Текст книги "Будни рэкетиров или Кристина"

Выезжай в Киев, Леня. Найди Гешу и труси, как грушу.

Жопу свою, б-дь на х… не узнает.

Не перестарайся, пожалуйста.

Не перестараюсь. Я его в пол болта трахну.

Боник с опаской покосился на партнера.

А ты? – спросил Витряков.

Яков Гринштадт на ушах. Иностранца из себя корчит. Попробую его урезонить. Выезжай, Леня. Не тяни резину.

* * *

2-го марта Витряков и еще пятеро головорезов, среди которых Филя Шрам казался, разве что первым среди равных, втиснулись в черный джип «Форд Эксплорер» и отбыли по маршруту Ялта-Киев. Затратив около десяти часов на дорогу, они 3-го достигли столицы, где остановилась в двух люксах гостиницы «Украина». Поскольку солнце к тому времени зашло, дела волей-неволей пришлось отложить на утро. Вызвонив по газете «РИО» «массажисток», приятели прогудели всю ночь, нажравшись и натрахавшись до упаду. Денег, выданных Бонифацким в дорогу, тоже было растранжирено немало.

* * *

пятница, 4-е марта, позднее утро

Поздним утром следующего дня, наглотавшись по привычке аспирина, Витряков в сопровождении своих людей, отправился в офис «Арники». Взлохматив волосы обомлевшей секретарше, Леня, сумрачно улыбаясь, прошел в кабинет директора, на беду оказавшегося на месте. Шрам двигался следом, как тень.

Здоров, Геша! – пролаял Витряков, бесцеремонно усаживаясь напротив. – Не ждал, б-дь н х…?

Директор стал бел, как мел, из чего следовало, что внезапность, про которую так любят толковать военные, достигнута Витряковым вполне. При виде Лени Дворцын прикусил язык и почти перестал дышать. Хоть бери, и зеркальце подставляй.

Ну? – еще шире осклабился Витряков, – даю тебе две минуты. Потом сразу стволом в морду.

Воды в рот набрал? – с издевкой добавил Леня, потянувшись за пистолетом.

Может, у него член во рту? – Шраму не терпелось начать.

Может, сейчас будет, – согласился Леня, и тут на сцене возникла секретарша. Она неправильно оценила обстановку, без чего не принять верного решения. Девушка последовала за бандитами с маской праведного негодования на лице. Маска была тем более надменной, потому как секретарша, от случая к случаю спала с директором. Чувствуя себя на привилегированном положении (всего двадцать два, а уже, поди ж ты, с самим генеральным трахается), секретарша вломилась в кабинет, пылая праведным гневом.

Геннадий Петрович?! – начала она, – я им сказала, что вы… – договорить она не успела. Шрам выбросил вперед правую, и его пальцы стиснули ее кадык.

Жопе слова не давали, – назидательно бросил Шрам.

А ну, сидеть! – рявкнул Витряков, когда директор предпринял неуверенную попытку подняться. Леня вытащил из кобуры пистолет, передернул затвор и упер ствол в лоб Дворцыну. Тот мешком повалился обратно. Тем временем лицо секретарши приобрело пепельно-сизый оттенок, а изо рта побежала тонкая струйка слюны.

Сейчас задохнется, – предупредил Витряков. Шрам разжал пальцы. Девушка отшатнулась с быстротой сорвавшейся с крючка форели, ловя воздух ртом.

С интересом наблюдавший за ней Шрам отделился от стола, шагнул к секретарше и залепил ей оплеуху. Девушка повалилась на колени.

Пожалуйста, не надо!.. – взмолилась она.

Что значит, не надо? – оживился Шрам. – Только что такая, б-дь, деловая была, а теперь уже не надо? Да еще и пожалуйста. – Леня? У нас время есть?…

Есть. А что?

За щеку возьмешь? – Шрам в упор поглядел на девушку. Секретарша отвечала мычанием.

– Что ты мычишь, дрянь? – довольно добродушно поинтересовался Шрам, – первую ширинку перед носом видишь? – И неожиданно заорал на весь офис: – Давай, шевелись, курва, пока я тебе сейф между ног не вогнал!

Секретарша взялась за пуговицы, но пальцы ее не слушались. Один из бандитов, до того стоявший в дверях, поморщился:

Кончай, Шрам. На фига этот цирк?

Заглохни, Кашкет! – посоветовал Филимонов.

Ребята! – взмолился Гена. – Не надо! Я все объясню!

Витряков сделал Шраму знак остановиться, а потом смерил Дворцына взглядом:

Хорошо, умник. Я сегодня добрый. Что ты хочешь сказать?

Сбиваясь и глотая слова, Дворцын рассказал, что не скрывался от Боника, а летал накануне в Пионерск.

Мы тут ни при чем! – тараторил директор «Арники», – а там, в Пионерске, плохие дела. Я не преувеличиваю, ребята! Прокуратура гендиректору дело шьет. По обвинению в хищении в особо крупных. Дома обыск произвели. В служебном кабинете тоже. Он, конечно, сразу в больничку слег, делает вид, что у него инфаркт. А его сын из молодежного хозрасчетного центра в бега подался.

Далее Дворцын поведал, что за обрушившимися на руководство комбината напастями стоят влиятельные силы из столицы.

Откуда ты это взял? – спросил Витряков, изучая Геннадия, как орнитолог жука. – С потолка, б-дь на х… взял?

Информацию для меня собрали. Надежную, ребята. У комбината задолженность перед энергетиками. Они, через суд, решение протащили…

Оперативно что-то, для энергетиков б-дь на х…

Сами энергетики, естественно, ни при чем. Акциями ГАК[102]102
  Государственная акционерная компания


[Закрыть] «ПионерскЭнерго» управляет АКБ «Бастион-Неограниченный Кредит». А им, ребята, владеет некий Поришайло Артем Павлович.

Не слыхал о таком. – Поджал губы Леня. – Что за болт с бугра?

Очень серьезный человек. Влиятельный. У его банка в Пионерске филиал. У Поришайло, похоже, и мэр в кармане, и начальник Пионерского УВД.

Витряков потянулся за телефоном. Не мешало переговорить с Бонифацким.

* * *

В поле зрения финансовых менеджеров корпорации Артема Поришайло Пионерский металлургический имени Бакинских комиссаров комбинат угодил в последнем полугодии уходящего 93-го года. В середине декабря в управление банка «Бастион-Неограниченный Кредит» были переданы контрольные пакеты акций целого ряда энергогенерирующих компаний, среди которых не последней оказалась ГАК «ПионерскЭнерго». Металлургический комбинат лидировал среди крупнейших дебиторов энергетиков, что Артема Павловича никоим образом не смущало, а даже наоборот, устраивало целиком и полностью. Трудовой коллектив завода лихорадило. Люди требовали зарплат, позабыв, как выглядят наличные. Дирекция разводила руками. Настроения в среде работяг и ИТР достигли такого накала, что гендиректор всерьез опасался суда Линча, и уже не приезжал на службу в «Мерседесе».

Того и гляди, Степа, – жаловался гендиректор сынишке, возглавлявшему молодежный хозрасчетный центр. – Взбесятся они! Еще и в мартеновскую печь нас засунут. Как Лазо![103]103
  Согласно советской историографии Сергей Лазо (1894–1920), командующий Забайкальским фронтом, членом Военного совета Приморья, был вероломно схвачен японскими интервентами и передан казакам-белогвардейцам, которые сожгли его в паровозной топке


[Закрыть] Точно тебе говорю.

Не посмеют! – отвечал Степан, но голосу не хватало твердости. Директор МХЦ окружил себя командой телохранителей, но, что такое тройка культуристов против нескольких тысяч разъяренных работяг.

Между тем, мартены, сложенные рабским трудом сталинских зэков, давно отслужили свое и готовились рассыпаться во прах. Своды печей дышали на ладан, состояние задвижек внушало серьезные опасения, а внутризаводская железная дорога требовала немедленного ремонта. Соответственно, уровень травматизма был таким, что впору присваивать работягам статус участников боевых действий. В общем, когда Артем Павлович обратил внимание на завод, тот скорее напоминал флагманский броненосец «Ослябя», открывший счет потерям российской эскадры в печально известном Цусимском сражении.[104]104
  Сражение в Цусимском проливе 27.05.1905 года, во время которого японский флот практически уничтожил эскадру адмирала З.Рожественского. Эскадренный броненосец «Ослябя» возглавлял 2-й броненосный отряд русской эскадры и погиб первым


[Закрыть] То есть, еще дышал, и каким-то чудом держался на плаву, плохо слушаясь рулей и не досчитываясь доброй половины экипажа.

* * *

Он говорит, что у этого Артема Падловича и исполком, и УВД на поводке, – докладывая по телефону обстановку, Витряков со стола переместился в кресло. Там все же было удобнее. – Он говорит, они через суд решение протолкнули. Козлы драные. Пригнали, б-дь на х… судебных исполнителей, и арестовали весь товар за долги. – Витряков замолчал, слушая Бонифацкого на другом конце линии. А потом повернулся к Гене:

Слышишь? Вацик спрашивает, ты стрелу с этим урюком можешь забить? С Артемом, как его, б-дь на х…? Не слышу?!

Дворцын покосился на зареванную секретаршу и неуверенно кивнул:

Вообще-то, он человек такой… серьезный… но, я попробую…

Он попробует, Вацик… Вацик спрашивает, когда?

Я тут, по приезде, навел кое-какие мосты. К нему так запросто не подступишься. Но, кое-какая наводка имеется, ребята…

Божится, что сегодня, – Витряков растянул губы в улыбке. – Отвечаешь? – Гена снова кивнул. – Ну, давай, бывай, Вацик. – Трубка легла на базу. – Мамой клянешься? – последнее адресовалось Дворцыну.

Я постараюсь…

– Ты, б-дь, сильно постарайся, – сказал Витряков. – И шевелись, пока я добрый. И, это, Геша? У тебя малая в 47-ю школу бегает? В третий класс, ага?

Дворцын неописуемо побледнел.

– Ты не ссы, б-дь. Это я так, память проверяю.

* * *

пятница, 4.03., еще ближе к полудню

Через полчаса бандиты покинули офис «Арники». Дворцын шел впереди, Витряков со Шрамом наступали ему на пятки. Группу замыкал бандит, которого Филимонов назвал Кашкетом. На улице четверка погрузилась в поджидавший у подъезда джип. Водила, толстый лысый парень с нездоровым румянцем на щеках, прозванный в криминальных кругах Помидором, в ожидании распоряжений поглядел на Витрякова.

Куда, Леня?

Командуй, Сусанин! – Витряков ткнул Дворцына в бок.

Тут, недалеко, ребята. Я дорогу покажу. Там у Артема внизу банк, а на верхних этажах офис.

Едва джип неторопливо тронулся с места, Шрам наклонился к Гене.

Как твою секретаршу зовут, братан?

Л-леной.

Клевая телка. Прешь небось, Ленку-то?

Гена Дворцын сглотнул.

Смотри у меня, Геша. Ты и сам, вроде как ничего… симпатяга. – Шрам ласково обнял директора. – Если что, я рядом. Быстро научу, б-дь, как на зоне на оленях катаются.

Чего ты его достаешь? – вмешался Кашкет.

Тебя, б-дь, забыл спросить! – сказал Филя с вызовом.

Заткнитесь, б-дь на х… оба! – прекратил прения Витряков. – Как, б-дь, кошка с собакой.

* * *

В общем так, – сказал Витряков, когда они остановились на стоянке перед «Неограниченным Кредитом». – Сейчас сходим к твоему гребаному Поришайле, а потом покумекаем, что дальше делать. – Так, – он обернулся к бандитам, – я иду с Гешей, Кашкет с нами, Филя, остаешься за старшего. Сидите, б-дь на х… тихо… – Витряков внезапно осекся и даже выронил дымящуюся сигарету. – Вот так встреча, б-дь! – добавил он в сильнейшем изумлении. Отдавая головорезам приказы, Леня автоматически приглядывал за дверями банка. Оттуда как раз вышла стройная молодая женщина в элегантном сиреневом костюме. – Ни х… себе…

Женщина легко сбежала по ступенькам, обогнула джип и уселась в новенькую красную «Мазду».

Леня? Ты о ком? – не понял Шрам.

Ты что, б-дь, слепой! – крикнул Витряков, бросаясь наперерез незнакомке. Двумя прыжками преодолел стоянку и нырнул в отъезжающую «Мазду» прежде, чем малолитражка набрала скорость.

Привет, сука, – пролаял Витряков. Женщина вскрикнула, сбросила ногу с педали газа и «Мазда», дернувшись, заглохла.

* * *

4 марта 1994года, пятница.

Утром 4-го марта Андрей набрал телефон Атасова. Трубку долгое время не снимали. Логично было предположить, что вечером Атасов засиделся допоздна, и теперь спал беспробудным сном зависимой от алкоголя совы. Бандура решил проявить твердость. Накануне Атасов обещался пробить номерные знаки загадочной подружки Протасова. «Аобещания полагаетсявыполнять», – твердил Андрей, трезвоня, как на пожар. Наконец на КПИ сняли трубку:

– Какого типа хрена? – спросил заспанный голос Атасова.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался Андрей.

– Какое оно доброе? – ворчал Атасов, – если тебе, типа не ймется?

– Ты на часы смотрел?

– А что в них, типа, интересного?

– Без четверти десять…

– И что с того?

– Пора вставать.

– Это кто, типа, сказал?

– Ну… – замялся Бандура.

– В какой дурацкой книге написано, что вставать полагается в девять? Или в одиннадцать? Почему не в обед?

– Я не знаю…

– Если не в курсе, так какого лешего свистишь?

Спорить было бессмысленно. В вопросах логических построений Атасов превосходил Бандуру на голову. Поэтому он перешел к существу вопроса.

– Ты узнал?

– Что, типа?

– Ну, по машине?

– По какой?

– Ну, про которую я просил?

– А о чем ты просил?

– Узнать, на кого красная «Мазда» зарегистрирована.

– И на кого же?

– Ты что, издеваешься?

– Я?

– Ты же обещал.

Повисла пауза, по ходу которой Бандура обиженно сопел, а Атасов собирал мозги.

– Скоро остатки пропьешь.

– Невежливо, типа, попрекать слабостями, – откликнулся Атасов под шелест бумаги. Видимо, он что-то искал. – Есть, – сказал он, наконец, – видишь как, Бандура. Выходит, я еще вчера навел справки, а потом, типа, забыл. Ну и дела…

– Не томи!

– Не подгоняй. Я же читаю. Тэк-с. Вот. Автомобиль «Мазда». Красного цвета. Двигатель 1.6, инжектор. Х-м. Слабенькая, конечно.

– Ну!

– Зарегистрирована на гражданочку Кларчук, типа. Людмилу Сергеевну. 7.01.93-го. Новье, типа…

– Кларчук?! – воскликнул Бандура, – Кларчук?!

– Что ж ты так орешь? – сказал Атасов. – Х-м. Судя по дате, прямо под Рождество регистрировала. Подарили ей, что ли?

– О чем ты, Саня?! Это же она!

– Кто она, типа?

– Та самая телка!

– Только не говори, что ты ее где-то, типа, трахал.

– Это она меня трахала! Даже не она, а ее дружки. Ты ту аварию в Гробарях помнишь. У меня еще «тройку» забрали. Помнишь или нет?

– Не ори, типа. В ушах звенит.

– Адресок есть?!

– Сейчас дам, – проворчал Атасов, еле слышно помянув экскременты и столовую ложку. – Тут вот, что, типа, странно, Бандура. Указанный в техпаспорте домашний адрес – липа чистой воды.

– Как это? – удивился Андрей.

– Если верить техпаспорту, гражданка Кларчук Л.С. проживает в Советском районе, улица Стеценко, 17, квартира 69.

– Это возле Интернациональной площади?

– Как сказать, Бандура, как сказать. Не совсем, типа, так. В том квартале четыре дома, 9-й, 11-й, 13-й, и 15-й. Семнадцатого не существует в природе. Семнадцатый, – это дачный кооператив. Я специально проверил.

– Ошибки быть не может?

– Может быть практически все, – заверил Атасов. – Кроме ошибки с семнадцатым домом. На бумаге есть, на улице нет. Вот так.

– Как так?

– Связи, Бандура, связи. – Атасов зевнул. – В милиции, например.

– Значит, адреса нет?

– Почему же? – усмехнулся Атасов, продолжая шелестеть бумагами. – Видимо, Бандура, вчера я был в ударе, раз продолжил поиски твоей подружки. В общегородской базе такой гражданочки, типа, нет. Я уже отчаялся ее разыскать, когда позвонил Правилову. И, ты знаешь, рано сдирать со старика подковы.

– Итак, Саня?

Улица Тургеневская, 29, дробь «б». Квартира 13. Везет же некоторым…[105]105
  Улица находится в центре города


[Закрыть]

Пока Бандура скрипел шариком, Атасов, как бы между прочим, добавил:

– Адресок Олег Петрович добывал специально для Виктора Ледового. Не сыграй Виктор Иванович в ящик, Бандура, плакала бы твоя Мила. Как я понял Правилова, она работает на самого Поришайло. Ты в курсе?

– Я сейчас буду!

– Эй, Бандура, нет! – начал Атасов, но Андрей уже бросил трубку. – Ни минуты покоя, – стонал Атасов, возвращаясь на вожделенный диван. – Звонок, что ли выключить?

* * *

Как и было обещано, вскоре Андрей уже трезвонил в дверь.

– Что тебе от меня еще надо? – Атасова преследовала мигрень. Андрей прошел на кухню с весьма загадочным видом.

– У меня к тебе дело. Помощь нужна.

– Ты, типа, хочешь, чтобы мы на пару выслеживали нашего друга Протасова? И эту, типа, подстилку Артема Павловича? Бандура? Ты читал рассказ Чейза «Их похоронят в одной могиле»?

– Не читал.

– Прочитай, типа.

– Саня, без шуток. Мне нужна машина.

– Машина? – удивился Атасов. – Машина? А при чем здесь я? Я, что, похож на пункт проката?

– У тебя «Альфа» под домом простаивает.

– Простаивает, – не стал возражать Атасов.

– А мне до зарезу надо.

– Не вижу, типа, связи.

– Слушай. Не будь жмотом. Машины от простоя ржавеют. Ты же, один черт, на ней не катаешься.

Атасов перевел полный сомнений взгляд с приятеля на чашку черного кофе в руке. Снова покосился на Андрея.

– А на кой тебе?

– Кристину из больницы забрать.

– Кристину? – Атасов вздохнул. – Тогда бери.

– Я полетел?

Атасов придержал его за локоть:

– Три, типа, условия, Бандура.

– Какие?

– Погуляешь, типа, с Гримо…

– Сделаю, – Бандура взял под козырек.

– Сейчас, типа.

– Уже иду.

Расслышавший свое имя бультерьер вылетел из гостиной, как торнадо.

– Купишь мне сигарет. Пачку «Лаки» или «Честера».

– Не вопрос. О-кей.

– Оплатишь телефон, Бандура. – Атасов протянул квитанцию.

– А много там?

– Достаточно, типа. Но меньше, чем стоит прокат иномарки.

– Хорошо, Саня. – Андрей уныло просмотрел счет, выписанный на имя Атасова Леонтия Прохоровича.

– И последнее, типа…

– Три уже было…

– И последнее, – с нажимом сказал Атасов. – Дай мне поспать.

* * *

пятница 4-е марта

Завладев автомобилем, Бандура немедленно занялся розысками загадочной подружки Протасова. Из условий Атасова он честно выполнил три: Погулял с Гримо, купил пачку легкого «Честерфилда», и оставил приятеля в покое. «75-ть процентов – решил Андрей, бросая неоплаченный счет в «бардачок» «Альфы». – Отключат, не отключат. Задолбал».

Бандура взглянул на часы. Стрелки показывали без малого одиннадцать. Утро пятницы выдалось лучезарным, даже прохожие казались веселее обычного. «Наших сограждан узнаешь, где угодно. По мрачным маскам, сползающим редко и по большим праздникам. Да и то не всегда». Бандура непроизвольно улыбнулся. «Ты, кстати, Кристину встретить не забудь». Впрочем, за ней требовалось заехать вечеру. Они собирались провести выходные дома. Андрея это радовало. Впрочем, не мешая утром заниматься поисками загадочной госпожи Кларчук.

– После обеда, – сказала по телефону Кристина. – Часикам, примерно к пяти.

«Так до „после обеда“ у меня вагон времени. Тем более, что машина под рукой», – успокоил себя Андрей, запуская двигатель «Альфы».

До Тургеневской, где согласно полученной от Атасова информации проживала госпожа Кларчук, на машине рукой подать. Андрей поднялся с Шулявки на Лукьяновку, миновал стадион «Старт», и в пять минут был у цели. Заметив мирно дремлющую во дворе красную «Мазду», он едва не выпустил руль. «Вот так удача! Значит, Правилов не ошибся».

Если бы кто спросил Андрея, на кой черт ему сдалась новоиспеченная приятельница Протасова, он бы не подобрал вразумительного ответа. Охвативший его азарт следопыта и желание вывести скрытного в последнее время Протасова на чистую воду не имели под собой никаких веских причин. Захотелось, и все тут.

«Чисто из спортивного интереса».

Около одиннадцати из парадного вышла госпожа Кларчук. Элегантный сиреневый пиджак и узкая, до колен, юбка сидели на ней, как на манекенщице. «Хороша телка!» – не выдержал Андрей. Мила села в «Мазду» и машина сразу отделилась от бровки.

– Как же. Прогревать мотор дядя будет. – Пробурчал Андрей, в котором на секунду проснулся Бандура-старший. – Заклинит двигатель, тогда наплачешься.

Поднажав, Андрей через минуту настиг «Мазду» и пристроился в хвост. Ехать пришлось недалеко. «Мазда» свернула на Дмитриевскую и остановилась возле шестиэтажного дома явно дореволюционной постройки.

– Это же банк «Бастион»! – Андрей запарковал «Альфу» в двадцати метрах от «Мазды».

Мила покинула машину, и исчезла за входной дверью банка. Провожая ее взглядом, Андрей принялся напевать песенку сыщика из «Бременских музыкантов»: «…как мышь, крадусь во мраке, кручусь я как юла, а нюх, как у соба-аки, а глаз, как у орла, о-е…». В замечательную аудио-сказку Ливанова, озвученную Олегом Анофриевым,[106]106
  Анофриев Олег Андреевич, р. 1930, замечательный советский актер и режиссер


[Закрыть] он влюбился в детстве, слушая пластинку бессчетное число раз, и вызубрив на зубок почти все песни и диалоги. Безо всякого принуждения. Вот интересно… А то, что зубрится по утвержденной РОНО школьной программе, не лезет в голову и испаряется впоследствии без труда. Пластинка с «Бременскими» не пережила восьмидесятых, ее нечаянно грохнул дед. Конверт же хранился в письменном столе среди школьных учебников и старых тетрадей.

«Да он, сто процентов, и сейчас там лежит».

Андрей как раз раздумывал о сыщике, появившемся во второй части, когда за две машины от «Альфа-Ромео» остановился здоровенный угольно черный «Форд Эксплорер», забитый головорезами по самую крышу. Бандура, ничего не упускавший из виду, «…а нюх, как у соба-аки…», сразу решил, что с новоприбывшими лучше не ссориться.

«Серьезные… В лесопосадке зароют и бровью не поведут».

Номера на «Форде» были крымскими. Головорезы о чем-то спорили. Заднее боковое окно было опущено, из салона валил сигаретный дым.

Бандура принялся исподтишка следить за компанией из джипа. Правда, видимость была хреновая. Прочие окна были тонированы под стать стеклу в маске электросварщика.

«Интересно? – подумал Бандура. – Они, вообще, куда рулем крутить, видят? Или чисто конкретно по приборам? Полный круиз-контроль?»

«У некоторых вся, бля, жизнь – сплошной круиз».

«А у других голимый контроль».

«Это точно, чувак… Ни единого, на фиг, возражения»

Ну, что же. Места под солнцем ограничены. В этом и состоит их главная привлекательность.

Не успел Бандура толком прикинуть количество этих мест, как в дверях «Неограниченного Кредита» появилась Мила Кларчук. Женщина сбежала по ступенькам к машине.

«Наконец-то, – вздохнул Андрей. – А-то сидишь тут, и не знаешь, чего от этих в джипе и ждать. Того и гляди, стрельбу устроят».

Он проворачивал ключ в замке зажигания, когда дверца «Эксплорера» хлопнула, как пистолет с глушителем. Один из крымчан почти бегом пересек тротуар и нырнул в «Мазду» прежде, чем та успела тронуться с места. Иномарка дернулась и заглохла.

«Ни хрена себе!» — вырвалось у Андрея. Часы показывали без четверти час.

* * *

– Когда мне надлежит вылететь? – без особого энтузиазма спросила Мила. Переться в занюханный Пионерск (грязь и пьянь на улицах, ни одной приличной гостиницы) она ни капельки не хотела. Тем более, что в городе ее держала операция, затеянная совместно с Украинским.

– На следующей неделе, г-м. – Артем Павлович поднялся из-за стола. Мила задержалась в двери.

– Чем, г-м, быстрее вы с Максипихиным возьметесь за дело, тем выше шансы на успех.

– Я поняла, Артем Павлович.

Леонид Иванович Максипихин был недавно избран на пост председателя горисполкома Пионерска. Его избирательная компания оплачивалась со счетов господина Поришайло. Настало время погашать долги.

– Насколько ему следует доверять? – уточнила госпожа Кларчук.

– Доверяй, г-м, да проверяй, – осклабился Поришайло, помнивший Максипихина слюнявым комсоргом факультета. В комсомоле же мушкетеров не держали.

– Понятно, Артем Павлович.

* * *

План Артема Павловича касательно дальнейшей судьбы комбината был прост и рационален, как конструкция велосипеда. Впрочем, простота вовсе не мешает велосипеду служить безотказно в таких местах, где буксуют гораздо более сложные механизмы.

Первым делом товарищ Поришайло намеревался устранить, то есть уволить, разогнать, а еще лучше, посадить старое руководство завода. Это уже воплощалось в жизнь, благо, преследовать и сажать было за что. Нарушения были вопиющими, стоило только открыть глаза, и, внимательно прочитать договора. Расчистив таким образом начальственные кабинеты, Артем Павлович собирался заполнить их звенящую пустоту своими людьми. Разорвать старые кабальные контракты, которые довели комбинат буквально до ручки, а потом заключить новые, еще похлеще старых. Опутать завод разветвленной сетью своих посредников и планомерно довести до такого состояния, чтобы все предыдущие глухие тупики показались ярко освещенными магистралями, объявить комбинат банкротом, и выкупить по цене какой-нибудь задрипанной квартиры на окраине заводского района. «Ничего личного, – усмехнулась госпожа Кларчук. – Не так уж много усилий для того, чтобы целая куча разного металлолома, заводских труб, цехов, печей и раздевалок вместе с выжившими сталеварами, ИТРами, бухгалтерами и плановиками упала прямо в подставленные вами ладошки, как спелое яблочко в плетеную корзинку. Ну, разве это не красиво?»

«Это элегантно, черт побери».

Надо сказать, что совсем отчаявшиеся к весне 94-го заводчане встретили кризисных управляющих Артема Павловича с энтузиазмом южноамериканских индейцев, принявших за богов конкистадоров Писарро.[107]107
  Франсиско Писарро Гонсалес (1475–1541), удачливый испанский авантюрист, конкистадор, завоевавший империю инков, пленивший и убивший последнего императора инков Атуальпу. Местное население встречало конкистадоров, как богов. Еще бы, ведь согласно религиозным представлениям индейцев, добрый бог Виракоча, убитый злодеями, должен был рано или поздно вернуться. Виракоча был белым и бородатым, как европеец, что, кстати, само по себе очень интересно


[Закрыть] Прозрение наступило скоро, но поздно. Артем Павлович не собирался шутки шутить.

– Люди нам поверили, Мила. Энтузиазм в среде трудового, г-м, коллектива такой, что затягивать, понимаете, грех.

– Понято, Артем Павлович.

– Вот и хорошо, что понятно. Тогда, г-м, ступайте.

* * *

Выйдя на улицу, Мила простучала каблучками по мраморной балюстраде и уселась в машину. На черный джип с крымскими номерами она не обратила внимания. А зря…

Дверца «Эксплорера» распахнулась, и угрожающего вида крепыш тенью метнулся к «Мазде». Секунда, и он был в салоне. Мила от неожиданности бросила руль и отпустила педаль акселератора. «Мазда» заглохла.

– Рад тебя видеть, дешевка! – пролаял Витряков. Мила вытаращила глаза, не в силах произнести ни слова. Случись на капот упасть роялю, она бы и то удивилась меньше.

– Что, сука, не рада?!

Мила почувствовала себя угодившей в вязкое варенье осой. Мышцы парализовал страх.

«В банке вооруженная охрана! – мелькнуло у нее. – Дура! Кричи же! Кричи! В центре милиция на каждом шагу! Он не посмеет стрелять!»

Но, ее оглушила внезапность. Как солдата, застигнутого неприятельскими танками в глубоком тылу за стиркой гимнастерки, и думающего только о том, что теперь на галифе мыла не хватит.

– Усралась, сука? – глумливо улыбаясь, осведомился Леня.

Миле сделалось так жутко, что уютный салон и, звуки улицы за его пределами, как бы утратили признаки реальности. Возможно, она была на грани срыва, или должна была потерять сознание.

«Не посмеет…» – звучало где-то далеко, на задворках.

– Даже не сомневайся, пипетка! – рыкнул Витряков, от слов переходя к делу. Выбросив вперед левую, он толкнул ее лицом в руль. Мила не успела подставить руки, и даже не отвернулась, врезавшись носом в перекладину. Из глаз посыпались искры. Во рту появился медный привкус крови.

«Переносицу мне сломал, – с каким-то странным отчуждением подумала Мила. – Вот так вот, запросто…»

– Ну как? – спросил Витряков, и с невероятной быстротой повторил экзекуцию. Мила исхитрилась отклониться на пару градусов, пожертвовав правой скулой. Из носа побежала кровь, сначала капельками, а потом тонким ручейком. Зато боль, в определенной степени, сыграла роль транквилизатора, и Мила вышла из «комы».

«Это не сон. Это настоящий, живой Витряков! Огнемет!»

– Что, пипетка? – Витряков перехватил жертву за шею. Теперь со стороны могло показаться, что парочка мирно беседует, причем мужчина обнимает даму за плечи.

– Что, проблядь, фейс покорежился? – тон Витрякова стал приторным, как сахарная вата. – А ты наплюй на фейс. Он тебе больше не понадобится. Скоро ты у меня юшкой и ссаться, и сраться, б-дь на х… будешь.

– Леня, – промямлила Мила Сергеевна. – Ленечка. Не надо.

Она собиралась отчаянно бороться за жизнь, но толком не знала, с чего начать.

– Не кипишуй, – забавлялся Витряков, стискивая ее холку как клещами. Сейчас твой друг Филя подойдет. Соскучилась, небось, по Филе?

– Не надо, – сказала Мила, понимая, что бестолку это.

– Значит, не соскучилась? Вот Филя расстроится. Он к тебе со всей, б-дь на х… душой. – Витряков свел пальцы, отчего затылок Милы пронзила острая, как игла боль. Ощущение было такое, что еще немного, и оторвется голова.

– Тсс, – предупредил бандит. – Не ори. Хуже будет. Ты у меня такой смертью умрешь…

– Леня!

– Мало того, короста, что ты моего брата угробила, – Витряков немного ослабил хватку, – так ты меня еще и на камни развела! Опрокинула, сучара! – Леня, казалось, не верил своим словам. – А я не привык, шалашовка самоходная, чтобы меня опрокидывали… – Витряков был близок к тому, чтобы убить ее на месте. Мимо «Мазды» проплыла беззаботная парочка. Парень обнимал девушку за талию, и что-то щебетал в ухо. Девушка так и покатывалась со смеху.

– Я все отдам! – пролепетала Мила Сергеевна, чтобы выкроить хотя бы минуту. – Камни отдам. Деньги. Только не убивай!

– Конечно, отдашь. На хрена тебе столько монет в могиле…

– Только не убивай меня! – взмолилась Мила Сергеевна через слезы.

Витряков почти разжал пальцы.

– Где камни? – спросил он, подумав, что ради такой кучи дензнаков позволит ей пожить. Еще какое-то время.

Мила лихорадочно соображала, чтобы такого правдоподобного соврать, когда задняя дверца распахнулась. Машина покачнулась. Кто-то не вскочил, а скорее влетел на сидение.

* * *

– Ни хрена себе! – воскликнул Бандура, наблюдая за жестокой расправой. – Чем это она его так раззадорила?…

Сцена за затемненными стеклами «Мазды» осталась за кадром для редких прохожих. Лишь Андрей не спускал с иномарки глаз. И был под впечатлением.

«М-да. Серьезные мэны. Я так сразу и понял».

Как это случалось не раз, прагматичная и осторожная часть его сознания пришла в противоречие с героической.

«Ну что, так и будем тут сидеть, любуясь, как отморозок девушке физиономию рихтует?»

«Предложения есть, болван?»

«Иди, загони козла под лавку»

«А не слабо? Эти, из джипа, в стороне стоять не будут».

«Поживем, увидим».

Андрей вытащил из бардачка «Браунинг», снял с предохранителя и передернул затвор. Выбрался наружу, метнув пытливый взгляд в сторону джипа. На него никто не смотрел. Бандитов, в свою очередь, тоже заворожила расправа. Отбросив осторожность, Андрей рванул к «Мазде».

«Ой, дурак!» – кричал кто-то в голове. Очутившись на заднем сидении, Андрей ткнул стволом в квадратный затылок Витрякова:

– Сидеть не рыпаться, говнюк!

– Что?! – задохнулся Витряков. Расстановка сил кардинально изменилась. Его паровоз ушел.

– Заглохни, гнида! – рявкнул Бандура. – Дамочка, заводите мотор!

Мила не пошевелилась, безмолвная, как манекен для краш-теста.[108]108
  Краш-тест (англ. crash test) – испытание дорожных автомобилей на безопасность. Представляет собой умышленное воспроизведение дорожно-транспортного происшествия с целью выяснения уровня повреждений, которые могут получить его участники


[Закрыть]

– Ты, падло, знаешь, на кого наехал?! – наконец, очухался Витряков, стервенея от собственного бессилия.

– Ага, – сказал Бандура, – на вонючего узколобого мудака. Так что заткни плевалку. Завалю.

В продолжение этого короткого и выразительного диалога головорезы Витрякова окружили «Мазду», как стая гиен взобравшегося на скалу бабуина.

– Заводи шарманку, коза!

– Парень. Тебе шибздец, – обещал Витряков.

– У твоих пацанов моющий пылесос имеется? – спросил Андрей, наклоняясь к Витрякову.

– Пылесос? – не понял Витряков. – Пылесос?!

– Ну да. Пылесос, тварь. Твои, падло, мозги из салона отсасывать. Тон был таким, что Витряков перестал дышать, ожидая выстрела.

– Вели своим козлам отвалить от машины! Ну, козел, живо! – рука с пистолетом слегка вибрировала. Колебания передавались стволу, тыкавшемуся в затылок, словно щенок в поисках вожделенного соска.

– Ну!!! Считаю, падло, до трех, два уже было!..

– Филя! – не своим голосом приказал Витряков. – Осадите коней, пацаны. Слышите?! Назад.

– И ключи от джипа сюда, сука!

– Филя, дай ключи.

Шрам беспрекословно подчинился.

– А теперь, поехали, детка, – распорядился Андрей, почувствовав себя хозяином положения. Связку ключей он спрятал в карман.