Текст книги "Призрак кургана"

Мосты, мосты, вода, огромные дома, гигантский королевский дворец – Арон только успевал вертеть головой. По тесному, мощенному старинным булыжником переулку спустились к гавани, где, как и в городе, было полно народу.

– Вот он!

Арон поискал глазами – у пирса стояло несколько судов, больших и маленьких. Но Свен показывал на длинный белый пароход с огромной трубой, а на трубе на ярко-голубом фоне красовались выстроенные треугольником три желтые короны. Из трубы вился белый дымок. Вдоль палубы на релингах были вывешены разноцветные вымпелы, а над кормой развевался шведский флаг.

S/S «Кастельхольм»[10]10
  S/S, Steam Ship (англ.) – пароход. Современные корабли обозначаются аббревиатурой M/S – Motor Ship.


[Закрыть].

– Это наш мост, – сказал Свен. – Мост к Новой стране.

Свен сиял – куда девались его злость и плохое настроение? Он вытащил из деревянной табакерки щепотку снюса и сунул в рот.

Они поплывут не одни – на палубе стояли как минимум два десятка пассажиров с чемоданами, рюкзаками, инструментами. Все держались бодро, спины прямые, головы высоко подняты – их ожидала новая, настоящая жизнь.

– Пора, – сказал Свен. – Пора в Новую страну.

У Арона по спине побежал холодок. Может, из-за дувшего с моря знобкого ветерка, а может, испугался. Его ждала неизвестность.

И что там будет, в этой Новой стране?

Он покорно поднялся за Свеном и повернулся к Швеции спиной.

ГЕРЛОФ

В понедельник вечером солнце медленно провалилось в тучи. На горизонте стояла сплошная дымная багровая стена, будто на континенте бушевал лесной пожар. Впрочем, Герлоф, старый моряк, знал, что никакой пожар на континенте не бушует. Такой закат – к дождю, к непогоде. Главное – не свистеть, свист привлекает штормы и грозы. Хотя то там, то тут уже безмолвно вспыхивали зарницы, словно демоны грозы договаривались между собой, где начать представление.

Нет, свистеть он не будет. И без свиста шума хватает: в доме дети. Дочери после праздника уехали, а детей оставили. В начале июля приедет Юлия с мужем, у них начинается отпуск, а до этого Герлофу придется играть роль няньки. В такие моменты ему особенно не хватало жены, Эллы, – она управлялась с детьми куда лучше его.

Три мальчика. Старшему, Винсенту, уже девятнадцать, почти взрослый, он, в общем-то, помогал приглядывать за другими – шестнадцать и одиннадцать. Но все равно, у них был такой запас энергии, что Герлоф даже и припомнить не мог, был ли он сам таким же неугомонным. Представить трудно.

Пришли еще какие-то друзья, они затеяли войну, носились вокруг дома с водяными пистолетами, потом сели играть в какие-то телевизионные игры – «Нинтендо», «Супер Марио»… кто их знает, как они там называются.

Или вообще смотрят телевизор. Герлоф к телевизору почти не подходил. Он помнил, как в шестидесятые годы установил первую антенну. Знакомый по евангелической церкви критически осмотрел работу и мрачно изрек: «Ты посадил дьявола на крышу!»

Герлоф молча страдал, но в голове созрел план побега.

– Я нынче переночую в рыбарне, – сообщил он за ужином.

Так раньше и поступали рыбаки, устав от домашних свар. Пойду ночевать в рыбарню, надо снасти проверить или что-то там еще.

– А почему, дедушка?

– Там… темнее. И потише.

Не мог же он соврать, хотя насчет «темнее» было полуправдой. Если не зажигать свет, в доме так же темно, как и в рыбарне.

Винсент кивнул. Уже достаточно взрослый, чтобы понять.

Так что после ужина Герлоф взял пижаму, бутылку с водой и пошел к берегу. Ноги вели себя прилично, кресло-каталку можно оставить дома. К тому же его проводил внук. Опираясь одной рукой на трость, другой – на внука, Герлоф спустился к хижине.

Потянул носом – пахло жареным мясом и дымом. Где-то пируют… Грили расставлены вдоль всего пляжа, хотя наиболее требовательные мясоеды привезли свои.

В траве у дороги лежала пустая банка из-под пива.

Герлоф отодвинул ее палкой:

– Стокгольмцы… свиньи.

– Откуда ты знаешь, дед? Может, кто-то из Смоланда…

Герлоф с трудом нагнулся и поднял банку:

– Можешь бросить в ящик для мусора, Винсент?

– Конечно…

В мусорщики я еще гожусь, подумал Герлоф и усмехнулся.

Проходя мимо старой шлюпки, он обратил внимание, что кто-то с ней возился. Во всяком случае, гниль с бортов была счищена, кое-где рубанком. Должно быть, Йон. Или сын его, Андерс. Ничего удивительного – Йон привык держать слово.

Винсент отпер рыбарню. Лампа под потолком давно перегорела, внутри стоял сумрак, но Герлоф сразу увидел: обе раскладушки застелены. Или он сам их застелил? Он не помнил. Может быть.

– Здесь тебе будет спокойней, дед, – улыбнулся Винсент, снял с керосиновой лампы стеклянный абажур, поджег фитиль, подкрутил регулятор и поставил красивый стеклянный сосуд на место, тщательно закрепив его в кольце пружинистых лапок.

– Будем надеяться.

Винсент ушел. Герлоф не стал запирать дверь. Осмотрелся. Всё, как всегда, – раскладушки, сети, маленький столик. Сколько раз они с Йоном ночевали здесь, чтобы встать на рассвете и проверить сети… Сейчас он не собирался вставать так рано. До семи можно поспать, а то и подольше. Надо выспаться.

Он вышел на берег и постоял, наслаждаясь свежим морским воздухом. Вдохнул – выдохнул. Еще раз. Вечером воздух еще лучше. Тишина, какая бывает только в такие ласковые летние вечера.

И он сам посреди этой тишины.

Прислушался. С юга доносился какой-то звук. Еле-еле слышный, если бы не слуховой аппарат, он бы ни за что не услышал. Герлоф даже не сразу понял, что это. Потом сообразил: работающий на холостом ходу дизельный мотор. Судя по низкому регистру, довольно большой.

Корабль? Может быть… Где-то за мысом, потому что на воде пусто. Ни кораблей, ни лодок. Ничего.

Он зашел в рыбарню, запер за собой дверь и включил старенький радиоприемник.

Ночью на Эланде и Готланде пасмурно и безветренно, на рассвете кое-где могут пройти дожди.

Грозы, судя по всему, остались на континенте. А в четверг опять солнце.

Он разделся, облачился в пижаму и вынул из ушей аппарат. Еще две маленькие штучки, за которыми надо следить, – не дай бог, потеряешь. Было бы жаль, потому что аппарат начинал ему нравиться.

Последний раз посмотрел на медленно темнеющий залив. На горизонте под сплошным сизым покровом пробилась полоска багряно-алого света.

Темная, как кровь, подумал он. Нельзя сказать, что из-за этого мрачного сравнения его охватили недобрые предчувствия. Он видел такой закат сотни раз. Последний привет. Солнце закатилось, но его призрак тлел над горизонтом, как медленно обрастающие пеплом угли догоревшего костра.

Герлоф поставил на табуретку рядом с раскладушкой две ма ленькие чайные свечи в стеклянных подсвечниках, чтобы ночью не искать.

Медленно, покряхтывая, вытащил улитки слухового аппарата, выключил батарейки, улегся на раскладушку и закрыл глаза. Хорошо. Как будто он зачалил свою лайбу в каком-то диком заливе и пошел в каюту. Такая же узенькая койка, такая же близость к Создателю, такой же мир и покой в душе. Если ночью подует ветер, он обязательно проснется – профессиональная привычка, которая в обычной жизни совершенно не нужна.

За окном становилось все темнее. Теперь, без слухового аппарата, никаких звуков он не слышал.

Заснул Герлоф мгновенно и сразу увидел сон: будто бы он в яркий солнечный полдень сталкивает в воду новенькую, пахнущую смолой и краской шлюпку в залив.

И тут он проснулся. Но разбудил его не ветер. Его разбудил настойчивый стук в дверь рыбарни.

ЮНАС

Он парил в закате, а под ним шевелилась бездна.

Юнас лежал на спине в резиновой лодке, как будто на надувном матрасе. Впрочем, почему «как будто» – это и был матрас. Он лежал, положив ноги на овальную трубку борта, и смотрел на медленно темнеющее небо. Над горизонтом уже можно различить разгорающиеся звезды.

Здесь он свободен. Один в море, как потерпевший кораблекрушение моряк.

Хитроумный план сработал. В начале седьмого Юнас сел в машину с Матсом и двоюродными братьями. У взрослых не возникло ни малейших сомнений, что все четверо едут в Кальмар в кино. Как бы не так: Юнас доехал с ними только до кемпинга в Стенвике, чуть ли не в пределах видимости с виллы Клосс. Там ему пришлось вылезти, и Матс вручил ему деньги за билет в кино:

– Развлекайся, братишка!

Двоюродные братья покивали, поулыбались, Матс подмигнул, и машина укатила.

Юнас смотрел вслед, пока они не скрылись из виду, и даже немного дольше. Покачал головой и побрел к мосткам. Там толклись любители вечернего купания. Он сел на камень. Его внимание привлекла девочка примерно его возраста, высокая, с длинными, почти белыми волосами. Она сидела на подстилке с двумя подругами. Девочки болтали о чем-то, смеялись… И она ни разу не посмотрела в его сторону. Ни разу. Словно бы он человек-невидимка.

Ну и ладно. Юнас встал и побрел назад. На пляже у виллы Клосс было пусто, ни души. Хорошее место, осталось только найти, чем бы заняться, чтобы время не тянулось так мучительно долго.

Искупался. Долго плавал, а потом лежал под вечерним солнцем, пока не обсох. Поискал, не найдется ли чего на пляже. Нашел пару пустых картонных пакетов из-под молока необычного вида. Поднял один – немецкое.

Еще раз искупался. Солнце висело уже совсем низко над горизонтом, и вода, как ему показалось, стала прохладнее.

Обсох, надел шорты, вытащил из сарая резиновую лодку Каспера и надел спасжилет. Можно погрести немного, а когда зайдет солнце, пробраться незаметно в свой флигель и лечь спать. Утром скажет: фильм замечательный.

Хороший план.

Он постоял на камне, удерживая лодку. Вода в проливе была глянцевой и спокойной. Ни ветерка. Никакой опасности. Хотя он знал – дно круто обрывается в нескольких метрах от берега, так что можно утонуть в двух шагах от спасительной суши.

Солнце зашло, и вода стала непрозрачной. Исчезло солнце, исчезло дно. Жутковато, но интересно.

Он столкнул лодку и начал грести вдоль берега. Весла маленькие и неудобные, но все же он добрался до места, где рыбаки ставили сети, и поплыл вдоль шестов. Где-то под ним колыхались водоросли, проплывали рыбы, громоздились камни – он, конечно, не видел все это, но чувствовал. Зов глубины.

Так он добрался до середины сетей, зачалил лодку за толстый деревянный кол и лег на дно. Загадочная черная бездна под ним, но вода по-прежнему напоминала зеркало. В ней отражалась лодка, сам Юнас, когда он перегнулся через борт, но что делается в пяти сантиметрах под поверхностью – различить невозможно.

Юнас улегся поудобнее на дно и наблюдал, как с каждой минутой темнеет небо. В просветах между облаками мерцали белые гвоздики звезд.

А они сейчас сидят в кино в Кальмаре, подумал он.

Они смотрят фильм, Матс и двоюродные. А он, Юнас, смотрит на звезды над островом. Странно, но зависти он не почувствовал, зависть уступила место покою и необычному чувству парения между морем и небом, почти невесомости. Сюда даже комары не долетали, и ничто не мешало ему наслаждаться новыми и необычными ощущениями.

Он закрыл глаза. Все спокойно, все темно.

Какой-то странный звук. Он поднял голову. Глухое постукивание, он не только слышал его, но и чувствовал через толстое резиновое дно лодки. То громче, то тише.

Катер, довольно большой, судя по звуку. Или баржа. Где-то в темноте завели дизельный мотор. Шум то нарастал, то становился тише.

Юнас протер глаза – оказывается, он задремал. Часов у него не было. Луна и звезды исчезли, ночное небо затянуто облаками.

Темень, хоть глаз выколи. Он посмотрел на юг, но и там было темно. Если это катер, то почему не горят бортовые и топовые огни?

Остров был еще темнее, чем море. Языки суши, окаймляющие залив, казались совершенно черными, если не считать россыпи огоньков в прибрежных дачах.

Внезапно донесся смех – вечеринка у взрослых, должно быть, в самом разгаре. Отец, тетя Вероника, дядя Кент и все остальные… сидят на веранде, пьют вино и едят барбекю, с которым возились весь день.

Может, стоит переночевать в лодке? Они допьют вино, доедят мясо, вернется машина из Кальмара… а где Юнас? Где Юнас? Кто-нибудь видел Юнаса? И он ни с того ни с сего станет для них самой важной персоной. Куда запропастился Юнас?

Ладно, пока можно еще немного погрести. К дальнему концу сети, так далеко он никогда еще не забирался.

Он старался грести равномерно и не сильно, чтобы не устать. Ему показалось, что дно лодки стало холодней. Посмотрел на воду – теперь все черно. Если вдруг в лодке появится течь, вряд ли он доплывет до берега, даже в спасательном жилете.

У него закружилась голова.

Наконец он догреб до последнего кола, удерживающего сеть. Из воды торчал только невысокий толстый пенек – глубина здесь порядочная. Толстые канаты и стальные цепи-растяжки удерживали кол в стоячем положении.

Юнас отложил весла. Лодка продолжала скользить. Он ухватился обеими руками за шершавый кол. Ну что ж, раз эту орясину кто-то здесь поставил, значит, в мире есть и другие люди, кроме него. Он не один во Вселенной. Ловцы угря поставили придонную сеть еще в начале лета.

Он всмотрелся в черную воду. Нет, сети не видно. А может, там уже сидят пойманные угри? В семье Клоссов копченый угорь появлялся на столе довольно часто, но Юнасу он не особенно нравился – слишком жирный.

Опять послышалось равномерное тарахтение дизеля. Все-таки лайба? Но по строгим правилам навигации должны быть зажжены опознавательные огни: правый – зеленый, левый – красный, один или несколько, в зависимости от груза, белых топовых. Но никаких огней, сколько он ни крутил головой, видно не было.

И опять тишина.

Юнас отпустил кол, и лодку тут же подхватило неведомое течение. Кол стал медленно отплывать в сторону. Пока, столбик. До встречи.

Он взялся было за весла, но раздумал. Зачем грести, если лодка плывет и так? Еще несколько секунд, потом надо возвращаться. Насколько он мог сориентироваться, лодка дрейфовала от берега. Ничего страшного, спасательный жилет на нем. Несколько секунд – и домой.

Вгляделся в темноту. От воды начал космами подниматься ночной туман, и если раньше ему казалось, что он что-то все же может различить в темноте, то теперь он просто ничего не видел, кроме белесой мути.

Внезапно ему показалось, что где-то у южного мыса скользит что-то большое и темное. Серая тень на воде, длинная и узкая, похожая на доисторическое чудовище. Лох-Несс. Морской змей или гигантский осьминог, поджидающий свою жертву в заливе…

Скользит или не скользит? Он зажмурился на секунду и снова открыл глаза. Чудище исчезло.

Он взялся за весла. Вдруг очень захотелось домой, но в ночном тумане он не был уверен, куда грести и как далеко он от берега. Где-то далеко мерцали слабые огоньки, но он вовсе не был уверен, что это окна прибрежных домов.

В борт плеснула волна. Еще одна. Странно – ни ветерка. Он прислушался и различил ровный шипящий звук, похожий на шум кильватерной струи за кормой.

Небо было по-прежнему черным, и в этой темноте он увидел дымный силуэт скользящего прямо на него корабля. И в этот момент огромная луна прорвалась сквозь тучи и осветила весь залив волшебным восковым сиянием. Вода и впрямь стала похожа на серебристую чешую морского змея.

Юнас лихорадочно схватился за весла, но было поздно. Корабль навис над ним, как гигантское стальное чудовище.

На носу была ясно различима надпись. Белым по черному. «ЭЛИЯ».

Запах солярки, глухо постукивающий в чреве дизельный мотор.

Никакого столкновения не произошло – его надувная лодчонка была слишком мала. Струей рассекаемой воды лодку прижало к скуле корабля, и он потащил ее за собой.

У Юнаса похолодело в животе. Ему стало очень страшно. Лодка быстро набирала воду. Холодные струи переливались через надувной борт, похоже, что и дно повреждено, вода уже по колено.

Теперь он по-настоящему испугался. С трудом удерживаясь на ногах, встал на колеблющемся резиновом дне и попытался зацепиться за что-нибудь на корабле. На счастье, в руки ему попался причальный канат. Он свисал с корабля, как лиана. Его почему-то забыли выбрать.

Юнас вцепился в канат. Лодка тут же ушла из-под ног, закрутилась в воде, как желтый спасательный круг, и нырнула под корабль. Вот и конец надувной игрушке Каспера. Может, еще удастся спасти? Но если он отпустит канат, его тут же затянет под киль, точно так же, как лодку.

Он висел на канате.

Но недолго. Надо что-то делать. Он подергал ногами, как кукла в театре марионеток, и нащупал какой-то выступ на корпусе, на уровне груди. Уперся в этот выступ, из последних сил подтянулся и ухватился за стальную трубку релинга.

Прислушался.

На корабле ни звука, только негромкое уханье двигателя и плеск волны о борта.

Юнас передохнул, еще раз подтянулся и перевалился через релинг.

Он стоял босыми ногами на стальной палубе. Замерз, но, во всяком случае, не утонул.

Выдохнул и осмотрелся. Где он?

Баржа. Не такая большая, как ему показалось из воды. Сетей не видно, но сомнений нет – рыбаки. Запах рыбы и солярки такой, что ошибиться невозможно.

Две рубки, похожих на домики, поменьше на носу, побольше – на корме. Между ними – большой люк грузового трюма. Туда, наверное, сваливают улов. Люк на замке. В кормовой рубке слабо светился круглый иллюминатор. Вот и все. Больше никакого света.

Юнас удивленно заморгал. Откуда он взялся, этот корабль? Он и раньше видел рыбацкие лайбы в проливе, но они никогда не подходили так близко к берегу.

Он постоял у закрытого люка. И что делать дальше? Идти к носу? Или к корме? Или остаться стоять?

Обошел приподнятый край грузового люка и двинулся к корме. Там действительно светился какой-то огонек, не так страшно.

Он мелкими шагами обогнул люк и увидел что-то круглое и темное. Поначалу показалось – футбольный мяч.

Но сразу понял – никакой не мяч. Голова. И шея, и сгорбленные плечи.

На палубе лежал человек.

Юнас замер.

Мужчина в темном комбинезоне. Рядом с большим грузовым люком был еще один люк, четырехугольный, для экипажа. Ноги мужчины так и остались в этом люке, словно он из последних сил хотел выбраться на палубу, но не смог.

А теперь он не шевелился. И кажется, не дышал. Лежал неподвижно.

И Юнас не шевелился. Он хотел потрогать его ногой, но как раз в эту секунду услышал жалобные стоны. В трюме кто-то стонал.

Там были люди, но голоса звучали как-то странно. Мучительные, полузадушенные стоны. Юнас никогда не слышал, чтобы кто-то так стонал.

Он замер.

Все стихло.

Нет, не все – за спиной он услышал чье-то хриплое дыхание.

Резко обернулся – на него шел, спотыкаясь, высокий худой парень в джинсах и белой футболке. Голова свесилась набок, глаза пусто поблескивают в темноте. Он шел, как лунатик, чуть не споткнулся о край грузового люка, но удержался.

Живой мертвец. Зомби.

И тут он заметил Юнаса. Вытянул руки, прохрипел что-то на незнакомом языке и двинулся к нему.

Юнас попятился, повернулся, обогнул мертвеца и побежал вдоль релинга. Вода за бортом казалась маслянистой и черной, как чернила. Толкнул по пути узкую стальную дверь в капитанскую рубку – закрыта. И никакой рукоятки. Он попытался просунуть палец и подцепить небрежно приваренный к раме стальной лист – ничего не вышло.

Пойман.

Сипение слышалось все ближе.

Юнас почувствовал, как по ноге потекла теплая жидкость – он обмочился. Одновременно почувствовал, как стальную дверь кто-то сильно толкнул. Изнутри.

Дверь скрипнула и отворилась – так решительно, что Юнас отскочил от двери, присел, прижался к обшивке рубки и сжался в комочек. Еще один зомби?

Будь что будет.

Из рубки показался кожаный сапог, потом нога в джинсах и поднятые руки.

Руки эти сжимали топор.

Тоже молодой, худощавый парень, наголо бритый. Он, похоже, не заметил Юнаса – того прикрыла открывшаяся дверь.

Парень взмахнул топором.

Лезвие на длинном топорище сверкнуло в лунном свете и вонзилось в грудь зомби. Тот упал совсем рядом с Юнасом, но тут же попытался встать. Еще удар топором. Третий, четвертый.

Наконец тело в залитой кровью белой рубашке застыло неподвижно.

И тут убийца заметил Юнаса.

Взгляды их встретились, и Юнас сразу понял, что он уже видел этого человека, эти беспокойно мигающие глаза, напряженную физиономию.

Точно, он видел этого человека.

Но в глазах парня не было узнавания. В них вообще ничего не было, кроме страха.

– Ты еще кто такой? – Он схватил Юнаса за плечо.

Юнас открыл рот, но не смог выдавить ни слова.

– Кто ты такой? – повторил парень. – А где этот… шведский американец? Арон?

Юнас молчал.

– Где старик? – Он поднял топор.

Юнас вырвался и бросился к релингу. Сорвал висевший на стальной трубе спасательный круг и швырнул его в воду.

– Подожди! – отчаянно крикнул парень.

Но Юнас уже перенес ногу через стальную трубку.

Последнее, что он успел заметить, – за смотровым стеклом в рубке стоял еще один человек. Старик. Седые волосы. Очень бледное, как ему показалось, лицо.

Он зажмурился и прыгнул.

Вода показалась очень холодной и сразу потянула его в глубину, окружив кипением воздушных пузырьков. Он отчаянно заработал руками, вынырнул на поверхность и снова увидел корабль. Но на этот раз он удалялся. По-прежнему глухо постукивал дизельный мотор.

Юнас с удивлением обнаружил, что держится на воде без всяких усилий, – спасательный жилет никуда не делся. А в нескольких метрах на черной поверхности воды покачивался спасательный круг. Всего несколько гребков.

Теперь он мог держаться сколько угодно. Только бы не замерзнуть.

Он огляделся и заметил вдалеке у горизонта неподвижные огоньки. Они мерцали, как звезды, но он понял – это не звезды. Это Эланд.

Очень далеко, но это земля. Ему ничего не оставалось – только плыть в этом направлении.

Он начал отталкиваться ногами – ровно десять раз, по счету. Немного отдохнул – и еще десять. Еще десять.

Берег понемногу приближался. Теперь он уже мог различить, что это не просто огоньки, а окна в домах и редкие фонари.

Наконец он опустил ноги и почувствовал под ногами дно. Довольно острые камни. Но они показались ему мягкими, как подушка.

Берег.

За спиной что-то плеснуло. Он в ужасе обернулся. Никого. Только черная вода, никаких огней.

А может, мертвецы прыгнули вслед за ним в воду и теперь медленно подбираются к берегу?

Он выбрел на берег, вылез из спасательного круга, отжал кое-как майку и шорты и без сил упал на траву.

Юнас очень устал, но страх, что за ним гонятся мертвецы, заставил его тут же вскочить на ноги.

Где спрятаться?

И где он находится? Остров большой, может, он выплыл километрах в ста от дома?

Берег был не очень крутой, значит, он где-то севернее залива – дальше к югу идут сплошные обрывы. На откосе рядами стояли рыбацкие хижины и сараи, но только в одной в торцевом окне теплился слабый свет.

Юнас пустился бежать, несколько раз споткнулся в темноте, но в конце концов оказался у двери.

Дернул за ручку, но дверь не открылась.

Он стал колотить кулаками в дверь и звать на помощь.

И дверь открылась.

Перед ним был не зомби, не псих с топором, а заспанный старик. Старик молча пропустил Юнаса в дом, в тепло и свет.

Юнас остановился. Вода с его одежды капала на мягкий лоскутный коврик.

Силы оставили его, и он опустился на пол.

Старик молча смотрел на него. Дверь осталась открытой, и в проеме вибрировал зловещий, засасывающий мрак.

– Закройте дверь… – прошептал Юнас. – Заприте! Они гонятся за мной…

– Кто? Кто за тобой гонится?

– Мертвецы…

ГЕРЛОФ

Герлоф проснулся от странных толчков, решил даже, что ему приснилось, будто он лежит в подвесной койке на своей лайбе. Открыл глаза и вспомнил, что вечером решил спать в рыбарне: тихо, спокойно и никто не мешает. Вот тебе и не мешает – аж стены дрожат от ударов.

Землетрясение, что ли?.. Он с трудом поднялся с раскладушки. И, только сунув в ухо слуховой аппарат, сообразил, что никакое это не землетрясение. Кто-то колотит в дверь. И кричит тонким голосом.

– Иду, иду, – проворчал Герлоф, натянул брюки и шерстяной свитер и пошел к двери. Не показываться же незнакомцу в трусах.

Из ночной тьмы в рыбарню влетел незнакомый мальчонка в спасательном жилете и насквозь промокшей одежде. Споткнулся на пороге и упал на лоскутный коврик.

– Ой, – растерялся Герлоф. Ничего другого в голову не пришло.

Мальчик поднялся на колени и с ужасом посмотрел на открытую дверь:

– Заприте скорее… они за мной гонятся.

– Кто – они?

– Мертвецы с корабля.

Герлоф, не возражая, закрыл дверь и повернул ключ в замке.

– Кто-кто? Кто за тобой гонится? О чем ты?

Мальчик на четвереньках отполз подальше от двери и вцепился в ножку раскладушки, не сводя глаз с двери. На Герлофа даже не взглянул – взгляд его был парализован ужасом. Герлофу показалось, что он даже не дышит. Прислушивается. Герлоф тоже прислушался. Тихий шорох полусонного прибоя, ворчание потревоженной волной гальки. За ручку двери никто не дергает, никто не стучит, не рвется в гости.

Он постарался унять невольное беспокойство. Спросонья, что ли?.. Ему-то чего бояться?

Не торопясь, зажег керосиновую лампу. Тени по углам шарахнулись в сторону и исчезли.

Он шагнул к мальчику, но тут же остановился:

– Как тебя зовут?

– Юнас.

– И что случилось, Юнас? Можешь рассказать?

Наконец-то мальчик посмотрел на Герлофа, бегло, искоса, и тут же как завороженный уставился на дверь.

– Там корабль… – почти прошептал он. – Большой… он шел прямо на меня, я еле зацепился… а лодка утонула… резиновая, – всхлипнул Юнас. – А там все мертвые. – Он помолчал. – Кроме одного. С топором.

– И он за тобой гнался?

– Призрак! – Мальчик повысил голос. – За мной гнался призрак, а другой ударил его топором. Он сражался с мертвецом!

Он всхлипнул, в глазах появились слезы.

Герлоф включил аппарат. Подождал несколько мгновений, подошел к мальчику, расстегнул спасательный жилет и уверенно произнес:

– Никакой это был не призрак.

– Призрак!

– Нет. И знаешь почему?

Юнас молча помотал головой.

– Потому что призраки боятся воды. – Он снял с мальчика темный от воды оранжевый жилет и продолжил: – Мой дед всегда говорил: увидишь привидение, спасайся на лодке. Так что это был не призрак. Это точно.

Мальчик с сомнением посмотрел на Герлофа. Он, похоже, немного успокоился, хотя время от времени с опаской поглядывал на дверь.

Герлоф подошел к двери и открыл ее – другого способа убедить мальчика не было. Тот за спиной тихо ахнул.

– Я только посмотрю, что там творится. И послушаю.

Конечно же ничто ему не грозит, но на всякий случай он прихватил с собой полутораметровый ортоцерас – окаменевшую копьевидную раковину вымершего миллионы лет назад моллюска. Давным-давно нашел на берегу. Тяжелая и зазубренная, как палица. С такой дубинкой ничего не страшно. Вышел и сразу окунулся в загадочную темноту теплой летней ночи. Под ним черной атласной бездной угадывалось море, слышалось его спокойное дыхание.

Шагнул в сторону от теплого конуса света от двери и вгляделся. Несколько тусклых огоньков по ту сторону пролива. Больше ничего.

Покрутил крошечное колесико на слуховом аппарате – настроил на более низкие частоты. Выпрямился и вслушался.

С пролива, откуда-то очень издалека, доносился странный звук. Герлоф узнал это глухое постукивание – то самое, что он слышал перед сном. Но только теперь звук шел с севера. Удалялся. Он снова покрутил колесико, надеясь увеличить громкость, но звук, и так уже еле слышный, пропал окончательно.

Герлоф подождал пару минут и услышал, как ласковое бормотание моря прервалось несколькими глубокими вздохами: волна от прошедшего судна доползла до берега. Судно прошло, а след его остался, хоть и задержался во времени.

Он зашел в хижину и запер за собой дверь.

– Никого, – улыбнулся мальчику. – Никаких призраков и никаких привидений.

Юнас молчал.

– Меня зовут Герлоф.

– Я знаю. Вы дедушка Кристофера.

Ага, вот это кто… теперь и он узнал мальчика. Товарищ по играм самого младшего внука, Кристофера. Видел его совсем недавно, на празднике.

– Так ты Юнас Клосс?

Мальчик кивнул и вновь покосился на дверь.

– Он рубил мертвецов топором… – Юнас задумался. – А еще он спросил про какого-то старого американца… «Где шведский американец? Где старик?»

Шведский американец?

– А ты узнал его… этого, с топором?

– Не знаю… – Мальчик покачал головой. – Не знаю, как его зовут.

Герлофу ответ показался странным.

– Не знаешь, как зовут… Но тебе он знаком?

– По-моему, да… где-то я его видел.

– Где?

– Не помню.

Мальчонка опустил глаза и как-то весь съежился.

Герлоф решил не давить на него – паренек и так натерпелся. Только сказал тихо:

– Но вот ты пытаешься вспомнить, я вижу… и что тебе приходит в голову? Про что ты подумал, когда его увидел?

Юнас поднял на него глаза, наморщил лоб и неуверенно произнес:

– Про Африку…

ВОЗВРАЩЕНЕЦ

Дизельный мотор замолк. Внезапно на корабле настала полная тишина, такая же загадочная, как и тишина окружающей ночи. Теперь они стали частью этой ночи. Лайба дрейфовала в этой тишине очень медленно, еле заметно, но для старика с уставшими руками и ржавыми, негнущимися суставами пересесть в катер – задача нелегкая.

Возвращенец бросил в катер мешок с добычей, затянул на запястье гибкий пластиковый шланг, перелез через релинг и встал на скользкий бак. Катер заметно покачнулся, но он устоял на ногах. На какую-то секунду ему показалось, что суда сейчас разойдутся от толчка и он полетит в воду, но Рита, оказывается, умела обращаться с мотором: она чуть прибавила обороты, – и катер словно прилип к шершавому борту лайбы.

Он ухватился за край ветрового стекла и спустился в кокпит, не отпуская шланг. Катер медленно отошел от борта. Единственное, что связывало их теперь, – тонкая виниловая трубка.

Рита правила молча, она выглядела собранной и спокойной. С ее парнем дело обстояло похуже – сгорбился на шканцах и бормотал что-то про себя. Окровавленный топор он, не успев спрыгнуть в катер, выбросил в море, подальше в темноту.

– Черт… черт… – повторял Пекка шепотом.

Возвращенец сел рядом и положил руку ему на колено:

– Пекка… погляди на меня.

Пекка поднял голову.

– Черт… – Губы его дрожали. – Они все мертвы.

Возвращенец кивнул:

– Да… и нам надо поскорее замести следы… осталось последнее дело.

Пекка растерянно заморгал:

– Мы их всех укокошили… весь экипаж.

Возвращенец взял его за руку – ладонь ледяная. Знакомое состояние. Шок. Едва ли не каждый солдат испытывает нечто подобное, убив первого в своей жизни человека. Теперь важно сосредоточиться на деталях, не размышлять. Давным-давно, когда он только ступил на эту дорожку, старался думать только о своем оружии – почистить, смазать, привести в боевую готовность. Разобрать, проверить, собрать. И ни о чем другом. Помогало. Тогда помогало.

– Они что, там… поотравились все, что ли? Там, в трюме…

Возвращенец неопределенно помотал головой. Ответа на этот вопрос у него не было.

– Сами виноваты, – произнес вяло и протянул Пекке конец шланга. – Пора кончать с этим. Займись делом.

Пекка поднял голову. Другой конец шланга уходил в грузовой люк. Дрожащей рукой он принял шланг, закрыл глаза и нажал маленькую кнопку.