Текст книги "Чудеса в решете"

Глава 14

Из-за кустов с малиной раздалось довольное тихое урчание. Антон сорвал ягодку и, сунув в рот, раздвинул кусты. Ему прямо в лицо ударило вонючее дыхание. В полуметре от него с другой стороны малинника находился медведь и, довольно урча, поедал малину. Антон на секунду остолбенел, а затем отскочил назад. Медведь тоже увидел человека, и ветка, отпущенная человеком, хлестанула животное по морде. Перестав урчать, медведь поднялся во весь рост. Он оказался на два локтя выше Антона и, получив обидный удар, решил проучить наглеца.

Бросок медведя через кусты был стремительным. Антон выронил рогатину, с неимоверной быстротой выхватил молот и встретил медведя ударом в лоб. Животное издало последний затухающий рык и рухнуло на кусты. Голова медведя превратилась в кровавое месиво. Антон стоял с молотом, готовый повторить удар. Он только пару секунд спустя вытер моментально вспотевший лоб. Такого огромного медведя в своей жизни он еще не видел. Он вообще видел медведей лишь в кино и в цирке.

Сзади раздался плачущий голос Флапия.

– Да что же это такое, милорд! Второй медведь за один день, и второго вы убиваете своим паршивым молотом.

– Флапий, ты что, смеешься? Ты видел этого зверя? Это саблезубый мамонт. Он мою голову может положить в пасть и откусить. Как я могу его убить рогатиной? – Голос Антона сорвался на высокой писклявой ноте, и он откашлялся. – Кхм… Кхм.

– Да я вам уже сотню раз рассказывал, милорд, – почти плача, причитал Флапий. – Мы же тренировались. Упирайте рогатину в землю. Пригнитесь и направьте острие в сторону медведя, он сам на нее напорется… Медведь перед нападением поднимается на задние лапы, чтобы напугать врага…

– Я и испугался, – оправдывался Антон. – А этот… Он несся на меня на всех четырех. Как я его остановил бы рогатиной? И вообще, мне удобнее молотом. Раз – и готово.

Из кустов вышли разведчики. Ермидан, смеясь, оглядел медведя.

– Вам, милорд, бояться медведей нечего. Вы сами как медведь. Могли бы просто оглушить его и прирезать ножом…

Антон косо посмотрел на разведчика, но промолчал. Он молотом завалил второго медведя. Первого зверя, намного меньше этого, разведчики выгнали на него утром. Наверное, тот был еще медвежонок, но и он показался Антону невероятно большим. Он примерился, принять медведя на рогатину. Но в последний момент выхватил молот, которому доверял больше, и убил мишку с одного удара. Флапий не мог прийти в себя от такого кощунства и минуту пялился на бездыханное тело. Затем стал трясти руками и ругаться. Он даже притоптывал ногами, что больше походило на ритуальные пляски с бубнами.

Антон чувствовал себя виноватым, но ничего поделать с собой не мог. Он страшно испугался медведя и сделал все на рефлексах. Молот сам как по мановению волшебной палочки оказался в его руках, а дальше удар – и голова медведя всмятку… Мокрая спина и облегченный выдох:

– Уф! Пронесло.

В лес они ушли вчера к вечеру и заночевали в пещере, в которой раньше жил некромант…

Некромант… Антон хорошо помнил, как они пошли выгонять старого Моруса.

Их было трое.

После возвращения с гор он прождал три дня. Зарядил амулеты в виде крестов, изготовленные Торвалом. Раздал приближенным и, решив, что для охоты на темного злодея достаточно его, Сильтака и Франси, отправился в лес.

До леса доехали на лошадях. Передав лошадей разведчикам, и приказав им ждать на этом месте, углубились в Темную чащу.

Франси вела уверенно и шла первой. За ней шел Сильтак, как специалист по некромантам. Последним, глазея по сторонам, шел Антон. В какой-то момент он почувствовал, как мороз пробежал по спине. Выхватив молот, он резко обернулся и встретился взглядом с мумией. Та стояла в двух шагах за его спиной. Уродливая и омерзительная. Темно-серая кожа обтягивала кости. Редкие пучки волос торчали на голове. Из больших запавших глазниц полыхнуло зеленым огнем, и тварь, вытянув тонкие узловатые руки, бросилась на него. Ее он встретил ударом молота. Удар был сильный. Он остановил тварь, и та упала на зад. Что Антона удивило, череп удар выдержал, но от молота вышла волна света, и этот свет, словно огонь, пожрал плоть существа. Мумия вспыхнула на мгновение ярким огнем и погасла. Вместе с огнем погас и зеленый свет в глазах мумии.

На шум обернулась Франси. Увидела поверженную тварь и подошла.

– Этот Гразис, первый ученик Моруса, – сообщила она. – Уже упырем стал. Упыри питаются тем, что выпивают кровь жертвы и поглощают ее душу. Чем больше душ, тем больше силы. Если вы не знаете, милорд, то душа человека и любого существа находится в крови.

Антон с интересом и отвращением разглядывал упыря. Кожа темно-серая, обтянула почерневшие кости, которые вылезали там, где плоть порвалась и висела лоскутами. Длинные, тонкие, в узлах костяных наростов руки, которые могли задушить быка. Круглый лоб, который не пробил молот… Безгубый рот с черными зубами завершал портрет ожившего мертвеца.

– Упыря простым оружием не убить, – тихо произнесла Франси. – Лишь оружие света способно его убить и вытянуть душу из мертвой оболочки. Простите, я его не почувствовала…

Антон отошел на шаг от убитого упыря.

– Сильтак, ты упырей убивал? – спросил он.

– Нет, милорд, лишь колдунов…

– Ясно. Дальше идем осторожно. Кто знает, сколько таких тварей тут может быть.

– Осталось две, – вновь тихо произнесла Франси. – Они нас ждут у пещеры. Морус уже знает о нас.

– Может, ты знаешь, чего от него и таких тварей ждать? – спросил Антон.

– Там не упыри. Просто зомби. Слуги. А Морус… сильный колдун. Он может вызвать тварей из преисподней… но я не знаю, каких…

– Разберемся, – внешне спокойно ответил Антон, хотя в душе у него была тревога. Ему, жителю Земли, где такие монстры встречались лишь в сказках и компьютерных играх, было жутко. Одно дело проиграть компьютерному персонажу и переиграть этот момент, другое дело – быть съеденным такой тварью, которую он только что убил. Здесь жизнь давалась только раз, и надо ее было прожить так, чтобы не было мучительно больно от того, что ты попался, как дурак. И тебя заживо жуют…

«Что за мир! Что за мир!» – мысленно сокрушался Антон. Личинки, головастики-паразиты, живые мертвецы… Что еще преподнесет ему этот мир?

Уже в который раз он недобрым словом помянул чокнутого изобретателя с его экспериментами.

Недалеко от пещеры на них напали. Но Франси была наготове. Как только две тени выскочили из кустов, она подняла руку и что-то произнесла. Два существа, которые были когда-то женщинами, застыли. Антон разглядывал костлявые обнаженные фигуры, в которых не осталось ничего женственного. Безволосые головы, запавшие щеки и рты, полные гнилых зубов. Кожа висела на них так, словно ее натянули на кости меньшего размера, а в глазах стоял вечный голод.

– Бейте, милорд! – прошептала Франси, – я не смогу их долго удерживать.

Антон подскочил к первому зомби и ударил по голове. Свет вновь на пару секунд озарил лес, и две фигуры, замершие в нелепых позах, объятые пламенем, упали под ноги Франси. Огонь быстро спал, и рядом с кустами теперь валялись две обожженные мумии. Фигура Франси окуталась серым туманом, через который свет не проник. Она прижала руку к груди, где висел под одеждой крест, и с благодарностью посмотрела на Антона. Он понял ее взгляд и ободряюще улыбнулся.

Франси переступила через упавших мертвецов и скрылась за кустами можжевельника. Сильтак прошмыгнул следом, и за ними, поспешно, с трудом оторвав взгляд от чудовищ, последовал Антон.

Он попал в хорошо освещенную пещеру. У входа топтались Франси и Сильтак. По стенам, закрепленные в подсвечниках, горело множество свечей.

– Тут всегда так светло? – шепотом спросил Антон.

– Нет, – так же шепотом ответила женщина. Она была встревожена. – Не знаю, зачем Морус зажег столько свечей, но ничего хорошего в этом не вижу.

– Идемте посмотрим, что он приготовил, – проговорил Сильтак.

– Только это… поосторожней, – вставил свое слово Антон. Его пробирал озноб, и мурашки бегали по телу.

Трое охотников на некроманта осторожно двинулись вглубь пещеры. Они шли, почти прижавшись друг к другу. Пещера освещалась по всей своей длине, и вскоре они обнаружили некроманта, сидящего за столом. Он положил локти на стол и руками подпирал голову. Сидел старик боком к гостям. Маленький, седой, совсем не страшный старичок, одетый в длиннополую рубаху непонятного цвета.

Они остановились и, не подходя, стали совещаться.

– Он что, умер? – спросил Антон.

Сильтак внимательно изучил стол и произнес:

– Нет, он не умер. Он свою душу спустил в преисподнюю и оттуда кого-то призвал. Я чувствую присутствие чужого, но не вижу его.

– Ты не говорил, что можешь чувствовать потусторонние сущности, – укоризненно прошептал Антон.

– А я не знаю, какие это сущности. Я душу старика вижу внизу, под полом пещеры, – так же шепотом ответил Сильтак.

Оба с вопросом посмотрели на Франси.

Франси беспомощно пожала плечами.

– Я не понимаю, что происходит, милорд. – произнесла она, не отрывая взгляда от старого колдуна.

– Ты уверен, что он кого-то вызвал? – переспросил Антон. – Старик выглядит мертвым.

– Я вижу в нем живую искру, – прошептал Сильтак. – Близко подходить опасно.

Антона от этих слов обдало морозом. Он подумал, что хорошо было бы заглянуть в ту комнату, где он прятался от колдовства Матери ночи, и тут же очутился в той же комнате, в которую попадал ранее. Успокоившись, выглянул за дверь. А там, не приближаясь, летали две кляксы. Они меняли форму, оставаясь непроницаемо черными, и протягивали к нему свои жгутики. От этих клякс веяло опасностью. Но он откуда-то знал, что надо делать. Антон размахнулся и запустил в них свой молот. Молот ударился о невидимую преграду. Та со звоном разбитого стекла лопнула. Как и ожидалось, вспыхнул свет. Он озарил пространство и высветил дыру в полу. Оттуда полезла прозрачная фигура Моруса. Он силился вылезти, но ему что-то мешало. И тут кляксы налетели на него, ухватили за руки и потянули вниз. Антон лишь успел разглядеть, как исказилось в неописуемом страхе лицо старика, но оно тут же пропало в дыре. Затем дыра быстро исчезла, и исчез Морус вместе с кляксами.

Антон открыл глаза.

Молота в руках не было. Он валялся на полу пещеры рядом с лежащим телом колдуна.

– Вы его убили молотом, милорд, – удивилась Франси. – Я прямо испугалась вначале. Вы как-то странно мелькнули и вроде исчезли… а потом из пустоты вылетел ваш молот и ударил Моруса в плечо. Тот заорал, замахал руками и… замолк. Я вижу, что он мертв.

К колдуну подошел Сильтак и перевернул тело ногой.

– Мертв, – согласно кивнул он. – Его душу утащили в преисподнюю. Некромант сам себя перехитрил. Хотел заманить нас и там оставить. Еще свечи везде зажег… Что с телом делать будем? Может, на нем посмертное проклятие?

– Свет все проклятия разрушил, – отозвалась Франси. Теперь чаща не будет запретной для людей.

Антон прошел вперед и сел на место умершего хозяина пещеры. Повертел головой, рассматривая обстановку.

– Хорошее место для охотников – произнес он. Можно безопасно переночевать и трофеи спрятать. Тут надо прибраться. Дай, Франси, команду селянам, пусть наведут порядок. Пещерой разрешаю пользоваться всем, но чтобы ничего не ломали, не срали по углам и не мусорили…

– Милорд? – от мыслей о некроманте Антона отвлек возглас Ермидана. – Сегодня еще будем охотится на медведей?

Антон поглядел на тушу мишки и, вздохнув, ответил:

– Нет. Я вообще не понимаю, зачем нужно убивать медведей. Мясо медведей мы не едим. Шкуры отдаем горцам… Жалко мишек. В чем они виноваты?..

– Это потому, милорд, что вы бьете их в лоб своим ужасным молотком, – вклинился резкий возмущенный голос Флапия. – А так это было бы украшением вашей спальни. Любому уважающему себя сквайру нужно иметь охотничьи трофеи.

– Да зачем они нужны?!

– Как это зачем? Как зачем?! – возмущение в голосе Флапия переливалось через край и готово было затопить вселенную вместе с Антоном. – Затем, чтобы хвастаться! Ваш батюшка, хорошего ему посмертия, не любил охотиться. Вы не любите. Это… это попрание всех правил рыцарского кодекса. А если все будут попирать его, то что будет?..

– И что будет? – усмехнулся Антон.

– Будет нарушен вселенский порядок, вот что будет.

– Это какой еще порядок?

– А такой. Каждый должен заниматься своим делом. Крестьянин работать, купец торговать, охотник охотиться. А сэр должен или воевать, или добывать трофеи на охоте, чтобы похвалиться. А то за что его уважать будут? Не за что! Вот.

– Это что же получается? По твоим словам, Флапий, сэрам больше нечем похвалиться, как рассказывать, сколько он медведей убил и сколько врагов зарубил?

– А что еще ему делать? За него работают, его кормят, поят, одевают… Для рыцаря главное – совершать подвиги. А где их можно совершить? На войне и на охоте. Чтоб все, значит, видели удаль и воинское умение. Чтоб, значит, понимали – не зря этот сэр на свет родился. Он настоящий Благородный человек. Слово «благородный» старый слуга выделил голосом.

– Это, по – твоему, и есть благородство? – скривился Антон.

– Да! – твердо ответил непреклонный Флапий.

– Да уж, – только это и смог произнести Антон.

В глубине души он понимал, что Флапий по-своему прав. Такой здесь мир, со своими правилами. Благородный человек не должен опускаться до занятия трудом. Он должен быть выше этого, но что ему тогда остается делать? Жрать, пить, девок крестьянских портить, а славу добывать на войне или охоте. Ну и хвалиться трофеями. По ним судят о благородстве сэра.

«Придется соответствовать», – смиряясь, мысленно согласился он со словами слуги. Но просто так убивать медведей не хотел, поэтому в запальчивости выпалил:

– Значит, так! Я двух мишек завалил? Завалил. Никто не может меня упрекнуть, что я не был на охоте. Ермидан! – обратился он к разведчику, – тебе задание, добудь двух медведей. Чтобы у меня были трофеи с целыми головами.

– Да как же так! – воскликнул пораженный Флапий. – Это же… Это же…

– Да что ты заладил «это же, это же», – раздраженно перебил его Антон. – Я убил медведей своими руками или нет?

– Убили, милорд, но неправильно убили.

– Тьфу на тебя, пиявка болотная, вот присосался, – в сердцах проговорил Антон. – Завтра будем еще охотиться. Добуду я тебе медведя с помощью рогатины.

Он хмуро развернулся и зашагал к пещере. Его догнал Ермидан.

– Милорд, так медведя добывать или нет? – спросил он.

– Не надо, Ермидан. Тут, видишь, какое дело, – Антон зыркнул на довольного Флапия и едко произнес: – Его надо добыть благородным способом.

– Тогда у меня к вам просьба.

– Да, Говори.

– Мы тут с братьями девок присмотрели, жениться хотим…

– Хотите – женитесь. Совет вам да любовь.

– Не все так просто, милорд. Это девки горцев.

– Горцев? И что, они не хотят?

– Хотят. Но Боудика выставила условие, за каждую девку мы должны привести в племя по мужику. А где их взять? Только на рынке рабов. Купите нам рабов, а мы отработаем.

Антон остановился.

– Ага. Значит, эта ушлая баба хочет выкуп за девок. Хм. С чего бы это? Я знаю, что тут принято давать приданое за девками. У них что, по-другому?

– Нет. Так же, но у них нехватка мужиков. Вот она девок и продает. А девки, ух! Огонь! За такую и двух мужиков не жалко.

– Не жалко, говоришь… А давай навестим Боудику, посмотрим, что покупаем. Скажи братьям, чтобы медведя положили на волокуши. преподнесем ей подарок.

Через два часа они прибыли в деревню горцев. Те уже нарыли землянки вдоль реки. Установили легкие постройки из жердей и ивовых прутьев. Из камней сложили очаги. Обживались, короче.

Боудика их встретила с нескрываемой радостью. Медведя тут же забрали воины, а их усадили на шкуры горного барса в жилище вождя. Из тех же жердей и прутьев. Стены только были обмазаны глиной и побелены внутри. Антон огляделся и подумал:

«Да, зимой тут будет холодновато».

– Будь здрава, Боудика, – поприветствовал женщину Антон. – Как обустраиваетесь? Есть ли в чем нужда?

– И ты будь здоров, сэр Молот.

– Кто? – Антон удивленно вздернул брови.

– А ты не знаешь свое прозвище? – засмеялась она. – Из-за твоего молота, что ты таскаешь везде с собой, тебя твои подданные прозвали Молотом.

– Хм… Молотом, значит, – Антон посмотрел на сидящего бесстрастного Ермидана. – Тот делал вид, что это его не касается. – Ну, Молот, значит, Молот, – не стал спорить Антон. – Как у тебя дела?

– Вот, обживаемся. Благодарю за дары. Крупа и мука нам очень помогли. Да и места тут хорошие. Зверя много. Лес, да и река рядом. К зиме нароем землянки и будем рубить лес для домов. По весне начнем строиться.

– Хорошо… Тут такое дело. Мои парни присмотрели твоих девок…

Боудика с ухмылкой посмотрела на Ермидана.

– Наслышана. А ты что, сватаешь их?

– Сватать не сватаю, но интересуюсь. Ты же девок как бы продаешь… Пришел на товар посмотреть.

Женщина нахмурилась.

– Я не торгую своими людьми…

– А как же твое условие привести мужиков?

– А я их меняю. – Боудика прямо посмотрела в глаза Антона. – Нам надо подниматься.

– Понимаю. Ну, зови девок. Посмотреть хочу, на что меняю. Тебе, кстати, каких мужчин надо, воинов, ремесленников?

– Воины не нужны. Мы под твоей защитой. Скоро свои подрастут. Ремесленников приведи, тех, кто по дереву работает, дома может ставить, мебель мастерить. Гончар нужен. Кузнец.

– Приведу, а что ты дашь за девками? Какое приданое?

– Будет приданое. Золото дам. Она нагнулась и достала из-под шкуры кожаный мешочек и кинула его на колени Антону. Тот недоверчиво его открыл и высыпал на руку золотистый песок с небольшими зернами.

– За каждую девку дам по такому мешку. – произнесла Боудика.

У Антона вспыхнули глаза.

– Идет, – согласился он. – Если тебе нужно больше мужчин, то за каждый такой мешочек я приведу тебе двоих.

– Мне нужны брони, как у твоих воинов, – вступила в торг Боудика, – за комплект по мешку. Мужиков я обменяю на баб… Они здесь, я вижу, в цене – сказала это и рассмеялась. – Знала бы это, давно сюда пришла бы, – и кокетливо посмотрела на Антона. Тот сделал вид, что не понял ее намека.

– Значит, тебе нужен плотник, столяр, гончар и кузнец? – уточнил он.

– Милорд, – встрепенулся Ермидан, – мои друзья, их двое, тоже хотят служить вам. Им тоже нужны девушки из этого племени… только где мы будем жить? Наверху слишком далеко…

– Я прикажу низинным поставить пять домов у лесопилки для вас. Лес есть и высушен. Для лесосплава его достаточно нарубили…

– Ты погонишь рекой лес? – неожиданно спросила Боудика.

– Да, погоню. По осени в степь. А что?

– Мы занимались лесосплавом, можем пригодиться и тебе, расплатишься тем же лесом, часть будет наша.

– Вот как? Я подумаю. Кто погонит, бабы?

– Бабы тоже могут, но погонят старики и юноши. Они опытные в этом деле.

– Хорошо. Договорились, десятая часть леса ваша. Как обратно они добираться будут?

– А ты как будешь? – спросила в ответ Боудика.

– Обратно мы будем добираться на возах и конными. Купим у степняков соль.

– Тогда мои погонят ваши возы. Вместе и вернетесь. Сколько думаешь гнать плотов?

– Три. Один нагрузим досками.

– Значит нужно девять человек, по три на плот. Один рулит, два подруливают. Годится…

В жилище вошли одна за другой три перемазанные в глине красавицы.

– Знакомься, – усмехнулась Боудика.

– Это Утренняя Заря, – она показала на крепкую девицу с насмешливым взглядом. Та подбоченилась и выставила на обозрение крутые бедра.

– Это Утренний Туман, – она показал на вторую девушку с большой грудью, которую обтягивала кожаная блузка-безрукавка.

– Это Вечерний Закат. – Третья девушка была смугла, и ее глаза были слегка раскосые.

«Метиска», – догадался Антон.

Все девушки были красивы, этого не отнять. В глазах горел огонь. Это не забитые крестьянки, сгорбленные тяжелым трудом с детства, и Антон понимал выбор своих разведчиков.

– Хороши, – усмехнулся он, чем ввел в краску девушек. – Замуж за моих воев пойдете?

Вечерний Закат посмотрела на Ермидана и ответила за всех:

– Пойдем.

Антон посмотрел на Боудику.

– Не пойму только зачем тебе плотники? – сказал он. Мои крестьяне поставят тебе дома уже к зиме. Просушенный лес есть. Плати золотом, и делов-то никаких. Четыре мешка золота за один дом.

– Это хорошо. Но плотник нужен свой. За дома спасибо. Золота нам хватит.

Антон повеселел: не зря в гости сходил.

– Тогда так и сделаем – произнес он. – Пришлю мастеров, ты покажешь, где дома ставить. Лес сами будете возить… Если все порешали, давай десять мешочков, тебе привезут десять комплектов брони. Для начала хватит?

– Вполне.

Девушки ушли. Женщина туманным взглядом посмотрела на Антона и произнесла немного охрипшим голосом.

– Странный ты сквайр, сэр Молот. Но когда смотрю на тебя, сердце колотится сильнее. Уходи… Не тревожь его. Она вскочила и выбежала, но вскоре вернулась с шкатулкой из бересты. Протянула Антону. – Там десять мешков – произнесла она, не глядя на него.

Вечером, сидя в кресле некроманта и вытянув ноги у очага, Антон вспоминал Боудику и вполуха слушал поучения Флапия. Старый слуга не мог успокоиться и, разделывая зайца, бурчал:

– Вам нужно уметь не только правильно убивать живность на охоте, но и правильно разделывать ее…

– И это тоже я должен делать? – с тоской в голосе спросил Антон. Он как-то не горел желанием сдирать шкуры с бедных зверюшек.

– Ну, а кто? – надрезая острым ножом шкурку на лапах, в ответ спросил Флапий. – Вы или ваш оруженосец…

– Так я отдам эту честь оруженосцу, – обрадовался Антон. – Тебя возьму к барону… или нет, лучше Ермидана. Он моложе и смышленее.

– Вы, милорд, все легких путей ищите. Все стараетесь схитрить. – Флапий стал подрезать шкурку и тянуть с тушки зайца. А как же воля и сила характера, они, милорд, в трудностях закаляются. А ежели все легко дается, то как вы закалитесь? Никак.

– Флапий, да я у себя дома даже курицы не зарезал, ни одно животное не убил и на охоте ни разу не был. Да и нельзя у нас медведей убивать…

Старик замер с занесенным ножом и затем медленно опустил его. Жалеючи посмотрел на Антона, как смотрят на калеку, и покачал головой.

– Вот оно воспитание греков. Их ученость только во вред человеку, – сокрушаясь, проговорил он. – Вот возьмите нашего Аристофана. С виду человек как человек, и выпить гаразд. Компанию поддержит. А как выпьет, так из него ученость так и прет. И все одна глупость ученая. Говорит, что мир, где мы живем, это круглая планета, а того не понимает, что мы, простые люди, видим больше, чем говорим. Вот ежели, к примеру, земля была бы круглой, мы это видели бы, и когда сверху шара дошли до его низу, то ходили бы вниз головой и упали бы. А мы не падаем и вниз головой не ходим. И знаете, что он на это отвечает? – спросил Флапий.

– Что?

– Что есть сила притяжения, которая притягивает всех к земле. Ну не смешно ли?

– А что смешного?

– А то, милорд, что птицы вон летают и на землю не падают. Это ж всем известно. Так что, милорд, от учености одно горе. Вот и вы ни к чему не приспособлены… А все греки, забери их преисподняя…

Флапий стал остервенело рубить тушку зайца на части и, приговаривая, продолжил нравоучения:

– Бросили бы вы читать свои книжки, милорд, и прочитали бы кодекс рыцаря. Оно для вас самое то. Других книг благородному человеку читать не нужно… Были бы вы поумнее, так и не стали бы отказываться от озарения. В почете были бы и при власти, как ваш батюшка. Но тот умишком тронулся к старости, а вы… – Он замолчал и, сердито сопя, стал бросать мясо в котел. Антон не знал, что ответить старому ворчуну. Сказать ему, что он несет несусветную чушь, так, споря с глупцом, ему уподобишься. Промолчать – тоже не выход. Флапий позволил себе его оскорбить. В то же время ему было жалко простодушного старика.

– Флапий, ты понимаешь, что сейчас меня оскорбил? – спросил тихим голосом Антон.

– Я?! Когда? И в мыслях не было, милорд!

Антон задумался. Помолчал и предложил.

– Давай сделаем так, Флапий. Ты не будешь судить обо мне и моих способностях… иначе за твой язык я вынужден буду тебя наказать, а мне Франси жалко. Как она будет с тобой общаться, если я его отрежу?

Старик побледнел, и взгляд его заметался.

– Молчи, Флапий, – оборвал его не начавшуюся речь Антон. – Молчи. Ты уже наговорил себе на смертную казнь.

Антон все больше вживался в роль всемогущего феодала. Его права были неограниченны, а обязанностей всего две: защищать свой феод и барону по весне привозить выход, двадцать империалов серебром или золотом. Безграничная власть могла его испортить, и он боялся поддаться гневу. Но и сдерживать себя становилось все труднее и труднее.

Старый, недалекий Флапий говорил не со зла. А так, как видел мир и видел его, Антона. Мерил мерилом местного рыцарства и был твердо уверен, что это и есть должный порядок. Один властвует, другой служит… И по праву учителя делал внушение своему господину, как ученику. Только не сдерживался и, считая себя вполне умным, нес несусветную околесицу, перемешивая ее с правилами рыцарства.

Старик замолчал и весь вечер ходил надутый, как китайский мандарин.

Антон тоже не лез с разговорами. Умылся в ручье, что тек рядом с пещерой, помыл ноги и завалился спать, завернувшись в медвежью шкуру.

Ночью его кто-то обнял и прижался телом. Антон проснулся и, думая, что это старый слуга улегся рядом, спросонья чуть не закричал:

«Флапий! Ты в своем уме?!» – но слова застряли, не прозвучав. На его рот легла легкая ладошка. Ему в глаза смотрели сияющие смехом глаза Боудики. Ее голая грудь упиралась в его грудь, а руки по-хозяйски тискали мужское достоинство.

Антон вытаращился и глупо спросил:

– Ты что тут… Ох… Делаешь?.. Ох.

Но женщина накрыла его губы своими, и он ощутил сладость от этих прикосновений. Ум его еще сопротивлялся желанию, но тело сдалось. Боудика оторвалась от его губ и нырнула вниз. После этого сдался и ум. Антон отдался чувственным наслаждениям и, словно барс, терзал свою добычу почти до самого рассвета.

Боудика исчезла с рассветом, а Антон, огорошенный и ошеломленный тем, что с ними произошло, лежал и пытался собраться мыслями. Это удавалось ему с трудом. Уходя, вождь горцев прошептала:

– Ни о чем не беспокойся… Я больше не приду. Моего мужа, раненого, завтра принесут в поселок. – Поцеловала на прощание и бесшумно растворилась в темноте. А Антон лежал усталый и опустошенный, не зная, что ему и думать. Не придумав ничего, он задремал. Разбудил его Флапий.

– Вставайте, милорд. Хватит бока отлеживать, – проворчал он, словно и не было вчерашнего разговора.

– Ты тут никого не видел? – потягиваясь, спросил Антон.

– Да кого тут увидишь? Ермидана еще нет, а крестьяне до сих пор боятся сюда приходить. Темные людишки, милорд. Вставайте, завтрак уже готов.

«Пришла незаметно, – подумал Антон. – Была нежна… любвеобильна… ммм… а могла и прирезать. Без охраны никуда нельзя соваться!»

К завтраку подоспел Ермидан. Старый Флапий наложил каши и ему. Разведчик сел и стал уплетать кашу за обе щеки.

– Медведя нашли, милорд, – жуя, сообщил он. – Не такой большой, как второй, и тут, недалеко. Видимо, шатун. Пришел на чужую территорию, все ходил метки нюхал да старался повыше когтями деревья метить. Мы его сюда поближе заманили, в тот же малинник. Сидит жрет, паршивец…

– Так чего ты расселся, раззява, – всполошился Флапий. – Сидишь лопаешь, а медведь уйти может…

– Не уйдет. Малины тут много, а соперников нет, – отмахнулся Ермидан. Затем как-то странно посмотрел на Антона и как бы невзначай произнес: – Если, конечно, Боудику не испугается. Проходила тут ночью…

– Горская госпожа? – переспросил Флапий.

– Да. К вам не заглядывала?

Антон ответить не успел. Он облегченно выдохнул, когда Флапий совершенно невозмутимо произнес:

– Нет, не было ее. Коли пришла бы, мимо меня не прошла бы. Мимо меня мышь не проскользнет.

«Да уж», – подумал Антон и пожал плечами.

– Может, охотилась тут? – сделал он предположение.

– Конечно. Голая. – согласился Ермидан.

– Голая? – Переспросил Флапий.

– Ну да, голая, – кивнул разведчик.

– Так это она, верно, к шабашу готовилась, – сделал предположение Флапий. – Скоро полнолуние, и ведьмы со всей округи собираются в этих местах на шабаш. Вот же беда… еще одну ведьму к нам занесла нечистая сила…

– А кто еще у нас ведьма? – спросил Антон.

– Вестимо кто, Фрррр… – фыркнул старик и примолк. – Да мало ли кто, – поправился он. – Любая баба к старости становится ведьмой. Это я вам точно говорю. В молодости ходит, что лебедушка плывет. Бедрами крутыми качает. Красой своей небо затмевает. А к старости становится толстой, злой ведьмой… Да еще и без зубов.

Антон рассмеялся.

– Слышал, Ермидан, что тебя ждет в старости?

Разведчик усмехнулся:

– Всяко бывает. Идем, что ли?

– Идем. Идем, – отозвался Флапий. Сурово посмотрел на Антона, который потянулся к молоту.

– А вдруг украдут? – оправдываясь, сделал Антон несмелое предположение.

– Некому тут красть, – безапелляционно заявил Флапий и сунул Антону в руки толстую рогатину. Антон горестно вздохнул и принял ее.

Медведь обнаружился в малиннике. Не обращая внимания на человека, лопал ягоды. Сидя на толстом заду, пригибал ветви к себе и объедал губами, вытягивая их в трубочку. Его морда выражала добродушие, и можно было на ней «прочитать» приглашение. «Садись, ешь. Тут всем хватит». Антон отпустил ветку и хлестнул медведя по морде. Тот удивленно посмотрел на него и ухватил следующую ветку. Неожиданно Антону стало стыдно. Вот сидит себе косолапый, никого не трогает, а его нужно убить. Как-то это несправедливо… Он сорвал ягодку, закинул в рот и поплелся прочь.

– Не могу, – честно признался он Флапию.

– Почему? Страшно?

– Нет, он сидит, ест малину, такой добрый…

– Кто добрый? – не понял Флапий.

– Медведь добрый. Я его по морде веткой хлестанул, а он лишь отмахнулся и продолжает есть. Понимаешь, Флапий, рука не поднимается. Ну в чем этот косолапый виноват, что мне его надо убить?

У старика опустились руки. Он посмотрел на Антона как на убогого, но промолчал. Зато Ермидан ответил:

– Медведь не добрый, он сытый и не чувствует себя хозяином этих мест. Через седмицу-другую придем сюда, и он покажет, кто тут хозяин. Может, пока на оленей да кабанов поохотимся?..

– Нет, надоело, – ответил Антон. – Соберем вещи и вернемся в замок.

В замок вернулись к полудню. Антон слез с коня, отдал его стражнику и направился к бочке с водой. Хотел смыть пот и накопившуюся усталость. Разделся у конюшни, несколько раз с головой нырнул, и, когда вылез, его обняли мягкие теплые руки и укрыли простыней. Антон обернулся и увидел раскрасневшееся лицо Рады. Он руками притянул ее к себе и ухватил за полную грудь.

– Вечером жду у себя, – улыбнулся он и шлепнул ее по заду. Былого отвращения к женщине он больше не испытывал. Видимо, Боудика его «исцелила».