Текст книги "Лучший возраст для смерти"

Пейзаж тоже разнообразием не отличался. То и дело попадались выбеленные солнцем и дождями скелеты людей и животных, остовы машин, превратившиеся в ржавые каркасы. Когда Рейла шла параллельно автомобильному хайвэю, то глазам спутников открывались сотни сгнивших авто, засыпанный красной землей бетон, полопавшийся, покрытый кавернами и трещинами…

Особенно угнетало полное отсутствие птиц и следов животных. За долгие годы, на протяжении которых Горячие земли убивали все, до чего могли дотянуться, научили пернатых и живность держаться подальше от этих дивных мест.

– Как ты думаешь, – голос Ханны через маску звучал непривычно, слова разбирались с трудом, – что здесь произошло?

– Не знаю, – пробурчал Книжник. – Я не понимаю, что это такое. На ум приходит радиация, но для радиации нужна А-бомба. А кто станет сбрасывать А-бомбу на свою же территорию? Помнишь, что я рассказывал тебе про невидимый свет?

– Помню. И ты считаешь, что эта резина защитит нас от него?

Он покачал головой и хобот на маске смешно затрясся.

– Не знаю. Здесь ядовито все – воздух, пыль, камни, может, даже рельсы. Я не знаю, Ханна. Но лучше сделать что-то лишнее, чем не сделать необходимого. Эти костюмы лежали в тележке не зря.

– В моем воняет потом, – сообщила Белка. – Страшно воняет.

– В моем тоже пахнет не цветами… Придется потерпеть.

Тележка чуть замедлилась и им снова пришлось налечь на рычаг.

– Далеко еще? – спросила Ханна.

– Впереди должен быть каньон и мост через него. Потом останется тридцать миль до поворота.

– А что, если моста больше нет?

– Тогда нам предстоит найти переправу.

– Через каньон?

Книжник кивнул.

– Надо будет – мы спустимся вниз, а потом найдем тропу наверх. Ее не может не быть…

– А что на дне каньона?

– Там, если верить карте, протекает приток реки, которая питает Болота, те, что возле Парка, Белка. Рядом с которыми ты жила. Я думаю, что снейки появились из-за отравленной воды из этих мест…

Белка вскочила на сиденье и принялась вглядываться в горизонт. Даже в мешковатом костюме она двигалась так ловко, что залюбуешься.

– В этом наморднике и в монокуляр не поглядишь! – пожаловалась она.

– И толку выглядывать? – спросил Книжник, качая рычаг. – Рейла в любом случае уткнется в мост. Смотри – не смотри, быстрее не будет. Тем более, гляди, какой туман!

Туман, действительно, то становился гуще, то рассеивался, спасаясь от солнечных лучей, которые изредка пробивали низкие, брюхатые дождем облака. Из-за тумана Книжник и Белка не заметили выросшие навстречу Рейле горы – просто в какой-то момент они увидели, что пейзаж сменился.

Вернее, то, что их теперь окружало, не было горами – высокие холмы, склоны которых покрывали валуны разного размера, да каменные россыпи. Рейла пошла по дуге, лавируя между препятствиями, два раза рельсы ныряли под широкие виадуки – путь пересекали автомобильные шоссе, а потом перед ними возник мост.

Когда-то мост был красив. Он и сейчас поражал воображение мощью конструкции – огромные металлические фермы несли через широченный каньон два полотна: по нижнему проходила Рейла, а верхнее, наверное, предназначалось для автомобилей. Широкий, выгнутый дугой въезд на мост со стороны хайвэя давным-давно обрушился вниз и его обломки вросли в землю.

Полотно Рейлы пересекало пропасть неповрежденным, хотя состояние металлических ферм, на которых лежали рельсы, было ужасающим. В ущелье дул ветер и воздух свистел и выл в решетчатых конструкциях моста.

Книжник остановил тележку у самого края каньона.

– Вниз смотреть страшно, – сказала Белка.

– Смотреть не надо, – высказался Тим, с опаской отступая от пропасти. – Надо ехать.

– Думаешь, выдержит?

– Надеюсь, нас должно выдержать. Все проржавело до трухи, Ханна. Видишь, в некоторых местах рельсы висят в воздухе.

На несколько секунд они замерли в нерешительности.

– Все равно другого пути у нас нет, – произнесла Белка, чуть погодя – Поехали, Тим!

Мост казался бесконечным.

Они передвигались медленно, прислушиваясь к поскрипываниям и пощелкиваниям, доносившимся снизу. Тележку весьма ощутимо раскачивало: рельсы играли под ней, едва ли не подбрасывая вверх, чтобы тут же прогнуться до нижнего предела. Вниз сыпалась рыжая труха и Тим не мог определить: это дрожит он или настил моста? Маска запотела изнутри, Книжник не просто вспотел – он истекал по́том от страха, но продолжал налегать на рукоять.

Раз-два, раз-два…

Далеко внизу, на самом дне ущелья, вскипала белой пеной полноводная быстрая река, веками пробивавшая путь в этих скалах. Отсюда она казалась ручейком.

Он слышал не только свое, но и ее хрипловатое дыхание в резиновой трубке и видел глаза Ханны за круглыми мутноватыми стеклами – отчаянно-веселые, и мог побиться об заклад, что она сейчас ухмыляется, скаля мелкие беличьи зубки.

Ей тоже было страшно, но она не хотела показывать это ни ему, ни даже самой себе.

Сто ярдов. Пятьдесят. Десять! Железные колеса тележки хрустнули, проезжая по треснувшему рельсу. Книжник потянул рукоять тормоза.

Они стояли на другом берегу каньона. Живыми.

Он оглянулся, все еще не веря, что переправа завершена. Ветер все так же свистел в решетчатых фермах старого моста. Сверху раздался скрип, неприятный и протяжный, как стон умирающего – это раскачивался от порывов облезлый указатель, на котором можно было с трудом различить знак с номером шоссе.

Книжник едва удержался, чтобы не вскрикнуть от радости: именно этот номер он видел на карте. До Рейстертауна оставалось чуть меньше тридцати миль.

Он показал Ханне атлас.

– Здесь мы должны найти рейлу до города или идти пешком.

– Лучше бы ты нашел рейлу…

– Попробую. Но на всякий случай… Здесь напрямик через лес не так далеко. Ну, что? Поехали?

– Погоди-ка, – сказала Белка, – пока можешь перевести дух. А я собираюсь приготовить нашим друзьям сюрприз…

* * *

– Раз-два, раз-два, раз-два…

Голова у Айши гудела от мерных ударов по куску рельса, подвешенного под потолком. Железный прут в руках драммера отбивал ритм и каждый такт приближал тяжелый кэрродж к цели.

Гребцы налегали на рукояти – к себе – от себя – к себе – от себя – и, казалось, что от их тяжелых выдохов вибрируют железные стенки роувинга.

Жрица оглянулась.

Ее спутники пытались дремать, но это получилось только у Свина, который мог заснуть, даже если его самого лупили прутом по голове. Остальные маялись, вдыхая крепкий дух разгоряченных тел, смешанный с вонью горелого масла из светильников. Судя по тому, как кэрродж раскачивало, ехали они быстро – определить, насколько велика скорость, не получалось из-за отсутствия дверей и окон. Стоящий у смотровых щелей Младший Проводник изредка вскидывал правую руку, – драммер замирал, и тогда гребцы, выдвинув рукояти вверх, на некоторое время переставали работать. Потом он взмахивал левой рукой, и драммер снова заводил свою унылую песню: раз-два, к себе-от себя, раз-два…

Айша почувствовала, как зудит кожа на правой щеке, и повернула голову – Косолапый сверлил ее недобрым взглядом. Заметив, что она смотрит на него, Косолапый изобразил нежную улыбку, но с нежностью у него не задалось.

«Вот уж кого я с удовольствием отправлю к Беспощадному первым, – подумала жрица, отвечая на взгляд Косолапого. – Было бы здорово притащить его в Зал Жертвы, подвесить крестом и искупаться в его крови… Посмотреть, как бьется его сердце в разъятой груди, и как по капле выходит из него жизнь».

Она улыбнулась.

Если честно, то она бы с удовольствием убила бы любого из своих попутчиков. На самом деле план прост – дать Белке возможность проредить ряды ее соратников, а потом… Потом надо будет убрать оставшихся. Ну, зачем лекарство Бегуну? Зачем парковому вечная жизнь? Зачем вообще оставлять жизнь бесполезным и диким парковым? Они – пыль под ногами племени Сити! А зачем жить долго вэрриору фармеров? Нет! Фармеры, конечно, нужны! Иначе кто же будет выращивать разные полезные растения? Кто будет пасти лошадей и коров? Собирать молоко? Разводить кур и уток? Разве народу Сити подобает возиться со свиньями? Из фармеров надо отобрать самых лучших и умелых, и только им даровать долгую жизнь! С помощью лекарства можно объединить Сити и Таун, но для этого понадобится убить Косолапого и его мерзкого хрипатого жреца. С ними она не уживется никогда!

Айша закрыла глаза.

Будет тяжело, но она справится. Грызун поможет. Бабах поможет. Жаль, нет больше Додо, но и без него шансы есть! Она самая умная и самая хитрая во всей компании. Она – самый большой и ядовитый паук в этой банке. Главное – выбрать момент и ударить насмерть.

Айша встала и подошла к Младшему Проводнику. Он покосился на жрицу, но от дороги не отвлекся, продолжал смотреть свозь узкие прорези в железном щите на стелющуюся перед ним Рейлу.

– Ты их видишь? – спросила Айша.

Младший покачал головой.

– Нет.

– Они не могли так далеко уехать…

– Могли, – возразил Младший. – Раз мы их не видим…

– Ты мог ошибиться Рейлой?

– Нет.

Айша помолчала, обдумывая следующий вопрос.

– Мы их догоним?

– Не знаю.

– Но мы сможем проследить место, куда они поедут?

– Да, – ответил Младший без раздумий. – Пока у них и у нас одна дорога, жрица. И ни им, ни нам с нее не свернуть.

Он поглядел на истрепанную карту, лежащую на подставке перед ним.

– И главное для нас, – добавил Младший Проводник, – это не догнать их немедленно, главное для нас – это проехать мост…

– Мост? – повторила за ним жрица.

Младший ткнул пальцем в карту.

– Вот.

– И далеко нам еще ехать до моста?

– Нет, – ответил Младший, делая приглашающий жест и отступая в сторону.

Айша заглянула в смотровую щель и с трудом сдержала испуг. Две стальных нити Рейлы упирались в странную решетчатую конструкцию, до которой было буквально подать рукой.

Кэрродж ехал быстро, значительно быстрее, чем Айша могла себе представить, находясь внутри закрытой железной коробки. Младший Проводник вскинул вверх обе руки и драммер ускорил ритм вдвое.

Раз-два-раз-два-раз-два…

Вдвое быстрее заходили гребные рычаги. Гребцы держали темп, багровели и задыхались, но держали!

Раз-два-раз-два-раз-два…

Казалось, что кэрродж не может ехать быстрее, но он продолжал набирать скорость. Жрица хотела вскрикнуть, но горло перехватило от ужаса и она не смогла выдавить ни звука. Это был не мост – это были руины моста, на которых каким-то чудом все еще держалась Рейла. Ржавое убожество, которое никак не могло выдержать огромный и тяжелый роувинг!

Они летели навстречу верной смерти. Неужели таким был план Проводника? Неужели он с Механиком задумал убить всех, сбросив кэрродж в пропасть?

Раз-два-раз-два-раз-два… Вдох-выдох, вдох-выдох…

Айша с замиранием сердца глядела вперед. Что толку кричать? Сам Беспощадный не смог бы остановить такую махину за те секунды, что им остались!

Роувинг влетел на мост и тот задрожал под его весом. Рейла заходила ходуном вместе с решетчатыми фермами, кэрродж затрясло, и тогда Айша поняла задумку Младшего: именно скорость давала тяжеленому кэрроджу шансы проскочить по шаткому пути.

Гребцы не сбрасывали темп. Раскачивались под низким потолком масляные светильники и копоть висела в воздухе причудливо, как тени. Кэрродж трясло так, что даже Свин проснулся и начал крутить своей уродливой рыжей башкой. Роувинг несся по мосту и жрица считала ярды, оставшиеся до вожделенного берега.

Сто. Пятьдесят. Десять.

Под днищем громыхнуло, воздух за миг наполнился густой белой пылью, огненными болидами мелькнули сорванные светильники, а пол больно и сильно ударил Айшу по пяткам. Падая, она увидела, как полетели по кэрроджу выбитые со своих скамей гребцы.

Инстинктивно (на обдумывание чего-либо у нее просто не было времени) жрица метнулась под столик, на котором лежали карты, и вцепилась руками в железную трубу основания. Рядом ничком упал Младший, глаза у него были шальные, бездумные, и жрица поняла, что происходит нечто страшное, о чем ни Младший, ни сам Главный Проводник понятия не имели и даже предположить подобного не могли.

Кэрродж задрал зад, словно брыкающаяся лошадь, рухнул обратно на рельсы, присел на рессоры и снова подскочил в воздух. Мимо Айши пропорхал Облом, врезался в стену и улетел обратно уже без чувств, с разбитым в кровь лицом. Айшу подбросило, руки ее скользнули по металлу трубы, разжались, и она мощно приложилась теменем о столешницу. В первый момент она подумала, что засыпает – мир померк и стал нерезким, а потом она уже ничего не думала, потому, что сознание покинуло ее.

* * *

Когда на насыпи появилась трава, Книжник едва не пустился в пляс – Горячие земли остались позади, но они дождались, пока вокруг не позеленело по-настоящему, исчезли странные корявые деревья, похожие на ночной кошмар, трава из коричневато-зеленой стала просто зеленой, а над кустами появились мошка и птицы.

Они сняли костюмы и мерзкие, липкие резиновые маски и некоторое время просидели на рельсах, не двигаясь. Пропитанная потом одежда медленно высыхала на прохладном осеннем ветру и, если бы не солнышко, начавшее пригревать под вечер, то можно было замерзнуть.

– Осталось немного, – сообщил Тим. – Через пару миль будет станция, там надо искать ветку на Базу.

– Пара миль – это ерунда, – Белка поморщилась и пощупала поясницу. – Потерпим. Ты сам как?

– Не знаю, – признался Книжник. – Все болит. Но болит, значит, живой… Мокрый только насквозь.

Он встряхнул резиновую маску и вылил из нее воду.

– И пить хочу.

Она молча достала из рюкзака пластиковую бутылку и протянула Тиму.

Воды было немного, пара глотков, и он, отпив ровно половину, передал бутылку Белке.

– Ой! – вдруг сказала она и бросилась к багажному ящику. Крышка отлетела в сторону. Ханна замерла, глядя на маленькое рыжее тельце, лежащее в углу, Тим заглянул ей через плечо.

Зверек был мертв, это было понятно с первого взгляда. Неподвижные глазенки-бусинки потеряли свой обычный блеск, стали матовыми и тусклыми. Из приоткрытой пасти торчали желтые зубки и между ними похожий на мертвого червячка коричневый язык.

Белка молча смотрела на Друга. Лицо у нее стало неподвижным. Тим отступил в сторону, потом подумал и осторожно обнял ее за плечи.

– Это невидимый свет? – спросила Ханна, не оборачиваясь. – Невидимый свет убил его?

– Да.

Ханна ничего не ответила.

Было тихо. Очень тихо, но эта тишина не была абсолютной. Слышно было, как шелестит трава, которую ерошил ветер. Слышно было, как гудят над запоздалыми осенними цветами желтозадые трутни и в вышине щебечут птицы. И ничего больше. Ни одного звука, напоминающего о человеке.

Книжник вырыл ножом небольшую ямку под насыпью и отошел в сторону, к тележке, дожидаясь, пока Ханна положит мертвого Друга в его последнее гнездо.

– Было бы лучше, если б он потерялся, – сказала она, садясь рядом с Книжником на гребную скамью.

– Белки живут недолго, – отозвался Тим.

– Я знаю.

– Намного меньше нас…

– Да. Не утешай меня, Тим. Я в порядке.

Белка допила воду и аккуратно убрала бутылку в рюкзак.

– Пора, – сказала она, поднимаясь.

– Давай еще чуть-чуть посидим, – попросил Книжник, и она неожиданно послушалась. – Сядь ближе.

Глаза Белки сверкнули.

– Я прошу.

И Ханна села рядом, а Тим обнял ее за плечи неожиданно покровительственным, мужским жестом, и Белка замерла, положив голову ему на грудь.

В небе над ними, высматривая добычу, парил ширококрылый желтоглазый фолкен.

– Раньше у меня было два друга, – сказала Ханна. – А теперь остался ты один…

– Прости меня, – отозвался Книжник негромко. – Сама знаешь за что… Ты не чудовище, Ханна. Я так не думаю, правда…

– Проехали, – ответила Белка, чуть погодя. – Ты такой, как ты есть, я такая, как есть. Что с этим поделать?

– Ничего… Если у нас будет время…

– Ты все-таки научишь меня читать, – перебила его Белка.

Книжник улыбнулся.

– Ты уже знаешь буквы и умеешь складывать их в слова. Пока в простые слова, но это не беда, все начинают с простого. Нужна практика! Еще месяц-два…

Он запнулся.

– Если у нас будет время, – сказала Ханна, приподнимаясь на локте. – То его хватит на все…

Она посмотрела на Книжника сверху вниз и он впервые увидел в ее глазах не гнев, не бурлящую, как поток в каньоне, ярость, не холодный расчет и презрение. Он искал слово и никак не мог его найти. Он – жизнь которого состояла из слов, напечатанных на пожелтевшей бумаге, из слов, написанных выцветшими чернилами в старом дневнике, из старых желтых фотографий в журналах о давно умерших людях в несуществующих странах – не мог описать этот взгляд.

Сочувствие? Нет!

Сострадание? Нет!

Нежность? Любовь? Разве это бывает?

– Какая ты красивая, – прошептал Книжник.

Белка коснулась губами его губ и тут же отстранилась.

– Если у нас будет время, Тим, – повторила она. – Ты скажешь мне это еще много раз… Если у нас будет время.

Глава седьмая
Вайсвилль

– Ствол убери, – сказала Белка. – Я не люблю, когда в меня железками тычут.

В голосе ее не звучало угрозы, но Книжника уже трудно было провести: обладателю ствола – худому челу с черной дыркой вместо переднего зуба – эта интонация ничего хорошего не сулила.

– Стой, где стоишь! – крикнул в ответ беззубый как можно более грозно.

Но получилось смешно.

– Штой, хде штоишь!

– Стою, – ответила Белка.

Они только что сошли с гребной тележки и даже вещи не успели выгрузить, а из зарослей остролиста, которым густо поросла идущая вдоль дряхлой платформы канава, высунулся этот шепелявый страж с весьма неплохой автоматической винтовкой в руках и взял их на прицел.

– Можно я рюкзак сниму? – спросил шепелявого Книжник. – Мне его держать тяжело…

Страж задумался, нахмурил прыщавый лоб, а потом кивнул:

– Шними!

Он посмотрел на Белку, оценил расстояние между ними как безопасное и чуть опустил ствол.

Тим внутренне хмыкнул. Шепелявый не был в безопасности ни с поднятым, ни с опущенным стволом. То, что он еще разговаривал и грозно хмурился, говорило, что Ханна находится в благодушном настроении. Или устала настолько, что не хочет ломать стражнику руки.

– Хто такие?

– Гости…

– Гошти у наш ш этой штороны не приезшают!

Белка пожала плечами.

– Как со старшим поговорить?

Тим забросил на платформу рюкзак Белки и полез за своим. В боковом кармане его пропахшей пылью и потом куртки лежал трофейный пистолет. Он взял его вчера у убитого часового. Старенький, с лопнувшей накладкой на рукояти, но хорошо смазанный и с полной обоймой блестящих медным блеском патронов. Нагнувшись над рюкзаком, Книжник переложил пистолет в ладонь и прикрыл рукавом. Он не знал, решится ли стрелять в этого беззубого комика, но на всякий случай…

Тем временем комик выбрался из кустов полностью и Белка с Книжником отметили, что не только винтовка у стража выглядит хорошо, но и экипировка годная: куртка, свитер под ней, штаны и ботинки выглядели так, будто еще недавно лежали в каком-нибудь верхаузе.

– Я тут штарший, – гордо заявил он. – Шо мной рашговаривай! Я, ешли шо, заштрелить могу!

– Как город называется? – спросила Белка.

– Вайшвилль! – сообщил Шепелявый.

– Значит, ты вождь Вайсвилля?

Брови Шепелявого взлетели вверх.

– Не! Вы што! Я не вошдь! У наш нет вошдя! У наш ешть Хранитель!

– А тебя как зовут?

Шепелявый зыркнул исподлобья.

– Шепеляфый!

– Это я слышу, – сказала Белка, сохраняя серьезное выражение лица. – Зовут тебя как?

– Да так и жофут! – обиделся страж. – У меня передний жуб не фырош! Потому и нашфали!

Тим не выдержал и прыснул, отвернув лицо.

Белка глянула на него с неодобрением, потому что, услышав смешок, стражник сразу подобрался, нахмурился еще больше и снова поднял ствол на уровень груди.

– Погоди, погоди… – попросила Белка примирительно. – Давай без глупостей. Мы хоти поговорить с вашим Хранителем.

– Мы не враги, Шепелявый, – добавил Тим.

– Вы ш той штороны, – сказал страж, кивая на запад. – Оттуда друшья не приходят! Вы штойте шпокойно, я уже шигнал подал! Будут вам штаршие!

Белка шагнула вперед, отбрасывая капюшон худи на спину.

И в тот момент, когда Ханна с непокрытой головой вышла на открытое пространство, Шепелявый вдруг открыл рот нараспашку и выронил оружие, а потом попятился и сел на зад с совершенно потерянным выражением на лице. Слова застряли у него в горле, и он все силился вытолкнуть их наружу, но в результате лишь икнул несколько раз подряд.

Книжник слегка опешил от такой реакции, Белка, похоже, тоже.

– Ты ранен? – спросила она.

Шепелявый помотал головой.

Глаза у него были как плошки, а на бледном лице проступили десятки веснушек, еще незаметные пару секунд назад.

– Ты что, Беспощадного увидел? – Белка подошла к краю платформы и склонилась над лежащим, но тот даже не пытался дотянуться до винтовки, валявшейся на щебенке.

– Мать… Мать… – выдавил он из себя. – Первая… Мать…

Шепелявый вскочил и тут же рухнул на колени, показывая осеннему небу костлявый зад, обтянутый камуфляжем.

Ханна в недоумении покачала головой и, повернувшись, спросила у Книжника:

– Он что? Молится?

Тим пожал плечами.

– Не знаю.

– Кто такая Первая Мать?

– Понятия не имею…

– Это он меня, что ли, так испугался?

Тим кивнул.

Белка легко спрыгнула вниз, мягко приземлилась на полусогнутые, и подобрала брошенное стражем оружие.

Винтовка и впрямь была хороша. Ухоженная, смазанная и – Белка проверила магазин – заряженная.

– Эй! – позвала Шепелявого Белка и легонько постучала прикладом по тощему заду грозного стража Вайсвилля. – Может, объяснишь, что стряслось?

Шепелявый на постукивания не отозвался, продолжал упираться лбом в землю. Зато со стороны низких складов с проваленными крышами раздался топот ног. Вызванная часовым подмога спешила на место преступления.

Белка кинула быстрый взгляд на Тима и, заметив пистолет, едва заметно улыбнулась.

– Спрячь, Книжник. Без меня ничего не делай. Просто слушай, отвечай на вопросы. Попробуем договориться.

Тим кивнул и сунул пистолет в широкий карман куртки-ветровки. Ханна забросила винтовку на плечо и стала так, чтобы Шепелявый лежал между ней и приближающейся группой поддержки.

Бегущая группа поддержки создавала такой шум, что впору было спасаться, чтобы не затоптали. Они выбежали из-за верхаузов, разворачиваясь в цепь, ловко перестраиваясь в движении. Чувствовалось, что подобную процедуру они проделывали не раз и не два – тренировались.

Тим отметил, что на них такая же новенькая форма, как и на Шепелявом, и вооружены они не стреляющим металлоломом, как большинство по ту сторону Горячих земель, а автоматами и винтовками в прекрасном состоянии.

Расстояние между незваными гостями и комитетом по встрече стремительно сократилось, вооруженные челы взяли Книжника и Белку в полукольцо, наставив на пришельцев оружие.

И тут они рассмотрели Белку, стоявшую неподвижно у них на пути. Книжник реально почувствовал себя частью пейзажа: он мог прыгать на месте, размахивать тесаком и даже достать из рюкзака обрез – никакого внимания! Зато Ханна…

Вэрриоры остановились в растерянности, разом потеряв и навыки, и цели. Десяток вооруженных до зубов челов не знали, что дальше делать…

– Первая Мать… Первая Мать…

Их разделяло не более десятка шагов, но никто даже не попытался сократить расстояние.

– Ну и? – сказала Белка, и тряхнула своей рыжей головой. – Кто-нибудь мне объяснит, какого Беспощадного тут творится!

– Приветствуем тебя, Первая Мать! – сказал рослый чел с зигзагообразным шрамом на правой щеке, уродовавшем его чрезвычайно. – С возвращением!

И первым стал на колени.

* * *

– …и сможем поставить его на Рейлу! – закончил Младший Проводник.

Кэрродж и сейчас стоял на Рейле, но не всеми, а только передними парами. Задняя часть, больше пострадавшая от взрыва, с рельс сошла.

– Еще раз, – сказал Косолапый. – Ты предлагаешь ссыпать песок и поставить кэрродж на место вручную?

Проводник кивнул.

– Но песок между стенками – это защита от Дыхания?

– Да.

– И ты предлагаешь его ссыпать? – Косолапый недобро усмехнулся.

– Если ты не собрался подохнуть здесь… – вмешалась Айша. – То придется ссыпать. Зачем нам защита, если мы все равно загнемся без еды и воды? На сколько нам хватит? На день? На два?

– На два, наверное, хватит, – предположил Младший. – Если ограничим выдачу.

– Мне непонятно, как можно в ручную поднять эту махину? – Грызун пожал плечами.

– Можно, – сказал Младший с уверенностью. – Нам не надо нести кэрродж, нам надо приподнять заднюю часть и занести ее на ярд вправо. Нагрузим перед, разгрузим зад и все получится!

– Пуп у нас развяжется, – раздраженно огрызнулся Бегун.

– У тебя две дороги, Бегун, – Айша высокомерно глянула на вождя Парка. – Или умереть без борьбы, или попытаться не умереть. Сам себе ответь – какой выберешь? Это ты – мелкий. Свин и Облом покрупнее…

– Да если ты пообещаешь мне дать, – осклабился Свин. После своих полетов по кэрроджу он выглядел так, будто по нему пробежало стадо диров, но спокойнее не стал. – Я тебе сам все поставлю на Рейлу!

Взгляд Айши был полон презрительным холодом, но Свин такие эмоциональные выпады не относил на свой счет и несколько раз хохотнул-хрюкнул, наслаждаясь собственным остроумием. Из-за багровых кровоподтеков под глазами и отекшей физиономии сейчас он не на девяносто, а на все сто процентов напоминал животное, кличку которого носил с детства.

– Если другого выхода нет, – прогудел Сиплый из своего капюшона-раковины, – то надо поспешить. Тут нет травы, нет деревьев… Значит, еще очень сильно Дыхание. Остаться здесь – смерть.

Младший кивнул.

– Да, ты прав, жрец. Чем дольше мы тут находимся, тем больше опасность. Если нас не убьет Дыхание, то раньше срока настигнет Беспощадный.

– Уж не знаю, что хуже… – сказал Бегун. – Но у меня есть вопрос: кто все это будет делать?

– Что – все? – спросил Младший Проводник.

– Кто ссыплет песок? Кто поставит роувинг на Рейлу? Мы?

– Четверо гребцов погибло, – кивнул Резаный. – Я помогал выносить тела.

Голова фармера была повязана грязной тряпкой, ухо, торчавшее из под повязки, выглядело, как кусок отбитого мяса.

– Еще десять ранены, – подтвердил Младший. – Но с подготовкой они справятся.

– А потом умрут? – Айша подняла бровь.

Младший кивнул.

– Кто-то умрет, но не все…

– Большинство? – спросил Косолапый.

Он достал из поясной сумки кусок вяленого мяса и рванул его зубами.

– Необязательно. Если будут снаружи недолго…

Облом негромко засмеялся и все посмотрели на него.

– Хорошо, что я не гребец! – пояснил он с улыбкой.

– Но нам тоже придется помочь, – добавил Младший Проводник. – Для того, чтобы поставить кэрродж на Рейлу. Тут нужны все руки…

– И твои? – ухмыльнулась Айша.

Младший поднял на нее глаза, в которых не было ни тени улыбки.

– И мои, – сказал он. – И твои, жрица. Если ты, конечно, хочешь получить то, зачем пришла. У нас только десять защитных костюмов, но они не спасают от Дыхания полностью. А для гребцов у нас костюмов нет…

Горящий масляный светильник отбрасывал на худое лицо Младшего Проводника причудливые тени, но в нем не было ничего демонического – обычное лицо чела, усталое, с глубокой царапиной поперек лба.

– Ничего страшного, если они умрут. Обратно роувинг все равно не провести, там теперь проедет разве что тележка… Рельсы взорваны, Холлоу Бридж разрушен. Для того, чтобы вернуться в Стейшен всем вместе, нам понадобится другая дорога…

– Или нам не придется возвращаться… – Бегун встал. – Когда я был кидом, мне казалось, что мир – это Парк. Потом, когда я воровал ништяки у Айши (он подмигнул жрице), я думал, что Сити – это то, что я больше всего хочу получить. Потом я увидел, как живут в Тауне…

Он засмеялся.

– Мне похер, где я стану жить вечно, – сказал он. – Мир велик, в нем есть кем править, кого убивать, кого грабить и кого трахать. Плевать на Парк, плевать на Сити с Тауном. Говори, что надо делать, Проводник. Я готов.

* * *

Хранитель племени Вайсов оказался совсем молодым челом – смуглым, почти шоколадного цвета, с неожиданно светлыми, серыми глазами и женственными чертами лица. Белка приняла бы его за тина, но сомнительно, чтобы тин мог занимать место вождя племени. Взгляд Хранителя никак не гармонировал с его внешностью – вождь смотрел на незваных гостей именно так, как должен глядеть вождь – в серых с коричневой искоркой радужках отблескивала оружейная сталь. При первом взгляде на Белку его зрачки расширились на миг, но он тут же пришел в себя и протянул руку для рукопожатия.

– Я Хранитель Вайсвилля, Штефан, – представился он.

– Я – Ханна, меня еще называют Белкой.

– Я – Тим, и можешь называть меня Книжник.

– Книжник, потому что умеешь читать?

Тим кивнул, не скрывая гордости.

– У нас все умеют читать, – сказал Хранитель. – Этому учат обязательно, с самого детства. Это одна из Заповедей Первого Отца и Первой Матери – каждый чел должен уметь складывать буквы в слова.

– У нас это не так, – чуть подумав, сказал Книжник. – У нас уже никто не читает. Я был последним.

– У нас – это где? – спросил Штефан.

– У нас – это в Парке, – ответила Ханна.

– Значит, Парк… Вы из Парка… – кивнул Хранитель. – Все так. Все сходится.

Он встал.

– Я хочу вам кое-что показать…

Они вышли на улицу. Возле дома, где Хранитель принимал гостей, стояли несколько вооруженных челов из числа тех, кто привел Белку с Книжником со станции. В том числе и Шепелявый – Белка помахала ему рукой, и он побледнел, словно увидел привидение.

Хранитель зашагал рядом с Ханной.

– Мы во внешней охраняемой зоне, – пояснил он. – Здесь хозяйственные постройки, мастерские, помещения для стражей. Жилые дома и склады во внутренней зоне. Сейчас мы идем туда.

– Зачем? – спросила Ханна.

Хранитель был чуть выше Белки ростом, но такой же мускулистый и худой. Даже походки у них были схожи, оба двигались ловко, легко, и ковыляющий от боли в спине Книжник чувствовал себя рядом с ними неуклюжим увальнем.

– Увидите, – ответил Штефан, сворачивая на боковую улицу.

Дом стоял в конце квартала – обычный такой дом, двухэтажный с большой верандой на входе.

– Сюда, – пригласил Хранитель, распахивая перед гостями дверь.

Как ни странно, в доме не пахло затхлостью, как в домах Парка или в бетонных ульях Сити и Тауна. Пахло уютом, чистотой, но никаких запахов, связанных с людьми и едой, учуять не получалось. Здесь не жили и не готовили пищу. Деревянный пол остался в целости и сохранности, окна на месте.

– Это дом Первого Отца, – пояснил Штефан, начиная подниматься по лестнице на второй этаж. – Первого Хранителя племени Вайсвилля. Мы оставили здесь все, как было при нем. Вот его комната для работы, проходите.

Обстановка была такая, словно Первый Отец вышел минуту назад и сразу же вернется. Стол с какими-то выцветшими бумагами, фотографии в рамках по стенам и на каминной доске и (Книжник сразу оживился) огромный шкаф с книгами во всю стену.

– Первый Отец, – сказал Хранитель, – спас наше племя от вымирания, построил наш город и не дал его захватить. Его звали Грег Стаховски. Первый Отец определил правила, по которым мы живем, дал нам права, обязанности. За это мы чтим его до сих пор. Мы и сейчас живем по его заветам. Вот он…