Текст книги "Жетон Всевластия"

Марсианские пограничники чихать хотели на Жетон. Они с удовольствием пристрелят любого земного представителя власти. Даже просто так, без повода – по старой памяти. Теперь же повод имелся, и довольно весомый: стрельба во время пограничной проверки – тут даже разбираться не станут.

Все это здорово напоминало западню в компании с бешеным зверенышем. Рыков отчаянно огляделся, удовлетворенно ухмыльнулся: удача все еще не оставила его. Надпись на стенной панели указывала на служебный лаз, в который, как водится «посторонним вход запрещен». Рыков нигде не считал себя посторонним. И вскоре уползал узким изогнутым проходом, волоча за собой вяло сопротивлявшегося мальчишку.

– Ничего, – ободряюще бормотал Рыков. – Привезу тебя на Землю, сдам папаше – и на месяц в отпуск. Как это люди решаются детей заводить – не понимаю…

– Не хочу к папе! – хныкал малец. – К маме хочу!

– А я хочу напиться, – поделился Рыков. – А еще всыпать тебе ремня – да полномочия не позволяют…

Так, ползком, узкими вспомогательными ходами, добрались до ангара посадочной палубы. Рыков осторожно выглянул из укрытия. Разумеется, у яхты уже дежурили марсианские пограничники.

– Значит, так, Ваня, – тихо, но отчетливо, сказал Рыков. – Посидишь здесь, пока я поговорю с этими дядями. Не вздумай никуда бежать…

– Я все равно убегу, – дерзко глядя на пристава, заверил мальчишка.

– Ладно… – стараясь держать себя в руках, сказал Рыков. Огляделся, заметил довольно узкую трубу вентиляционной магистрали – достаточную, впрочем, чтобы запихнуть туда тощего паренька. Через пару метров труба резко изгибалась, так что можно было не беспокоиться, что тот сбежит по вентиляции. – А ну, залазь!

Ваня подчинился, забравшись в трубу ногами вперед. Рыков подумал – и, кряхтя от натуги, на всякий случай загнул жестяные края «выхода».

На некоторое время можно было забыть про свой неугомонный «груз» и заняться «подготовкой с старту». Для этого пришлось положить на пол четверых пограничников, карауливших яхту. Это было не слишком сложно: те были отнюдь не суперменами. Главное не дать тем открыть огонь. Мало того, что против автоматных пуль еще не придумано рукопашных приемов, так еще и сбегутся на стрельбу остальные – тогда пиши пропало…

Четыре молниеносных броска – и оставшиеся дозы парализующего вещества в марсианские шеи. Можно было грузиться на яхту и улепетывать подобру-поздорову. Рыков быстро вернулся к служебному ходу, заглянул в вентиляционное отверстие. И похолодел.

В трубе никого не было.

Только присмотревшись, он понял, что мальчишка, все же, там – только до упора «сдал назад». И дотянуться до него не было никакой возможности. Залезть же туда самому не позволяли широкие накачанные плечи.

– Вылазь! – как можно ласковее сказал Рыков, чувствуя в то же время, как закипает в нем неконтролируемая бессильная ярость.

– Не-а, – глухо отозвался мальчишка. – Пусть мама придет!

– Да чтоб тебя!.. – взревел Рыков. – М-маленький звереныш! Да я прибью тебя!

Он принялся дергать, трясти проклятую трубу, орать, заходясь в совершенно несвойственной ему злобе. Толку от этого было ноль – лишь таяли драгоценные секунды: лайнер заходил на орбиту недружественной планеты.

С трудом взял себя в руки, вытер пот со лба. Нет, этого просто не может быть – чтобы его поставил в тупик какой-то капризный ребенок. Вернулся в ангар, быстро огляделся – и тут же увидел то, что ему было нужно.

Аварийные гидравлические ножницы. Вещь, способная выгрызть дыру практически в любом корабле легкого класса. Ну а тонкая жестянка вентиляционной магистрали не могла считаться для них серьезной преградой.

С совершенно неуместным удовлетворением он резал чертову трубу – словно вскрывал сейф с особо ценными документами, а не доставал из укрытия неугомонного мальчишку. И вскоре, без лишних разговоров, он попросту закинул ревущего мальчугана в люк яхты. Отдал приказ кэпу. Немотря на протесты пограничной охраны, тот открыл летную палубу – и «Серебряная Пуля» вырвалась в открытый космос.

Половину пути Рыков устало проспал в пилотском кресле. И впервые за долгие годы его посетили самые настоящие ночные кошмары. Впрочем, маленький Ваня, вроде бы, успокоился, смирился, и не доставлял больше особых хлопот. А потому, перед посадкой, как бы «в знак примирения», Рыков позволил мальчишке разместиться рядом – в кресле второго пилота. Даже заботливо пристегнул его – хотя в этом и не было никакой необходимости: автоматическая посадка более, чем безопасна.

Быстро приближалась Земля. Автоматика вела яхту на снижение – к тому же частному космодрому, с которого и покинула планету.

– Ну, вот мы и дома, – говорил Рыков, когда корабль вошел в плотные слои атмосферы, и корпус мелко завибрировал под потоками раскаленной плазмы. – Сейчас я передам тебя отцу, и там вы уж разбирайтесь, кто у вас главный – папа, мама… А с меня хватит…

Последние слова Рыков произнес уже вылетая из пилотского кресла. В последний миг он успел ухватиться за подлокотник, а еще через секунду – стремительно пристегнуться. И только потому увидел причину нештатной ситуации: чертов мальчишка, ловко вертел ручками управления на подлокотниках, упорно заводя машину в штопор.

«Я идиот! – запоздало мелькнуло в голове Рыкова. – Это же его яхта!»

Стоило догадаться, что мальчонка мог неоднократно наблюдать за действиями отцовского пилота, и сейчас решил поиграть в «камикадзе», выведя корабль на ручное управление.

– Брось ручки дергать! – заорал Рыков, перехватывая управление. Быстро нащупал рукояти атмосферного полета. И тут же с ужасом понял, что дело зашло слишком далеко: тяжелая яхта уже вывалилась из плотных слоев, и теперь, беспорядочно кувыркаясь, стремительно неслась к поверхности. Слишком высока скорость и слишком мала высота, чтобы преодолеть чудовищную инерцию. Одна надежда – на мощную тяговооруженность дорогого корабля…

С надсадным ревом «Серебряная Пуля», все-таки, выровнялась у самой поверхности. Но «мягкой посадки» не вышло: изящная атмосферная плоскость, все-таки, зацепила уходившую ввысь космодромную антенну, отчего корабль развернуло, и тот тяжело плюхнулся на посадочную площадку с треском подломив свои изящные опоры и встретившись с бетоном тонкими обводами корпуса. Брызнули искры, яхта тяжело повернулась вокруг своей оси.

И замела перед группой изумленных и напуганных людей.

Тут же в аварийном порядке пиропатроны отстрелили сверкающий люк. На бетон тяжело спрыгнул судебный исполнитель Рыков с ребенком, закинутым на плечо, словно охотничий трофей. Неторопливо направился в сторону ожидавшей его делегации. Следом, словно в насмешку, из нутра яхты вывалился и надулся надувной спасательный трап.

Рыков, наконец, поставил Ваню на поверхность Земли. Мальчишка тут же рванул туда, где, по видимости, увидел знакомые лица.

Пристав подошел к бледному, как смерть, Рабовичу и сказал:

– Факт передачи вам сына зафиксирован видеосъемкой Архива Службы судебных приставов. Моя миссия закончена, всего доброго.

И отправился в сторону терминала, где надеялся найти служебный транспорт. Он жутко устал.

Триллионер даже не глянул в сторону сына: того теперь держала за руку высокая, серьезного вида женщина с затянутыми до звона волосами, в узких прямоугольных очках – надо полагать, гувернантка. Вместо этого Рабович с пеной у рта накинулся на Рыкова.

– Вы что это себе позволяете?! – орал он. – Вы мне яхту разбили! Вы знаете, сколько она стоит! Да я вас по судам затаскаю – вас и все ваше клоунское ведомство!

Рыков замер – и с разворота зарядил триллионеру кулаком в челюсть. Не сильно, но так, что тот отлетел и повалился назад, на руки телохранителей. Те, было, подались вперед, но под тяжелым взглядом пристава остановились. Что ж, правильное решение.

Напоследок Рыков бросил взгляд на Ваню.

Хороший мальчонка. Шустрый. С родителями, вот, ему не слишком повезло. Жаль, что у него самого нет такого сынишки. Уж он-то научил бы его правильно держать пистолет, грамотно пилотировать корабль… Да и вести себя со старшими, как полагается.

Жаль, что все это не для него.

Чертовски жаль.

Буква закона

Грохот музыки, стук бильярдных шаров, пьяные возгласы и густой сигаретный дым – обычный фон в подобном низкопробном заведении. Хотя на беспокойных просторах Солнечной системы Рыкову доводилось бывать в куда более злачных местах, по сравнению с которыми этот бар мог показаться просто пятизвездочным рестораном при «Хилтоне». Но впервые Рыков не чувствовал своей привычной уверенности перед предстоящим делом. Сидя за стойкой, он мрачно закладывал рюмку за рюмкой, и мысленно сетовал на то, что разучился пьянеть.

Собственно, далеко ходить и не надо. Клиент здесь – аккурат по ту сторону стойки. Собственно, не клиент, а один из ответчиков по исполнительному листу. Клиент здесь как раз он…

Ф-фу… Мозг начинал опасно расслабляться. Пора было собраться с мыслями – и действовать.

– Еще желаете? – оскалился бармен – толстый, лоснящийся, с неряшливыми усиками под мясистым носом, словно прилетевший сюда, на Каллисто, из древнего фильма Квентина Тарантино.

– Пожалуй, – пристально глядя на бармена, сказал пристав. Глядя, как неправдоподобно выгнулась длинная, маслянистая струйка напитка, летящего в стакан, напомнил себе о пониженной гравитации на этом спутнике Юпитера. Это важно – помнить о силе тяжести, когда не исключена заварушка. Тем более, что пронести оружие в это, полное подонков, заведение не получилось: мощные детекторы на входе просвечивали насквозь, рискуя поджарить внутренние органы. Оставалось надеяться на удачу и рукопашную в стиле «пьяной обезьяны». На этот раз – в буквальном смысле слова.

– Виктор Додиц? – как бы невзначай, осведомился Рыков.

– Да, а что такое? – продолжая наполнять стакан, машинально отозвался бармен. Это такой прием – отвлечь собеседника привычным занятием, с тем, чтобы ловко вытащить у того нужную информацию. Алкоголь в стакане завораживающе рассыпался на крупные капли, замедленно подскакивая на кубиках льда. На Земле такого не увидишь.

Вот и бармен сначала не понял, что его попросту развели. Он вдруг побледнел, изменился в лице, бутылка дрогнула в его руке. Густо пахнущие капли алкоголя заплясали по стойке.

– Как вы сказали? – пробормотал бармен, не глядя на Рыкова. – Виктор… Нет, не знаю такого…

– Я судебный исполнитель, – терпеливо пояснил Рыков. – И у вас есть то, что вы должны передать мне по исполнительному листу…

Договорить он не успел – едва сумел увернуться от бутылки, брошенной прямо в лицо. Все-таки, алкоголь – не лучший союзник реакции.

А вот какому-то громиле, невзначай оказавшемуся за спиной, повезло меньше: траектория полета тяжелого сосуда при силе тяжести в восемь раз ниже земной – почти как у противотанкового снаряда.

– А-а! – громила отлетел назад, схватившись за лицо и кувыркнувшись через столик, занятый совсем уж угрюмыми личностями. Уже срываясь с места, Рыков удрученно скривился: событий в этой промышленной колонии немного, и лишний повод для потасовки здесь не упустят.

Только этого не хватало.

Впрочем, сейчас было не до пространных размышлений. Чертов бармен норовил сбежать. Не для того Рыков две недели выслеживал этого жука, чтобы так просто упустить его из-под носа.

– Эй, ты! – с угрозой зарычали за спиной, довольно недружелюбно схватили за плечо. Даже не обернувшись, пристав зарядил наглецу локтем в кадык. Захрипев, этот некто ослабил хватку и сосредоточился на проблемах собственного самочувствия.

Рыков же, оттолкнувшись, совершил эффектный бросок на барную стойку и, проехавшись по гладкой поверхности, успел ухватить беглеца за шиворот. Рванул на себя, отчего ноги бармена взметнулись к потолку, а его массивное тело, сметая стаканы и пивные кружки, перелетело в прокуренное пространство зала. Рыков подтянул перепуганного бармена поближе, собираясь произнести стандартную формулу.

Но спокойно поговорить им не дали: у посетителей накопились претензии к шумному гостю. Спасибо пониженной силе тяжести: можно было не подставлять лишний раз под удар собственное тело, а использовать упругую фигуру бармена как щит и бейсбольную биту. В конце-концов, мерзавец заслужил это собственной несговорчивостью.

Под ударами Рыкова агрессивные аборигены разлетались, словно кегли, бармен орал, как резаный. Особенности местной гравитации превращали происходящее в настоящий цирк – режиссеры вестернов нервно курили в сторонке. В общем, было бы даже весело, если б не поджимало время. Заметив краем глаза неприметную служебную дверь, пристав подхватил свою объемистую ношу и начал планомерное отступление, не забывая раздавать пинки и затрещины разбушевавшимся завсегдатаям бара. Хлопнула дверь, лязгнула изнутри тяжелая щеколда, и он остался, наконец, с клиентом наедине.

Бармен хрипел, вращал глазами и рефлекторно отплевывался. Он все еще не мог придти в себя.

– Итак, – совершенно спокойно, официальным тоном сказал Рыков. – Согласно решению суда вы обязаны передать мне находящуюся у вас долю в объекте интеллектуальной собственности…

Сплюнул, потрогал скулу. Кто-то, все же умудрился достать его кулачищем, защищая содержателя этого притона. Ничего, пусть посидят пока без обслуживания.

– Ну, что, живчик, – совсем уже другим голосом, устало сказал Рыков, – будем дальше дурака валять или покончим с этим делом?

– Покончим! – злобно сверкнув глазами, выдохнул бармен.

– Я внимательно слушаю, – раздельно произнес Рыков.

Лицо бармена налилось краской, надулось, словно он собирался выдавить из себя требуемую информацию под высоким давлением. Толстые губы дрогнули, хриплый голос произнес:

– «Я»…

– Что «ты»?! – не понял Рыков.

– Буква… Буква «я», – отдуваясь, прохрипел бармен.

– Нахрена мне это твое «я»?!

– Это и есть… Это и есть она, моя доля… Одна буква в этом чертовом слове!

– Что? – пристав ее не понимал, что происходит, но видел на лице бармена злобную усмешку.

Рыков изумленно уставился на поверженного бармена:

– Одна буква? Как это?

– А вот так! – усмехнулся бармен. – Ты выбивал из меня мою долю – получи!

– И что мне делать с этой буквой?

– А что хочешь! Подавись!

– И больше ничего не знаешь? Что это за слово?

– Нет! Не знаю! Этот проклятый Штырь доверил мне одну букву – и все!

– Штырь? Штырев? Проигравшая сторона по делу Кротова?!

– А черт его знает – Штырь и Штырь! Мне полагалась кругленькая сумма за сохранение этой чертовой буквы, а ты… В общем, вытянул ее из меня, а теперь – убирайся к дьяволу!

Какое-то время Рыков еще остолбенело пялился на бармена, пытаясь осмыслить происходящее. Но, «детектор лжи» в «таблетке» портативного компьютера, прикрепленного к виску, свидетельствовал: этот тип не врал.

Рыков молча оттолкнул ненужного больше «клиента» и отправился прочь из этого уютного местечка – как раз из отсюда вел наружу служебный выход.

Уже направляясь в сторону ремонтных доков, принялся вяло размышлять: в конце-концов подумал, что не его это дело – разбираться в во всех этих тонкостях. Сказано в исполнительном листе: «обязан передать информацию судебному исполнителю, строго конфиденциально»..

Вот и все. Конфиденциальность этой чертовой буквы «я» и доставку ее истцу гарантирует его опыт, заряженный пистолет и Жетон Всевластия. Да еще хорошая память. Так как записывать «переданное во исполнение судебного решения» запрещено. Только запоминать.

Этой-то странной неопределенностью и не нравилось ему это дело. Хотя, что там говорить – бывали дела и похуже.

Надо полагать, буква эта не останется в одиночестве: в исполнительном листе указано трое соответчиков. Первого не удалось застать, и потому снова приходится возвращаться в эти чертовы доки. Место, пожалуй, не намного приятнее местного бара. В баре хоть наливают. В доках же – лишь холод, пробивающийся прямиком из космоса сквозь тонкие, армированные стенки.

Согласно донесению информатора, клиент уже вернулся, и оставалось только найти его в этих недружелюбных металлических джунглях. Огромные, полуразобранные корпуса космических кораблей, демонтированные узлы и агрегаты, ограждения с надписями «ОПАСНО», «РАДИАЦИЯ», «ПОД НАПРЯЖЕНИЕМ» – все это создавало труднопроходимый лабиринт, а однообразные оранжевые комбезы техников еще больше усложняли поиски.

Впрочем, помогла нервозность клиента: он сам его нашел. И заявился не один, а с довольно приятной компанией. Это стало понятно, едва Рыков увернулся от удара огромным разводным ключом, чуть не проломившим ему череп. Но после драки в баре Рыков был готов к любым неожиданностям. Тем более, что эти пятеро, несмотря на физическую силу и какую-то звериную жестокость, дрались посредственно. Не помогли им и кусок стальной трубы, и железная балка и пара металлических прутьев. И уже вскоре пристав возвышался над стонущим на бетоне небритым парнем, придавив коленом его грудную клетку. Не обращая внимания на стоны его поверженных приятелей, Рыков спросил:

– Тебе надо объяснять, за чем я пришел?

– Нет! – выдавил из себя парень.

– Ну? – Рыков выжидающе приподнял бровь.

– «Рэ»… «Тэ»… – выдохнул клиент.

– В смысле, буквы «эр» и «тэ»? – уточнил Рыков.

– Да, черт тебя возьми! – выкрикнул парень.

– Прекрасно, – сказал пристав поднимаясь на ноги. – Благодарю за сотрудничество.

И не спеша отправился прочь из этого негостеприимного места. Ему, вообще, все меньше нравилось на этой юпитерианской луне со столь звучным названием. Зато теперь он знал аж три буквы. И ощущал себя полным идиотом.

«Я», «р», «т»? Что это? Зачем? Глупость какая-то. Впрочем, плевать. Дело сделано, и можно с чистой совестью покинуть Каллисто. Последний соответчик, по докладам информаторов, вернулся на Землю, и можно будет спокойно закончить дело в будничной земной обстановке…

Размышляя об этом, Рыков направлялся в сторону местного космопорта. Из доков туда вел узкий, плохо освещенный тоннель. Не слишком приятный путь – зато прямой. Вещи оставались в крохотном отеле рядом со стартовым полем, и можно было расслабленно прогуляться налегке.

Но, как это и бывает, расслабленность обернулась неприятным сюрпризом. Ухо уловило неприятно знакомые хлопки, и отдаленный вскрик:

– Только не в голову!

Скрепя зубами от досады, Рыков повалился на холодный бетон.

Вот так. Никогда не стоит расслабляться.

Открыв глаза, он обнаружил себя плотно связанным синтетическим шнуром в каком-то глухом закутке, очевидно – в ответвлении туннеля. В отдалении маячили две подозрительные темные фигуры. Перед ним же, припав на одно колено стоял, нервно его разглядывая, какой-то худощавый человек. Знакомый.

Ба, да это же Штырев, собственной персоной! Или Штырь, как именуют его знакомые. Тот самый, последний соответчик по «буквенному» делу, которому, вообще-то, полагается находится на Земле. Впрочем, беглецы от исполнительных листов никогда не находятся там, где полагается.

– Очнулся? – участливо спросил Штырь.

– Покушение на представителя власти – уголовное преступление, – заметил Рыков, с трудом двигая онемевшими губами: действие парализующего вещества еще не прошло.

– Да, да, – кивнул Штырь и продемонстрировал Рыкову его собственный пистолет – тот самый, что он вернул себе из своеобразной «камеры хранения» при местном баре. – Убийство представителя власти – тоже уголовное преступление. Так что не будем тянуть…

Штырев был явно настроен серьезно. Рыков снова подумал: не зря ему с самого начала не нравилось это дело. Мутное оно какое-то.

– Я думаю, ты догадываешься, что мне нужно, – сказал Штырь, поигрывая пистолетом. – И мы не будем тратить время на избиения и пытки, верно?

Рыков с трудом удержал улыбку: ситуация поворачивалась в обратную сторону, причем, с точностью до наоборот. Теперь уже из него выбивают этот проклятый алфавит.

– Ты скажешь мне слово – то, что узнал, от моих корешей, а я не буду сносить тебе башку. Идет?

– Заманчивое предложение, – согласился Рыков. Ему отнюдь не улыбалось погибать здесь из-за этого гнусного дела. Зато совершенно неожиданно взыграло любопытство:

– А что это за слово? Кчему вокруг него весь этот сыр-бор?

Штырь оглядел пленника, усмехнулся:

– Тебе, правда, интересно? Окей. Слово это – код к особой психической программе. Ноу-хау одной корпорации, которое досталось нам с корешами… уж и не спрашивай как. Программа загружается непосредственно в мозг и делает ее обладателя… Ну, скажем так: гением во всех областях знания. Использует скрытые резервы мозга и все такое. Аналитика, предвидение, а по сути – мощное интеллектуальное оружие. Серьезное преимущество перед простыми смертными и самое надежное вложение капитала.

– Неплохо, – искренне подивился Рыков.

– Я тоже так думаю, – сдержанно сказал Штырь. Коснулся своей головы. – Программа уже здесь, полностью загружена и готова к работе. Только без кодового слова – это просто никому ненужная информация, засоряющая мозги. И я жду от тебя это слово. Надеюсь, ты не разочаруешь меня…

Неприятно щелкнул взводимый курок. Рыков все еще пытался тянуть время, при этом понимая, что загнан в угол:

– Я думал, раз ты раздавал подельникам эти буквы – значит, ты знал их все.

– Это не имело бы смысла, – усмехнулся Штырь. – У нас было несколько конвертов, и только в некоторых из них были буквы. Мы поделили их поровну, и каждый прочел то, что ему досталось. Потом конверты сожгли. Чтобы гарантировать чистоту сделки. Так что мне даже неизвестно, каждому ли из нас досталось по букве, или у кого-то были лишь пустышки. И теперь мне нужен код – тот самый, который ты собрал воедино у этих оборванцев. Пока его не узнал этот гаденыш Кротов…

Штырь с презрением сплюнул. Интересно было бы поглядеть, что же тогда происходило там, в суде. Впрочем, не так уж и интересно.

– То есть, ты даже не знаешь количества букв в этом слове? – как бы невзначай спросил Рыков.

– Знаю – не знаю – тебе какое дело? – нахмурился Штырь.

«Не знает», – отметил про себя Рыков.

– А почему бы не подобрать эти буквы методом перебора? Несколько минут или часов работы компьютера?

– Ты думаешь, создатели программы такие идиоты? – усмехнулся Штырь. – Есть всего три попытки ввести кодовое слово. После этого программа самоуничтожается. Две уже использованы. Метод подбора исключен. Так что…

Штырь прищурился, разглядывая пристава.

– Значит, так, – сказал он с угрозой. – Если ты задумаешь солгать – я сразу пойму это. Даже если программа не запустится по какой-то другой причине – виноват все равно будешь ты, и я тут же прикончу тебя. Ты меня понял?

– Что ж непонятного, – отозвался Рыков. – Ну, тогда скажи мне свою, недостающую букву. И я скажу слово.

Рыков почти не блефовал: никакая «интеллектуальная собственность» не стоит его жизни. Тем более, что всегда остается шанс повернуть ситуацию в свою сторону.

Главное, его увидеть, этот шанс.

Штырь внимательно поглядел на пристава, медленно поднял ствол, направив его прямо в лоб пленнику, и произнес:

– Ну, ладно, как скажешь. «О».

Вот оно что, подумалось Рыкову. «Я», «р», «т», «о». Он быстро прикинул в памяти последовательность соответчиков в исполнительном листе, и все вышло четко и просто.

«Т-р-о-я». Троя. Таинственный древний город, до сих пор не расставшийся со своими загадками. Что ж, символично для кодового слова – ключа к тайнам человеческой психики. Оставалось лишь отдать его этому подонку, который еще неизвестно как распорядится полученной силой. Впрочем…

Можно сказать правду. Можно сказать полуправду. А можно сказать чуть больше – и правда исказится. Совсем чуть-чуть.

На одну букву.

– Твое слово – «Троян», – четко произнес Рыков.

Наверное, это не имело смысла – «пристегивать» к кодовому слову лишнюю букву. Но нужно было сделать хоть что-то.

– Что ж, молись, чтобы все сработало, – с нервной ухмылкой сказал Штырь.

Он закрыл глаза, глубоко, вздохнул, и, продолжая целить Рыкову в лоб, произнес:

– Программа «Брейн-Форсаж», активация, активация, активация… – он подождал немного, очевидно дожидаясь какого-то внутреннего отклика, машинально кивнул и происзнес:

– Код запуска: Т-р-о-я-н…

Пару секунд ничего не происходило. Потом рука с пистолетом дрогнула, и Рыков мысленно попрощался с жизнью. Но «пушка» неожиданно выпала из руки Штыря, глухо стукнувшись о бетон.

– Получилось… – прошептал Штырь. – Получилось…

Он поднялся во весь рост, мелко засмеялся, по-прежнему не открывая глаз. Казалось, он потерял всякий интерес ко всему происходящему вокруг, увлеченный невероятно расширившимся внутренними миром.

– Я могу… Я все могу! С ума сойти… – схватившись за голову, восторженно бормотал Штырь. – Я гений! Я… Я…

Двое его подельников с интересом наблюдали за тем, что творилось с их «боссом». Пристав же не сильно разделял восторги новоявленного «злого гения». Он пользовался ситуацией. Вряд ли эти мерзавцы знали, что изрядная доза алкоголя, принятого Рыковым в баре частично нивелировала действие парализующего вещества. Так что шнур был завязан довольно легкомысленно, и под шумок удалось ослабить путы.

А Штыря уже не на шутку трясло от ощущения собственной значимости. Вряд ли полученные этим негодяем способности пошли бы на пользу человечеству. Только в какой-то момент что-то засбоило в его разгоряченных мозгах.

– Что такое? – проговорил Штырь и открыл, наконец, глаза. Те были пугающе налиты кровью. – Что за «системный сбой»? Что за «лишний знак»?..

Даже страшно было предположить, какие процессы происходили в этом, до предела «форсированном» мозгу. Но, видимо, интеллект бандита действительно здорово скакнул, и он раскусил нехитрый замысел пристава.

Взгляд Штыря уперся в Рыкова. Лицо его исказилось злобой:

– Эта буква… – прохрипел он. – Это была лишняя буква!

Но договорить не успел: он вдруг плетью повалился на бетон, тело его затряслось в мелких конвульсиях.

Надо же: каким-то удивительным образом лишняя буква умудрилась превратить «трою» в «троян», а буквально – в синоним программного вируса, «троянского коня», подсаженного врагу. Всего одна буква – которая в устах судебного исполнителя – уже не просто буква.

Это буква закона.

Это был тот самый шанс, упустить который он не имел право. Еще не успев до конца распутаться, Рыков вскочил и одними ногами раскидал двоих растерявшихся бандитов. И вскоре они сами, изрядно потрепанные, были связаны вместе – и куда более надежными узлами.

Рыков схватил бесчувственное тело Штыря за ворот и без особого труда поволок за собой, к космопорту. Там можно будет избавиться от этого надоевшего уже груза ответственности, переложив его на местную полицию.

Впрочем, и в приключившемся можно было увидеть свои позитивные стороны: приятно, когда за ответчиком не приходится бегать по всей Солнечной, а тот является сам и при том – с большой охотой.

И еще приятнее – когда груз ответсвенности в восемь раз легче, чем на Земле.

Спасибо пониженной силе тяжести.