Текст книги "Случайный билет в детство"

Эпилог

Жара в городе – это бич божий. От свежести ночной грозы не осталось и следа, и жаркое марево постепенно сгущаясь, повисло над городом уже к обеду. Духота и загазованность города убивала все помыслы на вечерние посиделки с ребятами. А еще сегодня был очень трудный день.

Отгремели совместные учения со ФСИНовским и ФСБешным спецназом. Федералы вдруг резво свинтили прямо с полигона, а мы зачем-то зарулили к конторе ГУФСИН. Командир пошел к генералу, а я остался с ребятами.

Корпуса ФСИНовской конторы имели довольно таки просторный двор, вместивший наш транспорт. За последнее время наш автопарк кардинально изменился. Вместо вечно ломающегося ПАЗика нам дали четыре форда «Транзит» и заодно бронемашину, давным-давно обещанную. Так что теперь мы ездили с комфортом – вэны имели климат-контроль, даже БПМ-97 «Выстрел» был оборудован кондиционером. Поэтому все наши водилы остались в кабинах и теперь кайфовали в прохладе салонов. Петрович, рулевой нашей брони, вдруг приоткрыл дверь «Выстрела», и мы услышали мелодию, точнее песню. Звучал мой вариант «Регги солнца», точнее не совсем мой.

На одной из посиделок в «Погребке», по случаю юбилея нашего полковника, присутствовала приглашенная музыкальная группа. В перерывах между выступлениями мне сунули гитару…

Ребята из группы заинтересовались несколькими моими песнями. Надо сказать, к делу они подошли творчески – переработали тексты, аранжировку и сумели протолкнуть их на несколько местных радиостанций. Песни стали очень популярны, особенно дважды обновленное «Солнечное регги», которое заняло первые строчки в хит-парадах.

Разговоры в беседке стихли. Наши ребята были, естественно в курсе, что автор, точнее один из авторов регги сидит рядом, но помалкивали, иногда незаметно для ФСИНовских показывая мне большой палец. Валера Истомин дружески толкнул меня кулаком, Жихарев, Легких и Любшин подмигнули. Всю эту пантомиму, естественно, заметили, но вопросов не задали.

Песня кончилась, следом начался блок новостей, и Петрович сделал звук тише. И тут захрипела рация у лейтенанта, вышедшего во двор покурить с нами за компанию:

– Сто сороковой, ответь сто четвертому!

– О, – удивился тот, прибавляя на рации громкость, – Ананси на связи! Тихо, мужики, сейчас наверняка прикол будет.

Ребята заинтересованно притихли.

– Что за Ананси такой? – спросил Истомин лейтенанта.

– Паучок который, – усмехнулся тот. – Паучками мы техников ТСО кличем. А Тоха, по созвучию фамилии – Ананьев, прозвище и получил. Ночной грозой аппаратуру повредило, целый день ребята возятся…

Техника мы видели десять минут назад. Он, нагруженный мотками кабелей, прошествовал мимо, и вид имел… ну очень непрезентабельный.

– Здесь, сто сороковой, – после повторного запроса «сто четвертого» ответила рация.

– У шлейфа на третьем, какой провод минусовой?

– Синий.

Рация пшикнула пару раз, а потом проскрипела:

– В пучке только два цветных провода – красный и зеленый.

– Красный – плюс, – раздраженно ответил «сто сороковой».

Последовала небольшая пауза, а затем скрипучий голос удивленно спросил:

– А зеленый тогда какой?

Грянул хохот, заглушая все то, что высказывал в эфир «сто сороковой». Наши ребята были технически подкованы, и каждый знал расклад полюсов по цветам – если пара проводов в кабеле имеют различную маркировку и только один соответствует цвету полюса, как в этом случае плюсовой «красный», то другой провод, все равно какого цвета, по умолчанию будет противоположным, то есть – «минусом».

– Очень подкованный технарь, – отсмеялся Жихарев.

– Нет, что ты, Макс волокет и хорошо волокет. Просто вызвали его после обеда, а он с похмела бедняга. А подлечиться боится. Враз попадется.

– Понятно, – кивнул Олег. – Сочувствую.

Мужики понимающе закивали – весь день без опохмела, да по такой духоте…

– По времени пора уж закругляться, – проворчал Истомин, невольно посмотрев на часы. – Чего они там валандуются? Давно бы дома были…

– Надо жене позвонить и предупредить, что задержусь.

– Привет от меня передай, – сказал Валера и, заговорщицки подмигнув, прошептал, – всему честному семейству.

– Тихо ты! – прошипел я, озираясь, но никто на наше шептание особо внимания не обратил. Дело в том, что на УЗИ нам просветили двойню. Наталья, жена Валеры, как раз на аппарате в тот день работала, поэтому Истомин в курсе. Чтобы не сглазить, Марина попросила пока никому не говорить.

Я достал мобилу, но не успел снять блокировку, как телефон завибрировал вызовом, и на дисплее засветилось любимое лицо. Отошел в сторону и нажал кнопку.

– Да, любимая.

– Сереженька, что-то тревожно мне. Ты когда домой вернешься?

– Мариш, я сам домой хочу. Соскучился… скоро приеду, любимая, скоро…

– Приезжай скорее.

– Хорошо, Мариш, постараюсь…

Из здания вышел полковник Белкин и, разговаривая по телефону, бодро прошагал до бронемашины.

– Неспроста, – пробормотал Истомин.

Я с Валерой был полностью согласен. Когда Николаич с таким видом разговаривает по телефону, то за этим обычно следует «выезд».

– Извини, Мариш, – сказал я жене, – похоже, сегодня буду поздно.

– А я плов приготовила, пару салатов… – Марина тяжело вздохнула и прошептала, – береги себя, Сереженка. Я люблю тебя. Мы тебя ждем.

– И я тебя люблю. Целую. И Валера тебе привет передаёт.

Я нажал отбой и услышал команду Белкина:

– По машинам!

Бойцы загрузились в вэны. Командир сел в «Выстрел» впереди, а я, Истомин, Жихарев, Любшин и Легких расположились в салоне.

– Давай на выезд из города, – сказал водителю Белкин, и бронемашина покатилась на выезд. – Валер, запускай свою шарманку.

Так командир называл еще одно новшество – ноутбук. По нему мы получали инфу из управы.

– Куда едем, командир? – спросил Жихарев.

Белкин назвал адрес, Истомин сразу запустил приложение. Адрес ничего мне не говорил. Ясно, что где-то за городом.

– Из управления ничего, – доложил Истомин, колдуя над ноутбуком.

– Ничего и не будет, – ответил Белкин. – Мы едем на помощь федералам.

– А они что, не справляются?

– Не знаю. Аврал дал приказ помочь.

От удивления у нас вытянулись лица.

– Они там что, с терминатором воюют?

Ребят из ФСБшного спецназа мы хорошо знали. Уровень подготовки видели. Правда, на учениях их было всего семеро, но это ничего не значит, каждый стоил минимум семерых.

– Я не в курсе, – буркнул Белкин.

– Композитору позвони, – посоветовал я, имея в виду командира спецназа федералов.

– Скрябину я звонил, – ответил командир, – не отвечает.

– Поди туда, не знаю куда… – констатировал я, – Валер, посмотри по гугл-карте.

На одном из перекрестков втюхались в пробку. Полковник тут же начал кому-то звонить. Не прошло и пяти минут, как появились две машины ДПС. Дорожники в момент разрулили затор, а затем возглавили наш эскорт.

– Вот, есть! – Истомин развернул ноут, и мы сгрудились у дисплея.

– И что это?

– Ни хрена не понятно.

На картинке отображалась местность, куда мы направляемся, но мутно.

– Валер, а четче нельзя?

– Нет. Был бы город или военный объект, было бы четче.

Гугловская прога четко показывала не всю местность. Интересующая нас точка находилась довольно далеко от города и трассы и отображалась на троечку, даже на двойку. В прямоугольных пятнах можно было угадать бывшую фабрику или складской комплекс. От него вела четкая нитка дороги, но у самой трассы пропадала, однако виднелась еще одна, но уходила от трассы в глубь лесного массива.

– Заброшенный завод какой-то?

– И километров шесть-семь от трассы, – прикинув расстояние, сказал Истомин.

Белкин последнее время мучил телефон и, похоже, дозвонился:

– Палыч, ну наконец-то!

Пять минут он слушал, потом буркнул:

– Понял. Как проехать? – полковник выслушал ответ. – А короче пути нет? Так… хорошо.

Белкин отключил телефон, подумал немного, потом сказал водителю:

– Давай на трассу, попробуем съезд тот найти, а то в объезд полтора часа пилить.

Затем обернулся к нам:

– Так, мужики, похоже, федералы накрыли склад оружия, но нарвались на хорошую охрану, человек семь-восемь. Это все, остальное на месте.

Мы переглянулись.

– И что, – выразил всеобщее удивление Истомин, – те ребята круче, что ли? Или чекистов пулеметами встретили?

– Палыч не сказал, но просил поторопиться.

– Склад оружия! – присвистнул Жихарев. – А танка там нет? Если есть, тогда пусть в Мулинскую бригаду звонят!

– Кстати! – вдруг спохватился Белкин.

Полковник быстро связался с сопровождающей нас машиной, назвал адрес и спросил – знают ли они это место и как проехать. Оказалось, знают – имеется на трассе небольшая площадка, где они обычно стоят (с радаром наголо), вот именно с нее в глубину лесного массива уходит асфальтированная дорога, но старая и заросшая, и ведет к заброшенным складам, точнее разрушенным. И еще известно – в войну там изготавливали гранаты, а позднее хранили что-то химическое, но что именно – не знают.

Несмотря на сверкающую маячками машину ДПС, вновь втюхались в пробку. Однако дорожники, подвывая сиреной и голося по матюкальнику, довольно быстро добились создания коридора для нас. А на следующем перекрестке к нам присоединилась еще одна машина ДПС, и они вместе, закрывая все перекрестки на нашем пути, быстро вывели колонну из города.

На трассе прибавили скорости. По рациям связались с остальными группами, дали вводные и начали готовиться. В салоне места достаточно, чтобы, никому не мешая, спокойно экипироваться.

– Приехали, похоже, – сказал водитель.

Головная машина ДПС тормознула у обочины, из нее выскочил лейтенант и рукой показал на еле заметный съезд, уходящий в густые заросли ивняка. «Выстрелу» такие препятствия нипочем, но нашим фордам…

Водитель следующего за нами вэна вышел проверить путь. Он проследил – как бронемашина проехала сквозь заросли, и видно остался удовлетворенным, так как форды нагнали нас через минуту.

Дорога была та еще – асфальт лишь угадывался под слоем дерна. Иногда на пути попадались молодые березки, но особого препятствия они не представляли даже для вэнов, не говоря о бронемашине. Медленно, но верно мы подбирались к нужной точке, о приближении к которой свидетельствовал редеющий лес. Постепенно деревья становились ниже и корявей. Травяной покров порой и вовсе пропадал.

– Не могильник ли тут какой? – предположил Жихарев. – Место уж очень на вид гиблое.

– Вряд ли, город рядом. Может, химию тут когда-то хранили. В «Дусте» таких мест навалом.

«Дустом» мы называли город Дзержинск, точнее его промышленную часть, изобилующую всякими химически-вредными производствами, и всякий бывавший там видел похожую картину.

А впереди уже виднелись строения, прикрытые кустарником. И что-то там густо чадило.

«Выстрел» преодолел неглубокую канаву и остановился. После быстрого осмотра препятствия стало ясно – форды придется оставлять тут.

– А её совсем недавно отрыли, – определил Белкин. – Даже травой не заросла. Ладно, тут метров двести, пёхом дойдем.

Пять минут на проверку экипировки и оружия. Запасной БК имеется в БПМ-97. Все готовы. Выстраиваемся – впереди «Выстрел», мы двумя колоннами за ним.

– Внимание! Рации на пятый канал. Приготовиться к движению!

Белкин жмет кнопку на рации:

– Сотник, ответь Беркуту.

– Здесь Сотник, – почти сразу отозвалась рация.

– Встречай. Подходим от четырех часов.

– Принял, ка-эс.

– Вперед!

Через сотню метров пересекаем еще одну канаву, более глубокую, чем первая, но БТР её миновал без проблем, а затем дорога упирается в разрушенное здание, по размерам напоминающее КПП. Бронемашина останавливается, мы занимаем оборону, а Белкин, вновь вызывает Скрябина.

– Сотник Беркуту.

– Здесь Сотник.

– Мы у развалин КПП.

– Вас вижу. Выхожу.

Из развалин появились два человека и быстро перебежали к бронетранспортеру.

– От трассы пришли? Быстро!

– От неё, родимой, – кивнул Белкин. – Давай, расставляй моих ребят и вводи в курс.

Скрябин хлопнул по плечу своему бойцу:

– Займись.

Вслед за федералом ушли снайперы и часть наших бойцов, а командиры вошли в «Выстрел». Истомин на ноуте окно со снимком местности не закрыл, Скрябин это увидел и ткнул в дисплей пальцем:

– Размыто все, давай на бумаге схему набросаю.

Получив чистый лист, он быстро нарисовал схему зданий, секторы, где пространство простреливается преступниками, и отметил точки расположения его бойцов.

– Итак, – начал Скрябин, – вот это здание в центре, все они тут. Простреливают практически все. Наш опер сунулся по дури и получил гранатометом в машину, слава богу, выскочить успел. У них, камер везде понатыкано, но не это главное – в здании имеется взрывчатка.

– Откуда информация?

– От них, но я склонен верить. По оперативной информации, с одного из производств пропала тонна гексогена. Но это не все. Помнишь, на совещании докладывали о частых пожарах на армейских складах?

– Помню, – кивнул Белкин.

– Так вот не все в пожаре сгорело. И еще, на полигонах последнее время уничтожали отслужившие свой срок боеприпасы, например в вашем Мулино, тоже есть информация об утечке.

– Понятно, что предлагаешь?

Скрябин потер подбородок.

– А спецаппаратура у тебя есть?

– «Октава» и «Пелена»[9]9
  «Октава» – «Октава–3С», устройство блокирования работы сотовых телефонов и закладных аудио– и видеопередатчиков.


[Закрыть].

– Отлично, – щелкнул пальцами федерал, – «Октава» у нас самих есть, глушим их уже с полчаса, но ваша глушилка лишней не будет, а вот «Пелена» аккурат в тему. Тогда сделаем так – расставляем бойцов, затем выдвигаем броню сюда, прямо под здание, для прикрытия спецов. Врубаем «Пелену», а потом штурм. Вопросы?

– Сколько входов в здание?

– Один, второй заложен кирпичом.

– Сколько человек в здании? Есть ли заложники?

– Заложников нет, но есть наш человек, под прикрытием, так что работать надо ювелирно. Самих преступников не более десятка. Наружка вела машину с четырьмя, учитывая нашего человека, затем к ним присоединились еще двое, плюс охрана склада не более четырех, если по единственной машине судить. И еще, среди них имеется британец – Грэйн. Этого типа в любом случае необходимо взять живым и невредимым.

– Ого! – удивился Истомин. – А что лимоннику тут надо?

– Торговля оружием.

– Ясно! – сказал Белкин. – Давай ориентировки на всех, особенно на Грэйна.

Скрябин потер подбородок, затем подсел к ноутбуку, и его пальцы запорхали по клавиатуре. В открывшемся окне чередой выстроились фотографии.

– Вот, ознакомьтесь.

– Какие отвратительные рожи, – прогнусавил Истомин. – Особенно этот.

И Валера показал на первое фото.

– Это и есть Грэйн.

Всматриваясь в лицо англичанина, я подумал, что он мне кого-то напоминает. Память на лица у меня хорошая, однако…

Пробежался взглядом по словесному портрету, но по описаниям тоже никого не вспомнил. Лишь глаза на улыбчивом лице говорили – ты меня знаешь!

Грэйн, Грэйн, Грэйн – я покатал в мыслях фамилию, и вдруг озарило!

– Полное имя Грэйна как звучит?

– Эндрю Джи Грэйн.

– …!

Все удивленно уставились на меня. Никто не ожидал услышать от меня многоэтажную матерную тираду. Впрочем, я был сам удивлен, не свой длиной фразой, а неожиданным открытием.

– Товарищ майор, – строго произнес Скрябин, – потрудитесь объясниться!

– Представляю вам британца, – я показал на фотографию, – точнее не совсем британца. Андрей Михайлович Громин. То есть Эндрю Грэйн на английский манер!

Федерал перевел взгляд с дисплея на меня, и спросил:

– Ты уверен?

– Абсолютно! Проверь по базе.

Скрябин вновь подсел к ноутбуку и начал делать запросы. Через пару минут выпрямился, матюкнулся, но гораздо скромнее, чем я.

На экране две фотографии. На первый взгляд – разные лица, но… при тщательном анализе сходство есть, и большое. Для федерала это уже факт.

– Андрей Михайлович Громин, тысяча девятьсот шестьдесят первого года рождения… – начал он громко читать личное дело Громина. – Осужден в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году… статья… так, та-а-ак, побегушник, мать его! Совершил побег при этапировании и находится во всесоюзном розыске… почти двадцать пять лет!

– Погоди, Палыч, он что, пластику лица сделал? – спросил Белкин.

– Похоже на то, – пробормотал Скрябин, изучая материалы личного дела.

– А глаза не поменял, – хмыкнул Истомин, – раз Иваныч его узнал. Серега, откуда ты его знаешь?

– Он в школе некоторое время работал. То, что фигурант наш бывший, что-то меняет?

– Это ничего не меняет, – резковато ответил федерал, – но получим и пряник, и пистон в одном лице, мля!

Я, Валера и командир переглянулись. В любом случае пистоны будут, к этому уже привыкли. Не всегда начальство довольно результатами, какой трудной не была бы поставленная задача. Взять хотя бы то освобождение самолета. Если исключить молниеносное вхождение и взятие салона под контроль, то в остальном, по сути, сплошная импровизация и невероятное везение. Оба тихушника с зарядами были обезврежены только вмешательством высших сил, не иначе. Ведь известны были лишь двое из пятерых террористов, а у остальных имелась огромная фора. Могли в любую минуту подорвать самолет. Однако пронесло – они смерти испугались больше, чем наказания за содеянное. Дух камикадзе покинул их с самого начала захвата. Надеялись на то, что все требования будут выполнены, никак не ожидая силовой акции. Тянули с подрывом до последнего, а когда поняли, что все… вот тут и пошла счастливая для всех импровизация.

Даже то, что все горючее было слито, не спасло бы никого, сработай любая самоделка. Ведь даже остатков жидкости на стенках бутылки хватило для хорошего взрыва. А если бы подорвались все бутылки?

И вновь предстоит штурм здания, в котором засели преступники с бомбой в обнимку.

– Ладно, Палыч, – сказал Белкин, – пистоны с пряниками когда еще будут, работать надо.

– Работаем! – поднялся Скрябин.

«Выстрел» объехал развалины КПП и встал, ожидая сигнала. В бронемашине оба наших сапера, Валера Истомин с приготовленным блоком «Пелена» и группа прикрытия. Бойцы со штурмовыми щитами выдвинулись к западной стороне здания.

Этот складской корпус выглядел целее других. Сложен из ЖБИ-блоков, четыре метра высотой, узкие, словно бойницы оконные проемы под крышей, мало того имеющие решетки. Крыша тоже бетонная, прогудроненная. Натуральный бункер.

Кто-то содержал здание и прилегающую территорию в порядке. Мусор и растения отсутствовали. Площадка позволяла развернуться фуре. Вид портил горящий остов легковушки.

– Гнездо-два, западный угол, под сводом вижу камеру, – прошипела рация. – Минус.

– Левее полтора метра еще одна. Минус.

Винторез работает тихо. С нашей стороны снайпер обнаружил только одну видеокамеру.

– Восточная сторона чисто.

– Гнездам – контроль верхних окон. Броня вперед!

Бронемашина направилась к зданию. Следом, прикрываясь корпусом «Выстрела», выдвинулись бойцы. Как только БПМ-97 въехала в мертвую зону, часть бойцов заняла оборону, прикрывая работу специалистов и контролируя оконные проемы, двое поднялись на крышу здания, остальные выдвинулись к единственному входу.

– «Пелена» в работе, – доложил Истомин, дублируя знаками.

Автоматная очередь вздыбила пыль в десяти метрах. Внутри явно забеспокоились, лишившись обзора через камеры, но наши снайперы не дремали, и стрелок в здании получил пулю. В ответ раздались еще выстрелы, однако в проемы не лезли, а палили больше в воздух.

Бойцы знаками доложили о готовности к штурму.

– Эу, ком-мандэр! – прокричали из здания. – Тьи не забыль, чьто тут экспесис, э-э-э… много-много бомба?

Скрябин с Белкиным переглянулись:

– Никак Грэйн дурака включил? Чего это он язык ломает тут?

– Он не знает, что нам известно его настоящее имя. Вот и строит из себя джентльмена, мать его!

– Я предлагаю всем сдаться! – крикнул в ответ Скрябин и повторил по-английски:

– I offer to surrender! And not to aggravate his guilt![10]10
  Я предлагаю сдаться! И не усугублять свою вину! (Англ.)


[Закрыть]

– Не сарендэ, а сурендэ, – поправил я федерала.

– Владеешь?

– В совершенстве.

– Учту, – кивнул Скрябин и прокричал в сторону здания:

– Эй, так как?! Я знаю, что среди вас смертников нет, у многих есть семьи, детишки, подумайте о них. Grain, we have received a request for your arrest. The British national office of Interpol is waiting for you. You still have nowhere to go! «Give up![11]11
  Громин, мы получили запрос на твой арест. Британское национальное отделение Интерпола очень ждет тебя. Тебе все равно некуда деваться! Сдавайся! (Англ.)


[Закрыть] – федерал довольно осклабился. – Вот теперь подождем.

– А что, насчет Интерпола правда? – спросил я Скрябина.

– Правда. Через отдел мы получили информацию о том, что Грэйн приедет в Россию. У них там для его задержания оснований, видите ли, не было. Хреново они там, в европах своих работают. По нему и отследили всю цепочку сюда.

– Йа могу подюмать? – крикнул Громин-Грэйн.

– Подумай! Даю пятнадцать минут!

– Есть идея! – прошептал я, схватив Скрябина за рукав.

Последовали жесты для групп захвата, затем федерал посмотрел на меня:

– Излагай.

– Сообщаем Громину, что тут находится представитель Интерпола из Британии. Громин уже знаком с нашей тюрьмой и вряд ли сдастся нам, а в евро-тюрьму, то есть сдаться европейцу может.

– Так, – пробарабанил пальцами федерал, – а представителем, я так понял, будешь ты?

– Да. Не вы же, ваш английский не плох, но голос ваш Грэйн слышал, а меня… – тут я задумался, ведь Громин четверть века меня не видел, помнит ли? В конце концов, лицом я довольно сильно изменился с детских пор.

– Ну-ну, чего замолчал?

– Палыч, Вязов дело говорит, – вмешался Белкин. – Подтверждаю, что Сергея британцы могут за своего принять. Были прецеденты.

– Да? Хм, допустим. А во что ты переодеться собираешься? Или в таком виде пойдешь?

Я обернулся и кивнул на оперативника ФСБ.

– Вон, у него брюки и рубашку возьму, вроде комплекцией одинаковы. Броник сверху одену, и чем я не интерполовец?

Скрябин немного подумал.

– Сначала посмотрим, что Громин ответит, если не сдастся, то сообщим эту новость. – Федерал выудил пачку сигарет, немного посверлил её взглядом и решительно сунул обратно в карман.

– Бросаю, – пояснил он, – в третий раз уж…

– Бросишь, бог троицу любит! – хмыкнул Белкин. – Хотя на нашей нервной работе бросить трудновато.

– Эт-точно, – согласился Скрябин.

– Эу, ком-мандэр! – прокричал Громин-Грэйн. – Мне нюжны гарантий!

– О, быстро он, я думал время потянет, – удивился Скрябин. – Какие тебе гарантии нужны?!

– Что мьеня не посадьят в вашу ужастный тюрму!

Белкин показал мне большой палец и подмигнул.

– Гарантии, говоришь? – усмехнулся федерал и тоже подмигнул. – А представитель лондонского бюро Интерпола тебя устроит как гарантия?

– Он тьют?

– Да, неподалеку ждет, когда тебя ему в рученьки передадут!

– Я хочью его вьидеть и говорить с ним!

– Хорошо, сейчас позовем! – ответил Скрябин и начал торопить замешкавшегося оперативника:

– Переодевайтесь, и темпе – в темпе…

Я уже успел передать оружие Белкину и скинуть снаряжение и куртку. Опер тоже начал быстро разоблачаться.

Чужие брюки с туфлями пришлись мне впору. Вот с рубашкой глазомер подкачал – немного узка в плечах. Можно закатать рукава, тогда свободней будет. Еще от рубашки ощутимо попахивало потом. Не беда, спишем на жару, ладно, хоть ворот не грязный… на удивление. Экипировка под интерполовца закончилась надеванием бронежилета, и обтиранием влажными салфетками. Скрябин поглядел критично и скривился.

– Что-то не то?

Федерал кивнул.

– А так? – я чуть-чуть выпятил грудь и сделал на лице надменную мину.

– Сойдет, – удовлетворительно хмыкнул Скрябин. – Эх, спецаппаратуры нет. Микрофончик бы тебе навесить. И пистолет с собой, но нельзя… вдруг найдут?

– And velvet paws are sharp claws[12]12
  И в бархатных лапках бывают острые коготки (англ.).


[Закрыть], – ответил я английской поговоркой и покачал кулаками. У федерала удивленно вытянулось лицо, а Белкин хмыкнул:

– Я же говорил…

– Ладно, – прищурился Скрябин, – давай обговорим, что и как…

* * *

Бойцы, скопившиеся за створами ворот, смотрели – как я медленно подхожу к зданию. Жихарев, Легких и Любшин синхронно подняли сжатые кулаки, но я, не подавая вида, вошел в тамбур. Внутренние ворота были раскрыты наполовину. За ними видна только стена с узкой амбразурой, через которую за мной внимательно следили.

– Стой!

Я остановился.

– Повернись!

Чуть разведя руки, начинаю медленно поворачиваться. За мной сейчас наблюдают не только из-за стены, но и в оптику сразу двое, и ждут оговоренных жестов. Когда повернулся к амбразуре левым боком, правую руку сжал в кулак. Это означало – пока никого не вижу.

– Оружья нье иметь! – я начал играть британца с плохим произношением.

– Заткнись! Подойди ближе.

Я сделал пару шагов и встал меж створок. Быстрый взгляд влево-вправо. Проезд имелся в обе стороны, но только для легковой или кары, слишком малые габариты и углы поворота. И зачем стену перед воротами построили? Неудобно же! Если для безопасности и обороны, то никакого толку от этого нет.

Не опуская рук, повернул ладони наружу. Это означало – имеется два прохода. Затем начал поворачиваться против часовой стрелки – значит, видеокамер у входа нет.

– Не крутись! – одернули из-за стены.

– Йа каптэн Алекс Форстер, бритиш бьюроу оф Интепол! – представился я громко. Переводить на английский свое имя и фамилию, как это сделал Громин, счел глупостью, поэтому, недолго думая, взял имя реального человека из SAS[13]13
  SAS – подразделение специального назначения вооружённых сил Великобритании.


[Закрыть]. С ним я познакомился в управлении, когда к нам приезжала британская делегация полицейских. – Mister Grain, you wanted to talk to me![14]14
  Мистер Грэйн, вы хотели поговорить со мной! (Англ.)


[Закрыть]

За стеной тихо заговорили, затем Громин-Грэйн через амбразуру сказал:

– Come, mister Forster.[15]15
  Проходите, мистер Форстер (англ.).


[Закрыть]

Я повернул налево и обошел стену. Медленно осмотрелся. В центре Громин в окружении шести человек. Все без исключения вооружены калашами, только Громин с ПМ, и еще в руке маленький пульт держит. Возможно, радиодетонатор. А где сама взрывчатка? В дальнем углу сложены ящики. В довольно приличном количестве. У одного ящика откинута крышка и что-то светодиодное мигает. Ага, вот и сам детонатор.

Прикинул количество взрывчатки и немного вспотел. Если бабахнет, то на месте склада будет огромная воронка, а все вокруг сдует ударной волной, даже нашим фордам достанется. Только бы «Пелена» не подвела.

У стены лежит убитый. Видно тот, что недавно пытался стрелять через окно. У ящиков с бледным видом сидит раненый, плечо неумело перебинтовано. Под амбразурой боец с автоматом. Рядом стол с компьютером и монитором, в данный момент без изображения. Еще на столе лежат две трубы РПГ-18 и несколько РГД-5. Двое преступников оконные проемы контролируют, но не высовываются, пытаясь с помощью зеркала осматривать подступы.

Громин и еще двое шагают навстречу. Видимо, «охранять» собрались, чтобы чего не учудил. Хм, еще как начудю, дайте только мозги вам заморочить.

– Excuse me, Mr. Forster, small check.[16]16
  Простите, мистер Форстер, маленькая проверка (англ.).


[Закрыть] – И Грэйн показал, что меня хотят осмотреть на предмет оружия и микрофонов. Развел руки в стороны, и меня обыскал один из «охранников». Вяло так, только оружие искал, пожалуй, если бы я на себя навесил кучу микрофонов, то ни одного он не нашел бы.

– Чисто, – буркнул «охранник» и отошел в сторону.

– Here, mister Forster.[17]17
  Присаживайтесь, мистер Форстер (англ.).


[Закрыть] – Грэйн повел рукой, приглашая в центр, где стояли два кресла и диван, а между ними столик с парой бутылок минеральной воды.

– Воды, мистер Форстер? – предложил по-английски Громин-Грэйн. – Прошу прощения, но скотча не имеется.

– Нет, воды не надо, – отказался я и тут же поправил Грэйна, – и не мистер Форстер, а капитан Форстер. В данный момент я считаюсь на службе.

– Хорошо, капитан Форстер, – и Грэйн показал на пыльную мебель. – Присаживайтесь.

Для чего он перешел на английский? Чтобы другие его не поняли?

Брезгливо осмотрел диван, затем кресла, выбрал самое чистое и присел, положив нога на ногу. Грэйн уселся напротив, тоже заняв джентльменскую позу. Я, изображая интерес, осмотрел всех присутствующих, и спросил:

– Ваши русские спутники, я полагаю, английским не владеют?

Парень, что контролировал оконные проемы справа, заметно усмехнулся, посмотрел на меня, указательным пальцем постукал по магазину и сделал большие глаза. Это видеть мог только я. Вот и внедренец, то есть внедренный сотрудник, его мне Скрябин точно описал. А позиция у него очень удобна – все на виду, и взрывчатка не на линии ведения огня. Как бы с ним синхронно сработать? Лицо его, кстати, кажется знакомым. Может, где-то по службе пересекались, хотя… и тут я понял – кого он мне напоминает! Одно лицо! Нет, правильно говорят – мир тесен!

Тем временем Громин-Грэйн взял бутылку с минералкой, отпил немного и поставил её обратно.

– Я считаю, что лучше говорить на цивилизованном языке, – мило улыбнулся Грэйн. – Зачем этим варварам знать – о чем говорят настоящие джентльмены?

Я невольно скривился – как говорить начал… падла, кем он себя считает, а? Перед глазами промелькнул сквер, выстрелы, умирающий дядя Миша…

Отогнал видения и подался немного вперед, боковым зрением отметив, что внедренец напрягся.

– Давайте расставим точки над «и», мистер Грэйн. Я. Знаю. Кто. Вы. На. Самом. Деле, – медленно и с расстановкой произнес я. – Вы как были русским, так им и остались, не так ли, мистер Gromin? И не надо о джентльменах, ладно?

У Громина промелькнуло злобное выражение, и вновь он сама любезность.

– Хорошо, – сплел руки на колене Громин, – давайте поговорим о наших делах.

– И так, мистер Gromin, вы хотели сдаться именно представителю Интерпола? Какие еще будут условия?

И я опять выразительно осмотрел присутствующих. Вдруг показалось, что не только внедренец владеет английским языком. Еще имеется пара, которые если не говорят, то хотя бы понимают некоторые слова, а это пахнет внутренним конфликтом. Можно на этом сыграть. Поймал выразительный взгляд внедренца. Ага, тот тоже просек ситуацию.

– Какие еще могут быть условия? – развел руками Громин. – Или вы об этих?

И последовал еле заметный пренебрежительный кивок в сторону присутствующих.

– Что он говорит, Грэйн? – спросил один из «охранников» по-русски с некоторым раздражением. – Он дает нам гарантии?

Интересно, что Громин наплел этим простакам? Деньги или «уехать жить в Лондон» обещал?

– Гарантии для вас ето нье ко мьне, а к ним, – и я махнул в сторону выхода. – Мьеня, интересуйет тьолько мистер Грэйн.

Охранники переглянулись, и один зло бросил Громину:

– Ты нам что обещал, а? Деньги хорошие гарантировал, что все тип-топ будет…

– Вот мои гарантии! – разозлился Громин и продемонстрировал всем радиопульт, совсем не заметив, что говорит по-русски без «акцента». – Делайте, что приказано, и получите свои деньги.

– У меня тоже есть гарантия, – злобно зашипел в ответ преступник у амбразуры, и у него в руке оказалась граната, – все тут разнесет, мля!

– Эй-эй, – заволновался один из «охранников», – успокойся и положи гранату. На атомы распылить нас захотел?

– А я предлагаю, – начал говорить второй «охранник», – взять этого лимонника в заложники и потребовать машину…

– Ты дебил! – перебил его тот, что контролировал оконные проемы слева. – Кто тебе даст уйти? Сдаваться надо…

– Сдавайся, а я не собираюсь…

– Молчать!

И все уставились на Громина, наконец, поняв, что он говорит на чистом русском языке.