Текст книги "Без срока давности"

Глава 22
Без видимых признаков жизни

Телефонный звонок разбудил дремавшего в своем кабинете младшего оперуполномоченного Непейводу. Открыв глаза, Виктор первым делом заметил время: ноль часов тридцать пять минут. Дежурный по горотделу приказал ему немедленно выехать в гостиницу «Спутник». Участковый предупрежден и направляется туда же. Эксперты – судебно-медицинский и научно-технический – ждут в машине.

– Убийство? – спросил Непейвода хриплым, непроснувшимся голосом, уже, впрочем, понимая, что иначе всю группу не поставили бы на ноги.

– Убийство или нет – выяснить предстоит тебе, – сухо заметил дежурный. – Я знаю лишь то, что мне сообщила горничная… запиши фамилию: Ермишина. В гостинице под лестницей обнаружено тело без видимых признаков жизни. Следователя прокуратуры я поставил в известность. Еще вопросы?

Больше вопросов у Непейводы не было. Пока. Но уже через десять минут их появится море. Первое дежурство – и сразу же «убойное» дело. Виктор выбрался из продавленного кожаного кресла, где так уютно дремалось, сунул в карман блокнот и бегом спустился по лестнице.

Потрепанный уазик с заведенным двигателем ждал перед горотделом. Сизый дымок выхлопа плыл над влажной мостовой. Уличные фонари горели через один.

Протиснувшись на сиденье рядом с водителем, Виктор поздоровался, закашлялся от табачного дыма.

– Новенький? – спросил мужской голос сзади.

– Выходит, что так.

– Курить еще не научился.

– Пусть и не привыкает, – встрял в разговор второй. – Без табачной соски жить проще.

Пока два эксперта – пожилой «судмед» и молодой «техник» – обменивались мнением о вреде курения, оперативная машина подъехала к «Спутнику». У гостиницы мигала проблесковым маячком «скорая помощь».

– Кажется, мне тут нечего делать, – сказал «судмед». – Потерпевший ожил.

– Не спешите, – возразил «техник». – Теперь «скорая» наловчилась доставлять трупы в морг. Приличные «бабки» на этом имеют.

– Если есть кому заплатить.

Виктор уже не слушал. Побежал за угол, где мелькали белые халаты и где, как он знал, находился запасный выход из гостиницы. Дверь была открыта, и в неярком свете лестничной клетки Виктор увидел, как санитары дружно подняли брезентовые носилки, при этом что-то с громким стуком упало на мостовую.

Непейвода нагнулся поднять и едва не отдернул руку: это была нога. Протез.

– Товарищ, не мешайте! – прикрикнула врач «скорой», полная блондинка с сигаретой в накрашенных губах. – Может, мы еще вытащим этого парня. Жалко мне его – инвалид, и так уже в жизни натерпелся.

– Что с ним? Я веду следствие, – удержал ее Виктор за полу халата, – и мне нужно знать.

– Перелом височной кости, и наверняка ушиб головного мозга, парень без сознания, – на ходу сказала блондинка. – В больнице вам уточнят. А сейчас верните протез на место и не стойте на дороге.

Санитары отработанным движением задвинули носилки в машину. Угол простыни отвернулся, и Виктор мельком увидел поцарапанную скулу потерпевшего. Дверцы захлопнулись, и карета «скорой помощи» рванула с места.

Возле милицейского «Москвича» эксперты все еще продолжали захватывающий разговор о том, что выгоднее для «скорой»: лечить больных или возить мертвых?

– С покойника много не возьмешь, – сказал «техник».

– Ну, это как посмотреть, – со знанием дела возразил «судмед». – К тому же есть безутешные родственники.

Виктор вспомнил бледное лицо парня, лежавшего на носилках, стук протеза о булыжник мостовой.

– Вот что, – сказал он экспертам, – заканчиваем перекур. На лестнице я видел пятна крови, надо сделать смывы. Посмотреть отпечатки пальцев на стене и на перилах. А судмедэксперт пусть свяжется с больницей, уточнит диагноз и состояние потерпевшего.

Бригада приступила к работе.

…Эрика Тынсон задернула занавеску. Она видела, как «скорая» увозила Герку Дымова, слово в слово слышала разговор под окном своего номера и теперь ощущала внутреннюю дрожь. Руки были словно ледышки.

Девушка прошла в ванную, включила горячую воду и долго грела руки. Потом закрыла кран и пошла сама искать следователя, чтобы дать показания.

На экзаменах она всегда отвечала первой, получая лишний балл за смелость.

Глава 23
«Римский семичлен»

«Кто – что – где – с чьей помощью – для чего – каким образом – когда?» – Непейвода не забыл семичленной формулы, якобы помогавшей найти ключ к разгадке любого преступления. Интересно, что придумали ее еще древние римляне.

Так объясняли, с чего нужно начинать при любом расследовании, в Стрельнинской средней школе милиции. Теперь, сидя в кабинете администратора, он пытался применить «римский семичлен» на практике, опрашивая должностных лиц, а за ними и всех проживающих в гостинице.

«Когда?» – с этим почти все ясно. Горничная Ермишина, дежурившая по этажу, позвонила в милицию в пять минут первого. Она услышала шум на площадке лестницы у запасного выхода и сначала подумала, что споткнулся кто-то из подгулявших посетителей бара.

– Финны, они же, знаете, пьют до бесчувствия, стоит им пересечь границу, а наша гостиница первая на пути в Петербург, – пояснила она.

Непейвода кивнул. Конечно, он это знал. Как знал и то (подоспевший участковый инспектор успел рассказать), что обслуживающий персонал «Спутника» нередко с выгодой для себя использовал беспомощное состояние постояльцев. А горничные здесь не только застилают постели, но и готовы при случае в них нырнуть.

– Продолжайте, – попросил Непейвода, незаметно разглядывая горничную. На представительницу древней профессии она не походила. По облику – скорее школьная учительница. Зачесанные назад волосы оставляют открытым высокий лоб, черты лица классически правильные, ненакрашенные губы строго поджаты, над верхней – родинка.

А так женщина очень даже ничего. Вся из себя. Вполне симпатичная, и фигура классная. У такой учительницы Непейвода не отказался бы походить в учениках.

– Я бы все равно пошла на шум, – рассказывала между тем Ермишина. – Дежурных на этажах для экономии сократили, теперь с горничных за каждую мелочь спрашивают. Да и постояльцы наши, сами знаете… Но тут как раз закипел чайник – он у меня со свистком – и я побежала в подсобку. Когда вернулась, возле моего столика ждала девушка из седьмого номера. Она и сказала мне про Дыма.

– Дыма?

– Так мы звали Дымова в школе. Я сразу вызвала «скорую помощь», позвонила в милицию. Потом взяла аптечку, хотела перевязать ему голову, но не смогла, разнервничалась. С детства страшно боюсь крови. Позвала эту девушку, Эрику…

У переводчицы Эрики Тынсон, которую Непейвода по ее просьбе опросил сразу по прибытии в гостиницу, нервы были покрепче. Она показала, что примерно без четверти двенадцать хватилась своей сумочки и вспомнила, что забыла ее на стойке в баре. Сумочка действительно оказалась там. (Потом бармен подтвердил этот факт.) Возвращаясь в свой номер, Эрика услышала стон со стороны лестницы пожарного выхода, увидела Дымова и поняла, что дело неладно. Попросила горничную срочно вызвать «скорую».

Два гражданина, сидевшие в баре до двенадцати и, возможно, видевшие что-либо для следствия примечательное, оперуполномоченного Непейводу разговором не удостоили.

Первый, Евгений Брыкунов, по причине полного алкогольного «недоумения»: местный борзописец просто лыка не вязал.

Второй, немец Зигфрид Фрош, напротив, сразу протрезвел, когда Эрика перевела, что милиция хочет задать ему несколько вопросов, и согласился отвечать лишь в присутствии немецкого адвоката и генерального консула в Санкт-Петербурге.

Непейвода не представлял, как в этот час можно найти столь важных господ, и отложил опрос Фроша. Не хватало еще международного конфликта. Тем более что картина понемногу начала складываться. Помогла в этом оперуполномоченному не римская формула, а Всеволод Борисович Золтанов.

Невольно Непейвода проникся к нему уважением. Пил Золтанов, видимо, со всеми наравне – а ни в одном глазу. Запомнил, что происходило вечером, – и по времени, и по участникам. К тому же оказался сослуживцем потерпевшего – они вместе воевали в Афганистане.

– Дымов был моей постоянной болью, – ровным голосом, в котором, однако, угадывались нотки сдержанной скорби по боевому товарищу, сказал Золтанов. – Вернувшись «из-за речки», он долго пробыл в госпиталях, потом уволился, ну и… Это, знаете ли, случается со многими «афганцами». Инвалид, страдания не только нравственные, но и физические.

– Что вы имеете в виду? – спросил Непейвода.

– Употреблял.

Ответ был понятен, но Непейвода все же решил уточнить, ведь сейчас многие и наркотики употребляют;

– В смысле? Что употреблял конкретно?

– Конкретно мне трудно сказать, я же ему не наливал. Напротив, всегда при встречах урезонивал. Нельзя же так ронять честь офицера, правда? Но своими увещеваниями только настроил его против себя. Вот и сегодня… Вам еще никто не рассказывал об инциденте?

Непейвода пожал плечами.

– Тем лучше. Узнаете из первых уст. От имени Постоянной комиссии мэрии по спорту и международному туризму я предложил западногерманскому бизнесмену Шредеру достроить городской стадион, а затем взять его в аренду. Это повсеместная практика, ведь человек должен получать прибыль, раз вложил деньги. Дымов, бывший свидетелем разговора, усмотрел здесь какой-то криминал и начал скандалить. Потом они вместе со Шредером и переводчицей поднялись в номер.

– К Шредеру?

– Да, Наверное, еще усугубили. Мы тоже не удержались… – Золтанов со снисходительной улыбкой кивнул на не вязавшего лыка журналиста. – Если понадоблюсь, вот моя визитная карточка. Да и просто так заходите. В следующий уикэнд намечается экскурсия в Финляндию для работников мэрии. Вам одно место зарезервировать или два? Девушкой-то обзавелись в нашем городке?

Непейвода предательски покраснел.

– Могу познакомить. Подберем спортсменку-комсомолку. Не смущайтесь, дело житейское, – понимающе улыбнулся Всеволод Борисович. – Передавайте привет Павлову, Верховскому. Им, кстати, Дымов был знаком. Это в последнее время он чуток образумился, а прежде не раз его в милицию доставляли. Выпьет, упадет, а встать не может – протез…

Непейвода подумал, а не в подобном ли ключе развивались события и на этот раз? Он вспомнил один из главных вопросов пресловутой римской формулы: «Для чего?» – и пока не смог найти на него разумного ответа. Для чего покушаться на инвалида кому-либо из собравшейся в гостинице публики?

Непейвода мысленно перебрал всех находившихся на втором этаже между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи. Помимо двух немцев – Фроша и Шредера – и их переводчицы оставались Золтанов, Брыкунов, бармен, горничная. Плюс постояльцы занятых номеров.

Изучая карточки гостей, Виктор неожиданно наткнулся на фамилию, которую уже слышал минувшим вечером: Робинсон, Шейла Робинсон. Ну да, президент Общества защиты животных штата Юта, которую едва не расшиб сумасшедший велорикша. Потом они укатили – Виктор замер с регистрационной карточкой в руке, – да, именно сюда, в гостиницу «Спутник»!

Потерпевший Дымов тоже был велорикшей. Дело принимало интересный оборот.

Через минуту горничная Ермишина деликатно стучала в дверь полулюкса Шейлы Робинсон. Был уже третий час ночи.

Наверное, позднее время и объясняло наряд Шейлы, не спешившей открыть дверь. Точнее, полное отсутствие такового. Непейводе показалось, что распахнутая дверь вела не в гостиничный номер, но в мастерскую Рубенса. А представшая перед ним госпожа Робинсон служила моделью художнику фламандского Возрождения, чьими картинами Непейвода любовался в Эрмитаже.

Язык Непейводы прилип к гортани. Зеленые глаза Шейлы смеялись.

Виктор невольно опустил взгляд, смутился еще больше и в этот момент услышал какой-то шум. Бочком протиснувшись в номер, Непейвода все же успел увидеть мелькнувший в оконном проеме темный силуэт.

Вот тебе и семичленная римская формула!

Глава 24
Бег с барьерами

Погони неплохо смотрятся в кино. Но когда сам гонишься за кем-то, совсем другое дело. Во-первых, Непейвода не слишком удачно спустился по трубе, ободрав при этом руки. Во-вторых, он давно не бегал на длинные дистанции, и теперь пот заливает глаза. Только бы не потерять из виду широкую спину убегающего по узкой улочке человека! Любопытный по природе, Непейвода хотел узнать, почему он так поступил.

Преимущество в росте позволяло Виктору выигрывать пару сантиметров на каждом шаге. Он уже видел, как ходят лопатки беглеца под выгоревшей джинсовой рубахой.

Тот хорошо знал город. Вот опять некстати подвернулся проходной двор. Забыв осторожность, Непейвода влетел в подворотню и тут же выполнил рекордный полет «ласточкой».

Виктор не ожидал подножки. Злость придала ему сил. Вскочив, он успел крепко ухватить за ногу перелезавшего через стену беглеца, но…

Видимо, ангел-хранитель Непейводы дремал в этот поздний ночной час. Виктор получил удар по голове босой пяткой. Зато ему достался трофей – весьма оригинальная кроссовка убегавшего.

Непейвода завернул добычу в газету, подобранную у мусорного контейнера, и огляделся. Маленький дворик был с секретом. Невысокая стена из выщербленного красного кирпича отделяла его от заросшего лопухами и крапивой пустыря. Беглец проложил по пустырю темный, в сизой росе, след и скрылся в тумане.

Дальше рисовались размытые очертания крепостной башни. Над ней вилось воронье. Лучшего местечка для убийства просто не бывает. С этой мыслью Непейвода вернулся к гостинице.

Здесь его ждал еще один сюрприз. У подъезда, хрипло переругиваясь, стояли оба эксперта, зато не было уазика. Минут через пять, однако, машина появилась: оказывается, Золтанов воспользовался ею, чтобы отвезти домой подвыпившего дружка.

– Всеволод Борисович позвонил дежурному, – спокойно пояснил водитель, – и дежурный разрешил. Кстати, подполковник Большаков ждет доклада об этом несчастном случае.

– А почему Большаков решил, что это несчастный случай? – спросил Непейвода.

– Так он сообщил в прокуратуру, – не очень логично, зато решительно пояснил сержант-водитель. – Давай, лейтенант, поехали, чего тянуть кота за хвост.

– Время позднее, – согласился судмедэксперт и зевнул. – «Терпила» в реанимации. В сознание не приходил. Досталось бедняге! Помимо височной кости сломаны ребра с левой стороны грудной клетки.

– Анализ крови на содержание алкоголя не делали?

– Легкая степень опьянения.

– Ну что же, все сходится, – констатировал эксперт научно-технической лаборатории. – Парень просто выпил и упал. И по моей части сенсаций не будет. Множественные отпечатки пальцев… Письменное заключение представлю.

Все трое глядели на Виктора с нетерпением. Мол, соображай быстрее, новичок, да поехали. У Непейводы отпала охота рассказать о беглеце. Он прижимал к себе завернутую в газету кроссовку, переминаясь с ноги на ногу.

Несчастный случай? Час назад Непейвода и сам почти не сомневался в этом. Но теперь, когда все говорили о том же, заколебался. Вспомнилась вдруг сценка, подсмотренная утром на улице: большой черный дог, держа в пасти конец поводка, вел за собой маленького шпица. Тот упирался, но в споре большого пса и маленькой собачки всегда выигрывает первый.

Вот и он, Виктор, не тот ли белый шпиц, которого на поводке ведут в нужном направлении? В нужном кому?

Без всякого «римского семичлена» было ясно, кому нужно, чтобы это был несчастный случай. В первую очередь родной милиции, – если не удастся найти преступника, то «глухарь» испортит отчетность. Хозяевам гостиницы тоже не выгодно убийство. Да и хозяевам города, живущего, в частности, на доходы от туризма.

Непейвода оглянулся на здание гостиницы. Погасли окна бара и ресторана. Только сплетенное из неоновых букв название ярко горело в ночи: «Спутник».

Внезапно Виктор ясно понял: бег с барьерами для него отнюдь не кончен. Напротив, он только в самом начале дистанции.

Глава 25
Серебряный брелок

Рассвет заглянул в окна гостиницы, солнечным лучом коснулся лица Людмилы Ермишиной, дремавшей в кресле. Горничная посмотрела на часы, встала и подошла к номеру Гельмута Шредера. За дверью – тишина.

Чертов немец здоров был спать. А чего ему дергаться – кто рискнет побеспокоить гостя из великой и доброй Германии? Даже во сне не видит господин Шредер причин для тревоги.

Люся осторожно поскреблась в дверь люкса. Ни звука в ответ. Неужели ей не удастся поговорить с богатеньким немцем наедине?

Она с раздражением покосилась на медную начищенную ручку и двинулась дальше по коридору. Дошла до злополучной лестничной площадки. А напротив – бар. Чашка кофе и рюмка коньяка – вот что нужно после безумной ночи.

Люся постучала в прозрачную дверь. При этом заметила, что маникюр уже ни к черту, а делать новый – чистое разорение по нынешним ценам. Кофе и коньяк тоже дороговаты. Но эти благословенные напитки помогут войти в форму перед встречей с немцем.

– Привет, Боб!

– Привет, – буркнул толстый молодой человек, открывая стеклянную дверь в рай – экзотические напитки, запах кофе и американского табака. – Что надо? Я ухожу, и так задержался с этим паскудным делом… Вот гадство, мало мне своих проблем!

– Что, Боб, дебет с кредитом не сходится? – ехидно заметила Люся. – Запутался в деньгах – где свои, где чужие?

Борис холодно глянул на нее:

– Девочка, ты, видимо, забыла, кто тебя вытащил из вонючей школы и устроил сюда…

– Горничной… – Люся зябко передернула плечами. – На дохлую зарплату.

– А чаевые в валюте? А мужики, с которыми ты спишь за баксы? И кстати, давно со мной не делишься, Люсьен.

Людмила молча села на высокий стул у стойки.

– Мои мужики существуют лишь в твоем больном воображении, – сказала она. – Угости лучше кофе.

– Ладно. – Боб неожиданно сменил гнев на милость. – Сварю двойной. Ну и коньячишки для полноты жизни, а?

Людмила кивнула.

Странная росла девчонка Люся Ермишина. Она вся как бы состояла из противоречий. В ней удивительным образом совмещались лень и жгучее любопытство, стремление к добру и пороку. Круглая отличница, первая ученица, она же первой в своем классе вкусила от запретного плода – однажды после уроков, на пыльных матах спортзала.

И пока безмозглый, но красивый телом учитель физкультуры учил Люсю новым «упражнениям», у школы по свежевыпавшему снегу ходил кругами Герка Дымов. Бескорыстный и, может быть, чуточку бестолковый рыцарь…

Боб поставил перед Людмилой чашку кофе и рюмку коньяка.

– С чего это ты расщедрился? Знаю, что за просто так стараться не будешь.

– Верно понимаешь, Люсьен! Есть одна проблемка. Мой братишка на тебя глаз положил. Не откажи пареньку во внимании.

– Надеюсь, это не шибздик в красной кепочке, что вчера вертелся возле тебя весь вечер?

Боб притворно вздохнул:

– Не надейся. Он и есть. Такой, понимаешь, акселерат…

Людмила устало отодвинула пустую рюмку:

– За кого, интересно, ты меня принимаешь? Боб тут же наполнил рюмку вновь:

– За самую прекрасную и добрую женщину в этой конюшне. Которая боится потерять место у кормушки.

– Боится. Да. Я трусиха.

Люся выпила и передернула плечами.

Припомнилось, как однажды Дымов завел ее в развалины крепости за пустырем. Был туманный и теплый мартовский вечер в начале весенних каникул. Люся ждала поцелуев. Возможно, и большее бы позволила, захоти он этого.

Но Герка захотел другого. Он вознамерился раз и навсегда излечить Людмилу от приступов страха. У него якобы было надежное лекарство. Глупый, бедный мальчишка…

Стоп. Хватит. Милое сопливое детство… От него остались одни воспоминания, подобные кокону, из которого вылетает на свет бабочка, расправив ослепительные крылья…

Люся усмехнулась своим мыслям. Если и получилась бабочка, то разве лишь ночная. При свете солнца ей надо улетать домой.

А Гельмут Шредер никуда не денется. Портье сказал, что немцы оплатили номера до четверга, а сегодня только вторник. «Два с половиной дня в запасе», – прошептала Людмила и, открыв сумочку, украдкой глянула на брелок, выполненный в форме миниатюрного серебряного велосипедиста.

Брелок принадлежал Гельмуту Шредеру – хороший повод для серьезного разговора! Просто прекрасный, если учесть, что Людмила нашла его на лестнице, где ночью кто-то пытался убить друг детства.

Опять Герка, Геракл Дымов…

Глава 26
«…Все уметь и ничему не удивляться»

Старший оперуполномоченный уголовного розыска Виктор Верховский вогнал плоское жало «фомки» под дверцу сейфа. Плавное движение, щелчок – и стальная шкатулка открылась как миленькая. Он взял с нижней полочки, где они с Павловым хранили свой табачный запас, пачку сигарет, положил «фомку» на стол и тут заметил в глазах Непейводы плохо скрытое неодобрение.

– Когда Павлов уволакивает ключ от этой жестянки, – с усмешкой пояснил он, – мне заменяет его «фомка». А ты, Виктор, изволь эмоции прятать в карман. Настоящий сыщик должен все уметь и ничему не удивляться.

– Понял, – сказал Непейвода.

Верховский закурил. Нос с горбинкой, черные усики шнурком – коллега Непейводы по угрозыску сильно смахивал на д'Артаньяна. Такой же легкий и подвижный, не поддающийся «кардиналам» с верхних этажей власти.

– Ну что там стряслось в гостинице? – спросил наконец Верховский, присаживаясь на край стола. – В самом деле, несчастный случай?

– Не думаю. Теперь я почему-то уверен, что на Дымова было совершено покушение, – ответил Непейвода и достал свой новенький блокнот.

Шурша страницами, Виктор добросовестно передал показания всех опрошенных, отдельно рассказал о выпрыгнувшем из окна госпожи Робинсон человеке, неудачной погоне. В конце упомянул о привете Золтанова, о его персональном привете Павлову и Верховскому.

Верховский слушал, роняя пепел в треснутое блюдце.

– Что-то не вяжется… Я действительно знаю Дымова: волевой мужик, хотя и любил, конечно, врезать. Велорикшей работает, иной раз без тросточки ходит. Чтобы он так просто взял и упал? Хотя и зацепиться вроде не за что: инвалид. Давай мы с тобой вот так решим – оставить материал в проверке. А пока найди ночного беглеца и обязательно побывай в больнице.

– Уже звонил с утра, – сказал Виктор. – В сознание не приходит.

Верховский раздавил в блюдце недокуренную сигарету и без перехода сказал:

– Золтанов больно с нами заигрывает. Почему? Когда собака виляет хвостом, ей что-то от тебя нужно… В больнице будешь – внимательно осмотри одежду Дымова. За каким он, кстати, чертом приволокся в отель? Люсьен навестить?

Виктор вцепился в блокнот, как в спасательный круг, перелистал страницы, но упоминания о Люсьен не нашел.

Верховский, снисходительно наблюдая за его героическими усилиями, пояснил:

– Людмила Ермишина это, не трепли зря страницы. Нормальная была девчонка, да вот как-то сбилась у нее линия жизни. Поговори и с ней еще разок. Все равно ведь в гостинице живешь. А блокнотик свой спрячь. Больше на голову, на память полагайся.

Непейвода сунул в карман блокнот – эту «творческую лабораторию оперативного работника», по определению майора Шаркова, преподававшего в школе милиции, и развернул замусоленный сверток.

– Может, отдохнуть после дежурства хочешь? – спросил Верховский. – Как старший на рейде, могу отпустить тебя домой.

Виктор покачал головой и протянул Верховскому трофей: кроссовку беглеца. Сорок второй размер, импортного производства.

Хотя удары по черепу вроде полученного ночью не способствуют развитию сообразительности, Непейвода еще раньше догадался, кому принадлежит эта поношенная кроссовка с замком для велосипедной педали на подошве.