Текст книги "Пойнтер: Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет"

Очень медленно я убрал руку с корявой ветки. Еще неизвестно, за что я тут ухватился. Сучки тоже разные бывают.

– Не надо страха… Тебе здесь ничего не грозит… – по-своему понял мое движение внезапный собеседник.

И на том спасибо. Хотя лучше, конечно, если бы и вменяемость моя под вопрос не ставилась. Посредством испытания этим вот разговорчиком…

– Быстрая Сестра негармонична… Несколько дюжин лет под корой помогут ей обрести равновесие… Неторопливая смена сезонов способствует этому… – продолжил откровения клен.

Вот это да! Получается, в случившемся с высокородной нет ничего необратимого! Скажи кто еще вчера, что подобная новость способна переменить мое настроение к лучшему, – не поверил бы.

– И сколько дюжин? Хотя бы примерно? – живо поинтересовался я.

– Скажем, пять… – не заставил ждать себя ответ. – Хорошее число и для нас, Стоящих, и для вас, Подвижных…

– Да, пожалуй… – нельзя не согласиться. Шесть десятков лет для наделенной более чем тысячелетним веком Инорожденной Дня – величина ничтожная. А мне этого срока вполне хватит, чтобы вполне насладиться жизнью и отправиться за Последнюю Завесу в мире и спокойствии, не ожидая мщения взбалмошной эльфи.

Или набрать такое количество бонусов, что месть эта, равно как и срок человеческой жизни, сделаются пренебрежимо малы в сравнении с обретенными возможностями…

К тому же чем Судьба не шутит, может, Леах и в самом деле за время природно-магической процедуры гармонизируется вплоть до полной вменяемости и морального равновесия. Вследствие здорового образа жизни, правда, несколько малоподвижного. И впредь не доставит проблем ни мне, ни кому-то другому. Чего только не бывает…

Я и сам все стремительнее приходил в норму, совершенно не нуждаясь для того в аналогичных мероприятиях. Словно уловив эту мою мысль, клен – собеседник – неизвестно кто или что такое – кажется, улыбнулся.

– Извини, тебе мы пока не в состоянии предложить что-то в этом роде…

– Спасибо, я уж как-нибудь… – понимающе усмехнулся я в ответ.

Сейчас это стало бы исключительно не ко времени. Да и бесконечным запасом лет, в отличие от светлоэльфийской дивы, я не обладаю. Одно только звание мое, что Инорожденный в Мече, да кое-какие новые способности. В полный размер это звание еще оправдать надо, а тогда и думать уже, какие средства позволительны для приведения себя в порядок.

Сочтя изначальные церемонии знакомства исполненными, мой растительный собеседник позволил себе обратиться с просьбой:

– Пожалуйста, пройди обратно к озеру… Тебе там будет так же безопасно, а мне легче говорить… И видеть… Здесь слишком мало глаз…

Надо понимать, и те насекомьи. Никого сложнее вокруг нет. Значит, верно я угадал, что не клен ведет беседу, а нечто большее. Хотя тут еще как сказать…

– Да пожалуйста, – пожал я плечами. – Самому-то не трудно следом поспеть будет?

– Я уже там… – явственно рассмеялся он скрипучим смешком, подтверждая мои мысли. – И здесь… И везде на острове… Я – Все… Все для Стоящих Живых…. Как ваши Породители, Змей и Птица, – Все для Подвижных…

Так вот оно что! Вот кого потревожил освоительский зуд разума!

Этакий Великий Все. Третий компонент к паре первосуществ, мужскому и женскому началам, овеществленных в Перводраконе и Первофениксе.

Первозверь, Первоптица и Перводрево. А в том, что растеньице это с добрый остров размером, ничего особенного. Наоборот, при его невеликой подвижности огромный размер – выгода немалая. Не всякий заметит в силу различия масштабов, а кто найдет, куда бить, одним ударом всего не накроет.

«Великий Все живет везде и знает обо всем…» Теперь слова одной из великих жриц-пророчиц древности стали вполне понятны.

К слову, и мощь его в состоянии настигнуть кого угодно не только на острове, если я правильно понимаю магические законы квадрата массы и расстояния. Так что стоит отбросить остатки недоверия. Надо было бы – давно бы уже в землю врос, и шага сделать не успев.

Тогда конечно. Хоть и похожи сучки на глаза – один почти на месте, другой вместо уха – а видеть ими посланец Великого Всего не в состоянии. И бесконечный поток образов, стекающийся к нему от тех живых тварей, что обладают глазами, сразу воедино тоже свести не может. Как я не в силах полноценно управлять полученной недавно способностью, имеющей отношение к пятой стихии. Вот и получается, что издалека, со стороны Перводрево и его контактные побеги просто не способны различить и понять многое, доступное таким существам, как мы. И наоборот.

Зато при более близком знакомстве всеобъемлющий поток Жизни, наделенный странным видом самосознания, узнает нас так глубоко, как сами мы себя не знаем и за всю жизнь узнать не сможем. Дай Судьба, и не узнаем…

Без возражений и страха я проделал обратный путь к лесному озеру, обошел берег, любуясь красотой сочетания живого с неживым и выбирая место для общения. Присел в тени буратинного дерева. Идиллия…

– Спасибо за подарок… – Теперь голос Великого Всего действительно доносился со всех сторон. – Ты помог ему обрести большую, чем прежде, Жизнь…

– Такой бы подарок кому другому! – вспомнил я железных парней Четвертой Отдельной КадБригады Оррей-Гайт. Обычных солдат, посмертно превращенных в чудеса кадавризации и маготехники. Большая, нежели прежде, доля Жизни очень пошла бы на пользу остаткам их процентов биоадекватности, тлеющим под броней.

– Так в чем дело? – удивился Великий Все. – Пусть приходят… Для каждого найдется шанс возродиться в новом теле… Или успокоиться, растворившись в живом…

Ах да, так и не могу привыкнуть, что он слышит не просто слова и мысли, а голос сердца. И сердцу напрямую отвечает. Тогда и правда, значит, недолго осталось кадоргам влачить нынешнее существование. А Концерн…

Других освоителей пришлет. Обычных, контрактников. Или каторжников – все едино. КадБригада-то одна была, и до новой войны следующей не предвидится. Вот только столкнутся они с той же нерушимой магической твердыней Перводрева.

Переупрямить эльфийскую бюрократию, заставив отказаться от лакомого куска биомагических ресурсов, невозможно. И пытаться не стоит – в худшем случае это кончится войной с одним из Первосуществ. Что, по моему разумению, всяко хуже любой Меканской и едва ли не в полную мощь Войны Сил отлиться способно.

Эх, если бы только убрать остров с дороги! Уперлись бы по договору в тесайрскую границу, и все. Подданные Мага-Императора по своей отсталости и бедности до здешних мест не доберутся еще лет триста, если не пятьсот. А там и еще что-нибудь придумать можно будет…

Вообще полезно бы Великому Всему научиться распознавать массовую хозяйственную деятельность разумных и найти способ уклоняться от нее, при этом не лишая отдельных существ шанса приобщиться к его первозданной магии. А то раньше или позже маготехнический прогресс позволит разобрать его по крохам, как я давеча деревце!

– Достань свой указатель места… – неожиданно прозвучал голос Перводрева с какой-то смесью гордости, благодарности и снисходительности.

Указатель места?! А, это он про карту-самоказку. Не понимая, я полез в подсумок за заклятым пергаментом. Развернул его и на некоторое время тупо уставился на рисунок, на котором алая точка местонахождения решительно не совпадала со ставшими уже привычными очертаниями Таругской петли. Та осталась много дальше к юго-западу.

Ну конечно, Великий Все вновь прочел то, что я лишь собирался сказать, и, очевидно, принял план к исполнению. Сомневаться, что средства исполнить задуманное у него есть, теперь не приходилось. Причем настолько мягко, в отличие от привычных чар телепосыла, что и заметить ничего не удалось.

Отлично! Здорово! Просто прекрасно!!!

Вот только теперь мне две сотни миль до одних только тесайрских кордонов шагать, если я верно масштаб карты в расстояние перевел. Да еще четверть столько до старой дислокации лагеря. То есть лагерь-то и сейчас там, а вот я уже здесь…

О переходе через саму границу и задумываться не хотелось. Подставляться в качестве плавучей мишени по очереди рьяным погранцам Мага-Императора, а затем отечественному Корпусу Стражи как-то не было ни малейшего желания.

Как домой доберусь? И как теперь кадоргам добраться до места последнего шанса на новую жизнь?!

– За один шаг… – прозвучало ответом на не заданный вслух, но сжигающий все внутри вопрос. – Остров на прежнем месте, а я здесь… Кто выйдет к тамошнему озеру, сможет попасть сюда, и наоборот…

Тогда совсем другое дело. Меня небыстро, но все-таки отпустило. Тщательнее впредь думать надо. В формулировках поточнее быть. А лучше и вовсе отправляться до дому, пока дорога свободна. Пока не пришло в голову что-нибудь настолько полезное, что даже Великий Все с последствиями не справится.

То, что надо было исправить, уже сделано. Пора и честь знать.

– До свидания… – согласился с этой мыслью один из Первосуществ. – Всегда буду рад встрече…

По большому счету я тоже. Пусть даже столь нечеловеческий собеседник вызывает страх и чувство собственной неуместности, но положительные стороны перевешивают. Если при его помощи с неполадками в себе можно разобраться так же лихо, как с обстоятельствами, почитавшимися за непреодолимые.

Но это я уже додумывал, сделав свой шаг с берега озера Великого Всего. На берег точь-в-точь такого же, но лишенного духовной и магической мощи.

Хотя как сказать… Может, показалось, что расслышал прощальный вздох-улыбку в плеске крохотной волны, а может, и нет. На всякий случай, обернувшись, я махнул рукой в ответ, прежде чем отправиться восвояси под пологими лучами клонящегося к закату солнца.

Проходя полянкой, на которой обрела временное успокоение высокородная ау Риер, в прощальный жест я вложил уже совсем иное – облегчение с иронией пополам, плюс совсем немножечко сочувствия. Поделом ей. По крайней мере, некоторое время пакостей от Лесной ожидать не придется. Особенно теперь, когда ее плоть прихотливо переплетена с древесными волокнами и надежно укрыта корой.

Как ни странно, именно теперь, когда все со светлоэльфийской стервой прояснилось окончательно и бесповоротно, я успокоился. Столь же окончательно и бесповоротно. Нет на мне больше ни ответственности за судьбу высокородной, ни вины за случившееся с ней. Как отрезало – финалом разговора на той же самой полянке.

Собственно, после вчерашнего я имел полное право не то что в лесу ее кинуть, а и прирезать собственноручно. И дело тут не в том, что эльфь напала первая и без причины, даже не в дурацкой попытке изнасиловать меня, грешного. Хотя когда женщина настолько крупнее и сильнее мужчины, как в нашем с ней случае, опасность уже не столь смехотворна. Покалечила бы, и думать нечего.

Но это все обстоятельства вторичные, сопутствующие. Главное в другом, и любой суд эльфийского Анарисса признает это без малейшего сомнения. Хоть под Венцом Доказательств все излагай.

Леах потеряла лицо, а это у Инорожденных – преступление окончательное.

Ну и Судьба с ней, а она – со своей судьбой. Этот вопрос всяко уже не в моей компетенции. Мне еще разбираться с кадоргами и их дальнейшими формами существования, с интересами Концерна по эту сторону границы и островом уже по другую, и мало ли еще с чем, вроде номинальной должности командира КадБригады.

Ладно, такие вещи в пути, да еще на сон грядущий, решать не следует. А то на следующий день сам удивишься, до чего дошел на тяжелую ввечеру голову. Хорошо, если переделать еще не поздно будет.

Нет, демоны с ней, с КадБригадой. Подождет. Переживет еще немного под моим суматошным командованием, раз до сих пор уцелела. Завтра все, завтра. Утро вечера на ночь старше, авось что в голову и придет.

Закат сменился рассветом, да и еще пара-другая часов прошла в неспешной дреме. Утро выдалось свежее, с легким ветерком, гарантирующим от налета любых комаров. Что «супер», что обычного гнуса. И никто до утра этого лишними вопросами меня не беспокоил. Так что и выспаться толком удалось, едва ли не впервые с начала инспекции этой, и все вчерашнее как следует в голове уложить.

А когда надо – ни минутой раньше, ни секундой позже, – и тот, кто надо, под руку подвернулся. То есть Раптор. У него способность к соответствию вообще весьма неплохо развита. В том числе к командованию КадБригадой. Жаль, напрямую воспользоваться ей нельзя…

Без слов, лишь кивнув друг другу, мы выбрались к периметру, где паслись рогач Леах и мой Шипучий. Собственно, Раптор и присматривал за ними все это время – без приказа даже, по собственному разумению. Видно, из фермеров он все-таки. Себя не помнит, а навык остался. Так что в первый же вечер верховые звери ему доверены были. У нас-то с хай-леди ау Риер в процессе непрерывных разборок все одно руки до них не доходили.

Самоставящийся шатер высокородной я свернул одним коротеньким заклятием, со своей палаткой провозился немногим дольше. А больше здесь и нет ничего такого, что с собой забирать.

Покуда я приторачивал к седлам вьюки одеял и тентов, разговор не особо клеился. Пришлось отложить до тех пор, пока на дорожку не присядем. Присели. И опять, не сговариваясь, задрали головы вверх. Точнее, я задрал, а Раптор просто откинулся назад, насколько шарниры и центр тяжести позволяли, чтобы на спину не кувыркнуться.

Высоко в небе над нами призрачной искрой сверкнул тесайрский разведчик. Почти не хлопая крыльями, он плыл в бескрайней синеве, оставляя за собой серебристый след выдохнутого пара.

– На стимуляторах идет. Вон как пыхтит! – первым нарушил молчание кадорг.

– Вольно ж ему… – недовольно буркнул я.

– Этак пару часов попыхтишь – и легкие наружу, – поделился выводами Раптор.

– По ту сторону Анара с этим легче. Нового вырастят, – все так же сердясь не пойми на что, ответил я.

– А пилот? – не унимался он.

– И пилота тоже!

Раптор немного помолчал. Вроде как вздохнул, если бы имел такую возможность. И подвел итог тихонько, словно бочку сорокаведерную перекатил по настилу:

– Будто у нас иначе…

Оставалось только кивнуть, соглашаясь. Не мне и не ему против этого возражать. Даже не высокородной ау Риер, по нынешним-то временам – сладких ей снов под корой на все пять дюжин лет. Так что все сказанное остается в пределах общих мест. Что скажешь, когда нечего сказать…

Почему люди всегда говорят ни о чем? Даже если один из них кадавризированный организм, а второй… эльф. В некотором роде. Хотя, конечно, Инорожденный из меня тот еще. Впрочем, как и из Раптора – кадорг…

А ведь найдутся и поважнее темы для обсуждения. Столь важные, что, пожалуй, только с ним здесь и можно поделиться, после давешних-то откровений. Если даже не поймет, хотя бы не отмахнется, как от небыли. Сам бы я точно не поверил, скажи мне кто-то про болотный остров да про Великого Все…

И все равно как-нибудь издалека зайти надо. Не с бухты-барахты, обстоятельно. Может быть, вообще от противного, не так, как на деле было, чтобы Раптор сам подковырку искал и правде, как ни странна та окажется, только обрадовался бы.

А это мысль! Заодно, кстати, обкатаю на верном слушателе версию отсутствия высокородной, которую предложу по возвращении Арбитрам.

Чтобы было не обидно, излагать я начал с оговорки:

– Хочешь послушать, что буду докладывать наверх про вчерашнее?

Кадорг, разумеется, качнул корпусом, вроде как кивая. Уж эту его манеру я выучил. Кому не захочется развязку узнать, после всех-то треволнений! Надеюсь, правда, что важное «докладывать наверх» не даст кадавризированному организму принять все нижесказанное за чистую монету. Не для солдат, по ту или иную сторону Последней Завесы, эта история, а для самых что ни на есть высокородных. Оттого и начать сей рассказ пришлось высоким штилем.

– Дневная Сестра решила посвятить ближайшее время самосовершенствованию и поправке здоровья.

Далее складное вранье потекло как нельзя лучше. Главное, в сугубо эльфийском стиле – пространно и с легкой ноткой безумия. Только финальную фразу удержать в каноне не удалось.

– Шалашик себе сплела, – я усмехнулся, вспомнив осиновые прутья. – Тенистый…

Раптор, сообразно ожиданиям, повествование сие воспринял на редкость бесчувственно, точно показывая, что фальшь чует, но молчит из вежливости… С которой пора уже кончать, дабы в ущерб делу не шла.

Теперь уже я держал паузу до последнего. И лишь прополоскав молчание на ветру, словно выстиранную простынку, позволил себе бросить:

– Ну как, гладко?

– Гладко, – согласился кадорг.

– Тогда слушай, как на самом деле.

События самого длинного дня моей меканской инспекции улеглись в дюжину, не больше, минут неторопливого рассказа. Все в них уместилось – от реальной участи высокородной до истинной сущности болотного острова. И того, что обещает он личному составу КадБригады Оррей-Гайт.

– Уж последи, чтобы все разом не рванули, – напоследок попросил я ее новоявленного командующего. – Хотя бы год, пару лет потяните, кому здоровье позволит…

– Обещаю… – помолчав, ответил кадорг. – Кому трудно будет, кому легко… Кто вообще не решится. Годы здесь в помощь, не во вред. Жаль, Конрад не дожил…

– Что и говорить! – Трудно не согласиться.

Самое трудное, почитай, с души сбросил. Теперь еще решить бы, на кого оставлю бригаду по гибели Зарецки и своему отбытию. Хотя это можно обмозговать на пару с самим Раптором. Лучше всего на этом месте смотрелся бы он сам, да куда тут без личностной идентификации. Не положено назначать на воинские должности существ не в здравом уме и полной памяти. А то в армии давно уже не осталось бы никого, кроме зомби и клинических идиотов. Отчего, между нами говоря, эффективность ее никак не изменится.

Да, в общем-то, все равно, кто будет командовать формально. На Раптора, по сути, часть оставляю, кого бы ни пришлось номинально утвердить. Зарецки, покойник, со мной согласился бы. Он сам сходным образом пользовался способностями заместителя.

Это я и выдал в нескольких словах лишенному личностной идентификации кадоргу, надеясь на полное взаимопонимание и встречную инициативу. А нарвался на долгое молчание, за которым последовал официальный тон:

– Разрешите доложить, хай-сэр?

– Докладывай… – Не поняв, я не сразу настроился на тот же лад. – Только о чем?

– О восстановлении личностной идентификации! – отбарабанил тот. – Рядовой первого класса Джефферсон Трамп в вашем распоряжении, хай-сэр!

Вот как, значит, повернул… Что ж, может быть, отмолит таким образом давний грех перед Судьбой. Отживет самое трудное и важное время не жизни даже – посмертной каторги не за себя, а за того парня. Переведет добрую славу и добрую память возвращенных к жизни на единственно памятное имя.

– Так что готов к принятию части! – Напоследок Раптор, то есть теперь уже Трамп, как-то неуверенно замялся. – Если доверите, конечно…

Что ж, я ему не судья. Отчего бы и не доверить – упускать возможность, данную нам обоим Судьбой, грех ничуть не меньший. Моего скромного звания хватит, чтобы поставить рядового первого класса на командование подразделением ему по силам. Даже с присвоением внеочередного звания – временно, до утверждения вышестоящим офицером.

Поэтому суб-капрал Трамп получит в распоряжение бригаду Оррей-Гайт, до особых распоряжений. Каковые вряд ли последуют. А если и произойдут по блажи какого-нибудь штабного сморчка, то будут недвусмысленно пресечены одним из членов Совета Концерна Тринадцати. То есть мной же. Мекан своих не сдает.

Вместо ответа я произвел над кадоргом молниеносное повышение в звании и назначение на должность, потратив на почетный ритуал если и не одно слово, то немногим больше.

– Суб-капрал, отставить антимонии! Будьте любезны приступить к исполнению возложенных на вас обязанностей! – И лязгу в голосе, как от всей КадБригады разом.

Так и надо. Не сползая ни в слезливое сюсюканье, ни в ханжеский осуждающий тон. Одну эту манеру вести по-настоящему серьезные дела у эльфов перенять стоило. Чтобы все сказать, ничего не говоря. Или говоря между слов совсем не то, что слышится в словах.

Только не одни высокородные в такой манере дела обделывать умеют. Из каких бы ни был нынешний командир Четвертой Отдельной, а искусство это он знал в совершенстве. Или, по крайней мере, настолько, чтобы одной фразой ответить мне разом по всем слоям темы:

– Так точно, хай-сэр инспектор!

Верно выбрал звание, проходимец. А то рапорт одного капрала другому, на шаг ранжира выше, смотрелся бы несерьезно. Инспектор в таком раскладе куда солиднее звучит. И вдобавок ни слова против истины. Как и в моем обращении к новопроизведенному суб-капралу…

Значит, понял безымянный кадорг. Принял имя, звание и должность, теперь понесет с честью. Не ошибся я в выборе и со спокойным сердцем могу отбыть домой. Все теперь тут, на дальнем болотном рубеже, путем пойдет.

Разве что еще одно дело осталось. Харм. Ему-то не расскажешь о том, что может сделать Перводрево для любого кадавризированного организма. А сам не поймет, за предательство посчитает, если отвести его на болотный остров. Могучее тело кадавра не удержать, когда джунгли потянут к нему зеленые щупальца побегов. Пусть исцеляющих, пусть несущих новое рождение – псу этого не объяснишь. Закрыт этот путь для существа, не обладающего полным разумом.

Хозяина заботливого у него теперь тоже нет. А остальным кадоргам при всем их грубоватом добродушии не удержать остаток жизни, тлеющий в кадавризированном на добрых девяносто процентов собачьем теле. Без ухода за глазами и кожей, а также еженедельного маготехосмотра шасси Харм долго не протянет. Паразиты меканские, ядреные, замучат, алхимические контуры очистки крови разрегулируются, и сгниет пес заживо. Лучше уж быстрая смерть…

Вот только пристрелить его ни у кого тут рука не поднимется. У высокородной стервы поднялась бы, да где теперь та стерва? Я один знаю, где, да еще Раптор-Трамп. Но даже будь она в состоянии исполнить приговор четвероногому кадоргу, не дали бы мы этого сотворить. Зря, что ли, спасал я его от беснующейся эльфи в день одержания? Так что же делать?

Словно почуяв не собачьим нюхом, а душевным тонким чутьем, что решается его судьба, Харм появился из-за ангара, в котором скрылся новый командир КадБригады. Медленно, словно нехотя, пес-кадорг направился ко мне. Нет, не нехотя, а словно опасаясь чего-то, отворачиваясь демонстративно то в одну, то в другую сторону, но все время поглядывая на цель своего похода. А заметив мой взгляд, Харм и вовсе припал на передние лапы и пополз, поскуливая виновато-заискивающе.

В исполнении легкого разведочного зооморфа серии Мк. IV это смотрелось дико, хоть и укорочено теперь шасси кадавра за счет средней пары лап и отделения боевой нагрузки. На пса оно теперь походило куда больше, чем, к примеру, на слона – за счет той же повадки. Но не настолько, чтобы совсем забыть о его происхождении и назначении искусственного подобия звериного тела.

Испугаться я не успел, пусть и страшновато все это выглядело. Природная незлобивость Харма успокоила, да и явно мирные его намерения читались невооруженным глазом. Но вот удивления сдержать не удалось. Уж больно необычно было поведение кадавризированного посмертно пса.

– Харм! Хармушка, хороший песик… Ну что с тобой?! – сбивчиво забормотал я, повинуясь скорее беспокойству за него, чем любопытству. Мой гекопард и рогач Леах, навьюченные в дальний путь, тоже заволновались.

Четвероногий кадорг, скуля, продолжал подползать все ближе, пока не уперся живым мягким носом в заботливо выставленную навстречу ему ладонь. Остановился, запрокинул голову, приникнув стальной нижней челюстью к бронзовым лапам. И поднял на меня полные слез глаза. Просящие, казалось, не взглядом – словами: «Не оставляй! Не бросай меня здесь!!! Одного…»

Не могу я выдержать взгляд собачьих глаз в упор – с тех времен, когда сам смотрел на мир одним-единственным таким глазом. И никогда не смогу. Не найдется, что ли, в огромном темноэльфийском замке конурки для пса из семи металлов, движимых пятью стихиями! Маготехобслуживание ему я и сам делать могу, есть уже опыт. А если Хирра снизойдет хоть раз по загривку потрепать, так и живой части польза будет немалая.

Решено. И нечего попусту мучить собаку ожиданием. Пусть скорее, как брошенную деревянную тарелку, ловит долгожданную команду.

– Домой!

Пес недоверчиво приподнялся, вникая в смысл сказанного, так что пришлось повторить:

– Слышишь, Харм? Домой!!!

Радостно взвизгнув, кадорг вывернулся из-под руки, подпрыгнул едва ли не выше моего роста, с лязгом приземлился на все четыре лапы и принялся носиться вокруг меня неровными кругами – только фонтаны сорванного дерна вверх летели. То и дело он забегал вперед, к дороге, ведущей прочь из Мекана, и оглядывался, проверяя: не передумал ли новый хозяин? Идет ли уже за ним?

Чтобы не разочаровывать пса, я и в самом деле поскорее забрался в седло гекопарда. Пристегнулся всеми тремя ремнями, а длинный повод рогача высокородной ау Риер намотал на луку седла. Обернулся в последний раз на затихший в рассветном мареве лагерь Четвертой Отдельной КадБригады Оррей-Гайт и на подсвеченную лучами восходящего солнца кромку вековечных меканских джунглей, в сердце которых таится блуждающий остров Перводрева…

Что там городила Леах про самое важное слово, главный, необсуждаемый и неотменяемый приказ, что всю жизнь поворачивает на новый, лучший лад? Нечего и пытаться было высокородной угадать пароль, открывающий сокровищницу Судьбы. Даже знай она его теперь, ближайшие пять дюжин лет отгадка эта эльфи, которая теперь воистину стала Лесной, не поможет. Хотя не исключено, что за такой срок и дойдет до нее сам собой правильный ответ, который мы с Хармом уже знаем.

Домой! Вот оно, главное слово для любой живой твари, будь ты хоть пес, на девять десятых сделанный заново из мертвой материи, хоть Ночной Властитель человеческой крови. Домой!!!

Таков мой неотменимый и необсуждаемый приказ.