Текст книги "Чудеса в решете"

В трапезной он увидел Ксилу. Женщина была умыта, переодета и выглядела на двадцать лет моложе. Волосы заплетены в косу и красиво уложены на голове, открылась длинная шея, и лишь худоба немного портила впечатление. Ксила встала со стула и, расправив платье, присела в поклоне. На ней было платье из тюка, что купили у скупщика, темно-зеленое, подчеркивающее ее происхождение. Франси знала, что делала. Антон остался доволен.

– Привет, Ксила. Ты одна приехала? – спросил он, проходя в трапезную.

– Добрый день, милорд. Нет. Мужчин Франси отправила в горную деревню, а меня оставила тут.

– Правильно сделала. Хорошо выглядишь, прямо настоящая благородная дама. Впрочем, ею ты и являешься. Скоро у меня будет свой двор благородных господ, – засмеялся он. – Какие новости? Что слышала?

– Кое-что слышала, милорд…

– Для тебя я сэр Антей. Говори… Сначала сядь. – Антон уселся и, сложив руки в замок на столе, внимательно посмотрел на женщину. Ксила уговаривать себя не стала, села, продолжила разговор:

– Рассветные покинули свою обитель. Что-то у них там произошло. Ее охраняют пятеро наемников. Старых наемников они прогнали, посчитали, что вы подкупили их и выкрали Франси и шера. Наемники поклялись вам отомстить. Наемников привезли новых, из империи. Каких-то варягов. Здоровые такие, с бородами, и дикие. Сопровождают Рассветных.

– А куда они ушли из обители? – спросил Антон. Он понимал, почему те покинули свою городскую обитель. Им мешал проявлять магию освященный крест, спрятанный в пещерах.

– Сняли поместье Рухов в трех льгах от города.

– Понятно. Значит, они все-таки связали это дело со мной.

– Да, сэр.

– Ну и ладно, – улыбнулся Антон. – Обживайся, осваивайся, помогай Франси. Все веселее будет. Хватит тебе по помойкам бродить.

– Я так жить не смогу, сэр, – грустно ответила Ксила. – Рассветные погубили мою жизнь, и мщение горит у меня внутри и сжигает. Я буду там, где смогу им портить жизнь. Буду ездить по их местам расположения и выяснять их планы. А вы будете знать, что они задумали.

Антон скептически хмыкнул:

– Хм… Задумка, конечно, интересная, но как ты сможешь прознать про их планы? Они что, с тобой делиться ими будут?

– Есть много способов, сэр, и не о всех можно рассказывать. Просто поверьте мне. Дайте мне воз и спутника, я поеду в их главную цитадель в этом герцогстве.

Антон на минуту задумался. Конечно, оставлять без внимания такого врага, как служители Рассвета, а Рассветные стали для него именно врагами, не следует, но и поверить женщине было трудно. Хотя… с другой стороны, что он теряет? Хочет заниматься шпионажем – пусть пробует.

– Хорошо, Ксила, пусть будет по-твоему. Я дам тебе в спутники одного из разведчиков. Когда хочешь отправляться.

– Завтра.

– Хм, – вновь хмыкнул Антон. Он не ожидал от нее такой поспешности. – Кем будешь представляться?

– Торговкой. Вы стали добывать медь, вот и буду искать ей сбыт. А лучше наладить производство оберегов, как Закатных, так и Рассветных. Служители этих культов сами их осветят…

– Оберегов? – повторил Антон. – Хорошо, я подумаю.

В трапезной они были втроем. Он, Ксила и Франси. От жены Флапия у него секретов не было, но слугам он, мягко говоря, не доверял.

– Все вопросы по твоей деятельности, – строго проговорил он, – нужно держать в тайне от всех. Обсуждать их мы будем у меня в подземелье.

– Франси, – обратился Антон к сенешалю. Подготовь комнату для дамы Ксилы на одном из верхних этажей, пока она может пожить в моей. Все, о чем здесь говорили, держите в тайне… особенно от Флапия.

Старый слуга не заставил себя ждать, как только Антон произнес его имя, послышались шаркающие шаги, и в трапезную вошел Флапий. С удивлением посмотрел на Ксилу и слегка поклонился.

– Это дама Ксила, мой торговый агент, – представил ее Антон.

Флапий еще раз поклонился и сел за стол.

– Как охота? – спросила его Франси. – Много медведей убили? – она сразу перевела разговор на другую тему. Флапий открыл рот, но Антон его опередил.

– Я убил двоих, но не так, как нужно.

– Это как так? – Франси повернулась к столу всем телом и сложила руки на груди. Флапий странно заерзал. А Антон продолжил.

– Ну, надо было убить рогатиной, а я убил молотом.

Франси прищурилась, подозрительно посмотрела на присмиревшего мужа и спросила:

– Это кто вам такое сказал, милорд?

– Да твой муж и сказал.

– Милорд, медведя на охоте убивают так, как могут. Травят собаками, загоняют в ловчие ямы, и всегда вместе охотятся несколько благородных господ. А вы, значит, были один?

– Ну да, один. – Антон посмотрел на прячущего глаза старика и начал что-то подозревать.

– Флапий? – спросил он – Так ты мне все врал?

– Я не врал, милорд, я хотел, чтобы вам было чем хвастаться. Вы могли бы рассказать барону и всем благородным господам, что охотились один… Я заботился о вашей…

– Флапий, дурень ты старый! – разразилась руганью Франси. – Ты рисковал жизнью нашего господина! Ты совсем из ума выжил?

Старик поднялся и бочком посеменил к выходу.

– А ну стоять! – приказала Франси, и все замерли. Антона отпустило через секунду. Теплый ветерок пробежал по телу, и он почувствовал свободу. Но Ксила и Флапий, не в силах были пошевелиться, словно остолбенели.

Антон махнул рукой.

– Оставь его, Франси, пусть уходит. Один на один с ним разберешься. – Затем, вспомнив, как его ругал старик, усмехнулся:

– Только не убивай. Нам еще на кабана охотиться и на оленя.

Антон не сердился на старика. Недалекого ума старец хотел, как лучше, а получилось… Антон даже размышлять не стал, как получилось, он обратился к Ксиле:

– Ты Инсгмара уже видела? – спросил он. Женщина расцвела в улыбке.

– Да. Он молодец, учится сражаться. С утра вместе с воинами бегает… С ним еще щенок смешной. Он говорит, что это охотничья собака… Спасибо вам, сэр Антей, вы ему подарили вторую жизнь, можно сказать…

– Не за что, Ксила. Ты мне подарила, я ему… Ну ладно, – Антон поднялся, – вы тут не скучайте, а я Торвала навещу. Кстати, Франси, все забываю спросить, рудник как, в порядке?

– Да, милорд, крепеж не прогнил. Инструменты на месте. Ваши крестьяне рады, что вернулись, и староста новый лучше старого. Все хорошо.

– Ну и ладненько – произнес Антон. – Надо бы деревню навестить, а то что я за владетель, если всех своих деревень на посещал. Я же еще и судья…

И вот еще что, с Эрзаем должен был приехать аптекарь. Мы его спасли от Рассветных, его кто-нибудь видел?

– Видели, – усмехнулась Франси. – Он по горам шастает, травы собирает, говорит, что такого материала нигде не видел.

– Так он не ушел, как собирался?

– А чего ему уходить. Его в деревне пригрела вдовушка, а он зелья варит, да местным продает…

– Ты как-нибудь вызови его сюда, поговорить надо. Если он умеет варить эликсиры, то такой аптекарь нам пригодится. И непорядок, что он сам, без охраны, шастает, сожрут звери еще… – И, не закончив мысль, быстро вышел.

Лорд – он и хозяин, и судья. Как решит, так и будет, и никто ему не указ на его землях. Быть в роли судьи ему не нравилось. Несколько раз он разбирал жалобы низинных крестьян и понял, что мало смыслит в местной жизни. Прибегал к помощи Франси. Деревни тоже не имели своих названий, а надо бы их как-то обозвать. Среди людей ходили разные названия. А надо названия узаконить.

Верхнюю деревушку нужно назвать «Медной», а ту, что у замка, Замковой. Просто и понятно.

«Подготовлю указ, – решил Антон. – А судьями назначу старост. Верховным судьей Франси. Надо бы собрать старост и зачитать им свой указ».

В задумчивости он подошел к кузнице. По дороге за ним увязался Патрон. Покрутился для приличия и удрал. Антон насмешливо проводил земного пса мыслью: «Предатель», – и тут же забыл о нем.

Торвала он нашел в кузнице. Шер вместе с Эрзаем рассматривали наконечники для стрел.

– Что обсуждаете? – подойдя ближе, спросил Антон.

– Да вот, наконечники у нас литые из бронзы, – неохотно ответил Эрзай. – Они, конечно, неплохие, но стальные лучше… вот я и говорю, надо еще стальные наделать.

– А стальные наконечники стальную кирасу пробьют? – спросил Антон. Эрзай отрицательно покачал головой. Выпущенные из луков стражи нет…

– Тогда о чем речь? – спокойно пожал плечами Антон, показывая, что проблема ясна. – Делаем, что дешевле и из чего можно наделать больше. А больше наделать можно бронзовых.

Шер засмеялся.

– А я что тебе говорил, друг степей? Стальные ковать – нужна хорошая сталь, и на это уходит много времени. Покупать их невыгодно, дорого дерут. А брать железные глупо. А медь у нас своя, и олово дешево стоит. Ее из империи привозят в огромном количестве. Кроме того, я в бронзу добавляю присадки укрепляющие, и бронза становится крепкая, почти как сталь, только тяжелее, но для наконечников копий и стрел это самое то, что нужно.

Эрзай махнул на него рукой.

– Тебе бы побыстрей и побольше… А стальные все равно лучше. – Он положил на скамью наконечник и, сердитый, ушел.

– Чего это он? – спросил Торвала Антон. – Сердитый какой-то.

Шер повалился на скамью, на которой сидел, и затрясся в беззвучном смехе. Так, лежа, и ответил:

– Жена, которую вы ему, сиятельный сэр, сосватали, не дает.

– В смысле? – переспросил Антон. – Чего не дает?

– То самое и не дает. Говорит: «Я молодая, а одеваюсь, как старуха». Требует шелковый платок и новые шальвары… Краску для волос и еще чего-то по мелочи. А у него денег-то нет. Я так понял, он вам еще должен до самой смерти остался.

Антон сел на скамью и скинул ноги Торвала.

– А ничего смешного, Торвал? Мужику, действительно, стыдно перед женой. Он работает, за одним столом с лордом сидит, а денег нет. Надо ему помочь… да и тебе жену найти. Хватит грязными руками в рот лазить.

– Какую жену? – шер перестал смеяться, сел. И ошеломленно вытаращился на Антона.

– Да любую. Тебе кто больше нравится, пустынницы или имперки?

– Зачем они мне? Не надо мне жены. Мне и так хорошо. Тем более человечу. Что я с ней делать буду?

– То же, что и Эрзай… или у вас этого органа нет?

– Все у нас есть! Только не надо мне никакой жены, не хочу…

– А если шерку найдем молодую?..

– Тем более… Кто я? Да никто! И имя мне никак. Я опозориться перед шеркой не хочу.

– А если мы ее из рабства выкупим? Она тоже будет никто и никак, – ответил Антон.

– Все равно не хочу! – насупился Торвал.

– Ну, не хочешь, и не надо… – спокойно отозвался Антон. – Я прямо сейчас делать это не заставляю.

Торвал, было успокоившийся, после последних слов Антона вздрогнул. Тот же махнул рукой.

– Я о другом пришел поговорить. Посмотри, что у меня есть, – и протянул шеру мешочек с золотом. Торвал высыпал крупицы желтого металла на широкую шершавую ладонь и удивленно пробурчал:

– Золото!.. Надо же! Откуда?

– Вождь горцев отдала десять мешочков за десять комплектов ясеневой брони.

Торвал, не скрывая удивления, покачал головой.

– Вот странный ты человек, Антей. Вроде глупости делаешь, а золото само к тебе к рукам прилипает. Это ж надо, деревянные доспехи за золотой песок продал!

– Это какие я глупости делаю? – обиделся Антон.

– Ха! Какие? Да хотя бы взять те же самые деревянные доспехи. Кто прослышит, на смех поднимет. А у тебя получилось. Да еще продавать начал. Но секрет держи в тайне. На таких доспехах можно озолотиться не хуже, чем на филиссе. Погонишь бревна, захвати десяток комплектов с собой, я степнякам продам. Тут продавать не надо…

– А ты со мной решил на сплав идти? – удивился Антон.

– А как же! – в свою очередь удивился Торвал. – Эрзаю там появляться нельзя, он… – шер замолк словно проглотил слова. – В общем, неважно, почему нельзя. А тебя охранять надо. Сильтак в замке останется, будет его оборонять. Так что мне и ехать. Еще и Аристофана возьмем…

– Кстати, а где он пропадает? – спросил Антон. Я его почти не вижу.

– Сейчас в горной деревне, учит детвору грамоте. А обычно вместе с аптекарем по горам лазит. Нашли они, понимаешь, общий язык.

– Да, аптекарь, – вспомнил Антон, – я и забыл о нем. – Антон задумчиво уставился на лежащий наконечник стрелы. – В замке его не вижу, думал, убежал.

– Да кто же от счастья своего бежит? – удивился Торвал. – Ему тут раздолье…

– А что крестьяне говорят про грека?

– Про Аристофана? – усмехнулся шер. – Недовольны они. Мешает он им. Детишки к работе приставлены, а он их забирает и счету учит.

«Оно вроде и правильно, – подумал Антон. – Детей учить грамоте полезно». Но грек делает это на свой страх и риск. А это нужно как-то узаконить и навести порядок. Детвора по весне, лету, и даже осени родителям помогает. Сорняки выпалывают, сено в стожки собирают, скот пасут, а он со своим учением лезет. Настырный. Еще прибьют невзначай, чтобы не мешал. А потом скажут, что так и было. Шел, споткнулся, упал и умер. Надо определить учебу по зиме. Собрать детишек в одном месте. Школу построить… «Эх! Сколько дел! Сколько дел! А когда успеть?» – вздохнул Антон.

– Ты чего так тяжело вздыхаешь? – спросил насторожившийся Торвал.

– Да вот, дел много, а все успеть не получается.

– А ты выдели главные и начни с них, – посоветовал Торвал.

– А какие главные?

– А это смотря что ты хочешь сделать? – в ответ спросил шер.

– А давай я тебе список дам, Торвал, – обрадовался Антон. – А ты выделишь главные. А то я разобраться не могу.

– Ну, давай, – неохотно согласился шер. – И, знаешь! Я тебе сюрприз приготовил. Он увидел удивление на лице Антона и от удовольствия расплылся в широкой улыбке, став похожим на бородатую луну. Встал и направился к своему сундуку. Вернулся с красиво сделанной стилизованной бронзовой скульптуркой хищного коршуна на деревянной ручке, похожей на топор и клевец[23]23
  Клеве́ц (от «клюв») – односторонний клювовидный выступ на холодном оружии для нанесения точечного удара.


[Закрыть].

Антон взял изделие в руки и повертел. Клюв коршуна был сделан из стали, и концы сложенных вместе крыльев также заканчивались стальным острием с зубцами на лезвии. Вытянутые вниз лапы служили основанием для топорища из ясеня. Это был универсальный боевой предмет. С одной стороны, клевец, с другой топор, наносящий рваные раны. Антон помахал хорошо сбалансированным оружием и восхищенно произнес:

– Это просто прелесть! Это мне?

– Я хочу добавить оружия для стражников, думаю вооружить всех. Десять таких тесел я уже наделал. За основу взял наше горное тесло. В отличие от платонического тесла, вместо чекана – клевец для откалывания породы и топор, как у настоящего топора.

– Классно! А можно, я этот себе возьму?

– Бери. Под твою руку и делал. Остальным полегче.

– Спасибо, Торвал. Ты настоящий друг! – восхищаясь оружием, произнес Антон.

– Ты тоже, Антей, – шер сиял от счастья, словно бородатое солнышко.

Глава 15

Рано утром следующего дня отряд из десяти тяжеловооруженных всадников во главе с Антоном выехали из крепости. Их сопровождали Эрзай, Торвал и Ермидан. Антон этой поездкой в портовый город Овельхольм хотел решить несколько вопросов. Купить мужчин для Боудики, одежду для жен приближенных и показать свою силу.

Флапий, хоть и был недалеким простачком, но рыцарское дело знал отменно. Это он настоял на том, чтобы стражников обучали конному бою на копьях, и сам их тренировал. Отобрал самых способных и гонял их не хуже Антона.

– А чего пропадать строевым коням? – резонно спросил он и добавил:

– И вам почет, милорд. Прибыть к барону с десятком тяжеловооруженных всадников, обученных конному бою, это повод похвалиться.

Зная слабость старого слуги к тому, чтобы его лорд был во всем лучше других, Антон спорить не стал и в общем-то остался его задумкой доволен. Такой отряд, действительно, производил сильное впечатление даже на него.

Еще Антон вспомнил придумку польских гусар, которые привязывали копье пяткой к седлу кожаными ремешками. Тогда удар копья отдавался не в руку, а в седло. И сила удара значительно возрастала.

Артем заставил изготовить сборные копья, разделенные на две части. Тыльная часть, длиной в четыре с половиной вершины, или три метра, крепилась к седлу. Вторая часть, длиной два метра, или три вершины, оканчивалась длинным острием, а на другом конце была бронзовая втулка, куда вставлялась более длинная часть копья. Эти копья были длиннее принятых здесь более чем на полторы вершины и могли пронзить двух человек сразу. Съемная часть оставалась во врагах, а тыльная в руках всадника, и на нее можно было быстро надеть новый наконечник и продолжить атаку или выбросить. Флапий от такой задумки пришел в восторг. Он даже не поднял столь насущный для него вопрос: «А по-рыцарски это или нет?»

Тренировки не прошли даром. Конники научились атаковать строем и иногда попадать по мишеням – тыквам на столбах. Проблема была в строевых лошадях. Они стоили дорого, и их было у Антона мало. Всего десяток. Эрзай предлагал купить степных меринов. Они не такие рослые, но выносливые и послушные. Приучены скакать в лаве. Антон был с ним согласен. Он размечтался о сотне бойцов, и идею ему предложил тот же Торвал.

– Надо нанять молодых парней в порту, – предложил он.

Много свободных молодых парней с разных сторон приезжают в Овельхольм за лучшей долей. Но всем ее не хватает. Одни становятся моряками и покидают город, другие оседают и работают грузчиками в порту, а кто и в бандиты уходит.

– Стоят такие парни недорого. А система обучения у тебя, Антей, неплохо налажена. Заключаешь с ними контракт на пять лет и за год подготовишь из них хороших бойцов. Я тебе прямо скажу, владетели мало занимаются обучением своих воинов. Стараются нанять уже более-менее обученных и потом не уделяют внимания воинской выучке. А у тебя, как у имперцев в армии. И это хорошо. На твоих землях с твоим хозяйственным подходом можно десятки поселений создать. В горах нужно поставить крепость для защиты от горцев. Те рано или поздно обязательно потянуться за племенем Боудики. Там расположить полусотню и полусотню здесь, в замке.

Эта идея Антону понравилась. И он решил попробовать нанять первый десяток из вольных.

Чувствовал он себя прекрасно. Настроение было бодрым.

Ночью его навестила Рада. Пришла, благоухая медом и полевыми цветами, сбросила себя рубашку, оголив белое тело, и легла под простыню, прижавшись к Антону. В отличие от Боудики, она была послушной, но не пылкой. Выполняла все, что он хотел, но без огонька. Поэтому Антон тоже не усердствовал. Он даже не понял, получила она свою порцию удовольствия или осталась без него. Но в ее объятиях он чувствовал материнское тепло и, закончив процесс, спокойно уснул. На Земле бы женщина сказала про него, что он козел. А здесь его нежно обнимали…

«В этом мире тоже есть свои преимущества…» – засыпая, подумал он…

От лениво плывущих мыслей в такт качания коня его отвлек крик ехавшего далеко впереди Ермидана. Он вернулся и махал руками.

– Там вои, – показал он рукой по направлению движения отряда. – Два десятка. Все в броне. Едут кучно. Опытные.

– Банер есть? – спросил Антон. – Может, это баронские?

– Банера нет. Это вольные псы удачи[24]24
  «Псы удачи» – солдаты-наемники.


[Закрыть], – ответил Ермидан.

– Значит, на моих землях два десятка бойцов в полном снаряжении, и едут они нам навстречу, – вслух стал рассуждать Антон. – А мы никого не приглашали и не ждали. Намерений их мы не знаем, но и знать нам не нужно. Мы в своем праве на своей земле поступить так, как нам заблагорассудится.

– Примкнуть копья! – скомандовал он. – Построение клином! Я на острие. Эрзай! Ермидан! На вас прикрытие с флангов. Используйте луки. Торвал, ты врубаешься в противника, как только мы прорвем строй. Пошли шагом!

И выстроенный клином отряд всадников двинулся в сторону неизвестных. Антон знал, что со стороны они казались могучей силой. Кони, укрытые такой же броней, как и всадники, покрыты зелеными попонами. На всадниках сверху кирасы – геральдическое сирко с коршуном, полузакрытые шлемы и длинные копья. Это любому внушит уважение. Осталось проверить бойцов в деле.

Антон сам испытывал трепет и старался побороть волнение.

«Когда-то это должно было случиться. Так пусть случится сейчас. Чего ждать?» – успокаивал он себя. Его внешняя уверенность передалась бойцам. Это он хорошо ощутил по их настроению и отсутствию суеты. Ехали, как на занятиях. И, в конце концов, стал успокаиваться сам. С шага перешли на рысь.

Всадники, ехавшие им навстречу, появились из-за невысокого пологого холма. За ними тянулся еле заметный хвост дорожной пыли. Они тоже заметили отряд Антона и стали придерживать коней. До противника, как обозвал чужой отряд Антон, было четверть льги.

– За мной… марш! – скомандовал Антон, и его отряд увеличил скорость. За двести вершин он скомандовал:

– Копья наперевес! В галоп. – И, ударив пятками коня, заставил его скакать.

Больше он не сомневался. Его захватило упоение скачки. Он видел острие своего копья и чужих всадников, которые сначала остановились, затем, суетясь, вразнобой, помчались им навстречу. Он видел их короткие копья, которыми можно колоть с руки, но не бить рыцарским ударом, и злорадно усмехался. Это был уже не прежний застенчивый паренек с Земли, не желающий проливать ничью кровь и предлагавший: «давайте жить дружно». Он жаждал битвы, и адреналин просто бушевал в его крови. Он упирался ногами в стремена, поднимаясь и опускаясь в такт скачкам коня. Конь, ощутив стремление всадника к битве, все быстрее и ровнее большими скачками буквально стелился над землей. У Антона складывалось впечатление, что он еле касался ее копытами. Он тоже безудержно рвался в битву. И другие кони, почуяв жажду битвы вожака, неслись рядом с храпом, с пеной, бьющей из открытых ртов, и не отставали от него. Никто уже не думал о себе, о своей безопасности. Их объединяло одно желание – поскорее добраться до врага и схлестнуться с ним. Схлестнуться не на жизнь, а насмерть. И противник дрогнул. Быстро приближающиеся страшный в своей стремительности молчаливый клин заставил всадников, скачущих позади первых, придержать коней и начать отворачивать. Но было уже поздно. Их строй распался, и в него на всем ходу с оглушительным грохотом бронзы о сталь врезался клин всадников Антона. Он даже не заметил препятствия. На его копье напоролся могучий воин с торчащими усами и выпученными глазами, в которых Антон в последний момент увидел ужас. Копье пробило щит и легко вошло в тело. Конь воина отскочил в сторону, и на пути Антона оказался стоящий боком и хлеставший коня другой воин.

Прорезав строй противника, как нож масло, он выскочил за их спинами. На его копье напоролось сразу два противника, и оно под действием силы тяжести пригнулось к земле. Короткий отрезок выскочил из втулки, и копье в руках Антона освободилось от тяжести.

Не останавливаясь и не оглядываясь, Антон стал разворачивать строй вправо, в поле. За ним повернули остальные. Они выскочили с дороги в густую траву и по дуге зашли разбегающимся остаткам врага снова с фронта.

По спасающимся бегством стреляли из луков Эрзай и Ермидан. Торвал, словно маленькая скала, врезался в одного из зазевавшихся всадников и своим топором, больше похожим на молот, одним ударом снес его с лошади. Антон оглядел поле битвы. Враг, нахлестывая коней, разбегался по полю. На конях осталось пятеро.

– Двойками! – громко, перекрикивая храп коней, вопли раненых и топот копыт, скомандовал Антон. – За врагом… Марш! И отряд тут же разлетелся, как стая хищных птиц, в погоне за добычей.

Первая удача окрылила бойцов. Придала им смелости и куража. Бывшие крестьянские дети почувствовали, что они могут. Могут сражаться на равных с наемниками. Могут побеждать. И инстинкт охотника погнал их за бегущим в панике противником. Сам он придержал коня и направил его к Торвалу. Шер тоже в запале битвы озирался, ища противника. Для него битва закончилась слишком быстро, и он вертелся, дергая коня за уздцы, в разные стороны.

– Все, Торвал, – засмеялся Антон, – успокойся. Враг разбит и в панике бежит. Мы победили.

Он видел, как Эрзай снял с лошадей троих, и это было очень красиво. «Конечно, – промелькнула у него мысль, – говорить о убийстве, что оно было проделано красиво, не… не совсем правильно», – но то что делал степняк, это было искусство. Эрзай стрелял из своего лука, как из пулемета. В его руке было несколько стрел, и он пускал их одну за другой.

Ермидан, свистя, преследовал одного отбившегося всадника, мчавшегося к реке.

Двое других из оставшихся в живых нахлестывали коней.

«Уйдут, – решил Антон. Дистанция между ними и преследователями увеличивалась. – У них кони лучше». – Осталось дождаться, когда поймут это его бойцы и вернутся.

Эрзай как самый опытный воин проверял состояние поверженных врагов. Он спешился и стал переворачивать тела. Кого-то милосердно добивал, других оттаскивал в сторону. Подхватил за волосы одного и поднял, нагнул головой к земле и потащил к Антону. Другая рука степняка прижимала к горлу воина острый окровавленный кинжал. Было видно, что это дело для него привычное.

– Вот этот жив и даже не ранен. То ли упал, сбитый кем-то, то ли испугался и притворился мертвым, – радостно скалясь щербатым ртом и трепеща ноздрями коршунского носа, произнес Эрзай. Он поставил воина на колени пред Антоном.

– Говори, мразь, кто вы и зачем полезли на земли милорда! – приказал он.

Воин тихо заскулил. Антон вгляделся и понял, что под грязными разводами скрывалось лицо совсем молодого парня не старше шестнадцати лет.

– Говори! – дернул его за волосы Эрзай. Воин болезненно вскрикнул и посмотрел на Антона большими синими глазами. Антон присмотрелся повнимательней.

– Ба! – произнес он, сильно удивившись тому что увидел. – Да это девка! Рыжая. С гор, как наши. Отпусти ее Эрзай.

Степняк неохотно отпустил волосы, но кинжал от шеи не убрал.

Антон полюбовался на чумазое, в слезах, лицо и неожиданно для всех приказал:

– Встань с колен, дитя гор. Теперь ты служишь мне. Назови свое имя. Девушка кинула взгляд на Эрзая и ладонью отвела кинжал от шеи. Оперлась рукой о землю и с трудом поднялась. Гордо тряхнула короткими рыжими волосами.

– Почему ты думаешь, что я соглашусь тебе служить? – спросила она.

– Есть две причины, – с усмешкой на губах ответил Антон, он забавлялся ситуацией и чувствовал свою власть над ее жизнью и смертью. Такое ощущение он испытал впервые, и оно ему понравилось.

– Ты наемник, и я покупаю твою службу на год.

– На год?.. И что ты мне заплатишь за службу… и запомни, я с тобой спать не буду…

– Не будешь, и не надо. Желающих согреть мне постель хватает… А плата… это твоя жизнь. Что скажешь? Хорошее предложение?

Девушка, не ожидавшая таких слов, удивленно уставилась на Антона, захлопала ресницами и растерянно оглянулась. Собравшиеся вокруг воины громко, в один голос, заржали, как их кони в бою.

– Неплохое… – наконец произнесла она. – А если я не соглашусь?

– Тебя не будут бесчестить, тебя просто убьют, – спокойно ответил Антон.

– Ты сможешь убить женщину?

– Хороший ход. Это показывает, что ты умна, но наивна. Раз ты выбрала вместо стирки пеленок воинское ремесло, будь добра подчиняться правилам войны. Теперь найди своего коня и возвращайся, нам надо еще поговорить.

Девушка еще раз бросила на него быстрый взгляд, полный сметенных чувств, и, прихрамывая, пошла к коню, который стоял в стороне и не убегал.

– Эрзай, бери троих бойцов и собирайте трофеи. Убитых погрузите на коней и отвезите в крепость. Пусть Франси распорядится, чтобы этих бедолаг похоронили крестьяне. Монеты, что найдете у наемников, отдашь мне, я поделю их между всеми, кто сражался в этой битве… кроме гордой горки и Торвала.

Эрзай дернулся выполнять приказ и остановился.

– А ему почему не даешь? – глядя на бесстрастно сидящего на коне шера, спросил он.

– А ему деньги зачем? – удивился в ответ Антон. – Торвал самый богатый из нас, он деньгами ссужает крестьян. Верно, Торвал?

Шер равнодушно кивнул.

А Эрзай посмотрел на подошедшую девушку, державшую коня под уздцы, и спросил:

– А девку зачем взяли в отряд?

– А это ты у Торвала спроси, он все знает, – уклончиво ответил Антон.

Неуспокоившийся Эрзай, с досадой перевел взгляд на шера.

– Зачем? – спросил он того. Все притихли, ожидая ответа. Даже девушка с интересом уставилась на широкого, как степь, Торвала.

Торвал не подкачал. Он глубокомысленно произнес:

– У милорда на нее свои планы. Тебе-то что? Ты женат.

Девушка задохнулась от возмущения.

– Я за тебя замуж не пойду! – вырвалось у нее, и она поняла, что сморозила глупость. Покраснела так, что стало видно даже под слоем засыхающей грязи, и прикусила язык.

– Ну не пойдешь, и не надо, – равнодушно ответил Антон. И уже своим воинам скомандовал:

– Сержант, выдели троих в помощь Эрзаю. Быстро осмотрите тела и несите сюда монеты, поделю их, чтобы вы смогли что-то в городе себе или родным прикупить.

Денег оказалось двенадцать империалов серебром и медью. Немного, учитывая, что всадников было восемнадцать человек.

По одному империалу получили Эрзай, Ермидан и сержант, и по их лицам видно было что они счастливы.

«Эти трое, может, никогда и не держали таких денег в руках», – подумал Антон.

Пополимпериала получили остальные бойцы отряда и были безумно рады. Они не надеялись на такую щедрую награду. Остаток по праву забрал себе Антон. По устоявшейся традиции лорд получал половину трофеев. Но он оставил себе лишь два империала.

Оставив Эрзая с тремя бойцами собирать тела, отряд двинулся дальше. Девушка, погруженная в свои мысли, молча ехала рядом с Антоном. Но перед этим он отправил ее умыться в реке. Надо отдать должное, наемница оказалась красивой девушкой. Рыжие волосы до плеч. Большие, синие, как небо, глаза, в которых пряталась печаль. Тонкий аристократический нос и пухлые красные губы. Единственное, что ее немного портило, на вкус Антона, у нее были широкие плечи и ладони в твердых бляшках мозолей. Одета она была в кожаный доспех с кольчужными вставками. На поясе висел кинжал и небольшой топор, немного больше томагавка. Дополняли ее наряд кожаные сапоги до колен и клетчатая юбка, из-под которой виднелись коричневые суконные штаны. На голове кольчужный шлем со стальной чашей на темечке.

«Защита так себе», – разглядывая рыжую воительницу, подумал Антон. Он тоже ехал молча, не спеша заводить разговор. Девушка ехала слева от него, а справа, прищурившись от яркого солнца, поднявшегося за лесом на востоке, – Торвал. Эрзай и Ермидан ускакали далеко вперед. Отряд Антона разделился. Четверо всадников ехали впереди Антона, трое позади.

Вскоре, как и ожидал Антон, рыжая не выдержала и спросила:

– Ты не сказал о второй причине, почему взял меня в отряд?

– Ах, это?.. Как твое имя?

– Вираг.

– Странно. Обычно у вас, горцев, длинные имена. Вечерний Туман, Утренняя Роса…

Взгляд девушки стал напряженным и странным.

– Откуда ты знаешь эти имена? – спросила она.

– А я взял под покровительство одно разоренное племя. Оно бежало со своего места, когда их союз племен проиграл войну, и пришло в мои земли. Я дал им место, где жить, и стал водить дружбу. Пятеро моих воинов женятся на их девушках. А мне надо за каждую из них привезти по мужику.