Текст книги "Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции (1914–1918)"

По количеству пожеланий смерти из всех членов династии Николай II занимал первое место. На втором месте находился Николай Николаевич (28% пожеланий смерти из всех оскорблений в его адрес), на третьем – царевич Алексей (25%), на четвертом – Александра Федоровна (15%), а Марии Федоровне, опередившей по количеству оскорблений своих невестку и внука, смерти желали лишь в 5% случаев оскорбительных упоминаний. Обращает на себя внимание большой процент пожеланий смерти в адрес царевича Алексея при том, что среди оскорбленных членов династии он занимал лишь пятое место, уступая обоим родителям, бабушке и двоюродному дедушке. Вероятно, это связано не столько с личной неприязнью к персоне царевича, сколько с ненавистью ко всей династии, продолжателем которой он являлся (ил. 12).

Ил. 12. Пожелания смерти и угрозы убийством членам династии в процентном отношении от общего числа оскорблений

Ил. 13. Структура оскорблений великого князя Николая Николаевича

Следующим после Николая II по количеству оскорблений шел его дядя, великий князь Николай Николаевич, до лета 1915 г. – верховный главнокомандующий. Структура оскорблений в целом соответствует оскорблениям, произносившимся в адрес царя (ил. 13). Мы можем выделить те же пять групп, однако располагаются они в иной последовательности. В глазах большинства крестьян Николай Николаевич, в отличие от императора, был не дураком (глупость заняла лишь третье место), а в первую очередь изменником, продавшим Россию за бочку золота.

При этом следует отметить, что характеристики «изменник», «демон» и «дурак» набрали почти равный процент, что не позволяет говорить о доминировании какого-то одного, определенного образа Николая Николаевича. Так, например, слова тамбовского крестьянина Сергея Матвеева о том, что «великий князь Николай Николаевич продал Карпаты и Россию за бочку золота и теперь война проиграна»872872
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 181.


[Закрыть], характеризуют великого князя не только как изменника, но и как дурака, явно продешевившего со сделкой. В другом случае цена измены главнокомандующего поднималась: мещанин из Стерлитамака Григорий Петров сообщал, что Николай Николаевич продал одну только Варшаву за 16 пудов золота873873
  Там же. Л. 234 об. – 235.


[Закрыть]. В этой же связи Николаю Николаевичу приписывались демонические характеристики, что он «седым чертом» наставляет императора и сворачивает того с истинного пути874874
  Там же. Л. 231.


[Закрыть]. Глупость главнокомандующего связывалась с его разгульным образом жизни. Так, московский мещанин Михаил Калинин в июле 1915 г. произнес: «Забрали Ригу, Либаву и Варшаву. Скоро заберут и Брест-Литовск. Великий князь Николай Николаевич дурак из дураков. Был охотником в Тамбовской губернии, где отбивал чужих жен. Откуда его выкопали такого дурака? У него голова набита опилками. Его следовало бы повесить … (брань)»875875
  Там же. Л. 68.


[Закрыть]. Обвиняли главнокомандующего и в пьянстве: «Николай Николаевич во время боя напивался и валялся в канаве», – рассказывала крестьянка Кутаисской губернии Метвея Гогучадзе 20 апреля 1916 г.876876
  Там же. Л. 439 об.


[Закрыть] Встречались и более рациональные обвинения главнокомандующего, приближавшиеся к его личным качествам человека, жестко расправлявшегося с провинившимися офицерами. Мещанин г. Лиды Виленской губернии Зальман Молчадский рассуждал так: «Всему виновен верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич – он зверски расправляется со всеми генералами: талантливый генерал Рузский находится в Кисловодске, генерал Артамонов (генерал Л. К. Артамонов отдан под следствие после провала Восточно-Прусской операции, но был оправдан, переведен в резерв, умер в 1932 г. – В. А.) повешен ранее взятия Перемышля… казнены великим князем и многие другие генералы, имена которых станут известны лишь после войны… Нельзя так жестоко обращаться с генералами – толку не будет… Генералы разозлились и не стали выполнять планов главнокомандующего… поэтому нас немцы и бьют»877877
  Там же. Л. 167 об.


[Закрыть].

Как и в случае с Николаем II, убийство великого князя рассматривалось как способ окончания войны: «Кабы этого самого черта дядю государя Николая Николаевича убили, то и война бы кончилась», – говорил крестьянин Томской губернии Людвиг Мертынш летом 1915 г.878878
  Там же. Л. 125.


[Закрыть]

Вместе с тем в оскорблениях, адресованных императору, встречались и позитивные характеристики великого князя. Так, крестьянин Уфимской губернии Симского завода Иван Уренцев, 49 лет, 18 февраля 1916 г. в разговоре о войне и о дороговизне обругал Николая II и заключил: «Не ему, а Николаю Николаевичу нужно быть царем»879879
  Там же. Л. 244.


[Закрыть]. В июне 1915 г. казак области войска Донского Николай Ромашкин, 57 лет, оскорбил императора, назвав дураком, и заметил: «Если бы не было Николая Николаевича, то война давно уже была бы проиграна»880880
  Там же. Л. 420 об.


[Закрыть].

Оскорбления, направленные против императора и верховного главнокомандующего, были связаны с выполнением ими своих должностных функций и, в этом смысле, носили некоторый функционально-рациональный характер. А вот оскорбления императриц, в сумме дававшие 9% от всех оскорблений представителей династии, т. е. больше, чем оскорбления Николая Николаевича, были не функциональными, а связанными с ошибочно приписываемыми им характеристиками. Причем в фигурировавших в слухах и оскорблениях образах Александры Федоровны и Марии Федоровны было довольно много общих черт: обе они «немки», двоюродные сестры Вильгельма II, по телефону/телеграфу якобы передавали секретные сведения в Германию, переправляли туда собранные на благотворительных акциях теплые вещи и деньги, хлеб, снаряды, а также участвовали в организации взрывов на военных заводах и складах в России. Кроме того, обеих подозревали в сексуальных перверсиях. Как видно по первым двум позициям, характеристики Александры Федоровны (немецкое происхождение) крестьянами автоматически переносились на вдовствующую императрицу. Были и характеристики, связанные с их семейным статусом: Александра Федоровна изменяла мужу и родила незаконнорожденного наследника, Мария Федоровна также имела незаконнорожденных детей, хотела их сделать членами дома Романовых, а на императорском престоле желала видеть своего младшего сына Михаила. Говорили, что царевич Алексей на самом деле сын Марии Федоровны881881
  Там же. Л. 491 об. – 492.


[Закрыть].

Можно предположить, что в некоторых случаях крестьяне просто путали, какая из императриц является матерью, а какая супругой императора. Так, например, характерно упоминание в одном высказывании императрицы Марии Федоровны и великой княгини Елизаветы Федоровны (сестры императрицы Александры Федоровны): «Машку и Лизку надо удавить, тогда война будет выиграна»882882
  Там же. Л. 54.


[Закрыть]. Создается впечатление, что произнесший эти слова крестьянин Тверской губернии Иван Виноградов искренне полагал, что Мария Федоровна и Елизавета Федоровна являются сестрами. Впрочем, общее отчество вполне могло смутить малообразованную публику.

В деревне Мария Федоровна была более «популярна», нежели супруга императора. Крестьяне преимущественно ругали вдовствующую императрицу, в то время как представители образованных слоев, знавшие, что немкой является именно Александра Федоровна, а также под воздействием слухов о ее связях с Распутиным, адресовали свою ненависть супруге императора. Как ни парадоксально, в делах по статье 103 практически не встречается упоминание Гришки Распутина (Б. И. Колоницкий обнаружил лишь один случай, в котором обвиняемым был казак). Этот постоянный герой городского политического фольклора отсутствовал в пространстве обсценно-политических слухов российской деревни. Тем самым и у Александры Федоровны оставалось меньше причин быть героиней крестьянского фольклора.

Анализ обстоятельств и контекста оскорбительных высказываний крестьян о Марии Федоровне позволяет предположить наличие нескольких групп причин. К первой можно отнести псевдоисторические высказывания, в которых Мария Федоровна обвинялась в том, что крестьянам не дали землю. По этой версии она якобы была любовницей П. А. Столыпина и отговорила его от земельной реформы883883
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 377.


[Закрыть]. В другом варианте крестьяне, отрицательно относившиеся к своим односельчанам, пытавшимся выйти из общины, винили во всем Столыпина, а Марию Федоровну, как его любовницу, заодно с ним. Помимо Столыпина, в любовники вдовствующей императрицы назначали генерала П. К. Ренненкампфа и министра путей сообщения, председателя Совета министров А. Ф. Трепова. Негативные образы Ренненкампфа и Трепова (первого считали немцем-изменником, второго реакционером и предателем) дискредитировали Марию Федоровну. К этой же группе причин можно отнести неверно интерпретированное в народе решение отменить празднование тезоименитства. Тезоименитство вдовствующей императрицы приходилось на 22 июля – день, близкий началу Первой мировой войны. Императрица решила прекратить отмечать его на период войны по моральным соображениям, но в народе нашли этому иное объяснение: «Праздник 22 июля был раньше, но теперь отменен, так как государыня императрица Мария Федоровна является сторонницей германского народа и изменницей России»884884
  Там же. Л. 252.


[Закрыть]. К слову, день рождения наследника престола царевича Алексея 30 июля 1914 г. был отмечен декорированием городов флагами и торжественными богослужениями в церквях885885
  Петроградский листок. 1914. 31 июля.


[Закрыть].

Другую группу причин можно связать с фольклором и традициями обсценной лексики. Наиболее часто встречающимся прилагательным, обозначавшим вдовствующую императрицу, было «старая». Также использовался эпитет «злая царица»886886
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 527.


[Закрыть]. Злая старая царица в фольклоре соответствовала образу антигероя (мачехи, вдовы, свекрови), черты которого переносились крестьянским сознанием на Марию Федоровну. Так, например, рассказывали, что она пыталась сварить в ванне царевича – характерный поступок сказочного антагониста887887
  Там же. Л. 336.


[Закрыть]. Нельзя игнорировать и более простое объяснение частого присутствия имени Марии в обсценных высказываниях крестьян. Б. И. Колоницкий совершенно верно отметил здесь влияние русской матерной традиции – ругань царя «по матери» автоматически в политическом дискурсе переадресовывалась Марии Федоровне888888
  Колоницкий Б. И. «Трагическая эротика»… С. 521.


[Закрыть]. При этом, если вспомнить историю матерной лексики, изначально брань «по матери» адресовалась богоматери – деве Марии. Отголоски этой богохульной традиции можно встретить в арестантском фольклоре, где часто звучат оскорбления в адрес не только царя, но и бога. Например, известностью пользовалась следующая строчка: «Бога нет, царя не надо, губернатора убьем, мы, мазурики-арестанты, всю Россиюшку пройдем!»889889
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 286 об.


[Закрыть] В другом варианте в качестве сакрального персонажа вполне могла выступить и богоматерь: «Иду в Сибирь, кляну Россию, еб* царя и мать Марию»890890
  Там же. Л. 34.


[Закрыть]. Мать Мария трансформировалась в императрицу Марию Федоровну.

Третье объяснение также связано с фольклорной традицией и патерналистским сознанием россиян. Патернализм предполагал не только восприятие царя как батюшки, «отца Отечества», но и царицы как матушки. Правоверные верноподданные нередко на старый манер ласково называли Александру Федоровну царицей-матушкой. В крестьянском сознании образы царицы-матушки Александры и императрицы-матери Марии сливались.

Сравнивая структуру оскорблений Александры Федоровны и Марии Федоровны в крестьянских высказываниях, можно обнаружить, что вдовствующая императрица лидирует по большинству характеристик: она на 40% больше изменница, чем Александра Федоровна, на 39% больше развратница, чем ее невестка, а также, в отличие от Александры Федоровны, именно она виновна в грабеже крестьян. По этой причине крестьянское сознание наделяло Марию Федоровну инфернальными характеристиками, но, как ни странно, на 60% чаще убить предлагали Александру, а не Марию. При этом единственной характеристикой, в которой императрица-супруга опередила императрицу-мать, была глупость: крестьяне не называли Марию Федоровну глупой, а считали хитрой, коварной (ил. 14).

Таким образом, дела по статье 103 позволяют реконструировать народное слово о царских особах, в котором отразился достаточно сложный образ верховной власти. Отмеченные дела обладают признаками массового источника, позволяющего исследовать массовое сознание. Оскорбления представителей династии были характерны для представителей всех сословий, полов и возрастов. При этом в силу определенных культурных отличий чаще всего под действие статьи 103 попадали неграмотные и малограмотные подданные. Вместе с тем, несмотря на массовость звучавших оскорблений, власти достаточно лояльно назначали наказания, ни разу не применив максимальную меру – восьмилетнюю каторгу. Однако при вынесении приговоров судьи часто оказывались в плену распространявшихся слухами стереотипов о том, что этнические немцы и евреи сочувствуют Германии и являются потенциальными шпионами, вследствие чего им при прочих равных условиях выносились более строгие приговоры. Важно, что «хулительный политический дискурс» не был особенностью какого-то одного региона – например, столичного, – а распространялся по всей России. Как видим, по числу оскорблений лидировала Сибирь, далее следовало Поволжье и лишь на третьем месте шла Центральная Россия. По понятным причинам наиболее частым объектом критики выступал император Николай II, за ним располагался главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, а третье место занимала вдовствующая императрица Мария Федоровна, опережая свою невестку. Последнее объясняется тем, что проанализированный «хулительный дискурс» на 72% был крестьянским, а крестьяне намного чаще упоминали в оскорбительном контексте императрицу-мать, чем императрицу-супругу. При этом обеим приписывались одни и те же грехи (немецкое происхождение, политическая измена, развратный образ жизни), но те слухи, которые в городской среде ходили на счет Александры Федоровны, крестьяне переадресовывали Марии Федоровне. Несмотря на то что оскорбления в ряде случаев носили экспрессивно-аффективный, эмоциональный характер, в целом они выражали вполне осознанную народом дискредитацию верховной власти. Присутствовавшие в оскорблениях мотивировочные части демонстрируют, что император и верховный главнокомандующий наделялись персональной ответственностью за обрушившиеся на народ несчастья, и массовое сознание приходило к выводу, что для избавления от всех невзгод необходима смерть главных виновников. Поэтому 44% оскорблений императора и 28% оскорблений великого князя заканчивались угрозами убийства или пожеланием смерти. Показательно, что занимавший лишь пятую позицию по числу оскорблений царевич Алексей по соотношению числа оскорблений к пожеланиям смерти находился на третьем месте (25%). При этом крестьяне не считали его ответственным за свои беды, наиболее часто встречавшиеся по отношению к нему характеристики – это «незаконнорожденный» и «хромой». Однако частые пожелания смерти наследнику престола свидетельствуют о том, что массовое сознание народа желало конца роду Николая II.

Ил. 14. Сравнительная диаграмма оскорблений Александры Федоровны и Марии Федоровны

Образы войны и власти в крестьянском политическом сознании: от неприятия войны до коллаборационистских настроений

Как уже говорилось, объявление о начале войны и мобилизации в среде русских крестьян было встречено с раздражением. Во-первых, потому что для необразованных крестьян, не следивших по газетам за нагнетавшейся международной напряженностью, война оказалась полной неожиданностью (впрочем, накануне войны скептически о вероятности ее начала высказывались и некоторые представители высших слоев общества), во-вторых, потому что пришлась на разгар сельскохозяйственных работ, в-третьих, потому что ее причины не были понятны народу, в результате чего она представлялась бессмысленной бойней. Крестьянин Вологодской губернии А. Замараев в своем дневнике не без досады отозвался о начале мобилизации (запись от 18 июля 1914 г.): «Утром в пятницу как громом всех ударило вестью о мобилизации всего запаса сил… Предвидится война с коварной Австрией. Чорт бы ее побрал, эту лоскутную империю. В разгаре самого сенокоса утром увели с пожней всех солдат: Серова, Крутова, Макарова. Эти сенокосили близко от нас. С ними ушли и жены, и матери»891891
  Дневник тотемского крестьянина А. А. Замараева. 1906–1922 годы. М., 1995. С. 86.


[Закрыть]. Тем не менее общинная психология не одобряла индивидуальных протестных акций, направленных против царского закона, поэтому, несмотря на недовольство, крестьяне предпочитали подчиниться новой повинности и хоть и не без ропота, но следовать на призывные участки. В подчинении закону о мобилизации обнаруживается не патриотизм, а фатализм, присущий крестьянской ментальности.

Распространение фаталистических настроений, в отличие от рационально-критических, свидетельствует о проявлении архаичных пластов мышления. Вместе с тем и протестная активность во время беспорядков призывников демонстрировала формы архаичного, стихийного бунтарства, хотя формальные претензии, предъявлявшиеся властям, выглядели более чем рационально: требование гарантий, что будут вовремя убраны поля и семьи не останутся голодными на зиму, что женам будут выплачены пособия и пр. Тем не менее дать однозначный ответ на вопрос, какие пласты сознания – архаичные или рациональные – были в первую очередь активированы начавшейся войной, нельзя в силу уже упоминавшейся синкретичности крестьянского мышления. Исследователи справедливо обращают внимание на то, что война волей-неволей пробудила интерес народа к внешней политике. В деревнях выросло число подписчиков газет. Мышление крестьян постепенно начинало выходить из узких локальных рамок своей деревни, уезда, губернии. Однако врожденный прагматизм, не позволявший оперировать абстрактными понятиями, теориями, приводил к весьма примитивным характеристикам. Так, теоретические рассуждения столичной печати о том, что Россия победит в войне потому, что блок Антанты занимает более выгодное географическое положение и обладает большим запасом ресурсов, были не очень понятны крестьянской массе. Рассуждая о перспективах войны, крестьяне в поиске аргументов обращались к примерам недавней истории, и в первую очередь к Русско-японской войне. Можно сказать, что ее негативный опыт надолго подорвал веру народа в боеспособность русской армии. Причем главным фактором поражения считались действия императора, который, в силу собственной глупости, без подготовки суется в чужие дела. Крестьянин Тверской губернии Леонтий Моисей в марте 1915 г. произнес: «Какой он государь, это сволочь – Японскую войну просрал, теперь и эту хочет просрать»892892
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 94.


[Закрыть]. Петр Вылегжанин, крестьянин Вятской губернии, запасной нижний чин, уволенный из действующей армии по болезни в продолжительный отпуск, в беседе с односельчанами 10 января 1915 г. развил эту мысль, настаивая на том, что царя нужно свергнуть с престола: «Давно бы его надо грязной метлой с престола смести; он всюду суется без всякой надобности, так же и в Японскую войну сунулся»893893
  Там же. Л. 108 – 108 об.


[Закрыть]. По этой причине представлялось, что Россия обречена на поражение в войне, а значит нельзя идти в армию. Крестьянин Псковской губернии Иван Жук, в мае 1915 г. освобожденный от армии по состоянию здоровья, распевая песни, выкрикнул: «Сдадут в солдаты, служить не буду Николаю дураку»894894
  Там же. Л. 190.


[Закрыть].

Чтение газет не во всех случаях просвещало крестьянские умы, так как восприятие печатного слова человеком устной культуры может быть весьма своеобразно: интерпретации крестьянами прочитанного не всегда коррелировали с вложенной в тексты авторской интенцией. В ряде случаев крестьяне и вовсе собирались послушать публичные чтения газет лишь для того, чтобы прокомментировать их в издевательском ключе. Так, например, в октябре 1915 г. начальнику Воронежского губернского жандармского управления поступило заявление о том, что в селе Мечетке Бобровского уезда местные крестьяне регулярно собираются в чайной лавке, читают газетные статьи и телеграммы, которые «сопровождаются разными насмешками по отношению высшего начальства и по поводу войны»895895
  ГА РФ. Ф. 102. ДП-ОО. Оп. 245. Д. 33. Т. 4. Л. 436.


[Закрыть]. Надо сказать, что в чайных лавках велась активная нелегальная торговля спиртными напитками, поэтому неудивительно, что лавки эти становились средоточием народного юмора. При этом различия между карнавальными и политическими оскорблениями представителей верховной и высшей власти постепенно стирались, крестьяне все чаще готовы были мотивировать свои слова, выдвигая властям конкретные обвинения.

Одно из основных обвинений касалось начала войны. Причины мирового конфликта, известные письменной городской культуре, в деревне интерпретировали на свой лад, исходя из прагматических соображений. Поскольку для крестьян остро стоял земельный вопрос, была популярна земельная причина конфликта; в ней наблюдались два варианта: оптимистический и пессимистический. Первый уже упоминался: крестьяне верили, что в результате войны они получат помещичью землю. По этому поводу случались недоразумения между различными начальствующими лицами и демобилизованными по причине ранений солдатами-крестьянами. Горожане, участвовавшие в благотворительной работе общественных организаций в деле помощи раненым воинам, в письмах делились подобными историями: «Подходит, например, с ампутированной рукой солдатик и спрашивает: „Это вы записываете, кому сколько земли дать?“ Я раньше не поняла, а оказывается, что он думает, что от немцев отобрали землю и дают нашим крестьянам. Оказался он крестьянином Смоленской губернии, только что вышел на хутор, обзавелся и все его мысли около земли… А земельные мечты даже страшны немного, – подходящая почва для будущих недоразумений»896896
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 997. Л. 1628.


[Закрыть]. В пессимистическом варианте война, наоборот, казалась затеянной для того, чтобы не давать людям землю. Согласно этой версии, царь «продал Россию Вильгельму и войну затеял с целью уничтожить людей, чтобы не наделять их землей»897897
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 27.


[Закрыть]. Представление о войне как о бессмысленном побоище доминировало в крестьянском сознании. Уже в декабре 1914 г., задолго до начала череды военных неудач русской армии, пришедшие за покупками в томскую артельную лавку крестьяне рассуждали: «Вы думаете, эта война идет из‐за каких-нибудь наших интересов? Нет, ничего подобного – просто-напросто наш государь Николай и германский Вильгельм как раньше пили шампанское вино, так и теперь пьют его вместе; войну же ведут из‐за того, чтобы уничтожить миллионы порядочных людей»898898
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 136 об.


[Закрыть]. Единственным рациональным объяснением этой бессмысленной для крестьян бойни выступало предположение о «решении» с помощью войны земельного вопроса путем уничтожения претендовавших на нее крестьян.

Постепенно в людях зрело недовольство, укрепляя во мнении, что война – еще один способ обмануть и обобрать народ. Как следствие, в крестьянской патриотической психологии произошло разделение понятий «царь» и «отечество». Призванный в армию 22-летний крестьянин Костромской губернии Александр Метлин 16 августа 1915 г., выпивая со своими друзьями в чайной и будучи в нетрезвом состоянии, сказал: «Я иду служить за веру и отечество», – после чего матерно обругал императора899899
  Там же. Л. 52.


[Закрыть]. Находившийся на побывке в Вологодской губернии 27-летний крестьянин Василий Кузнецов, георгиевский кавалер, в ноябре 1916 г. произнес: «А мне что царь: я не царю служу, а за веру и родину. А царь у нас кровосос и только истребляет народ»900900
  Там же. Л. 125.


[Закрыть]. Все чаще люди налагали на императора персональную ответственность как за развязывание бессмысленной с их точки зрения войны, так и за военные неудачи России. 26 июля 1915 г. в Тобольской губернии на сельском сходе в деревне Крашеневой, когда после обсуждения текущих дел разговор зашел о войне, некоторые крестьяне предложили чаще молиться за государя и главнокомандующего великого князя, на что 59-летний Елизар Горбунов возразил: «Надо молиться за воинов и за великого князя Николая Николаевича. За государя же что молиться, он снарядов не запас, видно прогулял да проблядничал»901901
  Там же. Л. 53.


[Закрыть]. Так образ царя постепенно исчезал из народных патриотических настроений и становился лишним в крестьянской картине мира.

Крестьяне, недовольные «Николашкой», все чаще спрашивали друг друга: «Кто его выбирал, этого государя?»902902
  Там же. Л. 84.


[Закрыть] Сама постановка такого вопроса была равносильна отречению народа от своего царя, намекала на возможность переизбрания или выбора нового монарха: «Что государь? Наплевать на государя. У нас в деревне выберут мужика в старосты, и он также может распоряжаться, как царь, и он может быть такой же царь»903903
  Там же. Л. 476.


[Закрыть].

Другим показательным примером внутреннего отречения народа от Николая является использование с существительным «царь» вместо притяжательного местоимения первого лица («наш») притяжательного местоимения второго лица («ваш»). Так, в марте 1915 г. мещанин Томской губернии Николай Савин во время спора со своей квартирной хозяйкой произнес: «Вашего Николая скоро поведут на поводу как русскую собачонку»; крестьянка Тобольской губернии Ксения Гришакова в январе 1916 г., возмущаясь запретом на торговлю пивом, кричала: «Насеру я на ваш закон и на государя, он даже извел весь народ»904904
  Там же. Л. 106, 121.


[Закрыть]. Вместе с этим Отечественная война также из «нашей» становилась «вашей»: «К … (брань) войну вашу и царя вашего», – произнес крестьянин Уфимской губернии в феврале 1916 г.905905
  Там же. Л. 244.


[Закрыть]

Внутреннее отречение от Николая и исключение его из народной военной драмы приводило к коллаборационистским настроениям. В сентябре 1915 г. крестьяне Черниговской губернии рассуждали: «Скорее бы немцы взяли Петроград, тогда всю сволочь эту выгнали бы оттуда»906906
  Там же. Л. 38 – 38 об.


[Закрыть]; крестьяне Новгородской губернии были того же мнения: «За нашим царем последняя жизнь. Пусть Германия победит, за тем царем будет лучше жить»907907
  Там же. Л. 141.


[Закрыть]. Еще радикальнее прозвучали обещания астраханского легкового извозчика Полякова в феврале 1916 г.: «Если меня будут брать на войну, я все равно не пойду, а если пойду, то за Вильгельма, и вместе с ним всажу нашему царю осиновый кол в задницу»908908
  Там же. Л. 178.


[Закрыть]. Примечательно, что в составленном протоколе в качестве характеристики Полякова было указано: «политически благонадежен».

Разочарование в собственном государе заставляло искать альтернативу в заморском царе; часто происходило сравнение двух императоров по их личным качествам. В Тверской губернии в мае 1915 г. крестьяне беседовали в чайной: «Вот бы нам Вильгельма вместо нашего государя, а то он ничего не делает»909909
  Там же. Л. 62 об.


[Закрыть]. Вынося оценки Николаю, крестьяне, как правило, иллюстрировали их картинками фольклора, ставили в пример сюжеты знакомой повседневности: «Германский император на войне, а наш государь на печи сидит»910910
  Там же. Л. 263.


[Закрыть]. Рассуждая об императоре с позиции мужика-хозяина, народ приходил к неутешительным выводам о его «профессиональных» качествах управленца: «Он как плохой крестьянин в хозяйстве, не умеет распоряжаться и совершенно глупый», «ему бы только дворником быть у Вильгельма»911911
  Там же. Л. 120, 38 – 38 об.


[Закрыть].

Любопытно, что нередко в качестве доказательства царского слабоумия ссылались на его внешность, сравнивая ее с внешностью местных юродивых: «Наш-то государь император дурак, у него и рожа-то, если посмотреть, так похожа на Ельку Абрамовского (местный дурачок-пропойца. – В. А.)», «Он ничего не понимает, не может править этим делом на войне, государь наш – Акимиха (местная умственно-отсталая крестьянка. – В. А.)»912912
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 61, 102.


[Закрыть]. В период мировой войны в деревне появлялось множество афоризмов, в которых высмеивались умственные способности Николая913913
  Там же. Л. 331.


[Закрыть]. Другим распространенным эпитетом после «дурака» был «пьяница», а также «шинкарь», «пробочник»914914
  Там же. Л. 150.


[Закрыть]. Убеждение крестьян в том, что государь к войне не готовился, «а только водкой торговал», как ни парадоксально, отчасти было спровоцировано самим императором, вводом серии мероприятий, ограничивавших винную торговлю в стране, пожелавшим продемонстрировать народу заботу о его здравии. В результате антиалкогольных мер народ пить меньше не стал. Монополька в деревне была заменена продуктом домашнего производства, а в городах – денатурированным спиртом. Сами крестьяне отмечали обратное явление: раньше быстро напивались и быстро трезвели, а после введения сухого закона приходилось рыскать по местам продажи контрафактной продукции, тратя на это куда больше денег и времени. Озлобление народа от пропавшей выпивки приковывало внимание к винной теме, представившей повод вспомнить давнишние обвинения царя в спаивании народа и возложить на него ответственность за военные неудачи: «Наш государь готовил пробки, заткнул бы теперь бутылкой … а германцы готовились к войне»; «Говорят, государю некогда делами заниматься – он всегда пьяный», «Наш царь дурак, пьяница – гуляет, а за делами не смотрит», «Не подготовился наш царь к войне, дурак он, только водкой торговал, а о снарядах не думал»915915
  Там же. Л. 80 об., 81, 105 об., 126 об., 150.


[Закрыть].

Пожелания смерти императору встречались и в денотативной, буквальной форме. Особенно часто их произносили крестьянки, страдавшие от диспропорции мужского и женского населения в деревнях. Так, 19-летняя крестьянка Тульской губернии Марфа Шишкова во время оргиастических забав деревенской молодежи в июне 1916 г. обратилась к участвовавшим в хороводе парням и девушкам: «… этого царя, какой это царь, не с кем мне … побрали всех моих милаков, если бы этот царь попался мне на глаза, то я бы его зубами и руками раздернула, а если бы попало мне ружье, то я бы его из ружья застрелила»916916
  Там же. Л. 506.


[Закрыть]. Согласна с ней была и замужняя крестьянка Пермской губернии Устиния Першина: «Нашего царя и царицу надо убить»917917
  Там же. Л. 542.


[Закрыть]. Тот же выход для себя нашла и упомянутая в предыдущем разделе 23-летняя мещанка из Барнаула Анна Косачева, влюбившаяся в пленного австрийского офицера Костю: «Надо застрелить нашего государя и всех союзных, тогда кончится война, и я с Костей поеду во Львов, где и будем подданными Франца Иосифа»918918
  Там же. Л. 362.


[Закрыть].

Царь наделялся персональной ответственностью за все обрушившиеся на народ внешние и внутренние беды. В. П. Булдаков и Т. Г. Леонтьева отметили, что политика Николая II как будто разливала вокруг него обреченность: вместо того чтобы избегать личной ответственности, царь «словно намеренно принимал на себя весь груз провалов власти»919919
  Булдаков В. П., Леонтьева Т. Г. Война, породившая революцию. М., 2015. С. 398.


[Закрыть]. Поэтому тема убийства виновника всех бед автоматически всплывала в массовом сознании в контексте отмщения: «На войне убили много наших солдат, может быть и нас убьют, а все это из‐за царя… Его самого надо убить», – рассуждал призванный по мобилизации крестьянин Пермской губернии Петр Полушкин в мае 1915 г.920920
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 319 об.


[Закрыть] Убийство царя воспринималось не только в контексте мести, но и как способ остановить войну, начатую по его желанию. Уже упомянутая крестьянка Пермской губернии Устиния Першина считала, чем скорее будут убиты царь с царицей, тем скорее вернутся мужья с войны921921
  Там же. Л. 542.


[Закрыть]. Крестьян раздражал не только масштаб мобилизации, но и то, что ее проводили в несколько этапов. Создавалось впечатление, что власти ежегодно набирают людей на убой. Во время отправки очередных призывников повторялись трагические сцены первой мобилизации. Л. А. Тихомиров 8 сентября 1915 г. записал впечатления от проводов: «Сегодня был на вокзале, и никогда не слышал таких страшных рыданий: это провожали новых рекрутов. Бабы голосили отчаянно, крича во всю глотку. Это совсем молодые люди, последние отпрыски, отрываемые у матерей, сестер и невест»922922
  Дневник Л. А. Тихомирова. 1915–1917 гг. / Сост. А. В. Репников. М., 2008. С. 121.


[Закрыть]. В 1916 г. распространялись слухи о новой мобилизации ратников II разряда, пугавшие как деревенских, так и городских жителей: «В народе широко ходит слух о новом огромном наборе: „всех остальных позабирают“»923923
  Там же. С. 293.


[Закрыть]. Напуганным людям казалось, что цель царя – истребить всех людей на земле.