Текст книги "Ошибка. Кластер первый"

Этап 5. Крылья молний

Малахит. Это был малахит. Оскар узнал знакомый минерал, из которого состояла вся пещера. Он прикоснулся к стене и ощутил легкую вибрацию. Эхаль защищен каким-то невидимым полем. Мысли Оскара обратились к тому положению, в котором он находился. Как это прекрасно! Он не на Земле, а в космосе, где тебя ничто не держит! С ним доппели, и оказалось, что они не разрушители миров, ведь у них есть Дрода, который контролирует ситуацию из тени. Тот высокий доппель будет направлять Последнего, если он свернет с пути. Хотя о каком тут пути речь? Последний и сам все знает, а Дрода, возможно, хочет сделать выполнение плана идеальным. Нет, все же Оскару было бы неприятно, если бы Последний уничтожал планеты – там, как-никак, живые существа присутствуют. Человеческие законы все еще играли внутри ученого важную роль – он понимал, что такое смерть, но многое в нем изменилось. К смерти он относился не так резко, как раньше. Ко всем вещам и не вещам он относился по-другому.

Иоанн вышел из тоннеля, направляясь к Оскару. Над его рукой парил светящийся сгусток энергии:

– Эй, парень, не хочешь пройтись?

Оскар поднялся и последовал за Иоанном. Проведенные минуты в тишине надоели бывшему ученому, поэтому он начал разговор, хотя видел, что его напарник стремился начать первым:

– Как вы думаете, чем отличается математика от философии?

Иоанн хмыкнул:

– Что то мозговыворачивание, что это. Если я в математике хоть что-то когда-то понимал, то философия до меня вообще не доходила. И сейчас не пойму, зачем она есть. Без нее было бы лучше на Земле.

– Насколько я знаю, математика и философия – две древние науки, появившиеся одновременно. После них родились физика, биология, химия… У меня есть предположение насчет этих двух метанаук. Мне кажется, что математика – плод работы левого полушария, а философия – правого. Как-то я читал немного философии. Там было написано, что это наука, пытающаяся охарактеризовать мир в общем, а ведь именно правое полушарие и выполняет функцию обобщения. Философия – это своего рода творчество, рисующее на холсте бытия красками из мыслей. Только творческий человек способен по-настоящему понимать философию. Мне кажется, философией человек подчиняет левое полушарие правому. Но лицо философии непостоянно – она не имеет даже научной опоры, ведь тогда бы она изучала постоянно одно и то же. Философия на Земле меняется, как и направления в музыке – вчера мы слушали Моцарта, сегодня Дабстеп. Есть те, кто говорят, что философия не наука, а просто человеческое мировоззрение. Как это называть – дело лишь принципа. Математика же действует поэтапно, как и левое полушарие человеческого мозга. Задача левого полушария – как можно более четко проработать каждый мельчайший шаг логики, как можно быстрее связать простейшие вещи. Математика основана на фактах и действиях, в которых нет ни капли противоречия, чего не сказать о философии, где противоречие везде. Там можно оспорить каждое слово, а там у тебя нет иного выхода, кроме как повторять устоявшиеся принципы. Постоянство и непостоянство, свет и тьма, жар и холод… Весь мир двойственен. И к чему эти слова можно отнести? К философии? А может все это огромное математическое уравнение?

– Ох, парень, прекращай так много говорить. Тут стало так холодно.

Они шли по тоннелю и наткнулись на развилку. Вторая дорога вела в какую-то сферическую комнату. Зайдя в просторный зал, люди обнаружили там Истмаха, стоящего неподвижно. Доппель механично повернул голову к пришедшим:

– Это моя комната. Как вам?

Здесь было сыро и темно. Капельки сероводорода медленно стекали по малахитовым стенам, просачиваясь через глинистый пол.

– Если пойдете дальше, выйдете на поверхность Эхаля. Если хотите посетить хоромы Ханатана, то вам нужно вернуться к статуе и выбрать другой тоннель. Осматривайтесь, чувствуйте себя как дома и все в этом духе. Кстати, Оскар, тебе Ханатан там подарок оставил возле статуи. Если хочешь, забери его. Можете поселиться в любой идентичной комнате. Ах да, возможно вас волновал вопрос – «зачем мне спать?» Ответ на это прост – во сне ваш мозг наверстывает упущенное. Ваши тела не такие уж совершенные, поэтому сон вам необходим. А теперь, прошу, не мешайте мне думать, – И доппель стал в то же положение, в каком находился до прихода людей. Интересно, что сейчас происходило в его голове? Каким образом он перерабатывал информацию? Очевидно, что нейронов у него не было, и связей между ними он не создавал.

Оскар и Иоанн пошли к статуе. Похожая на туманность статуя имела хаотический вид. Возле нее валялся (Оскар сначала не поверил в это) ноутбук.

– Мой ноут?! Афигеть! Как они его сюда притащили?! – изумлялся ученый, открывая компьютер, – Он еще и работает! Моя «Винда 7» работает!

Иоанн немного прищурился:

– Это твой компьютер? Неплохой.

– Интересно, ему нужна зарядка? Или он и без нее может работать? Смотри, тут, где нарисована батарея, видишь, что она якобы заряжается? Но с помощью чего? Ах, если я буду задумываться о такой мелочи… Я так понял, у доппелей все возможно. Они ломают законы физики! Вот что значит технологии!

– И что ты с ним будешь делать? Ты же уже больше не работаешь, парень.

– А зачем мне на нем работать? – Оскар запустил игру «The Elder Scrolls VI», – По-моему, компьютерные игры – это целое искусство. Конечно я знаю, что есть множество игр неадекватных, но для меня игры всегда будут средством выражения информации таким же, как кино и музыка. Одна компьютерная игра совмещает в себе и сценарий, и музыку, и… Да чего только она не совмещает! То, что сейчас называют компьютерными играми, имеет будущее. Игры – огромная часть искусства, которую просто еще не признали официально, как музыку, например. У видеоигр, правда, есть один недостаток – они забирают время. Но, думаю, наука на Земле и это решит – сделает так, чтоб можно было играть во сне.

– Парень, о чем ты говоришь? Какая наука?

– Да, о чем я говорю? – Оскар выдавил улыбку, – Мы так далеко от Земли, а я все думаю о ней, – и поспешно прибавил, – О Земле.

– Я вот никак не пойму, зачем тут нужен я? Ну ты, понятно, выполняешь какую-то там важную миссию, но я здесь причем? Меня бы устроило, если бы меня отправили обратно на Землю. Может попросить того пришельца об этом?

– Вы неисправимы, друг, – заключил ученый.

– Пусть так. У меня дома много чего осталось. Я привязан к Земле и думаю, что мне не помешало бы туда отправиться. Кто считает по-другому, пожалуйста, пусть запихнет свое мнение себе в…

– Да! – воскликнул Послений, входя в пещерный зал, – Ты тут абсолютно не нужен, Иоанн. Если ты так настаиваешь, я могу вернуть тебя на Землю. Я могу стереть твои воспоминания, начиная с момента, когда посетил твой дом. Но представь, только я верну тебя, как на следующий день ты снова покинешь свой дом. Лейгиды не будут церемониться с тобой, как я. Они не будут разговаривать с тобой, как я. Они положат твое голое тело на белый стол, будут сканировать каждую клетку, а когда ты откроешь глаза, то увидишь перед собой страшные лица с большими глазами. Ну как, это подействовало на твою психику? Учти: то, что я немного изменил твое восприятие – это временно. Лейгиды вернут тебя в нормальное состояние. Они абсолютно математичны. Они не знают, что такое эмоции. Если тебе вдруг станет больно, или ты вдруг умрешь, они не отреагируют на это грустно. Они продолжат издеваться над твоей душой. Что-то я дал о них слишком мрачную характеристику. Если говорить от их лица, то они будут считать это «изучением». А теперь дай мне окончательный ответ – отправить тебя на Землю, или нет?

– Нет.

– Если хочешь, я могу убить тебя, дав твоей душе полную свободу. Еще я могу убить твою душу. У меня миллион способов облегчить твое существование, и первый из них – достижение не существования. Тебе чего-то не хватает? Попроси Кьецвабедразен. Оскар, – обращаясь к ученому, – для тебя это будет неожиданно, но мы сию минуту отправляемся на Землю. Я заметил там чудо.

– Чудо?

– Да, и Иоанна с собой мы не возьмем. Кто знает, что ждет нас в солнечной системе? Лейгиды прямо-таки патрулируют каждую планету возле солнца.

Тарелка вновь поднялась над поверхностью Эхаля. Закружившись, она мгновенно пропала. Пересекая целые скопления галактик за одну секунду, Оскар и дальше думал о раздвоенности вселенной. Он думал о математике и философии. Последний знает все. Может доппель и о науках что-то знает?

– Философия и математика хороши тем, что с помощью них человек для себя может многое объяснить. Эти две науки присутствуют у всех цивилизаций, созданных лейгидами. Единственный минус – каждая из этих наук объясняет все со своей колокольни. Когда философия и математика будут совмещены, получится уже не наука, а цельное человеческое мышление. Заковырка в том, Оскар, что я все объясняю тебе, как человек человеку. Истмах и Ханатан говорили мне, что было бы неплохо, если бы я закинул немного информации в твой мозг, но я думаю, что тогда ты будешь думать не от своего лица. Ты поменяешься, а в данном случае я ценю твое постоянство. Я ценю твою простоту, а не сложность. Если я сделаю тебя сложным, ты перестанешь быть корнем уравнения.

– Да что такое – быть корнем уравнения? Чем же атомы в моем теле отличаются от атомов во всех других объектах? Ну, хорошо, предположим, что атомы в моем теле особенные, но ведь они постоянно заменяются! Я дышу, и новые атомы воздуха попадают в кровь через легкие. Где тогда особенность моего тела?

– Оскар, твое мышление – вот особенность.

– Да любого человека с таким мышлением ты бы мог встретить!

– Нет.

– В чем моя особенность? Любой, кого бы поставили на мое место, вел бы себя соответствующе. Человек, которого я любил – он умер, понимаешь?! Умер! В Нобелевской премии я снова нашел смысл жизни, а сейчас понимаю, что в ней нет смысла! Все для меня, как в бреду! Ты знаешь мою жизнь лучше, чем я. Я всего-навсего маленький жалкий человек.

– Жалкий? Ты – целая вселенная, Оскар! Как ты можешь быть жалок, когда в тебе триллионы триллионов звезд? Ну, не спорю, даже вселенные могут быть жалкими. Тут все зависит от тебя. Я дал тебе, если не абсолютную свободу, то ее половину. И… если ты не против, мы найдем душу той девушки, которую ты любил. Для того чтобы воскресить ее, я могу использовать части Дроды, которые он мне дал.

– Вос-кре-сить? Дрода? Части? – у Оскара наступил ступор.

– Не знаю, может быть, так ты будешь счастлив? Да, я слышал те самые всхлипывающие зовы о помощи, о том, чтобы все вернулось назад, и мне тебя… жалко. Но ты можешь отказаться от этого, или просто поговорить с ней в таком состоянии, в котором она сейчас пребывает.

– Кто ты? Кто ты?! – вопросы был определенно неуместным, но Оскар ничего не мог с собой поделать.

– Однажды этот вопрос мне задал Иоанн, а я не знал, как на него ответить. Единственное, чего я не знаю точно, так это то, кто я такой. У тебя никогда не возникало чувства, что ты чем-то отличаешься от других людей? Ты не замечал, что смотришь на мир своими глазами? У тебя не было вопроса, почему ты не можешь смотреть чужими глазами? Каждый человек, по идее, должен считать себя центром вселенной.

– Оживи ее.

– Какую же важность для человека составляет другой человек. Почему, Оскар? Почему вопреки пониманию, что все состоит из безжизненных атомов, что все математично, что вселенная – лишь бесконечный механизм… Почему ты все равно не можешь отпустить ее?

– Потому что есть то, что мне не подвластно. Хочешь, зови это инстинктами, Последний.

– О, я вижу, ты говоришь со мной свободно. Это хорошо. Но тебе подвластно все, и ты сам создаешь себе установки. Земля.

Тарелка спикировала вниз, окунувшись в земную атмосферу. Опустившись до уровня дождевых облаков, сплайтр стал невидимым для радаров, человеческого и призрачного глаза. Оскар не раз думал о том, что все состоит из маленьких частиц, не имеющих собственного разума и зависящих от окружающего. Материя и движение – две составляющие вселенной. Но что было первое – материя или движение? Бесконечность. Тут к Оскару пришла мысль:

– Последний, небольшая не состыковка. Как можно остановить то, что не имеет ни начала, ни конца? Если что-то не имеет начала, полагаю, что и конца оно не может иметь.

– Ты так до сих пор и не понял, что такое уравнение. Само по себе уравнение – это вся вселенная, записанная в виде простейших и крепчайших связей. Уравнение невероятно огромное, поэтому представить его полностью невозможно. Но можно выделить особенные его части, например, корни. Нет, это не такие математические корни, которые ты знаешь. Корни вселенной – нечто вроде ключей, смыкающих ее. Можно назвать это швом, связывающим части вселенной воедино. Это не пространственный шов – его можно увидеть только в крепчайших связях. Корни склеивают вселенную, и если эти корни выместить из уравнения, вселенная начнет распадаться на бесконечно мелкие части, теряющие свою энергию в Ничто.

– И как же ты выместишь эти корни?

– А вот этого я объяснить тебе не смогу, – ты все равно не поймешь.

Сплайтр пронесся над деревьями городского парка, зависнув возле здания театра. Тело Последнего резко преобразовалось – он стал человеком в пиджаке с галстуком. Оскар решил не менять свою рубашку, в которой с ним произошло столько чудес. Отсутствие лейгидов говорило о том, что они не могли ожидать доппеля на Земле снова. Последний и Оскар направились в театр, взяли билеты на какое-то представление. Зашли в зал. На сцене стоял мужчина двадцати лет, и что-то рассказывал. Одет он был небогато. Люди слушали его с интересом, а говорил он вот что:

– … Вот визитки, посещайте, кто хочет. Я – Ал Тайк. Там же телефон. Так, о чем мы говорили? А, да… И как в таком случае можно полагаться на нерушимые законы? Неужели это не говорит о том, что человек не может быть свободным? Мы действуем, как запрограммированные машины, а наше будущее предопределено. Как тогда можно жить? Нет, я с легкостью мог бы принять этот факт, но в том-то и дело, что тогда я ничем не буду отличаться от такой же машины. Как вы заметите, такое понимание никак не поможет нам, а точнее, никак не ускорит или улучшит процесс жизни. Для чего же оно надо?..

Последний шепотом сказал Оскару:

– Ну что? Видишь, в чем он особенный?

– Да, конечно. Он говорит то же самое, что когда-то говорил я. Сейчас я считаю, что говорил глупости, так как искать скрытый смысл в бессмыслице бесполезно. Мир математичен, и этим он ограничивается.

– Ограничивается? Банальные частицы уравнения вселенной создают невероятно сложные объекты, живые и неживые. Разве можно сказать, что какой-то атом живой, а какой-то мертвый? Кажется, слова «кто» и «что» придумали сложные существа, а не молекулы. Мир усложняется, показывая этим свое превосходство над самой твоей физической математикой. Математика вторит миру полностью, повторяя все его качества, а философия отражает этот мир. Мир способен видеть себя только благодаря зеркалу. Зеркало мира и математики – это то, что на Земле зовут философией. Как ты сказал, Оскар, у каждого своя философия, свое творчество, свое зеркало.

– Откуда ты знаешь?

– Я очень легко могу сканировать твой мозг и получать из него любую информацию. Любое твое движение я знаю.

– Не очень-то радостно это слышать. Ты мои движения и наперед знаешь?

– О, разумеется. Я знаю наперед также движения того паренька на сцене.

– И что, он тоже является одним из корней уравнения? Ты заберешь его с собой?

– Не знаю.

– Но разве ты не должен найти все корни, чтобы вселенная аннигилировала?

– Видишь, ты сам сказал – найти. Найти – это не значит забрать с собой. Тем более, к корням он не имеет никакого отношения. Но послушай его слова. Такие слова я слышу не всегда. Его слова – это начало понимания того, что вселенная живет, чтобы умереть. Знаешь, чего левое полушарие мозга не может? Оно не может понять саму идею о смерти. Такая идея будет отрицаема им в любом случае. Если человек лишится правого полушария, он сможет жить дальше. Если человек лишиться левого полушария – он умрет. Кажется, что так можно увидеть превосходство левого над правым, но это иллюзия. Правое отвечает за механизмы несуществующего. Не сложно догадаться, что у человека на сцене правое полушарие сильней левого. Больше нам здесь делать нечего.

– Постой, а почему…

– Сейчас мы будем искать душу твоей возлюбленной.

Не обращая внимания на рассказчика, Последний встал со своего места. Протискиваясь через сидящих, доппель и человек покинули зал, вышли из театра. На улице было тепло. На деревьях уже появились листья. Значит, весна. Оскар поразмыслил и пришел к выводу, что он отсутствовал на Земле полгода. Целых полгода он путешествовал по вселенной, ходил по Эхалю! Как быстро эти полгода пролетели! Слабый ветер обдувал его задумчивое лицо. Он посмотрел на лицо Последнего – оно выглядело очень натурально. Поддельную голову украшали темные волосы. Карие глаза в сочетании с прямым носом… Его невозможно отличить от человека! Где факт того, что каждый проходящий возле вас не является пришельцем? С таким же успехом Последний мог принять форму пожилой дамы или бизнес-леди, уличного мальчишки, молодой студентки, уставшего пенсионера, даже кота с утраченным в драке ухом. Последний принял форму мужчины тридцати лет потому, что она ему больше всего подходит. Дрода бы, наверное, принял вид старца с белой бородой; Ханатан облачился бы спортсменкой, а Истмах – кикбоксером. Но это только догадки Оскара. Его мысли представляли смешанную массу эмоций. Он понимал, что скоро произойдет невероятное – воскрешение. По всем законам философии, воскрешение является чудом. У Оскара получится сделать то, что он хотел, но не мог. Он хотел вернуть время назад, и сейчас эта возможность вернуться назад ему представилась. Быстрым шагом Последний и Оскар преодолели дорогу и городской парк. Над деревьями до сих пор парила зависшая невидимая тарелка, энергию которой Оскар ощущал на себе. У него появилась странная способность, скорее всего, данная доппелем – он мог чувствовать то, что было не видно. Например, сейчас вокруг себя он чувствовал пять сгустков энергии, но не понимал, что они такое. Оскар чувствовал эти сгустки и на земле, и в небе. Самое неприятное, ему казалось, что все эти сгустки будто смотрят на него, Последнего и сплайтр.

Тарелка медленно снизилась к ногам доппеля. Двое пришельцев (Оскар для Земли уже стал таковым) мгновенно оказались за невидимым металлическим покрытием сплайтра. Через это покрытие Оскар видел, как странные сгустки метаются в разные стороны, то подлетая, то отлетая от тарелки. Тысячи сгустков в небе! Неожиданно все вокруг пропало – это сплайтр набрал огромную скорость и понесся туда, где Оскар родился, в тот самый город, в ту самую страну. Тарелка облетела Землю дугой на световой скорости, без отдачи остановившись возле кучевых облаков. Все произошло так быстро, что за время этого полета какой-то фермер в какой-то стране успел только наколоть на вилку одну пельменьку.

– Как пр…

– Прекрасно? – неожиданно спросил Оскар.

– Примитивно, – заявил Последний.

– Почему же? Люди так долго строили это здание. У них ушло на это много сил! Для них сделать этот стоэтажный небоскреб ровно так же, как для вас – создать новую планету. Это очень кропотливый труд! – отстаивал свое Оскар.

Последний в ответ на это сказал:

– Примитив в том, что это здание не было рассчитано на вечное существование. Его когда-нибудь снесут. Да и вообще, гораздо легче вовсе не строить какие-либо здания. Зачем люди строят дома?

– Чтобы укрываться от непогоды. Человек чувствует себя в своей квартире, как в своем мире, где он – хозяин и король. Там есть все удобства, кровать, чтоб спать… – не успел Оскар договорить, как тарелка резко переместилась к самолету, летящему в небе, и ученый вместе с пришельцем из тарелки наблюдали, как самолет теряет управление и падает прямо на большое здание.

– Видишь? Человек даже дома не должен чувствовать себя в полной безопасности. Человек лишь закрылся в своем мире от мира. Да, такое падение случается редко, но все же случается. Если бы лейгиды не оберегали Землю от вечного дождя метеоритов из космоса, человечество не просуществовало бы долго, и Адам с Евой через пять лет своего существования были удушены газом от кометы «Оллта», которую Ваеры уничтожили 200000 лет назад. У вас ведь год является одним оборотом Земли вокруг Солнца?

– Давай не допустим этого падения! Там в самолете люди! Сможешь спасти их? Помоги…

– Ты действительно хочешь этого? – переспросил Последний, – На смерть двух лейгидов ты не обратил особого внимания.

Внезапно все движение вокруг тарелки остановилось. Самолет завис в воздухе; тучи перестали плыть по небу; машины внизу на трассах также остановились. Иными словами, Последний, как понял Оскар, замедлил или вовсе остановил ход времени.

– Ты остановил время?

– Какое время? Я ускорил наш сплайтр, но никак не действовал на время. Времени не существует.

– И что это значит?

– Ох, люди… Вечно вам надо все разжевывать. Знаешь муху? Знаешь то, что для нее все действия, происходящие повседневно, медленные? Она без проблем может увернуться от твоего удара, если не тупая и если ценит свою жизнь. Так же сейчас и наш велосипед – действует по принципу мухи, хотя нет, это муха действует по принципу нашего велосипеда, ведь он был создан ранее этого насекомого. Сейчас мы воспринимаем фотоны быстрее, потому что я увеличил скорость передачи информации между нейронами в твоем мозгу. Поэтому для тебя все такое медленное. Вот попробуй открыть рот, и сказать что-нибудь. Ты будешь осознавать, как твой язык медленно начинает телепаться, в то время как ты захочешь сказать уже другое предложение. А насчет времени – ускорять его нельзя, и из-за того, что его собственно нет, но об этом потом, а сейчас скажи мне – ты хочешь спасти этот самолет?

– Да, спаси людей, пожалуйста! Они же сейчас упадут!

В ответ на это Последний поднял свою руку, как будто что-то взяв в воздухе, и вдруг все резко ускорилось, задвигалось – тучи снова стали плыть по небу на своей обычной скорости, а самолет… Самолет стал подниматься ввысь, набирая прежнюю высоту.

– Ты спас их, спасибо. Иначе бы случилось страшное.

– Я никого не спасал, всего лишь выполнил твою просьбу. Пусть для тебя я буду исполнителем желаний. Пусть для тебя я буду тем, кого ты так долго ждал. Но это ненадолго.

– Интересно, что бы ты хотел взять с меня взамен? Если ты изучал человечество, то, наверное, слышал о такой вещи, как дьявол. По преданию, за свои «услуги» дьявол забирает у человека душу. Что бы ты забрал у меня?

– Твоя душа не несет для меня важности. Даже если ты – корень уравнения, то это потому, что корнем тебя сделал я. Вот неожиданность, да? Мне нечего с тебя взять. Хм… А почему ты сравниваешь меня с дьяволом? Неужели я так похож на него?

– Ну, если честно, что-то общее у вас есть, например – сила и желание превратить мир в ничто.

– Кое в чем от дьявола я отличаюсь, – Последний подошел к Оскару, и поднес свою голову к его уху, – Я существую. И если я захочу, то могу создать дьявола. Существам, вроде тебя, сложно понять, какова моя полная сила. Я могу высосать из звезды всю энергию, могу уничтожать планеты, звездные системы, но это может сделать любой другой доппель. Если сравнивать доппелей по силе, по их способностям, то я в бесконечное количество раз сильнее Истмаха, Флуона и Ханатана вместе взятых, ибо сам конец вселенной подчиняется мне.

– А Дрода? Почему ты не упомянул Дроду?

– Дрода? Его полной силы я не знаю, потому что он никогда не показывал ее. Знаю только, что он – древнейший доппель, создавший Сердце Бога.

– Подожди, как? Разве Сердце Бога создал Дродамах? Но ты говорил, что его нельзя…

– Жаль, что ты мало обо мне знаешь. Я расскажу о себе. Параллельно с этим буду искать душу твоей девушки, сканируя эту планету. Тебя не удивило то, что я – не один из Верховных Планетарных Вседержителей? Тебе говорили, что изначально доппелей было пять? Я был создан искусственно. Каждый из доппелей дал мне часть своей силы. Самая большая сила, которую я получил – способность мыслить в любых измерениях.

Когда Последний пафосил себя, Оскар умудрялся задавать сбивающие вопросы. Но это, естественно, от сползающей крыши – нормальный человек держал бы рот на замке.