Текст книги "Без срока давности"

Глава 12
Факультатив по немецким ругательствам

– Начало нашему знакомству положила благородная любовь к велоспорту, – торжественно произнес Шредер, поднимая бокал с вином. Он сделал паузу, чтобы Эрика могла перевести, хотя Герка и без того все понимал. – Надеюсь, эта любовь всегда будет взаимной!

Герка Дымов знал, что любовь не бывает вечной, но подобное замечание могло испортить настроение единственной даме за их столиком.

– Присоединяюсь! – добавила Эрика. – За любовь! Не чокаюсь, потому что и так слегка чокнутая сегодня.

– Прозит! – приподнялся Шредер. – За твое здоровье, Гера! Теперь я очень рад, что мне пришла идея самому опробовать маршрут нового велотура по Германии, Польше и странам Балтии. Можно начать гонку в Штральзунде, пройти через Колобжег, Гданьск, Кенигсберг, Лиепаю, Ригу, Таллинн. Потом Санкт-Петербург, Выборг…

– Да, обязательно, чтобы через Таллинн, – сказала Эрика. – Мне по душе велосипедисты.

А Герке Дымову не по душе пришлось, что Шредер поспешил Калининград переименовать в Кенигсберг. Но – промолчал. Спор на шоссе был интереснее и честнее, чем мог быть спор за столом. К тому же за этим столом Дымов был гостем Шредера.

– Ну, как мой замысел? – настойчиво напрашивался на комплимент Гельмут. – Мы назовем этот тур «Белые ночи». Неплохо, а?

– Всякая многодневная гонка вызывает интерес, – согласился Герка. – Жаль, что мне в ней не участвовать.

Эрика перевела. Шредер о чем-то задумался, подбрасывая на ладони брелок в виде миниатюрного велосипедиста.

Неожиданно подал голос Зигфрид Фрош:

– Правильно. Для неполноценных есть свои соревнования.

– Замолчи, Зиги, это попахивает нацизмом, – вполголоса заметила Эрика.

– Нет, просто дерьмом, – уточнил Дымов. Он прекрасно понял смысл короткого диалога.

В Сызранском училище военных летчиков иностранный язык был его любимым предметом после вертолетовождения. Преподаватель из поволжских немцев давал факультативный курс немецких ругательств по словарю. Герка Дымов оказался хорошим учеником, и сегодня, спустя десять лет, все еще помнил многие выражения. И одно из них с наслаждением адресовал сейчас Зигфриду Фрошу.

Тот вскочил из-за стола как ошпаренный:

– Ах ты, русская…

У Герки вновь зачесались костяшки пальцев.

Эрика в один момент оказалась между Зигфридом и Геркой, по-мужски, решительно усадила захмелевшего водителя, несколькими словами успокоила Шредера и пояснила Дымову:

– Не принимай к сердцу, Гера! Зиги злится, потому что продул мне тридцать евро. Как поступил бы всякий добропорядочный немец, он держал пари на сильного, когда вы с Гельмутом соревновались на шоссе. Ну, а я…

– А ты поставила на меня, – не без удовольствия догадался Герка. – Почему, интересно?

– Ты выглядел слабее. Наверное, поэтому, – пожала Эрика загорелыми плечами, словно поощряя Герку по достоинству оценить их. – Комплекс маленьких народов… Кстати, я до сих пор не понимаю, как ты ухитрился обогнать Шредера на подъеме. И он тоже. Ведь ты, извини, на протезе.

Шредер оживился, услышав свою фамилию:

– Наконец вспомнили старика Гельмута. Впрочем, я не обижаюсь. Молодое тянется к молодому, как… наш Зиги тянется к пиву. Зигфрид, сейчас же поставь бокал на место, ты уже и так порядком нагрузился!

Герка посмотрел в глаза доблестного Зиги, под завязку залитые водкой и пивом: в них не было и проблеска мысли. Только злость.

– Ну и черт с ним! Герка откинулся на спинку стула, обшитую зеленой кожей.

Зелеными были и скатерти на столах, и ковролит на полу. При выборе интерьера ресторана кому-то пришла в голову мысль уподобить его подводному царству, а бар этажом выше назвать «Седьмое небо». Номера, где разместились Гельмут, Фрош и Эрика, были тоже на втором.

Герка бросил взгляд на двухпролетную деревянную лестницу, ведущую прямо из зала ресторана наверх, и увидел Люсю Ермишину. Он не почувствовал обычного сердцебиения и запросто помахал ей рукой. Людмила удивленно вскинула глаза на необычного для их заведения клиента.

– Знакомая? – спросила Эрика. – Из обслуги?

– Школьная любовь, – пояснил Герка. – Работает здесь горничной.

– Таллинн тоже тесный городок, – сказала Эрика. – Вечно встречаешь кого-нибудь из приятелей.

С эстрады в глубине ресторана звучала тихая мелодия. Маленькая певичка в платье с блестками выводила что-то на английском языке. Минут пять назад чета пожилых американцев покинула ресторан, и теперь некому было оценить ее вокальные данные, кроме велосипедного босса Гельмута Шредера, его шофера, Эрики и Герки. Понедельник – день небойкий.

– Ты моя судьба, – тянула певичка слабым голоском. – Ты моя безумная любовь!

Герка с блаженством смотрел, как со дна его бокала с минеральной водой поднимаются мелкие пузырьки. Сегодняшний вечер принадлежал ему. Он врезал по зубам балбесу, который пытался отнять у пацана велосипед. Он достойно осадил жирного Зиги. Он выиграл этот вечер, как несколькими часами раньше выиграл гонку на шоссе.

– Попляшем? – предложил Герка Эрике. – Конечно, партнер из меня неважный. Но только в танцах. Во всем же остальном…

– Я приму твое заявление к сведению, – усмехнулась девушка.

Герка церемонно предложил даме руку. Собираясь в ресторан, он облачился в свой парадный костюм. «ФОСП», конечно, не «Брионии», но в зеленоватом полусумраке ресторана костюм смотрелся совсем неплохо, а предательский скрип протеза заглушала мелодия давнишней, полузабытой песни: «Ты моя судьба. Ты моя безумная любовь!»

Герка сильно, даже грубовато, прижал Эрику. Она не противилась, лукаво глядя на Дымова своими русалочьими глазами. Лукаво и абсолютно трезво. Таким же, холодного светло-голубого цвета, бывает небо над ледяными шапками Гиндукуша.

Афганистан, опять ты здесь со мной, не к месту, не ко времени…

Глава 13
В Афганистане не бывает сумерек

Объятый пламенем вертолет Дымова сползал в пропасть по базальтовой террасе. При жесткой посадке, больше похожей на падение, створки грузовой кабины разошлись, в просвет между ними выбрасывались десантники из досмотровой группы. Падали на камни, сразу передергивали затворы автоматов, готовые огнем ответить на огонь.

Пока горы молчали. Капитан Дымов тоже. Стиснув зубы, он боролся за жизнь. Освободился от привязного ремня, скинул подвесную систему парашюта, однако не мог выбраться из пилотской кабины. Дверь в грузовую заклинило. До левого блистера, оказавшегося над головой, не дотянуться. В правый, через который успел выбраться летчик-штурман, били языки пламени.

Капитан Дымов оказался в смертельной ловушке. Искалеченный вертолет замер на краю площадки. Но подойти к машине, чтобы выручить командира, едва ли кто сможет: очень сильно разгорелось пламя. Стеной отделило Герку от товарищей, от жизни вообще. Видимо, кончился его запас везения на этой войне.

Чем изжариться, лучше пулю в лоб. Дымов сунул руку за пистолетом в карман-кобуру и вдруг услышал жалобный визг собаки в грузовой кабине. Минёрка! Живая душа!

Герка головой вперед нырнул в огонь, прополз, как уж, в щель между землей и сброшенным правым блистером. Откатился в сторону, вскочил на ноги и снова бросился к вертолету.

– Стой. Дымов! Назад! – пытался перехватить его командир досмотровой группы, но Герка не слушал.

Ужом прополз в грузовую кабину и на ощупь нашел в дыму собаку. Ошейником та зацепилась за струбцину, в которой крепится автомат при стрельбе из иллюминатора. Так вот и сам Герка минуту назад болтался в пилотской кабине на привязном ремне.

Они одновременно выскочили из вертолета: летчик и собака. Крещенные одним огнем. Прижимая к себе Минёрку, Дымов из-за камня глядел на свою машину.

Пламя поднялось метров на пятнадцать. Прогремел взрыв, и то, что было вертолетом Ми-8, грудой металла рухнуло в пропасть. Со дна ее взметнулось эхо. Ему было тесно в черных скалах. Последние звуки прошелестели в разреженном воздухе высокогорья как прости-прощай борттехнику дымовского экипажа, погибшему на этой базальтовой террасе.

Герка сухими глазами смотрел на укрытые пологом тело. Горло что-то стискивало. Провел рукой по шее и обнаружил ларинги переговорного устройства. Ему уже никогда не окликнуть этого парня из своего экипажа, чей недавно починенный ботинок высовывается из-под края брезента.

Капитан Дымов отцепил ларинги и уткнулся лицом в сорванный с головы шлемофон.

Со склонов защелкали выстрелы. До заката солнца оставалось меньше часа. Дымов думал, что спасательный вертолет, поднятый по его просьбе с площадки в Файзабаде, вряд ли успеет им помочь.

Командир десантников, словно прочтя его мысли, спросил:

– По-твоему как, успеет «вертушка» забрать нас до темноты?

– Нет, – честно сказал Дымов. – Едва ли.

– А подсесть ночью? Это возможно?

Дымов пожал плечами. Примостить вертолет ночью на крохотном пятачке способен только хороший летчик. А кто дежурил на аэродроме Файзабада в поисково-спасательной службе, Герка не знал.

– Будем занимать круговую оборону, – решил командир десантников. – Уходить некуда. А ты, капитан, шагай. Ребята на склоне пещеру нашли. Политотделец уже там. Составь ему компанию, чтобы не трусил так сильно. Будешь связь держать, рацию мы сохранили.

– Но… – рыпнулся было Дымов.

– Ты был старшим в воздухе, – остановил его десантник, – а на земле я командир. Контуженный и «безлошадный» – на что ты мне с твоим пистолетиком?

Дымов согласился. Тактику боя в горах он, летчик, представлял лишь теоретически. Выгоревший добела летный комбез – отличная цель на фоне темных утесов. Пригибаясь за камнями, Герка перебежками достиг пещеры.

Как хворост в разгоревшемся костре, потрескивала перестрелка. Тень противоположного склона ущелья легла на террасу. Солнце готовилось на боковую. После его захода Всевышний сразу выключает свет: в Афганистане не бывает сумерек. Либо солнечный день, либо звездная ночь.

А сумерки здесь могут быть только в снегопад. И еще в сердце человека.

Глава 14
Рядом с золотой жилой

– А разлучить нас может только смерть, – тоненьким голоском дотянула певица последнюю строку, и оркестр смолк. Герка повел Эрику между незанятыми столиками, поддерживая за локоток как заправский кавалер.

– Спасибо, – сказала она. – Неплохо танцуешь, если учесть…

Сказала и осеклась.

– Не за что, – изобразил Герка вежливую улыбку. На душе стало грустно. Этот чертов Зиги в чем-то прав – может быть, не стоит и пытаться на одной ноге поспеть за молодыми и здоровыми?

Гельмут Шредер указал ему на стул рядом с собой:

– Гера, я думаю, настало время поговорить. Ты меня серьезно заинтересовал. На шоссе мы спорили на равных, несмотря на твой протез. Кстати, что за фирма его изготовила? Ладно, об этом позже… Давно увлекаешься велоспортом?

– Не очень. С тех пор, как стал велорикшей, – ответил Герка. – А полюбил его потому, что велосипед похож на вертолет.

– Велосипед похож на вертолет? – недоверчиво переспросил Шредер. – Эрика, я все верно понимаю? Да? Тогда ты говоришь загадками, дорогой господин Дымов.

– Господин Дымов и сам большая загадка, – вставила Эрика.

– Мне кажется, девочка, у тебя есть все шансы разгадать этот ребус быстрее меня, – пробормотал Шредер.

– Никакой загадки нет, – усмехнулся Герка. – Что такое вертолет? Фактически это система гироскопов – начиная от несущего винта, кончая гирокомпасом. То же самое можно сказать о велосипеде. Два вращающихся колеса – это два волчка, которые гироскопическая сила удерживает в вертикальном положении. Все просто, правда? Вертолет и велосипед – два сапога пара.

Гельмут Шредер с изумлением поглядел на Герку:

– Подобная мысль могла прийти в голову только пилоту…

– …ставшему инвалидом, – продолжил Дымов, – и отчаявшемуся вытребовать от местных властей положенную «Оку». Ничего другого не придумал, как заново освоить велосипед.

Гельмут Шредер внимательно посмотрел в насмешливые глаза собеседника. Птичьи лапки морщинок свидетельствовали, что эти серые глаза не раз смотрели в лицо опасностям. Наверное, знакома парню и унизительная нищета – бывший летчик не в состоянии приобрести автомобиль. А между тем странный русский был подобен старателю, который разбил свою палатку рядом с золотой жилой и не замечает ее. Одноногий гонщик – уже сенсация. Второе – протез. Наверняка какой-то особой конструкции.

– «Ока» – марка автомобиля? – уточнил Шредер.

– Да, если «Оку» можно назвать машиной.

– Думаю, – произнес Шредер, – что я бы мог помочь тебе с транспортом, Гера. Не подойдет ли тебе мой «Шевроле»?

– Ого! – не удержалась Эрика. – Вот это предложение! А на чем мы тогда поедем? И Зиги останется без работы.

Зигфрид Фрош, до этого едва вникавший в разговор, мгновенно встрепенулся:

– Извините, господин Шредер, вы нарушаете наш договор. Вспомните, сразу после пробега вы обещали продать мне «Шевроле» со скидкой. Ведь после русских дорог…

Шредер в упор посмотрел на водителя:

– Возможно. А теперь ситуация изменилась. Впрочем, я не собираюсь давать тебе отчет о своих действиях. К тому же ты уже достаточно выпил сегодня. Иди спать!

– Я не рекрут, чтобы мной командовать, – сквозь зубы пробормотал Зиги и бросил угрюмый взгляд на Дымова: «Все ты!» Затем он встал из-за стола и, с трудом сохраняя равновесие, поднялся по лестнице на второй этаж.

– Эрика, ты не заметила, куда свернул наш Зиги? – спросил Шредер, сидевший к лестнице спиной. – Направо или налево?

– Это имеет значение, шеф?

– В известной степени. Налево – бар, а направо по коридору – наши номера.

– Налево, – ответила Эрика Тынсон, подумав, что мужчин типа Зиги всегда тянет «налево» после выпитого. Такие здоровые, жирные амбалы с наглыми физиономиями, трезвые до первой рюмки, никогда ей не нравились.

Другое дело Шредер, подтянутый, загорелый бизнесмен. По-своему интересен и Дымов – сразу чувствуется характер. Впрочем, любая из ее подруг по филфаку ни секунды не задумывалась бы, выбирая между ними. Каждая стремится заарканить варяжского гостя.

Гельмут Шредер – лучший вариант из всех, что могут встретиться. А странный Герка Дымов… Через несколько дней воспоминание о нем рассеется, подобно утреннему туману под лучами солнца. Однако вопреки всему ее тянуло к Дымову. Эрика почти приревновала Герку к его школьной подруге, этой смазливой горничной, мелькнувшей на лестнице.

Старая любовь не ржавеет!

Старая нелюбовь – тоже!

Эрика не поняла, что это вдруг приключилось с лицом Герки, враз потерявшим беспечное выражение, как бы окаменевшим. Действительно, этот парень – настоящий ребус!

А разгадка была простой. Дверь ресторана распахнулась, и в зеленоватый сумрак вальяжно вплыл Всеволод Борисович Золтанов. Высокую персону сопровождал выборгский борзописец Евгений Брыкунов. Оба были чуть навеселе и двинули прямиком к столику Гельмута Шредера.

Встречи не избежать. Ковалось последнее звено, которое замкнет цепочку между прошлым и настоящим.

Глава 15
Два выстрела

Вход в пещеру прикрывала каменная глыба. Идеальное естественное укрытие, где, в случае чего, можно долго держать оборону. Вслед за собакой, раз и навсегда признавшей в нем хозяина, Дымов протиснулся в щель и разглядел в полумраке скорченную фигуру.

Подполковник Золтанов сидел у радиостанции, опасно нацелив автомат в сторону Дымова.

– Осторожнее, свои, – сказал Герка. Бегающие глаза подполковника ему не понравились. – Лучше поставить автомат на предохранитель.

– А вдруг они придут из горы, – подполковник качнул стволом в глубь пещеры. – Придут оттуда?

Дымов не знал, что ответить на это предположение, и занялся радиостанцией. Настроив ее на частоту, определенную вертолетчикам для связи на сегодняшний день, он вслушивался в треск и шорохи эфира. Или не только эфира? Может быть, действительно, таинственные шорохи доносятся из таинственных ходов пещеры? Мрачных, извилистых, уходящих в самое сердце гор.

– Товарищ капитан, – сказал Золтанов просящим голосом, – вы бы не посмотрели, что там? Я ногу подвернул, не могу идти. А вдруг в пещере эти… «духи»?

Дымов молча протянул руку за автоматом подполковника. Золтанов прижал АКМ к груди:

– Не могу. Извините, я за него расписался. А вдруг вы его потеряете?

Опять «а вдруг»… У этого человека на все была отговорка, всему – вполне логичное объяснение.

Дымов свистнул Минёрку и двинулся в глубь пещеры. Пятно света от карманного фонарика медленно перемещалось по острым камням. Собака бежала впереди, почти касаясь их пушистой мордочкой.

На сороковом шагу луч света уперся в глухую стену. Но это был не тупик. Просто ответвление пещеры уходило влево под прямым углом. Лучшего места не найти, если бы кто-то устраивал засаду.

Шерсть на загривке Минёрки поднялась дыбом. В горле натасканной на запах взрывчатки собаки глухо клокотали страх и злость, любовь к новому хозяину и ненависть к подстерегавшему за углом… не-человеку.

Не-человек тоже опасен. Минёрка воевала второй год и сталкивалась с разными фокусами.

Но Дымов – он не был искушен в хитростях горной партизанской войны. Он ничего не почувствовал в тот момент. Переложил фонарь в левую руку, достал из нагрудного кармана-кобуры пистолет. Патрон в патроннике. Герка сдвинул предохранитель, на всякий случай взвел курок.

Если бы он мог заглянуть в будущее хоть на секунду! Даже не в будущее, а просто бросить взгляд за пределы каменного мешка, в котором оказался. Тогда увидел бы он над зубчатой кромкой гор вертолет, отстреливающий тепловые ловушки перед заходом на посадку…

Минёрка зарычала, оскалив острые белые клыки, а у Дымова озноб ошершавил кожу. В боковом ответвлении пещеры, привалившись к стенке, сидел человек с лицом мумии. Лишайник покрывал мундир английского покроя, в прорехах белели голые кости. Он был мертв уже лет сто, но черное дуло его винтовки смотрело Герке прямо в лоб.

Солдат шевельнулся. Дымов шагнул вперед, вскинув руку с пистолетом. Два выстрела слились в один.

Глава 16
Контрольный пакет акций

Появление Золтанова в ресторане заметил не только Герка Дымов. Предупрежденный по внутреннему телефону, выбежал навстречу угодливый метрдотель. К столику, который обычно занимал Всеволод Борисович, легкими пташечками порхнули две официантки и в мгновение ока сменили скатерть.

Но сегодня у Золтанова были другие планы.

– Коньяк, шампанское, фрукты и шоколад на стол к немцам, – на ходу бросил он метрдотелю. – А что там делает Дымов? Кто пустил?

Метрдотель прижал ушки:

– Виноват… Но как же не пустить, если ваш гость господин Шредер сам его пригласил? Да и потом… скандала не хотелось. Вы же знаете этого Дымова.

– Ладно, пусть остается. Евгений Викторович!

– Я! – четко отозвался Брыкунов, следовавший за шефом будто тень, но тень изрядно проспиртованная.

– Букет.

– Есть! – опять же отрапортовал Евгений Викторович по-военному, хотя в армии никогда не служил.

Он просто усвоил, что шефу по душе такой именно стиль. Всеволод Борисович неизменно придерживался его на служебных совещаниях, благодаря чему завоевал репутацию волевого руководителя. Брыкунов, бывший доверенным лицом на выборах Золтанова в депутаты городского Законодательного собрания, подражал своему патрону.

Вооружившись букетом, Золтанов уточнял расстановку сил:

– Я сажусь рядом с господином Шредером, мы решаем с ним один маленький вопросец, а ты подливай Дымову.

– Вроде он теперь не потребляет, – с презрением к подобному недоумку заметил Брыкунов.

– Да, как-то я ему сделал внушение. И в отличие от вас, Евгений Викторович, Дымов ограничил потребление спиртного. Ну все! Улыбочку, дорогой коллега, изобразите улыбочку на вашей помятой физиономии! Гутен абенд, герр Шредер.

За час за столом Гельмута Шредера было поднято и осушено немало бокалов с разнообразными напитками. Даже Герка, взявший на себя роль виночерпия, пригубил чуток шампанского, чтобы не принимать в штыки каждое слово Золтанова, пристававшего к немцу как банный лист.

Эрика устало переводила назойливо цветистые фразы председателя Постоянной комиссии по спорту и международному туризму. Произнеся весь положенный набор слов о сотрудничестве, демократии, либеральных ценностях и спорте, который не знает границ, Золтанов неожиданно предложил Шредеру вложить средства в недостроенный городской стадион.

– Вы не прогадаете, господин Шредер. Фактически там не выполнены лишь отделочные работы. Сейчас у мэрии просто нет для этого пары сотен завалящих миллионов, поэтому я уполномочен… Короче, создаем акционерное общество. Вы достраиваете объект и получаете его в аренду на пятьдесят лет. Или сто, как договоримся. Контрольный пакет акций, разумеется, будет принадлежать тому, кто вложил в дело больше средств…

– То есть не моей компании, – сказал Гельмут Шредер.

– Наоборот, именно вашей, – радостно заулыбался Всеволод Борисович. – Сейчас главный наш лозунг – справедливость и порядочность. Правда, Евгений?

Брыкунов закивал головой с неутомимостью китайского болванчика:

– Именно. Социальные гарантии малоимущим, свобода предпринимательства для более активной части населения. Со своей стороны обещаю, что городская пресса поддержит ваше благородное начинание, господин Шредер. Городу давно нужен стадион.

– Не спешите, – остановил Шредер. – По-моему, я еще не дал согласия.

– А контрольный пакет акций? – подал голос Золтанов.

Шредер разлил по рюмкам коньяк.

– Мне нужна консультация юриста. Допустим, я внесу несколько сотен тысяч евро на завершение работы. Но ведь затраты на сооружение основных объектов стадиона были неизмеримо больше!

– Мы можем обсудить это, дорогой Гельмут, в более спокойной обстановке, – ответил Золтанов. – Учтите, что стадион – это земля в первую очередь. А в нашем чудном городке тоже начался строительный бум… Два умных человека всегда найдут консенсус.

И вилка Всеволода Борисовича хищно воткнулась в прозрачно-розовый ломтик кеты, словно тот и был искомым консенсусом.

Герка подавил страстное желание перехватить жирную пятерню. Весь вечер Золтанов держался так, будто Дымов его лучший приятель. Не желая портить другим настроение, Герка угрюмо молчал в ответ на пассажи типа «А вот у нас в Афгане было…», но сейчас не сдержался:

– Не слушай этого типа, Гельмут! Не знаю как, но обманет, с гарантией.

– Что бы ты понимал, Дымов! – презрительно усмехнулся Золтанов.

Но его лицо от волнения пошло красными пятнами. Герка понял, что пуще всего желалось бы подполковнику Золтанову поставить капитана Дымова по стойке «смирно». Под умильной маской депутата-демократа проступал облик бывшего инструктора политотдела. Может, от бесчисленных «перекрашиваний» и стала пятнистой его рожа?

Герка рассмеялся. Заговорил тихо:

– Я понимаю, Всеволод Борисович! Поймите и вы меня. Если сделка состоится, я соберу честных репортеров и расскажу, что и как было там, у нас, в Афганистане.

– А я еще помогал ему встать на ноги!

– О ногах ты бы лучше помолчал, – глухо сказал Герка. – У меня память хорошая. Могу и твою освежить!

Но Золтанов уже пристроил на лицо свою кривенькую улыбочку:

– А тебе, Дымов, хорошо бы к невропатологу. У меня есть знакомый. Путевочку организуем, подлечишь нервишки…

– Ага, в санатории закрытого типа. С решеточками на окнах.

– Вот видишь, ты и сам признался, где тебе место, – не удержался Золтанов.

Герка Дымов, напротив, взял себя в руки.

– Не надейтесь, Всеволод Борисович. А если вдруг со мной что приключится, вам невредно знать: мои друзья откроют «черный ящик».

– Чего-чего? – поперхнулся Золтанов.

– Когда разбивается самолет, остается «черный ящик». После длительного общения с вами и я решил завести нечто подобное. Красивая такая шкатулочка, А в ней магнитофонная кассета…

Золтанов, побледнев, встал из-за стола и щелкнул пальцами, подзывая официанта.

– Счет в двух экземплярах представите для оплаты в хозотдел Законодательного собрания. И не забудь накинуть себе на чаевые десять процентов. Спасибо за компанию, господа. А вы, надеюсь, обдумаете мое выгодное предложение, господин Шредер. Мы еще встретимся.

Шредер сокрушенно пожал плечами. У этих русских все не как у людей! Но тем и хороша Россия, тем захватывающе интересна!