Текст книги "Убийца в фамильном гнезде"

Подскочив на полметра, и сунув книгу в сумку, я рванула из зала на улицу.

Людей вокруг было ровно столько, сколько нужно для того, чтобы помешать найти нужного человека, но всего за минуту мне удалось выскочить на площадь перед зданием аэропорта.

И тут, неизвестно откуда, прямо передо мной возник огромный серый пес с карими восточными глазами и колечком на хвосте. Он весело посмотрел на меня, ухмыльнулся, коротко взвыл, ибо лаять не умел, и прыгнул так, чтобы приложиться мокрым кирзовым носом к моим губам.

– Альхаша… – прошептала я, бросаясь обнимать его.

Афган не дал мне нежничать. Он высвободился из моих рук, присел передо мной на передние лапы, повилял хвостом и снова чмокнул меня в губы.

– Тьфу, мокрый, – я утерлась рукавом, выпрямилась и засмеялась.

– Альхан! – позвал пса женский голос.

Афган обернулся на зовущую его молодую, совсем молодую, девушку. Вильнул мне на прощание и в качестве извинения хвостом, и побежал к ней. Внимательно рассматривая меня, девушка взяла пса за ошейник, а потом повела его прямо в здание аэропорта. Вряд ли туда пускали с собаками, но для афганских борзых писаны другие правила, потому что красивая пара спокойно вошла внутрь.

Да, пара была хоть куда. Альхаша, которому, думаю, было около десяти лет, выглядел очень хорошо. Его любили, выгуливали, кормили правильно и вкусно, ухаживали за его великолепной шерстью. Если Илья всегда в разъездах, значит, это делает кто-то у него дома. К примеру, эта черноокая красавица с темно-пепельной волной ламинированных волос.

Я поправила свои коротко остриженные торчащие во все стороны вихры. Вдруг Альхан приехал встречать известного путешественника? Стоит ли мне тут задерживаться?

– Нета, так меня встречаете вы? А я Никите звоню! – с досадой сказал мне агроном Геннадий Васильевич, который, как и афган двумя минутами раньше, возник передо мной, как лист перед травой.

Он был усталый и помятый, его рубашка под мышками пропиталась потом, и, конечно, надо было быстрее везти агронома в наши сады и поля. Но, кажется, я перестала себя контролировать:

– А… я… вот ключи, идите к машине, хорошо? Я сейчас…

4

В том самом зале, где я читала книгу Ильи Захарова, уже стоял сам Илья Захаров, освещенный переносным прожектором осветителя. Он был на прицеле у оператора местной телекомпании, а расстреливала его вопросами популярная в узких кругах гродинского бомонда телеведущая Алина Рытова.

Мне было не слышно, что говорилось ими обоими, но видно, что девушка с собакой стоит рядом с Ильей.

Интервью продолжалось около минуты, а я, даже увидев все, что хотела, не могла уйти. Неожиданно светильники, направленные на Илью погасли, и вдруг, он повернулся в мою сторону, будто давно уже знал, что я стою на этом самом месте.

Наши взгляды встретились. Между нами было около двадцати метров и около двадцати человек. Прикинув, что если сейчас я побегу отсюда в своих удобных кроссовках, то Илья не сможет меня догнать, я осталась стоять на месте. А Илья пошел прямо ко мне.

– Нета? – спросил он, будто можно было сомневаться.

– Ты звезда, – улыбнулась я ему, произнося слова, которых быть не могло в сценарии.

– Да это просто рекламная компания, – начал оправдываться он слегка растеряно. – Издатель требует, чтобы я давал интервью всем, кто попросит. А просят те, кому заплатит издатель.

– Понятно, – согласилась я.

Он не знал, что сказать, а я и подавно.

– Нам надо поговорить, – наконец, нашелся он. И за это я была ему бесконечно благодарна.

– Да, поговорить! – согласилась я. – Давай завтра утром?.. Ах, у нас же шашлыки для молзавода… Послезавтра?

– Хорошо, скажи мне свой номер телефона.

…У моей машины стоял не только агроном. Там же был и Никита. Какого черта он приперся, было непонятно. И давно я так не ненавидела его!

– Что тебе надо? – накинулась я на “друга и брата”. – Я же сказала, что заберу Геннадия Васильевича.

Никита скрипнул зубами.

– Ну и где ты шлялась?

– Я была в сортире! Понос у меня, ясно?

Он не поверил мне ни на секунду, впрочем, поверить было бы сложно. Он знал правду, я не сомневалась. Никита чертыхнулся, развернулся ко мне спиной и пошел к своему «Ауди».

… На следующий день мне не хотелось ничего. Ни шашлыков, ни гостей, ни целого дня на свежем воздухе. Больше всего я жалела, что не взяла у Ильи номер его телефона. Смылась бы, вот и все. Сил не было ждать встречи, мне так много надо было ему сказать!

Вместо этого приходилось думать за всех, организовывая всеобщее счастье. Садовник и два охранника притащили в выбранную Никитой лесополосу мангал, столик, стульчики и креслица из искусственного ротанга, пятилитровые бутыли с водой, коробки с посудой. Зоя Павловна нарезала салаты и хлеб, готовила приправы, считала бутылки с алкоголем. Из города привезли покупные угли, которые я глубоко презирала, а все остальные любили.

Были и еще всякие хлопоты, но они протекали между пальцами.

На наш дипломатический шашлык напросился и Борис Игоревич Айземан, а также Руслана, Андрей Викторович с Анной Семеновной и Виолеттка с Тигранчиком. В принципе, все складывалось неплохо.

Акбей крутился тут же, но я его основательно накормила перед мероприятием, дабы хоть немножко ослабить позывы этого клептомана к воровству. Заранее было известно, что директор первого универсама – собачник. Его жена и дети – тоже. У них у самих недавно умерла собака, так что они не будут против присутствия афгана.

Универсам с семейством приехал около двенадцати часов. Олег был мужчиной лет тридцати пяти, расплывшимся, добродушным и откровенно простым. Его супруга – Настя была ему достойной парой и не блистала ни умом, ни стройностью. По части отсутствия талии она могла предъявить хоть какие-то оправдания. Оправдания выглядели как две дочки-толстушки. Словом, наши гости мне были вполне приятны и беспокойства не сулили.

Олег тут же взялся готовить шашлыки. Вообще-то, это должен был делать кто-то из мужчин-хозяев, но у нас таких не было. Тигран взял на себя тяжелейшие обязанности диджея, Виолеттка помогала ему, смешивая для него и всех желающих коктейли.

Никита готовить не умел, мысль о том, чтобы взять сырой и влажный, пахнущий луком, весь в специях, кусок мяса в собственные руки и нанизать его на шампур, ему претила. Никиткина брезгливость уже вошла в поговорку.

Андрей Викторович тоже не взялся за процесс, хоть и благословил его самым серьезным образом.

Айземан был занят. Он решил организовать на поле рядом с тем местом, где пять лет назад велись раскопки, теннисный корт, а для этого нужно было вкопать и опоры и растянуть между ними сетку. Естественно, что не Борис Игоревич занимался этим скучным делом, также естественно, что он руководил. Вместе с ним на поле крутились девчушки-толстушки.

Я растянулась в одном из кресел. Солнышко поднималось все выше и припекало все настырнее, но я была только рада. На мне были шорты, топик и босоножки, потому что я хотела немного загореть за сегодняшний вечер. Не ожидая от предстоящего свидания с Ильей каких-либо особенно приятных последствий, я из чисто женского тщеславия планировала выглядеть неотразимо.

Впервые за долгое время во мне проснулась потребность рассказать кому-нибудь близкому, говорящему по-человечьи, о своих чувствах. Всю свою жизнь, исключая последние пять лет, у меня была сестра-близнец, заменявшая мне всех в мире подруг. Большей близости мне не от кого было ожидать в этом мире. Ветку мог бы заменить только Илья, но не заменил, именно потому, что выстрелил ей в сердце. Так-то.

– О чем ты думаешь? – спросил у меня Никита. Он уселся напротив меня за столом с бутылкой пива в руке.

– А ты? – спросила я, потому что он меня давно достал.

– Я думаю о том, что ты приехала сюда ровно пять лет назад. Пятнадцатого мая.

– Ну и что?

Он разочарованно отвернулся от меня, сделал глоток пива и надел темные очки, которые лежали до этого на столе. Очки по форме напоминали спортивные, такие, как носят сумасшедшие лыжники, вроде Валерия Викторовича.

Я тоже надела очки, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

– Ты очень эротично тут лежишь, – сказала мне Оксана, проходя мимо.

Глянув на нее сквозь ресницы и темные стекла, я живо просекла ее основную теперешнюю заботу: отстоять свой брак, вопреки моему подлому присутствию. Кажется, нашим добрым отношениям пришел конец. Не удивлюсь, если узнаю, что Виолетта оказала посильную помощь в зарождении раскола.

5

Первая порция шашлыков была съедена, первая кега пива выпита. Над нашим полем летали через сетку мячики, дети визжали, женщины чесали языками на главнейшую тему в мире – тему беременности и родов, а Акбей спал в травке. Гости так накормили бедную собачку, что пятую обжаренную на костре косточку он не смог съесть, как ни пытался. Тогда он положил свою длинную морду рядом с костью и сладко уснул, вдыхая сладчайшие ароматы.

Хоть я и была женщиной, участия в разговоре о том, как кто рожал, я не принимала. Не люблю физиологию. Мне захотелось рассмотреть то, что осталось от раскопок, а в компанию, на удивление, набился Андрей Викторович.

На городище осталось немногое – то, что имело смысл вывезти, археологи вывезли давным-давно, остальное присыпало землей, поросло травой.

– А археолог-то так и не приехал свою работу заканчивать, – заметил Андрей Викторович.

– Да, – согласилась я, – но почему? Я сама подписала у деда разрешение на продолжение раскопок.

– И он – забыл, как его зовут – археолог-то все рассказывал, что, вот, открытие у него вселенского масштаба. Помнишь, Нета?

Мы с Андреем Викторовичем побродили по еле различимым остаткам заброшенного людьми уже во второй раз за последние пятнадцать веков, каменного городища. То место, где пять лет назад провалился толстый казачонок, по-прежнему было завалено ветками. Мы уже давно решили, что яму надо засыпать землей и занять поле чем-нибудь ценным. Я, вот, давно мечтала попробовать выращивать рис. Говорят, это очень сложно, денег надо много, чтобы постоянно поддерживать нужную влажность, но тем интереснее!

– В июне, на день Владимирской иконы Божьей матери я открою церковь в Белых камнях, – перебил поп мои сельхозмечтания.

Теперь мне стало ясно, почему его заинтересовала экскурсия на раскопки, да еще в моем обществе. Сейчас прозвучит величайший вопрос всех времен и народов.

– Неточка, мне нужно на этот день хоть немного средств. Ты дашь?

Сдержав тираду по поводу птиц небесных, кои не пашут, не сеют и не жнут, я ответила:

– Конечно, Андрей Викторович, Виктор Иванович велел мне…

– Спасибо, Неточка! – быстро сказал отец Евстратий и побежал за второй порцией шашлыков, которые Олег уже снимал с костра.

…Наши гости уехали около восьми вечера. Надо было убрать мангалы, мебель и посуду, но тут Айземан сказал, что они с Русланой останутся у костра на некоторое время, а порядок можно и завтра навести. Я согласилась с ним.

Вечер я провела у телевизора. Смотрела старые фильмы, попивала пиво. Мне казалось, что я – опытный боксер, у которого завтра тяжелый бой. Понятно, что боксерам перед боем тренеры пива не дают, но у меня-то нет тренера.

Обычно бутылка пива усыпляет меня быстро и надолго, но накануне выхода на ринг не работали даже испытанные методы. Заснуть мне удалость только к часу ночи, увы, ненадолго. Не успела я увидеть свой первый сон, как в мою комнату вломились какие-то сумасшедшие.

– Нета! – позвал меня взволнованный мужской голос.

– Вставай, там такой ужас! – теребила меня женщина.

Я открыла глаза. У моей постели стояли Руслана и Айземан, оба взъерошенные и перепачканные грязью. Спавший у меня в ногах Бей, который в принципе не выносил лишней суеты, не обоснованной его личными потребностями, прикинулся шерстяным матрасиком.

– Какой ужас? – спросила я.

– Там труп, – ответил адвокат. – И очень старый.

– Убитый старик? Господи, где?

– Не старик, – Айземан тяжело задышал, словно ему вдруг стало нехорошо. – Убитый человек – убит уже давно. Поняла? В археологической яме, поняла?

– Ага… Дайте мне одеться и звоните в милицию.

В милицию, оказывается, уже позвонили, но стражи порядка ответили, что до утра к нам никто не приедет, так как труп старый. Меня подняли с постели только затем, чтобы Руслане и Айземану было на кого сливать эмоции. А Никитку с Оксаной никто не тронул.

Раз уж я поднялась, то надо было хотя бы сходить к яме. Зачем – непонятно, ведь на труп мне смотреть не хотелось. Но пришлось.

– Я и Боренька, честно говоря, немного перепили, – рассказывала мне по дороге к яме Руслана. Мы шли медленно, освещая дорогу фонариками. – Ну, ты же видишь, какая ночь! Просто волшебная… Ночь любви!

– А труп? – Руслана в свои пятьдесят была восторженной как девочка.

– Но труп был потом! А сначала – ночь, луна, цветы, вино! Ах, какой был вечер, да, Боря?

– Да, – ответил адвокат и, оступившись, чуть не рухнул на дорогу. – Блин, опять ногу подвернул…

– Как вы нашли в яме труп? – их надо было возвращать на землю каждую минуту.

– Боренька пошел… ну…

– Отлить, – сказал Айземан сурово. – В лес мне идти не хотелось, боялся на ветку напороться. Поэтому пошел в поле. Заблудился, вышел к этой свалке, что прикрывают яму, споткнулся о бревно и…

– И упал в яму? – эта парочка меня уже раздражала.

– Ну… – Айземан не любил выглядеть смешным. – Слегка провалился…

Руслана решила форсировать рассказ, тем более, что мы уже подошли к месту событий:

– Он заорал, я побежала к нему. Он уже не от страха кричал, а просто, чтобы я услышала, что тут у него мертвое тело. Я заглянула вниз, там метра два, ну чуть больше. Ничего не увидела. Спустила ему палку, и вытащила Бореньку.

Мы остановились у края ямы.

Опустившись на четвереньки, я посветила фонариком вниз. Определить размеры ямы, находясь наверху было невозможно. Я только поняла, что она не широкая и довольно глубокая. В качестве стен ямы были огромные валуны, стоящие впритык друг к другу. Я вспомнила какую-то телепередачу, в которой показывали какие-то очень далекие от нас горы, где вода промыла в скалистой породе узкое русло. Здесь все выглядело примерно так же, только без воды.

Мертвого человека я еле разглядела – он сидел в углу, вытянув ноги. Это был мужчина, его грудная клетка провалилась, а лицо, обтянутое высохшей кожей, было лицом мумии, без всяких типических черт. Видимо, в каменной пещере процессы разложения происходили не столь активно как, например, в земле. Мумия была одета в брюки, рубашку и куртку, уже неопределенного цвета.

– Думаю, это и есть наш археолог, – резюмировала я результаты осмотра.

6

На следующее утро меня разбудило мокрое прикосновение носа Акбея. Не открывая глаз, я узнала его запах – клубок шерсти, из которого моя мама вязала нам с Веткой шарфики, смешанный с запахом свежего молока и сырых говяжьих костей. Акбей посвистывал носом, требуя внимания, ласки и защиты. Надо было встать, чтобы выпустить его из комнаты, да и вообще, пришла пора начинать свой день.

Спустившись вниз, я поняла, что дураков общаться с милицией не нашлось.

Руслана не могла встать с постели, чувствуя себя разбитой после событий «этой ужасной ночи, ах!».

Айземан уехал на предварительные слушания. Мы судились с одним магазином, который взял у нас продукцию колбасного цеха, а денег мы так и дождались. Ну, ничего! Борис Игоревич свое дело знает.

Виолетта, как теперь выяснилось, ужасно боялась трупов, а археолога даже не помнила – ни в лицо, ни по имени. Тигран, понятно, тоже не помнил, не знал, не видел и не хотел…

Оксана уехала в Гродин, в женскую консультацию. Ее сопровождал нежный муж Никита.

Прибывшей группе экспертов и следователю я рассказала все, что я знала про раскопки и прочее. Подписалась под показаниями и тоже получила немного интересных сведений. У мумии нашлись документы на имя Онищенко Дмитрия Петровича, то есть, я правильно узнала нашего археолога. Он умер в результате травмы черепа, скорее всего, случайно свалившись на дно ямы. Однако, Айземан, повторивший полет археолога, оказался гораздо удачливее.

При дневном свете мне удалось рассмотреть и саму яму: она оказалась именно такой, какой я и увидела ее ночью при свете фонарика. Только с одной стороны камни, образовывающие стены сходились острым углом, а противоположная этому углу сторона была завалена булыжниками, самый крупный из которых был размером с мою голову, а также песком и мелкими камешками.

Тело увезли, эксперты уехали. Я осталась.

Было около одиннадцати утра, а мой мобильный телефон не звонил. Я все время доставала его, рассматривала, крутила в руках, но он не звонил.

Кроме самого важного звонка, я ожидала и других – от Никиты, который обязательно желал общаться со мной несколько раз в день, от Оксаны, от Семена, который занимался подготовкой очередного отчета для налоговой. Но телефон молчал, хоть и работал. Я проверила счет и, из чистой паранойи, влезла в его потроха, чтобы убедиться, что симка на месте. Она была на месте.

Надо было браться за дела: встречаться с прорабом, который должен был заканчивать ремонт в нашем шашлычном дворе, ехать в колбасный цех, чтобы попробовать новый сорт колбасы и обсудить с технологом, стоит ли выпускать ее в продажу.

Илья не звонил. Вообще, никто не звонил.

После всех дел, не слишком усталая, но очень взвинченная, я вернулась в усадьбу. Перекусив плюшкой с молоком, решила, что мне не стоит киснуть. Кликнув Акбея, помогавшего Зое Павловне поливать редиску в огороде за домом, я пошла гулять. Мы вышли в степь, прошлись до цветущего белым и розовым сада, за которым был пруд и рыбацкий домик. Потом мы поднялись на гору, дошли до той части, откуда был виден Гродин. Илья был где-то там…

И тогда я решила, что сейчас переоденусь, приведу себя в порядок и поеду к дому Ильи. Если он приехал в город, то надо же ему где-то остановиться?!

Возле моего дома, который снова, как и всегда, напомнил мне огромный торт, меня догнал охранник.

– Здравствуйте! Не смог вам дозвониться…

Я снова достала свой телефон. Он работал.

– К вам мужчина приехал, в машине ждет. Не захотел входить.

Стараясь не бежать, стараясь дышать, я пошла к воротам. Маленький сквер перед домом со своими розовыми дорожками и фигурно стрижеными кустами показался мне невероятно большим, непроходимо огромным.

Илья был за забором, я видела его фигуру сквозь переплетение кованых копей и настырные узоры, которые так нравились деду. За спиной Ильи стояла его машина – маленькая городская малолитражка. Он тоже увидел меня издалека и сделал шаг навстречу. Проскочив сквозь будку охранника, я оказалась рядом с ним.

– Привет, – сказал он тихо. – Твой мобильный был отключен и я…

– Включен! – чуть не закричала я. – Смотри! Наверное, номер неверный!

Но тут из будки охранника выскочил Бей. Илья изумленно рассмеялся и протянул псу руку ладонью вверх.

– У тебя афган! Палевый! Кобель! Как зовут?

– Акбей.

– Какой ты красавчик, – сказал Илья Бею.

Тот обежал вокруг нового человека, и, видно учуял запах Альхана, потому что отпрянул за мою спину.

– Защитник, – снова рассмеялся Илья. – Вижу-вижу, за мамочку спрятался!

Он еще раз улыбнулся моей собаке, но не мне, и предложил, глядя на меня очень серьезно:

– Давай съездим куда-нибудь, поговорим. Я не могу тут оставаться.

– Мне надо переодеться…

Мне очень надо было переодеться, потому что с собакой в степи я гуляю в джинсовых шортах, изготовленных методом элементарной кастрации из джинсов, потерявших вид еще два года назад. И майка на мне тоже не была слишком новой, а на ботинки нельзя было смотреть без слез.

Илья, конечно, тоже приехал не в костюме, но его джинсы, рубашка и мокасины выглядели хотя бы аккуратно.

– Не волнуйся об этом. Я знаю одно байкерское местечко, где никто не обратит внимания на твой прикид. Нам надо скорее уехать. И попроси охранника, чтобы он никому не говорил, с кем, куда и когда ты уехала.

Загнав Акбея во двор и выполнив странную шпионскую просьбу Ильи, я села в его машину.

7

– Что за спешка, почему я не могу переодеться? – удивилась я, как только мы отъехали от ворот поместья.

– Не стоит Никите видеть меня, – ответил Илья. – Я пообещал деду, что никогда не приеду в поместье и не попытаюсь встретиться с тобой.

– И я пообещала, – мое признание не удивила его. – Но тут же нарушила. Я искала тебя, еще пять лет назад. Пыталась звонить, приезжала к твоему дому, но там не было никого.

– Да, не было. Я в том доме уже давно не живу, а сестра приезжает только летом. Не помню точно, но, кажется, пять лет назад поступала в институт моя племянница и они не приехали. А телефон я отключил.

– Мне так нужно было с тобой встретиться, – с упреком сказала я, – я столько речей подготовила! А сейчас не могу говорить.

Он посмотрел на меня, грустно улыбаясь глазами, и ответил:

– Я тоже.

Байкерский бар, находился прямо на обочине пыльной дороги, которая шла через степь к далеким горам. Я не знала раньше о существовании этого места, потому что у меня не было никаких дел в этих краях. А местечко это было симпатичное: и небо, бледно-голубое из-за летней пыли, которая неслась по небу вместе со степными ветрами, и цветущая разнотравьем древняя земля, и само здание, напоминавшее деревянный сруб, явно чужеродное в наших местах, но очень впечатляющее в своем роде.

Возле бара стояли несколько мотоциклов, один из которых точно был “харлеем”. Я с уважением посмотрела на все это хромированное великолепие, припомнив отчего-то своих казаков со всеми их черкесками и саблями.

В баре на нас, действительно, даже не посмотрели. Мужчины в коже и женщины, одетые как самые заправские шлюхи, специализирующиеся на садо, пили пиво, говорили о чем-то своем, что я бы ни в жизнь не поняла, и время от времени громко смеялись. Все они были намного старше меня, ближе по возрасту к Илье. Кажется, эти ребята не потрудились воспитать себе смену, что, учитывая музыку, звучащую в баре, лично мне было жаль.

Мы сели в самый дальний уголок. Илья сходил к бару, где колоритный пузатый бармен выдал ему две бутылки пива, и вернулся.

– Ты, наверное, за границами позабыл, что у нас за рулем пить нельзя?

– А я пить и не собираюсь. Просто сидеть здесь без пива не принято.

Мы сидели друг напротив друга за широким деревянным столом, и никто из нас двоих – таких смелых и замечательных – не мог начать говорить.

Я никак не могла открыть рот и сказать, глядя ему в лицо, ощущая исходящую от него ауру, что знаю о его преступлении. Да, от прошлого не уйдешь, оно настигнет и раздавит тебя в тот миг, когда ты будешь вприпрыжку бежать по облакам, но пять минут, десять минут, час, несколько часов рядом с Ильей я могу себе подарить? Или мне надо прямо сейчас выплеснуть ему в лицо пиво и закричать: «Ты, негодяй! Ты убил мою сестру и украл мою библию!».

Мы встретились глазами, заключая договор о ненападении, срок действия которого кончится, как только один из нас произнесет условную фразу. Неважно, намеренно или нет.

– Я читаю твою последнюю книгу, – сказала я, отпив глоток пива.

– Приятно слышать, – ответил он.

Светская беседа плавно развивалась. А если бы я в тот миг, знала, что мы оба полагали, будто ведем речь с убийцей, то было бы еще интереснее.

– Так, ты был на необитаемом острове?

– Да, – ответ Ильи прозвучал довольно небрежно, – в книге все написано.

– Расскажи, так интереснее.

– Ну, ты уже знаешь, что это был остров в северной Атлантике, такой маленький, что его не на все карты наносят.

– Ты жил там, как в сериале «Остаться в живых»?

– Ну, не совсем. Остров был, мягко говоря, не тропический. Там зимой – минус десять, а летом – плюс двадцать пять в самую жаркую погоду. Осенью было два урагана, а весной на мою нору сошла лавина с единственной горы на острове. И я там был в полнейшем одиночестве.

– Но вдруг бы ты заболел? – вскинулась я. – Можно только одну занозу в палец получить и умереть от столбняка!

– Раз в месяц мимо острова проходило рыболовецкое судно. К их появлению, я зажигал костер на берегу. Это означало, что я живой и здоровый.

– Но если…

Он резко покачал головой, словно бы “если” было плохим словом, неприличным или грубым.

– В условиях моего контракта оговаривалось, что я иду на некоторый риск. И у меня была аптечка с противостолбнячной вакциной. Даже аспирин был. Но я ни разу не заболел. Один раз, правда, упал с дерева, и у меня защемило что-то в спине. Помнишь, я еще в поместье рухнул вместе с Альханом? Ну, вот, а после полета с дерева я три дня лежал пластом. Чуть с голоду не умер. Там же все время надо было еду добывать, а если лежишь, то будешь голодный. Мне еще повезло, что дело было летом, и я не мерз. Да, все это ерунда!

– А что тогда не ерунда?

– Отсутствие туалетной бумаги, – хмыкнул он и отпил глоток пива. – А что в поместье? Как ты там живешь с иждивенцами? Они, мягко говоря, невыносимый народ.

– Ну, а ты, как жил?

– Да так и жил – с невыносимыми людьми, – что бы не говорил Илья, ему было приятно вспоминать те годы, это я разглядела. – И все-таки, я мог поболтать с Валеркой, с Эльвирой, да и дед был очень своеобразным собеседником. Никогда не было понятно – дразнит он тебя, разводит или просто тупо обманывает. Но дед был дед, и это все объясняет.

Илья чуть было не произнес те самые слова, нарушив наш договор, поэтому я трусливо решила отвести флотилии в нейтральные воды.

– Но как ты стал известным путешественником?

– Да никакой я не известный! – раздраженно махнул он рукой. – Все это пишется, чтобы люди книги покупали. Пять лет назад, когда дед велел мне уехать…

У меня вдруг возникло это самое чувство ужаса, как на американских горках – вдруг именно сейчас Илья заговорит о том, чего я так боялась? Но нет, он продолжал рассказывать историю своей необычной карьеры:

– …Я решил, что поеду в Индию. Там прожил больше полугода, даже работал в одном учебном центре, занимался с детьми математикой. С маленькими детьми, большим надо было работать. Но потом что-то домой потянуло. Я вернулся, устроился ассистентом на кафедру культурологии в нашем университете. У меня же нет никаких степеней и опыта. Но мне было безумно скучно, и я написал книгу об Индии. Отправил в разные издательства, а одно из них возглавляет мой бывший однокурсник – Саша Нестеренко. Ему понравилась моя рукопись, он вышел на меня и предложил такой вот проект: я катаюсь по свету, пишу книги, а он их выпускает. Ну, кажется, дело пошло.

– Класс, – восхитилась я.

8

О путешествиях мы болтали еще долго – на эту тему Илья был неисчерпаем, да и мне было, что вспомнить о моем парижском годе. Наконец, Илья глянул на часы и сказал, что надо возвращаться домой.

Мы снова посмотрели друг на друга, скрывая страх и недоверие, но снова не смогли сказать друг другу то, ради чего встретились.

В это время байкерский бар заполнился людьми, стало шумно и, вообще, как-то уже не так. Хотелось на свежий воздух, хотелось пройтись.

Мы вышли на стоянку возле бара. Теперь у перил, ограждающих веранду заведения, было свалено столько железа, что возникала мысль о подавленном бунте машин. Байкеры подъезжали, уезжали, встречались, обнимались и прощались – тоже с объятиями и бурными возгласами. Их жизнь кипела в своем русле. Среди них, к моей радости, обнаружилась и молодежь. Рок будет жить вечно!

– Мне не хочется домой, – брякнула я, совершенно не подумав, что Илье, наверное, как раз домой хочется. О девушке, которую я видела с Альханом, тоже не следовало забывать.

Но он сказал мне совсем не то, что я ожидала:

– А я не хочу, чтобы Никита узнал о нашей встрече.

Я остановилась, чтобы разглядеть выражение лица Ильи.

– Почему ты так волнуешься о том, что узнает или не узнает Никита? Я не боюсь его. Он, конечно, будет орать, но это я переживу.

Илья вдруг сказал очень грустно и сдержано:

– Он твой муж, Нета. Я не хочу…

– Что? – опешила я. – Как это – муж? Да кто тебе сказал?

– Он сказал, – признался Илья. – Он мне звонит раз в два месяца, если я в стране, интересуется планами и кое-что рассказывает. Так вы…

Я сжала кулаки:

– Так вот оно что! Вы общаетесь, пока я тут с ума схожу?!

Я почти кричала. Байкеры, небольшая компания в паре метров от нас, обернулись.

– Он вас обижает, девушка? – спросил симпатичный парень, на черной майке которого висело с килограмм железа.

– Ой, нет! – откликнулась я. – Нас обоих обидели, но мы разберемся!

– Окей, – сказал парень и отвернулся.

Илья открыл передо мной дверь своей игрушечной машинки, которая очень уж забавно выглядела в компании «харлеев», и сел за руль. Мы поехали по темной дороге, причем в неизвестном для меня направлении.

– Куда это мы едем?

– Не знаю. У тебя звонит мобильный.

Не может быть, проснулся!

– Нета, ночь на дворе! – это был Никита. – Ты где? Ты в машине?

– Да, я еду из города с прорабом. Мы кое-что купили.

– Так поздно?

– Мы посидели в кафе.

– Ладно, скорее приезжай.

– Ложитесь спать, я буду поздно.

Илья наблюдал за мной во время этого разговора и качал головой, выражая неодобрение и Никите, и мне. Мне, думаю, за ложь, которая прозвучала так, будто я профессиональная лгунья, вроде нашего Айземана.

– Илья, как ты мог поверить, что я вообще могу выйти за него замуж? Он… он может в пять минут мозг взорвать, а я таких особенно боюсь.

– Деда надо было бояться, – как-то не вовремя посоветовал Илья.

– Но… Дед хорошо ко мне отнесся, только, кажется, мою личную жизнь испоганил, – усмехнулась я.

Илья свернул на обочину, остановил машину и повернулся ко мне. По выражению его лица я догадалась: договор о ненападении сейчас будет нарушен.

– Знаешь, – сказал он, – лучше бы ты призналась во всем следователям. Я же все понимаю, я знаю, как это – жить с убийством на душе!

– В чем призналась? – осторожно спросила я, еще не позволяя себе догадаться. Как-то странно развернулся разговор, ведь пять лет я готовила обвинительную речь, а тут, кажется, понадобится монолог защитника. Это было так странно, что не находилось слов.

– В убийстве сестры и ее мужа, – спокойно ответил он. – Я уехал, потому что узнал правду. Помнишь, дед перепил тех таблеток, что ты приносила?

Я кивнула. Становилось все более интересно.

– Вечером я привез его из больницы. Ты была где-то в городе. Дед позвал меня к себе, одного и попросил уехать из Теремка. Я сказал, что как раз, собирался сделать это, вместе с Нетой. Но он ответил – без Неты!

Илья покачал головой. На этот раз покачивание относилось на счет присно памятного Виктора Ивановича Цирулика и выражало очень разноплановые чувства – от обиды и до восхищения. Ужас заключался в том, что и я испытывала к проклятому старику то же самое.

– Дед сказал, что ты застрелила и Костю и свою сестру, а теперь приехала в поместье, надеясь как-то попасть в завещание. Ты завела роман с Никитой, а со мной встречалась, чтобы его подразнить, позлить и спровоцировать на себе жениться. Но Никита раскрыл твою игру.