Текст книги "Ветер из Ига"

Глава 51
Подарочек от Осибы

Оставь дверь открытой – и враг уже тут как тут;

Стань под карнизом – и тебя уже нет.

Пословица

Фудзико была прекрасна: немного полноватой, юной, совершенно очаровательной, как раз такой, какой он и полюбил ее тогда, жаль, не вернуть то время, время любви, время первых совместных радостей и взаимных открытий, времени, когда они только начинали постигать друг друга, шаг за шагом, пока не начали принадлежали друг другу всецело. Тогда между ними была любовь.

Ал открыл глаза и какое-то время не мог понять, где это он находится. Точнее, он, разумеется, тут же узнал домик, в котором они с семьей жили в Иокогаме, когда Алу приходилось проводить много времени на строительстве порта или в компании приехавших в Японию купцов. Просторный и светлый, он нравился Алексу своей простотой и покоем. Возле домика красовался ухоженный садик, а на заднем дворе он иногда часами тренировался с мальчишками.

Впрочем, отчего его занесло именно сюда? Ах да, он же в последний момент думал не об Осибе, а о Фудзико, но вот вопрос: удалось ли ему попасть в свое время или нет? Дом стоял лет пять, и еще не факт, что он попал именно в тот год, из которого недавно вылетел. И почему именно сюда, в деревню, когда жена должна быть в замке?

И тут он услышал тяжелые шаги у крыльца и сел, оправляя одежду, только теперь замечая, что лежал прямо на полу, впрочем, спать на чистеньком плетеном татами не то же самое, что на линолеуме или даже на паркете дома.

Вот будет потеха, если сейчас отодвинется дверь, и на пороге окажется он сам в окружении своих людей или сыновей. При воспоминании о сыновьях, особенно о погибшем Амакаву, защемило горло. Ал сглотнул и тут же услышал приглушенный шепот за окном.

– Откуда ты знаешь, что его баба в доме?

– Откуда-откуда, хозяйка послала ей очень ясное письмо от имени ее мужа, получив которое, она просто обязана была немедленно тронуться в путь. Госпожа велела ей приехать с небольшой охраной, якобы для того, чтобы не нарушать тайны.

– Да хоть бы и большой, замковая охрана нынче не та, не из боевых самураев, а из придворных. Они только и умеют, что с крепостной стены бросать на головы осаждающих всякий мусор или стоять на посту – величественные точно пара нио[35]35
  Нио – стражи врат, парные скульптуры воинов, украшающие вход в буддийский храм.


[Закрыть], а как до дела, полная никчемность.

– Не скажи, у госпожи Фудзико всегда самураи здоровенные, рожи злые, ручища, каждый кулак с твою голову будет, алебарды в небо упираются. Такой раз вмажет, мало не покажется.

– Пустое, большие, да тупые, неповоротливые, одно достоинство, что высокий рост. Не дрейфь, сейчас госпожа в ванную направится, а мы ее там и того. Главное, сначала горло перерезать, чтобы пикнуть нечем было, а потом уже втихую и добьем. Пусть стража ее труп потом охраняют.

– Это ты дело говоришь, только одного я в толк не возьму, для чего старуху Фудзико убивать, когда Арекусу в любой момент мог ее просто бросить, сослать в деревню, побрить в монахини. А тут такое дело, расследование начнется, не ровен час, на наш след набредут…

Но дальше Ал не стал слушать, бесшумно откатившись от окна, он ползком добрался до внутренней двери и, кувыркнувшись туда, замер, сдерживая дыхание. Нужно было раздобыть хоть какое-то оружие, чтобы защитить Фудзико. Свой меч он неосмотрительно оставил в прошлом.

Он огляделся, и в этот момент в комнату вошла служанка с корзинкой фруктов, увидав ползающего по полу господина, она вскрикнула было, но Ал успел подскочить к ней и, зажав ладонью рот, оттащить девку в сторону, отчего фрукты рассыпались по полу.

– Принеси мне меч, быстро, – шепнул Ал в лицо девицы и, когда та кивнула, отпустил руку.

Облизнувшись, девка вылетела из дома и, утирая губы, помчалась куда-то через сад.

«Ага, в баню, – догадался Ал, – вместо того чтобы принести мне меч, побежала обрадовать Фудзико. А вот теперь нас всех наемные убийцы здесь обрадуют, дура!»

Но долго раздумывать не было времени, и, быстро влетев в следующую комнату и не обнаружив там оружия, он вылетел во двор и бросился в сторону бани. Верзила-стражник загородил было дорогу, выставив для устрашения огромную алебарду, но Ал ловко проскочил под ней, отвесив на прощание истукану сочный пендель, и тут же влетев в дверь.

То, что увалень вполне мог не узнать собственного хозяина, он понял значительно позже, когда тупая масса вперлась за ним в мыльное помещение. На полу мыла еще не было, значит, Фудзико не в воде.

– Что, хозяина не признал?! – громогласно осадил Ал стражника. – Или спутал меня с кем-то еще? Дурья башка! Где хозяйка?

Но тут из дома раздался женский визг, и Ал, вырвав из рук истукана алебарду, устремился туда. На пороге с перерезанным горлом лежала кухарка, Ал перепрыгнул через нее и ворвался в комнату.

Как выяснилось, вовремя: один из бандитов, одетый в синее кимоно, уже занес нож над пытающейся обороняться деревянным подносом Фудзико. Заметив Ала, убийца развернулся к нему, и вовремя, сделав глубокий выпад и припав при этом на одно колено, Ал достал наглеца алебардой, кольнув в живот, тут же утопив острие в рыпающемся мясе. Нож бессильно стукнулся о деревянный поднос, Фудзико охнула и отступила, давая возможность злоумышленнику беспрепятственно свалиться у ее ног.

Лицо жены было красным от напряжения, глаза казались огромными. Ал выдернул алебарду из мертвого тела и тут же, загородив Фудзико, развернулся к двери, ожидая нового нападения. Во дворе, по всей видимости, тоже происходил бой, но Ал не трогался с места, он отлично слышал, что под окном у него бродили как минимум двое убийц, и теперь ждал следующего.

Впрочем, шум и возня во дворе все же отвлекли его, и второго наемника заметила сама Фудзико. Что-то тяжелое бухнулось о бумажные седзи, и тут же потянуло гарью. Окно вспыхнуло все и сразу, точно кто-то опустил занавес огня.

Фудзико взвизгнула и подалась в сторону двери, но Ал вовремя остановил ее, схватив за плечо и снова толкнув себе за спину. И вовремя: двое незнакомых самураев одновременно вломились в дверь и в окно.

Ал крутанулся со своим оружием, подрубая ноги одному и тут же ломая ребра другому, Фудзико молча следила за поединком, как это и было положено внучке, дочке и жене даймё.

Огонь поднялся к потолку, перепрыгнул на дверь и перекрытия. Ал увидел, как во дворе двое его людей борются с чужаками, но не смог ни позвать на помощь, ни оказать поддержку сам, глаза слезились от едкого дыма, с потолка сыпались искры.

Ал толкнул жену к выходу и сам, развернувшись, резанул первого подвернувшегося противника по горлу и успел выскочить на крыльцо, когда раздался чудовищный треск и крыша рухнула, погребая под собой двоих наемных убийц. Которых, впрочем, никто не рвался спасать.

Во дворе замковые самураи сражались с пришлыми, своих Ал узнал по коричневой форме сегуната. Задыхаясь от кашля, Ал опустился на травку, аккурат под крыльцо, куда принудил сесть и дородную Фудзико. Заняв столь удобную позицию, Ал приметил одного из врагов, дерущихся в непосредственной близости от него, и, воспользовавшись алебардой как своеобразным крюком, подцепил одного из чужаков за лодыжку, вырывая клок мяса, направив опасное оружие сначала чуть за врага, а затем резко рванув назад.

Вдохновившись освоением новой техники, да и нового для себя оружия, в обычной жизни он предпочитал старый добрый меч, Ал залег в засаде, то и дело помогая своим самураям, калеча их противников.

Впрочем, и они не дали маху, и вскоре чужаки были разбиты и порядок восстановлен. Без дальнейших приказаний и напоминаний самураи собрали все трупы во дворе, уложив их штабелями, раненым Фудзико и одна из уцелевших служанок накладывали повязки и промывали раны зеленым чаем.

Глава 52
Поводок для «ветра»

Не сиди спиной к двери.

Не ешь пищу, которую никто не пробовал до тебя.

Не раздевайся, оставив в другой комнате свой меч.

Помнить о смерти не трусость, а осторожность. Потому что глупо потерять голову из-за того, что не выполнил простого правила.

Токугава-но Дзатаки. Из записанных мыслей

Оставив в деревне Мицуэ Садзуко с ребенком и половиной охраны, Хаято подхватил на руки Тсукайко и уставился невидящими глазами в горизонт. Он не знал, зачем бросает без помощи и поддержки жену отца, отчего должен возвращаться в замок, набитый синоби, он просто двигался, подчиняясь тихому нашептыванию крошечной, похожей на ангелочка девочки.

Сначала Тсукайко хотела приказать убить Садзуко и Содзо, это было бы правильным, учитывая, что они принадлежали к приговоренному клану, но буквально в последний момент девочка подумала, что, возможно, старого Дзатаки уже нет в живых, его могли убить предатели-синоби, восставшие против воли князей Ига. А если это так, то не исключено, что старая глупая Садзуко еще могла сослужить ей добрую службу, выдав под пытками друзей Дзатаки, кто-нибудь из которых, без сомнения, окажется из ордена «Змеи».

С другой стороны, тащить за собой измученную дорогой бабу и полудохлого от жары и усталости Содзо было равносильно тому, чтобы идти пешком. Все равно проклятая Садзуко с непривычки натерла себе задницу в седле. А значит, будет ныть, требуя, чтобы Хаято дал им всем передышку. И, начав ныть, взывая к милосердию, она вполне может добиться того, что самураи охраны пронюхают, что с Хаято что-то не так, и тогда… С другой стороны, теперь проклятой Садзуко пришлось оставлять половину охраны.

В деревне они лишь сменили лошадей, наскоро перекусили, забрали с собой немного еды и были уже в седле. Проехав с половину пути, Тсукайко велела Хаято остановиться и, воспользовавшись паузой, начала призывать к себе «Лунный Ветер». Безусловно, это было опасно, так как «Ветер» – орудие убийства и уничтожил бы всех воинов, пришедших с Тсукайко, но маленькая укротительница, а это имя она выбрала далеко не случайно, знала, что «Ветер» никогда не поднимет руки на того, кто рожден повелевать «Ветром». Поэтому она велела Хаято поставить ее на землю и, отойдя в сторонку от своих людей, села под кустик, отчаянно призывая «Ветер».

Время шло, кто-то из самураев подошел к Хаято, показывая в сторону сидящей в траве девочки, должно быть, жаловался на промедление, но Хаято молчал, и проситель был вынужден временно отступить.

Надолго ли? Как много времени нужно «Ветру», чтобы добраться от замка Дзатаки до этого места? В замке ли сейчас «Ветер» или, не управляемый никем, отправился танцевать по окрестным деревням?

Все это было важно, но Тсукайко понятия не имела, кто может рассказать ей об этом. С другой стороны, она не могла бесконечно долго сидеть в кустах, ожидая, когда кто-нибудь из взрослых просто подхватит ее на руки и насильно усадит на своего коня. И если в этот момент явится «Ветер»? Если «Ветер» зарубит ничего не подозревающих самураев, не убьет ли он тогда случайно и ее? Или, возможно, она свалится с лошади и переломает себе руки и ноги, возможно, убитая лошадь свалится сверху на маленькую Тсукайко, ломая ее детские косточки.

Тсукайко поежилась, представляя, как громадная лошадиная туша падает на нее, обливаясь горячей кровью. Как она задыхается под конвульсирующим телом животного, не в силах выбраться, не в состоянии сделать хотя бы слабого вдоха.

Маленький воин-синоби, повелитель «Ветра» испытывала в этот момент настоящий ужас.

Вскоре к ней действительно потянулся один из самураев, Тсукайко завизжала, призывая Хаято, но тот продолжал тупо стоять на месте, подчиняясь ее предыдущему приказу «ждать дальнейших распоряжений».

Мягкий голос заговорил с девочкой, но она была не в состоянии воспринимать родной язык, вслушиваясь в нарушенную гармонию бытия. Где-то, определенно уже близко, танцевал свой стремительный танец «Ветер». Ее «Ветер»! А Тсукайко не могла ни приблизить его появление, ни побежать навстречу.

Один случайный взмах мечом, один неправильный порыв «Ветра», и она погибнет уже навсегда, погибнет, и ее не принадлежащая Богу душа провалится в самый дальний застенок ада.

Самурай снова что-то сказал Тсукайко, большие руки потянулись к ней, с ласковой настойчивостью обвивая талию, обхватывая, поднимая и увлекая вверх. Девочка забарахталась в воздухе, нанося несильные удары и пытаясь вырваться из объятий.

Неожиданно держащие ее руки вздрогнули, объятия разжались, и из груди самурая на мгновение выскочил красный кончик меча, чуть ужаливший маленькую Тсукайко в грудь.

В тот же момент она повалилась на землю и едва успела отползти, а то бы мертвец придавил ее всей своей тяжестью. Девочка взвизгнула и на четвереньках поползла в сторону ближайших кустов, намереваясь скрыться за ними.

Обернувшись, она успела увидеть, как, сделав невероятный по своей красоте и совершенству пируэт, «Ветер» снес головы сразу же трем не успевшим даже обнажить свои мечи самураям. Хаято развалился прямо на ее глазах на две почти равные половинки, которые шмякнулись в сухую траву, напитывая землю благородной кровью сына даймё.

– Ну вот и все. – Девочка во все глаза глядела на застывшего перед ней в танцевальной позе «Ветра», да, ее «Ветер» был воистину прекрасен. «Лунный Ветер» – изысканная, тонкая девушка, рожденная убивать в ослепительно прекрасном танце. На какое-то мгновение Тсукайко даже забыла об опасности «Ветра», завороженная великолепным зрелищем.

На самом деле мало кто из живущих на земле людей мог похвастаться, что наблюдал замысловатые пируэты и па танца «Ветра». Не могли, потому что, как правило, «Ветер» не оставлял после себя свидетелей, убивая всех подряд. И еще потому, что движения «Ветра» были настолько ускорены, что не воспринимались человеческим глазом. И только посвященные, воспитанные с малолетства слегка притормаживать реальность, к которым относилась и Тсукайко, имели возможность хотя бы иногда наслаждаться этим поистине великолепным зрелищем.

Посвященные, да еще, возможно, некоторые колдуны или люди, находящиеся на границе между жизнью и смертью.

Было удачно еще и то, что ее «Ветер» был «Лунным Ветром», а не «Солнечным». «Солнечный», без сомнения, уничтожил бы теперь все живое вокруг повелительницы «Ветра», а «Лунный», сохраняя крохи или зачатки сознания, «Лунный Ветер» был способен остановить свой удар, не убивая тех, кого запрещал убить повелитель «Ветра», или хотя бы, как в этот раз, пощадить лошадей.

Да, это была великая удача, до замка оставалось еще ехать и ехать, и без лошадей они были бы вынуждены двигаться по жаре пешком…

Быстро поднявшись на ноги, Тсукайко поманила к себе застывший «Ветер» и велела, подсадив ее в седло, устроиться сзади. Другую лошадь пришлось ловить в поле, бедняжка убежала, напуганная внезапными смертями самураев, но без запасной лошади девочка опасалась продолжать дальнейший путь.

Сделать это было непросто, так как «Ветер» не умела ловить или приманивать лошадей, она просто ничего не умела, кроме как танцевать свой смертоносный танец, но наконец общими усилиями серая коренастая лошадка была поймана, и они смогли двинуться в путь.

Глава 53
Великий бой ниндзя

С врагами из плоти и крови бейся оружием и интригой в этом мире, с их покровителями можно схлестнуться во сне. В любом случае, победа, где бы ты ее ни одержал, принесет свои дары.

Токугава-но Осиба

Неожиданно Тсукайко поразил резкий и не виданный до этого энергетический всплеск. Пространство перед девочкой прогнулось и затем взорвалось навстречу Тсукайко и ее «Ветру». Ослепленная малышка взвизгнула и, зажимая глаза, полетела с коня. Но земля тоже не была спокойна, она зашевелилась под крошечным тельцем девочки-воина, в котором теперь жила только ошеломляющая боль.

Какое-то время Тсукайко летела в неизвестность, подбрасываемая, точно тряпичная кукла, все новыми и новыми взрывными волнами. Справа, слева, снизу, сверху, ее кидало и швыряло, шлепало и выворачивало наизнанку.

В безумии боли девочка углядела, как над ней промелькнули копыта ее собственной лошади, но она не могла ни откатиться, ни сжаться в клубок, ни отскочить в сторону. Пытки длились несколько минут или несколько лет.

Перед внутренним взором девочки развернулось сражение! Бились два клана синоби, Тсукайко сразу же узнала их знамена – прославленные стяги князей Ига. Они сражались между собой не на жизнь, а на смерть. Великолепные, натренированные тела взлетали в небо, приземляясь на плечи уже мертвых бойцов и рубили оттуда, кто-то яростно втыкал в землю копье и, опираясь на него, взмывал вверх к самому синему небу, чтобы уже в полете успеть бросить с десяток звездочек, выхватить меч и срубить пару голов. Летели бутылочки со взрывчатой смесью, прятавшиеся за убитыми телами воины подрубали ноги противников хитроумными крюками.

Они бились, даже потеряв ноги, душили противников окровавленными пальцами, старались перегрызть горла зубами. Смертельный бой должен был длиться до тех пор, пока одна из сторон не могла с честью сообщить о своей победе, но никто не собирался сдаваться.

Когда на поле боя вместо тысяч остались сотни израненных, полуживых бойцов, зазвучали пушки. Сразу же со всех сторон, как будто Божье наказание, они палили по полю с трупами и чудом уцелевшими обессиленными людьми, разнося в клочья мертвое и живое, смешивая кровь и землю, навечно соединяя металл и человеческие кости.

И не было спасения от этого небесного огня, летящих по небу огненных шаров, поражавших все и вся. Пушки гремели без перерыва. Их было много, очень много ядер было куплено на деньги пронырливой Осибы, явившейся в прошлое и устроившей бойню вместе с Токугава-но Иэясу и его ненавидящими и боявшимися синоби и их влияния на сегуна приближенными.

В то же время другие пушки окружили деревни синоби, в которых остались семьи сражающихся на поле боя воинов, накрывая их непрестанным огнем. В считаные минуты с двумя сильнейшими кланами было покончено раз и навсегда, но пушки все палили и палили, продолжая разрывать мертвые тела на тысячи кусочков, перемешивая их прах с прахом земным.

Тсукайко тряслась от боли и ужаса, потому что в это самое мгновение вслед за изменениями в прошлом начинали происходить изменения в настоящем. Во времени, где маленькая девочка совершенно одна ползала под копытами ничего не понимающих и не слышащих грома сражения лошадей, задыхаясь собственной кровью и страхом.

Почему же она была одна? И куда делся «Лунный Ветер»? Ответ прост: после того как прошлое изменилось и в нем погибли тысячи синоби, из настоящего и, естественно, будущего исчезли все люди, которые теперь не могли родиться. Потомки убитых синоби. А «Лунный Ветер» была как раз такой. Много лет назад у Арекусу Грюку, или Алекса Глюка, как нам более привычно говорить, была наложница – прекрасная воительница Тахикиро, с которой он прошел дорогами войны много суровых и печальных лет.

Но однажды, когда черные воины сына Тайку Хидэёри осадили замок сера Глюка, Тахикиро, как это у нее водилось, била противников сверху, летая на специально сделанном из шелка и тонких досочек приспособлении и бросая зажигательную смесь.

Как самый талантливый и опытный воин отряда «Сокол», она неизменно наносила ощутимый урон врагу, уходя из-под взрывной волны и умудряясь уворачиваться от стрел. Но на этот раз молодой воин синоби, сражающийся на стороне наследника Тайку, сразил бесстрашную молодую женщину, так что она едва сумела выровнять свой полет и не убиться о землю.

Раненую и переломанную Тахикиро синоби тайно ото всех переправили в одну из своих деревень, где ей залечили рану и кое-как срастили кости, но посадили на цепь в тайном подвале. Синоби всегда ценили потомственных воинов, считая, что в них сокрыт легендарный дух одного из божественных воинов, а Тахикиро была не только великолепным, но еще и потомственным воином, ее мать – замечательная корейская воительница, из знаменитейшей семьи наемных убийц, согласившейся родить ребенка для сына даймё Тода-но Хиромацу. Поэтому синоби рассчитывали, что отважная воительница подарит сильного воина и им.

Раз в год к распятой на цепях Тахикиро приводили самых сильных мужчин синоби, с тем, чтобы они спаривались с ней. Три раза Тахикиро рожала и тут же душила собственных детей руками или крепкими бедрами, разрывала зубами, не желая, чтобы от нее рождались синоби. Три раза синоби безрезультатно пытались спасти детей, но у них ничего не получалось, входя в состояние боевого неистовства, Тахикиро неизменно убивала детей, да так, что еще и опытным синоби доставалось.

И только на четвертый раз синоби решились на отчаянный шаг – вырезать нерожденного ребенка из утробы матери. Для этой цели двое воинов накинули цепь на шею готовой разродиться и уже начавшей безумствовать Тахикиро и затянули ее, ломая ей горло. В тот же момент несчастной распороли живот, вынув оттуда живую, красную от крови девочку.

Новорожденная была под строжайшей тайной доставлена в горы Токушимы к ямабуси, которые и воспитали из дочери Тахикиро «Лунный Ветер».

И вот теперь, после того как предки «Лунного Ветра» по отцовской линии погибли в прошлом, один из непревзойденных убийц синоби и величайшая тайна ямабуси просто исчезла, как исчезает то, чего не может быть.

Повсюду в Японии начали происходить странные события: исчезали люди, простые люди и вельможи, еще вчера занимавшие видные посты, вдруг обезлюдевали целые деревни, и никто не мог сыскать ни трупов или следов борьбы, ничего, что могло хоть как-то объяснить случившееся. Кто-то бегал по городу, потеряв молодую жену, у кого-то вдруг прямо в храме исчезала невеста, да так, что только изящное алое кимоно с золотым рисунком падало на пол, точно осыпавшиеся лепестки цветов.

Пропали вещи, сделанные руками несуществующих людей.

Суды переполнялись жалобами на оставивших пост самураев и неверных, сбежавших невесть куда супругов. Впрочем, люди всегда находят объяснения там, где их найти, казалось бы, невозможно, и все эти дела не легли, как это можно было предположить, в долгий ящик, на все вопросы были даны исчерпывающие ответы, все споры разрешены.

На место исчезнувших самураев тут же заступили очень довольные таким поворотом событий ронины, лишившиеся невест женихи вскоре нашли себе новых избранниц. Так что в один год было заключено столько брачных союзов, сколько не было до этого никогда.

Все обновлялось, и замок Дзатаки вновь полнился народом. Было немного странно, отчего его оставили завоеватели, и только мертвые, убитые несуществующими людьми, не вернулись к жизни. Возможно, магия изменения прошлого не могла вернуть их душ, а скорее всего, просто из-за того, что покойников в такой жаркой стране принято немедленно предавать сожжению, не дожидаясь, когда тела протухнут и начнут отравлять жизнь живым.