– Улочки узкие, – заметил, зевая, Антон. – Как тут повозки проходят? Им же надо как-то на рынок попасть.

– А рынок не в городе. В городе лишь лавки мясников, зеленщиков и прочей мелочи. Основная торговля налажена в речном порту. А туда товар поступает в основном по реке. Мы сейчас выйдем из города и обойдем его с севера.

– А что, у рынка нет постоялых дворов? – зевая и прикрывая рот ладонью спросил Антон.

– Есть. Как не быть.

– Почему мы тогда здесь остановились, а не у рынка?

– Потому что с нами благородный сквайр, и он, согласно правил чести, должен останавливаться в городе, а не рядом с простолюдинами у рынка.

– Боже мой! – хмыкнул Антон. – Сколько нелепых условностей! Люди только и делают, что усложняют себе жизнь.

– Ты тоже это заметил? – поддакнул смеющийся шер.

Через двадцать минут неспешного шага они вышли к реке. Уже издалека слышался многоголосый шум, царивший на припортовом рынке. Сначала начались длинные ряды складов, построенных из толстых стволов деревьев, а за ними уже показался и сам рынок. В центре шли добротные торговые магазины, которые здесь называли лавками, а по бокам и дальше по берегу – навесы со столами.

Шер уверенным шагом, как ледокол, раздвигающий льдины, прошел сквозь толпу в первую лавку. Там продал один комплект брони и оружия. Антон молчал и не вмешивался. Он видел, что купцы с Торвалом не торговались, они давали ту цену, которую назначал шер. Единственное, что вызывало их скрытое недовольство, он сразу отметал в сторону медь. Или говорил ее цену. С ним не спорили, давали серебро и часть меди, но уже по другому курсу. За полчаса они наторговали шестьдесят таланов серебром и двадцать медью. Остался еще строевой конь. Но Торвал сказал, что его продаст завтра.

– Пошли покупать, что нужно тебе, Антей. У тебя нет приличной одежды и сапог. Выглядишь ты… – он не договорил и махнул рукой.

– Пошли сначала туда, где продают хорошую обувь, – обрадовался Антон. Все заработанные деньги были у шера, и Антон даже не пытался их забрать.

– Ну, раз ты из сармитов, пошли в лавки имперцев. – Он уверено повел Антона направо. Под навесом висели сапоги разных цветов, ремни… и Антон с удивлением увидел ковбойские сапоги-казаки. Искусно расшитые, с каблуком и без каблука, высокие и как батильоны. На любой вкус. Он сразу выбрал три пары высоких сапог, примерил и остался доволен.

– Может, вам, ваша милость, еще и без каблука показать? – предложил продавец. – Есть также с бронзовыми наколенниками боевые сапоги.

– Без каблука не надо! – отрезал Торвал. – У сэра стремя прямое[15]15
  Прямое стремя – с прямой подножкой, площадкой, на которую всадник ставит ногу. Округлые стремена в основном использовали кочевые народы. Те, про представителей которых говорили, что они по земле ходить умеют хуже, чем ездить на коне.


[Закрыть]. А с бронзовыми накладками можно посмотреть. – Он внимательно повертел сапоги в руках и поморщился. – Нет, не годится, тут одна медь. Еще одну пару без накладок, и все берем за серебряный талан.

Антон не спорил, он доверял мнению шера. Антон в это время перебирал ремни и нашел необычное снаряжение. Отдельно, весь в пыли, висел пояс с ременной портупеей[16]16
  Портупе́я (фр. porte-épée; дословно porter – «носить» и épée – «меч») – часть военного снаряжения, ременная или галунная перевязь в виде ремней (галуна) различной длины и ширины, перекинутая через одно или два плеча для ношения холодного оружия.


[Закрыть]. На поясе и ремнях были ножны, а в них странные тонкие стилеты с шаром ближе к острю, длиной они были сантиметров двадцать пять. Он сразу понял, что это метательное оружие. Тайной страстью Антона было метание ножей, и сейчас он, увидев эти стилеты, почувствовал в них нечто родное.

– Что это? – небрежно спросил он.

– Э-э. Это…

– Это оружие сумеречных убийц, – ответил за Антона шер. – Странно, что таким товаром торгуют здесь! – Он многозначительно посмотрел на торговца.

– Это… Это просто случайно попало ко мне. Уступлю за один… нет за пятьдесят дибар.

– Мы у тебя взяли четыре пары сапог, – с расстановкой стал говорить Торвал, – еще возьмем… – он осмотрелся. – Еще возьмем два колета[17]17
  Колéт (франц. collet – «воротник») – мужская короткая приталенная куртка без рукавов (жилет), обычно из светлой кожи, надевавшаяся поверх дублета в XVI–XVII веках.


[Закрыть] для сэра, а эту сбрую ты отдашь в подарок, чтобы не иметь неприятностей с орденом Рассвета. И скажешь нам спасибо, что мы первыми заметили этот товар.

– Хорошо! Хорошо! – заюлил торговец. – Спасибо вам и выбирайте колеты.

Купленный товар Торвал сгрузил в тюк и повесил на коня. Они прошли еще один ряд, где продавалась кожаная броня, и Антон с огорчением понял, что она тоже недешево стоит. Защищает плохо, но стоит как половина кольчуги.

– Ничего для стражи брать не будем? – спросил Торвал, заметив кислый вид Антона.

– Нет, у меня появились кое-какие мысли. Нам нужен специалист, который умеет делать щиты.

– Оружейник, значит? – Ну, пошли на площадь рабов. Там есть товар на любой вкус, – предложил он.

Отдельно на свободном участке берега, возле низких бараков, сидели, опустив головы, те, кому не посчастливилось стать рабами. Стоящие рядом с ними люди громко расхваливали свой товар. Антон закрыл разум от этих криков и, не обращая на них внимания, молча шел за шером. Ему было безумно стыдно за себя и жалко всех этих несчастных, но он ничего для них сделать не мог.

Шер невозмутимо и неспешно обходил торговцев. О чем-то говорил, спрашивал, отрицательно качал головой и шел дальше. Его не интересовали ни девушки, ни молодые крепкие рабы.

Задумавшийся Антон, бредя следом за шером, не заметил, как тот остановился, и уперся в спину Торвала. Посмотрел над его головой, на то, что привлекло внимание шера. Торвал стоял у небольшой кучки немолодых рабов.

– Кто тут у тебя? – спросил шер торговца рабами. Пузатый работорговец небрежно махнул рукой. – Одни остатки, мой господин. Я уже расторговался, этих отдаю почти даром. Вон тот бывший гладиатор, – показал он на смуглого жилистого старика. – Удивительно, как он дожил до своих лет. Хозяин арены продал его, потому что раб оказался слишком гордым и выкупаться не стал. Рядом грек, он слишком болтлив и заносчив, надоел молодому хозяину, которого он воспитывал, и тот, возглавив семью, продал его. Тот, – он показал на худого изможденного мужчину, – краснодеревщик, но у него больные руки. Если их заберете, то баб отдам бесплатно. Они из пустыни Абоб, кочевники, по-нашему ничего не понимают, жмутся друг к другу и цепляются друг за друга.

Антон не удержался и удивленно проговорил:

– Вы, уважаемый, так откровенно рассказываете о своем товаре… мне просто удивительно.

– Э-э, ваша милость, я торгую рабами с детства, мне это дело отец передал. Вы видите, у всех полно рабов, а у меня всего восемь. Это потому, что Раама все считают честным торговцем. На всякий товар есть покупатель. И ему нужно рассказать, что он покупает. Я вижу, они вас заинтересовали, эти рабы, я прошу за всех два империала. А вы думайте, как можно применить этих рабов.

– Мы их берем, – неожиданно произнес Антон. – Но раз вы честный продавец, назначьте честную цену этим старикам и бабам. Не каждый сможет найти им применение.

– Хороший ответ, ваша милость, сразу видно умного человека. Честная цена за них три империала, но мне нужно завтра убывать, и я хочу их продать сегодня…

– Хорошо, мы придем завтра, а вам придется о них заботиться и кормить еще сутки, – спокойно ответил Антон, – и если не сговоримся, то повезете их обратно или утопите в реке по дороге. И один империал, который вы могли бы иметь от кучи мусора, упустите. Раз вы купили этих рабов, значит, знали, что продадите.

После слов о куче мусора гладиатор усмехнулся, а старик-грек возмущенно поглядел на Антона.

– Верные слова, ваша милость, но и вы останетесь без рабов…

– Зато у меня останутся мои деньги, – усмехнулся Антон. – Они есть не просят. Пошли, Торвал.

– Стойте! – остановил его торговец. – Согласен на империал. Вы странно торгуетесь, но, надо признать, умело. Умеете быть убедительным.

– Что скажешь, Торвал?

– Деньги ваши, сэр, цена приемлемая, при условии, что вы знаете, что делать с этим мусором. Бабы пойдут в поле работать, а что с этими делать?.. Даже не знаю. Если только устроить бой между гладиатором и этими двумя.

– А что, хорошая идея. Сила тела против силы ума, – засмеялся Антон. – Берем. Но только, уважаемый, у нас остался империал серебром без одного талана. Но я добавлю к нему эти рыцарские сапоги. – Антон достал сапоги Робарта. Что скажете?

Торговец вытаращился на ношеные сапоги. Недоуменно посмотрел на Антона и спросил:

– Вы шутите?

– Это не просто сапоги. Это сапоги рыцаря Рассвета, он их носил и в них творил чудеса. Часть его силы осталась и в сапогах.

– И что это за сила?

– Врать не буду, не разобрал точно, – ответил Антон. – Но в них меня не могли убить семеро мечников, хотя я еще не рыцарь.

Удивленный торговец посмотрел на шера.

– Он говорит правду, – кивнул шер, – все так и было.

Торговец даже вспотел. Все знали, что шеры не умеют лгать. Но и шер знал, что правду можно сказать по-разному. Торговец буквально вырвал сапоги из рук Антона.

– Что поделать. Иногда приходится торговать себе в убыток, давайте деньги и сапоги.

– Отведешь товар к постоялому двору «Бородатый лис». Скажешь, для сэра сквайра Антея Алуринского, – рассчитавшись, дал указание шер.

– А перед этим помоешь их в реке. Воняют сильно, – не преминул добавить Антон.

– Ты зачем потратил на них целый империал? – удалившись от торговца, спросил Торвал. – Тебе своих баб не хватает, изюминку ищешь?

– Бабы отданы бесплатно, а на стариков у меня имеются планы.

– Планы? Какие могут быть планы? Почетные похороны? – удивился шер.

– Гладиатор сумел дожить до старости. Значит, отменный боец. Он будет тренировать меня и стражников. Сколько стоит учитель-мечник?

– Серебряный талан в неделю, не меньше.

Вот, а у меня будет бесплатный учитель.

– Согласен, это хороший выбор, а грек тебе зачем?

– Он будет меня учить. Рассказывать о мире… О том, о сем, что знает сам, и я тогда честно могу сказать, что меня учил грек. А это статус для благородного человека.

– И это умно… а больной мастер тебе зачем?

– Я его вылечу, и он будет делать щиты и еще кое-что…Чего я пока до конца не продумал.

Шер некоторое время шел с задумчивым видом. Молча разглядывая землю под сапогами.

– Все-таки у тебя в роду были финики, – прервал он молчание. – Ты купил трех мастеров, пять баб и продал старые вонючие сапоги отца за серебряный талан. Наговорил с кучу и не соврал. Это не могла бы сделать даже Франси… и я тоже, кстати… Вот она удивится! – И он заржал, как стоялый конь, увидевший кобылицу. – А знаешь, что? – сказал Торвал когда вдоволь насмеялся, – тут недалеко есть скупщик. Иногда у него можно найти интересные вещи, каких нет у других торговцев, и можно купить одежду для твоих стражников. Их-то одежда с такими тренировками, какие устраиваешь ты, скоро вся поистреплется.

– Пошли, – равнодушно отозвался Антон. Ему было тяжело находится на рынке рабов, и он хотел побыстрее его покинуть. В его земном понимании, продавать людей как скот нельзя. Это… неправильно.

Они прошли вдоль крытых навесом прилавков со всякой всячиной и вышли к добротно сделанной лавке. В лавке их встретил услужливый продавец-хозяин.

– Что угодно господам? – согнувшись в поклоне, подобострастно улыбаясь, спросил он.

– Нам угодно посмотреть, что у тебя есть интересного, – ответил шер и стал оглядываться. Всюду на стенах были развешаны одежда, обувь. На прилавке стояли статуэтки. Лежали пара кинжалов. Книги в кожаных переплетах. Стальной шлем с забралом, прикрывавшим глаза.

– Есть! А как же! – обрадовался хозяин и с важным видом вытащил из-под прилавка и поставил перед покупателями высокое серебряное блюдо. – Почти полный столовый сервиз! – гордо произнес он.

– Да уж! – покачал головой Антон, разглядывая фамильный герб на блюде. – Вот же верно говорят, что не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Прямо чудеса в решете, да и только! – Он улыбнулся и вытащил из-под туники на бронзовой цепи медальон, на котором был изображен черный эмалевый коршун в белом серебряном круге. Герб в точности совпадал с тем, что был выбит на блюде. – Я даже знаю, откуда он у тебя. Тебе его принесли семеро наемников, которые украли его у меня, сбежав со службы.

Хозяин лавки побледнел, как мел.

– Да ты не бойся, – успокоил его Антон. – Я этих ребят убил, можешь спросить у шера, он свидетель. Антону как сержанту полиции также стало понятно, что является основным доходом этой лавки – скупка краденного. Вот почему при этом дешевом товаре, который выставлен напоказ, у него такая добротная лавка.

– Свой сервиз я заберу. Так что ты ничего не выгадаешь, но и не потеряешь. За товаром или деньгами Чаба с Фулолом уже не придут. Но у меня к тебе есть предложение, которое может быть выгодным для нас обоих. Я понял, что ты занимаешься скупкой краденного…

– Ваша милость, да ни в жизнь… – воскликнул хозяин, его лицо покрылось каплями пота.

– Я не собираюсь тебя выдавать шерифу, но ты сам понимаешь, чтобы обвинить тебя, достаточно лишь моего слова. Слово сквайра, который узнал украденный у него сервиз. И тебе нечего будет возразить, потому что на сервизе стоит герб. Тебя обманули, сказав, что хозяин сервиза умер и наследников у него нет. Ну так что, будем разговаривать?

Хозяин пробормотал что-то нечленораздельное, потом выпил из кувшина воды и откашлялся.

– О чем, ваша милость? – с трудом спросил он.

– Меня интересует золото и серебро. Ну, можно еще дорогие вещи посмотреть. Еще раз хочу тебе сказать. Я хочу их покупать, а не отбирать. Выгода обоим. Я дешевле покупаю. Ты получаешь свою прибыль. Как тебе такое предложение? Интересует?

– Ваша милость, нет ничего из того, что вы сказали. Я честный…

– Значит, ты не понял меня, – со вздохом сожаления произнес Антон. – Торвал, зови сюда стражу. Мы обвиним хозяина этого магазина в скупке краденного. При обыске, я думаю, много чего найдут. Все не спрячет, да и палач язык развяжет…

– Стойте! – в страшном испуге закричал торговец. – Я все понял. Мы можем договориться… – казалось, торгаша сейчас хватит удар. Он был бел, как мел. И зубы его выбивали неслышную, но хорошо видимую барабанную дробь. Он на негнущихся ногах вышел из-за прилавка.

– Надо лавку закрыть, – проблеял он. – Товар не здесь. – Он закрыл дверь лавки на засов изнутри и направился к двери за прилавком.

– Стоять! – негромко, но решительно приказал Антон. Что может находиться за дверью таких «малин»[18]18
  «Малина» – на блатном жаргоне воровской притон, тайное место, например, квартира или загородный дом. При этом обычное место тусовки называют «хаза». Произошло слово от еврейского «мэлюна» – ночлег, убежище, укрытие.


[Закрыть], он хорошо знал.

– Там твои подельники? – спросил Антон. – сколько их? Я сейчас туда войду и убью их всех. – Антон вытащил меч. А ты, Торвал, если там будут бандиты, оторви ему яйца. Они больше ему не понадобятся.

– Стойте! – опять вскрикнул торгаш. – Там трое. Моя охрана.

– Товар тоже там?

– Да.

– Скажи своим ребятам, чтобы пошли погуляли. – Антон приставил к спине трясущегося торговца меч. – Ну поживее, нам некогда.

Торговец приоткрыл дверь и крикнул:

– Хромой, идите погуляйте. У меня тут дела нарисовались.

Следом послышался шум и стук дверей.

– Надо за ними дверь закрыть, – обернувшись, сказал он Антону.

– Торвал, сходи с хозяином и проследи.

Шер просто толкнул в спину торговца, и тот влетел в комнату. Следом зашел Антон. Это был склад. На полу лежал истертый коврик.

– Давай договоримся. Я не скупаю краденное, – спокойно продолжал разговаривать Антон. – Откуда мне знать, как у тебя появился нужный мне товар? Я покупаю то, что мне нравится.

Скупщик немного помялся и, подняв коврик, открыл люк, залез внутрь и вылез с ящиком в руках. Закрыл люк. При этом руки у него дрожали. С мрачным лицом постелил коврик. Несколько раз его поправил.

– Тут смотреть будете или там? – он кивнул на торговый зал.

– Там, – ответил Антон.

В ящике оказались в основном золотые изделия с драгоценными камнями. Кольца, медальоны, серьги. Цепей не было. Видимо, их смогли продать или переплавить. Многие вещи были помяты, потеряли свою форму.

– Сколько здесь по весу? – спросил Антон.

– Примерно один имперский таузен, – ответил шер.

– У меня есть весы, можно взвесить, – все так же мрачно произнес торгаш.

– Да я и так вижу, не надо взвешивать, – отмахнулся Торвал. Сколько ты хочешь за все это? Учти, ты такое в этом городе не продашь.

– Тридцать таланов.

– Сколько? – удивился Антон.

– Ну хорошо, двадцать пять.

– Да я не о том, чтобы уменьшить твой доход. Если тебя устроит тридцать таланов, я заплачу, главное чтобы ты понимал, со мной выгодно сотрудничать, а не пытаться, как те семь недоумков, меня убить.

– Хватит двадцати восьми таланов, – уже более спокойно ответил скупщик.

Шер с невозмутимым видом отсчитал двадцать таланов серебром и восемь медью. Скупщик уже повеселел.

«Еще бы, – подумал Антон, – он сбагрил залежалый товар и получил большой куш, так, словно бы он упал ему с неба».

– Есть одежда, – деловито предложил скупщик. Бархат, шелка, тонкое сукно. Все в хорошем состоянии. За мешок возьму два талана.

– Хотелось бы посмотреть, что покупаем, – ответил Антон.

– Да без проблем, ваша милость, сейчас принесу. Он живо сбегал на склад и принес туго набитый мешок одежды.

– Торвал, я в моде не разбираюсь, посмотри, что там? Стоит это покупать или нет?

– Для вашей стражи сэр? – насмешливо спросил шер.

– Нет, для меня и приближенных.

– Тут бабское есть. Его смотреть? – нагнувшись и вытаскивая из мешка одежду, спросил шер.

– Смотри, может, у нас дамы появятся.

– Одежда из разных мест. Есть имперская. Есть восточная. Можно брать. Но не дороже, чем полтора талана. Ее в порядок нужно приводить.

– Согласен, – тут же ответил скупщик и радостно потер ладони. Получил полтора талана и уставился на Антона.

– Чего смотришь? Выноси мой сервиз! – напомнил ему Антон. Скупщик сник и поплелся на склад.

Нагруженный конь тащил тюки с товаром обратно на постоялый двор. Торвал шел и рассуждал:

– Эх, если бы твой отец был таким удачливым. Вот бы мы зажили. И тебе хорошее наследство оставили бы. Но он был другой… Сначала горел тем, что старался искоренить колдунов, потом… а ладно, чего вспоминать. Ты что хочешь из золота сделать?

– Империалы.

– Я так и понял. Три десятка, а то и больше выйдет, как раз для барона выход заплатишь, и еще останется. У меня есть один, еще старого императора. Их начеканим. А то новые то с лицом Домициана, то с лицом Домиции… затем, резко оборвав эту тему, стал говорить о другом.

– Ну-ка помоги мне посчитать. Значит, мы наторговали семьдесят пять таланов…

– Вобще-то восемьдесят, – поправил его Антон.

– Это я тебя проверял, – оскалился Торвал.

Два отдали за сапоги и колеты. Девять и волшебные сапоги за рабов. Он вновь стал смеяться. Отсмеявшись, спросил:

– На чем я остановился?

– Что на рабов мы потратили девять таланов.

– Ага. Двадцать восемь на золото и полтора талана на тряпки. Еще купили мне инструмент на полтора талана. Итого… Это сколько мы потратили? – спросил он.

– Сорок два потратили. Тридцать восемь таланов осталось. – подсчитал Антон.

– Хорошо живем, – подходя к постоялому двору, обрадованно произнес шер. Рабами вот обзавелись…

– Какие рабы? Кто купил? – услышали они крики на постоялом дворе. Вот это рабы?! Это стоящие в очередь на отпевание! А эти пустынные шлюхи к ним в придачу. Обманули милорда! Поубиваю сволочей! Забирай свой товар и возвращайся, негодник. Я сама разберусь с этими жуликами. А?.. А?.. Вы видели, до чего дожили, люди добрые! – кричала Франси.

– Ну Франси дает, – засмеялся шер. – Дай ей волю, она тот корабль, на котором Раам поплывет, по досочкам раскатает.

– Как это ты ничего не знаешь… Забирай, говорю…

– Франси, не кричи, – Антон вошел во двор и спокойно посмотрел на разъяренную женщину и невозмутимо стоящего надсмотрщика за рабами. – Это я купил этих людей. Если тебе непонятно почему, могла бы спросить сначала у меня, а потом уже думать, кричать тебе или нет. Мне странно, что ты считаешь меня недоумком.

Женщина опешила и замолчала. Стушевалась и стала оправдываться:

– Я так не считаю, милорд, кто вам такое сказал?

– Ты только что всем говорила, что меня обманул жулик. – Антон не на шутку рассердился. Когда его обвиняли в глупости, он всегда сердился, не показывал этого начальству, но остальным спуску не давал. Он знал свои недостатки, но откровенной глупости среди них не было. По крайней мере он так считал. – Если меня так легко обмануть и подсунуть трех стариков вместо молодых рабов, стало быть, я недоумок. Все просто. А теперь послушай меня. Я дал тебе право сидеть рядом с собой, но не давал права обсуждать мои решения и отменять их. При отце вы не смели даже клопов потравить. А теперь ты так осмелела, что отменяешь мои решения. – Антон, не в силах остановиться, завелся. – Мне вернуть тебя опять в кухарки?

– Простите, милорд, я была неправа. Я не знаю, как это случилось… – Франси уже беззвучно плакала и была так искренна в своих чувствах, что Антон проникся к ней жалостью.

– Ладно. Прощаю, Франси. А теперь я тебя познакомлю с нашим приобретением. Это мастер-гладиатор. Я не знаю его имени, но он достоин уважения, потому что смог дожить до старости и сохранить чувство собственного достоинства. Он не стал себя выкупать у алчного хозяина арены, потому что считал, что свободу заслужил.

– Я правильно понимаю? – обратился Антон к гладиатору. Тот вскинул подбородок и посмотрел прямо в глаза молодому хозяину.

– Все верно, господин, – ответил он.

– Это ученый грек, который обладает обширными знаниями и тоже достоин уважения за свою ученость. Он честен и требователен, потому его и продали.

– Верно говорю? – Антон посмотрел на крупного черноволосого мужчину с проседью.

– Верно, господин.

– А это мастер-краснодеревщик. У него больные руки, которые ты вылечишь. Хозяин не стал тратиться и лечить его артрит, он просто его продал.

Всем им я дам свободу. Они это заслужили. Пусть не у меня. Я только хочу, чтобы они у меня поработали.

– Если захотите остаться навсегда в моем замке, – он повернулся к троим рядом стоящим мужчинам. – Вы ни в чем не будете знать нужды и будете свободными. Захотите уйти – сможете уйти через два года куда захотите.

– Ты, хозяин, правда дашь мне свободу? – спросил стоявший насупленным гладиатор. Он, набычившись, недоверчиво смотрел исподлобья.

– Да, дам.

– И что я должен буду делать?

– Учить меня владеть тем оружием, которым владеешь сам, и тренировать мою маленькую дружину из крестьянских сынов.

– А как же тогда твои слова, что мы мусор?

– А ты не понял? – спросил насмешливо грек. – Господин так сбивал нам цену.

– Господин, – обратился он к Антону. – Если вы сделаете меня свободным, мои знания и опыт послужат вам.

– Договорились. Тебя как зовут, грек?

– Аристофан, мой господин. Я не грек, я эгеец. Наш полис стоит на берегу Эгейского моря, и поэтому нас часто называют просто греками. Хотя такого народа, как греки, нет.

– А страна такая есть? – спросил, улыбаясь, Антон. Он уже почувствовал ученость грека на себе.

– Страна есть. По названию полуострова.

– Ну и хорошо. Я знал такую страну, как Германия, где жили одни немцы.

Грек упер взгляд в небо и задумался. Пользуясь его молчанием, гладиатор произнес:

– Я тоже готов служить вам, господин.

– А ты? – Антон спросил у замершего краснодеревщика. Тот вздрогнул и замялся.

– Я… я…

Грек отвесил ему подзатыльник.

– Не мямли!

– Я к-к-к-как все! – заикаясь, ответил тот.

– Понятно. Осталось разобраться с освобожденными женщинами востока.

Он подошел к замершей кучке женщин. Они цеплялись руками друг за друга и, прикрывшись платками, смотрели на представление, которое устроил Антон, худыми замученными зверьками.

– Так, Зульфия! Зухра! Зарида!.. – вспомнив кино «Белое солнце пустыни» насмешливо проговорил Антон. Две женщины, стоящие первыми, вздрогнули. Та, что стояла впереди, прикрывая своим телом других, неожиданно спросила на общеимперском:

– Откуда, господин, знает наши имена?

– Мгм. Не дуры, значит, – вслух удивился Антон. – Притворялись. Имена узнать нетрудно. Мне их сообщил… в общем сообщило Белое солнце пустыни. Но то, что вы говорите и понимаете имперский язык, я не знал. Гюльчатай среди вас нет?

– Не-ет, – неожиданно в один голос заревели женщины. – Она померла-а.

Оторопели все, в том числе и Антон. Он просто пошутил, а оно вон как вышло.

– Так! Отставить плач! – скомандовал Антон, и плач мгновенно прекратился. – Что вы умеете делать?

– Мы можем ткать ковры, ткани. Шить одежду. Пасти верблюдов, готовить мансаф[19]19
  Ма́нсаф (араб. منسف‎) – традиционное иорданское блюдо из баранины в соусе из ферментированного сушеного йогурта.


[Закрыть], играть на думбеке и на удде[20]20
  Думбек и удд – восточные музыкальные инструменты.


[Закрыть]…

– Хорошо, ткачихи мне нужны. Купим вам ткацкие станки… и все, что нужно.

Замуж хотите?

– Хотим! – хором воскликнули пять женских ртов.

– Хорошо работайте – и купите себе мужей. Каких выберете.

Антон оглянулся и увидел удивленные широко раскрытые рты всех, кто слушал это представление. В том числе и надсмотрщика. Он опомнился первым.

– Я их забираю! – воскликнул он.

– Пшел вон, пес смердящий! – кинул в его сторону Антон. – Нето шеру на ужин отдам. – Надсмотрщик посмотрел на показавшего в смехе зубы шера и поспешил ретироваться.

– Забирай, Франси, пополнение и определи их на ночевку. Деньги у тебя еще остались?

– Практически нет, – ответила она.

– Десять таланов тебе хватит?

– Конечно! – радостно воскликнула Франси.

– Выдай ей, Торвал. Иначе она нас голодом заморит. Шер, беззвучно смеясь, отсчитал ей десять монет.

– Тебе бы поучиться у своего милорда торговать, – продолжая смеяться, заявил он. – Сэр умудрился продать работорговцу старые сапоги своего отца за талан серебра. – Он оставил стоять с открытым ртом Франси и, махнув рукой Антону, предложил ему следовать за ним в харчевню постоялого двора. На пороге он обернулся.

– Забыл сказать, Франси. Твой милорд вернул столовый сервиз, украденный наемниками. – И, громко хохоча над пораженным видом женщины и произведенным эффектом, зашел в харчевню.

Но Франси быстро пришла в себя. Она сурово посмотрела на женщин.

– Чего рты разинули, бесстыдницы? На уде они играть умеют! На мужском уде любая баба играть умеет. Тут ума большого не надо. Посмотрим, какие вы ткачихи…

– Госпожа, удд – это такой струнный инструмент, а не то, что вы подумали… – загомонили женщины наперебой.

– Ну так бы и сказали, мандалайка.

– Госпожа, мандалайка – это то, что у женщин… Между ног.

Антон, смеясь и качая головой от этого женского разговора, оставил их. Утром он встал злой и невыспавшийся.

– Я с тобой, Торвал, в одной комнате больше спать не буду…

– Так не спите, кто вам, сэр, мешает. Постоялый двор большой… Ты давай, Антей, поднимайся. Продадим лошадь. Пройдем по портняжкам, и домой надо возвращаться. Еще надо нанять воз, Зузру с Мухрой довезти. С их мандалайками! – и он, не выдержав, расхохотался. – Мне как Эрзай их разговор передал, так я всю ночь уснуть не мог…

– Спал ты как… – Антон запнулся, не зная, какое слово подобрать. – И храпел… Надо бы наших новых слуг приодеть. А то все оборванные. Бабы вроде ничего, в шароварах и платках. Купим ткани, они себе сами пошьют.

– В чем проблема? Пошли к скупщику, у него много чего есть. Завтракать будешь?

– Нет.

Взяв с собой троих новых слуг, Антон и Торвал отбыли на рынок.

Перед уходом в дверях их встретил гладиатор.

– Господин? Мне бы какое оружие, я бы вас охранял, – попросил он.

– А тебя как зовут?

– Сильтак, господин.

– Оружие, говоришь? А давай! Торвал, отдай ему снаряжение сумеречного убийцы.

Шер хмыкнул, но вернулся в комнату. Вышел и протянул портупею с дротиками Сильтаку. Тот ловко все нацепил, подогнал под себя, вытащил пару дротиков и на глазах изумленного Антона лихо закрутил их одними пальцами. Затем так же ловко вогнал их обратно в кожаные ножны.

– Пойдет, – удовлетворенно произнес он. – И колоть можно, и кидать.

– Ты раньше с такими сталкивался? – спросил Антон.

– Да, господин, был один такой умелец… недолго прожил.

– Недолго, говоришь? Ну, пошли, охранник.

Грек презрительно поглядел на оружие, но промолчал. Краснодеревщик старался быть незаметным и прятался за спину грека.

На рынке, пока Антон глазел по сторонам, ему на ухо шепнул Сильтак:

– За нами один тип все время ходит.

Антон кивнул, показывая, что понял.

– Ты его сюда привести сможешь, не убивая?

– Сделаю, господин, – ответил гладиатор и тут же растворился в толпе покупателей. Антон стоял и смотрел на сапоги одного бедного сапожника. Он взял один сапог в руки и долго мял его. Низ у него был из толстой кожи, а верх брезентовый. – Сколько у тебя таких сапог? – спросил он.

– Двадцать пар, Ваша милость.

– А еще наделать сможешь?

– Если будут покупать, то да, смогу.

– Сотню сделаешь?

– Сотню?

– Да! Давай сделаем так. Я тебя на время возьму в свой замок. Там ты наделаешь мне сотню пар сапог разного размера. Буду поить, кормить и оплачу заказ по выполнении сполна.

– Э… Э… я не знаю…

– У тебя их никто не купит кроме меня, – напористо продолжил Антон. – У тебя нет денег на хорошую кожу, и ты используешь ткань на голяшки, так что лови удачу, и жду тебя с сапогами на постоялом дворе «Бородатый лис». Через пару часов мы убываем…

– Вот, господин, тот, кто за вами следил – произнес гладиатор, подводя к нему маленького щуплого мужика.

– Тебя послал скупщик? – спросил Антон. – И говори правду. Иначе он продырявит тебе бок. Мой охранник не любит, когда за ним подглядывают. Он нервничает, а когда он нервничает, он просто убивает. – Способы психологического давления Антон изучил неплохо и этим сейчас пользовался. Этот мир был еще примитивен, и благородный сквайр вполне мог позволить убить простолюдина, если бы подумал, что его чести нанесен урон.

– Да, ваша милость! – испугался мужичок. – Но я просто ходил следом и все…

– Иди скажи скупщику, что я скоро приду. Мне надо подобрать одежду и обувь моим слугам. Видишь их? – Антон указал на троицу. Мужик усиленно закивал.

– Отпусти его, Сильтак.

Сильтак отпустил руку мужика и толкнул того в спину.

– Шевелись! – подогнал он его.