Текст книги "Ошибка. Кластер первый"

– Ты здесь? – спросил человек. Пришлось встать (это делалось с большим трудом). – Эй! – выйдя в прихожую.

Доппеля нигде нет. Ал открыл дверь ванной и увидел на полу металлический шар диаметром 30 см, приваренный к углу тоже металлом. Выглядело как кокон.

Только спустя час Ал узнает, что это заключенные в оболочку глюоны Дроды, не подвластные Последнему из-за способности к сопротивлению. Последний развязал столько связей, сколько смог – остальные держались подобно антивирусу, и пришлось их взять в плен.

После того, как Ал встал, через час, прибыл Последний. Доппель втянул приваренный шар в себя и мгновенно подавил вражеские сплетения.

– Итак, здесь все окончено. Я долго медлил, прежде чем определиться с часом отплытия. Хочу сказать тебе пару слов, Ал. Я достаточно тупой, и шутки у меня пресные. Еще я балабол. Более того, мне вечно хочется прочувствовать все отчаяние отдельных людей, с которыми случались злоключения. Пелена бреда охватывала меня, а сейчас я планирую разорвать ее. Но жизнь здесь все же оставлю – это мой подарок. Было забавно переживать все эти приключения.

– И ты покидаешь Землю? Это не мое дело, но вернешься ли ты еще когда-нибудь? Что будет с Землей в будущем?

– Это твое дело, ты спас меня, и я понимаю это как человек, – Последний начал принимать форму шара. – По расчетам, Человечество будет жить дальше, все жить и жить. Сначала – вода снова станет домом, потом – другие планеты, потом – другие звезды. Лейгиды с Вамфима и Марса, люди с Земли… Вы сильны вместе, одна звезда породила вас. Но конец все же настанет. Нет того, чего конец бы не коснулся, – Последний медленно растворяется в воздухе как Чешырский кот. – Нет той материи, которой конец бы не подавил. Все давно мертво. Но существует возможность верить в обратное, поэтому живи, человек. Я не заставляю, право, – Ал усмехнулся. Доппель продолжал: – Существует вероятность, что необходима лишь одна деталь для достижения бесконечной остановки всех действий. Но как добиться этого – вопрос уже наш. Может быть, через несколько миллионов лет человечество подарит вселенной нового доппеля? Или оно падет? Может, в будущем тебя оживят, и ты станешь им? Или кто-то другой? За идеи смерти сложно бороться, возникает противоречие. Борьба доппелей идет не против разумных существ, а против самой вселенной, против действий, механизмов. Мы зависимы и не можем поступить по-другому. Но ты это понимаешь. А теперь… прощай?

Нет смысла описывать расставания, особенно когда они не приправлены горечью и тоской. Между человеком и доппелем здесь было нечто математическое и лишенное эмоций, и в том нет ни чьей вины – Ал продолжал свою жизнь, Последний продолжал свою. Но все-таки было здесь что-то сказочное…

Своеобразное мышление, не похожее на привычный тип связи, не присуще живым существам. Но оно может быть полезно в некоторых ситуациях. Раньше люди не могли отличать синий цвет от зеленого, и эта способность появилась в процессе эволюции. Так может быть в процессе эволюции в будущем человек сможет различать еще несколько цветов? Например, что, если оттенки фиолетового или красного превратятся для него в отдельные (независимые) цвета?

Когда лейгиды решили навестить Оскара, было три часа ночи. Такие вот они старомодные. Причем Оскар проснулся интуитивно до их прихода.

Встав с постели, он долго не отводил глаз от Софии, она свернулась в одеяле калачиком. Как же по-детски. Все это время, до трех часов ночи, Оскар даже не прикасался к ее одежде. Он вышел на балкон посмотреть на звезды. Действительно ли он чего-то хотел в своей жизни? Все ли сбылось, о чем он мечтал? Да, кажется, его цель достигнута. Простая, оказывается, простая человеческая цель. Что делать дальше? К чему еще стремится?

– Всю жизнь я гнался за ней, и в итоге догнал. Но, похоже, больше мне ничего не надо. Это была болезнь, фобия… Я был помешан на одном человеке. На его красоте. Но почему когда я, наконец, догнал ее, я ничего не испытываю к ней? Что это? Обратный процесс достижения цели? Я много знаю, осознаю свою психологическую зависимость, нейробиологическую зависимость, мудрю, либо упрощаю, либо туплю. Переживаю один и тот же момент снова, хотя другим повторяемость не нравится. Вечно пытаются избавиться от повторяемости. Я пустил все на самотек, был наблюдателем, потом наблюдаемым. В итоге… я ничего не знаю.

Создатель Теории Всего смотрел на деревья, растущие в городском парке, на поля за жилой местностью, на луну и яркие звезды. Воздух был необычайно свежий. Вид с балкона веял атмосферой сказочного королевства.

Между парком и девятиэтажкой лежала дорога, односторонняя, узкая, освещать ее не захотели – приберегли фонарей для магистрали, так что лунному свету и мечтаниям Оскара ничто помешать не могло. Самыми завораживающими выглядели кучевые тучи на горизонте справа – сказочные замки огромных размеров, с длинными башнями, путешествующие по небосводу на север, от Оскара. Лунный свет падал на них, пытаясь обмануть мечтателя, утвердить, что на улице день, а не ночь.

Сверху появился неприятный свет. Оскар выглянул за окно и увидел летающую тарелку. Когда он опустил голову, увидел на балконе, возле себя, ваера с длинным шлемом. Такого ваера Оскар уже встречал.

– Скоро ты не сможешь двигаться, – произнес Зорак. – Убьем тебя. – Ваер указал пальцем на свою голову, – Я убью. Готов?

Оскар усмехнулся, закрыл рукой лицо, помотал головой:

– Почему вы?

– Чтобы не бесконечность. Вещи – странные. Одни мертвые, другие живые. Страшно, когда живые вещи. Всегда живут. Но не всегда. Есть мы.

Оскар увидел еще одного ваера, но не знакомого, вероятно, обычного воина. Ваер был без шлема и говорил ртом:

– Раньше. Последний. Был. Таким. Как я. Потом мы изучали созданное доппелем. Один из нас узнал, что создано доппелем. Может. Говорить. Один из нас. Услышал. Созданное доппелем. Один из нас стал доппелем. Выдумка доппеля свершила себя. Трое правителей. Решили. Восстать. Против. Доппелей. Трое Правителей – Зорак, Голова, Старший. Зорак и Голова вместе. Старший путешествует везде. Следит он за всем. Вначале. Был. Старший. Потом, был. Голова. Потом, был. Зорак. Ты уже знаешь. Мы. Учим. Человека. Но доппели. Мудры. Они, Знают. Больше, чем. Мы. Они. Увидели, что. Высокого. Разума. Не достаточно. И даже человек. В чем-то может быть лучше. Их. Ведь. Насекомые. Многому. Научили. Человека. Мы. Контролировали развитие. Но. Не абсолютно. В итоге. Получилось. Многообразие. У мира учились и мы. Доппели собирают то. Что им нужно. Полностью мы не знаем. Как. Они. Мыслят. Они. Всегда. Повторяют. Мышление. Того существа, с которым говорят. Но однажды было. Исключение. Они проявили. Неожиданно. Особенное мышление. Но. Мы. Против. Разве можно мир возвести. В. Ничто? Решать тебе. Ты можешь позвать доппеля сюда. Но тогда он убьет людей.

Оскар собрался позвать доппеля, но не сделал этого. Ваер продолжил:

– Существует. Один. Путь. Остальные. Отпадут. Повторяемость. Везде будет. Единое.

Оскар прервал:

– Доппели стремятся достигнуть этого Единого. Почему вы не поддерживаете их?

– Их путь – не к Единому. Единое невозможно предсказать, его нельзя совершить. Оно придет само. И мы мало чем поможем доппелям, – предложения лейгида стали менее ломанными.

– Доппели увидели, что единое – конец. Почему вы не поддержали их? – Оскар испытывал скорее любопытство, чем отстаивал точку зрения Последнего.

– Потому что. Высоко разума. Не достаточно, – предложения вновь поломались. – Птицы. Научили. Человека. Летать. Человек. Научил. Последнего. Сохранять. Последний. Сложный. Поэтому. Принимает. Неожиданные решения. Он. Нестабилен. Старший из другой реальности. Он тоже сложный. Но стабильный. Он знает, к чему приведет. Конец.

Оскар попытался воскресить в памяти сказанное Последним насчет существ, анализирующих уравнение наравне с доппелями. Старший… Это случайно не…

– Древний, – вспомнил ученый. – Он из другой реальности? Из другой вселенной?

Вопросы лейгид, видимо, проигнорировал, так как сказал лишь:

– Извини.

Сильная усталость подогнула ноги Оскара, и он упал без сознания на пол. Зорак повернул голову и уставился на стену. Он обратился к сопровождающему его ваеру:

– Там еще девочка. Была без тела. Оставил бы ее живой? Что она будет делать дальше?

Ваер выпучил глаза и тоже уставился на стену. Казалось, его глаза – два провала в пространстве. После «сканирования» он произнес:

– Она самоубийца.

Зорак удивился. На его удивление ваер ответил резкой генерацией клона Оскара. Мертвый клон с перерезанным горлом странным образом был помещен на кухне, головой в рукомойнике, ногами на табурете. Вода тихо стекала по его шее. Со стороны выглядело глуповато. На стол ваер поместил записку: «Прощай, София. Я сделал все, что хотел. Прости» (окончание стандартное).

Что заставляет нас поверить в то, что мы живы? Мы можем все делать машинально, – ходить на работу, например. Повседневная рутина застилает сознание, череда дней размывается в однородную субстанцию. Мы живем по каким-то правилам, привитым в детстве. Логические сплетения не вызывают у нас отвращения. Мы обращаем внимание только на то, что взаимодействует с нами напрямую. Мы считаем себя правильными, вписывающимися в мироустройство. Детали нудны, не нужны. Нет нужды воспринимать их, если не оказывают на нас они влияния.

Но тут… Ай! Мы укололи пальчик. И что-то пошло не так, что-то поменялось. Боль длилась всего мгновение. Наверное, на нее не стоит обращать внимания. Терпение.

Что, если боль усилится? Станет продолжительнее? Сначала мы попытаемся игнорировать ее. Потом она начнет съедать нас, и мы спросим себя: «От чего эта боль?» Если она возрастет, мы будем просить: «Остановись!» В голове станет пусто, и все существо будет кричать только об одном. Тогда мы почувствуем себя по-настоящему живыми. Ведь мы умеем чувствовать боль!

Кто-то хочет раз и навсегда прекратить боль, так как никому она не нравится. Боль неприятна. Даже слова о ней неприятны. Но именно боль удерживает человека в этом мире. Страх перед ней заставляет иного преступника рассказать правду о содеянном злодеянии. Страх перед смертью, перед одиночеством – все это боль в разной степени. Во всех бедах всегда есть та или иная боль. Сделать кому-либо больно – и он пойдет на все, лишь бы мучения остановились. Не видим в боли другой стороны, обратной – она рождает истину. В конечном счете, боль ставит сознание на место, открывает правду. Мы увидим эту истину, если поймем боль. Понять в этом случае не значит выяснить причину. Понять – почувствовать. Тогда, в другой раз, видя другого человека, испытывающего подобную боль, в нас появится сочувствие. Боль учит лучше любого учителя. Наверное, боль – единственное настоящее чудо этого мира, и лишать способности ее чувствовать не стоит.

Но грядет век очищения, где останется только суть, а все остальное многообразие будет игнорируемо. Наступит и век, когда многообразие составит главную проблему, ломая суть. Так произошло и с уравнением – доппели взирают на мир с восхищением, принимая его разносторонность в себя, повторяя его в своем непостоянстве.

Оскар открыл глаза и увидел свое отражение в зеркале. До этого ему снилось, как он смотрел на себя. На мгновение он потерял нить происходящего, но потом сконцентрировался, обнаружил себя лежащим в какой-то странной кубической комнате с зеркальными стенами. Ширина, длина и высота комнаты – около 4 м. Куб был хорошо освещен, но источника света найти не удалось – вероятно, зеркала каким-то образом пропускали его через себя. Оскар взирал на бесконечность своих отражений в шести квадратных зеркалах. Встав, он сравнил силу гравитации ящика с земной. Силы оказались одинаковыми. Воздух абсолютно свеж.

Сидеть взаперти ни одному животному с планеты Земля не пристало, волей-неволей захочется на свободу. Вспомнив последние события и взвесив свои возможности, Оскар решил выбраться из странного ящика. Для начала он постучал по зеркальной стенке. Этого делать не стоило. Он почувствовал, что быстро теряет вес. Стоять на зеркальном полу с каждой секундой становилось легче. Наступил момент невесомости. Потом вес «пошел в минус», заставив Оскара двигаться к потолку комнаты. Он ударился о потолок очень слабо, амортизировал руками, но когда поднялся (на потолке), почувствовал себя тяжелым. Таким образом, потолок превратился в пол.

«Что вам от меня нужно?» – мысленно решил обратиться Оскар к лейгидам (как он предполагал). Ответа не последовало. Ничего, кроме тишины. Причем было настолько тихо, что человеку казалось, будто он оглох.

Спустя какое-то время Оскар решил предпринять еще одну попытку – по стенке ногой. От ударов куб не звенел, соответственно, зеркала не стеклянные. После удара на зеркале появилось искажение, но через две секунды оно пропало – выровнялось. Тело опять стало легчать, но заметно быстрее. Оскар перевернулся и полетел вверх. Ботинки врезались в зеркало сильнее, оставив отпечаток. Не успев перевести дыхание, Оскар отправился в очередной полет с еще большей скоростью. Сообразив, что чем сильнее он стукнется в следующий раз, тем быстрее источник гравитации изменит положение, человек попытался приземлиться мягко. Это не помогло. Начало швырять из стороны в сторону с нарастающей силой. Как же беспомощно выглядел Оскар со стороны! На шестьдесят третье приземление Оскар лежал – ящик прекратил над ним издеваться.

В стене появилась дыра, расширилась, и в куб вошел ваер ростом немного ниже человека. Форма его головы была несколько странной – правое полушарие мозга и часть лба полностью отсутствовали, оставшаяся часть имела узор в виде завитков, распространяющихся вглубь ямки без полушария. Глаза его напоминали человеческие, непохожесть заключалась в их овальной форме и светящейся голубой радужке без зрачка, которая обводила пустой белый круг. Его лицо было будто нарисованным, как в графическом мультфильме. Полностью черная мантия ваера поглощала свет и никак не отражала его. Он разжал руку, из нее вылетело несколько металлических пирамидок разного размера. Были пирамидки настолько малюсенькие, что замечались с трудом. Когда крошечные начали сталкиваться с более крупными, получались звуки, похожие на электронные. Потом звуки приняли другое звучание, начали гудеть по волноформе, высокие частоты при этом срезались. Постепенно звук принял оттенок человеческого голоса:

– Хочешь жить?

Оскар не знал, что ответить – таким неожиданным оказался для него вопрос. Ваер прочел его мысли.

Судя по полученной информации из головы человека, доппель Последний не сказал Оскару ничего важного или тайного, не передал ни пазлы древних знаний, ни формулы оружия, ни корни уравнения. Оскар влип в центр между мирами, нехотя того.

Лейгид заново пересмотрел данные – совсем ничего серьезного. Здесь Последний рассказывает Оскару о надуманной бесконечности, а вот здесь о звездах. Нелепица какая-то. Почему доппель не передал хотя бы часть корня или послание? С другой стороны, Последний рассказывал многое, связанное с образами, и Оскару приходилось додумывать самому. А вот ваеру плохо удавалось работать с образами – он пришел в замешательство, хотя с виду этого не было заметно, он как стоял – так и стоял.

– Ваер осторожно извлек пульсатор – Оскар этого не почувствовал. Странная вещь эти доппели – вроде бы живые, вроде бы нет.

– В это время Оскару вздумалось бежать. Интуиция подсказывала, что лейгид не убьет, если проскочить в черную дыру. Шутка – на самом деле подсказки давало безумие.

Оскар собрался с мыслями, ваер прозевал. Если бы инопланетянин обратил внимание, человеку сдавило бы мышцы, как от напряжения. Но безумие творит чудеса. Оскар перепрыгнул через вход в ящик и понесся по цилиндрическому тоннелю, длинному и прямому. Впереди было темно. Металлический тоннель становился шире и выше. Более того, Оскар обнаружил, что может бежать под любым наклоном – гравитация действовала вокруг цилиндра, а центр его, видимо, служил спадом ее закольцованного активного состояния. Нелепо, наверное, но сейчас вспоминалась одна компьютерная игра.

Гравитация поменяла место действия, Оскар полетел туда же, откуда убегал. Влетев в куб, человек завис по центру. Вот и старый знакомый. Ваер стоял горизонтально, на стене.

– Ты мог жить, как все тебе подобные, – услышал Оскар в голове, – но так произошло, что твой путь стал особенным. Здесь твой конец. Прими это, или не прими. Но ты понял, что эмоций не существует. Извини, мне жаль тебя.

Ваер направил взор на противолежащее зеркало. Оскар еще раз посмотрел на лейгида, потом на свое отражение. Внезапно человеческое тело понеслось к отражению.

Вечер. Снег. Парк. Дерево. Асфальт. Девушка. Просит, чтобы надели шарфик. Проехала машина. Начинает падать много снега.

Утро. Лето. Дымка. Поле. Человек сидит в машине и смотрит на поле.

День. Холод. Листья слетели. Облачно. Трава в инее. Качели. Сидит один человек.

Ночь. Балкон. Запах костра. Человек смотрит на звезды.

Оскар подумал, что было бы здорово еще раз посмотреть на звезды и одеть Софии шарфик. Ведь шарфик – это…

Хлопок.

Ог’Соот. Ранее, возможно, вы слышали это слово. Так называется планета, на которой лейгиды, так же как на Земле, создали цивилизацию. Расы этой цивилизации похожи на лейгидов. Красная Ог’Соот как Земля – с облаками, но немного больше – экватор составляет 62 704 км.

Дело в том, что немногие цивилизации существуют в то же время, что и земная, поэтому нельзя в настоящем сказать, сколько было и будет «активных» миров всего. Можно сравнить с человеческой жизнью: представим, что человек – это цивилизация, где представителями ее будут клетки тела. Мы не можем в наше время существования поговорить с людьми древности, можно только найти остатки их тел. От пропавших цивилизаций остается всякий хлам, камни, редко – несколько нерабочих механизмов.

Разумные расы на Ог’Соот существуют столько же, сколько человек разумный. Если у человека XXI век, то у лейгидоподобного соотца грядет XXVII. Отличия не такие уж впечатляющие. Счисление годов началось, когда некий «вождь» заявил о новом способе добычи подземных ресурсов. Так, постепенно, шагает одна из логических машин лейгидов. Впечатляюще сделали. Причем лейгиды запустили этот проект синхронно с проектом по созданию человека. Планета Ог’Соот идеально подошла для развития жизни. Лейгиды нагрели ядро планеты, усилив этим магнитное поле, обеспечив стабильное атмосферное давление. О соотцах можно рассказать много чего интересного, и это не уместишь в одну книгу. Но вот одна отличительная черта этих инопланетян: глаза соотцев работают на частотах «не человеческих» – они видят радиоволны, поэтому у них на планете нет ни одного фонаря. Из-за такого зрения они сделали радиоприемники намного раньше человека.

Лейгиды давно контактировали с соотцами, помогали в разных вопросах. Иногда высшие проявляли себя, как учителя, давая молодой цивилизации различные задания, типа разрушить спутник какой-то планеты, высосать из звезды немного энергии и т. д. На самом деле это очень мотивирует – делать что-то сообща (особенно выполнять глупые задания лейгидов).

В одном из помещений по управлению Ог’Соот, в комнате из шестой связки тоннелей, находились четверо: три соотца и один лейгид. Лейгид не имел половины головы, тот самый, вершивший судьбу Оскара. Двое соотцев были как мужчины, в третьем преобладали женские черты. Посреди комнаты парил круглый стол без ножек. Вокруг располагалось четыре таких же парящих стула. Лейгид и один из соотцев сидели за столом, остальные стояли. Ваер без правого полушария говорил, пользуясь ртом. Возле – летал пучок пирамидок, которые вечно друг с другом легонько сталкивались. Соотец возразил:

– Ты хочешь переубедить меня?

– Нет, я вижу в тебе что-то от лейгида.

Вдруг на стол с потолка неожиданно упало крохотное паукообразное существо. Скорее всего, это из-за открытого люка вентиляции – его губы давно не сжимались, пропуская ветер. Ветер и сдул паучка с паутинки. Соотка негромко вскрикнула, потянулась за инструментом в виде рога.

– Нет, – прервал соотку лейгид. – Вы привыкли уничтожать живых существ.

Пирамидки зазвенели сильно и заговорили:

– Чем провинился этот фанкекханоид?

– Представьте себя на его месте, – добавил лейгид.

– И что происходит тогда? – вновь зазвенели пирамидки.

– Тогда вы в сомнениях, – продолжал речь аппарата лейгид. – Это действо – вершина. Идет принятие решения. Вы называете этот организм глупым, глупее вас. Но я возражаю, он не глупый. Он хочет жить, так же как и вы.

– Впрочем, это не помешает вам убить его, так ведь? – спросили пирамидки.

– Ему хочется жить, но вам неудобно, и вы…

Лейгид резко примял паучка к столу. Соотка вздрогнула. Лейдид выразил жалость, неприятие ситуации.

– Прости, Мю, – просила соотка.

Лейгид с половиной головы встал и отправился к выходу. Пирамидки упали на стол, и как перекати-поле, покатились за ним.

Мю хотел избавиться от плохих мыслей. Он вошел в одну из центральных комнат ауби. Пирамидки его догнали:

– Когда мы встретимся? – зазвенели они.

– Нки-Стэро во Вотвоффе. Туйо фен ридобх фотте (это означало место и время).

– Почему ты медлителен? Почему мы не навестим Цей-Ридобх?

– Зорак хочет решить дела, связанные с аркадобами. Цей-Ридобх – после.

– Это не напоминает тебе Тандру?

Мю спокойно подошел и примял ногой пирамидки, они перестали задавать вопросы. Сейчас он думал о другом: его волновали аркадобы, последствия вторжения лейгидов в микромир. Мю хотел завершить все циклы аркадоб. Зорак давно попросил его.

Мю толкнул ногой пирамидки, они снова взлетели.

– Идем. Нас ждут на Ко-Ооб.

Представьте себе, как тяжело общаться существам из разных миров, особенно когда одни – вселенные, в которых живут другие. Специально в целях упрощения налаживания контакта лейгиды создали аркадобы – таблица, изображающая спектр барьеров, которые являются причиной недосягаемости двух разных миров. Двумя разными мирами стоит считать два любых противопоставленных друг другу сгустка материи разного размера (причем абсолютно неважно, насколько разного размера – в качестве знаменателей уравнения аркадоб может служить даже бесконечность (тогда она дублируется)). Уравнение аркадоб помогает за считанные мгновения математически вывести психологическую зависимость одного мира от другого, даже если эти миры в корне не сходны и между ними нет ничего общего. Аркадобы помогают найти связи между совершенно не связанными в психологическом плане мирами. Пока что любой человек, сталкивающийся со словом «аркадоб», не сможет до конца понять и сложить в голове полноценный образ об этом субъекте ввиду строения человеческого мышления (которое все же имеет некоторые разности с мышлением лейгида), но лейгидами аркадобы используются с довольно давних пор. Это полноценные математические уравнения, где в роли цифр выступает своеобразная характеристика двух миров. В таких уравнениях есть стадия упрощения, где используется обычная дедукция и индукция, есть стадия абдукции, есть стадия интуитивного предположения и принятия во внимание вероятностей, и, наконец, главная стадия «Пятисторонней интеграции». Именно при пятисторонней интеграции (соединении) происходит само волшебство, и даже калькулятор аркадоб может спроецировать необходимый для расчета спектр аркадоб. Спектр затем может быть использован любым лейгидом, чтобы понять, что следует преодолеть на пути к душевному разговору с инопланетянами, либо жильцами какой-нибудь среды. В конце концов, все существа являются жильцами среды – природной, космической, многомерной, слоеной. Среда – есть все. Средой, следуя предыдущему, могут быть и те же существа. Так же как и среда может быть существами.

Мю влетает в очень тесную темную комнатку. Пирамидки, сопровождавшие его, катятся к темному уголку, где кто-то сидит.

– Ты включил гравитацию во второй половине комнаты. Глупо, – порицает Мю.

Пирамидки, попадая в темноту, плавятся и с шипящим звуком собираются, металлический ком приобретает форму шара. Шар начинает источать слабое молочно-розовое свечение. Глушится свечение – чьи-то пальцы вокруг него будто хотят власти над ним. Чья-то рука медленно сжимает шар, при этом становится наоборот какой-то ранимой, а не властной, и уносит его во тьму. Потом из тьмы снова появляется свечение шара, ультрафиолетовое. Помимо стены он что-то еще освещает, справа, чью-то голову.

По перемещению шара можно наблюдать движение существа, оно вставало, причем так тихо, что наверняка даже Мю не услышал.

Из темного уголка выходит такой же лейгид, как Мю. Отличается он своей сухой израненной кожей, печальным взглядом и отсутствующим левым полушарием, место которого занимает светящийся шар. Лейгиды зовут этого ваера Ноэ. И Ноэ – часть Мю. Так же как Мю – часть Ноэ. Одно существо, в результате древнего эксперимента разделенное на два. Только основное тело досталось Мю, а Ноэ пришлось тело «получить».

Ноэ (вторая часть Мю) получил тело друга, ваера с именем Ноэ, который участвовал в древнем сражении с Истмахом. Истмах раздавил тому мозг. Лейгиды обычно не забирают трупы своих товарищей, но Мю не мог просто оставить тело того, кто был ему дорог (в этом плане Мю был особенным), поэтому нашел труп, заморозил и упокоил в недрах одинокой кометы, блуждающей, компанию которой составляла космическая темная энергия и слабые излучения. В какой-то момент у Мю возникла идея, непреодолимое чувство, что он должен разделить свой мозг на два полушария, одним из которых привести в действие тело друга, и в таком состоянии существовать. Лейгиды смогли восстановить несколько воспоминаний прежнего Ноэ, и заключили их в двухядерный процессор, который имеет свойство менять форму, как доппель, и разрываться на два ядра. Обычно процессор предстает в виде роя пирамидок. Одно ядро носит Мю (оно заменяет ему правое полушарие), другое – новый Ноэ (заменяет левое).

При встрече Ноэ простодушно помахал Зораку рукой, как это делают люди. Мю ограничился молчанием. Ища великого ваера, гацабхомы (сложилось так, лейгиды начали относить Мю и Ноэ к разновидности гацабхомов) не сразу обнаружили его в главном помещении Ауби – Зорак был в древней комнате, где некогда пребывало Сердце Бога. Лейгиды редко посещают это место по причине его радиоактивности. Бороться с излучением не стали из-за надобности в изучении – ради него все должно оставаться таким, каким было миллионы лет назад, когда Последний выкрал Сердце. Именно отсюда выкрал.

В прошлом комната имела форму точного октаэдра, но сейчас она выглядела изуродованной – выброс излучения, сопровождавший прикосновение Последнего к Сердцу, сделал на стенах сырные дыры, изменил общий рельеф, некоторые места надорвал и концы развинтил наружу. Лейгиды отрезали монолит с комнатой, и теперь он беззвучно парил в темноте огромного просторного зала. Несмотря на это, в зале присутствовала гравитация.

Зорак стоял на металлическом завитке, похожем на перекрученный перегнутый листок от дерева. Мю забрался повыше, Ноэ сел на нижнюю ступеньку. Так каждый нашел себе место в металлическом хаосе. Мю ожидал мгновенно получить информацию и действовать согласно ней. Ноэ хотел, чтобы Зорак говорил. Зорак сказал:

– Аркадобы.

Мю не понял, почему Зорак говорит:

– Не то. Нужно быстрее.

– Быстрее не будет, – возразил Зорак. – Есть и Ноэ. И говорить буду, ориентируясь на его склад.

– Зачем говорить? – спросил Ноэ. – Почему Мю не нравится то, что ты говоришь?

– Потому что я сожалею.

Ноэ посмотрел на Зорака, тот был, как всегда, в полной броне, шлем закрывал верхнюю часть лица. Но рот был грустный, и Ноэ подумал, что Зорак действительно о чем-то сожалеет.

Следующее, что произошло, для Зорака было неожиданностью – Ноэ заговорил:

– Сожалеешь, потому что поздно пришел.

– Ноэ, ты… – Зорак удивлялся, – сказал, ничего не спросив?! Мю, твой друг сказал…

– Нам с Ноэ нужно заниматься аркадобами! – настаивал Мю. Зорак его как будто не слышал:

– Ноэ, скажи еще что-нибудь. Почему так мало?

– С чего бы мне говорить? – Ноэ.

– Аркадобы! – восклицал Мю.

– Мю, удели сейчас время Ноэ – он совершил необычное действие – он сказал законченную информацию. Необходимо исследовать это. Насколько сильно компрессия сжала расстояние между двумя полями? Должны выйти особенные цифры.

– Аркадобы, – спокойно повторил Мю.

– Прекрати, – приказал Зорак. Мю повиновался. Масарок продолжал: – Ноэ, почему ты думаешь, что я поздно пришел?

На самом деле Зорак знал ответ на этот вопрос, но задал его, чтобы Ноэ ответил и продолжил свою речь с оконченной мыслью.

Ноэ помотал головой. Это означало, что он не знает. Но не знал он, как отвечать. Зорак прошелся от края завитка к подъему и вернулся обратно:

– Я сожалею, потому что тех жертв могло не быть. Тогда умерли нужные лейгиды, которые бы сейчас улучшили жизнь. Но их больше нет – Последний убил. Я сожалею, что Сердце изменило мир в худшую сторону. Сожалею, что оно дало возможность Уоаи стать Последним.

– Нет! – возразил Ноэ. – Последним он был и до этого.

– Мои недочеты… – вмешался Мю.

– Ты не виновен, Мю. Значит, мир устроен был так, чтобы возникла ошибка. Ноэ! Ты еще раз сказал!.. – заметил Зорак. – Показатели упали, но четверть есть. Это означает, что данное место не будет подвластно времени.

Мю негодовал. Только что он прозрел, раскрыв замысел Зорака:

– Все это время ты считывал возможный спектр аркадоб по изменениям в компрессии полей Ноэ! Ты умен. Ты один такой – никто не сравнится знаниями с тобой. Даже я.

Мю сел так же как Ноэ, и Зорак незримо передал ему информацию. Радостный Мю быстро покинул комнату и отправился по своим делам. Ноэ остался, направил глаза вниз, о чем-то задумался.

– Вы с Мю идеально подходите для того, чтобы конструировать спектр аркадоб. Это позволяет наладить связи между двумя разными мирами…

– Но зачем эти связи?

Зорак почувствовал в голосе Ноэ отчаяние и решил успокоить его. Ваер спрыгнул с завитка, подошел к расстроившемуся лейгиду, дотронулся до него тремя пальцами:

– Не грусти. Мы имеем право жить.

– Зачем?

– Вечный вопрос.

– Почему он вечный?

Зорак улыбнулся, взял Ноэ за руку, провел его по стебельку и начал воздействовать магнитным полем на атомы комнаты. В результате комната начала менять форму.

– Что ты делаешь? Почему ты не прекратишь?! – боялся за что-то Ноэ.

– Смотри. – Зорак развел руки в стороны. – Такой была эта комната миллионы лет назад.

Часть металла распределилась по сфере, вокруг двух присутствующих. Другая часть массы стянулась в центр, но не слилась там, а оставила свободное место, тоже в виде сферы, маленькой. Зорак указал на полое место: