Текст книги "Случайный билет в детство"

Времени у нас достаточно. Сейчас только четыре часа дня, а дискотека начнется вечером в семь. И пропускать её я не собирался. Ведь она, можно сказать, первая в этой новой жизни.

С Олегом я расстался у подъезда. Пробегая мимо лавок, поздоровался с дедом Косеном. Поднимаясь по лестнице, вспомнил «поганую» и разозлился. Самого бы Вершину на ту лавку усадить. И попробовал бы кто плюнуть в ветерана, голову сразу тому свернул.

Перед дверью остановился и попытался успокоиться. Не стоит таким на глаза родителям попадаться, придется объяснять причину моего раздражения. Но никого дома не было, и слава богу. Подошел к зеркалу. М-да, сейчас и без фотографии видно – не глаза, а лазеры какие-то, даже перекрестие прицела в них померещилось. Кажется, увижу сейчас кого-нибудь из раздражающей меня «братии», одним взглядом убью. Взял полотенце и пошел в ванную. Душ принес облегчение. Злость ушла. Надеюсь, с моим взглядом тоже всё в порядке, а то на дискотеке в такт цветомузыке подсвечивать глазами буду, пугая народ. Кстати, что надеть? В шкафу отыскал джинсовый костюм, привезенный отцом из загранкомандировки. Помнится, его я надевал редко, только когда куда-нибудь с родителями ездил, но гулять в нем не ходил. Местные хулиганы хорошие вещи снимать побаивались, но могли их испортить. Содрать лейбл, например, иногда вместе с куском ткани, но сейчас я сам могу кому-нибудь что-нибудь оторвать…

Нет, с этим надо что-то делать – опять заводиться начал. Если увижу кого-нибудь из той компании на дискотеке, точно морду набью. Отсчитал до десяти, успокаиваясь, сел за стол, перевернул лист с записанной песней и взял ручку. Пока есть немного времени, подумаю – что дальше делать? Надо составить план на дальнейшую жизнь. Разобьём его на две части – максимум и минимум. План-максимум – как я могу использовать свои знания о будущих событиях, и план-минимум – решение моих насущных проблем. Задумался – а что там у нас должно случиться в ближайшем времени?

Интересная у меня ситуация получается – всё, что случится в будущем, знаю, а толку от этого ноль. Как применить эти знания, даже не представляю. Помню только крупные события, как например, полет в космос или двадцать третьи летние Олимпийские игры в Лос-Анджелесе. Ну, так об этом все знают. Или что Индия какую-то войну у себя затеет. Событий набралось с полтора десятка, все, что вытащить из памяти смог.

Человек много чего может запомнить, но только то, что видел или слышал, а я в этом возрасте, к сожалению, мировой обстановкой и событиями в СССР, в частности, мало интересовался. У мальчишек другие увлечения. Смотреть программу «Время» и «Международную панораму» совсем не интересно, вот фильмы посмотреть про индейцев или про рыцарей, про войну, это да…

А как мне пригодится то, что я смог вспомнить? Да никак. Например, впечатлить прогнозом будущего выхода в космос Савицкой могу только Маринку Зеленину. Вот отец её сразу поинтересуется – откуда известна школьнику информация, пока имеющая гриф «совершенно секретно»?

Или рассказать про то, что за границей произойдёт. Те же яйца, только вид сбоку. В новостях о событиях за рубежом сообщают только то, что цензура разрешила, и то с запозданием. Контора сразу заинтересуется, откуда я это знаю? И вряд ли поверят в мои рассказы о том, что я уже прожил сорок лет и попал в своё же тринадцатилетнее тело из будущего, с помощью фиг его знает какой программы.

В шпионаже меня подозревать не будут, конечно, мал ещё, однако у отца на службе проблемы точно возникнут. Откуда, мол, ваш сын такое знает, а? Так подставлять свою семью я не хочу, но опять спокойно пережить всё то, что со страной случится, мне совесть не позволит. Надо что-то делать, хоть и понимаю – времени мало, чтобы всё изменить. Поэтому к чекисту надо подойти вдумчиво. Вот и сижу, ломая мозги, думаю, как обосновать своё обращение к Зеленину. Только в голову ничего не идёт.

Вздохнул и посмотрел на тетрадный лист, исписанный ближайшими событиями. Каждая дата подробно описана и обведена окружностью. Пробежал взглядом по написанному. М-да, в октябре «Терминатор» в прокате появится. Очень мне это поможет!

В самом низу листа я написал почему-то по-английски: «There is no light in my future». Это точно – нет света в будущем моем. Вся моя жизнь теперь – чистый лист. За три прошедших дня я уже изменил своё будущее. С одной стороны, закончил седьмой класс без троек, имею хорошие перспективы далее, но с другой – приобрел злейших врагов. И теперь все мои знания о моей жизни ничего не стоят. Так как помню, что не было у меня в той жизни стычки ни с Громозекой, ни с физруком, а после того, как начались каникулы, мы всей семьёй, почти сразу, уехали на родину родителей. Так что – рассвет мой скрыт за тучей тьмы, и что дальше будет – зависит только от меня.

Вчера вечером отец говорил, что его отпуск может накрыться медным тазом. М-да, похоже, проблема с отдыхом – это у меня наследственное.

Ладно, с планом максимум потом ещё подумаем, тем более я не знаю, изменилась ли история или нет. Ведь я ещё и Тихомирову помог. Так что подожду до середины июля. И если Савицкая летит в космос, то я иду к Зеленину, а до этого, может, ещё вспомню чего-нибудь.

Сейчас меня волнует другой вопрос из плана-минимум – как с братьями Громиными разобраться? Сегодняшний разговор с Вершиной ничем мне не помог. Может, не все так трагично выглядит, но я за всю прожитую жизнь привык готовиться к худшему. Поэтому надо думать – что предпринять? И к кому, в случае чего, обратиться за помощью?

К нашему участковому? Он меня, конечно, выслушает, покивает, может и примет стандартные меры, то есть проверит, поговорит и все…

С отцом Ильяса будет такая же ситуация. Он тому же Мурашову дело и поручит. С дядей Мишей, что ли, поговорить?

Кто-то настойчиво начал звонить в дверь, пошел открывать. Это оказался Савин.

– Спишь, что ли? – спросил он, разглядывая меня. – Смотрю, приоделся уже.

– Заходи, – пропустил его я. Олег зашел в мою комнату и остановился у стола.

– Что это? – он взял листок с моими записями событий.

– Ничего, личное это, – выхватил у него листок и порвал на мелкие кусочки.

Олег удивленно на меня посмотрел.

– Всё твои шпионские штучки? – хмыкнул он и посоветовал. – Раз порвал, то теперь их надо съесть.

Я молча сходил и спустил клочки в унитаз, чем вызвал новые подколки друга.

– Сжег, а пепел истолок? – сказал Олег, улыбаясь, и, глянув на меня, поднял вверх руки, – все, молчу…

И чего я сразу этот лист не убрал?

– Без десяти семь, – сказал Олег, глянув на часы, – вроде и пора, но давай пойдём попозже.

– Давай, – согласился я. – Всё равно группа начнет играть не сразу. Сначала под магнитофонные записи народ «согреваться» будет.

– Кстати, – Савин подхватил лежащую на кровати гитару, – ты мне так и не показал, точней не доказал, что умеешь играть. Я Онегина читал? Читал. Так что давай, играй.

– Ох, ты и жук! – ответил я, отбирая инструмент у Олега.

Глава 7

Не знал, что игра на гитаре хорошо нервы успокаивает. Теперь буду чаще играть, с помощью музыки релаксировать. Спел сочиненную мной песню, она Олегу очень понравилась, несмотря на её излишнюю сентиментальность. Ещё сыграл парочку мелодий из «Скорпионс», только без слов, а то последует множество лишних вопросов, но Олег все же имел один:

– Серёга, колись, не ты ли это сочинил? – спросил Савин. – Что-то я такого нигде не слыхал…

– Нет, это не моё, – ответил, решив не приписывать себе всё сыгранное, но вышло как-то не уверенно, так что Олег только хмыкнул.

– Сыграй ещё…

В половину восьмого вышли из дома. Настроение у обоих фестивальное, то есть вполне дискотечное, даже походка танцующая.

Все школьные танцы проходили в актовом зале. Места в нем достаточно, даже если придут все ученики старших классов. Только для этого надо было убрать ряды театральных кресел и расставить их вдоль стен. Имелась самодельная цветомузыка, для которой использовали несколько софитов, вставив в них покрашенное в нужный цвет стекло. И неизменный шар с приклеенными осколками зеркала. В общем, как на всех танцплощадках этого времени.

Осталось пройти пятьдесят метров по аллее, с подстриженными кустами, тянущимися сплошной полосой, и завернуть за угол школьного корпуса к боковому выходу актового зала. Уже слышно уханье басов, и мелодию я узнал – сейчас на дискотеке зажигают под «Арабески». Тут нас обогнал какой-то мелкий пацан. Он на бегу обернулся, внимательно оглядев нас, и припустил быстрей.

Миновали поворот к главному входу в школу, и тут появилось ощущение пристального взгляда. Савин тоже закрутил головой. Видно, неспроста тот пацан мимо нас пробежал, будто весть принес. Чувствую, сейчас что-то будет, и я знаю что. Как в том анекдоте: «драку заказывали?» Дискотека сродни свадьбе, без конфликтов редко когда обходится. Похоже, сегодняшнее мероприятие не исключение.

Впереди вышли четверо пацанов, перегородив дорогу.

– И сзади, – шепнул Олег, обернувшись.

Как там, в песне поётся: «Их восемь, нас двое…»? Этих тоже было восемь. Те, что сзади остались на месте, а четверка впереди пошла нам навстречу. Среди них я узнал того «верблюда», что мы днем на «поганую» лавку посадили. Значит, всё-таки он решил совершить свою «ужасную мстю»? И дружков своих собрал. Аж восьмерых!

М-да, тут удивляться нечему, сам свою судьбу изменил и теперь, как магнит, притягиваю неприятности. Может, действительно уехать на время куда-нибудь? Но я знаю – у ненависти память длинная, все равно когда-нибудь наши дорожки пересекутся, так что отступать не буду. Но ладно я, Олегу за компанию достается. И место-то выбрали – деваться некуда, через кустарник не перемахнуть, он густой и колючий, высотой в полтора метра, и подобен тому, в который я на велосипеде вломился.

– Держись за спиной, – шепнул я Олегу, – и назад поглядывай.

Четверка пацанов молча кинулась на нас. Хорошо хоть те, что сзади, пока далеко, а то толпой бы задавили, но даже четверо для нас много. Поэтому надо бить от души, чтобы сразу выключить из драки как можно больше противников. Первым на меня налетел тот «верблюд», торопясь отомстить. Он подпрыгнул и, целя в живот, выбросил ногу вперёд. Я шагнул в сторону, подбивая его ступню вверх, и сам нанес удар в грудь. Пацан рухнул, треснувшись головой об асфальт. Не убился ли ненароком? Но раздумывать некогда. Второй прыгать не стал, просто подбежал, пытаясь ударить рукой. Я крутанулся, пропуская его мимо, и добавил скорости ударом локтя. Шагнул навстречу следующему. Сзади что-то чпокнуло, и раздался треск кустов. Третьего встретил ударом ноги в челюсть, тот растянулся рядом с «верблюдом», а четвёртый сам нарвался на кулак и осел на асфальт. Я развернулся, скрипя зубами – надо лучше растяжку тренировать. Та четверка пацанов, что отрезала нам отступление, уже была почти рядом. Савин стоял около кустов, тряся рукой. Это он приласкал кулаком второго, перенаправив его в кусты. А «верблюд» в себя пришел, сидел, потирая затылок и грудь. Я ощерился, готовясь встретить остальных.

– Это что тут такое?! – раздалось сзади. Четверка нападающих замерла, глядя мне за спину. Я обернулся и увидел парня в черных штанах и свободной белой рубашке. Он оглядел поле боя и хмыкнул, сразу поняв, что тут и как:

– Что, толпой нападаем? – парень недобро оскалил зубы. – Шакалы.

– Мы ещё встретимся, Вяз, – процедил мститель, тяжело поднимаясь.

– Что? – усмехнулся я. – Больше народу приведёшь?

«Верблюд» не ответил. Вся компания, оглядываясь и злобно сверкая глазами, поковыляла прочь.

– Пойдём, Серега, – сказал Олег, потирая сбитые костяшки на кулаке.

– Вяз… Вязов, – пробормотал парень и вдруг спросил меня: – Не Сергей ли ты Вязов?

Откуда он может меня знать? Я что, уже всем стал известен? Парень выглядел как-то празднично. На мента не похож, волосы больно длинные.

– Ну, я Вязов, – ответил, глядя на него, – и что?

– Пойдём, разговор есть. – И усмехнулся: – Да не смотри так, дело есть.

Уже направляясь к зданию, парень сказал:

– Генку Кима знаешь? Виктор меня зовут. Мы вместе с Генкой в одной группе по горам ходим, а в «Палитре» я на гитаре играю. Мне Ким про тебя рассказал, что играешь здорово. Пошли, там расскажу – что за дело к тебе.

Около первого запасного выхода стоял РАФик, на котором, очевидно, приехала группа «Палитра». Немного народу толпилось у следующей двери. Рядом стояли учителя, контролирующие порядок. Мы вошли в первую дверь. Музыка сразу стала громче. В свете от мерцающих цветных фонарей и многочисленных зайчиков от большого шара с наклеенными на него осколками зеркала под зажигательную «Бони Эм» колыхалась масса танцующих. Назвать эти подергивания танцем сложно, каждый двигался как ему вздумается – кто «давил окурки», кто переминался с ноги на ногу в такт музыке, кто прерывисто дергался, изображая робота. Обычная дискотека.

У входа, пританцовывая, стояла Елена Михайловна и смотрела в глубину зала. Она мне что-то сказала, только я не разобрал, просто кивнул. Мы быстро прошли следом за Виктором, поднялись на сцену, где стояла аппаратура и инструменты, но никого из группы не было. Вошли в помещение за сценой и закрыли дверь, музыка сразу стала тише. В комнате сидели музыканты – двое парней и девушка. Оба парня одеты так же, как и Виктор, а девушка была в красивом сарафане.

– Кто это? – хрипло спросила девушка, потирая шею.

– Вязов Сергей, – ответил Виталий, – это про которого Ким рассказывал.

– Привет… – вразнобой поздоровались парни, а девушка кивнула и скривилась, держась за горло. Виталий представил всех:

– Это Надя, наша солистка и клавишник, это Андрей – ударник, Лёха – бас. Меня ты уже знаешь, я на ритме шпарю. Садись, поговорим.

Мы с Савиным присели на стулья. Витя уселся напротив.

– Понимаешь, Сергей, – сказал он, – тут такая беда случилась, я руку вчера повредил. Играть могу, но такая боль, что в глазах темнеет. Какая тут может быть игра?

– А я тут при чем?

– Сейчас объясню, – скривился он, – мы пару песен уже отыграли, но тут Надя горло сорвала и петь не может. А почти все песни под неё разучены. Нет, мы можем и без неё спеть, да только согласись, исполнять по нескольку раз не комильфо, да и у меня рука почти не действует. Помоги, а?

– Петь, что ли? – оторопел я.

– Нет, просто играть, то есть меня на ритме подменить, а петь… – Витя потер подбородок, – сейчас прикинем, что мы в этом составе сегодня споем.

– Он и сам петь может, я знаю, – вдруг некстати брякнул Савин, – ещё песню сам сочинил.

И замолчал, так как я его в бок пихнул. Все посмотрели удивленно на меня.

– Ты песню сочинил? – спросил Лёха-бас.

– Да-да… – опять влез Олег и получил новый тычок, – уй!

Спел на свою голову! Ну, я Савину это припомню. Будет «Евгения Онегина» на центральной площади города с выражением читать!

– Что за песня? – поинтересовался Виктор. – Новая?

– Новая и здоровская, – кивнул Савин, – я только час назад её слушал. Медленная такая. Мелодичная.

– Интересно-интересно, – заёрзал Андрей, – исполнишь?

– Спой, пожалуйста, – просипела Надя, и сделала ТАКИЕ выразительные глаза, как у просящего чего-нибудь спаниеля. Такому взгляду красивой девушки трудно отказать и я уже почти согласился.

– Серега, ну чё ты жмешься-то, – сказал Олег, – выручи уж людей.

– Ладно, – сдался я, надеясь в душе, что после этого от меня отстанут, – согласен.

«Хоть от драки нормально отойду, – подумал, – проверено». Мне протянули гитару.

– На, держи.

Взял несколько аккордов, проверяя настройку. Инструмент звучал изумительно, даже лучше, чем у Генки Кима. Ну да, как ещё должна звучать гитара у музыкантов? Вздохнул (извините ребята из «Хаддавей», все-таки придётся вам сочинять другой хит) и начал играть. Пел вполголоса, ухающая за стеной музыка совсем не мешала. Ребята из группы подсели поближе и внимательно слушали. Гитара тут оказалась не одна (зачем они ещё и акустические с собой возят?). Лёха-бас принялся подыгрывать, ударник начал отбивать такт, а Надя стучала по тумбе пальцами, имитируя игру на ионике. Даже таким макаром получилось здорово. Когда я закончил, все захлопали в ладоши, а Витя вскочил:

– Мелодия незатейливая, но звучит! Здорово звучит! Слова простые, но… эту вещь можно даже сейчас сыграть легко, – он поморщился, – если бы не рука…

Только сейчас я заметил у него перетянутое левое запястье. М-да, действительно, неудобно играть.

– Слушай, а ещё что-нибудь новое есть? – спросил басист.

– Есть…

– Нет, только эта, – перебил я Савина, показывая ему кулак.

– Значит, есть, – сделал вывод Андрей.

Ребята переглянулись.

– У нас нового ничего нет, – сипло сказала Надя, – поем то, что на эстраде давно замусолили уже, а самим сочинять не получается.

– Я не сочиняю. Раз только и вышло, – пожал плечами я. – Могу только что-нибудь из зарубежного перевести…

– Так ты ещё и по-английски шпрехаешь?! – удивился ударник. – Ну, ты могёшь!

– Не могёшь, а могешь, – поправил его Витя и повернулся ко мне, – а много ты песен знаешь?

– Почти все песни… знаю, – чуть не брякнул «восьмидесятых-девяностых». Они и правда, мне все нравились. На моём ноутбуке их под сотню гигов было. Слушал всегда с удовольствием. Их же на МП-3 плеере постоянно крутил. Только бук мой «остался» в грядущих временах, а все эти песни сейчас считаются новыми, хотя этим ребятам они кажутся «замусоленными».

Музыканты опять переглянулись.

– Слушай, пацан, выручи, а? – сказал ударник. – Сыграй сегодня, подмени Витька. И свою споёшь. Песня – класс, примут на ура.

– Я бы сам но… – и Витя помахал травмированной рукой.

Какая мне разница, когда все узнают, сегодня или завтра? Надо людям помочь.

– Хорошо, – решился я, – работаем, только насчет новых песен ничего обещать не буду.

– Лады, – повеселел Витя.

Там, пока народ танцевал под магнитофон, мы спевались. Проиграли пару песен для проверки из рабочего репертуара группы, чтобы проверить слаженность исполнения. Несколько раз сыграли «Я скучаю». Пел её я, ребята подстраивались под новый мотив, запоминая все переходы и количество куплетов. Заканчивая в очередной раз песню, обнаружил стоящую в комнате Щупко. Елена Михайловна зашла узнать – будет ли ещё петь группа, или нет. Зашла и замерла, удивленная подобным изменением состава ансамбля.

– Сергей, – она покачала головой, – у меня нет слов. Неужели стихотворение о Вечном Огне тоже было твоё?

Промолчал, потупившись. И получилось, что своим молчанием ответил на вопрос. Странно, что я тут постоянно попадаю в подобные ситуации. Во взрослой жизни подобного со мной не случалось. Все-таки, что ни говори, а гормоны сильно влияют на личность. Кто знал, что безобидная шутка над другом, выльется для меня игрой на гитаре в ВИА «Палитра». Хотя чего говорить? Я ведь «магнит» теперь, давно привыкнуть пора и ничему не удивляться. Прочитал ребятам стихотворение. Всем понравилось, а Витя сказал:

– А чем это стихотворение не песня?

– Музыку к ней я так и не смог сочинить, – пожал плечами я, – как ни старался.

– Ребят, ребят, а петь-то… – напомнила Елена Михайловна.

– Да, пора и выступить. – Витя по-деловому поднялся. – А то приехали, пару песен спели и все… так, давайте на сцену.

– Серег, не дрожишь? – спросил он у меня.

– Нет, – прислушался я к своим чувствам, – наоборот уже релаксировался.

– Чего?! – вытаращился на меня Савин. – Чего там ты… это?

Мы вышли на слабо освещенную цветомузыкой сцену под начавшуюся песню Самоцветов. На самом краю сцены стояли два стола, за которыми и сидел диск-жокей, обставленный кипами коробок с записями и сразу тремя катушечными магнитофонами. Пока звучала песня, на одном из аппаратов он перематывал ленту, готовя к включению следующую композицию. На нашу возню пока никто не обратил внимания. Ребята подключили инструменты, я подогнал под свой рост микрофон, подтянул ремень на гитаре и огляделся.

У ионики и ударников, к пюпитрам, прикреплены обычные настольные светильники, так, чтобы свет от них падал на листы с нотами и инструменты. Мы собрались возле ионики, ожидая Виктора. Он переговорил с диск-жокеем и вернулся к нам.

– Следующим заказали медляк, – громко сказал он, – начнем с новинки Сергея.

Ну что ж, мелодия проиграна несколько раз, но подсказка музыкантам не помешает. Витя разложил по пюпитрам написанные ещё в комнате листы с нотами и текстом песни, с моими и Виктора пометками. Они обозначали моменты вступления других музыкантов и подпевки. Подпевать мне будет Надя, шепотом повторяя слова припева. Подключили светильники, и в зале сразу радостно заорали. Композиция закончилась, диск-жокей выключил магнитофон, и в зале стало очень тихо. Народ наконец рассмотрел, кто именно стоит на сцене. Кажется, весь зал в этот момент пялился только на меня. Так и подмывало гаркнуть в микрофон: «Сюрприз!»

Сам себе удивляюсь. В первый раз, вот так, стою на сцене, на меня смотрит много народу, но мандража нет. И это очень странно. Конечно, раньше я часто играл в больших компаниях, но это были свои, давно знакомые люди. Даже на электрогитаре играл. До Зинчука мне далеко, но полет шмеля сыграть смогу.

Витя подошел к микрофону и объявил:

– Прошу прощения за длительную задержку с нашим выступлением. Как говорят в спорте, произошла замена, вместо меня будет играть Сергей Вязов. Сейчас мы исполним новую песню. Она ещё нигде не звучала.

Он не стал говорить, чья это песня. Я его попросил. Пусть лучше потом узнают. Ну что же, начнем, пожалуй. Перебирая струнами, начал играть вступление. Оно не такое длинное, как в оригинале. Сразу подключилась Надя, нежно добавляя звучания ионикой. Народ прислушивался к мелодии, и было видно – нравится. Центр зала пустовал недолго. Почти с первыми аккордами на середину начали выходить пары. По краям зала толпилась основная масса народа и продолжала смотреть на сцену, точней на меня. А я улыбнулся им и запел:

 
В окно печалью льётся лунный свет,
Вокруг меня одна лишь пустота,
Тебя, моей любимой, давно со мною нет,
Виной тому обидные слова.
 
 
Скучаю,
Я скучаю,
Хочу сказать тебе – прости меня, прости.
Скучаю,
Я скучаю по тебе,
Моя любовь стрелой к тебе летит.
 

Тут я обнаружил, что Витя свалил со сцены и уже танцует с Еленой Михайловной. Шустряк какой! Ладно, ему сейчас не надо ни петь, ни играть, а наша классная действительно… классная. И по виду её кавалера это заметно. Рядом с ними Олег танцевал с Ларисой Раевской. Единственная пара от седьмых классов. Они о чем-то разговаривали, склонив к друг другу головы. В какой-то момент Олег подмигнул мне, оказавшись ко мне лицом.

 
Держать обиду в сердце мне стало тяжело.
И боль разлуки давит все сильней.
Зачем мы не сдержались, нас ссорой развело,
Теперь все мысли только о тебе.
 
 
Скучаю,
Я скучаю,
И с каждым днем ты больше мне нужна.
Не выразить словами мою любовь к тебе.
Одну люблю тебя я, навсегда.
 

Какое-то странное чувство, на дежавю похоже. Знакомая ситуация, как будто уже было такое. А, ну да – я в прошлом, играю на гитаре, как в голливудском фильме «Назад в будущее», который, кстати, только в следующем году выйдет. Вот только разница в том, что у того героя есть возможность домой попасть, а у меня её нет. Но… но не буду думать об этом. Хотя воспоминание о фильме заставило невольно улыбнуться. Интересно, если зафиналить на гитаре так же, как герой фильма, то долго ли народ в ступоре находиться будет? Хулиган во мне вздохнул и решил по-другому, и я начал петь оригинальный куплет:

 
I miss you.
Oh, I miss you.
I'm gonna need you more and more each day.
I miss you.
More than words can say,
More than words can ever say.
 

Оригинальную версию припева на английском получилось спеть ещё лучше, чем мою. Никто такого колоритного исполнения не ожидал, даже танцующие пары развернулись к сцене.

Всё. Тонко пропела струна электрогитары, и я облегченно выдохнул и все-таки смутился, когда в зале зааплодировали. Хлопали и музыканты, по моим плечам. Надя чмокнула в щеку. Поклонился немного аляписто и почувствовал, что в зале словно добавился софит красного цвета. Как хорошо, что тут подсветка музыкантов плохая и не видно моего горящего лица. Рядом вдруг оказался Савин, умудрившийся чудесным образом просочиться мимо взрослых у сцены. И как успел? Только что его внизу видел.

– Здорово спел! – выдохнул он. – Все в восторге.

– И я тоже, – сказал подошедший Витя, – мог бы и предупредить. Это ты на английский свою песню перевёл?

– Да, – сделав честные глаза, ответил я и вытер вспотевший лоб. Знал бы он – кто кого на самом деле перевёл.

Но Виктор растолковал это по-своему:

– Что, жарко стало? Это ещё не вечер, мы только начали. Но тут действительно душновато… – и помахал листками с текстом. – Ладно. Сейчас работаем «Синий иней», а там посмотрим – что будем играть.

Вслед за «Синим инеем» мы сыграли «Люди встречаются», «Клен» и «Ты мне не снишься». Даже «Облади-облада» сбацали. Эту песню Леннона, кажется, «Веселые ребята» пели. Мы её исполняли с избыточным энтузиазмом, проглатывая фразы, так что песня была похожа на абракадабру, подобную «Уно-уно-уно ун моменто». Но внимания на это никто не обращал. Подумаешь, слова перепутали или не так спели, песня, как говорится – «зажигала». Музыка вообще великая вещь! А от «Битлов» не завестись невозможно. С удивлением заметил, что сам, чуть пританцовывая, солирую на гитаре. Хорошо хоть не начал колбаситься, как герой того фильма. Однако мои музыкальные выкрутасы заслужили одобрительный взгляд Виктора. Он даже большой палец показал. Следом мы сыграли «Алешкину любовь», после которой Виктор объявил перерыв на двадцать минут.

Несмотря на танцевальный настрой, в зал не пошел. Руки вдруг налились тяжестью, казалось, вот-вот отвалятся. Локальная усталость передалась всему телу, и в комнатушке, куда вся группа ушла на отдых, буквально рухнул на стул, на что Витя улыбнулся:

– Устал?

– Чувство такое, будто вагон угля разгрузил, – сказал я, рассматривая подушечки пальцев, их немного жгло с непривычки. И видя недоумение ребят, пояснил:

– Это образно.

Увлекся, бдительность потерял. Опять начали проскакивать неуместные фразочки.

– Понятно, – хмыкнул Виктор, – но ты прав, именно так мы чувствуем себя после целого вечера работы. Некоторые этого не понимают. Говорят: «Только и бренчите на гитарах, бездельники, делом бы занялись». А отыграть концерт тоже трудная работа.

– Витя, – тихо сказала Надя, сделав выразительные глаза.

Музыканты переглянулись. «Ну, вот опять, – подумал я, – сейчас начнут меня в группу сватать». И не ошибся.

– Сергей, как ты смотришь на то, чтобы заняться музыкой всерьёз? У тебя отлично выходит. Голос хороший, ноту не врешь. Соло, вон, клевое выдал. Нет, – поднял руки Витя, – я тебя с решением не тороплю. Подумай…

«Ну да, куда торопиться? Играю, конечно, не совсем супер, но вполне прилично. А голос у меня только пока звучит. И я точно знаю, через год он сломается и всё…»

– И песня твоя просто отличная (опять смутили, чуть не покраснел), – продолжал хвалить Виктор. – Не против, если в свой репертуар включим?

– Пойте, – пожал я плечами, – я не против.

Подхватил гитару и, думая, принялся перебирать струны под звучащую за стеной песню.

«Не жалко, тем более что она наполовину моя, точней на маленькую четверть. Только русский текст к мелодии и сочинил. Иногда на меня муза нападает, выдаю стихи на гора, а вот музыку к текстам… ну не композитор я! Сколько ни старался придумать свой мотив, ничего не выходило, всегда получалось что-то похожее на другие мелодии.

А эти ребята новых песен хотят. Конечно, можно брать готовые, их много знаю, на годы вперед. Наши и зарубежные, но уже твердо решил – наши не трогать, а иностранные не жалко. Их тексты можно перевести и с той же мелодией исполнять. Так многие группы в моё время делали».

– Мы в дэ-ка Энергетиков базируемся, – сказал важно Виктор. – Это недалеко, отсюда прямой экспресс ходит. Знаешь, какое обеспечение? С инструментом помогают, аппаратурой, питание в буфете бесплатно. Если надо выступить где, то на выезд РАФик дают. Подумай.

– Подумаю, – кивнул я Вите.

«Вот у меня ещё один вариант жизненного пути добавился. Не знаю, насколько он перспективный по сравнению с военной карьерой и тем, что напророчил мне декан КазГУ. Если выбрать учебу в инязе или военном училище, то какая тут игра в группе? В военном училище строгий распорядок. Хотя если выбрать институт, то можно совмещать – днем на лекции, а вечером в ДК Энергетиков. Тут, кстати, можно будет начать исполнять песни на английском языке. Однако по окончании института все равно придется выбирать – или продолжать музыкальную карьеру, или, как сказал Виктор Михайлович Кокошин: “иметь очень большие перспективы”».

Из раздумий меня вырвал вопрос Виктора:

– Сергей, а где ты конкретно живешь?

Я продиктовал адрес.

– Рядом с Кимом? – удивился Витя. – Обалдеть! Ты вот что – как решение примешь, или ещё что сочинишь, то к Генке зайди, он передаст. Хорошо?

– Договорились.

В комнате опять, как по волшебству, возник Савин.

– Ребят, – сказал он, – я Серегу у вас заберу на время. Все равно пока не поете.

– А что мне в зале делать?

– Шашлык жарить! – съязвил Олег и, нагнувшись, прошептал: – Там тебя кое-кто ждёт.

– Иди уж, – кивнул Витя, под улыбки остальных, а Надя мне подмигнула:

– Только гитару тут оставь, не с ней же танцевать.

Мы вышли в зал, пройдя мимо учителей, смотрящих за порядком и за тем, чтобы ребята не мешали музыкантам. Как удалось проникнуть Савину, непонятно. И опять не заметил, как он исчез в скоплении народа. Только что закончилась очередная композиция, и все ждали следующую.

Я огляделся. Куда Олег-то слинял? Вытащил меня, а сам… тут его и увидел. Он что-то диск-жокею говорил. Тот Савина выслушал и с особой радостью провозгласил в микрофон:

– Белый танец!

Как там в песне поется: «На десять девчонок, всего лишь девять ребят»? Только зазвучала музыка… как сначала показалось, ко мне устремились все присутствующие девушки. По крайней мере, не меньше десятка. Они очень целеустремлённо двигались – в голове пронеслись кадры фанаток, раздирающих объект обожания, а ведь только одну песню спел. Следом возникла мысль: «бежать», но «сделать ноги» за сцену не успел. Кто-то сбоку крепко схватил за руку, и я в мгновение оказался на середине зала. Причем вывернуться не было возможности. Хват сильный и знакомый – еще чуть довернуть кисть, руку за спину и мордой в пол…

– Потанцуем? – последовал запоздалый вопрос Марины, но я был рад, что это именно она. – Это я Олега просила тебя привести.

– Здорово ты меня танцевать вывела… – дальше договаривать не стал, просто улыбнулся. Марина возвратила улыбку.

– А ты здорово спел. Мы, кажется, не ссорились, но песня класс! Пока рядом со сценой тебя ждала, даже соскучилась.