Текст книги "Убийца в фамильном гнезде"

Но мне необходимо еще некоторое время пожить в поместье. Он или она здесь. Я ем, сидя с убийцей за одним столом. Я встречаю его в комнатах, во дворе и везде, где бываю. Но я не знаю, кто он.

Небольшой роман с членом семьи Цируликов мог бы послужить оправданием моему присутствию в стенах этого дома. Цель оправдывает средства.

…Почистив зубы, приняв душ и нарядившись в чистые джинсы, я пошла в комнату деда. Он уже не спал, был одет в привычные светлые брюки и не стесняющую движений рубашку и встретил меня почти радостно, возможно, потому что теперь чувствовал себя просто замечательно:

– Неточка, ты садись. Как дела?

– Виктор Иванович, а ведь вы зря на Виолетту подозрения навели.

– Почему же это? – весело изумился дед, будто мы говорили о женихах, а не об убийцах.

Вкратце я передала ему рассказ Русланы.

– Хе, – сказал он. – А я не знал этого! Костя не все разведал, когда я его попросил. Его самого, оказалось, тоже обставили! А он два года назад мне говорил, что встретил девушку своей мечты. Хе, такие дела…

Дед покряхтел еще немножко, но бодрости духа не потерял. Было ясно, что бодрость эта имела медикаментозную природу.

– Так что теперь? – настаивала я. – Кто ненавидел Вету так, что заодно убил и своего родственника?

– Деточка, – Виктор Иванович прищурился. – А с чего ты решила, что ненавидели Вету?

– Но… его же в больницу отвезли, а ее – нет.

– Потому что его убил кто-то из семьи, кто-то, кто знал и любил его. Убил, видно, из чистой досады. А Вету посчитали мертвой, вот и все.

Цирулик-старший вовсе не открыл мне глаза, я и раньше обдумывала эту версию. Только она казалась мне маловероятной.

– Я не совсем согласна с вами, но… Но даже если вы правы, кто сделал это?

– Кто сделал? – помолчав немного, он сказал: – Да, кстати, если я тебе назову имя убийцы, ты мне еще таблеточек привезешь?

Я очень удивилась и даже испугалась за здоровье деда:

– Но у вас же сорок штук было. Двух дней не прошло, неужели, все кончилось?..

– Да нет, не кончились, – махнул рукой дед. – Мне про запас. Ты найдешь того, кто тебе нужен или не найдешь – и уедешь. Наследство тебе не нужно, жить тебе тут тоже, вроде, не надо. А я к кому обращаться буду?

– Виктор Иванович, я не наркодиллер. Если мне один раз удалось добыть вам кое-что, то во второй раз может и не получиться!

– Пусть лучше получится, – посоветовал старик Цирулик. – А пока ты будешь в городе, я подумаю, кто убил Костю.

Но в город я не стала спешить. Почему я должна бегать за наркотиками по свистку этого злобного старикашки? К тому же, он явно многого не договаривает. Я чувствовала это.

Для начала я решила поесть: завтрак проспала, кофе, принесенный Никитой, меня не накормил, а до обеда еще было далеко. Спустившись на кухню, я обнаружила, что Зоя Павловна занималась приготовлением обеда, а за кухонным столом сидел Валерий Викторович. Он попивал чаек с плюшками, роняя их через одну в узкую и жадную пасть Альхаши.

– Нета, – кивнул мне тренер, – доброе утро!

– И вам, – улыбнулась я в ответ.

Налив себе чаю, я тоже занялась жеванием и терянием плюшек. Так продолжалось некоторое время, пока Альхан не насытился и не потерял интерес к происходящему. Отблагодарив нас небрежным взмахом хвоста и сделав томные глаза, борзой покинул кухню.

– И когда он треснет? – сказала ему вслед Зоя Павловна.

– Нета, не хочешь прогуляться? Я на футбольное поле собрался, составь мне компанию, – предложил Валерий Викторович, допивая чай, – ты же мою команду еще не видела!

Мне не очень хотелось смотреть на его футбольную команду, но обижать тренера не хотелось, да и делать, пока было нечего. А вот общение с Цируликами, как показывал опыт, могло оказаться полезным для моего расследования.

Футбольное поле находилось за гаражами, слева от дома. Пройти надо было всего метров сто. Организовано оно было просто великолепно: вокруг поля была проложена настоящая беговая дорожка, укрытая резиновым покрытием, а на всей игровой площадке зеленела искусственная травка. В стороне стояло несколько вагончиков, предназначенных для переодевания спортсменов, и душ под открытым небом. Сами игроки жили в небольшом летнем бараке, построенном из дерева и выкрашенном в цвета команды – зеленый и белый.

Валерий Викторович, оказывается, не утруждал себя тренерской работой. Он сделал приветственный знак рукой всем, кто находился на поле, а сам сел на одну из длинных лавок. Оттуда он наблюдал за ходом тренировки, которую проводил другой тренер – крепкий дядька в зеленом костюме.

– Костя не любил футбол, – сказал Валерий Викторович совершенно неожиданно. – И Эля не любила…

– Ну, у каждого свой вкус, – надо было найти какие-то слова, потому что вдруг выяснилось, что Цирулик-младший тосковал о смерти и сына, и бывшей жены, а этого никто тут не замечал.

– Да, конечно, – согласился он. – Эля театр любила, кино. Никогда со мной сюда не приходила. А Костя вообще другим был занят – деньги зарабатывал.

– Но он просто доктором в больнице работал. Какие там деньги?

Солнце, светившее нам в спины, припекало так, что у меня даже пот на лбу выступил. Возможно, вдруг подумала я, Валерий Викторович подразумевает торговлю наркотиками?

– Я не про эту работу, – возразил мне Костин отец, неотрывно глядя на своих игроков. – Я про те дела, которые он для нас всех делал.

– Какие дела?

Валерий Викторович повернул ко мне свое загорелое холеное, даже аристократичное лицо. Кажется, он только что понял, что я не в курсе Костиных дел, и это ему нужно было осмыслить. Работа мозга, возможно, вызвала перегрев внутри черепной коробки, что заставило тренера приоткрыть рот, обнажая длинноватые передние зубы, которые и делали его похожим на кролика.

Наконец, он сказал:

– Однажды, я вдруг понял, что моя жена мне изменяет. Тогда я попросил Костю последить за Русланой. Он попросил у меня сорок тысяч рублей. Вот так я все узнал о своей жене.

Я изумленно смотрела на него, соображая, что дед, возможно, прав, считая Костю основной жертвой убийцы. Он прав, даже учитывая, что убийца после выстрела пытался спасти ему жизнь. Если парень занимался такими делами, значит, мог влезть куда-то, куда его не просили!

– Однажды, – продолжал Валерий Викторович, – папа решил, что я спускаю слишком много денег на команду, и Костя следил за мной для папы. Он украл у меня все чеки, переговорил со всеми игроками и тренерами. Составил, что называется, полный отчет. Но, прежде чем показать отчет деду, Костя показал его мне, надеясь, что я захочу что-нибудь скрыть от своего отца, а за это заплачу ему. Но я ничего не скрывал. Тогда Костя отдал отчет деду. Сколько сын взял денег с папы, я не знаю. Потом Андрею понадобились деньги для строительства церкви, но папа сказал, что не даст. Тогда Андрюха попросил Костю упросить деда спонсировать строительство церкви в Белых камнях. Костя согласился, но попросил откат. Ты же знаешь, что это такое? Это далеко не все Костины делишки, это только то, что я знаю.

18

Поздно вечером, сидя за столиком ресторана и глядя на пламя свечи, я думала о костре в степи и человеке, которому не нужна моя любовь.

На мне было черное узкое платье, которое я нашла в доме нашей бабушки, где осталось кое-что из гардероба сестры. Носить платья я никогда не умела, однако, Никита решил, что нам стоит побывать в солидном месте – в «Джазе». Откуда ему было знать, что такие места навевают на меня одну тоску?

И сейчас, поджидая Никиту, удалившегося в комнату для мальчиков, я эту тоску ощущала даже кожей. Не только помпезный антураж ресторана был повинен в моем настроении. Все у меня складывалось не так – семьи нет вообще, отомстить за смерть сестры я до сих пор не смогла, а ко мне приближался нелюбимый мужчина, с которым я должна была провести вечер, а то и ночь.

– Хочешь еще выпить? – спросил Никита, садясь на свое место.

Мы уже закончили ужин с бутылкой вина, но лично мне уезжать отсюда не хотелось. Я догадывалась, на что рассчитывает Никита при возвращении в Теремок, и невольно пыталась потянуть время.

Как я и решила утром, возражать против официального романа с Никитой мне было не выгодно. Более того, я решила, что позволю Никите зайти дальше обычного флирта. Ветка бы осудила меня за такие мысли, но я не путала секс и любовь. Иногда между людьми случается первое, намного реже – второе, и в любом случае не стоит себя обманывать.

А я была честна перед собой, рассудив, что, во-первых, получив статус официальной подруги внука главы семейства, я могла бы ошиваться в Теремке бесконечно долго. Точнее, до момента обнаружения убийцы Веты. А, во-вторых, связь с Никитой будет маленькой местью Илье. Не уверена, что я решилась бы признаться ему в своем желании свести счеты вот таким способом, но было так стыдно вспоминать о своем признании! По природе я, увы, не Татьяна Ларина…

– Да, давай выпьем, – согласилась я, поднимая глаза на Никиту.

Если чуть переберу с алкоголем, решила я, то и вторая часть вечера пройдет в формате лайт.

– Ты грустная, – заметил Никита и взял меня за руку. – В чем дело?

Странный вопрос, учитывая мою потерю.

– Никита, прошло только чуть больше месяца…

Он вздохнул, но не сочувственно, а скорее раздраженно.

– Время лечит, Нета. А вот я только что мать потерял, но жизнь продолжается. Я всегда буду любить свою мать, я всегда буду помнить и любить брата. Мне бесконечно больно, что мама убила Костика, безумно больно. Никогда мне этого не забыть. И если хочешь знать, я чувствую себя виноватым во многом.

– В чем же?

– В том, что был невнимателен к маме, к Косте. Я по натуре трудоголик, мне некомфортно много времени проводить в семье…

Никита помолчал и грустно улыбнулся:

– А позволить себе горевать я не могу.

– Я не такая сильная, как ты, – меня немного раздражало это соревнование на кубок главного страдальца. – Мне больно и ничего с этим не поделаешь.

– Все дело в Илье, – повторил Никита свою утреннюю догадку. Было заметно, что одна мысль о мужчине с поводком злит его безмерно.

– Но моя сестра!..

– Да, ты переживаешь смерть Веты, я понимаю, но ты в лице меняешься, когда видишь Илью. А что ты о нем знаешь? Он рассказал тебе, почему так предан деду? Почему готов в конюшне навоз убирать и любую проблему на себя брать? И все это за бесплатно!

– Перестань, Никита, – попросила я. – Не надо… Я знаю достаточно.

– Я уверен, просто на сто процентов уверен, что Илья совсем не тот человек, за которого себя выдает!

Никита еле сдерживал свои эмоции. Его тон, его слова были неприятны мне настолько, насколько это возможно. Я встала из-за столика и пошла к выходу, одергивая свое красивое вечернее платье. Переночую в квартире бабушки, в городе, а завтра вернусь в поместье, чтобы отдать таблетки деду и узнать, что он придумал на этот раз.

Никита догнал меня на улице:

– Неточка, прости меня… – его глаза отчаянно молили о пощаде. – Нета, я не подумал… Я ревную.

Он остановил меня прямо посередине центральной гродинской улицы, где, несмотря на поздний час и начинавшийся дождик, прогуливалось, наверное, полгорода. Нас обтекали людские потоки, нас задевали локтями и плечами люди, которым мы мешали пройти, а я не знала, на что решиться.

– Прости, – снова сказал Никита, приблизившись ко мне почти вплотную. Со стороны люди могли решить, что мы – обычная парочка влюбленных, потерявшаяся во времени.

– Ладно, – я чуть отступила от Никиты, попытавшись вложить в свою улыбку достаточно искренности. – Поедем домой.

…У двери в свою комнату я поцеловала его. Я немного не рассчитала момент, так как именно в эту минуту мимо нас проплыла Виолетта. Она вернулась домой на пять минут позже нас. Но, что сделано, то сделано.

Мой поцелуй превратил доктора Джекила в мистера Хайда. Через несколько секунд, Никита на руках внес меня в комнату, будто невесту, опустил на кровать и стал стаскивать одежду – свою и мою. Я пыталась отвечать ему, хотя бы наполовину так же страстно, пока не почувствовала, что его напор разогрел и мою кровь.

Час спустя, мы лежали обнаженные, горячие, расслабленные и – так бывает даже с нелюбимыми – почти счастливые.

19

После завтрака я поднялась в комнату деда. Перед этим я проводила на работу Никиту, словно добропорядочная жена. Он поцеловал меня на прощание, но тут я слегка струсила, подумав, что, наверное, наши отношения демонстрировать еще рано.

Не успела я постучать в дедову дверь, как она распахнулась прямо перед моим носом. Из-за нее выскочила Виолетта, глянула на меня, как на нечто несущественное, и, стуча каблуками, утопала в свою норку.

– Нета? – услышала я голос деда. – Ты? Входи!

Старик Цирулик сиял как начищенный пятак. Он даже потирал руки, радуясь чему-то. Это немного пугало.

– Ну, так что скажешь? – спросил он, хотя это я пришла за его ответом.

– Скажу, что мне надо знать, кто убил Костю, – мое упрямство должно было вернуть его на землю. Но не тут-то было.

– Хорошо, – решительно сказал дед. – Но где таблетки?

– Я их заказала. Надо время, чтобы привезти их. Завтра будут у вас. Но мне нужно имя.

Дед усмехнулся:

– Ты готова? Это будет сюрприз!

– Всегда готов! – ответила я, пытаясь приободрить себя шуткой.

– Костю и твою сестру застрелил Никита.

Дед буквально вонзил свой взгляд мне в глаза. Не знаю, его глаза или воспоминания о ночи, проведенной в руках внука этого старика, заставили меня судорожно вздохнуть и поискать место, чтобы присесть.

– Права была Виолеттка, – сказал Цирулик. – Не люблю ее, стерва эта девка, но шпион она ловкий.

– Почему Никита? – кажется, мой вопрос прозвучал очень глупо, и я поправилась: – потому что я с ним ночью была?

– Нет, не поэтому, хотя здорово получилось, правда? – веселился дед. – Я думаю, дело так было: братья поссорились из-за чего-то, а Никита у нас бешеный. Я вот знаю такую вещь: за пару недель до своей смерти Костенька принес мне папку с документами, с помощью которых этот умник Никита пытался доказать мне, что я вот-вот скоро стану банкротом. Это все была полная чушь. Никитка раздобыл у нашего бухгалтера очень важные бумажки, но он не знал, что все эти бумажки – показуха для налоговой службы. Настоящие отчеты бухгалтер на видных местах не держал. Я рассказал об этом Косте, а он мог передать мои слова брату. Никитка и вскипел!

– А пистолет у него откуда?

– Оружие можно купить, – резонно заявил дед. – И еще я думаю, что, застрелив Костю, Никитка отдал пистолет своей матери, признавшись ей в том, что натворил. Эльвира была чувствительная женщина, ей жить с таким грузом на душе было слишком тяжело. Тогда она и застрелилась. Наверное, она подумала, что когда милиция найдет пистолет, то они тут же и узнают, что из этого же пистолета убили Костю. И в итоге все решат, что это Эльвира убила сына.

Кажется, дед снова был прав!

– Боже, предсмертная записка!

– Какая записка?

– Никита нашел предсмертную записку, в которой Эльвира признавалась, что убила Костю… Значит, это подтверждает, что Никита и есть убийца?

– Так была предсмертная записка, а ты только теперь мне об этом говоришь! – дед покачал головой. – Конечно, Эльвира написала ее, чтобы прикрыть сына.

Дед еще немного попыхтел, возмущенный моей халатностью, из-за которой он не знал какую-то подробность из происходящих в семье событий. Он хотел контролировать, буквально, все.

Я вышла из комнаты деда в самом растерянном состоянии духа. Мне слабо верилось, что Никита мог застрелить мою сестру, а потом заниматься со мной любовью, видя перед собой точную копию убитой им девушки. В этом было что-то садистское, безжалостное.

Но он мог убить Костю, он мог убить и Вету. Как говорят в детективах, у него был мотив. Но была ли возможность? И где он взял пистолет?

Для начала мне надо было максимально точно узнать время смерти Веты. Из опрометчивости я не уточнила эту деталь, когда общалась с судмедэкспетом. Но я помнила, как зовут следователя по делу моей сестры, и у меня был номер его телефона. И я его набрала:

– Павел Петрович, здравствуйте! Это Анна Нечаева.

– Да, Ань, здрасьте.

Я так и представила себе этого человека – худощавого, с рыжеватыми короткими волосами, белесыми ресницами и веснушками на носу, который он забавно морщил, если что-то его удивляло, смешило и еще в ряде случаев, которые мне некогда было сейчас вспоминать.

– Павел Петрович, вы не могли бы уточнить мне время смерти Светланы? Мне очень надо.

– Мог бы, конечно. Но зачем?

– Пожалуйста, можно я не буду это рассказывать? Кажется я…

Но интуиция у этого человека была неплохо развита:

– Аня, пожалуйста, ни во что не лезьте! Это все взрослые игры, вам не стоит…

– Скажите время, очень-очень прошу вас… Вам надо в дело заглянуть? Я подожду.

– Такие вещи я на память помню, – сказал Седов недовольно, и я могла бы дать руку на отсечение – он наморщил нос. – Время смерти от двадцати трех пятнадцати до двадцати четырех ноль-ноль. А, учитывая, что тело ее мужа привезли в больницу в двадцать три тридцать, я думаю, что ваша сестра умерла минут за пятнадцать до этого.

– Спасибо, Павел Петрович.

Понимая, что сейчас я закончу разговор, следователь торопливо и громко сказал:

– Аня, приезжайте ко мне и все расскажите!

– Чуть позже. Обещаю!

Я отключила мобильный.

20

Я хорошо помнила, что после смерти Кости Седов уточнил местонахождение всех его родственников во временной промежуток от одиннадцати до двенадцати ночи. И я поинтересовалась этими показаниями, запомнив, если честно, далеко не все. Но то, что было написано в деле про Никиту, я хорошо запомнила: он сказал, что был в поместье. Его слова подтвердили остальные члены семьи.

Запомнила я и еще одну интересную деталь – Никита был не один, а с девушкой, с дочерью директора молкомбината. С прекрасной молочницей, как писала моя сестра.

Надо было найти ее. Припомнив, что лучший шпион в этой семье – Виолетта, через две минуты я постучала в ее комнату.

– Да, – недовольным тоном ответила она.

А, увидев меня, дочь Русланы перекосилась:

– Что тебе?

Виолеттка валялась на диване перед телевизором и красила ногти на ногах в изумительный вишневый цвет. Ее темные гладкие волосы были сколоты на затылке японской палочкой. Без косметики она казалась гораздо более юной и болезненно-бледной. Я подумала, что при всей своей природной вульгарности Руслана гораздо симпатичнее своей дочери. Искренности и простоты в этой девушке не было ни на грош.

Не знаю, что думала Виолетта обо мне, но, судя по выражению ее лица, вряд ли что-то хорошее.

Ожидать гостеприимства было бессмысленно. Закрыв за собой дверь, я прошла в комнату и села в кресло. Хозяйка комнаты продолжала смотреть на меня исподлобья.

– Виолетта, мне нужен номер телефона той девушки, с которой Никита встречался в апреле.

– Зачем это?

– Какая разница, зачем? – я старалась пропускать ее враждебность мимо себя. – Гораздо интереснее, что ты получишь от меня за этот номер.

– Да что с тебя получить-то можно? – презрительно сказала Виолетта. – Я знаю, что ты сирота, у тебя ни гроша своего нет. Да еще и от наследства отказалась – это потому, что ты еще и дура. А от отчаяния ты переспала с Никиткой, надеясь, что он на тебе женится. Но он все равно женится на Оксанке, потому что у нее есть деньги, а Никитка – не Костя. Это у Кости в голове было пусто, поэтому он и связался с твоей сестрой. Никитка своей башкой думает, а таких как ты он трахает просто ради удовольствия.

– Ты права, Виолетта, иначе, ты бы сама за него замуж вышла. Но он на и тебе тоже не женится, а деньги нужны, правда? Ведь тебе, как и твоей маме придется всю жизнь обеспечивать мужика, который принципиально не может и не хочет работать. – Виолетта подняла брови. – Да, я о Тигранчике.

– Откуда ты знаешь? – она застыла с кисточкой в руке. – Неужели же и это Костик выследил?

– Неважно. И я знаю, что тебе в любом случае надо получить часть наследства или каким-то другим способом найти деньги. Иначе Тигранчик бросит тебя, а ты любишь его.

Виолетта сердито сунула кисточку в пузырек с лаком и закрутила крышку. Потянувшись к тумбочке, отчего весь ее объемистый бюст перевесился на одну сторону и чуть не свалил Виолетту с дивана, девушка достала сигарету и закурила.

– Слушай, – сказала он уже более миролюбиво. – Чего ты тут вообще несешь? Ты можешь помочь мне с наследством?

– Да, в общем-то. Я смогу уговорить деда вписать тебя в список наследников раз и навсегда.

– Каким образом?

– А это уже мои проблемы. Только не говори Оксане, что дала ее номер мне.

– Ты думаешь, я спятила? – Виолетта затянулась сигаретой, отложила бычок в пепельницу и достала свой мобильный. – Записывай…

…Оксане я представилась журналисткой местного гламурного издания, которая готовит статью о самых желанных невестах Гродина. Встречу мне удалось назначить через два часа в кафе “Моцарт” на бульваре Менделеева.

– Ну, среди моих женихов были… – Оксана Гвиелянц вовсе не была красавицей, зато она умела, как говорила моя мама, подать себя: обладая браскими манерами, наследница молочного магната могла похвастаться умением одеваться, что на самом деле мало зависит от количества денег, затрачиваемых на гардероб.

Словом, Оксана меня не удивила. Возможно, если бы Никита нравился мне хотя бы наполовину так, как нравился Илья, я бы немного взревновала, но я не взревновала.

– С Никитой Цируликом мы встречались почти год. Разосрались, – она даже не заметила, что брякнула это на диктофон. Бедные настоящие журналисты! – Расстались мы недавно, в середине апреля. Он как-то вести себя стал… Он и вообще нервный, а тут просто…

– А что было до этого? Например, числа шестого?

– Почему вы спрашиваете?

– Шестого убили его брата, а это интересная подробность. Я бы могла преподнести это в статье так, что вы бы выглядели еще интереснее. Можно же сказать, что вы расстались из-за того, что Никита слишком переживал смерть брата. Мне не хочется писать, что он бросил вас, как ненужный башмак!

Оксана оторопела, но потом поняла, что бедная тупая журналистка сказала про башмак случайно, ведь она не посмела бы оскорбить саму Оксану Гвиелянц.

– Да, шестого апреля я ночевала в поместье Цируликов. Вы, знаете, это такое великолепное место! Мне очень нравилось там бывать. Меня и Виктор Иванович, дед Никиты, очень любил. Мы с Никиткой приехали поздно вечером, легли в кровать. Занимались любовью, а потом я заснула.

– Во сколько?

– Я довольно точно помню. Я в десять тридцать каждый день принимаю противозачаточные таблетки. Никитка за водой ходил на кухню. Еще мы фильм смотрели – мелодраму какую-то и я задремала. Проснулась я часа через полтора, писать хотелось очень. У меня цистит и после секса я часто в туалет хожу. Никитка рядом со мной лежал в постели, это я тоже точно помню. Потом я захотела курить, а Никита курит крепкие сигареты, я такие не могу. Поэтому я хотела взять сигарету у Виолеттки, но ее комната была заперта, и она мне не открыла, как я не стучала. А утром Никитке позвонили и сказали, что его брата убили.

– Статья получится великолепная, – сказала я, поднимаясь с места. – Просто зашибительная.

– А фото?

– И фото тоже зашибительные. Я позвоню, когда лучший фотограф в городе будет готов вас снимать.

Для себя у охранника возле ворот поместья я уточнила только одну деталь: машина Никиты, синий «Ауди» в ту ночь поместье не покидала. Другие машины той ночью из ворот тоже не выезжали.

21

Когда дед узнал подробности моего расследования, он заявил, что в собственном внуке и не сомневался.

– Опа! – ответила я сердито. – Зачем же тогда…

– Мне хотелось огорошить тебя именем Никиты, – признался он. – И к тому же, я подумал, что Никита знал, что я слишком люблю Костю…

– Ревность – тоже мотив для убийства, – перебила его я.

– Может быть, если есть повод. А повода Костя не давал. Он всегда слушался брата. Просто в рот ему глядел.

И снова я решила, что дед не ошибался. Правда, моя сестра никогда не писала мне ничего подобного, но, возможно, ей просто не представился случай вспомнить об этом. А вот Эльвира в последний вечер своей жизни вспоминала, что Костя очень любил старшего брата.

Об Эльвире в эту же самую минуту вспомнил и Цирулик-старший:

– Лично меня больше беспокоит предсмертная записка Эльвиры. Если она не прикрывала Никиту, то зачем она ее написала? Не могла она убить Костю…

Я пропустила его слова мимо ушей. Вряд ли старик ошибался, но на уме вертелись какие-то воспоминания, что-то из писем сестры…

– Но я помню один скандал Кости с Никитой… Они поругались, кричали друг на друга… Но это было давно, кажется, когда мы с Костей только что поженились.

Дед отнесся к моим “воспоминаниям” очень прохладно:

– Ой, а в детском саду они чуть не поубивали друг друга из-за игрушечного автомата! Я тебя умоляю, зачем вспоминать такие древности? – тут он довольно улыбнулся: – но мне хорошо удалось подразнить тебя – каково было тебе думать о любимом мужчине, что он убийца?

– Виктор Иванович, – сказала я с улыбкой, смысл которой он бы не постиг, даже если бы пытался делать это сто лет. – Люди намного сложнее, чем вам представляется. А мои чувства для вас – тайна за семью печатями!

Откуда мне было знать, что дед был из категории тех людей, которые всегда добиваются своего?

К тому же, дед не терял темпа. Взамен заведомо хромающей версии, он предложил мне версию новую, показавшуюся совершенно неправдоподобной: Костю убил Андрей Викторович, то есть, отец Евстратий.

– Но, зачем священнику убивать Костю? – спросила я.

– Думаю, ты уже кое-что знаешь о нашем…

– Тартюфе, – подсказала я, припомнив слова Ильи.

– Кого? – старик Цирулик не был знатоком Мольера. – А, неважно. Наш поп очень себе на уме. Я знаю, что на строительство церкви в Белых камнях он потратил на данный момент пять миллионов, а выклянчил у меня пятнадцать. Я попросил Костю в свое время разведать, куда Андрюха сплавляет мои денежки, но он не успел.

– Недавно Руслана сказала Анне Степановне, что видела отца Евстратия на «Мерседесе», причем не одного. Подозреваю, что она подразумевала какую-то женщину.

– Да? – дед оживился. – Анна Степановна в курсе?

– Похоже, она что-то знает, но не хочет об этом говорить. А что Андрей Викторович делал шестого апреля? Он был в поместье?

Пожав плечами, дед потянулся к тумбочке, достал из ее ящика папку. Когда он открыл ее, я рассмеялась: в папке были собраны копии всех завещаний, которые дед отписывал за последнее время.

– Здесь их около пятидесяти, – старик Цирулик был страшно доволен этим обстоятельством. – После смерти моей супруги, это моя единственная радость. Смеешься? Ну, что же, смейся. Когда тебе до смерти осталось всего-то пару лет…

– Почему вы так считаете? Вам, ведь, лет шестьдесят пять, не девяносто.

– Не я считаю, а доктора. Видишь ли, эти таблеточки помогают мне не только с горем, но и с болью справиться. Мой врач не хочет мне сильное обезболивающее выписывать. Считает, что нельзя начинать с них. Морфий мне дадут уже перед смертью. А то, что он дает – мертвому припарка. Так что, выкручиваюсь, как могу. Но ты молчи, не надо другим об этом говорить. Просто я решил, что никого это не касается, – дед говорил о своей скорой смерти без пафоса, а так, как говорят о предстоящем визите к стоматологу. Это вызывало невольное уважение. – Итак, деточка, вот мое завещание от шестого апреля. Андрей Викторович в числе наследников, а сие означает, что он мог и отсутствовать в поместье в тот вечер. Я всегда вычеркиваю из завещания и вызываю в кабинет только тех, кто дома. Мне хочется видеть их лица. Вот вчера я тебя снова вписал…

– Я не буду плясать под вашу дудку, – сказала я, только сейчас догадываясь, что именно это сейчас и делаю.

Дед лицемерно пригорюнился:

– Ну, что же я сделаю? Я понимаю, ты другой породы, ты гордая деточка… Ну, иди.

…У моей раскрытой двери стоял Илья. Он рассматривал сломанный замок.

– Только сейчас заметил, что у тебя поломка, – сказал он, кивнув мне в виде приветствия. – Я уже позвал слесаря, но вот не сказал ему, что купить надо. Ладно, приедет – посмотрит.

Он взглянул на меня – равнодушно, спокойно, с высоты своих лет и своего опыта. И мне стало ясно как никогда, что этот мужчина никогда не будет со мной. Слишком он хорош для такой обычной девчонки, как я. Птица иного полета…

– Нета? – прозвучал голос Никиты за моей спиной.

Я обернулась. Никита поднимался по лестнице, и не было причин сомневаться, что он безумно ревнует, только увидев Илью рядом со мной.

– Здравствуй, Никита. Ты едешь на работу? – мой вопрос нельзя было назвать удачным в контексте его переживаний.

– Илья Александрович, – с ноткой напряжения в голосе обратился к хозяину Альхана Никита. – Оставь нас с Нетой вдвоем.

С легким удивлением Илья смерил взглядом моего поклонника, мельком глянув и на меня. Потом – без всяких комментариев – развернулся на пятках и пошел к лестнице.

Мне хотелось убить Никиту, но вместо этого я сказала:

– Если ты в город, то я с тобой.

Всю дорогу до Гродина он пил мне мозг, угрожая разоблачением страшной тайны мужчины с поводком.

…Таблетки для деда я раздобыла тем же способом, что и в первый раз. Отдавать их вот так, прямо сразу, я не собиралась, но в поместье решила вернуться. На обед, в том числе. Что-то я соскучилась по семье.

К моему возвращению в столовой уже собралось все семейство. В середине ковра лежал распрекрасный Альхан. На удивление, он встретил меня более чем любезно: изволил встать, подошел и ткнулся носом в бедро. Я погладила его, припомнив, что не так давно мы с ним делили ужин. Не такой уж Альхан и неблагодарный.

Виолетта болтала с кем-то по мобильному и делала вид, будто меня не замечает.

Руслана, одетая в халат, что в этой столовой в разгар дня смотрелось странно, пожаловалась на головную боль.

Валерий Викторович посоветовал жене полежать с часик и прийти к нему на футбольное поле, чтобы посмотреть тренировку его команды. У его ребят есть все шансы завоевать Кубок юга России в этом сезоне!

Анна Степановна была погружена в свои мысли.

Андрей Викторович потирал руки, что как мне показалось, было признаком беспокойства.

Илья не сидел за столом, а стоял спиной ко всем и смотрел в окно на садовника, подстригавшего кусты в парке перед домом. Каждый раз, когда мой взгляд, который контролировать мне было не под силу, упирался в его широкую спину, я вспоминала ночь с Никитой. Неужели теперь все мужчины в мире будут мне только заменой Ильи? Просто комплекс Дон Жуана какой-то.

Дед спустился из своей комнаты минут в пятнадцать второго, и тогда Зоя Павловна принесла горячее.

– Я выпер археологов из поместья, – сказал старик Цирулик. – Так Никите и передайте. Пусть радуется.

Народ встретил известие безмолвием.

22

Без пятнадцати три Андрей Викторович поднялся со своего места.